Часть 1. Заключенная
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
пробую писать немного по-другому, чем раньше. Повествование уже не от первого лица, героев много и все разные. В мире есть огнестрельное оружие и новые живые существа. Все это придумал хитрый дракон Арршайен, так что все тапки полетят в него:)
|
Глава 1. Заключенная.
Соланж.
Сумерки над тсарским замком сгущались медленно, заходящее солнце окрашивало высокие массивные башни в разные оттенки малинового. Горожане спешили по своим делам, торопясь покончить с ними до темноты, торговцы потихоньку сворачивали товар, прикрывали ставни в лавках. В восточной части замка, там, где стены были самыми прочными, а окна отсутствовали напрочь, по длинной полутемной галерее шагал караул, заступавший на ночную смену. Дело в том, что именно в этом месте располагалась темница для государственных преступников, начинавшаяся в одной из башен за широкой стеной, заканчивающаяся загадочными залами Забвения, из которых практически никогда за всю историю Алайи никто не возвращался.
- Все спокойно сегодня? - спросил начальник караула у дневной смены.
- Как всегда, - улыбнулись усталые стражи, - не так много у нас заключенных, чтобы доставлять какие-то хлопоты. Удачного дежурства!
Гулкие шаги сменившегося караула давно затихли в дали, новая смена занималась положенными делами, проверяя узников, состояние замков и запоров, сопровождая тюремную кухарку, разносившую ужин по камерам. Обход начинался с двух верхних этажей башни, и заканчивался на самой дальней камере третьего подземного уровня, за которой в черной мгле терялась лестница, ведущая к залам Забвения.
- Тсарь давно никого туда не сажал. Там сейчас бродит парочка заключенных-призраков, ведь еда, которую мы оставляем, исчезает, но я и понятия не имею, кто это. Поистине страшное место! - приглушенным голосом произнес один из караульных, разгоняя тишину. - Иногда, когда мы проходим мимо, из темноты слышится отдаленный смех. Жуть, правда? Мало кто мог бы осмелиться на заговор, достойный заточения туда.
- Много ты понимаешь! - фыркнул второй. - Учитывая, что Айвин требует беспрекословного подчинения, а последние годы его и без того нелегкий характер изменился в какую-то странную сторону, вскоре найдется кандидат на Забвение. Один из князей, например.
- Из них же половина смутьянов, - согласился еще один страж, мужчина в возрасте, хорошо помнивший тсаря, каким он был раньше. - После гибели тсарицы и старшего наследника, пропажи тсаревны...
- Хватит болтать! - шикнул на стражей капитан, и разговор затих, так толком и не начавшись.
Неспокойно было в Алайе с тех пор, как семья правителя распалась, и судьба унесла жизни наследного тсаревича и тсарицы. Вряд ли кто-то мог не заметить влияния тщательно скрываемого тсарского горя на судьбу государства. Ужесточение и без того суровой политики овдовевшего Айвина, постоянные стычки с соседями, проклятыми темными выродками дейминами, которых обычно винили во всех бедах и кознях в отношении светлого государства, - все это усугубляло неспокойную жизнь простого народа.
Из тсарской семьи остался только сам Айвин и его младший сын Киран, которому недавно исполнилось тринадцать лет. Хрупкий подросток, наделенный сильнейшим магическим даром, при жизни старшего наследника он не был особо избалован любовью отца, но после печальных событий последних лет ему приходилось учиться всему, что должен был знать будущий тсарь. Придворный чародей Флавий заменил мальчику семью, пока глава государства пытался сохранить мир в своей стране. Прав был страж, предположив, что возможно в скором времени залы Забвения пополнятся новыми постояльцами: только железная рука тсаря удерживала вассальные княжества от мятежей и постоянной борьбы за лишний кусок земли - стоило ей ослабнуть, и кровь полилась бы рекой.
Шаги стражей давно стихли, на каменных плитах пола у массивных врат в залы Забвения стояла пара тарелок с дымящимся варевом, валялась буханка черного хлеба, несколько картофелин и прочая нехитрая снедь, а так же сверток с грубой тюремной одеждой. О том, кто содержится в этом страшном месте, знали всего несколько человек в государстве: сам тсарь Айвин, начальник стражи, советник правителя и глава тайной разведки. Еда местным заключенным выдавалась несколько лучше, чем остальным, ведь попасть сюда мог только тот, кто совершил особо тяжкое преступление против власти тсаря и государства, а это обычно бывали либо зарвавшиеся аристократы, либо другие влиятельные шейсы. Воров, бандитов, убийц и прочих негодяев держали на верхних этажах, провинившихся представителей знати прятали в зазеркалье, что было довольно неприятно, но не смертельно. Заключение в залах Забвения было пожизненным, многие пленники в первый же год сходили с ума от бессилия и бесполезных попыток выбраться, блуждая по волшебным туманным лабиринтам, но никто не собирался морить их голодом, дабы они покинули этот мир раньше времени, сокращая положенное наказание. Как только у врат появлялась еда, пленник обязательно ее находил, где бы он в тот момент ни находился, это было одним из загадочных свойств подземной тюрьмы.
Так вышло и на этот раз. Вскоре у входа в лабиринт раздались тихие шаги, и зажегся крошечный волшебный огонек, разогнавший ненадолго тьму. В свете огонька появилась тощая фигурка с длинными нечесаными волосами, оглянулась по сторонам и жадно накинулась на еду, набивая рот кашей и хлебом. На первый взгляд трудно было бы определить пол этого существа: мешковатое одеяние, длинные худые пальцы, грязное лицо, почти скрытое сальными прядями. Пугливо вздрагивающее от малейшего шороха тело казалось жалким и крошечным по сравнению с монументальностью огромных врат. Но когда пленник внезапно поднял голову, прислушиваясь к чему-то в своем воображении, волосы упали за спину, открывая тонкий профиль, в котором никакая грязь не могла скрыть женственно очерченные губы, тонкие брови, карие глаза, выглядевшие огромными из-за кругов под глазами. Это без сомнения была женщина. Точнее, еще совсем молодая девушка, единственная живая душа в залах Забвения.
Если бы кто-то увидел ее здесь, невольному свидетелю обязательно пришел бы в голову закономерный вопрос: за что могли посадить в такую страшную тюрьму настолько юную особу? Каким ужасным должно было быть преступление, чтобы правитель приказал стереть чье-то имя из памяти живых? Истерическое хихиканье, которым девушка скрашивала свою трапезу, выдавало признаки поглотившего ее разум безумия. Ее звали Соланж, и она была дочерью правителя Алайи.
Для всей страны юная тсаревна, спрятанная в подземельях залов Забвения, пропала без вести чуть больше четырех лет назад. В тот же день, когда Айвин узнал о гибели жены и старшего сына, ей исполнялось восемнадцать лет. Вместе с празднованием совершеннолетия дочери, тсарь собирался объявить о ее помолвке с сыном одного из князей, когда внезапно выяснилось, что тсаревны нигде нет. Весь замок подняли на ноги, обыскали каждую комнату, каждый угол, но девушки и след простыл. Никто не знал, что залы Забвения пополнились еще одним пленником. Спустя несколько месяцев бесплодных поисков, переговоров с темными, тсаревну объявили пропавшей без вести, а под глазами Айвина теперь всегда темнели круги от бессонных ночей.
В минуты, когда безумие ненадолго отступало, Соланж задумчиво ходила по темным лабиринтам в сопровождении собственных мыслей и тусклого магического огонька. Отец всегда говорил, что дочери не следует забывать о том, какая роль ей уготована судьбой. Роль жены и матери, послушной слабой женщины, которой не следует иметь мнения, отличного от мнения будущего супруга. Именно поэтому тсаревну учили музыке, вышивке, рисованию, игре на музыкальных инструментах, но никак не магии. Тайком от всех она пробиралась на полигон, наблюдая за тренировками старшего брата и других воинов. Флавий показал Соланж несколько простейших бытовых заклинаний, включая создание светляка, и на этом ее магическое образование закончилось. Ей не стали опечатывать силу, когда бросили в залы Забвения, и волшебный огонек помогал ей сохранять в памяти многие события ее прошлой жизни и сопротивляться сводящему с ума одиночеству.
