Борисов Алексей : другие произведения.

Московские вигвамы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... Тимофей пытался представить, что чувствует Ира, она ведь жила тут с рождения. Теперь это уже не дом, а безлюдный каркас, изъеденный копотью, точно, обстрелянный из танка, с обрывками обоев на хлипких картонных стенах. Но он еще хранил едва заметный запах, оставленный жизнью. Только россыпь сорванной штукатурки лежала повсюду налетом, похожим на пепел ...
  Когда Тимофея спрашивали, кто он, у мальчика всегда был ответ: - Я - индеец!
  Хорошо и правильно быть настоящим индейцем в одиннадцать лет. Конечно, не для всякого места подходит озорное индейство, в школе он Снегирев из пятого "А", да и дома есть свои правила - скажет мама: "смой краску с лица", как не послушаться? Мир детства Снегирева случился чуть раньше песен о том, как хорошо на свете жить индейцам, если трава в достатке (естественно, для коней, а не для самих краснокожих наездников). Поэтому Тимофей без всякой левой мысли брал пример с героев фильмов о Диком Западе, любил гулять и слыл среди мальчишек известным выдумщиком.
  - А чем же ты индеец? - спросила девочка Ира, которая училась в одноименном классе, но в школе за перекрестком.
  - Я умею делать стрелы, у меня отличный лук с пеньковой тетивой, и в округе нет ни одного ковбоя.
  - На вид, ты не похож на индейца
  Но замечания про внешность Тимофея не волновали. Подумаешь, спортивный костюм и кроссовки, зато прическа длиннее положенного, прямо как у Горца. Горец тоже в душе индеец, но неправильный, с мечом, без лука и без томагавка. А в скуластом лице пятиклассника и действительно было что-то индейское, этим он и заслужил в школе право на длинные волосы. Но вообще-то Тимофей был самый обычный зеленоглазый, в меру веснушчатый московский мальчишка.
  - У индейцев головные уборы из перьев, - не унималась Ира.
  Она была на голову выше Тимофея, полненькая и белобрысая, пытливый, задиристый взгляд карих глаз сверлил мальчишку из-под нелепых линз в толстой пятнистой оправе.
  - Чего привязалась? - Тимофей пока не придумал, как оправдаться за отсутствие пера. Нельзя же сказать, что из волос выпадает, задевает за ветки и самому хозяину не видно, так что и смысла в нем как бы немного.
  - А можно с тобой поиграть в индейцев?
  Мальчик посмотрел на тонкое платьице, на босоножки с какими-то цветными цветочками и скорчил на лице сомнение.
  - Не, ты не годишься.
  - Хотя бы стрелы покажи, - не унималась Ира.
  Видел бы кто взрослый те стрелы, выкованные на заброшенной стройке из длинных ржавых гвоздей, цапнул бы мальчишку за ухо и повел к отцу виниться, но Тимофей умел хранить свои индейские тайны.
  Так что кованные и обработанные надфилем наконечники были остры и аккуратно примотаны леской к расщепленным веткам. Позади Тимофей сделал стабилизаторы из перьев, полтора пера на стрелу.
  - Не слабо, - с уважением сказала Ира, - А далеко стреляет?
  Тимофей встал, поднял короткий изогнутый лук и выпустил стрелу в ближайшее дерево, метрах в десяти. Снаряд свистнул в воздухе, впился в кору на пол ногтя и даже остался там торчать.
  
  Мальчик с притворным усилием вытащил стрелу из дерева, отложил лук в сторону и подобрал с земли длинную тонкую палку. Сел на сучковатую корягу, щелкнул небольшим перочинным ножом и занялся изготовлением новой стрелы.
  Ира с опаской покосилась на нож.
  - А если родители узнают?
  Тимофей пожал плечами и смолчал. Ему во многом повезло с родителями, хотя в одиннадцать лет он принимал это как данность.
  Месяц назад он показал нож одноклассникам, и кто-то из зависти решил позвонить его маме. То ли Димон, то ли дылда Вовчик, Тмофей так и не выяснил. Но родители ему доверяли и решили не отбирать сокровище только за то, что мальчик стругает палки.
  А Тимофей придумал, как лучше всего наказать злостных ябед. Теперь он носил нож в пенале и точил карандаши на виду у всего класса.
  - Ты какого племени индеец? - Ира снова попыталась подружиться. Мальчик заинтересовал её, к тому же никто из подруг не вышел на прогулку, и ей было скучно.
  - Каманчи, - название как название, решил Тимофей, не лучше других и не хуже. Зато в районном кинотеатре недавно фильм про них крутили.
  - А-а-а, - неопределенно откликнулась Ира, - Так у тебя должны быть вигвам и скво.
  Тимофей недовольно скривился и посмотрел на девчонку.
  - Я дома себе из пледа делаю вигвам, а настоящий есть на даче. Отстань, а? Я не буду играть с тобой в дочки-матери. Ты мне мешаешь.
  Вообще-то, он ждал, что вот-вот подойдут Костик Верная рука и Лёха Красный Волк, но то ли обед еще не доели, то ли родители успели усадить за уроки. Нелегко на свете жить индейцу, а если друзья увидят, что он играет с девчонкой, стыда не оберешься.
  Ира еще немного потопталась рядом, многозначительно хмыкнула и ушла.
  
  Ни в тот год, ни в следующий, они не общались. Виделись пару раз, но все как-то издали, без интереса. На третье лето родители поехали в отпуск к тетке в несусветную даль, на Сахалин. И там Тимофей всласть наигрался в индейцев. С утра до ночи носился по сопкам с местной мальчишней, орал во все горло индейские кличи, сносил две пары сандалет и прославился метким стрелком.
  Он научился делать отличные луки, не в пример старому, самому первому.
  А тот первый сломали какие-то придурки из старших классов. Выпили пива, увидели Тимофея, отобрали лук и испортили. Мальчик попробовал драться, но его легко толкнули в заросли крапивы, пригрозили, что дальше будет хуже, если вздумает борзеть. Тимофей прикинул шансы и вспомнил про связку стрел под кроватью. За наконечники отец точно выдаст по полной, и Тимофей решил стерпеть. Ведь если побьют, начнут выяснять и разбираться, шпану-то накажут, а про индейство придется забыть навсегда.
  Когда шпана ушла, Тимофей поднялся из крапивы, весь в слезах и скулеже от боли и обиды, мрачно посмотрел вслед пьяной компании и пожелал им пойти туда, куда приличных людей не отправляют.
  
  На Сахалине такие бессовестные типы не водилось, а если водилась, держалась подальше от стаи отважных мальчишек.
  Но Тимофей твердо запомнил урок с первым луком, и вел себя осторожнее, он перестал делать опасные стрелы. Ещё он запомнил поляны с яркими цветами лилии-саранки, россыпью до горизонта, необычные узкоколейные дороги с японскими вагонами и опьяняющий запах моря.
  В это лето Тимофей по-настоящему повзрослел, вытянулся и загорел как натуральный краснокожий. К концу каникул он с какой-то неосознанной грустью признал, что бегать с луками уже надоело, но это была далеко не единственная перемена. На морском берегу, под чистым душистым небом с перламутровой далью заката, на перекрестке задорных прохладных ветров память осветлял неясный, расплывчатый образ. Вряд ли тогда Тимофей, что это желание увидеть рядом странную, едва знакомую девочку Иру, с которой когда-то не успел подружиться.
  Год возраста преодолел середину, и близилась цифра пятнадцать, жизнь зацвела новыми желаниями и новым смыслом.
  
