Сейчас, наверно, это странно - молодому человеку пытаться очаровать девушку, отложив на такое мероприятие лишь пятьдесят долларов?!
Пятьдесят долларов?..
В девяносто четвёртом - это была, в сущности, вся вертолётная зарплата: платили в Тушино мне столько. В Аэрофлоте ж за год собрался накопить на новую машину. Могла бы выйти "Таврия", "Ока". Скрипел зубами и если пил, то самое дешевое пиво. "Ячменный колос" называлось. Бутылку я, учёный опытом, рассматривал, не отходя от прилавка. Бывало, возвращал, найдя, что "на заводе" мне стеклотару не домыли. Не домыли - значит, валялась где-то в луже, бомжи её собрали, не помыли и, не помыли даже там, где наливали в неё одинаковую для всех бутылочных пив бурду.
По идее, всё пиво должно продаваться, ведь, в тёмных бутылках. В прозрачных должна торговаться вода. Но, поскольку типоразмер и тех и тех бутылок одинаков, подделки и пива и воды шли общим валом, если не из одного и того же, то из соседних подвалов. Прозрачная бутылка становилась лучше: в ней сразу замечалась грязь, и продавец её без слов менял.
В разгаре чудесное лето, мой глаз подмечает девчачии ляжки, лодыжки и плечи, и длинные шейки, недлинные шеи, и просто, красивые лица.
Скрипел зубами - двести плюс триста за диплом - равно пятьсот. Пятьсот - уже деньги! Вот так изнемогал я скупердяйством. Под плинтус! Под плинтус, под плинтус... - талдычил рассудок, - не под матрац же...".
Вот так вот страна возвращалась к заначкам. В долларах и в фунтах, в марках, в франках - всё, что угодно, только б не в реформируемых, деформируемых и деноминированных, и то и дело опускаемых Центробанком рублях. Главным образом - в долларах!
Сейчас пятьсот долларов - что? Тогда же пятьсот долларов - заначка. А если взять вообще тот год, то подержанная иномарка стоила столько - "японочка" с правым рулём.
А деньги... Деньги окрыляют. Ты горд, если можешь потратить. Именно, горд, не тем, что есть деньги, а перспективой их потратить... Но, больше денег - больше скупердяйства.
Теперь об Аннет!..
Высокая, баскетболистка. Как большинство красоток тех годов, никак не понимала, что ей надо? О, да! она осознавала: владеет стройным телом. Хоть, приносили неудобства сантиметры, но, ведь, это - ноги!..
Окончив Транспортный на троечный диплом, она там и осталась секретаршей - в деканате. Деньжат, конечно, мало получала, но кто тогда их получал?
Созвонились. На ней были туфли на плоской подошве. Казалось, что хотелось ёй быть ниже. Да и во время разговора Аннет, Анечка клонилаа голову то в оду - то в другую сторону, стараясь, на меня глядеть не с высока.
-Куда пойдём-м? - мурлыкнула она.
-К тебе...
-Нет! - Она отставила колено. - Маман сегодня рано будет. Может, к тебе?
-Приятного, конечно, будет мало... - я ей и раньше говорил, что у меня болеет мать, и предложил, что мог ей предложить. - Пошли в парк?!
-Не жарко... да и комары кусают!..
Я тоже посмотрел по сторонам и вверх на небо. Росла перспектива дождя, прохожие с утра тепло оделись.
Я взял её руку. Пошли Мы к трамваю. Заметил краем глаза я, старалась Анна подсмотреть в витрине, на сколько она выше.
Вот наш трамвай остановился. Сказать об остановке той, конечно, нужно: самое старое в Москве из сохранившихся зданий трамвайных остановок. Колонны и столбы - из чугуна, диван и крыша, стены - покрашенные серой облупившейся краской. Маршрут трамвая этого когда-то шёл на окраину, почти в Покровское-Стрешнево. А там - за пределами Московской окружной железной дороги - уж не Москва была, а дачи. Как она сохранилась - эта остановка? У леса на Немчинова.