Глаза девушки прояснились, сумасшедший смех затих, и губы искривились в горькой усмешке. Сола давно потеряла счет дням и часам, для нее последние четыре с половиной года превратились в сплошную темноту, наполненную горечью и страданиями. Несмотря на то, что временами она полностью переставала контролировать свое сознание, захлебываясь в океане безумия, прояснение не приносило облегчения, не давало ответа на единственный вопрос: почему? События страшной ночи, когда она оказалась в залах Забвения, стояли перед глазами тсаревны, будто это случилось с ней только что.
Праздник в честь совершеннолетия тсарской дочери и ее помолвки с юным княжичем Келином обещал быть грандиозным. Уже несколько недель замок украшали всевозможными заклинаниями, везде были цветы и яркие ленты. Придворные предвкушали пир и раздачу милостей, новые титулы и земли, простые шейсы поставляли в тсарский замок мясо, фрукты и овощи и прочую снедь, получая щедрую оплату, временно забывая о том, что большая часть прибыли вскоре уйдет на уплату налогов. Тсаревна улыбалась больше обычного, прятала глаза при упоминании жениха и мило краснела, опуская длинные ресницы.
Тсарица Леа, почти год страдавшая от странного недуга, отдыхала от столичной жизни в дальних владениях тсаря, и старший сын, Маркус, должен был забрать ее, чтобы вся семья правителя собралась в такой важный день вместе. Айвин был против возвращения жены, ее здоровье было еще слишком слабым, и длительное путешествие по местам, где не было ни одного волшебного озера, могло сильно утомить, но Сола чуть ли не единственный раз в жизни в разговоре с отцом настояла на присутствии матери, самого дорогого ей существа. На замок мягко опустились сумерки, сотни магических огней сияли, украшая массивное строение разноцветными лучами. Все было уже готово, гости потихоньку собирались в главном зеркальном зале, ожидая прибытия тсарицы и выхода Соланж. Складки изумрудного платья выгодно оттеняли светлую кожу девушки, ее волосы цвета спелой пшеницы и карие глаза. Рабыня, закрепив последнюю шпильку в сложной прическе, с восхищением вздохнула.
- Вы прекрасны, ваше высочество!
- Спасибо, Лика, - улыбнулась наследница. - Что я буду делать без тебя?
- Вы всегда были так добры ко мне, госпожа, несмотря на то, что я всего лишь жалкая рабыня. Никто не был ко мне так добр, как вы! Что я буду делать без вас?
Сола улыбнулась и позволила Лике поцеловать свою руку.
- Не грусти. Ты останешься с мамой и Кираном, они не дадут тебя в обиду!
- Вы правы, моя госпожа, - кивнула женщина, любуясь тсаревной. - Тсарица Леа сама доброта. Мне остается лишь уповать на то, что его величество не отправит меня прислуживать придворным дамам после вашего отъезда.
Обе улыбнулись, и в это время в дверь без стука ворвался Влодар, тсарский советник.
- Прошу прощения, моя тсаревна, - запыхавшись, произнес он. - Вас срочно зовет к себе государь!
Соланж никогда прежде не видела этого сдержанного господина в таком смятении, с самого ее детства он всегда был рядом с отцом, своей невозмутимостью зачастую остужая яркие вспышки тсарского гнева.
- Что случилось? - отважилась спросить тсаревна, едва поспевая за стремительно двигавшимся мужчиной.
- Айвин приказал привести вас, похоже, что-то случилось с вашей матушкой и Маркусом.
Девушка побледнела и ускорила шаг. Они с Влодаром спускались по тайным лестницам в один из кабинетов тсаря, чтобы не попасть в поле зрения гостей и придворных, которым не полагалось видеть виновницу праздника до торжественного объявления. Наконец, советник открыл перед тсаревной тяжелую деревянную дверь в кабинет, где ее уже ждали Айвин и Дирак, глава тайной разведки. Тяжелый взгляд холодных серых глаз правителя остановился на дочери.
- Отец, - Сола поклонилась, с беспокойством рассматривая тсаря. - Что случилось?
Айвин сделал несколько шагов ей навстречу, коротко замахнулся и наотмашь ударил дочь по лицу. Соланж вскрикнула, Влодар подхватил ее, Дирак схватил тсаря за плечо.
- Перестань, Айвин, она же твоя дочь!
- Она убила ее! Из-за этой маленькой самовлюбленной дряни погибла Леа! Маркус пытался ее спасти, но не смог, и покончил с собой от горя! Как ты смеешь называть ее моей дочерью, ведь все случилось по ее вине!
Соланж почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
- Матушка...как это произошло? - собственный голос с трудом ей подчинялся.
- Ты просила ее прибыть сегодня сюда! - зло сказал тсарь. - Тебе было наплевать на то, что твоя мать была больна, и ей тяжело было вынести это путешествие, но нет, ты настаивала! Только что ко мне явился Каин, один из рыцарей, которые сопровождали твою мать в дороге, и сообщил, что тсарице стало плохо по дороге. Маркус посадил ее на своего мершесса и поскакал вперед, надеясь попасть к ближайшему волшебному озеру. Остальная свита нагнала их, когда было уже слишком поздно! Леа умерла, так и не получив помощи, а Маркус бросился на меч, не в силах справиться со своим горем. Что бы еще могло заставить его забыть о своем долге? А случилось это на берегу того самого озера, куда так и не успела попасть Леа.
Голос тсаря сорвался на крик, глаза сверкали, угрожая испепелить дочь на месте. По щекам Соланж текли огромные слезы, а сознание отказывалось осмысливать то, что говорил ей отец.
- Ваше величество, неразумно винить девочку в том, что случилось, - упрекнул тсаря советник. - Леа была больна почти год и слабела с каждым днем, малышка не могла и предположить, что несчастье случится сегодня.
- Я просил ее провести церемонию без матери! - взорвался Айвин. - Но эта паршивка написала письмо, умоляя ее вернуться! Леа никогда не могла ей отказать!
Тсарь швырнул в лицо дочери измятый лист бумаги, в котором девушка узнала свое послание.
"Матушка, мне будет очень не доставать вас в этот вечер, радость не будет полной, если там не будет вас. Прошу вас, приезжайте!"
- Она не могла знать! - повторил Влодар. - А то, что сделал Маркус, вообще не поддается осмыслению. Он всегда был сильным мальчиком, никак не подумал бы, что он способен от горя пойти на такое!
- Никто не мог, - кивнул Дирак. - Айвин, у тебя осталось двое детей, не вини Соланж в том, чего она не совершала.
Девушка молча плакала, не в силах справиться с охватившим ее горем. Тсарь, который на время затих, поднял пустые глаза на своих помощников.
- У меня нет больше дочери, - глухо сказал он. - Уведите ее, я хочу, чтобы даже имя ее было навсегда забыто, запрещаю вам упоминать о ней в моем присутствии.
Тсаревна пропустила последнее предложение мимо ушей, а мужчины непонимающе уставились на обезумевшего правителя.
- Айвин!
- Ты это не серьезно! - старый друг монарха в минуту удивления перешел на "ты" со своим повелителем. - Это же безумие, она и ее дочь тоже!
- Я прикажу отправить и вас обоих в залы Забвения, если через минуту вы все еще будете здесь, - угрожающе взревел тсарь. - Исполняйте приказ! Тсаревны Соланж больше не существует!
Дирак закутал полуобморочную девушку в свой плащ и подхватил на руки. Они с советником долго шли тайными путями к тюремным помещениям, не решаясь сказать ни слова, страшный приговор тсаревне мешал дышать.
- Может, он одумается? - тихо сказал Влодар, пытаясь дрожащей рукой отпереть врата в залы Забвения.
- Может, - так же тихо ответил глава тайной разведки.
Они вошли внутрь.
- Сола, вы меня слышите? - позвал тсаревну Дирак.
Девушка слабо кивнула, явно с трудом воспринимая происходящее.
- Мы должны оставить вас здесь, - сказал ей мужчина, опуская девушку на пол, помогая ей сесть. - Вы слышали, что приказал ваш отец. Мы постараемся уговорить его сменить гнев на милость, но сейчас нам надо идти.
- Не отчаивайтесь, - добавил Влодар. - Айвин обязательно одумается, только не бойтесь и не теряйте надежды. Думаю, скоро мы сможем вас отсюда вытащить!
Соланж бездумно кивнула, а перед ее глазами стояло лицо матери. То, что девушка оказалась в самых страшных подземельях страны, откуда никто еще не выходил раньше, до нее дошло не сразу. Дирак и Влодар больше никогда не возвращались.
