| |
Панцератопс 0.5
Полковник смеялся. Красные капли срывались с его губ и падали на экран хэндбука. Теперь там уже ничего нельзя было разобрать - ни иконок служебных программ, ни значков секретных файлов, ни даже фоновой картинки с обнаженной девицей. Некогда красотка купалась в зеленом море. Теперь она тонула в крови.
Сержант Вормер прятался под перевернутым броневиком. Услышав смех, он выполз из укрытия и короткими перебежками пересек поле битвы.
- Как его остановить?! - заорал он и рванул полковника за руку. - Стоп-код, хайд-ордер?! У вас должен быть способ!
Хэндбук упал на траву. Полковник прекратил смеяться, склонил голову и что-то прошептал.
- Что?! - воскликнул сержант.
- Нет земли для солдата, - повторил полковник, дернул ногами и затих.
Сержант поднял хэндбук, протёр экран рукавом и оглянулся. За ним лежал перевернутый броневик, похожий на смятую банку из-под пива. В ста метрах дальше дымил разбитый "Эвенджер". Оторванная лазерная турель застряла в борту транспортера, как гигантский двойной дротик в мишени для дартса.
- Окей, - сказал сержант, медленно поворачиваясь спиной к джунглям. И рванул с места, одновременно чувствуя, как там, за зеленой стеной, приходит в движение нечто огромное, ужасное и безжалостное.
Он успел добежать до броневика и обернуться назад, прежде чем его настигли.
- Сука! - выдохнул сержант Вормер.
Удар был таким сильным, что хэндбук, выпавший из сломанных пальцев, перелетел через груду металлолома, бывшую некогда боевой машиной, и врезался в капот "Эвенджера".
* * *
- Раньше здесь любили гулять хиппи. Пляски голыми у костра, гитарные сейшены с марихуаной, фрилав и все такое. Приезжали целыми фургонами. Заказывали открытый грузовик вскладчину, ставили палатки в кузове и отправлялись на воссоединение с природой. Пляски начинались сразу, как только фура выезжала за ворота порта. Благо места в кузове хватало.
- Ты что, хипповал?
Петр Верхоглядов стряхнул пепел на пол кабины и усмехнулся.
- Нет, на съемки ездил. Как и сейчас. Удобно, кстати, было. И потусоваться можно, и, если что внапряг, отказаться. Мол, я цивил и все такое, не из вашей системы.
- Морду за такое динамо не били?
- Не, они все пацифисты. Я же говорю - удобно! Лучшие сессии в моей жизни. Как вспомню, так вздрогну. Полон кузов голых баб и все пляшут под Боба Марли. Вот по той дороге катались.
Он ткнул погасшим окурком вниз. Под прозрачным полом, метрах в ста под вертолетом, бежала узкая лента дороги.
- Одна девчонка раньше служила в ЦАХАЛе, - усмехнулся Петр. - Из центаврианского кибуца, вроде бы. У неё имплант нервный был. Когда пошла в хиппи, перестроила его на акустический сексуальный резонанс.
- Это как?
- А вот так. Как кто заиграет на мандолине, у неё сразу глаза закатываются. Ходячий экстаз, а не девка!
- Да ну, брось!
- Я правду говорю. Она постоянно с музыкантами тусовалась. Тощая, как пудель-торчок! Правда, потом какой-то мандолинщик заделал ей ребенка и она малость отъелась.
Петр вытащил новую сигарету и щелкнул зажигалкой.
- Сейчас подлетим к Родимому Пятну, - сказал он, выпуская клуб дыма. - Ты его сразу увидишь. Вот около него все и ставили лагеря. Типа в память о Забриски-пойнт.
- Что за Забриски-пойнт?
- Да, херня какая-то культовая. В детали не вдавался. Что-то с песком связано. С песком и сексом, ага. Смотри вниз, Максимка.
Второй пассажир вертолёта посмотрел вниз.
- Вижу, - сказал он. - Красное пятно, как ты и сказал. Только песок какой-то странный. А это что?! Сади вертолет! Сади, Петруха!!!
Петр уронил сигарету, выругался вполголоса и схватил штурвал. Вертолёт заложил круг, пронёсся над деревьями, срубил пару веток хвостовым винтом и сел рядом с дорогой.
Первым из кабины выскочил Максим. Сев на корточки, он прикоснулся к тому, что показалось ему песком, а затем посмотрел на свои пальцы. Красные капли ползли по перчатке, как ожившие рубины.
