Бондарева Ольга Игоревна : другие произведения.

Глава 2 Хозяин заброшенного хутора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как начинающей журналистке двигаться к профессиональным вершинам? Как и всем: искать свои темы, может, и попадется что-то стоящее. Вот только слишком смелый поиск может далеко завести...
   []
  Глава II
  Хозяин заброшенного хутора
  
  Электричка, лязгнув дверями и простужено свистнув, медленно покатила прочь от станции.
  Наташа с наслаждением распрямила спину после двух с половиной часов сидения на жесткой неудобной скамье и огляделась. Поднятый проходящими вагонами озорной ветерок трепал подол юбки, шелестели ветки, показывая сизую изнанку листьев. Солнечный полдень обещал тепло.
  Станция была старой, маленькой и почти безлюдной - только на другом конце платформы возилась приехавшая пожилая пара, пристраивала на спинах рюкзаки - вероятно, дачники.
  Перрон вдоль изогнутой стальной колеи состоял из серо-зеленых от времени бетонных плит. За едва видным из-за разросшегося бурьяна ограждением сплошной стеной стояли буйные заросли цветущего шиповника и ежевики. В кустах торчал одинокий сарай с облупившейся краской, на котором красовались темные, засиженные птицами буквы: "ГАВРИЛОВО", а чуть ниже "КАССА".
  Вот так глушь, подумала Наташа. Но тут же одернула себя: именно это ты и ожидала увидеть, не так ли? Раз потратила столько времени, чтобы приехать, нет смысла отступать. Расправив плечи, она подошла к кассе и заглянула в зарешеченное окошко.
  - Здравствуйте.
  В полумраке домика пожилая женщина в цветастом платке отложила вязание и нацепила очки в старомодной роговой оправе. Толстые стекла немедленно превратили блеклые старческие глаза в выпученные моргающие виноградины.
  - Вам билет? - приветливо отозвалась кассирша. Она внимательно оглядела девушку с чересчур серьезным, юношески округлым лицом и забранными в "конский хвост" каштановыми волосами.
  - Нет, у меня есть, спасибо. Подскажите, пожалуйста, как к хутору пройти.
  - Это к Ситниковым? - улыбнулась та. Видимо, старушка скучала в одиночестве и обрадовалась минутному собеседнику. - Так прямо по тропке, куда все идут, за платформой направо. Всего-то ходу минут пятнадцать. Перед самой деревней и хутор их будет: большой такой желтый дом. В прошлом году выкрасили.
  - Нет, - Наташа помотала головой. - Я другой хутор ищу.
  - Это какой такой? - удивилась кассирша. Глаза-виноградины несколько раз подозрительно мигнули. - Больше нету здесь.
  Наташа заволновалась:
  - Ну как же? Недавно мужчина, молодой, в эти края приехал, хутор купил и один там живет.
  - А-а... - на морщинистом лице отразилось живейшее любопытство. - А вы кто же ему будете?
  - Родственница.
  - А, ну да, ну да, - закивала старушка и снова улыбнулась. Дескать, знаем мы, какие родственницы к молодым мужчинам на хутора приезжают. - Ну тогда тоже по той тропке ступайте, только за перелеском колею увидите, где телеги проезжали, так шагайте по ней налево. За час доберетесь.
  Ого, - мысленно присвистнула Наташа. Это сколько же я на дорогу потрачу? Час по городу, два с половиной на электричке. Да тут еще час, может, больше, ведь не знаю, куда идти. Пять часов. И еще неизвестно, как он встретит.
  Вежливо поблагодарив словоохотливую кассиршу, она мужественно пошла в указанном направлении.
  Если боишься неожиданностей, выбирай профессию парикмахера. Или бухгалтера. Или продавца. Но не журналиста.
