Аннотация: Искренне надеюсь, что эта неоконченная повесть имеет право на существование.
--
Погоня за радугой.
Вадим Бондарев.
Утро было совсем-совсем обычным. Даже вчерашнее было чем-то оригинальнее. Я потер глаза рукой, и, пока окружающий мир обретал резкость, потянулся и громко зевнул.
--
Поспать мне дашь когда-нибудь? - глухо, в подушку, поинтересовалась моя девушка. - Каждое утро одна и та же история...
--
Спи, давай, кому ты нужна, - я окончательно проснулся и пошлепал в ванную.
Умыться, решая дилемму побриться или не бриться, все же не побриться, одеться. Аккуратнее... чтобы дверь шкафа не скрипнула...
--
Твою мать, мне дадут сегодня поспать?
--
Тшш...уже ушел!
Я же говорил, что утро самое обычное, включая недовольное мычание "второй половины" поутру.
Открывающаяся подъездная дверь впустила луч солнца в пещерную темноту, и распахнувшись полностью, явила солнечное утро, ослепившее меня на миг. До работы мне было две остановки.
Возле курилки, которую образовала выставка-продажа вскрытых банок из-под пива, маслин и прочей консерватории, царило некое оживление. Выбив из пачки сигарету, я полез в поисках зажигалки в задний карман, но чья-то вынырнувшая сбоку рука в ту же секунду прикурила мне сигарету. Я обернулся и увидел улыбающуюся лопоухую физиономию Давидова.
--
Лохматый, а ты едешь с нами?
--
Куда это я с вами? Ну да, как обычно, я с вами. Только объясните, куда и когда, а я сразу с вами.
--
В Бур, говорю, поедешь? - и Давидов опять улыбнулся.
--
Еще бы знать, что это такое...
--
Понимаешь, Лохматый, каждое лето, мы с народом...
--
...ходим в баню! - иронически усмехнулся я.
--
Не угадал, - раздался голос за моей спиной и тут же меня ощутимо ткнули в бок пальцем. Ну, ясно, явление Островского народу собственной персоной.
--
Лохматый, тут и думать нечего -- надо ехать, знаешь, сколько там девок!
Одной из тем, которой Островский всегда был готов обсудить в свободное от работы время -- были девицы. Точнее нет, не они сами, а некоторая потенциальная возможность весело провести с ними время. При этом подразумевалось, что я буду не иначе как снабженцем сего мероприятия. Как обычно, девушкам не удавалось объяснить, почему они должны знакомиться с моими уже не очень трезвыми друзьями, в итоге главный снабженец получал выговор в личную карточку.
--
Остров, ну, девки - везде, да и разве в этом дело. Познакомиться можно где угодно.
--
Но там еще и море!
--
И коньяк, Лохматый, там коньяк цистернами лежит вдоль обочин, - принялись заливать мне приятели.
--
Да я уже еду, еду! Когда только?
--
Ну, мы завтра выезжаем, на Длинном, - при этом Остров задумался. Только машина то уже забита.
--
Лохматый, поедешь в багажнике! А что, мы тебя не больно довезем!
--
Здрасте вам. Сам в багажник залезай, это каких же я телок потом вам сниму в таком виде? А? С Курского вокзала девочки устроят? "...Лооохмаааатый, поееееехали...". Вы чего, меня изначально вместо багажа планировали? - на этой фразе солнце, наконец, пробилось сквозь листву и засветило как раз мне в глаз.
Лето было в самом разгаре и, честно говоря, работать не хотелось вовсе. Каждый рабочий день с начала лета напоминал бесконечную череду перекуров и вынесенных на свежий воздух диалогов о будущем той небольшой перспективной компании, в которой я нежданно-негаданно обрел друзей и соратников, в данный момент вытягивающих меня в отпуск.
Состояние же домашних дел ухудшалось, если можно назвать разваливающиеся стремительным домкратом отношения домашними делами. Рембо срочно нужна была новая война.
