Аннотация: Настоящая Любовь - вот пропуск в Другой Мир...
Этот Мир - мой!
1.
Олег безнадежно опаздывал на свидание. Он надеялся, что сумеет разобраться с делами до шести вечера, но неожиданно ему на голову свалились проблемы, которые истерично орали во весь голос, требуя немедленного решения, и Олегу пришлось сделать с десяток важных звонков, договориться о встречах с нужными людьми, от которых зависело если не все, то очень многое.
Словом, когда Олег наконец-то освободился, часы, словно издеваясь, показывали четверть десятого. А он договорился о встрече с Таней на двадцать один тридцать. Так что нужно было спешить. Впрочем, Староволжск - городок небольшой, из конца в конец его можно пройти всего за час с небольшим. А если под тобой быстрые немецкие колеса, то и получаса будет много. Так что Олег даже успел заскочить в цветочный магазинчик на Советской улице - глупо приходить на свидание с любимой девушкой с пустыми руками.
Свернув с моста на набережную Волги, Олег сразу же заметил Таню. Девушка стояла у гранитной балюстрады, окаймляющей полукруглую видовую площадку, с которой открывался прекрасный вид на Заречье, на многочисленные церквушки на фоне современных блочных домов. У балюстрады часто останавливались автобусы с заграничными туристами, и пожилые экскурсанты восторженно цокали языками и щелкали 'кодаками', стремясь запечатлеть русскую экзотику. Олег, как и большинство горожан, к интуристам относился с пониманием: они оставляли в гостиницах и сувенирных лавках так необходимые городскому бюджету доллары и евро.
Таня стояла, облокотившись о перила балюстрады, и не видела машины Олега. Рядом с девушкой примостился ее ярко-красный мотоцикл.
Олег припарковался на платной стоянке у ресторана, расположенного в недавно отреставрированном особняке, памятнике архитектуры восемнадцатого века. Старинный фасад оживляли три дорические полуколонны. Вывеска слепила глаза ярким неоновым светом. Из ресторана доносился 'Владимирский централ', но пел явно не Круг, тот никогда бы не стал так фальшивить.
Выйдя из машины, Олег расплатился с немногословным охранником братковской наружности и направился к девушке. Таня, наверное, услышала звук подъехавшей машины, поэтому повернулась лицом к стоянке, опершись острыми локтями о гранитные перила. Даже издалека Олег заметил, что девушка недовольна его долгим отсутствием. Всем своим хмурым и слегка надменным видом она показывала Олегу, что опаздывать на свидание - это все-таки привилегия слабого пола.
- Привет! - Олег вытащил из-за спины огромную огненно-красную розу и протянул ее Тане. При этом он подумал, что цветок хорошо смотрелся бы на руле мотоцикла.
- Привет, коли не шутишь, - хмуро ответила Таня. Но, увидев алый бутон, сразу растаяла, и по ее радостной улыбке Олег понял, что девушка не станет корить его за почти получасовое опоздание.
Они поцеловались, слегка коснувшись друг друга губами.
- Мы куда-то собрались? - Олег кивнул на мотоцикл, к сиденью которого были приторочены два ярко-красных защитных шлема.
- Хочу показать тебе одно волшебное местечко, - ответила Таня, улыбаясь. - Если ты, конечно, не боишься быстрой езды, - тут же добавила она с мягкой усмешкой.
- Ну какой же русский боится быстрой езды, - в тон ей ответил Олег, тоже улыбаясь. Он знал, что Таня гоняет на мотоцикле не хуже любого байкера.
- Ну, если ты такой смелый, то надевай шлем, и полный вперед! - весело скомандовала девушка.
Честно говоря, затея Тани пришлась Олегу не по душе. После тяжелого рабочего дня не хотелось никуда мчаться сломя голову, рискуя сломать голову отнюдь не в фигуральном смысле. Да и вообще, зачем куда-то ехать на ночь глядя, когда можно спокойно посидеть в ресторане, выпить шампанского, потанцевать в полутьме зала, или просто послушать тихую музыку, заставляющую забыть о тревоживших тебя в течение всего долгого дня проблемах... Но Олег понимал, что его отказ, высказанный даже в мягкой форме, может сильно расстроить девушку, которая решила приготовить ему очередной приятный сюрприз.
Они были знакомы чуть больше месяца, но Таня не переставала удивлять Олега. Дочь известного в городе предпринимателя, владельца сети продовольственных магазинов, коммерческие аппетиты которого, по достоверным слухам, простирались даже до Москвы, Таня почти неделю скрывала от Олега свое, если можно так выразиться, социальное происхождение. Одевалась девушка неброско: линялые джинсы и мятый свитер, иногда - просторная футболка, но чаще всего - косуха в металлических заклепках, так что ее можно было принять за неформалку. Какое-то время назад Таня была завсегдатаем молодежной тусовки, которая по четвергам и воскресеньям собиралась на площади Ленина, и ее друзья-неформалы даже не подозревали о том, что девушка - дочь одного из самых состоятельных предпринимателей Староволжска, олигарха местного разлива, 'владельца заводов, газет, пароходов'. Олега удивляло, что данное обстоятельство так долго оставалось тайной для тусовщиков: Староволжск - город небольшой, почти все его жители знакомы друг с другом, а если не знакомы сами, то имеют общих знакомых, так что почти невозможно скрыть даже незначительный факт своей биографии, все равно рано или поздно кто-нибудь да расскажет всю твою подноготную. За это, кстати, Олег порой люто ненавидел свой родной город...
Так что и Олег первоначально считал Таню бедной Золушкой, которой требовалась не столько духовная, сколько материальная поддержка. Ну посудите сами: разве будет родная дочь миллионера, разъезжающего по городу в 'Джипе-Чероки' с тонированными стеклами, в окружении охранников-мордоворотов, ходить в заштопанной футболке, задрипанных джинсах с заплатами и вдевать в уши дешевые стеклянные сережки?
Таня не стала возражать, когда Олег назвал ее Золушкой, лишь грустно улыбнулась и вздохнула, из чего Олег сделал вывод, что девушка устала от беспросветной жизни, порожденной постоянными заботами о куске хлеба, и видит в своем новом знакомом прекрасного принца в белом 'Мерседесе', который поможет ей вырваться из мира бедности и страданий и введет в прежде недоступный ей мир богатства и счастья. Все женщины одинаковы, - считал Олег, - все насмотрелись по телевизору мыльных сериалов и мечтают или выскочить замуж за состоятельных парней с машиной, квартирой и счетом в швейцарском банке, или хотя бы завести себе богатого любовника, имеющего аналогичные достоинства. Такова природа всех женщин, и Олег был уверен на двести процентов, что его новая подружка ничем от них не отличается. Современные женщины рациональны до мозга костей, они знают, чего хотят от мужчин и чего мужчины хотят от них.
Однако Таня оказалась совсем другой. Она совсем не была похожа на своих сверстниц, с которыми был близко знаком Олег и которые, признаться, ему уже порядком надоели. Таня великодушно позволила - именно позволила, другого слова не подберешь - сводить себя в ресторан, однако категорически отказалась от денег и дорогих подарков. Словом, вела себя так, словно была высокородной, но внезапно разорившейся аристократкой, чье родовое поместье было продано с молотка за долги.
'Нищая, но гордая', - с сожалением думал Олег в первый день знакомства.
'Просто гордая', - решил он, когда через неделю Таня нехотя рассказала ему, кто её отец, и понял, почему она отказывалась от его подарков и денег - отец мог обеспечить девушку всем необходимым, а даже сверх этого. Но Таня словно прочитала мысли Олега и сердито выпалила ему: 'Не думай, что я из-за отца... Да, я ни в чем не нуждаюсь. Но если бы все было не так, и я была бы нищенкой, то все равно не стала брать у тебя денег. Не хочу, чтобы меня покупали'. Словом, в тот день они чуть не поссорились, и Олег вдруг понял: он любит Таню. Хотя начало их знакомства не предполагало возникновения никаких высоких 'чуйств' - по крайней мере, у Олега.
