Дождь захватил Город. Улицы покрылись разноцветным покрывалом зонтов, которое постепенно рвалось, когда люди покидали улицы, прячась от непогоды в дома, подворотни и станции метрополитена. В это время Город становился похож на Лондон - серая пелена дождя, скрывающая перспективу, подменяла собой туман.
И когда большинство людей покидало столь не дружелюбную атмосферу, на улицах появлялись Те, которых можно было увидеть только под дождем. Они не любили людские толпы, хотя и питались их верой. Они не любили шум, хотя в нем было легко скрыться. Но они любили дождь, стекающий по волосам и то очищение, которое он приносил.
И были люди, которые выходили под дождь, что бы кричать бессвязные фразы серому небу. И Те отвечали им эхом улиц, гулом ветра в проводах и плеском волн на набережной. А люди слушали их ответы и знали, что Город им не безразличен, а они в ответ не безразличны Городу.
УТРО
Его утро начиналось в шесть часов, когда большинство людей ещё спало, и трамваи только выходили из депо. Он вставал, брал в руки метлу и подметал двор. Жизнь его за последние два века не менялась: подмести, вынести мусор, пожелать доброго утра пролетающему мимо ветру, пройтись по подъезду со шваброй и скрыться в своей коморке до того, как жители дома двинуться на работу. Иногда этот ритм нарушали революции и перевороты, но это было так редко, что можно было их пересчитать по пальцам.
Но это утро было особым. Не потому, что ему исполнялось ровно 200 лет - к своим юбилеям он давно привык. Что-то изменилось в самом воздухе. Он вышел во двор и позвал Город. И Город, первый раз за два века, не отозвался тихим перезвоном пустых бутылок в углу и криком вороны на крыше. И тут ему первый раз в жизни стало страшно, как не было страшно в двадцать втором под дулом маузера и в восемнадцатом, когда в его дворе расстреливали детей.
Город не мог просто замолчать. Нет, он всё сделал как надо. Нет, бутылки были на месте и вороны всё так же сидели на печной трубе. И провода всё так же провисали, перекинувшись с крыши на крышу, но их вой не был голосом Города. Это был просто вой.
Страх накрывал его, как выброшенная газета накрывает случайный камень. Руки сами делали работу, отточенную годами, но она потеряла свой смысл. Он всё ждал тот миг, когда прилетит знакомый ветер, а его все не было. Уже умчались все машины, развозя своих толстых владельцев по теплым офисам. Уже прошла бабка Клава в соседний 'МиниСуперМаркет' за солью, которой у неё в квартире скопилось уже больше полутоны. Уже даже Артёмка вернулся из школы, весело размахивая портфелем, набитым тетрадками. А ветра всё не было.
В этот день он второй раз за свою жизнь покинул свой двор...
...
Перед окном покачивалась пелена тумана. Это был банальный утренний студень, который погибнет через час, с первыми лучами Солнца. Нина потянулась в своей кровати на полуподвальном этаже. Вчера она пол вечера провела, любуясь каплями дождя, падающими ей на лицо и, кажется, простудилась. И вдвойне не понятно, чего это она встала в такую рань. Она глянула на мобильник: часы показывали без пяти шесть.
Внезапно кольнуло сердце, и Нина резко встала. Потянуло выйти на улицу, поэтому она накинула халат, преодолела пять ступенек вверх и распахнула дверь в прохладу пустынного двора. Ноги захолодил попытавшийся пролезть в комнату туман. От хлопка двери с карниза слетела ворона и что-то каркнула, скрываясь в арке подворотни.
Что-то было не так. Прохлада воздуха приносила не успокоение, а дрожь. Нина снова спустилась к себе, надела джинсы и футболку, схватила сумку. Потом подумал секунд десять, накинула на плечи ещё и куртку и выбежала в утро.
Город звал её.
...
Ночная смена подходила к концу. Вот уже ушел последний посетитель и охранник, заперев дверь, подсел к стойке выпить свои двести грамм виски с колой. Андрей протирал последний бокал, пытаясь смыть с него следы ядовито-зеленой помады. Придумают же люди.
Десять минут спустя он уже закинул на плечо рюкзак, пожал лапу охранника и вышел на улицу. Город пахнул на него свежестью майского утра, тишиной и безлюдностью. Машинальным жестом Андрей пихнул в рот сигарету, прикурил и хорошенько затянулся.
Вдруг из подворотни напротив, на другой стороне улицы, выскочила девушка: джинсы, яркая оранжевая футболка, джинсовая же курточка и хипповская, расшитая бисером, мягкая сумка через плечо. Её короткие растрепанные рыжие волосы странно гармонировали с веснушчатым детским лицом. В прочем, как на автомате отметил Андрей, всё остальное у неё было уже не детским - фигурка была вполне хороша, девушка явно не забывала про спорт, да и природа не обделила.