- К черту работу, - решился я, - Что там? В багажник не полезу, как еще я могу там оказаться одновременно со всеми? - При этом я мысленно прикинул состояние своего "банковского счета". Банка из-под кофе была основательно запыленной, и купюры не просвечивали сквозь нее. В других местах, мадемуазель, пытавшаяся создать видимость моей второй половины, обнаруживала деньги, как таможенная собака обнаруживает наркотики. Высунув язык, срываясь с поводка и радостно поскуливая. Возможно, запах кофе отбивал запах денег, и последняя нычка не подводила меня уже полтора месяца.
--
Сколько бабла то брать?
--
Матый, там все стоит копейки. Если что -- добавим! - с легкой руки Давидыча, мое и без того говорящее за себя прозвище разделилось на две части. Лох, Матый! Не сказать, что я был особо рад этому, но искренне надеялся, что первая часть не соответствует действительности.
По моим соображениям, имеющихся денег вполне хватало. Договорившись с приятелями, что я выскочу сегодняшним же поездом в направлении Буревестника, дабы прибыть почти одновременно, я заскочил накорябать заявление об отпуске и попытаться ограбить бухгалтера, хотя бы в размере аванса...
А денег на удивление дали, и возникла другая, уже менее сложная, чем финансовый вопрос, задача.
--
Дорогая, я тут это... не будешь ли ты против...
Тут в моей голове возник фрагмент старого мультика:
--
Не будет ли так любезен уважаемый джинн? - и я, наконец, выдавил из себя решающую фразу:
--
Народ с работы в Бур зовет...
--
Какой еще бур?
--
Ну, на море, елки-палки, Бур это название места.
--
Э-э-э, там, как бы, не отель. Как бы, там частный сектор.
--
А вода горячая есть?
--
Послушай, откуда я знаю. Говорят, за день нагревается в бочках над душем.
--
Ты хочешь сказать, что и туалеты там деревенского образца?
Главное вовремя подсечь!
--
Ну, а какие, по-твоему, должны быть туалеты в деревеньке у моря? Тебя, вообще, сортиры интересуют или пляж?
--
Я никуда не поеду. В эту антисанитарию уж точно!
Гоооооооооол! Мяч в воротах противника, и сборная России проходит в полуфинал! Да! Йес!
--
Тебе очень надо -- вот и езжай, а я с мамой поеду на дачу.
Ложный ход:
--
Тебе же скучно на даче будет?
--
Ничего, как-нибудь, может, подругу возьму.
--
Но меня не будет 10 дней, а может даже 12.
--
А интересно, откуда у тебя деньги на это все?
--
Так народ меня вытаскивает за руки и за ноги. Вот, сказали, займут и даже потом можно будет отдать по частям.
--
А я, как дура, должна тут без денег сидеть?
Вот и он, больной зуб. Признаться, ожидал этого вопроса.
--
Так зачем тебе на даче деньги, - нашелся я. - Разве что на пиво и вино из местного магазинчика? На это найдем!
И я вытащил из кармана сотенную купюру с зелено-черным рисунком. Не успела краска сотки вступить в контакт со свежим воздухом, как моя ненаглядная вырвала купюру у меня из рук, и банковский билет погрузился во тьму уже чужого кармана.
--
Ты думаешь, я на это проживу две недели?
--
Больше нету, сорри. Осталось только на билет. И вообще, кто-то полгода уже собирается на работу устроиться.
--
Когда надо будет, тогда и устроюсь. Иди лучше вещи свои собери, отпускник.
Впоследствии, вспоминая этот разговор, я сообразил, что моя девушка слишком быстро согласилась на предложенный мной вариант, но тогда меня это мало волновало. Да, и впрочем, мысленно я уже лежал на песчаном берегу, под пальмами в окружении красоток из глянцевых журналов для настоящих мачей.