  
  Наташе было лет десять, когда мама привела ее на работу к знакомой - секретарю издательства популярной в то время газеты. Главного редактора не было на месте, а значит, тетя Лена могла чувствовать себя совершенно свободной. Что и делала. Подруги заболтались в "кофейной" комнате, а девочка устроилась за секретарским компьютером пострелять в бегающие шарики. Временами до нее доносился приглушенные голоса и звонкие смешки, изредка в приемную просовывались головы, но быстро исчезали, завидев Наташу.
  Она успела несколько раз побить тети Ленин рекорд и почти заскучать, когда застекленная дверь со звоном распахнулась, и в помещение ворвался ураган. Он состоял из клубка разноцветных шарфов, юбок, копны рыжих локонов и десятка звякающих браслетов. Сердито стуча каблуками и помахивая черным портфелем, вихрь промчался к кабинету главреда:
  - Нам нужно не меньше двух часов, Елена. Позаботьтесь, чтобы никто не помешал, - повелительно бросил шквал в сторону Наташи, которая испуганно спряталась за монитором. И не сразу сообразила, что у стихийного явления - писклявый женский голос.
  Смерч исчез за обитыми кожей створками, но тут же выбежал обратно:
  - А где Возницын?.. - требовательно начал он, но осекся.
  Девочка осторожно выглянула из-за компьютера:
  - У него встреча за городом. Вернется только завтра, - повторила она слова тети Лены.
  Буря немного покружила по комнате, рассеянно смахивая шарфами бумаги со стола.
  - Но, - протянула в крайней растерянности, - мне нужна колонка на первой или хотя бы второй странице. Это бомба! Возницын обгрызет ногти до самых пяток, если не пустит материал в завтрашний номер. Потому что послезавтра новость будет во всех газетах, кроме нашей...
  Наташа поежилась от слова "бомба", но быстро поняла, что странная дама не приносила с собой ничего взрывоопасного. Разве что, статью.
  - А вы, случайно, не Люся Марченко? - осторожно поинтересовалась она.
  - Да! Ты меня знаешь? Читала? - журналистка приосанилась.
  - Конечно, - согласилась Наташа. Не важно, что в жизни не брала в руки газет. Нельзя же обижать человека? - Смотрите, тут у тети Лены записка: "Оставить Люсе Марченко три тысячи знаков". И подпись такая, красивая.
  - Покажи! - женщина вновь превратилась в вихрь и вырвала бумагу. - О! Ты моя спасительница! И не только моя, всей редакции, с Возницына причитается...
  Что именно ей причитается, девочка не услышала: Марченко умчалась и голос ее затих в глубине длинного коридора.
  Может, на этом история бы и закончилась, но через несколько дней удивительная особа дала о себе знать. И крайне настойчиво.
  - Ребенок, который читает мои материалы и так здорово соображает, достоин быть журналистом! - безапелляционно заявила она, вторгшись в дом. На этот раз на Марченко не было шарфов, зато болталась связка бус яркой африканской раскраски. - Так что я беру тебя под свое покровительство. Что здесь? Физика? Откладываем. Химию тоже. Это у нас будут только оценки, если нужно - всегда можно заглянуть в библиотеку. А вот русский язык - поближе. И литературу. Тут уж будь любезна! Потом и кровью. Школьного курса мало, конечно... Найду тебе репетиторов. Но не дай бог узнаю, что где-то оценки ниже пятерок! Со мной лучше не связываться, ясно?
  Наташе оставалось только кивать. Она уже догадывалась, что остановить напор этого цунами невозможно.
  Пришлось заниматься.
  А осознание важного пришло, как всегда, неожиданно. Однажды учительница с изумлением и восторгом прочла ее сочинение всему классу как образец отличной работы, а пятерка в тетради оказалась украшена тремя плюсами.
  Вот тогда-то Наташа внезапно поняла, чего хочет в жизни.