- Это яблоки, - сказал подошедший Петр. - Тхуканские яблочки. Многовато их тут!
Перед ними расстилалось огромное красное пятно, настоящее поле из яблок. Смятые и раздавленные, истекающие соком, как кровью, эти фрукты были похожи на бойцов, павших в неведомой битве. В воздухе стоял сильный сладкий запах, такой густой, что казалось - его можно разливать по банкам.
Посреди поля, как кости, белели останки тяжелой фуры. Перед ними, как поверженный исполин, лежал гигантский диск оторванного колеса.
- Кузов словно разорвали пополам, - заметил Петр и пошел к останкам. Яблоки глухо лопались под его ботинками, выпуская густую сукровицу плоти. Немного постояв на краю, Максим побежал за Петром.
- Не ссы, - сказал Петр. - Это просто фрукты. Интересно, что случилось с кабиной?
Кабину они нашли в яме. Точнее, в настоящем кратере рядом с порванным кузовом. Края кратера сочились алыми струйками. Дно уже полностью скрылось под яблочным соком. В сердце кратера раздавленной Джомолунгмой и лежала кабина.
Они присели у края ямы, посмотрели вниз, а потом друг на друга.
- Позволь, я сформулирую, - сказал Петр.
- Ну?
- Что-то столкнуло тяжелый грузовик с дороги, порвало металлический кузов, как картонную коробку, а затем долго и яростно втаптывало кабину в землю. Осознал?
- Да.
- Тогда бежим!!!
Они пролетели сотню метров, как на духу. В трех шагах от вертолёта Максим поскользнулся и упал, но тут же вскочил и запрыгнул в кабину. Петр даже не стал обходить - прыгнул вслед за ним, толкнув локтем в спину, и хлопнул дверью.
Вертолёт завыл, застриг воздух лопастями и скакнул в небо безумным кузнечиком. Петр щелчком выбил сигарету из пачки, вставил её в зубы и трясущимися пальцами потянулся за зажигалкой. Лицо его блестело от пота, на щеках выступил румянец.
Максим же, отдышавшись, первым дело схватил пакет с пивом. Глотнул пару раз, посмотрел на свои руки, запачканные яблочным соком, и рассмеялся.
- Вертолёт - это хорошо! - выдавил он.
- И не говори, - отозвался Петр, протягивая ему какую-то ветошь. - Оботри морду. На тебя смотреть страшно. Как будто из военного госпиталя сбежал.
- А ты бы в следующий раз предупреждал, что здесь такая живность.
- Да какая живность! На Тхукане отродясь ничего крупнее саранчи не скакало. Здесь эволюция дальше божьей коровки не ушла. Планета-рай! Потому хиппи сюда и ломились, как на курорт.
- А сейчас не ломятся?
- И сейчас ломятся. Просто конкретно этот район для них закрыли. Здесь, видишь ли, яблоки хорошо растут. Видишь внизу джунгли? Это все плантации. Так что хиппи и прочих дикарей здесь ловят, а потом выбрасывают пинком под зад.
Максим открыл хэндбук и начал набирать номер.
- Кому звонишь? - поинтересовался Петр.
- Надо в полицию стукнуть, что тут на трассе за дела.
- Брось, зёма! Мы здесь почти дикари, а это частная дорога. И частный грузовик, к тому же автоматический. Хозяева сами разберутся. Они, небось, получили сигнал сразу, как только грузовик сошел с трассы.
- Они не шибко-то торопятся, - проворчал Максим, закрывая хэндбук. - У меня ощущение, что этот порванный грузовик там уже долго валяется.
- В преуспевающей компании людей мало, одни роботы, - ответил Петр и схватил приятеля за локоть.
- Смотри, смотри, вот она! - воскликнул он. - Родимое Пятно! Большая Астроблема Тхукана!
Серебряная нить дороги внизу бежала уже не по зеленому ковру джунглей, а по зубастому краю обрыва, мимо скал и раздробленных валунов. За обрывом расстилались пески цвета медного провода. Красные, с желтым отливом, они доходили, казалось, до самого горизонта.
Максим уже слышал об этом чуде природы. Миллионы лет назад, задолго до всеобщего галактического единства и обязательной орбитальной обороны, в сердце единственного материка Тхукана ударил незваный гость. Комета или астероид, ученые еще не решили. Но память об этом визите осталась навеки. Джунгли так и не смогли отвоевать до конца сожженные земли. Дно астроблемы так и осталось мертвым.