Рыжая затормозила у проезжей части и, не увидев машин, лихо побежала прямо на Андрея. Она двигалась легко и задорно, и казалось, что сейчас возьмет и сделает колесо прямо тут, на проезжей части.
'Кажется, я влюбился...' - подумал Андрей, когда она, проносясь быстрым шагом мимо него, обдала каким-то странным, едва ощутимым ароматом. И, возможно, это действительно было правдой...
...
Звонок будильника разорвал сон криком 'WAKE UP!'. Пока сознание ещё было покрыто туманной дымкой, тело уже пошло гонять кровь по венам холодной водой из-под крана. Схватить из холодильника кефир, накинуть толстовку, подхватить рюкзак - и вперед. Пока спускаешься по лестнице - воткнуть капельки наушников в уши и врубить плейер... поехали.
Первая часть пути одна и та же, отработанная за последние месяцы. Выбежать из парадной и врубить начало плей-листа. Улица-поворот-улица-проходной двор. Под аркой стукнуть по руке Андрюху-бармена возвращающегося со смены. Потом наискосок через дорогу в проулок, через заборчик на пожарную лестницу и, наконец, на крышу - навстречу солнцу.
Сегодня Андрюха припозднился - стоял на противоположной стороне улицы, и с отсутствующим видом смотрел куда-то вдаль. Как будто увидел там приведение. Роб стукнул его по плечу и, помахав рукой, умчался дальше.
Жители двора уже привыкли видеть его разминающуюся фигуру на крыше каждый день. Он был тут как будто всегда. Буквально 15 минут - и снова в путь, теперь уже потихоньку начиная закручивать мир вокруг себя. К прибытию на работу, когда заканчивается музыка, он уже готов - последняя песня заканчивается ровно, когда Роб открывает дверь конторы.
Пока поднимаешься на второй этаж за сегодняшними документами, как раз успеваешь сменить папку и поставить рандом. Потом закинуть все в рюкзак и вперед, прокладывая в уме быстрый и интересный маршрут.
...
Машка потянулась и открыла свои зеленые, с вертикальным разрезом глаза. Луч восходящего солнца щекотал её мордочку, и мешал нежиться в своих кошачьих снах. Сытый желудок напомнил о вчерашнем ужине около одного из ресторанов, но подкрепиться все рано не мешало бы.
Мимо по крыше легко пробежал какой-то человек, ничего не слыша из-за наушников, скинул рюкзак и начал разминаться.
Машка потянулась ещё раз, потом встала, и двинулась искать себе пропитание, а заодно смотреть - где чего интересного. Что-то манило её в даль.
ДЕНЬ
Бит-шаг, бит-шаг. Быстрое соло - сбежать по лестнице, медленный ритм - притормозить, что бы пройти на зеленый сигнал светофора.
Мир крутится вокруг бегущего человека в такт музыке, звучащей в его голове. Пауза-прыжок-зацепиться за троллейбус и проехаться чуток, пока не сменится мелодия. Теперь за угол, оттолкнуться от подвернувшейся тумбы и преодолеть забор. В правую арку, мимо мусорных баков. Простучать ногами по брусчатке улицы и снова нырнуть на какой-то асфальтовый участочек.
Движение - это жизнь. Роб всегда так жил, сколько он себя помнил. Курьерская работа позволяет это. Ведь в Городе всегда множество новых маршрутов и интересных уголков, где ещё не ходили его ноги.
А пока маршрут уводил его на юг, к Московскому. Через Ржевку, конечно, но так же интересней.
...
Целый день она шлялась по городу. Посидела в кофейне, порисовала на набережной, покормила эрмитажных кошек. Все было как обычно. То, утреннее, ощущение ушло. Вышло солнышко, правда, ненадолго, а к вечеру должен был начаться дождик, если чутье её не подводило.
Теперь она просто сидела и смотрела на людей, из-за стекла. В руках была кружка горячего кофе, в душе - спокойствие. Хотелось сделать что-нибудь этакое, бесшабашное, но доброе. Взгляд Нины привлек дедушка, бредший по улице с потерянным видом. Что-то в нем было от тех дворников, что гоняли студентов до революции. А ещё в нем чувствовалось отчаяние и нужда в помощи.
- Дедушка, с вами все хорошо? - Нина не помнила, как вылетела из кофейни, оставив дымящую чашку и сто рублей рядом.
...
Степаныч поднял взгляд. Перед ним стояла Душа. Новая, чистая, светлая, открытая Душа Города. Она ещё не понимала что она такое, но она уже была готова помочь и спасти. В глазах её светилось искреннее желание помочь.
- Да, доченька, все хорошо. Только вот Сердце пошаливает.
