©1979 Альбом "The Wall". Автор лирики Роджер Уотерс.

Поэма "СТЕНА"

Ностальгия

Спит старый Лондон ...
        А в проём окна
Мне виден парапет и Темза мне видна.
Туман.
        Сгущается ...
                и медленно садится...
Глухая ночь...
        Давненько мне не спится
В такие ночи.
        Ощущенье немоты.
Нет объяснения гнетущей пустоты.
Гудок, незримого как призрак, парохода.
Одна лишь мысль мне не дает прохода,
Что я рожден, как допустил творец,
Я безотцовщина, и мой погиб отец.


Когда тигры вырвались на свободу

Итак, сорок четвертый на исходе.
Год перелома, апогей войны.
Противник сильный по своей природе,
Нет, нет, не паника была в народе,
Но пониманье, что минуты сочтены.
Бывалый командир, но нужен был маневр,
Не дать им в землю лечь и погубить народ.
Они держались, только каждый нерв
Молил о помощи, а враг косил как серп.
Долг выполнен сполна, он запросил отход.

История войны полна таких примеров.
Да, нужно отойти. Солдат - когда живой.
И непростой вопрос, найти где пионеров,
Да тех, кто за тебя пожертвуют собой.

Отряд прикрытия плацдарм тот удержал.
И танки вражеские стали, не прошли.
Ценою жизни тех, кто в ратном поле пал,
Тех, добровольцами, которые пошли.

А старый, добрый, наш Георг-Король
Направил маме панегирик славы.
Погибшего отца он отмечал там роль,
Что совершил свой подвиг самый главный.

Я помню свиток тот на золотом листе,
Средь старых фото в ящике комода,
И подпись Короля на собственном письме,
И благодарность от всего народа.

Мороз ударил к ночи, в темноте,
Тогда лишь только "тигры" прорвались.
Никто не выжил, позади лишь те,
Стрелками короля которые звались.

Смерть раненных взяла и моего отца.
Покой им вечный в сполохах огня!
Так волей некого верховного лица
На смерть забрали папу от меня..


Что есть в сознании моем?

Итак, задумайтесь, быть может шоу вам
Желательно смотреть и страстно ощущать,
Практически, затмение рассудка,
Горячий, острый привкус беспорядка,
Вселенский хаос, бред и тарарам,
Желание держать и не пущать,
Страх сердце потерять на дне желудка
Стажера-астронавта... Где разрядка?

Что может вашу радость заслонить?
Не то ли вы увидеть ожидали?
Хотели выяснить, да что там может быть,
На дне холодных глаз...А вам и не сказали?
Вам предстоит прорыть свой личный путь,
Через сужденья чьи-то, размышляя,
Понять в дискуссии своей дороги суть,
Деля себя и вновь соединяя.


Тонкий лёд

Как мама любит своего младенца!
И папа тебя любит, детка, также.
Искрится море теплым полотенцем,
И небо синее висит над тихим пляжем.

Ой, ой, малыш! Замерзший,с синим носом.
Коньки скользят, катаясь до упада.
Но тонкий лед для вас есть жизни способ,
А риск на льду - часть вашего уклада.

А позади чуть слышится упрёк,
И в миллионе слез опухшие глаза...
Не удивляйтесь, если треснет лёд,
И перед трещиной откажут тормоза.

Вы избегайте незнакомой глубины,
И бездны избежит пускай душа.
От страха, от сознания вины,
Что лёд ломается, когда его крушат.


Еще один кирпич в стене. Часть I

Отец мой переброшен самолётом,
Среди других солдат, за океан,
Вступивших в бой за жизнь каких-то стран...
А что осталось нам за тем полётом?
Отъезд оставил память для альбома,
Лишь моментальный снимок для семьи.
И лишь на нем все вместе, все свои,
И лишь тебя не будет больше дома.
И это было первым кирпичом
В стене отчаянья, что строить начал
Я к жизни будущей и на замесе плача,
И это было только первым кирпичом.


Самые счастливые дни нашей жизни

Чуть подрастешь и попадаешь в школу,
Жестокую для жизни, но не знаний.
А суть простая противостояний:
Учитель бог, а ты несешь крамолу.
Их много этих лже учителей,
Кто будет издеваться над детьми
Так виртуозно, как они могли,
Смеясь над тем, что было нам милей.
Чтоб мы не делали - все плохо и ничтожно.
Учитель упивается собою,
Своим величием, доволен он судьбою,
А нам так жить, учиться невозможно.