- Я тебе покажу местный Забриски-пойнт, - сказал Петр. - Только с Маришкой отработаем сначала. Мы и так уже опаздываем.
Маришка оказалась невысокой, но стройной девушкой. Единственное, что портило впечатление от почти идеальной фигуры, так это излишне развитые плечи и грудь. Не бюст - с этим у неё все было в порядке, а именно грудная клетка, широкая, как у горных жителей или профессиональных пловцов.
Максим уже знал, что Маришка выросла на Поушене и является чемпионом Галактики по аквакультуризму среди гуманоидов земного типа. Девяносто процентов Поушена покрывали моря, а его жители славились искусством выдумывать новые виды спорта, связанные с водой. Аквакультуризм, аква-бокс, аква-гонки на велосипедах и так далее. Многие из таких дисциплин считались обитателями других планет слишком странными и экзотическими. Немудрено, что большинство аква-чемпионов были родом с самого Поушена.
Девушка ждала их на станции монорельса. В пустынном зале ожидания не было ни души. Лишь робот-уборщик гремел в углу, отдирая засохшую жвачку со дна урны.
- Привет, Маришка! - крикнул Пётр.
- Привет, - кивнула она с серьезным видом. И тут же с размаху ткнула Петра пальцем в живот: - Ну-ка, пресс!
Пресс выдержал. Петр усмехнулся и потер живот кулаком.
- Я привез звукооператора, как договаривались, - сказал он, кивая в сторону Максима. - Толковый парень. И берет недорого.
Максим напряг мышцы живота. Но Маришка не стала проверять его пресс, а просто протянула руку.
- Привет, - сказала она. - Не волнуйся, это мы с Петром так, по-дружески. Зовут как?
- Максим. Максим Эверест.
- Серьезно, что ли? Это фамилия или отчество?
- Фамилия.
- Ясно. Ты почему такой мокрый, Эверест?
Максим смутился, но Петр быстро пришел на помощь.
- Он тут душ принимал в комнате отдыха, - объяснил приятель, хлопая Максима по плечу. - Чистюля!!!
Маришка внимательно посмотрела на Максима.
- Мы на Поушене любим чистюль, - сказала она. - Ладно, поехали. Я без багажа. Ведите к мышонку.
Вертолёт системы "Мышонок" стоял там, где его и оставили - на открытой парковке у станции. По теплому плексигласу кабины бродили жуки в бронзовых доспехах. Что-то похожее на помесь саранчи и кролика выпрыгнуло из-под колеса и поскакало в сторону джунглей. Максим проводил существо взглядом и с опаской посмотрел на зеленые заросли. Но там царила тишина. Ничто не предвещало опасности и в какую-то долю секунды Максиму даже подумалось, что разорванный пополам грузовик им померещился.
- Красиво, правда? - спросила Маришка. - Похоже на рай?
Она встала рядом. Её плечо теплым мячиком коснулось плеча Максима.
- Да, похоже, - кивнул он.
- Но в этом раю завелись демоны! - вдруг резко сказала девушка. - И у меня есть конкретное желание посадить этих демонов на сковородку!
Максим непроизвольно отшатнулся и посмотрел на Петра. Тот кивнул головой и поднес палец к губам.
- Ладно, за дело. Лезем в кабину. Отправляемся к нашей первой цели.
- Да, угадаю, - произнес Петр. - Это участок дороги примерно в километре от Родимого Пятна?
- Нет. Это заброшенная деревня сквоттеров. Знаете, сколько их сюда прилетело?
Максим не знал. Петр, судя по выражению лица, тоже. И, пока они поднимались в небо на стрекочущем "Мышонке", пока ложились на курс и неслись над джунглями, Маришка рассказывала.
В первый год колонизации на Тхукан высадилось две тысячи шестьсот семей. В их числе были такие известные личности, как Джон Лифарковский, знаменитый биолог, Иван Рубинштейн, чемпион по бильярду на двухмерных столах, и Арсениус Драглз, полковник десанта в отставке.