  Вникать в суть вещей и событий. Иметь свое мнение, отличное от голых "понравилось" или "не понравилось". Извлекать на свет тайны, на которые другие не обращают внимания. Смело пробовать свои силы, вызывать волну критики или даже агрессии - лишь бы не равнодушия - спорить и побеждать. А проиграв - зализывать раны и бросаться в новое начинание.
  Она хотела быть журналистом. Настоящим.
  Ее не привлекала перспектива посиживать в редакции, кропать статьи о постройке новых школ, субботниках или съездах пенсионеров. И не интересовала шуршащая "благодарность" за то, чтобы проталкивать в газету рекламные заметки о кремах, экстрасенсах и средствах для похудения.
  Наташа мечтала стать корреспондентом и делать сенсационные репортажи. Одни из тех, которыми люди зачитываются в метро, пропуская свою остановку, обсуждают на работе, забыв о квартальном отчете, спорят дома, размахивая ложками над остывающим супом. О которых пишут хвалебные или разгромные статьи, кричат с телеэкранов, требуют опровержения, но и - может быть - дают премии...
  Люся Марченко продолжала оказывать покровительство. С ее помощью девушка поступила на желанный факультет. Увы, без связей туда было не пробраться: слишком много желающих нести свое слово миру... или детей тех, кто уже его успешно несет.
  Результат учебы - жесткая синяя обложка с бланками, в которых написано имя. Не чье-нибудь! Ее имя. Такая маленькая вещица - а как много значит, и как много в ее обретение вложено труда...
  Марченко, теперь уже главному редактору газеты, не составляло труда взять Наташу в штат, но та вдруг заупрямилась. Опека старшей подруги хороша для ребенка, считала она. Но не выйдя из-под опеки самостоятельности не обретешь. Поэтому последнее, что для ее будущего сделала Люся - это, раздувая ноздри от обиды, набрала номер знакомого из хорошего еженедельного журнала.
  И вот - первое рабочее место.
  Несложные, неоднообразные, спокойные будни: требовалось писать по одной небольшой статье в неделю, иногда - по две. Перечень тем ограничен, обговорен, согласован, объем утвержден. На ней можно легко и ненавязчиво просидеть всю жизнь, получая свою зарплату и не слишком напрягаясь. Как многие сотрудники и делали.
  Но были и другие - те, кто, поговорив по мобильному телефону, внезапно срывались с места и мчались куда-то, а вернувшись, надолго запирались в кабинете с редактором. Носили под мышками пухлые папки, полные фотографий, записок, распечаток, днями не вылезали из-за компьютера, и в это время к ним нельзя было даже подойти. И вот в очередном номере появлялась огромная статья на целый разворот. И все читали ее, обсуждали, качали головами: да-а!
  Такие, как Люся Марченко.
  Наташа завидовала. Не тому, как писали репортеры, она была уверена, что способна делать статьи не хуже. А, может, и лучше. Завидовала она тому нюху, с которым эти люди обнаруживали новость - и вот, готов материал. Ей самой, так же как и коллегам из отдела, темы предлагал редактор. Но темы эти были тем, что уже отфильтровали другие, поименитее, и отбросили как недостойное высочайшего внимания.
  Наташа слишком хорошо понимала, что ждать признания можно всю жизнь. Двадцатидвухлетней девчонке, только-только после института, никто не позволит разрабатывать действительно важные вопросы. Но и среди репортеров со стажем лишь единицы способны создать яркий материал. А все остальные - гужевые лошадки, что заполняют пустоты страниц посредственными текстами и смиряются с тем, что закрыв журнал, читатель их имен не вспомнит.
  Сенсации и даже просто интересные факты никто не отдаст соседу: хочешь быть знаменитым, действуй сам. Поэтому у журналиста всегда должны быть свежие идеи.
  Наташа полагала, что кое-какие идеи у нее уже есть. И одну она решила реализовать.