  Когда долгий поезд застучал колесами на запад, а за стеклом замелькали тысячи росчерков таежных силуэтов, Тимофей понял - он оставляет за спиной милый сердцу, чуточку чужой и непонятный кусочек земного Рая. Мир, познанный на Дальнем востоке, вольный и чистый от светлого неба до ровного моря, отличался от знакомого с детства города так сильно, что Тимофей впитал его весь, до краев. Он точно заново родился, набрался впечатлений, да так что теперь хватит на целую жизнь - переживать снова и снова.
  
  Судьба-негодница умеет ставить в жизни точку. Это открытие Тимофей сделал за день до отъезда домой, когда они с отцом собрались на рыбалку. С утра на побережье не запогодилось, и ближе к полудню отец решил никуда не плыть, не то по такой волне даже широкий "Крым", ледокол в сравнении с "Казанкой", перевернет и поминай потом, как звали рыболовов.
  - Так это получается, мы больше на рыбалку не сплаваем?
  - Значит, не сплаваем, - пожал плечами старший Снегирев, оседлал велосипед и укатил в город за припасами в дорогу.
  "А вдруг и на Сахалин мне снова не попасть"? - подумал Тимофей пол стук колес.
  Даже если так тому и быть, он встретит Иру и расскажет ей про Дальний восток. Тимофей представил, как она была бы там вместе с ним, и тогда... Дальше мысль Тимофея не продвинулась, ей помешала проводница.
  - Эй, малец, подвинься, дай пройти.
  А дымный след тепловоза в изнеможении тянулся к востоку, точно хотел остаться, но таял по воле несносного ветра.
  
  Вместе с Тимофеем повзрослел весь мир, доступный его восприятию, и как это часто бывает, перемены к новому - не обязательно - к лучшему. Родную страну во главе со столицей штормило волнами инфляций и тенденций, правда, в регионах бурь пока не ждали, зато смотрели на тучи у горизонта. Темень наползала ровно, неспешно, только издали видно - надолго и по-хозяйски. У читателей ожил интересом к Ремарку, и настроение в обществе чахло в режиме реального времени.
  Тимофея ветер державных перемен почти не тронул, разве вот мелочи на нужды хватать перестало, а тут еще карточки на еду и прочие эксперименты.
  Друзья-соседи вернулись из лета не просто взрослыми мальчишками, а вполне самостоятельными юношами, с оформленными планами на жизнь и даже с личными тайнами. Но память о детских забавах просто так не стирается, да и не всем посчастливилось всласть побеситься, как Тимофею.
  - Ну что, краснокожие, айда на реку после уроков? - предложил Костик Верная рука. Сейчас вместо нескладного, рыхлого мальчика, далеко не такого подтянутого, как Тимофей, говорил крепкий, широкоплечий подросток, а тельняшка с плеча старшего брата добавила взрослости. Тимофей впервые сделал вывод, что деревенские всегда быстрей взрослеют, даже если в городе живут с первого класса.
  - А что, мысль! Я лук достану, ворон постреляем, - в отличие Кости, Лёха Красный волк лицом был ближе краснокожим, спасибо маме - красавице казашке. Внешне этот мальчик за лето почти не изменился, зато освоил верховую езду, пока гостил у бабушке в Чимкенте.
  - Только опасные стрелы не берите, - предупредил Тимофей и замолчал, под строгим взглядом учителя.
  К хорошему быстро привыкают, вот и дети успели забыть, как не вовремя звучат звонки к уроку.
  
  Но что-то в настроении ребят переменилось. Их детские забавы потеряли свежий пыл, в них как-то поубавилось азарта. Побегали, постреляли, но без прежней визгливой радости. Возможно, впервые каждый начал смутно понимать разницу, от которой так часто страдают люди недетского возраста. Разница между людьми, едва осознанная в детстве, позже разводит людей по разным дорогам, и в результате многих ждет одиночество.
  Костя предложил курево, но Тимофей и Лёха наотрез отказались. И пока индеец в тельняшке смело курил сигарету в тени прибрежных акаций, вдали от шумных дорог, вся троица строила мысленный план, чем бы развлечься.
  Неизвестно, куда могли причалить мысли юных робингудов. И тут не скажешь, хорошо или плохо, ведь вся страна замирает под вечер, думать боится, а будет ли завтра? Если бы тогда они додумали свою спонтанную программу "бей бледнолицых", как знать, по каким крутым дорожкам свернули бы их судьбы. До неприличия шальное было время.
  Но есть на свете замечательное средство, способное разом отвлечь от размышлений мужскую компанию.
  Высокая, не по погоде в городе облитая нагуленным загаром, девчонка возраста индейцам наравне шла по тротуару мимо быстрым шагом. На ней был пестрый, мягкий сарафан, смешной пиджак с растрепанными нитками вдоль дырок, а на ногах - плетеные узором босоножки.
  На сочной смуглости девичьих рук и шеи живой россыпью болтался яркий бисер на нитках, лесках и на мулине. А за спиной она несла болоньевый рюкзак.
  - Привет! - окликнул незнакомку Лёха и сделал шаг навстречу.
  Костик тут же выкинул бычок, расправил плечи и направился следом. Только Тимофей остался на месте. Нахмурился усилием то ли понять чего-то, то ли вспомнить.
  Да и девушка как-то серьезно посмотрела на него, чем озадачила всю троицу парней.
  - Постой, а ты - индеец, - догадалась Ира.
  Тимофей её тоже узнал, но не сразу. Ира вытянулась и похудела, нелепые очки куда-то делись, прическа, прибранная в хвост переменилась, ту прежнюю, нескладную девчонку напомнил только взгляд серьезных глаз.
  Показалось, что стоит попросить, сказать лишь слово, и девушка тут же скажет "да", в тот же миг отзовется на его интерес точно таким же интересом. А разве может быть иначе, если он так долго о ней думал? А может, стоило к ней раньше подойти, сказать чего-нибудь, хотя бы про индейцев, про тот же Сахалин, про что-нибудь другое? Он растерялся, но чтоб виду не подать, заговорил небрежным тоном.
  - Здорово, Ирка! Мы тут гуляем. А ты куда, не хочешь с нами погулять?
  - Ой, только не сейчас, - Ира внимательно взглянула на приятелей индейца, состроила лицом, как ей тут скучно, - Мне надо домой, учиться.
  - Давай, провожу, - сказал Тимофей и незаметно показал приятелям кулак.
  - Один? - спросила Ира с опасением.
  - Один, - смутился Тимофей, и даже не столько от согласия друзей, а от чего-то еще, чего сам пока не понял.
  