Билетов не было, и неудивительно, просторы нашей необъятной родины, в местах омываемых морем, не жаловались на отсутствие внимания от москвичей, несмотря на то, что отдыхать в Сочи по-прежнему было дорого и некачественно. Обогнув последнее препятствие в виде тетки, формы которой позволяли без конкурса стать моделью Рубенса, и перепрыгнув чемодан, запущенный ей мне в ноги шаром для боулинга, я подошел к проводнице.
- Родная, забери меня в лето?
- А тебе тут не лето? - краем рта ухмыльнулась проводница.
- Мооооре, моооре... мир бездонный, - я решил использовать свои вокальные данные и, возможно, окончательно распрощаться с последней возможностью уехать сегодня.
- Ладно, певец. Иди, найдешь там сорок второе боковое, потом разберемся.
- Сорок два. Окончательный ответ на величайший вопрос жизни и всего такого, - пробубнил я, протискиваясь мимо перекрывавшей вход в вагон мечты Рубенса, которая доблестно сражалась с чемоданом.
- Что?! - переспросила стюардесса плацкартного вагона, но я уже исчез за дверью тамбура.
- Боковое, боковое, боковое... это где-то между Ленингра-а-адом и Масквой. Давно я в плацкарте не ездил. Ну, да и ладно. Скорость та же, а девушки на виду. Тем более, что вагон чистый. На этой мысли я достал из кармана смятую пачку Парламента и направился к тамбуру. Стоило мне сделать несколько шагов - вагон дернулся, и перрон медленно поплыл в окнах в сторону Москвы.
Дверь в тамбур открывалась только при помощи удара плечом и такой-то матери, и лишь в последний момент мне удалось притормозить ее движение, иначе дальнейшее знакомство с курившей в тамбуре девушкой можно было бы продолжать, уже навещая ее в больнице.
- Извините! Не рассчитал...
- Еще чуть-чуть, и вы обязаны были бы на мне жениться, - с улыбкой произнесла девушка.
- Ну, это никогда не поздно, - попытался выкрутиться я.
- Мне встать ближе к двери и предоставить вам еще одну попытку?
- Думаю, обойдемся без экстрима, - и мы засмеялись. Смеялась она хорошо. Бывают люди, смех которых пробуждает внутри много маленьких пузырьков. Поднимаясь вверх и лопаясь с легким треском, они щекочут тебя и заставляют смеяться в унисон с обладателем такого смеха.
- Катя, - произнесла она, и добавила: - Вы ведь в Туапсе едете?
- Очень приятно, а я Стас. Ну, или Станислав, если вам хочется, чтобы я выглядел серьезнее. А еду, да, до самого Туапсе и чуточку дальше.
- Ну, уж нет, серьезнее - это на работе, а мы едем отдыхать. Приятно познакомиться, поболтаем немного позже, ладно? - Не вопрос! Ехать то почти сутки, еще увидимся. Да и... можно одну просьбу? - Смотря какую!
- Катя, давайте меня на Вы не будем. Нас лучше на "ты", мы тут один.
Она опять засмеялась. - Договорились! Тогда и меня на "ты", ладно?
- Для брудершафта не хватает бокалов и вина.
--
Все впереди, может, все еще найдем, пока доедем. - Она подмигнула и ушла.
Я остался стоять в тамбуре, докуривая сигарету. Уткнувшись лбом в запыленное стекло, и провожая глазами пролетающие мимо деревья, столбы электропередач, пригородные платформы, на которых торопливо разыгрывались молчаливые сценки незнакомой подмосковной жизни. И в какой-то момент сознание мое раздвоилось. Мне показалось, что я, шестилетний мальчик, просунувший голову в дверь взрослого мира, насыщенного запахом сигаретного дыма -- вижу себя же, тридцатилетнего мужчину с наглыми глазами и тлеющей сигаретой, зажатой между пальцев. Мы смотрим в глаза и завидуем друг-другу. Он, еще совсем не узнавший окружающего мира, хочет поскорее вырасти и думает о том, что когда-то будет так же стоять с сигаретой, и с ухмылкой глядеть на заглянувшего пацана. А я, ощутив с внезапной тоской, как же далеко ушло мое детство, пожалел о давно утраченной способности быть безмятежно и беспричинно счастливым.