  
  "Я ничего не теряю, - рассуждала девушка, шагая по лесной тропинке. - Первая самостоятельная вылазка - только проба сил. Прежде, чем браться за что-то серьезное, нужно знать, на что способна. Во-первых, необходимо проверить свое умение добывать информацию. А во-вторых, в моей "тренировочной" задумке может оказаться что-то стоящее - первый шаг к завоеванию репутации".
  Пройдя насквозь небольшую рощицу, она действительно обнаружила некое подобие проселка. Прогулка обещала быть приятной. А что, собственно, еще может быть надо для радостного настроения юному и полному жизни существу: яркое солнце, весело пробивающееся сквозь ажурную листву, легкая прохлада после духоты электрички, интересное дело впереди и никаких проблем за плечами. Наташа улыбнулась, глубоко вдыхая свежий воздух, и уверенно зашагала по колее.
  Но все же, так уж она была устроена, некоторые сомнения вмешивались в воодушевленные мысли. Наташа желала быть журналисткой, но еще не была ею в полном смысле: она еще не обладала в достаточной мере той самоуверенностью и бесцеремонностью, без которых невозможна успешная карьера репортера. И хорошо понимала это.
  Она постаралась еще раз припомнить и обдумать все, что известно.
  
  С неделю назад Наташа выбралась в соседнее кафе пообедать и встретила знакомую, одноклассницу. В школе они были едва ли не лучшими подругами, но потом разошлись в разные стороны: Наташа мечтала об институте, Таня, не особенно надеясь на свои силы, отправилась в торговый колледж. Какое-то время перезванивались, изредка встречались. Но с каждым разом ощущали, что все больше отдаляются сферы их интересов - и вот уже года четыре не виделись вовсе.
  Увидав Таню, одну за столиком, девушка ужасно обрадовалась.
  - Привет!
  На лице давней подруги расцвела такая же улыбка, и, забыв об обеде, девушки принялись с удовольствием болтать: о работе, об общих знакомых, о личной жизни, о последних увлечениях, - словом, как обычно это бывает у девушек. И, конечно, больше всего интересующий вопрос:
  - Замуж собираешься?
  - Нет пока, - Наташа со смехом даже замахала руками, словно отгоняя от себя мысли о замужестве. - Это когда-нибудь, лет через... даже не знаю. Сначала хочу хоть чего-то добиться в этой жизни.
  Она замолчала, уловив то самое выражение, которое всегда появлялось на Танином лице, когда подруга начинала вслух мечтать о будущей карьере. Непонимание, неприятие - и потому скука.
  Юная журналистка подумала, что именно планы на будущее отдалили их друг от друга. Таня не испытывала стремлений к бурной, насыщенной жизни и не желала разделять с подругой ее восторг. А ту страшно обижало невнимание и равнодушие к самым важным, сокровенным мечтам.
  Наташа улыбнулась, и продолжила разговор в том духе, который был Тане ближе.
  - А ты разве еще не замужем? Я слышала, у тебя большой роман.
  Однако и эта тема не заставила разгладиться складки на Танином лбу.
  - Нет, еще ничего не решено, - неопределенно ответила та.
  Наташа понимала, что это личное: наверное, не все так просто, и, наверное, подруге неловко говорить. Но по старой ли, детской привычке к откровенности, а может из-за начавшего складываться стремления выведывать тайны - она не отставала, пока, вспыхнув, Таня не выложила все. И, уже начав говорить, не в силах была остановиться. Словно долго прятала в себе эмоции, молчала, а тут прорвало. Не это удивительно, так часто случается.
  Удивительным стал Танин рассказ.
  С одной стороны все просто: после двух лет вместе два человека расстались. Печально, но не редкость. Вот только поводы встречаются разные. Бывает, надоели друг другу, поссорились. Измена, новое увлечение, даже работа, которая стала важнее отношений - всякое случается.
  Но о такой причине Наташе еще слышать не приходилось.