Найт.
Рей шагал по заросшим травой дорожкам к семейной усыпальнице. Поколения правителей Сумрачного Эйда были похоронены здесь, и сейчас молодой владыка приближался к беломраморным стенам семейного кладбища, стараясь унять дрожь в руках. Мать Найта умерла при родах его младшего брата Форса, отец погиб три года назад, а горечь потери все еще была настолько сильна, что порой заставляла рея с криком просыпаться посреди ночи. Родные с сочувствием замечали темные круги под глазами своего правителя, но от их понимающих переглядываний становилось только хуже. Один Морган молча хмурился, предпочитая никак не показывать своих переживаний за брата, за что Найт ему был безмерно благодарен.
Дорожки неумолимо зарастали, несмотря на частые визиты рея, по-видимому, кроме него усыпальницу мало кто посещал. "Надо приказать расчистить здесь все!" - устало протер глаза Найт и открыл кованые двери. Перед ним лежала теряющаяся вдали галерея, сквозь отверстия в потолке сочился тусклый дневной свет, и только существо, привыкшее жить в постоянных сумерках, могло разглядеть что-то в такой обстановке.
Найт уверенно шагал по галерее, сопровождаемый печальными, удивленными или сердитыми взглядами статуй предыдущих реев и рей, погребенных здесь. Когда-нибудь, его прах тоже окажется тут, и уже его застывшие каменные глаза будут философски взирать на новых правителей Сумрачного Эйда. Найт вздохнул. Ну почему проклятая усыпальница всегда навевала на него подобные мысли?
Конец пути. Вот он и на месте.
- Приветствую, отец! Матушка! - правитель поклонился печальным статуям родителей, и опустился на низкую каменную скамью. - Я давно здесь не был, простите. Блайн, без вас так тяжело. Все эти годы я пытался смириться, но теперь это кажется невозможным. Мир катится во тьму.
Рей вздохнул и снова потер широкими ладонями утомленное лицо.
- Я подвел вас, отец. Все надеялись, что я стану достойной заменой вам, опорой государства, надеждой для простого народа, смогу править мудро и защитить наших подданных от зла, но это не так. Словно кто-то проклял нас! Беды следуют одна за другой с тех пор, как вас не стало. Светлые с ума сошли окончательно, как и их тсарь, переходящий все границы. Айвин абсолютно невменяем! Несколько раз в год он присылает угрожающие ноты с требованием вернуть ему якобы похищенную дочь, а ведь она пропала еще тогда, когда ты был жив. Несчастная девица, скорее всего, сбежала от папаши-самодура, или с ней что-то сделали вассальные князья его величества, все как один предатели и заговорщики. До сих пор не могу понять, как Создатель умудрился назвать шейсов светлыми? Они же хуже тварей бездны, которые, к слову сказать, до предела обнаглели. Мне уже несколько раз сообщали о пропаже молодых девушек, и я списал бы все на шейсов, если бы не странная магия, которая чувствуется везде, где жили пропавшие. Наши старые амулеты потихоньку выдыхаются и постепенно перестают сдерживать темных тварей.
Найт встал и начал прохаживаться туда-сюда вдоль галереи, продолжая отчитываться перед покойным реем о состоянии государственных дел. Рейю Элью, свою мать, он помнил очень смутно, их с Форсом растила вторая жена отца, рейя Сиан, и семья младшего брата Блайна. Сейчас вдовствующая правительница Сумрачного Эйда являлась верховной жрицей Дракона и жила уединенно в одном из отдаленных горных храмов. Странная женщина, Найт всегда чувствовал себя не в своей тарелке под отстраненным взглядом ее темных глаз. После гибели рея Блайна и коронации пасынка Сиан испросила высочайшего позволения оставить замок, и постепенно все общение с ней свелось к свиданиям в зазеркалье.
- Морган замкнулся в себе после свадьбы Уты. Даже не подозревал, что мой сдержанный жесткий кузен способен на столь глубокие чувства. Они с Утой расстались мирно, общались, но ее замужество оказало на него сильнейшее действие. С того дня полтора года назад я практически его не вижу. Потерять лучшего друга то еще удовольствие, отец! И мне очень тебя не хватает. Тебя и твоих мудрых советов. Теперь я, к сожалению, понял, что ты имел в виду, когда говорил, что правители лишены свободы выбора перед лицом долга. Я не могу даже помыслить о том, чтобы уйти от всего этого хоть на время, чтобы спокойно подумать. Что делать со светлыми и их нападками? Как в очередной раз ответить на обвинения Айвина, поскольку мои собственные запасы дипломатии практически истощились. Небо, я и не представлял, как тяжело тебе было все эти годы пытаться наладить мир с невменяемыми шейсами! Ты был по-настоящему великим реем, отец!
Рей застыл без движения, немигающим взглядом уставившись в пустоту.
Он был прав во всем, молодой правитель, неожиданно и получивший нежеланную корону. История вражды шейсов и дейминов уходила в такую глубину веков, что ни один маг не смог бы докопаться до настоящей причины. Обе расы были словно отражением друг друга, искаженным кривым зеркалом, полной противоположностью, льдом и огнем. Светловолосые смуглые шейсы, жившие в залитой солнцем Алайе и бледные, словно призраки, деймины с угольно-черными шевелюрами, видящие черную синеву неба только по ночам, когда вечные сумерки над их страной рассеивались, выпуская на волю двойные луны. Убийственно-ядовитые светлые и способные излечить любой недуг темные. Прекрасные черты, сильные тела, наделенные дополняющими друг друга способностями, отличающими их как день и ночь. Полная противоположность во всем, даже в боевой трансформации, благодаря странной воле Создателя абсолютно несхожие внутри, похожие друг на друга внешне, они обречены были на вечную вражду.
Светлые и темные ни одного дня не прожили в мире. Случались временные перемирия, тревожное настороженное ожидание удара со стороны врага, но не более. Последний пакт о ненападении был заключен дедом Найта сорок восемь лет назад сроком на сто лет, но в последние годы шейсы, видимо, о нем забыли. Деймины давно уже перестали селиться в приграничных землях, хотя, по совести сказать, это была вина не только светлых. Нечто страшное поселилось на окраинах Сумрачного Эйда, странные создания появлялись из тумана, окруженные ореолом пустоты и смерти. Те, кому не посчастливилось столкнуться с ними, возвращались измененными, по крупицам теряя жизненные силы, и, в конце концов, погибали. Даже самое верное средство исцеления, которое помогало от самых серьезных ран, не спасало: твари бездны, как их называли в народе дейминов, питались душами.
Испокон веков продолжались мелкие стычки темных и светлых, сменявшиеся кровопролитными войнами, уносящими удручающее количество жизней с той и другой стороны. Найт, как и всякий образованный аристократ, знал, что не всегда зачинщиками становились светлые. Нет, случались забияки и среди правителей Сумрачного Эйда. Пра-пра-прадед Найта, Кровавый Винд, долго преследовал светлых, отвоевав довольно приличный кусок земель у тогдашнего правителя Алайи, пока подкупленный врагами шпион не отравил рея во время совещания перед решающей битвой. Найт не оправдывал светлых, но, анализируя военные хроники тех времен, ясно видел, что подобные действия полностью обескровили бы не только шейсов, но и дейминов. Переломный момент, когда таинственные силы Создателя начали бы свое вмешательство, был близок как никогда.
Никто из живущих ныне не знал, почему так происходит, но стоило одной из противоборствующих сил взять решительный перевес, как буквально в одном шаге от победы и полного уничтожения противника его силы вдруг многократно возрастали. Воины обретали невиданную мощь, и могли выйти один на один с сотней врагов. Маги чувствовали колоссальный выброс магической силы, круша чужие заклинания, отводя клинки, отклоняя пули, пробивая защиту неприятеля. Ровно до той поры, когда силы сражающихся вновь не становились равны. После этого волшебное опьянение чувством победы резко пропадало, и обе армии с трудом возвращались по домам зализывать раны.
Настолько чудовищные сражения случались всего несколько раз за всю историю Пайваны, но все летописцы сходились в одном: кто бы ни пытался победить, ему никогда не удастся уничтожить противника окончательно. Светлые и темные всегда будут вынуждены терпеть присутствие друг друга, если никто не найдет той хрупкой грани, за которой неприятель получит подкрепление, а побеждавший потеряет все.