В этот момент дверь между вагонами распахнулась, и метнулась обратно, но наткнувшись на полное бедро, обтянутое форменной юбкой в белом переднике остановилась, будто задумалась, стоит ли поднажать. Я поднял глаза выше. Пергидролевая блондинка в возрасте встретила мой немой вопрос своими выцветшими, некогда голубыми глазами и завела шарманку:
--
Пиво, соки, чипсы, шоколад.
Я помотал головой. Она двинулась на таран следующей двери, но остановилась настигнутая моим вопросом:
--
Коньяку, случайно, нет?
--
Какой предпочитаете?
--
Ну, какой я могу предпочитать в поезде? - сквозь сетку корзинки я разглядел желто-коричневую этикетку плоской бутылочки. - Армянский предпочитаю.
--
Ой, надо же, а мы то другого и не держим! - заулыбалась она, доставая со дна фляжку. - Двести сорок рублей.
Отслоив от пачки пятисоток купюру, я протянул ей деньги, и навстречу мне уже протянулась рука со сдачей. Деньги на деньги. Интересно, размен денег, товарообменные процессы - все это увеличивает, или уменьшает энтропию?
- Брррр, надо же, что за дурь в голову лезет, - я помотал головой, и обнаружил, что стою в тамбуре совершенно один, пристально уставившись в дверь, примерно в том месте, где только что стояла буфетская дама. - Стоп... и поехали! Я свернул крышку коньячной фляжки, и язык мой обжег первый глоток трех звездочек.
Это утро существенно отличалось от вчерашнего. Как минимум тем, что во рту моем ночевал как минимум один котенок. Голова на удивление не болела, но через секунду стало понятно почему. У пьяного человека не может болеть голова. А вот события вчерашнего вечера маячили далеко на горизонте, и туман закрывал большую часть подробностей.
- Доброе утро, герой!
Мимо меня по коридору вагона прошла Катя, с полотенцем, перекинутым через руку, в которой она держала зубную пасту и щетку.
- Умываться идешь? Со мной можно без очереди!
Я нашарил под подушкой пакет с умывальными принадлежностями и спрыгнул с полки.
- Ну, я даже не знаю, прямо так возьмешь с собой умываться? Мы ведь практически незнакомы.
- У-у-у! Стас, а у тебя всегда случается амнезия после брудершафта?
На этих словах картина, до этого маячившая на горизонте, начала приближаться и отдельные фрагменты вечернего куража восстановились в ярких красках.
- Прости за глупый вопрос. Игры разума, знаешь ли. Ты вчера затуманила мое сознание, и я до сих пор не могу прийти в себя, о богиня!
- Говори, говори! - засмеялась Катя. - Пойдем уже, а то вид у нас обоих помятый.
Умывание прибавило организму бодрости, а припоминаемые подробности о вечернем времяпровождении - хорошего настроения. Стоя в тамбуре, куда мы вышли выкурить по сигарете перед прибытием поезда, и глядя на нее, я расплылся в улыбке.
- Катя... начал я фразу касательно вчерашних событий, но она закрыла мне рот поцелуем.
- Дорожное приключение - это дорожное приключение. Мы оба в отпуске, верно? Поэтому тсс-с!
- Ты очень симпатичная, и большая умница. Может....
- А если может, то мы как-нибудь столкнемся на одной улице в Москве. А не столкнемся - значит того, что было - оказалось достаточно, - подмигнула она.
Оставшиеся минуты мы с Катей непринужденно болтали о какой-то ерунде, наконец, поезд мягко качнулся, и проводница объявила с вещами на выход.
Катю встречали подруги, она быстро чмокнула меня в щеку, приобняла и шепнув на прощание: - Береги печень и остальные органы, - ускакала со своими подругами по перрону к мосту через железнодорожные пути.