  Все было прекрасно до самого последнего дня. Того самого, когда Танин жених, проводив ее после кино, домой не вернулся. Встревоженные родители Павла - так его зовут - позвонили в пятом часу утра. Мол, понимаем, дело молодое, но надо бы совесть иметь, хотя бы набрать номер и предупредить... Удивленная Таня не стала пугаться: может, опоздал на последний троллейбус. Деньги все растратили еще вечером, и парню пришлось идти через полгорода пешком. Мобильный "вне зоны доступа" - так мог разрядиться, что тут удивительного.
  Однако когда Паша не явился домой ни к семи, ни к десяти утра, ожидание стало тягостным. По очереди обзванивали больницы, морги, милицейские участки, даже вытрезвители. Находящаяся в полуобмороке мать и хмурый отчим несколько раз ездили в морг опознавать трупы высоких темноволосых мужчин от двадцати до тридцати лет без особых примет...
  Павел будто провалился сквозь землю.
  В положенные сроки, через трое суток объявили в розыск. Принимавший заявление следователь не пытался обнадежить - уж больно редко в таких случаях человека действительно можно найти.
  Однако этот случай стал исключением из правил. Через два с небольшим месяца Павел явился домой.
  Он выглядел исхудавшим, загоревшим несмотря на октябрь месяц, был одет в жуткую грязную дерюгу, напоминавшую домотканую мешковину, и голоден как зверь. И отказался объяснять, где был все это время. Просто заявил, что все забыл.
  Да, отшибло память. Как? Откуда мне знать! Прекрасно помню всю предыдущую жизнь до того злосчастного дня, когда ходил с Татьяной в кино. А с тех пор до настоящего момента - полная пустота.
  Таня сразу же приехала: с одной стороны обрадованная, а с другой - здорово рассерженная. Но в ответ на упреки Павел не стал ни оправдываться, ни просить прощения. Впервые за все время знакомства они поссорились до скандала. Таня ушла, хлопнув дверью, но он не побежал за ней и не стал позвонить.
  Напуганная провалами в памяти сына, мать настояла на обследовании. Но врач не нашел никаких физических причин, которые могли бы привести к амнезии.
  Встал вопрос: действительно ли Павел испытал потрясение, которое, как выразился доктор, нарушило деятельность мозга? Или мнимая потеря памяти - только способ о чем-то умолчать? Таня склонялась ко второму.
  Вскоре и амнезия отошла на второй план. В Павле проявились новые странности. Сразу по возвращении он первым делом нарядился во все черное. Это не так уж странно, если не вдаваться в крайности. Однако Паша, не мудрствуя лукаво, отправился в магазин и принес домой кипу новой одежды исключительно черного цвета. Черными были даже трусы, майки и носки. Надевать что-нибудь другого цвета он отказался наотрез.
  Следом он продал машину, на которую копил четыре года, откладывая зарплату, подрабатывая по выходным и по вечерам. А надо было видеть сопровождавший покупку триумф! И ведь всего за три месяца до своего исчезновения.
  Вооружившись газетой "Недвижимость", Павел отыскал несколько предложений о домах в мелких деревеньках. Несколько дней мотался по пригородным автобусам и электропоездам. И наконец, потратил все вырученные деньги на заброшенный хутор при Богом забытом местечке Гаврилово.
  Как и следовало ожидать, поведать родным и друзьям о мотивах своих поступков, он не захотел.
  После этого Павел недолго прожил в родительском доме, и только чтобы уволиться с работы. Твердо отклонив мольбы родителей, тепло, но без страсти попрощавшись с раскаявшейся Татьяной, он собрал небольшую сумку черных вещей и переехал на хутор.
  - Наверняка что-то произошло, - говорила Таня, кривя губы при воспоминании об унизительной сцене расставания. Она просила, плакала, кричала, словно обращалась к стенке... - Я уверена, что у него съехала крыша. Какой нормальный человек уедет из города в глушь чтобы жить в одиночестве посреди леса в старой развалине с дырявыми стенами и крысами в подвале?