Прибытие первого и последнего вызвало немало толков. Одна новостная станция (вроде бы "Кольца Мебиуса") даже выступила с сенсационным репортажем про секретный проект, в котором некогда участвовали и профессор Лифарковский, и Драглз, бывший тогда еще майором. Но потом выяснилось, что это утка. Доказательством тому послужило онлайн-интервью на одном из центральных сайтов в сети "Галактик-нет". Профессор просто не смог правильно произнести имя полковника, а сам полковник допустил неприличную, но очень смешную оговорку в фамилии Джона. В общем, вся история не стоила и выеденного яблока.
Колонисты селились по периметру Родимого Пятна. Для этого имелись причины. Во-первых, гигантская астроблема служила отличным визуальным маяком для посадочных капсул. А во-вторых, огромные залежи песка в кратере обещали стать неплохим источником дешевых строительных материалов. Так оно и случилось.
Первые два года колонисты добывали песок с помощью шагающих землеройных машин. По краям Родимого Пятна выросли поселки и многочисленные усадьбы. Закон о сквоттерстве гарантировал свободу выбора и пожизненное право владения для тех, кто успел выбрать землю на новой планете. И поселенцы старались успеть.
Так начался золотой век Тхукана. Помимо поселенцев, на планету стремились попасть тысячи туристов, прослышавших о новом рае. Жару добавил солист культовой группы "Правнуки Вудстока", который заявил на одном из своих концертов, что следующий Вудсток должен возродиться на планете с красным пятном.
В эти годы произошло только одно печальное событие. Иван Рубинштейн упал нетрезвым в бассейн, заполненный шампанским, и чуть не захлебнулся. После этого чемпион по двухмерному бильярду покинул планету и отправился на матушку-Землю залечивать психологические травмы. С тех пор о нем ничего не слышали.
А на третий год пришла беда. Землеройная машина "Беллерофонт-12" при переходе на новый участок вдруг провалилась в песок. Срочно вызванные спасатели, в свою очередь, вызвонили геологов. А те поставили диагноз: зыбучие пески и подземные каверны. Странно, но до этого геологическая разведка утверждала обратное - кратер абсолютно безопасен. На нем даже хотели построить курорт для серфинга на песке.
Но теперь все Родимое пятно объявили запретной зоной. Работы по добычи песка прекратились - якобы до проведения повторного геологического обследования. Но, как оказалось, навсегда.
Сразу после этого профессор Лифарковский и полковник Драглз продали свои роскошные особняки и покинули планету.
- И вот что странно, - сказала Маришка, открывая карту материка. - Вот третий год колонизации. Синим отмечены поселения сквоттеров, красным - собственность и инфраструктура колониальной администрации.
Вокруг диска астроблемы, как солнечная корона, вспыхнуло сотни голубых точек. Чуть поотдаль на север светилась розовым нитка монорельса и красное пятнышко станции, которую они только что покинули.
- Пятый год колонизации, - сказала Маришка.
На карте что-то изменилось, но Максим не понял, что именно. Но на всякий случай он кивнул.
- Седьмой год.
Синяя корона словно потускнела. Да, точек явно стало меньше!
- Десятый год! - воскликнула Маришка.
Синее сияние практически исчезло. На периметре астроблемы еще светилось несколько поселков, но большая часть карты погрузилась во тьму.
- Сначала исчезали только усадьбы и дома, стоявшие на отдельных участках. Потом люди стали покидать поселки. Они бежали с Тхукана. По крайней мере, те, о которых остались записи в базе миграций.
- А остальные? - подал голос Максим.
- Есть мнение, что они остались здесь навсегда. Если не все, то многие.
Максим замолчал, пытаясь осознать полученную информацию. И чем больше он думал о судьбе пропавших колонистов, тем чаще вспоминал картину, которую они с Петром видели утром. Металл, порванный, как бумага. Оторванное колесо размером с палатку на двенадцать человек. Кабина тяжелого грузовика, сплющенная в лепешку на дне ямы. О боги Тхукана, да что же за дьявола вы выпустили из преисподней? Или он здесь и царил всегда?
- Ясно, - сказал Пётр.
- Что ясно? - спросила девушка.
- Землеройные машины разбудили какую-то хрень. Хрень выползла из кратера и начала всех жрать.
Маришка засмеялась.
- Это чудовище и сейчас здесь, - сказал Петр. - Мы видели его след так же ясно, как и тебя. Оно столкнуло автоматический грузовик с яблоками и разорвало его на куски.
Маришка посмотрела на Максима, а затем перевела взгляд обратно на Петра.