Отец Найта и его брат Зигмунд, дядя нынешнего правителя Сумрачного Эйда, одни из немногих властителей, которые пытались примириться со светлыми. Раз за разом они терпеливо отправляли Айвину гонцов с предложениями мира, торговли и сотрудничества. В качестве жеста доброй воли и укрепления мирного договора правящая семья темных побывала с визитом в столице Алайи. Именно тогда Найт впервые увидел тех, кого недобрым словом вспоминал иногда Зигмунд, - тсарей шейсов вместе с их наследниками. Сам Айвин оставлял довольно мрачное впечатление, суровый и угрюмый, с темно-бронзовой от загара кожей, золотыми волосами и кустистыми бровями, он был весь словно вытесан из огромного куска камня, пригретого ярким солнцем. Странно было видеть, с какой любовью смотрела на него тогда еще здравствовавшая тсарица Леа, как и ее саму, абсолютно не вписывавшуюся в холодный неуютный антураж парадного зала. Супруга Айвина была тонкой и гибкой, полной жизни молодой женщиной, длинная каштановая коса ее успокаивающим темным пятном выделялась среди моря светлых шевелюр. Поговаривали, что в ней текла и кровь темных, но доказательств тому не было. Самому Найту тогда едва исполнилось двадцать два, но он до сих пор помнил изящные движения тсарицы и искренне расстроился, когда узнал о ее смерти. Тогда же их всех представили наследному тсаревичу Маркусу, тсаревне Соланж, а крошечного трехмесячного Кирана почти сразу же унесли, чтобы шумные гости не побеспокоили сон малыша.
Бледные темноволосые деймины постоянно щурились, оказавшись в залитых солнцем залах, непривычный ранящий свет слепил глаза, мешая смотреть. Почти все пользовались заклинаниями воздуха, защищаясь от ярких лучей. Кожа, привыкшая к постоянному туману и сумраку через несколько часов покраснела и начала зудеть, но гости стойко переносили все неприятности ради той высокой цели, с которой они прибыли в стан извечного врага.
Тсаревна была похожа на мать, тоненькая девочка, которой едва исполнилось десять лет, со спокойным любопытством разглядывавшая пришельцев. Видимо, в отличие от других детей, наследницу не пугали страшными историями о жестоких кровопийцах-дейминах или что там еще приписывали их расе светлые. Восемнадцатилетнему Форсу не были интересны мелкие девчонки, даже тсаревны, так что он воинственно приглядывался к Маркусу, получая в ответ полные презрения взгляды пятнадцатилетнего подростка. А потом взрослые удалились на совещание вместе с советниками и придворными магами, оставив тсарских детей в покое. Как докладывали потом Найту и Блайну шпионы из тайной разведки, Маркус вырос толковым и серьезным молодым человеком, унаследовавшим, правда, упрямство и взрывной характер отца. Неизвестно, каким бы он стал тсарем со временем, но теперь в светлом государстве был всего один наследник, и в кого мог превратиться запуганный и не нужный собственному отцу мальчик, никто не мог предположить.
Это был последний визит темных в Алайю, после которого всю цепь волшебных озер, которыми перемещались рей и его свита по территории светлых, осушили. Всего через восемь лет случилось несчастье, оставившее страну без тсарицы и двух старших наследников, а потом в схватке с тварями бездны погиб Блайн, и на плечи Найта легли заботы о стране и всех неприятностях, прилагавшихся к короне. Обвинения спятившего от горя Айвина в похищении дочери были по началу терпимы и не вызывали ничего, кроме недоумения, но вслед за ними последовали действия. Постоянные набеги разбойничьих шаек, которые якобы никому не подчинялись, но урон наносили только Сумрачному Эйду, невесть откуда взявшиеся толпы воров и наемных убийц, сводивших с ума хозяев лесов и хранителей темных троп. Если бы не желание во всем поддерживать тактику отца и его вера в то, что мир все же возможен, Найт давно бы уже выжег приграничные земли Алинолы, огнем и мечом искореняя даже мысль о том, что кто-то может причинить вред его стране. Да и туманная бездна мешала осуществить такой план, посылая все новых и новых тварей прореживать ряды темных. Молодой рей не любил войн, но и он, и его народ жили в постоянной готовности к тому, что могло произойти в любой момент.
- Я не нанесу удар первым, отец. Но это и не понадобится, - горько усмехнулся Найт, усилием воли отгоняя видения прошлого. - Я делаю все, что в моих силах, и даже больше. Единственное, чего боюсь, это того, что моих усилий может быть недостаточно.
Тихий голос правителя затих, на галерею мраморных статуй опустилась тишина, в которой Найту так хорошо думалось. Внезапно острый слух мужчины уловил едва слышное шуршание травы и мелких камешков по тропинкам кладбища. Секунду спустя проем закрыла широкоплечая фигура другого деймина, который огромными шагами приближался к правителю. Найт поднялся, оставляя за спиной редкие минуты слабости и боли, которые позволял себе испытывать только здесь у могилы родителей.
- Господин, что-то случилось? - Зигмунд приближался к племяннику, выныривая из неверных объятий сумрака. - Вернулся Морган и хотел тебя видеть, он скоро снова отбудет на одну из своих безумных вылазок.
Дядя рея был одним из тех дейминов, которые внушали расположение и доверие всем существам, находящимся рядом. Крупные черты лица, нос с горбинкой и пронзительные черные глаза, седина в темных волосах, скупые движения. Зигмунд командовал армией Сумрачного Эйда и был довольно резок, властен и суров, но Найт прекрасно знал, как этот сдержанный мужчина остро скучал по погибшему брату. Он поддерживал племянника, делясь своей мудростью и уверенностью во всем, во что верил сам. Морган был очень похож на отца, хоть и получал от него весьма мало тепла и отцовского одобрения. Найт и его кузен с детства стали самыми близкими друзьями, и поведение брата было еще одной головной болью, мучившей рея.
- Ничего не случилось, дядя, - оба возвращались обратно, покидая усыпальницу. - Просто мне необходимо было подумать, а тут спокойнее всего.
Зигмунд молча сжал плечо рея, выражая понимание и поддержку без слов.
- Я получил еще одно послание от Айвина, - продолжил Найт. - На сей раз это серьезно. Если мы ничего не ответим, на сей раз нам грозит война со светлыми!
- Бездна его раздери! - выругался старый воин, захлопывая за спиной врата кладбища.
Киран.
Юный тсаревич грезил наяву. Наставник поручил ему тренироваться над созданием первого в его жизни волшебного зеркала, а мальчик никак не мог отогнать видения, захлестывавшие его сознание. Он лелеял воспоминания о самых счастливых днях своего детства, когда вся семья была рядом, когда отец не был все время мрачен и уделял сыну немного больше внимания, чем сухое приветствие во время завтраков и ужинов вместе.
- Киран, ты не должен быть таким пугливым! - сердился Маркус, пытаясь заставить дрожащего семилетнего мальчишку держать пистолет ровнее. - Оружие поможет тебе защитить себя и близких от опасности, тебе придется стать мужчиной и все-таки научиться обращаться с ним!
- Маркус, прошу, будь с ним мягче, - взмолилась Сола, прижимая к себе светловолосую голову брата. - Отец и так с ним суров, нам следует всем быть добрее!
- Ах, сестрица, - нахмурился старший тсаревич. - Тебя лишили возможности учиться, в твоей жизни одни пяльцы сменяются другими, тебе ли говорить о доброте! Почему же тогда ты сидишь тут со мной, ведь отец запретил! Негоже будущей жене княжича показывать наличие ума!
Тсаревна опустила глаза и покраснела. Девушка стыдилась того, что нарушила отцовский запрет, но терпеть постоянное однообразие своих дней она была не в силах. Фамильное упрямство досталось им всем от отца. Мягко, но настойчиво она уговорила брата научить ее сначала читать и писать, потихоньку таскать ей книги из тсарской библиотеки, потом обучить ее стрельбе из пистолета, поскольку меч был для хрупкой девушки слишком тяжел. Маркус, не согласный с отцом в отношении воспитания тсарских отпрысков и желавший насолить ему, долго не сопротивлялся.