  Наташа считала себя человеком с воображением, но в данном случае и она пасовала: затруднялась придумать логичное объяснение. И все же ей не хотелось удовлетвориться мыслью о сумасшествии, чем утешала себя обиженная и брошенная невеста.
  Для молодой журналистки очевидным был факт, что парень хотел скрыться. Но действовал при этом как-то странно.
  Быть может, речь идет о преступлении? Совершил ли Павел что-то противозаконное или стал свидетелем чего-то противозаконного? Но в таком случае, как убеждают криминальные романы, преступник или свидетель хватают деньги и, не тратя времени даже на сбор вещей, исчезают. Причем даже ближайшим родственникам не сообщают, куда - от греха подальше. Павел же поступил иначе: прожив дома около недели, он собрал средства и уехал в деревню, не скрывая своего адреса. Сомнительно, чтобы здоровый умственно и физически двадцатипятилетний мужчина мог быть настолько наивен, чтобы подобным образом прятаться от правосудия или бандитов.
  Следовательно, здесь что-то другое. Наташа смогла придумать только одно: Танин жених, оказавшись в неких нестандартных, экстремальных, возможно, опасных или унизительных условиях, ударился в веру или сектанство. Правда, религиозные организации тоже подразумевают общество. Хотя бы свое собственное, а не лес и одиночество. Так что - вряд ли.
  Любопытство девушки было задето.
  Расставшись с подругой, Наташа поразмыслила над сложившейся ситуацией, и решила провести расследование. Журналистское! Удовлетворить интерес - ну и попробовать себя в деле. Ей подумалось, что раз история заинтересовала ее, то привлечет внимание и других.
  Разумеется, это никакая не сенсация. Но что-то как раз по зубам начинающему репортеру.
  Выяснить, где был Павел во время своего странного исчезновения, ей не удалось. Путь, по которому он мог проходить по дороге к своему дому, не показался чем-то необычным. Некоторые сомнения вызвал городской парк, в котором ночью, вероятно, могло произойти что угодно. Но, прогулявшись по заросшей густыми кустами аллее днем, Наташа и мысли не допустила отправиться туда в темноте. К таким отчаянным мерам она еще не готова.
  Наташа напечатала на принтере несколько бланков по описанию, вытянутому у двоюродного брата, и отправилась в гости к родителями Павла. В качестве работника военкомата, который собирает статистические данные для военных сборов. Она рассчитывала, что далекие от вооруженных сил люди не припомнят, что работники этого учреждения не ходят по домам, а сразу вызывают повесткой.
  Все прошло как по маслу. Дома была только Тамара Сергеевна, а что нужно расстроенной матери кроме напоминания о сыне, чтобы пуститься в рассказы? Хорошенькая девушка из военкомата смотрела с явным участием, никуда не торопилась, позволяла женщине излить свое горе, поила валерьянкой. И та, захлебываясь, поведала все, что могла вспомнить: о детстве, учебе, работе, и о странном происшествии. Татьяну мать Павла осуждала:
  - Она устроила безобразный скандал, - говорила Тамара Сергеевна, вытирая платком глаза под овальными очками. - И конечно, сыграла этим свою жестокую роль. Ведь мальчик перенес тяжелую травму! Любой бы на его месте болезненно воспринял незаслуженные упреки. Что если именно из-за нее он разочаровался в людях?
  Женщина могла лишь догадываться, чего наговорили друг другу Павел и Таня, и не знала, что инициатива исходила от ее сына. А Наташа к своему сожалению не могла оправдать Таню, не вызвав подозрений.
  Беседа с матерью Павла не помогла приблизиться к разгадке. Напротив, занимавший Наташу вопрос оброс еще более загадочными подробностями. Она разузнала о здоровом молодом человеке с высшим образованием и такой неагрессивной профессией как программист. Павел не испытывал трудностей в общении ни с друзьями, ни с девушками, всерьез не ссорился с родителями. Никогда не стремился ковыряться в земле и жить в деревне, не любил одиночества.