Познакомились они случайно, в День города. Олег фланировал вечером по многолюдным аллеям городского сада, надеясь завести очередное, необременительное для души и тела, знакомство. Девушек вокруг было очень много, одна краше и сочнее другой; казалось, в городском саду кто-то решил устроить конкурс красоты, столько вокруг было оголенных локтей и коленей, так что глаза разбегались и голова кружилась от предвкушения страстной ночи.
Мимо Олега медленно прошла невысокая черноволосая девушку с большими карими глазами. Одетая в белую футболку-безрукавку и потертые джинсы, она медленно брела по парковой дорожке, задумчиво улыбаясь каким-то своим мыслям. Увидев девушку, Олег решил, что этот экземпляр ему подойдет. Как раз то, что нужно, чтобы с пользой для тела провести ночь. Олег избегал длительных серьезных отношений, считая, что в 25 лет еще рановато связывать себя прочными узами брака. Да и деньги целее будут... Так что программа действий предполагалась вполне традиционная: завязать знакомство, понравиться, пригласить в ресторан, угостить шампанским или коньяком, потом привезти к себе домой и развлекаться до утра по полной программе. А наутро, простившись, тут же забыть даже имя той, которая всю ночь согревала своим юным аппетитным телом его одинокую холостяцкую постель... Именно так Олег и жил последние лет пять. Он не считал, сколько девиц просыпалось утром в его постели, но предполагал, что сотня набралась бы, надумай он, по примеру Пушкина, составить свой 'донжуанский список'. Жил Олег на окраине города, в коттеджном поселке, прозванном острословами 'Долиной нищих'. Двухэтажный особняк из красного кирпича подарил Олегу отец на восемнадцатилетие. А два года спустя отец погиб - два киллера расстреляли его из автоматов у его московского офиса, за компанию отправив на тот свет шофера и двух случайных прохожих. Убийц, как это часто бывает в наши дни, не нашли, потому что особо и не искали... Матери Олег не помнил - она умерла, когда ему не исполнилось и трех лет. Так что Олег давно уже был 'сам себе режиссер' и ни перед кем не отчитывался за свою излишне бурную личную жизнь. Хотя, если честно, на личную жизнь у Олега почти не оставалось времени - после гибели отца к нему по наследству перешел его бизнес. Не весь, конечно, пришлось немного поделиться, пожертвовать московским и петербургским филиалами, ибо Олег не горел желанием отправиться на встречу с родителями в расцвете молодых лет, когда жизнь только начиналась. Но и того, что осталось, с лихвой хватало и на безбедную жизнь, и на развлечения с девочками... Олег любил женщин, и женщины отвечали ему взаимностью - кто рискнет отказать высокому стройному парню, жгучему брюнету с богемной внешностью, в карманах которого небрежно так шуршат бумажки с портретами американских президентов. Нередко Олег подсаживал к себе в машину малолеток, девчат лет четырнадцати-пятнадцати, предлагая подбросить их до дома. И подбрасывал... Но не сразу. Сначала он вез их к себе домой. 'Нимфетки' были смышлеными, они хорошо знали, чего хочет парень в белым 'Мерседесе', они и сами хотели того же. Олег нисколько не боялся, что его могут привлечь к ответственности за связь с несовершеннолетними. У него были деньги, и он знал, что за деньги можно купить все; а что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, и так далее... Так что Олег просто-напросто покупал их молчание. Да и девчушки были смышлеными. И циничными до мозга костей. Они сами знали, на что шли, и невинность свою они потеряли, наверное, еще задолго до своего рождения, и уже давно своим прыщавым и неумелым сверстникам предпочитали мужчин лет на десять-пятнадцать, а то и все двадцать, старше. Так что ни о каком, пользуясь терминологией уголовного кодекса, 'растлении малолетних' не могло быть и речи. Эти малолетние сами кого угодно могли растлить. Как в анекдоте: 'Доченька, тебе уже тринадцать лет, нам надо поговорить о сексе', - 'Хорошо, мамочка, что ты хочешь узнать?'...
С Таней годами обкатанный сценарий неожиданно дал сбой. Девушка призналась, что Олег ей понравился, однако сразу дала ему понять, что разделит постель только со своим законным мужем, брак с которым будет освящен Церковью. Таня всерьез верила в Бога, читала религиозную литературу, раз в неделю ходила в церковь и считала прелюбодеяние страшным грехом. Вначале Олег лишь саркастически ухмылялся: дескать, ты можешь верить во что угодно и в кого угодно, моя милочка, ты можешь сколько угодно пудрить мне мозги, но все равно станешь моей. 'От Сан-Антонио еще никто не уходил!'. Не сегодня, так завтра сама прибежишь ко мне и запрыгнешь ко мне постельку... Олег начал ухаживать за девушкой - что называется, распустил хвост, как павлин, но цель была одна: соблазнить и оттрахать. Затащить в постель из чисто из спортивного интереса, тем более что ему давно уже не попадались девственницы...
Однако случилось неожиданное - поухаживав за Таней неделю, Олег с ужасом понял, что влюбился в нее. Влюбился искренне и безнадежно. До такой степени, когда начинаешь терять рассудок и желаешь видеть предмет своего обожания каждую минуту.
2.
- Может быть, лучше поедем на моей машине? - неуверенно предложил Олег, вертя в руках шлем.
- Все-таки ты боишься, - усмехнулась Таня. - Думаешь, я решила совершить покушение на твою бесценную жизнь?
- Нет, я так не думаю, - торопливо ответил Олег, чувствуя, что краснеет. Но на город уже легли сизые вечерние сумерки, так что Таня не могла видеть краску, залившую щеки Олега. - Но опасаюсь. Говорят, что женщина за рулем мотоцикла будет пострашнее 'Фауста' Гете.
- Ты читал 'Фауста'? - удивленно вскинула брови девушка.
- Нет, - ответил Олег, - Просто так говорят...
- Да, мужчины много чего говорят, - заметила Таня. - Когда они видят женщину за рулем, они трясутся от страха и их сердца убегают в пятки. Вот и ты трясешься...
- Трясусь, - выдохнул Олег, - но не от страха.
- А от чего? - Таня удивленно посмотрела на него.
- Мне страх как хочется тебя поцеловать...
И, не дожидаясь ответа, он порывисто обнял девушку и приник к ее губам, горячим и податливым. Таня жадно ответила на его поцелуй.
- Могу поспорить, - сказал Олег, с трудом отрываясь от горячих губ девушки, - что твоя колымага не проедет дальше ста метров!
- Могу поспорить, - улыбнулась Таня, - что она проедет гораздо дальше! - карие глаза девушки возбужденно сверкнули.
- Хорошо, спорим! - загорелся Олег. Он еще ощущал на своих губах сладкий вкус поцелуя. - На десять поцелуев принцессы. В роли принцессы - ты...
- А в роли принца, конечно же, ты, - насмешливо проговорила Таня. - Тоже мне, лорд с планеты Земля... - Олег не понял Таниной реплики, но переспрашивать не стал. - Хорошо, спорим. Если я проиграю, ты целуешь меня. А если проиграешь ты, то... - Таня пристально взглянула в глаза Олега, обжигая его сердце взглядом карих глаз.
- Ты меня запутала, принцесса, - смущенно проговорил он, - получается, что я буду должен тебе в любом случае?
- Конечно, - кивнула девушка, хитро прищурившись. - Или ты против?
- Нет, конечно... Я только не понимаю, зачем нам спорить, если я могу тебя поцеловать и так?
Он снова хотел обнять девушку, однако на этот раз Таня отстранилась, прикрывшись ладонью, и сказала:
- Не спеши...
Олег поцеловал ее холодные пальцы.