Но город знал, и знал у нас любой,
И как бы тщательно от нас не укрывалось,
Мы знали тоже, что величие кончалось
Учителя, пришедшего домой.
Их жёны: психопатки и тупые
Вершили суд и право над мужьями.
Себя они не узнавали сами,
Так в школе властные и самые крутые.


Еще один кирпич в стене. Часть II

Мы не нуждаемся во злобном обучении!
Мы не нуждаемся и в мертвом управлении!
Мы не нуждаемся в сплошном нравоучении!
Учителя - нам нужно жить самим!
Учитель - наше право жить самим!

И это было новым кирпичом
В стене отчаянья, что строить начал
Я к жизни будущей и на замесе плача.
Вторым, но все же новым кирпичом.


Мама

Что думаешь, мама, бомбу они бросят?
Что думаешь, мама, полюбят песню, сцену?
А может быть, мама, по яйцам пнуть попросят?
Что думаешь, мама, я должен строить стену?
Что думаешь, мама, быть президентом в целом?
Что думаешь, мама, а верить ли министрам?
А может быть, мама, держаться под прицелом?
Я думаю, мама, умру я очень быстро.

Сейчас, пока тихо, не плачет твой ребенок.
А мама решила, чтоб сбылся твой кошмар,
А мама решила, не вырос из пеленок,
Крылом прикрыть решила и спрятать в будуар.
Она, беспокоясь, не даст тебе лететь.
Купать младенца будет, взбивая нежно пену.
Но, мама, родная, не запрещай мне петь!
Ах, мама, помоги построить мою стену!


Прощай, голубое небо

Вы видели испуганных людей?
Вы слышали авиабомбы рвутся?
Задайте же вопрос, один из всех щелей,
Зачем в убежище бежать, стелиться, гнуться?
Как смело был обещан новый мир
И неба синего безоблачный эфир.

Вы видели испуганных людей?
Вы слышали авиабомбы рвутся?
Огонь уходит, прячась в памяти моей
Но боль останется и слезы не сотрутся.
Ах, небо синее, останься, нет прощай,
А как хотелось бы, чтоб было до свиданья.


Что будем теперь делать?

Что сделать нам, заполнить чтобы зал?
Где рев толпы, до песен ненасытной?
Где море лиц, оваций бурных вал,
И путь к мечте доселе незабытой?

Купить, быть может, новые гитары?
Мощнее двигатель для освещенья сцены?
Работать ночью, даже в свете фары,
И тронуть души музыкой бесценной.

Закрыть глаза на вой летящих бомб;
И на Восток, соприкоснуться с порчей;
С семьей порвать, забыть жену и дом;
Напиться в дым в компании всеобщей;
И к психиатру; позабыть про пиццу;
Ложиться в одиночестве в кровать;
А к людям, как к животным, относиться;
Крыс на бегах, собак дрессировать;
Забить башку желаньем денег только,
Искать сокровища и камни, звон монет...

Не расслабляйтесь никогда настолько,
Чтоб не упасть, прижавшися к стене.


Молодая похоть

Я очень молод, в этой жизни новичок.
Как будто чужестранец в городе большом.
Поймайте ж меня сразу на крючок!
Кто мне расскажет, как, что делать и почем?

Мне бабу погрязнее, потаскуху,
Я с девкой позабуду свою скуку.

Пусть проститутка эта будет холодна,
Мне ощущения так нужно, не любви.
Меня Мужчиною пусть сделает она,
Спасет от музыки... Спаси меня, спаси...

Мне бабу погрязнее, потаскуху,
Я с девкой позабуду свою скуку.


Один из моих припадков

Проходят дни, витки любви тускнеют,
Сереют так, как кожа мертвеца.
Ночами не признаться до конца,
Кульбит любви уже не стал милее.

Я постарел, ты стала тоже старше.
Ничто уже нас больше не забавит.
Еще виток себя ждать не заставит:
Я холоден, как ятаган на марше.

Как будто бы окручен я жгутом,
Бесстрастен барабан для похорон,
Бегите в спальню, там мой саксофон,
Не пяльтесь так испуганно потом.

А что приходит, скоро и проходит.
И день гнилой, один из общих дней...
А что бы вам узнать из новостей
По СиЭнЭн, как, что, где происходит?

А может быть, хотите что-то скушать?
А может, научиться бы летать,
Как я пытался... Вот бы поболтать
С полицией, да кто нас станет слушать.

Считаете, что я на все способен?
Смогу я даже время тормознуть?
Так почему хотите улизнуть?
Доверьтесь: к жизни я пригоден.


Не покидай меня сейчас

О, детка, не бросай меня сейчас.
Не говори, что мы в конце пути.
Цветы дарил, так дай тебя хоть раз
Ромашкою с друзьями мне пройти.