- Прости, Сола! - Маркус погладил печальную сестру по щеке, чмокнул младшего брата в светлую макушку. - Будь моя воля, все было бы по другому! Но к тому моменту, когда я стану тсарем, поздно будет что-то менять в нашей с вами жизни. Поэтому, Киран, ты должен взять себя в руки!
- Я попробую, - тихо сказал мальчик и снова поднял слишком тяжелый для него пистолет.
Но прежде чем тсаревич выстрелил, в зал ворвался раб Маркуса и испуганно затараторил:
- Хозяин, он идет! Тсарь идет!
Моментально растерявшие уверенность наследники забегали, как растревоженные мыши. Соланж подхватила юбки и скрылась в тайном ходе за портьерой, Маркус взял со скамьи тяжелый меч и встал в стойку напротив тренировочного манекена, Киран в противоположном конце зала пытался вытащить из тренировочных ножен короткий деревянный меч. Двери снова распахнулись, и вошел Айвин, недовольно оглядывая прилежно тренирующихся сыновей. На лбу у младшего тсаревича выступил пот.
- Киран, вы опускаете клинок под неправильным углом! - сурово произнес тсарь, испугав мальчика неожиданно громким голосом, разнесшимся по огромному залу, словно гром.
Именно в тот момент открылся магический дар тсаревича - от избытка эмоций тренировочный меч в его руках заполыхал волшебным огнем. Тсарь бесстрастно посмотрел на сына и холодно улыбнулся, потом взмахом руки погасил пламя.
- Поздравляю, сын! Вы будете магом, поскольку воин из вас вряд ли получится. Вы что-то хотели добавить, Маркус? - Айвин заметил испепеляющий взгляд, брошенный на него старшим наследником.
- Ничего, отец. Я горжусь Кираном. Позвольте Флавию осмотреть его руку, там, должно быть, ожог!
- Это будет первым уроком магии для него, - сказал Айвин на пути к дверям. - Волшебство не терпит слабости, оно уничтожает ее.
Маркус в ярости запустил клинком в закрывшуюся за отцом дверь, так что меч вошел в дерево на добрую ладонь.
- Не плач, Киран, потерпи, Флавий быстро все поправит! - тсаревич подхватил так и не издавшего ни звука брата на руки и помчался на поиски придворного мага.
Все это Киран видел сейчас, как наяву. Немного повзрослев, он научился стрелять, научился управляться с легкой рапирой, но никак не мог забыть голоса отца в тот день и выражения его глаз
- Матушка, почему отец так суров с Маркусом? - спросил как-то Киран, когда они были одни.
Тсарица к тому времени уже была больна, ее странный недуг отнимал все силы, боль впитывала ее жизнерадостность, как губка, но она все еще старалась держаться.
- Он любит Маркуса, так же, как Солу и вас, мой хороший, - женщина положила прохладную ладонь на руку сыну. - Просто ваш отец очень занят, дела отнимают все его время, и часто он просто не может выразить свою любовь, поскольку мысли его сосредоточены на государственных заботах.
- Я его боюсь, - шепотом признался Киран, обнимая Леа за плечи.
Тсарица перебирала тонкими пальцами мягкие волосы мальчика.
- Вам не стоит. Голос вашего отца громок и властен, он может быть суров или сердит, но никогда эти чувства не направлены против его детей. Семья это все, что у нас есть, малыш. Я, Айвин и вы - мы одна семья, помните об этом. И простите отца за его сухость, я точно знаю, что он никогда вас не обидит.
Киран моргнул, и, начавшее было обретать структуру, заклинание сбилось, оставив глубокую вмятину на серебре рамы. Слава Небу, зеркало уцелело. Ох уж эти тринадцать рун!
Маги, которые могли бы создать волшебное зеркало, пригодное для перемещения в пространстве, для общения в зазеркалье, встречались крайне редко. Секретные заклинания хранились в семьях потомственных волшебников и передавались по наследству, им так же учили наследников тсарского престола, если те обладали достаточно сильным даром, чтобы справиться с такого рода чарами. Маркус, например, едва мог сконструировать себе сносную защиту на поле боя, предпочитая пользоваться амулетами, заговоренными от пуль доспехами и прочими атрибутами, над которыми хорошенько поработал придворный маг. Какими силами обладала Сола, никто не знал, так как Айвин приказал оставить все как есть, не развивая ее природный талант. Маркусу же было уделено достаточно внимания, чтобы определить в мальчике довольно мощный потенциал. Заниматься магией с Флавием было намного интересней, чем с Влодаром изучать политику. После того, как исчезла Соланж и погибли мать и старший брат, тсаревича окружили такой защитой, что только с Флавием ему удавалось хоть немного побыть собой, а не наследником престола.
Ту ночь, когда все случилось, он тоже хорошо помнил, хотя такое, наверное, лучше всего было бы забыть. Ему тогда едва исполнилось восемь, и он отчаянно скучал по матери, вынужденный оставаться под присмотром наставников на время ее болезни. Соле предстояло выйти замуж за княжича Келина, и она тоже ни на минуту не оставалась одна, чтобы выслушать и поддержать, как всегда это делала.
- Сегодня я привезу маму домой, - прошептал ему Маркус, когда обнимал перед отъездом. - Крепись и будь мужчиной!
- Обещаю! - радостным шепотом ответил он, стараясь не улыбаться слишком широко.
Когда весь замок переполошился, и вокруг начали бегать вооруженные до зубов стражи, он все еще ничего не подозревал.
- Ваше высочество, следуйте за мной! - в дверях стоял Дисмас, бледный как полотно. - Всех остальных прошу остаться и не покидать пределов комнаты!
Наставники и учителя испуганно отпрянули, пораженные его странным тоном: обычно главнокомандующий не повышал голоса, даже на плацу со своими воинами оставаясь спокойным и сдержанным. Киран в окружении отряда воинов шел за Дисмасом, недоумевая, что же случилось, но спросить не решился, испуганный напряжением, витавшим в воздухе. Несколько раз их путь пересекали другие отряды, целеустремленно куда-то бежавшие. Совсем недавно Маркус подсунул брату исторический роман о сражениях их давнего предка с дейминами, и тут тсаревич понял, в чем дело.
- Дисмас, приказываю тебе ответить! - впервые в жизни восьмилетний Киран отдал приказ звенящим от напряжения голосом. - У нас война?
Седой воин сначала от неожиданно уверенного голоса наследника, потом от его вопроса чуть не споткнулся.
- Нет, ваше высочество, войны нет. Пока нет, - поправился он. - Я не хотел бы первым сообщить вам новости, так что прошу вас, потерпите.
Мальчик потихоньку вздохнул от облегчения. Война представлялась ему самым страшным событием, хоть и немного абстрактным. Ему пока что не доводилось сталкиваться с кровью и смертью, несмотря на то, что отец иногда кого-то казнил, подданные гибли в стычках с темными, рабы предавали хозяев. Все это было еще далеко.
- Айвин, я привел его! - Дисмас пропустил тсаревича вперед и остался снаружи за дверью кабинета.
Тсарь резко обернулся, и мальчик испуганно отступил. Никогда еще отец не был так бледен, ни разу за всю свою жизнь в его глазах не было такой неизбывной тоски и бездонного океана боли.
- Отец, что случилось? - Киран сделал над собой усилие и на несколько шагов приблизился к тсарю, будто не верившему, что видит перед собой сына.
- Жив! Мой сын жив! - прошептал правитель и обнял сына, с силой прижимая его к себе.
Киран растерялся, боясь пошевелиться.
- Отец, - пролепетал он, испуганный чужими эмоциями почти так же сильно, как когда-то их отсутствием. - Отец, что с вами!
Айвин не отвечал, и что-то горячее коснулось щеки мальчика. Слезы. Впервые этот суровый черствый, подчас жестокий человек проявлял свои чувства открыто. Спустя несколько минут, когда огромные плечи перестала сотрясать дрожь, тсарь взял себя в руки и рассказал сыну страшные новости, глядя при этом в темноту за окном.
- Сын, вашей матушки больше нет с нами. Так же, как и вашего старшего брата. Вашу сестру сейчас ищут, но судя по беспорядку в ее покоях, похитители действовали наверняка, рассчитав верно момент, когда все будут заняты приготовлениями к торжеству, и тсаревну некоторое время никто не хватится.