Пальцы остро пахли бензином, и это почему-то расстроило Олега.
Руки хорошеньких девушек не должны пахнуть бензином. Они должны источать тонкие ароматы самых изысканных французских духов...
- Не спеши, - повторила Таня, но ее тихий голос был такими нежным, таким обволакивающим, что сердце Олега заколотилось так быстро, словно оно было маленькой пташкой, запертой в железной клетке. И эта пташка заметалась в тесном пространстве, в поисках несуществующего пути на волю.
Олег едва сдержался, чтобы не стиснуть девушку в своих объятиях...
Таня категорически возражала против секса, однако ничего не имела против поцелуев. Причем поцелуев отнюдь не братских, а самых что ни на есть настоящих, горячих и страстных. И целовалась она так, что Олегу казалось, что Таня боится, что этот поцелуй окажется последним в ее жизни. И она вкладывала в него всю свою нерастраченную девичью нежность, всю еще не раскрывшуюся женскую чувственность, полностью отдаваясь во власть стихийной, испепеляющей душу страсти, словно желая раствориться в губах Олега, так что у него, знающего толк в поцелуях, замирало сердце и захватывало дух, и ему тоже не оставалось ничего, кроме как умереть, когда застывшая от наложенных на нее волшебных чар душа покидала дрожащее от волнительной страсти тело, улетая куда-то очень далеко, полностью исчезая там, где не существует ни пространства, ни времени...
После таких поцелуев Олег долго не мог прийти в себя. А когда к нему возвращалась способность соображать, он думал о том, какой ненасытной и страстной должна быть эта невинная девушка в постели, если одним лишь поцелуем она способна довести до сумасшествия...
4.
Таня нацепила на голову шлем, по-ковбойски оседлала мотоцикл. Олег пристроился на заднем сидении. Ему по-прежнему не нравилась эта затея. Не к месту вспомнилось, что недавно разбился насмерть какой-то байкер, любитель лихо гонять по ночам. У почтамта до сих пор висит фото смеющегося парня лет двадцати, перехваченное черной ленточкой.
- Держись крепче! - сказала Таня.
- Угу, - буркнул Олег и положил ладони на талию девушки.
Сердце вдруг ударилось о ребра и провалилось куда-то в область желудка. Голова закружилась, в душу холодной змеей вполз липкий страх. Олег зажмурился, мотнул тяжелой головой. Наваждение прошло, оставив после себя неприятную сухость во рту и судорожное сердцебиение.
'Это нервное, - подумал он. - Я много работал в эти дни, мне нужно отдохнуть, а то так свалюсь где-нибудь...'
- Ты готов? - Таня бросила на него короткий взгляд из-за плеча.
- Готов, - судорожно выдохнул Олег.
Таня стремительно рванула вперед зверем взревевший мотоцикл, словно была заправским байкером. Впрочем, возможно, она и была байкером. Что Олег знал о Тане? Они были знакомы больше месяца, но девушка по-прежнему оставалась для него чистым листом бумаги. Таня не любила рассказывать ни о себе, ни о своем крутом отце, и Олег позволил себе сделать вывод, что она с ним не очень ладит. Таня в ответ не стала ни разубеждать Олега, ни соглашаться с ним, и он еще сильнее укрепился в своем предположении. Понятно, что у человека, который занимается крупным бизнесом, нет времени на общение со своим выросшим ребенком. Олег знал, что Тане недавно исполнилось восемнадцать, что она слушала Шевчука и Цоя, которые 'поют о других мирах'. Читала религиозную литературу, и в то же время увлекалась фантастикой, в первую очередь книгами Крапивина, Перумова, Лукьяненко, Дяченок. Даже сама будто бы что-то сочиняла. Оттого и ходила раньше на тусовку к памятнику Ленину, где еще год-два назад можно было встретить единомышленников. Теперь же у Ленина тусуются одни хиппи да металлисты, с которыми Тане стало неинтересно, а все любители фантастики перебрались в клуб ролевых игр, но они заняты инсценировками фэнтезийных романов, так что о книгах с ними тоже особенно не поговоришь...
Олег и до знакомства с Таней слышал о ролевом клубе. Как-то раз даже видел репортаж по местному телеканалу: какие-то придурки в цветастых накидках бегали по лесу, размахивая деревянными мечами и копьями, а один бугай, на котором пахать можно было, позировал перед кинокамерой с огромной секирой из папье-маше. У них была какая-то ролевая игра, и они называли себя то ли эльфами, то ли гоблинами. Или даже хоббитами - что, впрочем, одна хрень. Нечем ребяткам заняться, вот они фигней и маются...
Книг Олег давно уже не читал, названные Таней имена писателей были для него пустым звуком. Однако Олег пообещал Тане, что, как только у него появится свободная минутка, он непременно ознакомится с их творениями. И даже взял у нее два толстенных романа Перумова, что-то там о мечах, алмазных и деревянных. Но книги так и залегли в его офисе мертвым грузом рядом с компьютером. Времени на чтение беллетристики у Олега не оставалось, круглые сутки он думал лишь о своем бизнесе, просчитывая разные варианты. Даже прогуливаясь вечерами по набережной с Таней или ужиная с ней в ресторане, он ни на секунду не переставал думать о делах. Где уж тут осилить два толстенных 'кирпича' по пятьсот страниц каждый...
Правда, как-то зашел к нему в офис знакомый бизнесмен, увидел книги Перумова и спросил:
- Читаешь?
- Нет времени, - буркнул Олег.
- Ну и зря. Культовый писатель. Продолжение Толкиена написал...
Олег не знал, кто такой этот Толкиен, но уточнять не стал. Да и Витек заскочил не о литературе и искусстве разговаривать, нужно было обсудить более важные проблемы. Днем раньше Михая грохнули - взорвали в собственном джипе, и нужно было покумекать, может ли это чем-то грозить им самим...
Таня свернула с набережной в узенький переулок, который вливался в центральный проспект.
Проспект проложили лет тридцать назад, для чего пришлось пожертвовать старинными кварталами, возведенными еще лет двести назад по проектам Казакова и Росси. Олег знал это потому, что его отец в доперестроечное время возглавлял одну из городских стройконтор, и именно ему поручили снос ветхого жилья. Отец в сжатые сроки выполнил указание партийного начальства, хотя ему всячески пытались мешать старички-краеведы, которые требовали остановить вандализм. Аркадий Корнелиевич - так звали отца Олега - посылал этих умалишенных радетелей старины по одному короткому адресу, известному с младых ногтей каждому русскому человеку. Но, видимо, старики-краеведы успели попортить отцу немало кровушки, потому что даже спустя десяток лет он не мог вспоминать о том времени, не прибегая к услугам крепкого соленого словца. Полжизни проработав строителем, возведя немало многоэтажных домов, отец и выражаться любил многоэтажно, особенно когда выпивал по праздникам... И 'братков' он, наверное, тоже посылал по матушке, когда они пришли к нему в офис и сделали взаимовыгодное предложение, от которого нельзя было отказаться без риска потерять здоровье. Но отец, в душе которого с началом перестройки проснулась спокойно дремавшая до этого деловая жилка, хотел иметь все и сразу, а, как известно любому школьнику, жадность никогда никого еще не доводила до добра... Вот и получил любимый папаша контрольный выстрел в голову, и отдыхает теперь от дел праведных на старинном Румянцевском кладбище... Олег вздохнул. Что-то очень часто за последние дни он вспоминает отца. Надо будет в воскресенье съездить на могилку, посмотреть, что да как. И свечку в церкви нелишне будет поставить за невинно убиенного раба Божьего...