  - Вы так же все играете в индейцев? - спросила Ира.
  - Угу, - наедине с девчонкой, без друзей, он по началу растерялся.
  - Ты помнишь, как тогда меня прогнал?
  - Да, помню. Знаешь, я тогда боялся, вдруг ты кому-нибудь расскажешь, как я им делаю стрелы.
  - А сейчас не боишься?
  - Нет, не боюсь, - уверенно ответил Тимофей, - Тем более, сейчас я без него.
  На это Ира звонко рассмеялась и показала, что они почти пришли.
  - А я тогда была, и верно, не готова, с тобой играть в индейские игрушки. Не знала ничего ни про индейцев, ни про мальчишеские правила игры.
  - Ну а теперь что, знаешь?
  В ответ девчонка чуть заметно покраснела и поскребла поверхность двери ногтем.
  - Я об индейцах, - поспешил добавить Тимофей.
  - Я теперь о них почти все знаю. Так вот ты - никакой не индеец.
  - Почему это? - обиделся Тимофей.
  - Долго объяснять, но если хочешь, можем вместе сходить в исторический кружок.
  - Ну да, а там такая скукотища!
  - Это не во Дворце Пионеров, туда ехать надо, - тут же добавила Ира.
  - В Америку что ли?
  Девчонка опять рассмеялась.
  - Не, но если повезет, можно уехать и туда. Ты знаешь, что такое индианистика?
  - Это что-то про Индиана Джонса? - предположил парень.
  - Слушай, не тупи! Это наука об индейцах. Хорош прикалываться, я ведь вижу, ты смеешься.
  - Сама смеешься, ну а мне, чего нельзя?
  - Ну ладно, можно, - соизволила Ира, - После завтра в пять часов жди меня у подъезда. Поедем повышать эрудицию.
  
  Кружком оказалась квартира, хозяева - любители экзотики и странствий, все стены в амулетах, томагавках, с набросками предметов обихода. Из импортного вида магнитолы звучали барабаны, флейта-пана, пол устилали рукодельные циновки. Мужчина вопреки ожиданиям Тимофея был вполне бледнолицый, длинноволосый и гладко выбритый, но было в нем какое-то особое индейское спокойствие, такое, от чего заметно сразу - сумеет и вигвам поставить, и на дичь в лесу охотиться, а там недалеко до всяческих шаманских ритуалов. Жена, субтильная блондинка в длинной юбке, подстать ему, в неброских мокасинах, и вовсе выглядела, точно скво из фильма про индейцев. Как понял Тимофей из первых слов, Ирина тут не первый раз в гостях, и явно многому успела научиться. Каким бы там всамделишным индейцем сам Тимофей себя не величал, до этой удивительной четы ему - как до луны на карусели. Поэтому он просто скромно слушал.
  Гости пили чай из расписных пиал, а хозяева рассказывали. В этот вечер парень узнал многое про то, как бледнолицые сживали коренных американцев со света, раздавали заразные одеяла и сжигали целые деревни. Его кругозор обогатился знанием про обычаи свободных прерий, оказалось, много из прошлого живет в индейской культуре и в наши дни.
  Пожалуй, это все немного скучно, решил к концу рассказа Тимофей. Ему особенно пришлось не по нутру упоминание о наказании плетью, которым, по мнению индейцев, муж может поучать свою глупую скво.
  - Кажется дикостью, да? Однако, приносит свои результаты, - сказал хозяин и переглянулся с женой.
  Тимофей представил, как этот тип хлещет свою женушку плетью, и до того ему стало тошно, что он извинился и попросил проводить до порога, так как дома ждут строгие родители. Может быть, он еще слишком молод, чтобы оценить "результаты", или не правильный индеец.
  Хозяин угадал его сомнения, но объяснять, что про свою семью он пошутил, не стал. Не понимает парень - ерунда, его проблемы.
  Ира посмотрела на Тимофея с удивлением. Она ждала от него больший интерес к индейской теме, а Тимофей его не проявил.
  Неужели зря старалась, подумала Ира. Она даже просила приготовить для Тимофея какой-нибудь сувенир, и они выполнили её просьбу. Мальчишке вручили самодельный томагавк, разумеется, не боевой, декоративный, но Тимофей все равно был в восторге.
  Хозяева с гостями попрощались, и у подъезда Ира попросила:
  - Когда придем сюда опять, ты так не куксись, ладно? Ты их едва сегодня не обидел.
  - Угу, - ответил Тимофей без всякой мысли. Он представлял, как прибежит к себе домой и там рассмотрит экзотический подарок.
  - Ну, ладно, я тогда пошла, - растерянно сказала ему Ира.
  - Ага, пойдем, я до подъезда провожу.
  
  Бывает, люди вроде бы похожи, и есть какой-то общий интерес, но вдруг случается какая-нибудь мелочь, а вслед за ней, естественно, разлад. Ищи, гадай, где кроется причина, она ведь каждый раз своя, не угадаешь. А результат, как правило, один. Вот так же и у Иры с Тимофеем. Один индейцами увлекся, и другой. Казалось бы, ну как тут не дружить? Не тут-то было.
  Подросткам в принципе не просто быть друг с другом. Душа и взгляд на мир, они как пластилин, меняют форму от малейшего касания. Сегодня увлечение одно, а завтра появляется другое, характер - тот вообще хамелеон, а есть еще амбиции, обиды.
  Бессмысленно вести подробный счет, когда они ругались и сходились, когда к чему-то проявляли интерес, как правило, один служил примером. Чего там только с ними не случалось, от эзотерики с БГ до "Звездных войн".
  Менялись мода, президенты, цвет купюр, весь мир трещал по швам и зашивался, но странный факт остался неизменным. Куда бы Иру с Тимофеем не штормило, каким бы ветром не носило по Земле, они взрослели, и по всем законам жизни должны были сто раз на век расстаться. Известно ведь, что те, кто дружат с детства, во взрослой жизни не особенно близки.
  Бывают и у правил исключения. Не то чудит проказница судьба, а если нет судьбы, то явно чья-то воля.
  Но сами они вряд ли понимали, что друг без друга им не обойтись. Впервые целовались лет в шестнадцать, украдкой, неумело, точно в шутку. Однако, дальше поцелуев на зашло. И после школы, поступили в институты, она в один, а он в другой.
  Как парень с девушкой они не встречались, хотя и виделись по два-три раза в месяц.
  Потом у каждого потекла своя собственная личная жизнь, то гладко, то не очень, Ира даже успела выйти замуж, в это время Тимофей как раз готовился к диплому.
  