О, детка, не бросай меня сейчас.
Я думать не хочу, могла б уйти.
Дай насладиться мне еще бы раз,
Избить тебя до смерти и спасти.

О, детка, не бросай меня сейчас.
Когда ты усладишь меня в пути?
Ты мне нужна как можно много раз.
Забудь и не надейся так уйти.


Пустые места

Как нам заполнить эту пустоту
Тех мест, где мы хотели говорить?
Где я бы смог сказать начистоту,
Как стену я свою сумел сложить.


Еще один кирпич в стене. Часть III

Отвергнут всеми, сам вас отвергаю.
Я не нуждаюсь в чьей-нибудь защите.
И я лекарств теперь не принимаю.
А вы пишите на стене моей, пишите...

Не обольщайтесь, ничего не нужно.
Вы просто кирпичи в моей стене.
Не лезьте так в мою вы душу дружно,
Вы, кирпичи, в построенной стене.


Прощай, жестокий мир

Прощай, жестокий мир, я покидаю всех.
Прощайте люди, дайте мне пожить.
Не нужно говорить в надежде на успех,
Решенье и судьбу уже не изменить.


Эй, вы

Эй, вы, озябшие сироты, постаревшие,
Быть может посочувствуете мне?
А вы, дрожащие с улыбками сгоревшими,
Быть может вы сочувствуете мне?

Не помогайте заслонить им свет
И сами не сдавайтесь без борьбы.
Кто с телефонами, тому совет,
Вы не измените моей судьбы.

А те, кто слушает повдоль стены,
Помогут в камне мне найти ответ.
Поможете его переместить?
Откройте в одночасие сердца,
Вернувшись, я бы мог оповестить
Про новое пришествие Христа...

Но это, впрочем, голые мечты.
Стена моя так слишком высока,
Чтоб что-нибудь могли увидеть вы,
Как я пытался вылезть с чердака.
Мечта прорваться на свободу
Как червь уже прогрызла мне мозги.
Так помогите, я кричу народу...
Так сделайте же что-то, черт возьми!

Эй вы, что за пределами стены!
Битье бутылок в зале не поможет,
Когда надежды мало у толпы...
Как низко пали мы... Ну, кто как может...


Есть там кто-нибудь?

Э-э-эй! Кто есть дома?
Э-э-эй! Кто есть дома?
Э-э-эй! Кто есть дома?
Чего кричать, коль дома нету никого!!!


Никого нет дома

А что имею я? Книжонку со стихами,
Мешочек с щеткою зубною и гребенку.
Когда я пес хороший, посудите сами,
Они мне косточку подбросят как ребенку.

А что досталось мне? Резинки на ботинки,
И посиневшие распухшие ладони,
И телевиденья говенные картинки,
Беру на выбор в телевизоре я "Сони".

А в доме свет, и моментальным взглядом
Я потрясающее сделал наблюденье:
Тебе звонил я, ожидая быть бы рядом,
А дома пусто в настоящее мгновенье.

Моя прическа как у Хендрикса завивка.
Прожог рубашечку атласную до пуза.
На пальцах пятна никотина как прививка,
И ложка серебром наследственного груза.

Еще рояль, куда схороните останки.
Я вижу ясно это дикими глазами.
А как бы вывернуться, всё же, наизнанку?
И смыться напрочь, так как пропасть между нами.

Так вот, малышка, наберу твой номер,
А дома тишина и никого нет дома...
В моих ботинках кто-то уже помер...
Ветшают корни, впрочем, то знакомо.


Вера

Кто помнит, что сказала Вера Линн?
Кто помнит, что и как она сказала?
Что встретимся мы снова в день один,
И на прощание солдата целовала.

Ах, Вера, Вера, что случилось с вами?
Как вас мне тут, сегодня, не хватает.
Меня б вы поняли и сердцем и глазами,
А тут меня никто вообще не понимает.


Верните мальчиков домой

Верните мальчишек, верните домой,
К сиротам отцов возверните,
Не нужно мальчишкам бороться с судьбой
Верните мальчишек, верните...


Легкое оцепенение

Привет! А есть тут кто-нибудь живой?
Кивните только, если слышите меня.
Есть кто-нибудь, следит кто за тобой?
И не теряйте тут сознанье в свете дня.
Сейчас, сейчас, я вам облегчу боль
И снова ножками вы сможете ходить.
И уж расслабься, рассказать изволь,
Где, что болит, чтоб я вас мог лечить.