Мотоцикл летел по широкому проспекту, обгоняя редкие автомашины. Олег не мог помнить, каким было это место раньше, однако он видел фотографии, на которых был запечатлен Великокняжеский переулок. Фотографии хранились в письменном столе отца, и он увидел их, когда разбирал бумаги после убийства. Олег рассматривал пожелтевшие от времени черно-белые снимки и не понимал, из-за чего подняли пену краеведы. Из-за двух десятков приземистых и неуклюжих развалюх, которые, наверное, ремонтировались последний раз в 1914 году? Радоваться нужно, что на месте этого убожества подняли этажи современные жилые дома, куда перебрались обитатели снесенных трущоб. А теперь первые этажи многоэтажек занимают магазинчики и офисы разных мелких фирм. Удобно и современно. Так что не стоит жалеть об исчезнувшем прошлом - тем более что в городе осталось еще немало каменных домиков и даже деревянных избушек, построенных чуть ли не во времена царя Гороха, поэтому Староволжск еще долго будет соответствовать своему имени. Одно слово - глухая провинция! И это в двух-трех часах быстрой езды от Москвы, которая давно уже вступила в новое тысячелетие, а мы все еще держимся за деревянный девятнадцатый век!
Было около десяти вечера, но проспект был почти пустым, что тоже можно было объяснить лишь глухой провинциальностью города. В столице автомобильное движение не прекращается до самого позднего вечера, там не промчишься на мотоцикле с ветерком. То есть промчаться, конечно же, можно, однако потом, при удачном стечении обстоятельств, придется недельки три-четыре погостить у господина Склифосовского.
Если будет что соскрести с асфальта после лобового столкновения с каким-нибудь 'джипом'...
Словно услышав его мысли, Таня прибавила газу, так что мотоцикл на короткий миг даже привстал на заднее колесо. У Олега от испуга захватило дух, и он невольно вспомнил радостное лицо парня-байкера, улыбающегося с траурной фотографии. Он почему-то представил себя на фотографии, наклеенной на бетонное основание фонарного столба, и его передернуло от суеверного ужаса.
Прядь Таниных волос выбилась из-под шлема. Волосы били Олега в лицо, что никак не улучшало его настроения. Ему приходилось постоянно отводить эти пряди, так что он мог держаться за талию девушки только одной рукой. Чтобы не сверзиться на мостовую, он обхватил девушку за живот, почти под самой ее грудью. И с ужасом понял, что под футболкой у девушки ничего не было! Олег давно заметил, что Таня не надевает лифчиков, и это обстоятельство сильно возбуждало его, особенно когда они целовались, и воображение рисовало картины, одна фантастичнее другой: как они лежат рядом на чистых простынях, и Олег медленными, но уверенными движениями рук освобождает девушку от ее одежды, а затем наклоняется и нежно касается сначала языком, а затем и губами острых бугорков набухших сосков...
К сожалению, дальше эротических фантазий у Олега дело пока не доходило, и его тревожила смутная мысль, что Таня никогда не станет его женщиной...
А сама Таня, наверное, и не подозревала, какие душевные муки терзают ее спутника. Ее тело было напряжено, она слилась сейчас со своим стальным конем в единое целое и летела вперед, как летит быстрая стрела, выпущенная из тугого лука.
Они домчались до нового здания железнодорожного вокзала, которое построили лет двадцать назад на месте древнего монастыря. Сам монастырь разорили еще раньше, в тридцатые годы, но главный монастырский собор не взорвали, а обезглавили, превратив в винный склад. В таком виде собор и простоял до начала восьмидесятых. Олегу порой казалось, что он даже помнил, как ломали остов собора - хотя о чем может помнить пятилетний мальчишка?
Подъехав к вокзалу, Таня сбросила скорость и свернула на Московское шоссе.
Спустя некоторое время показалась березовая роща, которая была любимым местом отдыха горожан. Олег и сам любил расслабиться под кудрявыми березками с друзьями, а также с девицами, готовыми если не на все, то на многое всего за десяток баксов. Помнится, вон за той корявой березкой с поврежденным стволом в прошлое воскресенье пылал костер, осыпая небо огненным дождем искр - еще чернеет за кустарником кострище. Колька колдовал над шашлыками, Сенька-братан терзал расстроенную гитару, а обнаженная по пояс шалава Катька по-змеиному извивалась в ярком зареве костра и была похожа на ведьму, только метлы ей не хватало, но где в роще можно найти метлу?
Приметная березка осталась далеко позади - быстрее, чем Олег успел вспомнить ту бурную ночь на природе, когда неутомимая Катька по очереди удовлетворяла их пьяную братию...
Асфальтированное шоссе пересекла бугристая грунтовка, и Таня свернула в проселок, сбрасывая скорость, чему Олег несказанно обрадовался, потому что боялся, что и по не очень ровной проселочной дороге она будет гнать свой ярко-красный байк изо всех сил, и эта гонка закончится тем, что они перевернутся.
С грунтовой дороги девушка свернула на широкую тропинку. Вначале просека шла прямо, но метров через пятьдесят вдруг завиляла, петляя между посадками березок и елей. Проехав еще немного вперед, Таня остановилась, огляделась, а затем свернула направо, на еще одну лесную тропинку, едва заметную в стремительно наступавших сумерках.
Наконец она остановилась и заглушила двигатель.
- Приехали, - сказала она.
Олег вздохнул с облегчением - езда, пусть и не очень быстрая, по сумеречному лесу совсем не вдохновляла его.
Олег снял шлем, огляделся. Они стояли на небольшой полянке, заросшей такой густой и высокой травой, что в ней, наверное, можно было играть в прятки.
- Пошли, - сказала девушка.
И направилась к поляне.
- А мотоцикл? - спросил Олег.
- Здесь с ним ничего не случится, - не оборачиваясь, ответила Таня.
Ее слова прозвучали очень странно в безмолвии ночного леса, однако Олег почему-то поверил девушке. Он до сих пор не понимал, зачем Таня увезла его из города, лишь предполагал, что этой ночью между ними произойдет что-то такое, что сблизит их еще сильнее. Будь на месте Тани другая девушка, он бы ничуть не сомневался, что именно случится с ними на природе, вдали от шума городского...
Но это была Таня, и предположить, что она вдруг решила изменить своим прежним принципам и приняла решение стать женщиной Олега, можно было только обладая очень изощренной фантазией. С фантазией у Олега было бедновато, поэтому, если отбросить в сторону предположение, что она хочет заняться любовью под соснами и елями, в сухом остатке не останется ничего. Даже самого сухого остатка...
Так что, услышав странные слова Тани: 'Здесь с ним ничего не случится', - он вдруг неожиданно для себя понял: ЗДЕСЬ действительно ничего не случится с ее железным конем. И постижение этой ИСТИНЫ было сродни внезапному откровению, и Олег с легким сердцем пошел за девушкой, машинально прихватив с собой мотоциклетный шлем.
За поляной начинался сосновый лес. Но это был совсем ДРУГОЙ лес, Олег никогда не видел ничего подобного. Высокие деревья были, казалось, высажены потомками древних атлантов, чтобы их стволы помогали держать им на плечах небесный свод. Стволы деревьев были ровные, короны сосен терялись в черноте ночного неба. До слуха Олега доносился легкий шорох - наверное, ветерок запутался в гигантских ветвях и никак не мог выбраться на свободу.
- Я здесь ни разу не был! - восхищенно проговорил Олег.
- Корабельная роща, - ответила Таня, бросая на Олега короткий взгляд из-за плеча. - Мое любимое место в этом Мире...
Именно так, с большой буквы, она произнесла слово 'Мир'. Олег вдруг ощутил небывалое волнение: вот сейчас он поймет нечто очень важное для себя...
Однако ничего не произошло - ни вокруг Олега, ни в его душе, готовой, как никогда раньше, к постижению чуда.
Таня сняла с головы шлем, положила на траву и направилась к соснам. Деревья зашуршали скрытыми в небе зелеными вершинами, приветствуя девушку.
Олег двинулся следом за девушкой, ощущая необыкновенную легкость во всем теле.