Утро они встретили вместе, сидя в креслах друг напротив друга. Тсарь держал в руках книгу, глядя неподвижным взглядом в одну и ту же страницу несколько часов подряд, а его единственный сын так же не мигая смотрел на отца. Мальчик пытался осознать, что значит "больше нет", но у него никак не получалось. Только после похорон, не проронив ни одной слезинки, он очутился в лаборатории Флавия, который извинился перед тсаревичем и произнес какое-то заклинание.
- Вам это нужно, ваше высочество. Поверьте. А боль пройдет со временем.
И после этого прозрачная упругая стена, наконец лопнула. На сознание восьмилетнего наследника в полной мере обрушилось понимание потери. И тут плотина слез прорвалась. Бедный Киран плакал молча, сжавшись на руках придворного мага, а в ушах звучали голоса родных.
- Киран, вы задумались? - к реальности тсаревича вернул голос Флавия, неожиданно раздавшийся совсем рядом.
- Простите, наставник! - наследник пару раз моргнул и уставился на результат своего колдовства, которым он занимался все то время, когда грезы владели его разумом.
На лабораторном столе лежали осколки зеркала и прекрасный серебряный букет лилий, любимых цветов его матери, случайно созданных тсаревичем из рамы для волшебного зеркала.
- О! - только и мог произнести нашкодивший ученик, пока Флавий прятал металлические цветы в тайник. К сотне таких же творений.
- Вы снова думали о них во время занятий, - укоризненно сказал наставник.
- Простите, мэтр, - повинился тсаревич. - Я буду держать себя в руках.
- Важе высочество, воспоминания о вашей семье - самое ценное, что осталось от нее. Но вы должны беречь себя, и не давать грезам владеть вашим разумом в то время, пока магическая сила требует повышенного внимания и контроля. В противном случае вы погибнете, и ваш отец останется совсем один.
Киран угрюмо насупился, вспомнив об отце. С той памятной ночи между оставшимися членами королевской семьи не было ни одного момента душевной близости, и чем старше становился тсаревич, тем больше понимал, что ее больше и не будет.
- Я буду себя контролировать, - глухо повторил тсаревич и снова взялся за заклинание.
На этот раз все получилось.
Морган.
Старший кузен рея, эрл Морган, вернулся из замка не в духе, и это сразу же ощутил на себе весь отряд. Мрачная темная фигура, появившаяся из вод волшебного озера, заставила часового вздрогнуть и тут же подать сигнал остальным о том, что лучше попрятать посторонние предметы, помогавшие усталым воинам скрашивать ожидание предводителя. Единственный, кто мог заговорить с ним в таком состоянии без опаски навлечь на себя неприятности, был Шейн.
- Морган, твое кислое выражение лица весьма обнадеживает, - улыбнулся младший сын Зигмунда и забавно сморщил нос. - Смотри, весь отряд охвачен паникой и не знает, чего от тебя ждать.
Морган мрачно нахмурил черные брови и недобро сощурился.
- Отстань, братец. Не до твоих шуточек.
- Но Морган, нельзя в таком дурном настроении выдвигаться на опасные подвиги. Аархи чуют чужой гнев издалека, сам ведь знаешь!
Густые леса Сумрачного Эйда таили в себе много опасностей, и члены правящей семьи знали о них не понаслышке. Аархами называли бесприютные души убийц, совершавших свои преступления под действием гнева, ослепленных яростью и ненавистью. Эти злобные существа использовали чувства живых, чтобы пополнять свои силы, и избавиться от прицепившегося духа было довольно тяжело.
- Если бы это было самое страшное, - съязвил Морган и оседлал своего мершесса. - Но ты прав, к сожалению. Отряд! Выступаем!
Группа из десяти всадников, с ног до головы укутанных в черно-зеленые плащи, вступила под сень Старого леса, оставив позади волшебное озеро. Морган ехал, низко надвинув на лицо капюшон, и молчал, размышляя о своем. Никто не смел нарушать тишину, повисшую между двумя эрлами. Почти девятилетняя разница в возрасте между братьями разделяла их, не сделав лучшими друзьями, как Найта и Моргана, но кровная близость позволяла им остро чувствовать друг друга, что давало младшему некоторое преимущество.
- Что нового дома? - невзначай поинтересовался Шейн.
- Все как и раньше. Найт получил новое письмо от светлого тсаря.
- Понятно, - хмыкнул юноша, блеснув веселыми черными глазами из глубин капюшона. - Айвин продолжает выживать из ума, а верные вассалы по-прежнему ему не препятствуют, раздирая бьющуюся в агонии страну на сотни клочков. На шесть, точнее.
- Мы все знаем, что как бы то ни было, на трон посадят мальчишку.
- Да, знаем. Последний из тсарского рода, не считая бедняжку тсаревну, которую никто так и не нашел.
- Была бы она на наших землях, можно было бы попытаться, - равнодушно заметил Морган, ничуть не испытывавший сочувствия к дочери Айвина. - Сны привели бы меня к ней.
- Ты же никогда ее не видел, вряд ли смог бы найти к ней дорогу даже в сновидениях, - недоверчиво заметил Шейн. - Даже несмотря на то, что в этом тебе почти нет равных.
- Ну, единственный светлый в Сумрачном Эйде, не думаю, что это было бы настолько тяжело. А потом можно было бы прищемить, наконец, хвост этому старому болвану Айвину.
Шейн рассмеялся.
- Морган, есть ли пределы твоей практичности? Тсарь потерял большую часть тех, кто ему был дорог, а ты строишь планы, как можно использовать его пропавшую без вести дочь! Теперь понятно, почему шейсы рассказывают своим детям о нас страшные сказки!
Морган пристально посмотрел на брата и некоторое время молчал.
- Я все еще удивляюсь тому, как в нашей семье мог вырасти такой наивный ребенок, как ты, брат. Не иначе как матушка потихоньку от Зигмунда потакала твоим причудам. Практичность это не грех, учитывая, что вот уже множество столетий наши народы пьют кровь друг у друга. И не всегда образно выражаясь, как ты знаешь. Да если бы у меня возникла хоть малейшая надежда на то, что есть способ связать светлых по рукам и ногам, инструмент, с помощью которого вражда хоть ненадолго утихнет, думаешь, я бы стал медлить? Соланж - тсаревна. Это больше, чем просто титул. Она - дитя светлых, дочь Алайи, ее магия и сила, источник влияния. Она это власть, которую даже такой романтик как ты не может отрицать. Эта девушка не имеет права быть собой, как мы с тобой. У нее нет своей жизни, есть только долг. И лучше бы ей никогда не найтись, в противном случае ее сожрут с потрохами свои же...вассалы! - холодный голос старшего эрла затих, оставив смятение и горечь младшему.
- Она ведь живая! У нее есть собственные мысли и чувства, а ты ее инструментом назвал!
- Поверь мне, даже наш справедливый и рассудительный рей ни секунды не раздумывал бы над тем, что делать с тсаревной, если бы она попала нам в руки. Хотя, мечтать о такой удаче вряд ли стоит. Айвину, конечно, удобнее винить во всем нас, но я уверен, что девица сейчас сидит под замком у кого-то из князей его величества, замужняя, отупевшая и окруженная детьми, которых до поры до времени скрывают, чтобы иметь парочку козырей в дальнейших разговорах с тсарем.
- Знаешь, Морган, я иногда думаю, что у тебя внутри камень вместо сердца. Яркий, совершенный и холодный, - с досадой проворчал Шейн, подстегивая мершесса.
- Ошибаешься, брат, - ровно и бесстрастно ответил на выпад старший эрл. - Я слишком люблю Сумрачный Эйд и думаю о нем, вместо того, чтобы думать о его врагах.
Старшего сына Зигмунда и его супруги Стеллы часто обвиняли в черствости, жесткости, порой, даже жестокости. Но мало кто знал, насколько сильными были его чувства по отношению к тем немногим дейминам, которых он любил, чье мнение и счастье имели для него значение. Одним из таких был Найт, высоко ценивший острый ум и преданность своего сдержанного кузена. А когда на губах Моргана появлялась редкая улыбка, разглаживая суровые складки на лбу, его лицо полностью преображалось, черные глаза сверкали неожиданно весело, добавляя красивым чертам того обаяния, которое мало кто замечал, пока их хозяин был в своем обычном мрачном настроении. Он любил младшего брата, искренне досадуя, что тот унаследовал от родителей более легкий характер и ту невинную наивность, которой старший сын, уродившийся в отца, был лишен. Морган боялся, что все это только усложнит мальчику жизнь, хотя мальчик уже давно вырос, обзавелся густой темной бородой и даже недавно женился.