  После института они не виделись больше года.
  За это время в их родном районе произошли большие перемены. Мэр города предпринял ряд реформ, собрался делать новые развязки, и несколько домов пошли под снос. Тимофей не знал наверняка, как обойдутся с домом Иры, но несколько домов, ближайших к трассе, уже стояли в пустоте, с дырами выбитых, точно прострелянных окон.
  Тимофей только-только вернулся с работы, на которую устроился сразу после диплома, как раздался звонок домофона.
  - Привет. Зайду?
  - Конечно, заходи.
  Ира по хозяйски повесила куртку на плечики, достала из шкафа две пары тапочек, одну отдала Тимофею.
  - Надевай давай, не май месяц, еще простудишься.
  - Ты к маме приехала в гости? Я давно тебя не видел, с тех пор как вы с Колей, ну ты поняла.
  - Да, поняла. Ты куда кофе переставил?
  - Вот же, у тебя под носом.
  - А, точно. Чего-то я совсем слепая стала.
  - Не прибедняйся. Кстати, тебе очень идут эти линзы.
  - Спасибо, мог бы и не заметить. Шучу. Тимка, я с ним рассталась.
  - Да ну!? - Тимофей не сильно удивился, этот тип ему никогда не нравился, чем-то напоминал ту шпану, которая сломала ему лук, - Тебя поздравить, или коньяка налить?
  - Давай и то и то.
  - Окей, - он достал из шкафа бутылку, добавил Ире в коньяк.
  - Тим, нас будут сносить.
  Тимофей долил коньяк до краев. Разве он не думал об этом? Разве не представлял, как это, наверное, трудно, перебираться в другой дом, в другую квартиру? Когда Ира переехала к мужу, он не горевал. Ира будет приезжать в гости к маме, так он ее будет изредка видеть.
  - Маме плохо, - прошептала Ира, - Если нас снесут, я не знаю, как она переживет.
  - Иришка, я тут тебе не советчик. Мои-то как на пенсию вышли, уехали на ПМЖ в Германию.
  - Тим, не дури, я и пришла к тебе за советом, у меня же нет друга, ближе тебя.
  Тимофей тяжело вздохнул. С тех пор, как Костик во всю ударился в бизнес, а Лёха вообще пропал неизвестно куда, Ира тоже была его лучшим другом. Институтские приятели и новые коллеги хороши вместе пивка попить, поговорить о бабах и о тачках, и это вполне естественно. А вот когда что-то серьезное, сразу выясняется, кто друг не только на словах, но и на деле.
  - Для начала, надо увезти ее отсюда.
  - Совсем сдурел? Куда?
  - А к той же твоей тетке, в Подмосковье. Никак не запомню, как ее звать.
  - К этой что ли?
  - А есть другая?
  - Нет никакой другой, ты же знаешь. Но зачем, Тим? У нее будет истерика!
  - А когда будут выселять по ордеру, истерики не будет? Я слышал, твой дом и два соседних еще полгода не тронут.
  - Слышал он, - хмыкнула Ира, - Долей мне коньяка, плиз. Тебе легко говорить, вас-то никто не сносит.
  Они помолчали, и каждый думал о проблеме, но по-своему. Тимофею стало стыдно, за то, что он живет в панельном доме, хотя, конечно, этот стыд был не уместен. А Ира беспокоилась о маме и знала - друг ей дело говорит. Но переезд - это такая канитель, дебош на уровне вселенского потопа. И в этом есть какое-то бессилие, вот так вот взять, и съехать раньше срока.
  - Постой, постой, скажи - я не права? - обеспокоено спросила его Ира, - Ты что-то выдумал, собрался что-то сделать?
  - Пожалуй, нет, пожалуй, я не знаю, - по правде говоря, и да, и нет, какая-то несмелая догадка мелькнула в голове у Тимофея, но он её пока не осознал. И может быть, вообще бы не заметил, но Ира так внимательно смотрела, что уловила мысль по мимике.
  - Скажи, ну не томи!
  - Да я же говорю тебе, не знаю! - растерянно ответил Тимофей, - Непросто все, раз тут такое дело.
  - Какое?
  - Ну, большое. Лужков развязку строит, сносит старые кварталы, тут надо посидеть и все обдумать.
  - Не хочешь говорить - не говори.
  Они еще немного посидели, но разговор не клеился.
  - А как твоя работа, ты доволен?
  - Да, ничего, сижу за макинтошем, рисую всякие листовки, логотипы. Рекламное агентство небольшое, и платят ну не так, чтоб очень много. Но все же по специальности работа, по нашим временам, пожалуй, редкость. А ты все там же, в своем кислом институте?
  - Ага, сижу в надежде на хороший гранд.
  Ну, значит, ничего не изменилось, подумал Тимофей и замолчал. Еще по чашке кофе с коньяком, и Ира собралась идти домой.
  
  После института Тимофею сразу повезло - он нашел неплохую работу. Но трудился без восторга, только ради денег. Сам для себя давно не рисовал, не было ни таланта, ни вдохновения.
  Однако, после разговора с Ирой он почему-то снова сел за холст. То сразу рисовал, то по наброскам, но раз за разом все снимал с мольберта. Не выходило целостной картины, да он и сам не знал, чего рисует.
  
  Звонок раздался ровно через месяц.
  - Привет, скажи, ты можешь говорить?
  - Конечно, что случилось?
  - Как ты советовал, я маму отвезла. И вот теперь не знаю, что же дальше. Наверное, я с нею там останусь, ей плохо, я нужна ей, понимаешь?
  - Да, оставайся, может, чем помочь? Ты хочешь, я приеду?
  - Нет, не надо. И знаешь, вот еще, пожалуй, с меня хватит.
  - Ир, ты о чем?
  Она ответила со вздохом:
  - Я не хочу обратно возвращаться. Посмотрим, что Лужков там учудит. Дадут квартиру где-нибудь в районе, а не в районе, так и ладно, перебьюсь.
  - Ну, это как сказать.
  - Да что ты в этом смыслишь? Сидишь в своем панельном доме, тебе-то что?
  - Ир, подожди!
  Но она уже бросила трубку.
  
  Район день ото дня менял свой облик. Машины с корнем вырвали каштаны, с детства памятные Тимофею. По нежной зелени уютных, тихих скверов рассыпали бетон и железки, перекопали зебры переходов, взорвали несколько давно пустых домов. Одновременно с котлованной хирургией, тут для развязки, там для длинного тоннеля, вокруг других домов, отобранных под снос, строители поставили заборы.
  Еще немного, и невзрачный Ирин дом, обычная на вид пятиэтажка, останется без окон, без дверей, но главное, лишится всех жильцов. Кто знает, как на самом деле происходит? Да, говорят, людей переселяют, но мало ли, что люди говорят? "Ну нет, это лишнее, - одернул себя Тимофей, так недалеко и до паранойи".
  Примерно с такими мыслями он подошел к Ириному дому.
  Сейчас многим не по себе, и на то есть причины. Во-первых, весь район живет очень нервно, кого-то сносят сейчас, кого-то завтра, где уж тут жить спокойной жизнью? А во-вторых, в памяти всплыл давний разговор с четой индианистов. Во всех подробностях о том, как бледнолицые теснили краснокожих. Была и третья причина для беспокойства. Тимофей боялся навсегда потерять свою Иру. Он понимал, что все их расставания, то институт, то Ирино замужество, по каплям размывают тонкую связь между ними, а она и раньше-то была - тоньше некуда. Тимофей старался не думать о том, как же действительно он к ней относится. Наверное, это не любовь, или любовь какого-то странного сорта. Если это обыкновенная любовь, почему он раньше не сделал ей предложения, почему не ревновал, а только злился, когда она стала встречаться с Колей?
  - Ладно, - Тимофей одернул себя в полный голос, - Решил, так, решил, и нечего топтаться.
  И он вошел в ближайший подъезд.
  