Утихла боль, а прошлое, как рядом,
И пароходика дымок на горизонте...
Вы провожаете его туманным взглядом,
И сквозь волну... руками же не троньте.
И видите что губы шепчут что-то,
Но вы не слышите, что губы говорят.

Болел я детстве лихорадкой из болота,
Какой переболело множество ребят.
Болезнь я помню, будто сам не свой.
Качает - вверх и вдруг летишь с горы.
И помню руки, шевельнешь рукой,
А руки как воздушные шары.

Вот так сейчас я чувствую себя.
Не знаю я, смогу ли обьяснить.
Не знаю, вы поймете ли меня.
Себе чужой и руки не сцепить.

ОК, давайте сделаем укол.

Не надо, мне так больно, я боюсь...

Как видите, ваш шок уже прошел.
Я подниму вас, я за вас возьмусь.
Надеюсь, что лекарство вам поможет.
Вы сможете продолжить представленье.
Вставайте-ка, пора идти...
        Он может.
И подпишите счет за излеченье.

Утихла боль, а прошлое, как рядом.
И пароходика дымок на горизонте.
Вы провожаете его туманным взглядом,
И сквозь волну... руками же не троньте.
И видите, что губы шепчут что-то,
Но вы не слышите, что губы говорят.
Как в детстве взглядом я ловлю кого-то,
Глаза ослушаться и пальцы норовят.

Ребенок вырастает очень быстро.
Мечты уходят, растворясь в тумане.
Оцепеневший, в голове не чисто...
Уютно мне в болезненном дурмане...


Представленье должно продолжаться!

Представленье должно продолжаться!
В эпицентре я должен стоять.
Жуткий луч должен бить, отражаться,
Отвернуться нельзя и сбежать.

Здесь должно быть ошибка закралась,
Не согласен я им отдавать
Свою душу, которая сжалась,
Стар я слишком, меня чтоб сломать.

Слишком поздно орать и просить
Уходящее чувство остаться.
Песни помню и буду любить.
Представленье должно продолжаться!


Что есть в сознании моем

Итак, задумайтесь, быть может шоу вам
Желательно смотреть и страстно ощущать,
Практически, затмение рассудка,
Горячий острый привкус беспорядка,
Вселенский хаос, бред и тарарам,
Желание держать и не пущать,
Страх сердце потерять на дне желудка
Стажера-астронавта... Нет порядка!

Не хорошо, Пинк, оставаться в номерах.
Уже послали нам бесформенную банду.
И надо выяснить, кто фанатично нам
Тут предан.
        Среди тех, кто здесь собрался,
Есть педерасты?
        Осветить в прожекторах,
И вдоль стены собрать в отдельную команду.
Евреи? Негры?
        Этим подлым хитрецам
Не место здесь.
        А тех, кто всё ж остался,
Всех вместе, и с обкуренными тоже,
И всех прыщавых, я бы тут не оставлял.
Вот где мой путь, я бил бы их по роже!
И скопище подонков расстрелял!


Беги, как черт

Беги, как черт и скрой свое лицо.
Одень привычную тебе личину.
И щелки губ прижми заподлицо,
Глаза под шторы, чтобы скрыть причину.
Улыбкой легкомысленной замаж
Биение тоскующего сердца.

Тут прошлого воинственный реванш
Вам с нервами, скрипящими как дверца,
Не отразить всей нервною системой,
Рассыпанной осколками теперь.
А впрочем говорим мы не на тему.
Беги как черт, уже ломают дверь.

Беги как черт, беги весь целый день,
Беги всю ночь, беги что было мочи...
А девушку захочешь если к ночи,
Паркуй авто, как можно глубже в тень.

Причина в том, поймают в темном месте,
И девушку сумеют опознать,
Тебя к маман пошлют с коробкой вместе,
Тогда уж ты не сможешь убежать.


В ожидании червей

Теперь уж не достанете меня.
Неважно, если б кто и захотел.
Прощай мир злобы, жалкого огня.
Я в бункере, вот в этом мой удел.
Я полностью защитой окружен,
И жду червей, должны же приползти.
Блажен кто верит, я заговорен.
А падаль все же нужно соскрести.

И в ожидании очистить милый город,
Последуем намеренью червей...
Чернорубашечники! Есть ведь порох,
Начать прополку слабых средь людей.

Я ожидаю, разлетятся окна
И двери будут выбиты, тогда
Никто уж не посмеет даже охнуть,
Порядок воцарится навсегда.

Я жду червей, ушли, чтобы вернуться
Во множестве во пламени ночей...
И педерастов, нигеров дождутся,
Кто оценил достоинства печей.
И красные, евреи - всё червям,
И разогнать по сторонам цветных...