- Ну-ка, пресс! - сказала она, выбрасывая перед собой палец. Петр ойкнул и согнулся.
Девушка хмыкнула.
- Петя, если ты еще раз будешь накуриваться перед работой, я тебе такой пресс покажу, что ты неделю разогнуться не сможешь, - сказала она. - Чудовище, ха! Смотрите на карту!
Вокруг Родимого Пятна вспыхнула сеть из желтых точек и линий. Они обтягивали астроблему, как мяч, застрявший в тугой баскетбольной корзине.
- Что это? - спросил Петр.
- Это, Петя, паутина плантаций компании "Агрокульт". Пока колонисты бежали с планеты, её территория росла, как опухоль. И у меня есть серьезное подозрение, что это и есть наше чудовище. За этим мы и летим - чтобы сделать репортаж об этом пауке, который оплел половину Тхукана. Но я буду не я, если не заставлю его поперхнуться тем, что оно уже успело проглотить!
Петр очень долго смотрел на карту.
- Мы покойники, - наконец сказал он и потянулся за сигаретой. - Но другого я от тебя и не ожидал, стрингер ты недоделанный. По крайней мере, ты хорошо платишь. Редакция уже перевела деньги на наши счета?
- Да!
- Отлично. Значит, похороны будут с музыкой!
Поселок сквоттеров выглядел не до конца прожеванным куском, застрявшим в зеленой пасти джунглей. По крышам полз мох, из окон выглядывали ветви, а водосточные трубы были похожи на длинные катушки, обмотанные лианами.
В этом самом поселке, как сказала Маришка, некогда жил Иван Рубинштейн. Особняк чемпиона отличался от других тем, что в его саду стояла высокая пирамида, сложенная из настоящих бильярдных шаров. Но с вертолёта ничего подобного разглядеть не удалось.
Пётр посадил "Мышонка" на плоскую и широкую крышу бывшего супермаркета. Маришка осталась у вертолета уточнять сценарий съемки, а они отправились ставить свет и звук. Процедура эта заключалась в том, что Пётр запустил управляемый беспилотник с камерой и отправился развешивать "глаза" на деревья. А Максим пошел рассыпать микрофонную пыль. Предполагалось, что при просмотре будущей записи зрители смогут сами выбирать ракурс. Для такой съемки требовался объемный звук - если не на всей площадке, то хотя бы вдоль заданного маршрута.
Многие синтезируют звуковую дорожку в студии. Но студия, на которую работала Маришка, предпочитала живой звук. Так получалось гораздо естественнее, особенно в лесу. Вот почему им потребовался Максим.
Из любопытства он заглянул в несколько коттеджей. Увиденное его не обрадовало. Полы во всех домах частично провалились. Уцелевшие доски торчали, как ребра мертвеца, а серые кольца пластиковых труб под ними напоминали кишки.
На одном крыльце он увидел старое кресло-качалку из бамбука. На кресле сидел гипсовый котенок с качающейся головой. При прикосновении к загривку котенок неожиданно произнес жалобное "мяу-мяу", чем напугал Максима до смерти. Тут же придя в себя, он хотел уже взять котенка с собой, как сувенир, но в этот момент поступил входящий звонок.
- Алё, зёма, как успехи? - раздался голос из хэндбука.
Максим поднёс запястье ко рту.
- Я нашел мяукающую статуэтку.
- Отлично! А я - женские трусы необъятных размеров, - сказал Петр.
Максим засмеялся.
- Тут такие дела, зёма, - сказал Петр. - У меня беспилотник зафиксировал какое-то движение на периферии. Прослушай звуковые каналы - на что это похоже? Если не понравится - можешь не звонить, сразу беги к супермаркету. Хорошо?
- Хорошо.
Максим нацепил гарнитуру и пробежал пальцами по хэндбуку.
Так, так, что тут у нас? Стрекот насекомых, хруст веточек, шуршание листьев. Еле слышный треск от домов, как от рассыхающейся древесины. Легкий ветер гонит полиэтиленовый пакет по бывшей улице. И легкий гул с севера, будто пчелы танцуют над ульем.
Максим прибавил громкость и выставил низкие частоты на максимум. Гул распался на отдельные звуки. Или нет, звуки к нему добавились? Стоп, что это? Глухие тяжелые удары, будто кто-то мерно забивает сваи в землю. Или...
- ПЕЕЕЕТЯЯЯЯЯ!!!