- Давайте я вам помогу. У меня подруга как раз кардиологом работает. Поехали!
И она потащила старого дворника за собой к метро. На юг.
...
День выдался сегодня не урожайный. Поиски еды уводили Машку все дальше от привычных мест. Но становилось и интересней - ей всегда нравились новые места, новые люди. На них было приятно смотреть.
Около Петропавловки оказалось, как обычно, много голубей. Но все они уже пуганые - не подберешься. На Марсовом поле уже поработали дворники, и в мусорках ничего не осталось. Рестораны на Невском ещё не успели выбросить объедков. На Сенной сплошные машины и тоже ничего путного, только на хвост наступили.
Ну что ж, двинем по Московскому - может там чего-нибудь вкусного надеется, мр-мяу.
ВЕЧЕР
Плохо спать, когда тебе не дают покоя мысли. Та девчушка, с утра пробежавшая мимо, никак не могла выветриться у Андрея из головы. Он, конечно, заснул, но и во снах она не давала ему покоя. В конце концов, он встал, оделся и пошел бродить по городу.
Ноги шли сами, унося его все дальше от родной Петроградки через центр. Пошел легкий дождик, замочивший мостовую, но не пробивший даже листву деревьев в Летнем Саду. Кругом мельтешили люди, множество людей, но глаза искали одно лицо. Пару разу ему даже мерещились рыжие волосы в толпе, но каждый раз видение ускользало, прямо как в песне Леонидова.
На Садовой захотелось есть, и Андрей купил шаверму. Ноги уносили его к Московскому, а мысли витали где-то далеко. На углу с какой-то-там-Советской ютилась кошка. Она жалась к водосточной трубе и жалобно мяукала. Похоже, в этой толпе ей умудрились отдавить лапу.
- Ну что, киса, - Андрей присел рядом. - Как это ты умудрилась тут так встрять?
На удивление, кошка дала себя погладить и даже успокоилась. Андрей скормил ей остатки шавермы и двинулся дальше. А через пяток шагов обнаружил, что кошка идет за ним, прихрамывая, но стараясь не очень отставать.
- Со мной хочешь? А ты не больная? - кошка посмотрела на него своими вертикальными зрачками. - Ну, что же, поехали.
Андрей подхватил кошку, посадил на плечо и двинулся дальше. День клонился к вечеру.
...
Плечо у Андрея было удобное, и Машка с удовольствием пригрелась. С высоты было удобно наблюдать за людьми и Городом. Да и двигался он туда же, куда надо было и ей.
...
'О! Андрюха! А что он-то тут делает?!' - Подумал Роб, заметив своего знакомого из окна проезжающего троллейбуса. Ну ладно, на обратном пути может пересечемся - музыка не давала ему слезть на ближайшей остановке.
А вот выполнив последнее на сегодня задание, он действительно двинулся по Московскому назад, мимо роддома.
...
- Вот сюда, дедушка. - Нина вела своего 'подопечного' по проспекту к поликлинике на Московском. Алене, кардиологу, она уже звякнула и та согласилась принять Степаныча, как дедушка себя назвал.
Кстати, дедушка оказался очень интересным, знал кучу баек о городе, да и сам работал дворником. Вот уже и роддом...
...
Они все подходили с разных сторон: с юга - Ноги, с севера - Глаза и Уши, и они с Душой с другой стороны дороги. Степаныч хорошо их различал среди других людей.
А под окнами роддома стоял одинокий человек.
- Оля! Оля! Ну как?! Оля! - причал он, молодой отец.
В окно выглянула сестра-хозяйка.
- Разорались тут! Как сейчас окачу чем-нибудь! - злость в её голосе мешалась с некой опекой и внутренней добротой. - Сейчас, позову я твою Олю.
А на улице они все встретились: Роб жал руку Андрею, Нина оставила на минутку Степаныча и кормила Машку остатками булочки из кармана. И все они поглядывали на развязку истории.
В окне появилось уставшее, но довольное женское лицо.
- Пашка! У нас родился Пашка!
- Оленька! Солнце! Я тебя люблю! Покажи!
Аккуратно, что бы не уронить, Оля показала младенца. И все сразу вернулось на круги своя: подул теплый ветерок и принес всем добрую весть. Сквозь тучи проглянул лучик солнца и пробежался по стене роддома, расцвечивая зазевавшиеся капли дневного дождика всеми цветами радуги. Глаза разношерстной компании обратились к окну, и они увидели новой Сердце. Город обновился, и это было правильно.
...
Если выйти на улицы в дождь, вы не встретите там 'фантомных сущностей' и 'порождений города'. Вы встретите там людей, которые идут под этим дождем без зонта и весело смеются. И может именно они и будут Теми, ведь Город - это люди.