Проходя мимо брошенного в заросли трав шлема, Олег хотел было забрать его с собой, чтобы тот не потерялся в густой травяной сельве, но, вспомнив, что так же легко девушка оставила мотоцикл, понял, что лучше пройти мимо. Откуда-то снова пришло неведомое ЗНАНИЕ, что со шлемом, как и с мотоциклом, ЗДЕСЬ ничего не случится. Они не затеряются среди высоких густых трав, пахнущих душистой свежестью. Когда придет время, Таня легко найдет все, что ей нужно...
- Кстати, - девушка остановилась у одной из высоченный сосен и прислонилась спиной к ее стволу. Ствол был таким объемистым, что обхватить его могли только человек пять. - Без меня ты никогда не попал бы в этот Мир.
- Почему? - удивился Олег. - Всего полчаса езды от города, можно запомнить дорогу...
- Ты не понял меня, - тихим, ровным голосом сказала Таня. - Ты никогда не нашел бы дорогу сюда...
Это было сказано с таким особенным значением, что Олег почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки. Словно он сидел один в темной комнате с занавешенными окнами и смотрел по видео жутковатый триллер Стивена Кинга...
- Почему? - шепотом спросил он.
- Потому что это мой мир, - совершенно серьезно ответила девушка, гладя ладонью ствол сосны-великана. - Это мой Мир...
Дунул слабый ледяной ветерок, облизнув шершавым язычком разгоряченное лицо Олега. Высокие метелки травы низко склонились к земле и зашептали на разные голоса, словно подтверждая слова девушки.
Олег хотел о чем-то спросить у нее, но Таня, легко оттолкнувшись от ствола дерева, углубилась в лес. Олег бросился следом за девушкой, чтобы не потерять ее из виду. Он понял, что будет лучше, если все вопросы он оставит на потом. Он чувствовал, что происходит что-то не совсем обычное, почти волшебное, и боялся, что его неумелый вопрос спугнет сказочное ощущение, которое сейчас овладело им.
Он шел следом за Таней по узкой тропинке, проложенной кем-то сквозь заросли высокой травы. В этом Мире трава явно спешила вслед за гигантскими соснами, и Олег, глядя на деревья, подумал, что роща эта никогда не слышала ни веселых перестуков звонких топоров, ни визгливого голоса бензопилы. Поэтому сосны и выросли почти до самого неба и подпирают его своими кронами.
Воздух стремительно темнел, влажнея и густея, на рощу опускалась теплая летняя ночь, и окружающие предметы утрачивали присущие им четкость и объем и делались как бы плоскими, как на картине, наскоро набросанной углем или карандашом.
А воздух был так чист, густ и свеж, что хотелось наслаждаться им, пить его, как сладкое вино. Только сейчас, вдыхая пьянящие лесные ароматы, Олег понял, каким грязным и пыльным был город, оставшийся где-то далеко позади - быть может, действительно, совсем в другом мире...
Если смолистый воздух корабельной рощи можно было сравнить с благородным вином, то в городе он напоминал, скорее всего, вонючий самогон.
- Я бы остался здесь, - проговорил Олег, вдыхая полной грудью сладкий воздух, - остался... Вместе с тобой. - Эти слова сорвались с его губ неожиданно, и Олег смутился.
Таня ничего не ответила. Она быстрым шагом шла вперед, к какой-то своей цели, ведомой ей одной, и, скорее всего, не слышала слов Олега. А если и слышала, то не подала виду.
Неожиданно Олег понял, что Таня и раньше приезжала сюда, в открытый ею волшебный мир. Приезжала, когда ей было так худо, что не хотелось жить, когда безжалостные кошки острыми коготками царапали в кровь душу... Олег вдруг ощутил, насколько Таня была одинока: ее отец занялся бизнесом (Олег знал, что это такое), а мать... Он так и не понял, была ли у Тани мать. Спрашивать он не хотел, опасаясь причинить девушке боль своим любопытством. Захочет - сама расскажет, решил он. Однако Олегу почему-то казалось, что Таня тоже была наполовину сирота - может быть, именно по этой причине они нашли друг друга. Конечно, их встреча произошла случайно, но ведь и жизнь дается человеку случайно, и уже от него самого зависит, как распорядиться неожиданным даром небес...
Таня оступилась, споткнувшись о корень, и Олег бросился к ней - поддержать, чтобы девушка не упала, не ушиблась.
- Спасибо, - сказала Таня, задержав ненадолго его руку в своей ладони. И добавила тихо, почти неслышно:
- Это мой Мир. Он не сделает мне ничего плохого...
И Олег снова понял, что она права. Таня СОТВОРИЛА свой Мир, потому что была одинока. Отец-бизнесмен день и ночь зарабатывал деньги, ему некогда было заниматься дочерью, особенно когда она выросла. Со сверстниками девушка тоже не могла найти общего языка. Оставались только книги - фантастика и фэнтези, которые уводили ее из реального мира серой обыденной жизни в миры волшебных сказок и сладких грез. А еще у нее был любимый мотоцикл, который, скорее всего, ей на день рождения подарил отец. Ярко-красный, как лесной пожар, байк. И когда ей становилось настолько плохо, что никого и ничего не хотелось видеть, она влезала в седло и мчалась подальше от города - в лес, чтобы вдали от любопытных, но равнодушных глаз побродить среди сосен и елей, подышать чистым воздухом. Или даже поплакать, поведав траве и небу свои печали. А потом, зарядившись энергией от корабельных сосен, она возвращалась домой, в свое привычное одиночество.
Все это в один миг пронеслось перед мысленным взором Олега, и его сердце пронзила острая, щемящая жалось к девушке.
Впервые в жизни ему было жалко другого человека. Впервые в жизни он подумал не о себе...
Ибо каким нужно быть одиноким в этой жизни, чтобы суметь придумать себе Мир.
И не только придумать, но и вдохнуть в него жизнь.
Олегу показалось, что теперь он лучше стал понимать Таню.
Понял он и то, зачем она привезла его сюда...
Раньше она никого не посвящала в тайну своего Мира, потому что опасалась, что над ней станут смеяться. Рядом с ней не было человека, которому она могла доверять. Доверять безоглядно - больше, чем самой себе.
Теперь же...
Теперь она нашла того человека, которому могла доверить свою душу.
И Олег был искренне благодарен девушке, что этим человеком оказался он - прожженный циник, который не верил в сказки и считал душевные порывы проявлением слюнтяйской слабости.
Но Таня сумела разглядеть в душе Олега что-то светлое и доброе, раз решила довериться ему...
Сосновая роща кончилась как-то внезапно, и Таня с Олегом вышли на очередную поляну. Впрочем, это была не совсем поляна - скорее, небольшая луговина на лесной опушке, заросшая, как и все в этом Мире, душистой травой в половину роста взрослого человека. 'Здесь, наверное, обитают великаны', - с легкой улыбкой подумал Олег, и эта мысль почему-то не показалась ему ни странной, ни глупой. Великаны так великаны. Даже в сказках, которые Олегу читали в детстве, они не всегда были злыми чудовищами. Иногда добрые великаны помогали - Олег снова усмехнулся - хорошим парням в борьбе с парнями плохими...
'Спасибо тебе, Таня, - думал Олег, следуя за девушкой, - спасибо, что ты поверила мне и помогла мне увидеть твой Мир. Спасибо тебе, Таня...'
Олегу вдруг захотелось встать на голову и кувыркнуться раз-другой в зеленой траве. Он почувствовал себя так, словно снова стал ребенком, и ему казалось сейчас, что все те проблемы, которые волновали его днем, на самом деле являются такими мелкими и ничтожными по сравнению с вечностью, что вообще не стоит думать о них. 'Мелкие и ничтожные, - усмехнулся Олег. - Ну да. Контракт на сто тысяч долларов - это такая мелочь...'
За луговиной виднелось матовое зеркало реки, озаренной желтым сиянием луны.