Крик Маришки был таким сильным, будто она стояла за спиной. Он сорвал гарнитуру, потряс головой и крутанулся на месте, оборачиваясь. Потом понял и надел наушники снова.
Сейчас все микрофоны, что он рассыпал по маршруту, шли через один канал. Шум деревьев, гул "пчел", тяжелые удары "сваи" - все смешалось в бурлящем коктейле. Тяжелое дыхание, звуки быстрых шагов... Кто-то бежит по асфальту, переспелые яблоки лопаются под его ботинками. Смех Маришки.
- ВЫКУСИЛИ, ГАДЫ? ВАМ ЕГО НЕ ПОЙМАТЬ!!!
Максим поморщился, добавил фильтр на голос. Крик упал до шепота. Парой щелчков подкинул до нужного уровня. Так, теперь нормально.
- Он один? - раздался резкий мужской голос.
- Похоже на то, - ответил второй голос. - Журналистка и оператор... Обычно они работают парами.
- Отработались! Запускай гончую!
Максим оглянулся по сторонам, посмотрел на кресло-качалку с гипсовым котенком и полез внутрь дома, давя серые кишки коммуникационных труб. Забравшись вглубь, он сел у стены и потянул на себя кусок оторвавшихся обоев. Обернулся грязным листом, как личинка, и вновь прислушался.
То, что он услышал, ему не понравилось. Звуки, которые напомнили ему молоток, падающий на отбивную. И еще - шлепки мокрым полотенцем. И еще - удары профессиональных игроков по баскетбольному мячу.
- Суки, - прошептал он, сжимая кулаки. Ногти впились в кожу, костяшки захрустели. Но что он мог сделать? Тем более, что гончая уже бежала по земле.
Он слышал её легкие шаги, её шорохи. Звуковой запах, как говорил наставник. Комплекс шумов, однозначно идентифицирующий объект. Механический стук когтей по асфальту, бурчание газовых микроклапанов в синтетических мышцах.
Кто-то тяжело вздохнул. Кто-то заплакал. Кто-то чиркнул зажигалкой. Хрустнул веточкой, наступил на переспелый плод, взвел предохранитель, хлопнул дверью, ударил по стене, перебежал через улицу, хлестнул пощечиной, прыгнул через канаву и оступился, попав ногой в лужу... Звуки со всего поселка, со всех сотен микрофонов втекали в уши Максима одним потоком и он не мог определить, что и где происходит. Был только один выход.
- Ладно, - пробормотал он, лихорадочно набирая хайд-ордер. - Ладно, последний раз.
За долю секунды, пока перестраивался информационный поток и загружались кодеки, он успел подумать, что сейчас не самое подходящее время, чтобы сойти с ума. И закрыл глаза.
Если бы бог хотел, чтобы люди хорошо слышали, он создал бы их слепыми. Потому что в голове нет места для двух талантов. И тем более - для двух способов восприятия мира.
Максим качнулся и завалился на бок. Он едва осознал это, как и тот факт, что его тошнит. Нормальная реакция. Вестибулярный аппарат перегружен. Ничего, скоро пройдет, как только мозг разберется с новой информацией. Как только разберется...
Сейчас он плыл по морю звуков, по океану новых ощущений. Никто в мире не видит так, как звукооператор, напрямую подключивший к своему мозгу сотни микрофонных датчиков. Звуковые волны, отражаясь от препятствий и обтекая их, проникают даже туда, куда нет хода свету. И если у тебя есть двести грамм микрофонной пыли - ты бог! По крайней мере, там, где успеешь её рассыпать.
Он не слишком разбирался в теории. Просто знал то, что необходимо для работы. Что-то идет в зрительный отдел, что-то в отдел, отвечающий за равновесие. Все для того, чтобы видеть то, что обычно слышат.
Теперь он видел их всех. Маленький вертолет с металлической сеткой, наброшенной на остановившиеся лопасти. И еще один вертолет. Большой и здоровый, как кот рядом с мышкой. Два высоких охранника. Необычный рост для человека, но все же люди. Движутся слишком быстро, похожи на профессиональных военных. Низенький человек с сигарой. Он стоит... черт! Маришка перед ним на коленях!
Максим почувствовал боль в ладонях. Надо разжать кулаки, пока ногти не порвали кожу. Он медленно выдохнул, поднялся и начал выбираться на улицу.