Эрл хмыкнул.
Они с братом периодически устраивали подобные пикировки, когда младший пытался вывести старшего на чистую воду и воззвать к его совести, а тот в ответ учил его жизни, какой бы суровой она ни была. Но сегодняшняя беседа оторвала его от других дум, волновавших Моргана после визита в замок рея. Огромное строение с гнездившимися по углам густыми тенями всегда напоминало ему о детстве и тех шалостях, которые они с маленьким Найтом устраивали, удирая из-под надзора старших. Теперь властелином там был уже не Блайн, а его сын, но счастливое детство, проведенное под защитой прочных каменных стен, грело холодное сердце Моргана, которое, конечно же, не было каменным, что бы ни ляпнул сгоряча Шейн.
- Зигмунд сказал мне, что ты вернулся! - воскликнул рей, появляясь перед лучшим другом из ближайшего зеркала.
Они обнялись, потом эрл внимательней присмотрелся к Найту. Тот отвел глаза.
- Ты снова начал видеть кошмары? - проницательно заметил Морган.
- И как я надеялся что-то от тебя скрыть? - философски пожал плечами рей и уселся в ближайшее к камину кресло. - Давай не будем об этом. Дядя сказал, что ты ненадолго. Не хочешь рассказать своему рею, куда собираешься дальше?
- Как прикажете, ваше величество, - Морган отвесил придворный поклон и занял кресло напротив посерьезневшего монарха. - Разведчики сообщили о том, что твари бездны снова активизировались в северо-западной части Эйда. Было несколько нападений, и еще две девушки пропали без вести, и все та же странная магия на месте их исчезновения. Совет Хранителей уже докладывал тебе об этом? Все ближе и ближе к Алайе, ты не находишь это подозрительным?
- Я не созывал совет в последние две недели, но мне сообщали через зеркала. Знаю, на что ты намекаешь, друг. Ты не прав, и как бы светлые ни портили нам жизнь, это не их рук дело. Они не могли сговориться с существами из бездны, это стоило бы им слишком многого. Проклятье, ну зачем им нужны эти несчастные девчонки? - Найт с досадой стукнул кулаком по подлокотнику кресла и гневно смотрел на брата. - Они ведь все до сих пор живы, Дэйя проверяла. Я и Сиан просил, она все подтвердила.
Морган улыбнулся самым уголком губ при упоминании о сводной сестре. Близнецы Дэйя и Дэйд были детьми Блайна от его второго брака с Сиан. Шкодливая волшебница-хохотушка и огромный широкоплечий гигант-оружейник являлись такой же полной противоположностью друг другу по характерам, насколько похожи они были внешне. Дэйя занимала должность хранительницы Прудов и зеркал Сумрачного Эйда и блестяще справлялась со своими обязанностями, когда не взрывала ничего у себя в башне и не ставила очередной эксперимент, жертвами которого мог стать кто угодно, подвернувшийся под руку. Эта одаренная колдунья ничуть не напоминала свою отрешенную от всего мирского мать, так что даже мрачный Морган с ней отлично ладил, стараясь удалиться как можно дальше в те моменты, когда темные глаза маленькой волшебницы загорались от любопытства, не предвещая родственникам ничего хорошего.
- Даже Сиан? - Морган прищурился, отгоняя воспоминания о проделках Дэйи подальше. - Представляю, в каком отчаянии ты находишься, если позволил себе нарушить ее уединение. Я найду их, брат! Чего бы мне это ни стоило, я отыщу корень этой заразы, именуемой тварями бездны, и уничтожу его, поверь!
- Вот только еще одного героя мне не хватало, - с досадой воскликнул Найт и встал, потом неторопливо начал мерить шагами комнату. - Мой отец погиб, пытаясь сделать то, о чем ты только что говорил. И если я потеряю еще и тебя, моя ноша станет поистине неподъемной, ты это понимаешь? Я очень не хотел бы, чтобы единственной вещью, державшей меня в Сумрачном Эйде, был долг. Так что оставь все эти геройские штучки. Ваше дело, эрл Морган, разведать информацию и предоставить ее мне. А я уж решу, что с этим делать и кто будет уничтожать эту, как ты сказал, заразу. Ты все понял?
Морган помолчал, потом холодно кивнул. Найт не одобрял чрезмерного риска, особенно там, где были замешаны члены его семьи или просто близкие. Его кузену же казалось, что с каждой потерянной минутой они теряют еще одну жизнь, но приказ был вполне четок.
- Морган, Хранители тревожатся с каждой луной все сильнее. Сегодняшний хрупкий мир со светлыми дает время, чтобы разобраться с нашими собственными внутренними проблемами. Тут понадобятся все наши силы, мы объединимся против врагов и ударим слаженной мощью. Я любил отца и поддерживал его во всем, но он ошибся, полагая, будто справится один. Твари бездны, которые затихли после смерти Блайна, повылазили из своих нор и взялись за нас всерьез. Проклятый год! Не даром его назвали годом Ложного отражения: все из рук валится! Именно поэтому сейчас не время рисковать, брат. В конце концов, не мне тебя учить осторожности и дальновидности, ты всегда умел хорошо видеть последствия наших решений, вот и думай сам. Отправляйся к окраинам, отбейте нападение тварей, но не вздумай преследовать их! Мне нужны сведения, и кроме тебя мало кто сможет мне их предоставить.
Морган ничего не успел ответить, как вдруг по глади зеркала пошла рябь и тихий вопрошающий звон раздался в комнате.
- Братцы? - из помутневшего стекла показалась кудрявая девичья макушка, оглядывавшая помещение в поисках. - О, вот и вы!
Дэйя полностью появилась в комнате и тут же побежала к Моргану обниматься.
- Ах ты паразит, даже не сказал, что вернулся! - ноги маленькой волшебницы болтались высоко над полом, пока она с радостным визгом обнимала подозрительно довольного кузена, не обращая внимания на скривившегося рея. - Надеюсь, вы уже обсудили все дела? Я, вообще-то, шла к тебе, Найт, но раз наш самоотверженный герой-разведчик ненадолго забежал в гости, захватим и его!
- Что ты уже натворила? - спросил рей, когда они все втроем шли к зеркалу, перемещаясь за нетерпеливой волшебницей...в покои правителя. - И я разве не ставил на свое зеркало заклинание от непрошеных гостей?
- Я не гость, - отмахнулась малышка, совершая замысловатые пассы руками. - Я твой маг и отвечаю за покой и безопасность главы государства. Потом покажу, где нашла лазейку в твоих чарах, не сердись!
Братья переглянулись и обреченно пожали плечами: вполне в духе Дэйи было ворваться в чужие покои под властью какой-то новой идеи и даже не заметить сдерживающих заклинаний.
- Это для твоей же пользы. Нельзя принимать судьбоносные решения, от которых зависит будущее государства, когда ты не в состоянии уследить за собственными мыслями из-за бессонных ночей!
Ответом ей стала оглушительная тишина. Тонкие ноздри Найта побелели и гневно раздулись, остатки мирного настроения слетели с мужчины стайкой испуганных птиц.
- Кто тебе рассказал? - сурово спросил рей, нависая над сестрой. - Я приказал всем раз и навсегда оставить тему моих снов на мое собственное усмотрение! Я тут рей или кто, чтобы мои приказы оспаривались самоуверенной девчонкой, вообразившей себя великим магом!
Колдунья исподлобья глядела на своего повелителя, упрямо хмуря темные бровки. Детская непосредственность и веселость пропали, оставив на поверхности ум, бушующий водоворот магии и непоколебимую уверенность в своей правоте.
- Прошу меня простить, мой повелитель, но я позволила себе выполнить свои обязанности хранительницы так, как считаю нужным! Я приму к сведению ваш приказ тогда, когда перестану слышать крики боли и ужаса посреди ночи!
- Э-э-э, Дэйя, тебе пора удалиться! - Морган прекрасно знал своего друга, и верно определил, что его величество через секунду выйдет из себя окончательно.
Невидимая волна магии впечатала колдунью в гладь зеркала, закрывая за ней проход в покои Найта, и тяжелая рука эрла опустилась на плечо рея.