А за рекой, насколько хватало глаз, можно было угадать бескрайние луга и поля, заботливо укутанные серой дымкой легкого тумана.
- Удивительное место, - сказал Олег, подходя к Тане и обнимая ее. - Рядом с городом, а кажется, что здесь не ступала нога человека...
- Здесь не ступала нога человека, - тихо повторила Таня, словно соглашаясь со словами Олега. - Этот Мир - мой! Это моя сказка...
Олег кивнул, соглашаясь. Здесь и не должна ступать ничья нога, кроме стройной ножки Тани.
Обнявшись, они стояли над отвесным берегом Реки - именно так, с большой буквы, хотелось Олегу называть эту неширокую речушку.
Таня высвободилась из объятий и пошла вдоль высокой кручи по тропинке, едва заметной среди высокой травы.
Тропинка вывела девушку к более пологому склону, и она вприпрыжку сбежала вниз, к песчаному пляжу.
Олег бросился следом за ней, раскинув руки в стороны, словно крылья. Он действительно хотел взлететь в небеса и породниться с ветром, летящим ему навстречу. Но подняться в небо не получилось, а озорник-ветер лишь вздыбил рубашку, остудив разгоряченное тело.
Таня ждала Олега внизу. Даже в темноте было видно, что на ее губах сияет радостная улыбка, а глаза весело блестят. Олег кинулся к ней, чтобы заключить девушку в объятия, закружить, расцеловать - но она выпорхнула из-под его раскинутых рук и, звонко смеясь, побежала к ветвистому кустарнику, растущему под обрывом, чтобы спрятаться в густой листве. Олег бросил на песок шлем, который, сам не зная почему, все это время нес в руке, и хотел было погнаться за Таней - но вдруг передумал.
Он подошел к воде. Легкая волна беззвучно выплеснулась на песок. Олег не успел отскочить, и вода намочила его кроссовки.
Сев на теплый песок, Олег разулся. Наклонился, зачерпнул сложенными лодочкой ладонями воду.
Вода была очень теплой - как парное молоко...
Речная гладь разошлась искристыми кругами под ладонями Олега. Из стороны в сторону заметались потревоженные отражения звезд. Луна недовольно нахмурила свой морщинистый лик.
- Искупаемся? - услышал Олег.
Он оглянулся на голос. Таня стояла на бугристом валуне, вросшем в желтый песок. Девушка была в одном купальнике. 'Интересно, - лениво подумал Олег, - когда она успела переодеться?' Они только что спустились к Реке, Олег только успел снять мокрые кроссовки и намочить ладони, а Таня... Олег вдруг вспомнил, что, когда они ехали на мотоцикле, и он держался за талию девушки, под футболкой у нее не было ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на лифчик или купальник. Под футболкой у нее вообще ничего не было, кроме ее собственного тела - близкого и недоступного одновременно... И в руках у нее не было сумочки, в которую можно было положить эти предметы женского туалета. Не могли же они, в самом деле, лежать у нее в кармане джинсов?
Олег вдруг понял: он думает совсем не о том! Он же впервые видит Таню без одежды! То есть почти без одежды... Сердце ударило в ребра пожарным набатом, голова закружилась, и Олегу показалось, что он теряет сознание. Странно, у него было столько женщин, а он чувствует себя так, словно никогда прежде не видел обнаженного женского тела. Тем не менее Олегу казалось, что он застигнут врасплох при разглядывании откровенных картинок в журнале 'Плейбой' - как когда-то, лет в четырнадцать, когда его за этим неблаговидным занятием застукал отец. Он ничего не сказал сыну, не стал ругать его - но все равно стыд жег щеки Олега, и он два дня не мог смотреть отцу в глаза...
Олег поспешно отвел взгляд от полуобнаженной Тани, стал смотреть на темную речную воду, на которой серебрилась лунная дорожка. Однако наваждение никуда не исчезло - он по-прежнему видел невысокие холмики Таниной груди, спрятанные за матерчатые полушария купальника. Они были совсем рядом - протяни руку, и произойдет то, о чем ты желаешь уже давно...
- Искупаемся, - глухо выдавил из себя Олег. - А что потом?
- Потом? - донесся до него голос девушки. Олег не видел ее лица, но откуда-то знал, что Таня насупилась, нахмурив черные брови и поджав тонкие губы. - Извини, я еще не готова...
Она замолчала. Спрыгнула с камня... И тут до Олега дошло, что Таня совсем не собиралась ни соблазнять, ни испытывать его. Ее клятва, данная Богу, оставалась в силе и здесь, в сказочном мире, и она надела купальник, полностью открывающий взору ее стройную фигурку, только для того, чтобы искупаться. Ни для чего больше... А он, Олег, подспудно надеялся, что она...
Повинуясь какому-то неосознанному порыву, он вскочил на ноги, повернулся к девушке. И замер, не в силах оторвать от нее взгляда. Таня была как никогда очаровательна и мила. Белый купальник чуть оттенял ее бархатистую кожу, озаренную желтым светом луны, и она казалась более смуглой, чем была на самом деле. Олегу на миг показалось, что он видит перед собой не реальную земную девушку, а маленького небесного ангелочка, сошедшего с облаков.
Он поднял глаза к небу. Уже совсем стемнело, и небо мерцало звездным ковром. Здесь, вдали от города, звезды горели ярче и были видны отчетливее. И их было так много, что Олег чуть не растерялся, - никогда прежде он не видел такого огненного великолепия...
Он попытался отыскать ковш Большой Медведицы, Кассиопею, Орион и другие созвездия, известные ему с детства. Но звезды почему-то не хотели складываться в знакомые картины созвездий. Наверное, звезд было так много и они так ярко горели, что трудно было найти нужные, даже если знать, где искать.
Иначе придется поверить, что ты действительно очутился в другом мире и стоишь под иным небом, и на тебя пронзительно смотрят чужие звезды...
- Как называется эта река? - спросил Олег, пытаясь подавить холодный скользкий страх, изворотливой змеей медленно вползающий в душу.
- Не знаю, - чуть улыбнувшись, ответила Таня. Она внимательно смотрела на Олега, и ее глаза светились в темноте, как две яркие звезды. - Я еще не придумала ей название. Да и какая разница? Река - она Река и есть.
И Олег кивнул, соглашаясь. Он понимал, что девушка права.
Действительно, какая разница, как называется река, если она - Река?
Какая разница, что звезды не складываются в знакомые созвездия?
Какая разница, что дверь в другой Мир находилась совсем рядом, но только Тане удалось найти ее и открыть?
Но как трудно поверить в существование других миров человеку, рационалисту до мозга костей, который привык жить в мире реальном, изо дня в день решать реальные земные проблемы, у которого не было времени даже помечтать, пофантазировать... Гораздо проще поверить, что девушка, которую ты всей душой любишь, веселая выдумщица и фантазерка, решила немного разыграть тебя, а ты согласился подыграть ей, потому что тебе, честно говоря, давно уже обрыдла эта однообразная серая жизнь.
Но если это игра, то как объяснить, что ты не смог отыскать ковш Большой Медведицы? Неужели виной тому огромное количество звезд, большинство из которых ты не мог увидеть в городе, залитом ярким светом уличных фонарей? Но ведь в последнее время ночное освещение перестало быть очень ярким, а иногда его и вовсе отключают - город не в силах рассчитываться за электричество и порой погружается в первобытный мрак.
Но звезд от этого на небе не становится больше...
'Наверное, я сплю, - подумал Олег. - Я уснул в своем офисе, сидя за компьютером, и мне снится волшебный сон. И как только я проснусь, все исчезнет...'
Олег ущипнул себя за локоть. И вздохнул с облегчением, потому что понял: никакой это не сон. Все - на самом деле... 'Может быть, оно и к лучшему', - подумал Олег. Потому что будь окружающий Мир порождением сна, он исчез бы сразу, как только Олег проснулся от острой боли. Исчезла бы корабельная роща, пожухли душистые травы на лесных полянах, пересохла тихая река, раскололось незнакомое звездное небо.