  Для объявления общественных собраний придуманы листовки, доски объявлений, им Тимофей отвел последнюю роль, а первым делом обошел всех по квартирам. Естественно, не все его впустили, кого-то не было дома, но большинство людей откликнулись охотно.
  - Здравствуйте, это не реклама. Меня зовут Тимофей Снегирев, я тут живу неподалеку.
  Потом он называл свой адрес, и получал вопрос:
  - Что вы хотите?
  - Я не хочу, чтобы сносили этот дом. Я знаю, что надо делать. Приходите в четверг вечером, к восьми, на детскую площадку возле ЖЭКа.
  Если задавали вопросы, будет ли сбор подписей, кто он, депутат, диссидент или бандит, он повторял свое имя, отшучивался и говорил:
  - Я индеец.
  Никто всерьез его индейцем не считал, да он и говорил это для смеха, вдруг вспомнят, как он в детстве бегал с луком? Тогда могли поймать и отругать, сейчас, пожалуй, вспомнят - умилятся. На то, что вспомнят и сочтут за своего был весь расчет, иначе как созвать людей на разговор?
  Для тех, кому не достучался, он оставил листовки в почтовых ящиках.
  .
  Население дома блеснуло дружной явкой, пожалуй, кворум превзошел даже президентские выборы с бесплатными блинами и сластями для детей. Тимофей решил не отдаляться от выбранного образа, и в дополнение к джинсовому костюму собрал прическу ремешком из кожи и сделал на лице мазки гуаши.
  - Добрый вечер, сограждане, меня зовут Тимофей, кто не знает.
  - Знаем, слышали, - прозвучали нестройные голоса.
  - Скажи, ты-то чего за это взялся, ваш дом, вроде не сносят?
  Тимофей облизал губы. Он ждал такого вопроса, но не сразу. Лишь бы не заметили его растерянность.
  - Объясняю. У меня в вашем доме невеста живет.
  Кое-кто из поколения постарше тут же стал смотреть по сторонам, стали задавать вопросы: "это он про вашу дочку"?
  - Я про Иру из тридцать второй, - пояснил Тимофей.
  - Так она же съехала, - сказала подслеповатая старуха прежде, чем кто-то вспомнил, как шумели год назад на свадьбе Иры.
  - Дом отстоим - вернется.
  Неожиданный ответ, сказанный негромко и твердо, зацепил внимание людей, и Тимофей понял - они готовы слушать.
  Бытует мнение, что все гениальное просто, и так уместно говорить о плане Тимофея. Но просто на словах, не значит просто в деле.
  Во-первых, объявил Тимофей, надо, чтобы ни один жилец не соглашался уезжать из дома. Ни под каким предлогом, будь то деньги или отряд в пятнистом камуфляже. Малейшая попытка принуждения должна быть тут же предана огласке, а дальше, как бы ни было серьезно, на стрелки ехать вместе, целым домом. И журналистов на событие до кучи.
  - Я расскажу вам старую индейскую притчу. Позвал вождь сыновей и сказал, вот вам метла, попробуйте сломать. Сколько не корчись краснокожие, безрезультатно. Тогда вождь развязал метлу и дал сыновьям по тростинке. С этим они тут же справились, а вождь и говорит, так же и наше племя, пока мы вместе, хрена с два нас бледнолицые одолеют!
  - А разве в Америке хрен растет? - осведомился кто-то из толпы.
  - Какая разница! - осадили умника, и стали слушать дальше.
  Во-вторых, продолжил Тимофей, надо гнать строителей прочь, если попробуют копать или ставить заборы вокруг дома. Без мордобоя, но настойчиво. Им-то что, им сказали копать, они могут и не копать. А приедет кто-то из начальства, говорить так: "Знать ничего не знаем, нас обещали не сносить, спросите мэра". Конечно, мэра когда-нибудь спросят, но у строителей есть план, а дом сносить - работа не на день. Скорее, прокопают мимо дома, в объезд, ну или как-нибудь иначе. Но есть еще кое-что, напоследок.
  - Недавно я тут по проспекту проезжал, видел - старые дома бетоном обшивают. А может и не бетоном, я не знаю, одно скажу наверняка. На вид это такой же дом, как ваш.
  - И что? - насторожились старожилы.
  - А то, что надо местных работяг на обновление фасада поднапрячь. Не тех, которые дорогу перерыли, а наших, а хотя бы вот из ЖЭКа.
  - А кто, скажи-ка, будет им платить?
  - Да, подскажи-ка, где нам взять такие деньги?
  Тимофей даже вспотел под градом вопросов. Сейчас все висит на волоске, и если хоть кто-то усомнится, если он покажет им свою неуверенность, все пропало. И тут память подсунула пример, прочитанный в какой-то старой книжке: пусть публика на шутку скажет "нет", тогда серьезный довод примут на ура.
  - Сейчас вы вспомните, как я тут бегал с луком. И тут же скажете, ты, мальчик, слишком молод, ты эту жизнь ну ни на грош не понимаешь. Одни индейцы и вигвамы в голове.
  - Эй, Тимофей, послушай, что ты мелешь?
  - Давай по делу, не стоять же тут всю ночь!
  - По делу, так по делу, - кивнул им Тимофей, - Но я действительно молод и плохо помню, как жили при Советах. А сейчас вспоминают то слишком плохое, то слишком хорошее. Чему верить? Вы знаете лучше меня, так что если ошибусь - не судите.
  - Не бойся, не осудим - весело отозвался какой-то мужчина, - Говоришь, как есть, уже похвально. Не то, что нынешние "эксперты" по ящику.
  - Слышал я - при Советах люди умели делать вид, что работают.
  Аудитория насторожилась. Кто-то с обидой, кто-то злорадно, все как один с вопросом: "ну и что"?
  - Вот мы и попросим работяг создать видимость труда, - пояснил Тимофей, - Не круглые сутки, а так, строителям примелькаться, ну и каким-нибудь шишкам, если приедут поглядеть, в чем дело. Всего-то нужно - два-три человека, пускай повесят что-то вроде люльки, ведерко с краской, лесенку, канаты. Пусть будет похоже на ремонт. Договоримся, скинемся, заплатим. А шишкам скажем - мэр прислал ремонтную бригаду.
  