Теперь он не боялся гончей. Как можно бояться того, кто кажется слепым по сравнению с тобой? Вот она, как на ладони. Бежит по усадьбе Рубинштейна, обнюхивает развалившуюся пирамиду, прихватывает клыками один из бильярдных шаров и роняет его. А затем...
Максим застыл, чувствуя, как по стене струится холодный пот. Звуки, похожие на удары сваезабивочной машины, прекратились. Но только потому, что их источник остановился. И сейчас Максим "видел" его.
У человеческого мозга есть особенность - он не может сразу воспринять что-то действительно новое. Не может ассоциировать его с чем-нибудь знакомым, не может подобрать ориентиры. Он может только впитывать. Впитывать и запоминать, чтобы потом, в будущем, быть может, найти подходящее место для новоявленной сущности в картине мироздания.
И Максим впитывал и запоминал. То, что он воспринимал, не было похоже ни на что. Ни на одно существо, живое или неживое, ни на один предмет, искусственный или природный. У этого странного объекта было только одно свойство, которое мог осознать мозг Максима.
Эта штука была огромной. И когда она пришла в движение, мир в голове звукооператора словно подернулся рябью. Воздушные волны вносят искажения, подумал он. И еще - "Я как на ладони".
Гончая не успела даже хоть как-то среагировать. Она просто исчезла. В звуковой картине мира на её месте как будто выплеснули ведро кислоты. Вместе с гончей исчезла и пирамида из бильярдных шаров. И большая часть деревьев на пути между особняком Рубинштейна и огромной тварью.
Максим закричал. Его мозг тонул в звуковой пене, звуковые объекты складывались друг с другом, звуковые волны перехлестывали через борт его ментального корабля. Он больше не "видел".
Вместе с ним кричал мир. Кричали деревья. Кричали рушащиеся дома. Захлебывался в предсмертном вопле супермаркет. Стонали бетонные перекрытия. Визжал в агонии вертолет-кот и плакал вертолет-мышонок.
И только Петр сказал лишь одно слово.
* * *
Он летел над землей. Странное чувство, не такое, как в снах. Руки и ноги тяжелые, болтаются. Голова свисает, но туловище - будто парит в воздухе. Почему?
- Очухался, - сказал незнакомый голос сверху.
- Где я? - спросил Максим.
- У меня на руках.
- Я ничего не вижу.
- Это потому, что я завязал тебе глаза. У тебя был эпилептический припадок. Давно с имплантом?
- Давно.
- Рисковый парень.
- А ты? Ты не рисковый парень? - сказал Максим и попытался освободиться от стальных объятий.
- Не дрыгайся. У меня гармоничная система. Она лишь раздвигает горизонты моих возможностей. Твоя - меняет восприятие мира. Поэтому ты шизик, а я нет.
Максим прислушался.
- Маришка? - позвал он.- Я слышу твое дыхание. С тобой все в порядке?
Маришка, судя по звукам, двигалась рядом, очень близко к незнакомцу. Она странно дышала. Максим раньше не встречался с уроженцами Поушена и потому никак не мог понять, что с ней.
- Ты смеешься? - спросил он. - Маришка, ты смеёшься?
- Пётр... - начала Маришка и снова начала странно дышать.
- Пётр, да. Что с ним?
Тут он вспомнил и прикусил губу. Петр умер. Он слышал это. Или еще "видел"? Неважно. Теперь ничто не имеет значения. Может, они тоже умерли?
- Вы видели эту тварь? - спросил Максим.
- Да, - ответил незнакомец.
Они шагали по лесу. Мягкие ветки касались Максима, щекотные паутинки садились на лицо. Он попробовал поднять руку, но не смог. Загремела цепь.
- Это наручники?
- Типа того, - сказал незнакомец. - Мы теперь, хых, одной цепью скованы!
- Брось нас.
- Не могу. У меня приказ доставить вас на станцию монорельса.
- Пешком?
- Скоро трасса. Там поймаем яблочный грузовик. У меня есть служебный код.
Максим дернулся.
- Эта тварь... Она догонит нас!
- Может и не догонит. Последний раз, когда я её видел, она выдавливала селезенку из вертолётов. И я подозреваю, что они ей больше по вкусу, чем три жалких кусочка мяса.
- На что она похожа?
Незнакомец помолчал. Потом, перепрыгнув через какое-то препятствие, остановился и спустил Максима на землю.