Британия! Ты правь на страх врагам!
С червями я возьмусь за остальных.


Стоп

Пора остановиться и пойти домой,
Снять униформу и оставить это шоу.
Ждать в камере тюремной за стеной...
Я знаю, виноват, и мне нехорошо.


Суд

Cудебный пристав:

Присутствующих попрошу всех встать!
Ничтожный червь, сидеть тебе нельзя!
Судья же, здравствуйте и доброго вам утра.

Обвинитель:

Ах, Ваша Честь! Сумеет доказать
Власть Королевы против этого червя
Вину ничтожества без воли и рассудка.

Сей заключенный, что стоит пред вами,
Виновен и вины не искупить.
С кровавыми по локоть, он, руками
Захвачен был, нельзя его простить.

Cудебный пристав:

Директор школы приглашен на процедуру

Свидетель:

"Я говорил всегда, что ЭТОТ плохо кончит!"

Обвинитель:

Ах, Ваша Честь, содрать с него бы шкуру,
Вот если б волю дали мне его прикончить.
Но руки мои связаны людьми,
Сочувствие которых непомерно.
Они, весь мир исскуства, неприменно
Ему способствовали, черт возьми,
С кровавым помыслом идти на преступленье.
Я развенчаю его бредни как из пушки...

Подсудимый:

"Я сумасшедший и к тому же в иступленьи,
Они забрать хотят любимые игрушки!"

Cудебный пристав:

Прошу ввести преступника жену.

Подсудимый:

"А, маленькая потаскушка, и ты здесь?
Надеюсь, ключ ко мне они и потеряли.
Тебя я ждал, да ночку не одну...
Твоя вина в моем безумьи тоже есть,
Тебя я ждал, тоскуя, матеря ли...
Могла бы ты общаться же со мной
Почаще.
Нет, пошла своей тропой...
Скажи-ка мне, ты, злое бабье семя,
Разрушила чьи семьи в это время?"

Свидетельница:

"Ах, Ваша Честь, нам дайте пять минут,
Ему и мне, ведь нам так одиноко."

Мать:

"Иди же к мамочке, сынок, мой милый друг!
Иди, не бойся, это вовсе недалёко."

Свидетельница:

"В постели всё я делала ему,
Распоряжался моим телом как собой.
За что же хочет меня бросить, не пойму,
Ах, дайте, Ваша Честь, забрать его домой!"

Обвинитель:

Он не нормален, рвется за мечтами.

Подсудимый:

"Я сумасшедший..."

Судья:

Затворите окна!

Подсудимый:

"В стене должны быть двери, я входил."

Обвинитель:

Галлюцинации! На это парень - дока.
А в общем то - законченный дебил.

Судья:

Да, доказательства суду неоспоримы.
Жюри присяжных нет нужды на совещанье.
Мой опыт весь за то, чтоб быть непримиримым,
Нет более, чем он, достойных наказанья.

Стеной отгородился ты от них.
Твоя страдает утонченная жена,
И мать твоя надеется, ты, псих,
Суметь тебя очистить от дерьма.

Но, друг мой, глубоко сидящий страх
В тебе увидел я, и вот мой приговор:
Не хочешь позабытым быть в веках,
Ломай-ка стену, и закончим разговор.


За стеной

Одинокие и влюблённые,
Кто действительно любят тебя,
От тебя же стеной отделённые,
Взявшись за руки ходят, любя.
Кто-то встретился здесь,
Кто-то в связку вошел,
У кого сердце есть,
И кому хорошо.

Им артисты представили всё, что могли,
И когда что могли, им отдали,
Кто шатался от чувств, осторожно ушли,
Кто зажегся огнем - те рыдали.

Стук горящих сердец очень дорог для нас,
Тех, кто вышел пред вами на сцену.
Наплевать нам на тех, исключенья из вас,
Кто изгадил из пакости стену.

От переводчика

А вот, ребята, переводчика ремарки.
Я перевёл и всё проверил не спеша.
Ведь что обидно! Все мы знаем иномарки!
В стихах же ИХ не понимаем ни шиша!
Музон же слушаем и тащимся келейно...
И лица умные, наморщено чело...
Про что поют? Открестимся идейно,
Мол, про любовь... А, в общем, всё равно.
Ущербны что ли, музыку лишь слушать?
Поэзию понять не суждено?
Так уши-то - ворота в наши души!
А без души уж нам, поверьте, жить грешно.
Душа тогда чужого принимает,
Когда узнает, что он там за гусь.
А если нация других не понимает...
Так флаг ей в руки... С чем и остаюсь.

©2001 Александр Эйби