  Народ не то чтобы откликнулся с восторгом, но идею поняли. Кто станет обновлять фасад дома, подготовленного к сносу? Так что пока разберутся, откуда рабочие, кто послал, и почему не предупредили, пройдет много времени. А развязку делать надо, как не крути. Обратно вырванный до корня сквер не посадить, не вытащить бетонные махины. Придется удлинить кусок развязки.
  - А ничего, проложат по кустам. Подумаешь, кусты растут на склоне. Там экскаватором сравнять, и все дела, - сказал жилец - пенсионер, строитель; пожалуй, он единственный из всех чего-то смыслил в плане данной стройки, - Изгиб дороги тут получится плавней, а это и водителям удобней.
  К нему прислушались. Какая-то старуха решила докопаться до деталей, и отыскала собеседников под стать. Ей возражали, приводили аргументы, но в принципе, никто её не слушал. Жильцы одобрили план Тимофея.
  - Наш дом и правда очень старый, я сам тут прожил тридцать лет, - добавил одноногий ветеран, - Но как-то ко всему уже привык. Вот помню раньше, еще до хрущевок, люди вообще в бараках жили. А сейчас у меня дочка с мужем хотят отдельную квартиру, да и я бы куда-нибудь перебрался на старости лет. Но не так вот наспех, не абы куда, лишь бы съехать, не в новые коробки. Там столько недоделок после сдачи, я был в одной квартире, насмотрелся.
  Люди согласно закивали.
  
  Еще несколько часов после встречи Тимофей не мог поверить, что его выслушали и приняли план, придуманный едва ли не на ходу. Потом, когда понимание улеглось в голове, там же появились тревожные мысли: а кто будет следить, что все идет, как задумано?
  Кроме него - некому, это ясно, как день. А значит, придется брать отпуск. На неделю, на две, а то и на месяц. Но кто его отпустит на такое время, он ведь только устроился на работу? Начальник - мужик толковый и справедливый, но бизнес есть бизнес.
  - Сергей Владимирович, это Снегирев, - сказал Тимофей в телефонную трубку, - Мне нужно с вами поговорить.
  - Слушаю тебя, Тимофей.
  - Мне сейчас катастрофически, срочно, неотложно, короче, позарез, нужен отпуск.
  Начальник молчал несколько секунд, потом уточнил:
  - На какое время?
  - На две недели, - Тимофей замялся, - Может, на три.
  - Тимофей, только за свой счет. Ты даже полный квартал не отработал. И не больше трех недель, понял?
  В бумажнике осталось несколько купюр, а до зарплаты минимум неделя. И будет ли она, эта зарплата? Пока платили, как положено и в срок, а как поступят с отпуском?
  - Что у тебя случилось?
  Тимофей закусил губу, сощурился и попытался придумать разумный ответ, но не смог и сказал правду:
  - У нас тут дом сносят, а там живет моя невеста. И я должен помочь.
  - С переездом? - уточнил начальник.
  - И да, и нет. Она уже переехала к родственникам в Подмосковье. Я хочу помешать сносу.
  Сергей Владимирович тяжело вздохнул из трубки.
  - Как помешать? Писать письмо Лужкову? Постой-постой, ты ведь живешь у Серебряного бора. Я был там недавно проездом, масштабно район раскопали. И если решили сносить, то снесут.
  - Если все жильцы будут против, если все, как один откажутся уезжать, что они сделают?
  - Кто они? - тихо спросил начальник, - Впрочем, кто бы ни был, найдут управу. Ты говорил с жильцами?
  - Да, со всеми. Если честно - с большинством. Я потому и беру отпуск, чтобы не было в рядах разброда.
  - Ишь ты, комиссар нашелся, - хмыкнул Сергей Владимирович.
  - Да какой же я комиссар? Комиссары при Советах были.
  - Во-первых, тут ты не прав. Комиссары появились в США во время Гражданской войны. Ты же увлекаешься индейцами, должен лучше знать не только про них, но и про страну, в которой они живут. А во-вторых, это я тебя, считай, похвалил. Знаешь, Снегирев, а ты меня озадачил. Мы вот как, пожалуй, поступим. Завтра в обед заезжай в офис, я для тебя оставлю пакет у секретаря. Ты же не будешь сидеть на крыше с томагавком круглые сутки?
  - Это как пойдет, - тяжело вздохнул Тимофей.
  - Понимаю. Но ты меня тоже пойми, я не хочу лишать тебя зарплаты, неделю за счет фирмы можешь взять, но большего сейчас, увы, не жди. Тут мне погоны за налогами стучатся, а там сам знаешь, захотят найти - найдут. Кому-то нарушений штук на пять, а кто не глянется, тому на пятьдесят.
  - Откуда же мне знать?
  - Мотай на ус. Даст Бог, потом на деле пригодится. Без всяких шуток Тимофей, ты меня знаешь. Пока ты на своей тропе войны, возьмешь кое-какие проекты на дом. Я не хочу дизайна или верстки, для этого найдется пара рук. Займешься презентацией проектов, что увидишь - не так - прокомментируй. Сейчас мне нужен меткий аналитик.
  - А вдруг не справлюсь?
  - Тимофей, давай без "вдруг". Я в людях редко ошибаюсь. Бывает, сразу все не разгляжу, вот, например, как в случае с тобой.
  - Спасибо, Сергей Владимирович.
  - Незачево. Жду завтра, и удачи тебе, индеец.
  
  На следующий день Тимофей съездил в офис, взял документы, а по пути к себе проведал жильцов подопечного дома. На фронте обошлось без перемен, но возле соседней пятиэтажки, уже неделю как безлюдной и обнесенной забором, шумели дизелем два желтых гусеничных монстра. Тимофей подошел к первому подъезду, где кучковались двое мужиков, от сигареты отказался, но согласился на перцовку из пластиковой тары.
  - Сегодня приходили трое в касках, стояли, я так понял, обсуждали, как будут нас забором обносить, - сказал один мужик.
  - А я как раз собрался в магазин, смотрю, Колька идет, а тут эти. Ну, мы подошли к ним.
  - И? - насторожился Тимофей.
  - Ну, ты же знаешь, Колька за словом в карман не полезет, особенно если за словом покрепче. Конкретно мы граждан спугнули.
  - Обещали завтра прийти с бригадиром, - добавил Колька и залпом выпил содержимое стакана.
  - А не сказали, во сколько?
  - Нет, не сказали. Я-то с утра на работе, Колька, наверное, тоже, так что сам понимаешь.
  - Понимаю, - Тимофей почти не поморщился, когда пил свою порцию, - Я приду. Взял на работе отпуск.
  - Вот это круто, это ты молоток. Подставляй стакан, - и Колька поднял бутылку перцовки.
  