- Кого ты хотел обмануть? - грустно улыбнулся Морган, глядя в сумрачные глаза друга. - Мы все - семья, и слишком хорошо чувствуем друг друга.
- Иногда я начинаю ненадолго завидовать Айвину. Он почти совсем один, и никто не лезет ему в душу против воли.
- Ага. Конечно, с окружающими его хищниками он всегда начеку, а тут стоит расслабиться, и из ближайшего зеркала выскочит очередной родственник, озабоченный твоим душевным покоем!
Братья невесело рассмеялись, и только теперь Морган краем глаза заметил на столе лежавший среди бумаг конверт со знакомой гербовой печатью.
- Как бы то ни было, кузина права, - ровным голосом произнес эрл, разглядывая заклинание паутины снов в изголовье кровати рея. - Обновить твою защиту не помешает. Малышка хорошо поработала, я лишь немного переделаю структуру, чтобы прошлое не так сильно тревожило тебя во сне.
- Спасибо, - сухо кивнул Найт и больше ничего не сказал, ведь оба они давным-давно знали, что за кошмарные видения преследовали по ночам правителя Сумрачного Эйда.
Морган закрыл глаза, наполовину погружаясь в темный мир грез, и чуть тронул ближайшую нить паутины снов, корректируя ее направление. Если кузен надеялся избежать рассказа о последних новостях, заговаривая ему зубы гневными тирадами о вреде геройства, то он мог бы хотя бы спрятать письмо из Алайи.
- Готово, - выдохнул деймин через четверть часа, вытирая взмокший лоб. - На ближайшие луны хватит. А теперь ответь ка мне, о великий и непобедимый рей, что опять придумал наш любезный друг Айвин?
И коварно указал на компрометирующее письмо, заставив Найта обреченно закатить глаза.
Соланж.
Тсаревна улыбалась и разговаривала с неведомым собеседником.
- Келин, вы прекрасно танцуете! Благодарю! Отец рассказывал о вас, но, признаюсь, я представляла вас немного другим.
Перед мутными от наваждений глазами Солы проносились яркие видения прошлого, ее первой встречи с несостоявшимся женихом на устроенном отцом балу в честь седьмого дня рождения тсаревича Кирана. Были приглашены княжеские семьи, в замке собрался весь цвет аристократического общества. В шумной атмосфере праздника заключались новые союзы, разбивались чьи-то надежды, звучали здравницы в честь младшего наследника. Именно на том празднике отцы представили друг другу будущих супругов, приглядываясь к их лицам. Мысль о помолвке не была озвучена, но витала в воздухе.
Молодых людей заставили станцевать первый танец на глазах у сотен гостей, после чего зал наполнился кружащимися под музыку парами, и ненадолго о них все забыли.
- Пойдемте, тсаревна, - Келин предложил девушке руку и повел ее на увитый цветами балкон.
Теплые сумерки приглушали звуки праздника, создавая уютную атмосферу, идеально подходившую для романтических бесед. Тсаревна редко оставалась наедине с шейсами своего возраста, так что ее тонкие пальцы в волнении перебирали бахрому широкого пояса, а щеки алели от взглядов молодого красавца-княжича.
- У нас не было времени, чтобы познакомиться раньше, - с улыбкой произнес Келин. - Но отец много рассказывал о вашей скромности и красоте!
- Князь Лейт, должно быть, преувеличивал, - тихо ответила Сола. - Совет Алайи, куда входят самые достойные мужи нашей страны, слишком поглощен делами, чтобы внимательно рассматривать окружающее.
- Теперь я думаю, что он даже приуменьшил, - рассмеялся молодой человек. - Скромнее девушки мне еще не приходилось встречать. Позвольте сопровождать вас на большой тсарской охоте, которую ваш отец устраивает через две недели?
- Хорошо, - согласилась тсаревна, забыв о том, что охота относилась к числу наименее любимых ее мероприятий.
Они с Келином гуляли среди освещенных ярким солнцем деревьев, пока весь двор наслаждался азартом погонь и травлей дичи, беседовали обо всем на свете, даже забывая о десятке сопровождавших их воинов. Келин делился с жадно внимавшей тсаревной рассказами о своем обучении военному делу, географии и истории, о посиделках с друзьями и жизни вне дворца князя. Упоминания о головокружительных приключениях, в которых присутствовали не только мужчины, но и девушки из свиты князя, купеческие дочки и ученицы магов странно ее уязвляли, но Соланж пыталась не обращать внимания. В ее жизни не было ничего интересного, кроме тайных уроков Маркуса, вот в чем было дело. Природное любопытство и живость ума, насильно сдерживаемые жестокими правилами Айвина, откликались на каждое слово княжича.
Дальнейшие встречи тсаревны и Келина проходили так же интересно. Айвин сделал исключение для князя Лейта и его сына, и уступил их просьбам показать тсаревне столицу княжества. В честь прибытия высокой гостьи и сопровождавшего ее Маркуса был устроен маскарад и волшебный фейерверк.
- Пойдемте, - Келин подал ослепленной яркими красками и сполохами салютов девушке руку.
Маркус обернулся, улыбнулся и ничего не сказал: он видел, что сестра счастлива, хотя вряд ли она могла тогда сама определить чувство, рождавшееся в ее невинном сердце.
Среди благоухающих цветами деревьев княжич усадил Солу на скамейку и достал из кармана небольшое зеркало.
- Есть один фокус, которому меня недавно научили друзья, - сказал Келин и сделал несколько пассов над поверхностью стекла.
Зеркало оказалось волшебным. Каждая из тринадцати рун на его тонкой раме засветилась призрачным светом, мигая в такт словам княжича. Молодой человек быстро встряхнул зеркало и опрокинул его себе на свободную ладонь. Из темных глубин зазеркалья выпала крошечная роза, вся в каплях росы, будто ее только что сорвали.
- Это вам, Соланж, - Келин передал зардевшейся тсаревне цветок и осторожно погладил кончиками пальцев нежную кожу ее руки. - Надеюсь, это принесет вам удачу.
Следующим пассом княжич обратил лепестки розы в золото и помог девушке приколоть драгоценный цветок к волосам.
- Я совсем не силен в магии, - повинился он, не торопясь отходить от тсаревны. - Несколько фокусов, милые пустяки.
- Вы не правы, - еле слышно ответила Сола, чувствуя, как ее сердце замирает в груди. - Для меня это вовсе не пустяки.
Горячие губы княжича коснулись ее губ, и девушка забыла, как надо дышать. С того момента сердце тсаревны окончательно и бесповоротно принадлежало Келину. Это была свобода, надежда на то, что кто-то сможет показать ей весь прекрасный и яркий мир, полный приключений и новых неведомых чувств, в котором не будет места страху и запретам отца.
Дикий крик разнесся по туманным лабиринтам залов Забвения.
Все сказки о будущем оказались ложью и предательством, а мечты о свободе обернулись ужасом заключения. Соланж пришла в себя и кричала от безысходности, не в силах дальше терпеть одиночество и плен собственных мыслей. Повелительница пустого туманного мира, облаченная в рваное платье и венец из разбитых надежд.
Внезапно многолетнюю тишину нарушил посторонний звук. Это было настолько удивительно и неправдоподобно, что тсаревна замерла, с горечью понимая, что галлюцинации и видения, насылаемые залами Забвения, становятся все реалистичней.
- Тсаревна! - тихий шепот доносился откуда-то из тумана, и мужской голос был абсолютно незнаком. - Тсаревна, вы меня слышите?
Боясь поверить в происходящее, заключенная сделала два бесшумных шага вперед. Шепот повторился. Слезы брызнули из глаз Соланж, ведь это были первые звуки помимо собственного голоса, услышанные заключенной за бессчетное количество дней.
- Да, - хрипло ответила девушка, и это короткое слово показалось ей звуком выстрела, трескучим и громогласным. - Кто вы?
- Меня прислал Влодар!
Обезумев от вспыхнувшей надежды, пленница бросилась бежать по туманным лабиринтам, оскальзываясь на влажных камнях. Таинственный голос шептал, заставляя Соланж терять голову.
- Тсаревна, я смогу вытащить вас отсюда, но вы должны торопиться!
Спустя несколько томительных мгновений девушка оказалась у запертых дверей, охраняющих выход из залов Забвения. Голос доносился откуда-то снизу и продолжал звать.
- Где вы? - дрожа спросила Сола.