И пропала бы Таня, так похожая сейчас на кроткого ангелочка, зачем-то спустившегося на землю с чужих небес.
А Олег не хотел, чтобы Таня пропадала или исчезала.
Даже во сне...
Потому что очень часто сны становятся явью.
Таня задумчиво улыбнулась Олегу, кивнула ему, словно соглашаясь с ним Олег вдруг понял, что ничуть не удивился бы, если бы узнал, что она действительно прочитала его мысли...
- Ты как хочешь, а я пошла купаться, - сказала Таня
Она подошла к реке, потрогала воду кончиками пальцев ноги - и медленно вошла в Реку. Лунная дорожка разбилась, заиграли желтые блики, похожие на осколки янтаря.
Постояв с минуту по колено в воде, Таня взмахнула руками, прогнулась и нырнула. Вынырнув, она тряхнула головой, и капли воды заиграли алмазным блеском на мокрых волосах.
- Ну, чего же ты? - крикнула девушка. - Айда за мной!
И поплыла к противоположному берегу.
Река была неширокой, без омутов и водоворотов, так что Таня очень быстро добралась до берега. Повернулась к Олегу, помахала ему рукой. И, довольная, упала на мягкий песок, раскинув в стороны смуглые руки, готовые радостно обнять родное звездное небо.
Олег снял рубашку и брюки. Как хорошо - подумал он - что я постоянно ношу плавки, иначе так оконфузился бы... Сложив одежду у камня, рядом с Таниной, он с разбегу кинулся в воду.
Река коварно обожгла его антарктическим холодом, так что Олег чуть не закричал. И тут же откуда-то извне к нему пришло ЗНАНИЕ: Мир решил охладить его излишне горячий пыл. Решил напомнить, что не позволит обидеть Таню... Олег понял, что Мир оберегает девушку от всего, в том числе и от слишком смелых желаний других людей...
Но Олег не собирался ей делать ничего плохого! Увидев, что Таня, искупавшись, легла на песок, Олег подумал: 'Вот если бы сейчас она стала моей женщиной!' Это было бы так необычно: любить друг друга на теплом речном песке, еще не остывшем после жаркого летнего дня, у самой кромки набегавших на берег волн, под завистливым взглядом незнакомых созвездий... Олег подумал об этом просто так, он не собирался ничего предпринимать, чтобы его мысли стали реальностью.
Смертельный холод, казалось, проникал в каждую клеточку тела Олега, и, чтобы не окоченеть окончательно, он лихорадочно заработал руками и ногами, стараясь быстрее выбраться на берег. Однако от этого противоположный берег не стал ближе... Наоборот, Олегу показалось, что песчаная полоса стала стремительно отдаляться от него, словно он мчался в курьерском поезде. И не только отдаляться, но и скрываться в пелене плотного и густого, как кисель, тумана.
Олег обернулся: может быть, лучше повернуть назад? Однако ближайшего берега вообще не было видно, он тоже исчез в белесой пелене плотного тумане. Олега, и без того озябшего, пронзила ледяная дрожь, застывшие конечности свело судорогой, и ему привиделось, что кто-то, огромный и мерзкий, поднялся со дна Реки, где мирно дремал сотни лет, и обвил тело Олега скользкими щупальцами, намереваясь утянуть его вниз, в свое гиблое подводное логово и с аппетитом поужинать...
- Таня! - что было сил закричал Олег. - Помоги...
Однако голос не слушался его, холодные и липкие пальцы подводного монстра коснулись горла и сдавили его, мешая дыханию, и обессиленные голосовые связки сумели выдать только слабые стоны и хрипы.
И Олег с ужасом понял, что Таня не услышала его. И уже никогда не услышит. Он вдруг увидел, как на киноэкране, что девушка по-прежнему лежит на гостеприимном песке, раскинув в стороны тонкие руки, закрыв глаза, и наслаждается звездной тишиной...
Лежит, улыбается каким-то своим мыслям, добрым и приятным, и не подозревает, что всего в нескольких метрах от нее погибает Олег, которого она больше никогда не увидит - по крайней мере, в этой жизни.
Жизни, которая должна вот-вот так нелепо и страшно прерваться...
Нет! Нельзя сдаваться! Никто не поможет тебе - кроме тебя самого. Для Мира ты - жалкая, ничтожная букашка, которую и раздавить не жалко... Олег разозлился, стиснул зубы так, что перед глазами поплыли разноцветные круги, а в голове разорвалась многотонная бомба, разлетевшись острыми осколками жгучей боли - и он изо всех своих угасающих сил рванулся вперед, к несуществующему берегу, уже не надеясь ни на что...
И неожиданно его ноги коснулись твердого каменистого дна.
Мир почему-то сжалился над Олегом, и Река отпустила его. Подводный монстр уполз в свое мрачное и холодное логово...
Выбравшись на берег, Олег без сил повалился на песок, который после ледяной купели показался ему горячим, почти раскаленным, словно сковородка, стоящая над газовой конфоркой. Однако Олег согрелся не сразу. Он еще долго лежал, не в силах пошевелиться, обнимая себя за плечи, и зубы выбивали барабанные марши. Его руки покрывали пупырышки 'гусиной кожи'. Недавний холод, казалось, выморозил все нутро.
Но вскоре горячий песок сделал свое дело, и Олегу стало теплее.
Он открыл глаза. И увидел звезды, сияющие на небосводе. Две яркие звезды горели очень близко, и Олег понял, что это глаза Тани. Девушка стояла на коленях, наклонившись над Олегом, и внимательно смотрела на него. Он заметил тревогу в ее больших, похожих на небесные звезды карих глазах и понял, что Таня ЗНАЕТ, что случилось с ним. Знает она и то, ПОЧЕМУ это с ним случилось. И его сердце на мгновение обжег огонь стыда...
И вслед за этим он почувствовал - ЗНАНИЕ в очередной раз пришло откуда-то извне, - что он должен благодарить Таню за свое спасение. Мир, придуманный - найденный? созданный? - девушкой, показал ей душу Олега и спросил: 'Что мне делать с ним?' - 'Отпустить', - не поколебавшись ни секунды, ответила Таня, и Мир подчинился воле свой Госпожи...
И Олег понял: она ответила так, потому что любила его.
Любила искренне и самозабвенно с самой их первой встречи, случившейся чуть больше месяца назад в городском саду, когда они волею судеб нашли друг друга. И теперь, увидев душу Олега, осознав, что в ней есть все: и хорошее, и плохое, и доброе, и злое, и прекрасное, и безобразное, - Таня еще сильнее полюбила его. И искренне пожалела его - такого непутевого и неуверенного в себе, но при этом желающего казаться крутым и самодостаточным. Так еще и не разобравшегося, чего же он хочет от такой короткой... действительно, короткой... жизни.
Таня пожалела Олега, потому что любила его... И Олег, осознав все то, что поведал ему Мир, понял главное: Таня никогда не бросит его, не оттолкнет. А это означает, что и он, Олег, никогда не должен предавать ее, потому что теперь у них одна жизнь и одна судьба. Одна на двоих... Теперь они пойдут по жизни вместе - от церковного алтаря и до могилы. Они будут жить долго и счастливо, и умрут в один день - почти как в сказке, придуманной древним писателем, имени которого Олег не помнил, потому что читал его книги в давно уже забытом детстве, когда в его мальчишеской душе еще жила наивная, но искренняя вера в добрые сказки со счастливым концом. Но, повзрослев, Олег разуверился в сказках, он вообще перестал верить во что бы то ни было - кроме денег, которые могли открыть любую дверь и исполнить самое экзотическое желание. И в жизни Олег привык полагаться исключительно на себя и на пачки баксов... Теперь же, когда Олег впервые в жизни прикоснулся к тому, что нельзя купить ни за какие деньги, даже самые большие - ему как никогда хотелось поверить, что детские сказки не врали, и в мире - мире нашем, реальном, земном - есть место для настоящего - то есть сказочного - счастья...