  С утра Тимофей проснулся с больной головой, но твердо решил оказаться на месте часам к девяти. У подъезда тихо урчал на холостом ходу массивный черный джип, и Тимофей посторонился. Но не успел он от подъезда отойти, окно машины тихо опустилось.
  - Эй, Снегирев, здорово!
  Тимофей не сразу узнал Костика - с тех пор как виделись последний раз, Верная рука немного пополнел, почти не полысел, и обзавелся тем едва заметным лоском, который отличает человека при деньгах.
  - Давненько я у вас не появлялся, - хозяин джипа выпрыгнул на землю, прищурился, спокойно огляделся.
  - Да, давно.
  - Ну здравствуй, елки-палки, - Костя решительно шагнул навстречу, обнял Тимофея до хруста, широко улыбнулся. Он был в костюме с галстуком, не то, что Тимофей, в джинсовой паре, давно не стиранной, местами дырявой.
  - Какими судьбами? - спросил Тимофей.
  - А вот услышал, что дома сносят, туда же дом, в котором живет красивая девушка Ира.
  Тимофей мгновенно напрягся и отстранился от школьного друга. Смешно сказать, он почувствовал ревность, хотя прекрасно понимал, что права на нее не имеет. Ира позвала Костика? Почему бы и нет, сейчас при желании можно узнать любые личные данные, достаточно зайти на сайт odnoklassniki. А Костик стал бизнесменом, у него есть не только деньги, но и связи, а это гораздо важнее.
  - Ну что, йокнуло, да? - Костик хлопнул Тимофея по плечу и подошел к багажнику джипа, - Да ты не бойся, вот, чудак, напрягся, - он поднял руку, показал кольцо на пальце, - Мне моя Светка что угодно оторвет, если почует, будто я пошел по бабам. Она у меня, знаешь ли, не промах.
  - Светлана Журавлева? - Тимофей смутно вспомнил одноклассницу.
  - Журавлева? Да что ты, Бог с тобой, конечно нет.
  Костик скинул пиджак, растянул узел галстука, щелкнул запонками на сорочке - официальный костюм перекочевал на вешалку в багажнике. Их заменили майка "Сектор Газа", косуха и бондана с черепами. Без всякого стеснения, на виду всего двора, бизнесмен переоделся в джинсы и снял с настенного крепления бейсбольную биту.
  - Моя Светка не из нашего класса, я со своей в Йемене познакомился, долгая история. А что ты на меня так уставился? Думаешь, как у нас в России бизнес делают? По-разному.
  В немного обновленном виде Костик стал под масть Тимофею, и они вместе заступили на вахту возле дома.
  - А бизнесу не помеха твоя отлучка?
  - Да справятся как-нибудь, чай, не дети.
  - А как ты узнал-то?
  - Я тебе как на духу говорю, слухами земля полнится. Думаешь, Москва - большой город? Это ты в Нью-Йорке не был, - Костик рассмеялся, - На самом деле мой дом тоже снесли, вот я и приехал посмотреть? как тут что. А про Ирин дом узнал случйно. Ты хоть рад-то, мне, Отелло?
  Тимофей сглотнул и честно признался, что рад.
  Было от чего радоваться. Костик взял на себя роль говоруна с бригадиром, когда тот прибыл на место разборки к одиннадцати. Пожалуй, у Тимофея не получилось бы так же емко и коротко объяснить строителям, куда они могут идти со своим планом. Костик даже биты в руки не брал, и все уладил за десять минут.
  - Сейчас он пойдет договариваться, чтобы начали рыть склон с кустами.
  - Вот так и пойдет? - изумился Тимофей.
  - А что, работяги между собой по любому договорятся. Даже если не договорятся, договоримся вечером, за пузырем. Я пригласил их на пьянку, пузырь у тебя раздавим. Ты не против? Твои ведь еще в девяностых в Германию иммигрировали.
  - Не против.
  - Вот и отлично! Учись, как надо делать бизнес.
  
  Несколько дней прошли спокойно. Муниципальные строители начали рыть в обход дома. Даже серьезные парни из "Мосдорстроя" увидели выгоду в том, что полотно пойдет чуть иначе, зато у развязки получится более удобный съезд. Пока Костик объяснял дорожникам политику партии, Тимофей собрал знакомых с делегацией в ЖЭК, и там договорились с местными умельцами. К концу недели на фасаде повисли две люльки, грунт под окнами утыкали досками, вроде строительных лесов, а на скамейке и на крыше в течение дня дежурили нужные люди. И не важно, что один сантехник, а другой грузчик. На все вопросы о ходе ремонта они отвечали: "Сейчас покурим и пойдем работать".
  Днями Тимофей либо сидел в джипе с Костиком, благо с кондиционером и виски в баре, либо разбирался с документами по работе, либо и то и другое сразу. Костик даже дал на время свой ноутбук, чтобы не мучаться на старье, которое Тимофей считал компьютером.
  Однажды утром в окно джипа настойчиво постучали.
  - Алле, вставай сова, медведь пришел.
  Сонный Костик приподнялся с разложенного сиденья, а Тимофей отвернулся от экрана ноутбука.
  - Кто бы это ни был, я ему дам в морду, - проговорил Костик, - Я такой сон не досмотрел.
  Тимофей ехидно усмехнулся и опустил стекло. В джип тут же заглянула довольная физиономия Лёхи, Красного волка.
  - Вы еще скажите, что меня не ждали.
  Костик с Лехой звонко дали друг другу пять, и больше Тимофей в тот день не открывал ноутбука.
  
  - У меня профессиональное чутье, - вечером, в квартире Тимофея, после третьего стакана Леха перестал быть таким загадочным, каким казался на трезвую голову, - У вас тут заварушка, как же обойтись без журналиста?
  - Так ты журналист? - изумился Тимофей.
  - Дык, - Лёха выудил из кармана рубашки бэйдж на цветном ремешке, - Полюбуйся.
  - Да, все верно, - прочитал Костик и плеснул себе новую порцию виски, - Только ты это, меня не снимай, ладно? Не люблю я этого дела.
  - О чем речь, Костя?! Сейчас Ходорковский в фаворе, про тебя и не вспоминают.
  
  Пока все шло слишком гладко, но каждый понимал - этот штиль не на долго. Строители до основания сравняли холм возле Ириного дома и снесли заброшенный стадион с мусорными баками вместо ворот. Бригадир заметно нервничал, когда пришел с известием о комиссии из префектуры. Приедут и поинтересуются, почему строительство дороги идет не по плану?
  - Ты, приятель, говори вот что: "я строитель, я знаю, как правильно", - вкрадчиво заметил Костик и сунул зеленоватую купюру в карман спецовки бригадира.
  - А ты правда уверен, что сработает? - спросил он Тимофея, когда бригадир отправился восвояси.
  - Да. Пока у нас все получается, значит, мы на верном пути. Главное, чтобы жильцы не дали слабину.
  - Не боись, не дадим, - сказал Колька, который по случаю грядущей комиссии взял на работе отгул. Чуть позже к группе активистов присоединились еще несколько жильцов, в результате у подъезда собралась толпа человек в десять.
  Тимофей нервничал и думал, как поступать. С одной стороны, он никто, он даже не живет в этом доме. С другой - если спросят его, кто же он, он ответит:
  - Я - индеец.
  Плевать, что подумают там, в префектуре. В конце концов, он ни при чем, он никого не принуждает, не вредитель, не террорист. Он просто хочет, чтобы было по-людски. Жильцы хотят того же, не поспоришь, но не всегда найдется человек, которому "больше всех надо".
  Тимофей знал, что ему надо. Прежде всего, надо быть собой.
  Он встал перед зеркалом, вспомнил картину "Индеец племени сиу" Альфонса Мухи, написанную сто лет назад, в 1908 году, и смело нанес на лицо боевую раскраску.
  