- Мы на старой дороге, - сказал он. - Иди рядом и не вздумай шутить. В противном случае, потащу волоком за цепь.
- На что похожа эта тварь?!!
- Хых, вот ты упорный.
- И все же?!
- Я служил на разных планетах. Но самое страшное, что я видел до сих пор - это военные шагающие экскаваторы ЦАХАЛа в системе Центавра. Кажется, нет никакой силы в природе, которая могла бы их остановить.
- Значит, эта штука выглядит как шагающий экскаватор?
Собеседник засмеялся.
- Шагающий экскаватор рядом с ней, как крыса рядом с тигренком.
Максим остановился и стянул повязку. Поморщился от яркого света, затем посмотрел на спутников. Рядом стоял высокий брюнет в форме охранника. На груди горел фирменный знак компании "Агрокульт".
- Я Шолом, - сказал охранник и широко улыбнулся. - А тебя Максим.
- Я как бы в курсе, - ответил Максим и поискал взглядом Маришку.
Под глазами девушки желтели кровоподтеки. Веки набухли, а нос потерял свою идеальную форму. Маришка отвернулась и взмахнула рукой, будто пытаясь прикрыться.
- Это не я! - предупредил охранник. - Я вообще в стороне стоял. А того, кто сделал, тварь в труху перетерла. Можешь ей спасибо сказать.
- Крыса ты, Шолом!
- Эй, эй! Следи за языком! Я девчонке даже помог - нос вправил. Ничего, доберемся до цивилизации, там новый хрящ поставят. Станет еще красивее, чем прежде.
Максим пнул охранника в голень, но тот с усмешкой увернулся.
- Хых, лучше бы ты в мышцы имплант ставил, а не в башку, - сказал он. - Меня бить, что против ветра ссать. Нет, погоди, даже так скажу - лучше ссать против ветра, чем меня бить! Смешно?!
- Развяжи и дай пистолет, тогда посмеюсь.
- Хватит, - попросила Маришка.
Дальше пошли молча. На дороге лежали ветки, блестели лужи. Какой-то пузатый зеленый жук, похожий на крохотный вагон метро, выполз на упавшее дерево на обочине и начал гудеть, словно провожая странных пришельцев.
- Тихо! - воскликнул Максим и поднял руку. - Машина!
- Грузовик? - поинтересовался Шолом.
- Нет, что-то маленькое. Типа фургончика.
Охранник повертел головой и подозрительно посмотрел на задержанного.
- Я ничего не слышу. Или у тебя микрофоны в башке?
- Элементарно, Шолом, - ответил Максим и постучал по запястью. - Хэндбук!
Он не стал говорить про пару хитрых пылинок, что прицепились к его одежде. Тем более, что Шолом вдруг начал расстегивать на них наручники и сматывать цепи.
- Остановите машину, - сказал он и полез в кусты.
На дороге показался крохотный желтый микроавтобус. Яркие цветы на его боках казались миражом. За рулем сидел человек, похожий одновременно и на вождя Чингачгука, и на китайского императора Ши-Хуанди.
Он остановил машину, вылез из неё и снял очки.
- Э, парни. Тусуемся?!
Никто не успел ответить. Из лесу молниеносно выпрыгнул Шолом. Китайский Чингачгук сразу поскучнел и поднял руки.
- Э, засада! - только и сказал он.
- Сам ты засада, - усмехнулся Шолом. - Я охранник, а не охотник.
- А почему так, белозубый человек?
- Потому что у меня другой приказ - доставить вот этих ребятишек до монорельса.
- А потом отпустишь? Я тебе пацифик навешу!
- Отпущу, конечно. А пацифик мне без надобности! Я сам могу навешать, кому хочешь и чего хочешь.
- Ну, тогда прыгайте в дом. Что смотришь? Дом, дом это! На колесах!
Максим полез первым. Мало того, что фургончик был очень тесным внутри, так почти половину его занимал огромный предмет, похожий на мягкий кожаный стол с колокольчиками по краям. Кое-как, сложившись в три погибели, они разместились вокруг предмета и вытянули ноги.
- Слушай, Чингачгук! - крикнул Шолом. - А эту мебель сложить никак нельзя?
- Сам ты Чингачгук, - отозвался водитель, хлопая дверью. - Я Бато Батуич, потомственный шаман из Тувы. А это мой бубен.
- Да неужто? И зачем тебе такая дура?
| |