И он поверил - поверил легко, без натужных усилий.
Искренняя, неподдельная вера вошла в его душу, открытую Миру, легким плеском речной волны, шорохом лесной травы, слабым шелестом зеленой листвы и беззвучным шепотом далеких звезд. И за спиной Олега выросли тугие, как паруса на старинной каравелле, обнятые свежим ветром, крылья. И ему захотелось превратиться в птицу - нет, даже не в птицу, а в небесного ангела. Да, теперь Олег страстно желал стать ангелом, живущим в далеких и недоступных человеку горних высях. Он хотел стать ангелом, чтобы всегда быть вместе с Таней - этим маленьким кротким ангелочком, чтобы навсегда, без остатка, раствориться в ее карих глазах, которые сейчас смотрели на него с любовью, и сияющие зрачки пылали в темноте двумя яркими небесными звездочками...
Наваждение длилось недолго - не больше мгновения, но Олегу показалось, что пролетела вечность, за время которой успели родиться, умереть и снова родиться тысячи звездных миров.
В том числе и тот, в котором за четверть века до этого мига появился на свет Олег...
Но ему не было жаль исчезнувшего во вселенских катаклизмах прежнего мира. Олега больше ничто не связывало с ним. Он знал, что новорожденный мир, куда Олег вскоре вернется - не один, а вместе с Таней - будет намного лучше мира прежнего.
Он будет справедливее. А значит - добрее и чище...
Олег сел на песок рядом с девушкой, обнял ее за смуглые плечи. Таня, как котенок, доверчиво прильнула к нему. А Олег безмерно удивился, когда ощутил, что и тело девушки, и ее купальник были абсолютно сухими, словно она и не купалась вовсе. Только кончики волос были немножко влажными...
'Это действительно ее Мир', - подумал Олег.
- Прости меня, - виновато проговорила Таня, ее голова лежала на плече Олега. - Я не думала, что ты замерзнешь...
Но Олег понимал, что она просит прощения совсем за другое.
За нелегкое испытание, которому она невольно подвергла его, когда он плыл через Реку...
- Я прощу тебя, - сказал Олег, наклоняясь к ее уху, - если ты поцелуешь меня.
Таня захихикала - наверное, его губы щекотали ей мочку уха.
...Разум Олега помутился, когда под его рукой случайно оказалась грудь Тани, скрытая купальником. Прикосновение запретной плоти обожгло его, это было подобно взметнувшемуся к небу столбу огня, и Олег отдернул руку, а его губы уже впитывали в себя сладкий жар, исходящий от Таниных губ. И, проваливаясь с головой в жаркий омут объявшей его страсти, Олег краешком сознания ощутил, что не сможет ограничиться только поцелуями, не сможет остановиться на пороге дозволенного, потому что мимолетное воспоминание о быстром прикосновении к груди девушки не оставляет ему выбора, и он не сможет удержаться от того, чтобы не попытаться снять с нее лиф купальника и прикоснуться, как к самому сокровенному сокровищу, к маленьким податливым полушариям...
И тогда он взмолился, обращаясь за помощью к Миру, как к Богу: помоги мне, огради от нестерпимого искушения...
А Таня... она еще не была готова к тому, чего страстно желала сама, ведь она давала нерушимый обет Всемогущему и Всесильному Богу, что станет женщиной лишь тогда, когда обвенчается в храме с любимым.
Но она до самозабвения любила Олега, и она хотела быть с ним - быть по-настоящему, как женщина с мужчиной, быть здесь, в ее Мире, и сладостное искушение было столь велико, что Таня наверняка поддалась бы ему, нарушив свою клятву, если бы...
Если бы не Олег, который вдруг отступил.
Отступил, потому что Мир вернул ему разум. И Олег увидел прямо перед собой глаза Тани, большие карие глаза, в которых застыл скользкий и холодный страх. И в то же время - ожидание таинства слияния душ и тел. И в то же время - горькое разочарование от того, что ничего не произошло.
Олег смотрел в большие, как Вселенная, глаза Тани и видел в них все, о чем думала в этот момент девушка. Но он уловил самое главное: она любит его и знает, что им на роду написано всегда быть вместе, но она благодарна ему за то, что он не стал торопиться - время для близости еще действительно не пришло, нужно подождать еще немножко.
Совсем немножко...
...Весь неизрасходованный жар сжигающей их души страсти они отдали поцелуям. Олег исступленно, до изнеможения, целовал жаркие губы Тани, и она отвечала ему так же неистово, нежно и страстно, словно этот поцелуй мог оказаться последним в ее короткой жизни.
А потом они сидели на камне, вросшем в песок. Сидели, обнявшись, и Мир смотрел на них со звездных небес миллионами любопытных глаз, не решаясь потревожить ни случайным всплеском речной волной, ни громким ночной птицы, ни легким шепотом слабого ветра.
А потом они снова целовались, и снова их поцелуи были наполнены первозданной страстью, и уже Олегу казалось, что эти поцелуи станут последним, что он запомнит, когда наступит время умирать...
А потом, утомленные поцелуями, они опустились на песок - и ничего больше не произошло между ними. Они просто лежали рядом, держась за руки. Голова Тани доверчиво покоилась на плече Олега, и девушка смотрела на звезды своего Мира. И Мир видел ее счастливую улыбку и радостные глаза, и желал счастья своей повелительнице. Но ему было грустно от того, что у нее теперь появился кто-то другой, кому теперь она будет отдавать жар своего сердца. Нет, Мир не ревновал ее к Олегу - ревность свойственна лишь людям - ему просто было грустно. Но он понимал, что не в силах что-либо изменить...
Мир вздохнул - и где-то за скрытым в ночной темноте лесом, почти у самого горизонта, полыхнула яркая зарница, и вслед за алым заревом донесся раскатистый басок далекого грома.
- Что это? Гроза? - встрепенулся Олег. Он гладил тонкую шею девушки, и под его пальцами напряженно билась, словно пичуга в клетке, тоненькая жилка. И, ощущая биение жизни под своими пальцами, он вдруг подумал о том, как легко прервать эту тонкую нить, и дал себе слово сделать все, чтобы та маленькая пташка, которая, видимо, олицетворяла душу Тани, прожила свою жизнь без страданий, тревог и невзгод.
- Не знаю, - тихо ответила девушка, - раньше здесь никогда не было гроз...
Их усталые губы снова нашли друг друга, и в это время землю оросили первые капли дождя.
А потом хлынул настоящий летний ливень, теплый и добрый...
5.
Из-за леса вставало рассветное солнце.
Олег и Таня, держась за руки, шли через корабельную чащу. Они возвращались домой.
Утренний воздух был теплым, легкий ветерок подталкивал в спину. Но Олегу не хотелось никуда спешить. Зачем, если ты чувствуешь себя как никогда счастливым и даже проливной дождь не смог испортить тебе настроение? Ни тебе, ни Тане... Олег улыбнулся, вспомнив, как она кружилась под тугими струями дождя и кричала: 'Дождик, дождик, пуще!' И Олег кричал вместе с ней. Они прыгали и орали, как сумасшедшие. Они были счастливы - как дети. Ибо только в детстве человек бывает по-настоящему счастлив...
Дождь шел недолго. А когда он кончился, на небе снова появились звезды. А песок высох так быстро, словно и не было никакого ливня.
Это действительно был сказочный мир...
Олег улыбнулся и крепко сжал ладошку своей избранницы. Девушки, которая умела не только творить миры, но и вдыхать в них жизнь...
Они шли рядом, и Олег крепко держал Таню за руку, словно боялся ее потерять.