На Туапсинском перроне было 5-45 утра, и мне было совершенно непонятно, в какой стороне находится Буревестник.
Закинув на плечо рюкзак, я потопал по платформе к зданию вокзала. Пройдя треть пути, окликнул косолапящего передо мной аборигена.
- Извини, не подскажешь ли, мне нужно попасть в Буревестник. Это такая студенческая база отдыха.
- Чьто? - говор у местного был очень мягкий, такой же скругленный, как и его орлиный нос. - Чьто? Какой буривесник, низнаю!
- Это база отдыха. Как мне сказали - находится где-то в Вишневке, - я настойчиво выжимал досуха единственный источник информации.
- Ай, Вишьневка там, - и орел махнул крылом в сторону, противоположную той, куда мы с ним шли.
- Вот и сориентировались. Спасибо! - но знаток окрестностей уже успел удалиться на приличное расстояние и за шарканьем своих потрепанных сандалий не услышал меня...
Солнце уже начало поджаривать мою макушку, когда, наконец, передо мной появился металлический щит, на котором значилось: Пансионат МГУ им. Ломоносова, и строчкой ниже "Буревестник".
- Приехали. - я достал телефон и набрал номер Давидова. В трубке раздались короткие гудки. - Ниче себе. С кем можно в такую рань трещать? - после таких же гудков от Острова и Длинного, мне стало понятно, что дело не в том, что с утра кто-то слишком много говорит, а в том, что кое у кого нет связи. И этот кое-кто - я собственной персоной.
- Японский бог! И что я буду делать без телефона? - видимо, надо было подключить роуминг. Видимо надо было. Видимо-невидимо.
- У вас есть план, мистер Фикс?
- Есть ли у меня план, да у меня два мешка этого сраного плана...
Я совершенно не представлял, как искать своих друзей. На часах было половина седьмого утра, солнышко уже вытащило свои лучики из-за горизонта, и это были явно не самые первые нежные, розовые побеги солнца, а что ни на есть крепкие лазерные шнуры, целью которых было испепелить меня на месте, если я не начну двигаться в сторону спасительных крон. Понятия не имею, как называются эти деревья, но их тень стала моей первой стоянкой здесь.
- Все-таки надо придумать план. Если кто-то потерялся, то его можно найти, ведь, правда? - я продолжил душеспасительную беседу с самим собой, скинув рюкзак, который успел впитать литров двадцать пота, стекающего между моих лопаток и весил, казалось, около полутонны.
- Будем рассуждать логически. Куда бы я пошел утром?
- На море, ведь я же в отпуске!
- Чувак, ты потрясающе логичен... - и я заметил проходящих мимо меня студентов. По-крайней мере, мне показалось, что это были студенты. Возраст был, что ни на есть самый подходящий.
- Э-э-э, друзья, а не подскажете, где здесь море? - в ответ раздалась оглушительная тишина, разбавленная шарканием шлепанцев по асфальту. - Кажется, я слишком тихо говорю...- пробормотал я себе под нос.
-Аллоха, Гавайи!
- Че? - глаза повернувшегося ко мне персонажа напоминали рассвет в тумане. Красное на фоне мутного.
- Хорошо выглядишь, бухали вчера? - решил сострить я.
- Сегодня. И вчера. И позавчера. - не понял шутку отрок.
- Слушай, дружище, а где здесь всё?
- Всё здесь. - дружище, оказывается, тоже был не лишен чувства юмора.
- Понятно! А море здесь там где?
- Море... море здесь там... - махнул рукой себе за спину парень. И тут его взгляд приобрел осмысленность. - Двадцатку не займешь?
- Десятку. Заработаешь. Если объяснишь что здесь где, и куда здесь ходят утром и вечером? - десять рублей деньгами не считались совсем, и я решил, что это шутка, но оказалось, студент не шутил.
- Ладно. Море там, только там еще никого нет. Там, - он махнул рукой теперь уже мне за спину, - Дубок.