  Что могло заставить его бросить абсолютно все: дом, работу, невесту, друзей, и уехать в глухомань без намерения возвращаться?
  Как агент по недвижимости, Наташа познакомилась и с людьми, которые продали Павлу заброшенный хутор. Дом достался семье в наследство от умершего чудаковатого дядьки и был совершенно не нужен племяннику. Никто и не надеялся, что на старую, хотя еще и крепкую избу на отшибе найдется покупатель. Но свалившийся как снег на голову молодой человек так хотел ее заполучить, что наследник даже сумел выторговать неожиданную прибыль.
  - Если криминал облюбовал себе хату под малину, - рассуждал бывший владелец, - то у них найдутся средства заплатить. Конечно, стоило бы поставить в известность участкового, но что я ему скажу? Сделка была честной, документы оформлены по закону. Любой имеет право купить хату, если пожелает. Меня пошлют подальше с моими подозрениями, так что лучше рот на замке держать.
  Встречи не особенно помогли продвинуться в расследовании. Наташа поняла, что единственный, кто может ей помочь - это сам непосредственный участник событий.
  Она сознавала, что предпринятая поездка - авантюра. Мало ли, чем может быть опасен человек, удравший в лес, подальше от людей. И если Павел не пожелал делиться ни с кем из близких, почему он должен выложить правду незнакомой журналистке?
  И все же Наташа решилась.
  Было не по себе: ведь она даже не сообщила, куда отправляется - иначе, разумеется, ехать бы не позволили ни родители, ни начальство. Но будущий репортер еще раз повторила себе, что без риска карьеры не сделаешь, и купила билет на электричку.
  По утоптанной колее Наташа шла не час, а все полтора. Наконец деревья расступились, и показался старый, покосившийся, но недавно подновленный на скорую руку глухой забор. Над досками виднелась засмоленная крыша довольно высокого дома, если не двухэтажного, то уж наверняка с просторным чердаком. Было тихо, только где-то недалеко кудахтала курица, стараясь снести яйцо. Сельский пейзаж производил впечатление заброшенного, но вовсе не опасного.
  Девушка оглянулась в поисках тропинки, ведущей к парадному крыльцу, но вдоль дороги росла пышная, высокая трава. Очевидно, ходили здесь нечасто. Сразу за домом начинался луг, по которому можно было обойти дом, но Наташа решила сначала сделать несколько фотографий. Неизвестно, позволит ли хозяин.
  Она прислушалась, но ничего подозрительного не услышала. Осторожно шагнула в заросли кустов, привалившихся к забору со стороны леса, и на цыпочках попыталась отыскать щель, из которой мог бы открыться обзор на фасад и двор. Однако на осторожность вскоре пришлось плюнуть. Исцарапавшись в малиннике и спотыкаясь о корни, Наташа несколько раз поворачивала и выбирала другую дорогу, чтобы не угодить в натянутую между деревьями паутину. В центре липких сетей сидели здоровенные пауки и, кажется, перешептывались, разглядывая неожиданную гостью,. Потревоженные движением, из листвы вылетали тучи комарья и с противным звоном набрасывались на беззащитные руки и ноги.
  Твари не заставили Наташу изменить намерения, но где уж тут думать о тишине. Отступая под неравным натиском, она едва успела заметить густейшую паутину, развешенную на нижних сухих ветвях старой ели. Отпрыгнула назад, споткнулась, едва удержала равновесие. Попятилась, с раздражением отдирая влипшую в еловую смолу прядь волос. Ступила на присыпанную прошлогодней хвоей груду мелкого валежника, которая вдруг подалась под ногой.
  Забыв обо всем на свете кроме ужасов этого кошмарного леса, Наташа с пронзительным криком провалилась куда-то вниз, и темнота сгустилась у нее над головой.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"