Впрочем, это меня сейчас мало волновало, важно было другое - у встречи, должен быть свой этикет, и даму полагалось покормить. Желательно, конечно, дать ей выпить и, казалось, что Аня на это напрашивалась.
Теперь, что касается места.
Приличных места для встреч не выросло, да мы все были молоды, что б снять в гостинице приличный номер. Такая идея не приходила в голову. Сказать о ресторанах, барах? Были! Но пообедать можно было там за ползарплаты. Демократичным местом был Макдональдс, но в нём спиртное под запретом. Да и Макдоналдсов в Москве не много было: в тот год пока лишь только два. В питье народ был склонен к водке. И лучше было б к водке, но в этом я ещё не разбирался, имея скудный свой питейный опыт.
Купил коктейль "Вечерний звон" в 18% массовой доли спирта (там так и было написано) и тортик с пакетом московской хрустящей картошки.
-Почти двадцать градусов ! - тряхнул я с пластиком на горлышке бутылку.
В глазах Аннет блестело безразличье. В одном из прежних разговоров мне показалось, что занимается девушка сексом для набора статистики. Потом она сказала, что от подруг своих изрядно поотстала: подруги беременеют, а она ещё толком ничем не занималась и, даже, "порвана" была чуть-чуть, "не до конца"... На меня, как я понял, в связи с этим возлагались определённые надежды.
-Звон, пожалуй, стоять будет, - не пытаясь на чём-то настаивать, произнесла Аня, прочитав этикетку. - Хозяин - барин!.. На закуску-то, что?
-Тортик...
Она пожала лишь плечами:
-Тортик - так тортик!.. Ладно!.. Бог с тобой, герой-любовник...
Когда шум улицы заглох в листве деревьев, свернули с аллеи на тропку. Тропинка пошла по кустам. Вот бревно...
А на неё была длинная юбка. Ноги!... ноги-ноги, вот они!
Её икры девичьи, прекрасная тонкая кожа, суховатые сильные бёдра, зелёные жилки артерий и вен. Её руки, ладони с длинными прямыми пальцами, прямыми ногтями.
Я гладил, целовал её шейку, набухшие соски грудей, тихонько по-немножку вниз тянул колготки. На травке ей под ноги разложил пакет. Колготки с туфельками сняты. Теперь Она - босая, стояла одной ногой на целлофановом пакете, другую я поднял, держа ладонью под коленкой. Зачем? Не знаю. Мне просто нравилась её нога. Мы целовались. Из лёгких её пахло мне ментолом. Она курила "MORE". Недлинные, лишь только до плеч волосы были мягки. О, нет, она не пахла духами, и кроме её сигарет, ни чем, кроме тела от неё не пахло, прекрасным телом.
При помощи ключа содрал с бутылки пробку, ей протянул отпить. Так мы попробовали чьё-то произведение подпольного искусства. "Сахар" - пришло на ум, второе (что пришло на ум обоим) что тортик "не пойдёт" с таким напитком. И третье - скоро захмелеем. Потом была первая часть Мармюзонского балета с её достаточно широко расставленными для удобства ногами. И также была её кровь, но она терпела.
Потом была вторая часть. Бутылка пустела, а тортик, как я и полагал, был только четь надкусан.
-Колбаски-то купить не догадался... - досадовал я.
- Ччип-сы... - икнула, пьянея подруга. Ей хоть не нравилась бурда, за неимением воды, не оставалось ничего другого, как присосаться к горлышку бутылки.
От комаров я на неё накинул плащ и сел перед ней на корточках. Она пила и ела, я гладил её икры и колени, стопы.
У стоп её прямые были пальцы, идеальные ровные ногти. Такое бы, конечно, на показ, но она не пользовалась даже бесцветным для ногтей лаком и не ходила в босоножках. О каблуках здесь бесполезно мне было говорить: пытаясь понизить свой рост, она такое рефлекторно отвергала. И все мои старания, слова, намёки не могли её избавить от привычки подгибать голову, не говоря уж о моёй мечте ей увидеть на тех самых каблуках.