- Да хоть акация. Мне пофигу, как этот лес называется.
- Не, Дубок - это... он замялся, - Магазин это, да и кафешка тоже так называется. Мы туда за продуктами ходим, или когда деньги были - там можно было шашлыка поесть.
- Мда, - подумал я, - друзей моих там точно искать не стоит. Взрослые ведь люди уже. Не пойдут в студенческую кафешку.
- Может, что посолиднее есть?
- Что посолиднее? - не понял меня парень.
- Ресторанчик какой.
- Тут нет ресторанов. Разве что у Алика.
- Приехали, твою налево, - у Алика-Шмалика. Как ты думаешь, я знаю, где тут живут всякие Алики? Обладатель туманных глаз вздохнул и пояснил:
- Это дискотека. Туда все вечером ходят. Ну и ресторан тоже. Там же.
Он еще раз вздохнул, протянул руку и спросил: -Так я пойду?
Я сунул ему червонец, закинул на плечо рюкзак и пошел в сторону, указанную как "пляж".
Шагая по асфальту, изломанному корнями деревьев, я представлял, как я буду лежать на пляже, болтая с окружающими студентками. Я ведь сразу с кем-нибудь познакомлюсь. Ведь сама атмосфера лета пропитана сексом. Красавец мужчина, в самом расцвете сил. - Мачо. Я довольно захохотал. - Мачо-хреначо. Мачу-Пикчу, блин. - Фрустрируешь, чувак. Хотя не будем отрицать, что лето, море, солнце, пляж способствуют. Флюиды курортных романов любят такую погоду. С этими мыслями я вышел из зарослей, в которых виляла моя асфальтовая дорожка, нихрена не вымощенная желтым кирпичом.
А вот и море.
Море оказалось далеко внизу. Примерно на триста метров вниз по склону. К морю вела лестница, которую построили, наверное, еще древние греки. Вид у нее был настолько замшелый, что не будь она каменной, я бы побоялся по ней спускаться. Лишь ступени были вытерты до блеска, и это в какой-то мере успокоило меня.
На верхней ступеньке синей краской было намалевано двести тридцать. И слово "финиш".
- На старт... Внимание... Пляж! - сдвинув очки на кончик носа, я поскакал по лестнице вниз, щелкая шлепанцами и пытаясь разглядеть, кто есть кто на пляже, и кто там вообще есть.
На пляже кого только не было. Была галька, были лодки и несколько местных торговцев, ворочавших металлические столы-прилавки рядом с кустами, прикрывавшими проход на пляж. Были ящики с персиками, абрикосами и виноградом, лотки со свистульками, резинками-заколками и прочей неизменной хренотенью - атрибутикой советских пляжей. Не было только девушек, которых рисовало мне мое разгоряченное южным солнцем воображение. Впрочем, да. Не было не только моих сладостных видений, на пляже вообще не было девушек...
Я отщипнул на пробу от кисти винограда, кинул ягоду в рот и прищурился на торговца. Нос у торговца был такого размера, что казалось, он не может посмотреть на меня сразу двумя глазами, он поглядывал на меня то одним, то другим глазом, напоминая мне здоровенного ворона.
- Скока?
- Адын кисть - дэсять рублей.
- Сговорились вы что-ли?
- А, шито?!
- Не, ниче. - я сунул ему купюру, дотопал до середины береговой полосы и, стащив с себя одежду, улегся прямо на горячие камни.
- Буду ждать здесь! Рано или поздно они припрутся. Тем более, что я лежу напротив входа на пляж и мы друг друга сразу увидим. Я прикрыл глаза.
Вы когда-нибудь лежали, глядя на солнце сквозь веки? С самого детства люблю это ощущение. Оранжевое настроение с обратной стороны нас. Когда мы закрываем глаза - мы оказываемся внутри своей головы. И кругом теплый оранжевый свет. Может быть, так будет выглядеть рай?