В её чудесной и большой блондинистой головке роилось много комплексов-опилок. И где её я подцепил? Вот это хороший вопрос. Как и большинство Овнов, Аня была нелюдима. И нашёл я её на пляже в самый непогожий для загара день, когда там плавало и сохло человека три-четыре. Катался на велосипеде, по парку, и увидел - её. Когда разговорились - разгулялись. Она не умела кататься на велосипеде. Поддерживал её, она - валилась. Как оказалось, матери её всё не хватало время на дочурку с желанием купить велосипед. Единственное, что она сделала для дочери грамотно - направила её в спортшколу, где у Аннет всё получалось за счёт роста.
Для баскетболистки у неё была идеальная компоновка: Длинные сильные ноги, не слабенькие и не короткие руки, и не длинная, но красивая, шея...
-Ну что ты её постоянно вжимаешь?.. - я постоянно возмущался.
Она как будто бы не понимала:
-Кого?
-Шею!!! - почти кричал я, - Ты, хочешь стать ниже, но не за счёт же шеи. Шея - это красота!.. Ниффертити, например...
-Не знаю, - Она выпрямила шею и опустила плечи, кусила тортика кусочек и - опять скукожилась.
Я встал, подошёл к ней сзади, пустил ладони пальцы в волосы её и как гребёнкой зачесал их вверх-вперёд:
-Прекрасная шея - зачем её скрывать? Стесняешься роста? Так модели все метр восемьдесят два. А у тебя - метр восемьдесят пять! - модель! И ноги...
Мой взгляд опять сбежал к её коленкам.
Голень!.. Была идеалная голень, зелёные жилки сосудов. Я снова пал к её ногам и в руки взял ступню.
-Большая?
-Н-нет... - немного засмущался я и прикусил чуть-чуть зубами её палец.
Её зелёные зрачки и сузились и расширились в один момент.
Мы снова сплелись в поцелуе. И на ней был один только плащ.
Я брал её соски, чуть-чуть кусал зубами, тянул, сосал... Она вилась в моих руках и целовала голову мою. Как были нежны её длинные пальцы...
Она захотела курить. Я подал её сумку.
Не могла прикурить от своёй зажигалки: как точка, огонь её гас, но всё таки схватил за кромку сигареты - Аннет энергично его раскурила. Втянув жадно дым, Она щелчком в кусты метнула зажигалку, прочтя в моих глазах восторг, на сколько грациозно метнулись её пальцы.
Покурив, надевала колготки и туфли. Я протянул бутылку Анею. Она глотнула пару раз, и её повело. Проворно я схватил её под плечи.
-Не мудрено... - шутила она, - натощак!..
Её начинало мутить. Но не было воды и сока. Я клял свою жадность.
Покапал дождик, освежил дорожки. К её подъезду шли мы через парк. Казалось, я был счастлив. Держал её стан, прижимал к себе стройное тело.
Аня, несмотря на причуды - очень хорошая девушка. Об том в глубине, толи в сером, толи - в белом веществе моего мозга, что-то упорно подсказывало. Но что-то мне мешало раскатиться, рассыпаться в потоке чувств.
Я говорил ей, что люблю, но сам в смущеньи был, что жить придётся в её с её матерью квартире, ведь сам я всё время считал идеальным привести женщину в свою и только свою собственную квартиру, которой, скорее всего, в ближайшем будущем не будет.
Но можно было и переступить через себя: здесь, где по завереньям самого Глобы - район Тельца - мой на карте Москвы район, моего знака. Вот тебе Тимирязевка - огромный по московским меркам лесопарк, Ботанический Сад, ВДНХ, метро - в пяти минутах ходьбы...
Уже стемнело. Стояли в Анином подъезде. Я целовал её. Она почему-то, плакала и не хотела, что б я проводил её наверх до самой её квартиры.