  Они ждали.
  Тимофей нервно постукивал ладонью по бедру, Костик сидел на лавке и пил холодный Гиннес, а Лёха стоял поодаль с огромной камерой в руках и бэйджем "Пресса" на рубашке. Чуть в стороне расположились жильцы, на вид решительные, но на деле такие же напуганные, как Тимофей.
  Чтобы успокоится, он поглаживал декоративный томагавк - талисман, спрятанный под полой джинсовой куртки. На память сами собой пришли слова популярной песни:
  
  Меня укусила акула, когда я стоял в океане.
  Но я оставался спокоен, терпел, но закончил работу.
  Потом прибежали ребята, и эта акула узнала,
  Что значат румяные парни из третьей ремонтной бригады.
  
  Раз за разом он повторял нехитрый куплет и давно сбился, какой по счету была бригада в оригинале. Он оглянулся на фасад, где работяги возились с канатами люльки.
  - Эй, как там работа, движется, или опять курим?
  - Сейчас покурим и за дело, начальник.
  Жильцы невесело посмеялись.
  В этот момент на улочку перед домом вырулила черная волга.
  Тимофей до боли сжал кулаки, облизнул пересохшие губы и шагнул навстречу.
  
  Из машины вылез невысокий, лысоватый мужик в костюме и с недоумением посмотрел на Тимофея.
  - Это что еще за цирк?
  Он показался смутно знакомым. Возможно, ли, что это один из парней, которые когда-то сломали Тимофею лук? Вряд ли, просто похожий типаж. Таким как он ничего не стоит сломать чужое, плевать, что оно значит для других.
  - Здравствуйте, а у нас тут праздник, - весело отозвался Тимофей, - Я только что из Америки, гостил там у родственников, племя сиу, может, слышали?
  - Ладно, клоун, прочь с дороги, - начальник из волги кивнул плечистому коллеге, который вышел из машины следом, и Тимофея оттеснили.
  - Что вы толкаетесь? Да, нам сказали, что будет комиссия, станут смотреть, как фасад обновляют. Но зачем же толкаться?
  Человек из машины настороженно оглядел спокойную, молчаливую толпу, покосился на работяг. Те неторопливо окунали шпатели в ведра с раствором и мазали стену.
  - Какой фасад, вы что? Этот дом идет под снос!
  - Как так под снос? - изумился Тимофей, - А нам Лужков обещал, что никого сносить не будут. Вон, ремонтную бригаду прислал.
  - Какую, черт возьми, ремонтную бригаду?
  - Как какую, пятую. Вы разве не знали?
  Вопрос загнал приезжего в ступор. Начальник осмотрелся по сторонам, присвистнул при виде того, как разворотили холм и отклонились от первоначального плана дороги. Он хотел еще что-то добавить, но тут подвернулся Лёха с камерой. Затвор несколько раз громко щелкнул.
  - Вы что, издеваетесь? - вопрос прозвучал в никуда.
  - Мы никуда отсюда не уедем! - крикнул кто-то из жильцов, но кто - не понятно. Всех мучил безотчетный страх перед пассажиром черной волги.
  - Ладно, - начальник даже покраснел от злости, он оказался в глупом положении, - Разберемся.
  Напоследок Лёха сделал несколько удачных снимков, но волга проехала совсем немного и снова остановилась. Гости из префектуры вызвали на ковер дорожных строителей.
  - Началось, - нахмурился Костик, - Мы и так сделали, что могли. Могли вообще прислать автобус ОМОНа, так что считай, легко отделались.
  
  Да, им заслуженно везло, а как известно, в жизни везет сильному. Пока все жильцы как один вместе, они и есть сила, но что будет дальше - не ясно, ведь на всякое действие найдется противодействие. Тимофей, словно стратег расположил на карте знамена полков, указал каждому его место, и, слава Богу, на помощь пришли друзья, знакомые с детства. Они, точно маршалы, встали на вверенных фронтах и приготовились к контратаке. Первый ответный удар последовал в субботу вечером. Не известно, на что рассчитывали власти, то ли на массовую явку, то ли наоборот. Скорее, наоборот - кто же в здравом уме будет сидеть дома теплым августовским вечером? Одни на даче, другие на море, кто-то застрял в кабаках или в пробках.
  
  Из огромного служебного форда выбралась масштабная тетка в нелепом платье с цветочками, даже на вид по-армейски горластая, а следом проявился отутюженный служака с пухлым портфелем. В отличие от тетки он блистал дорогим костюмом, лаком туфель и такой лучезарной улыбкой, что с первого взгляда стало ясно - на жителей дома ему наплевать. Тимофей распознал в нем представителя строительной фирмы, чьи пестрые коробки с пластиковым запахом внутри разрослись по району, как стадо кислотных грибов-мутантов.
  Если у приезжих был расчет на кучку старушек, этот расчет не оправдался. Костик даже присвистнул от удивления - на чудом нетронутый сквер перед домом вышли около ста человек. Самый горластый из "пятой ремонтной бригады" прикрикнул: "Кончай перекур, за дело!" Мужики в спецовках побросали окурки и вернулись к фасадным работам.
  Тимофей проверил, на месте ли боевая раскраска, надел на запястье ремень томагавка и выбрался из джипа вслед за Костиком.
  - Откуда они только взяли эту мымру? - поморщился Тимофей в сторону тетки, - Сто пудов, сейчас затянет песенку: "Граждане жильцы, что же вы делаете? Правительство Москвы заботится..."
  - Граждане жильцы, что же вы делаете? Правительство Москвы заботится, - заговорила тетка хорошо поставленным голосом комсомольской активистки.
  - Ты только всю речь за нее не говори, - со смехом подзадорил Лёха и щелкнул собрание фотокамерой, - Ты не узнал ее, что ли?
  - Да, она самая, - Костик закурил и облокотился на джип, - Располнела и стала ярче краситься, а голос такой же противный. Я видел ее на рекламных листовках у префектуры. Вот уж не ждал, что она подастся в депутаты.
  - Да кто это, в конце концов? - рассердился Тимофей.
  - Илона Николаевна Назарова, наша классная мымра, - Костик прищурился и склонил на бок голову, - Сейчас бы ей точно прилепили ник ИНН, а мы тогда ни о чем таком не знали. Пойдем поближе, послушаем.
  - Ты её в школе не наслушался? - скривился Лёха и принялся менять объектив.
  - Пошли-пошли, - подтолкнул Тимофей, - Эта может мертвого уговорить.
  - Типун тебе на язык.
  - Лёха прав, не нагнетай, - Костик хлопнул Тимофея по плечу, - А ты, Красный волк, слушай, что вождь говорит. Он у нас - вождь краснокожих. Пошли.
  
  Бывшая училка продолжала, как по накатанной лить на собрание стройный казенный елей:
  - Программа нашего мэра рассчитана на обеспечение всех жильцов района полноценными условиями проживания. Мой дом точно так же записан под снос, по плану замены жилищного фонда с истраченным эксплуатационным ресурсом. Я лично ознакомилась с документами программы и убедилась, что в каждом конкретном случае новое жилье превышает установленную квоту метров на человека. Но самое главное - вам предоставят квартиры в новых, современных домах, большинству достанется жилплощадь в этом районе.
  - Красиво говорите, Илона Николаевна, - Тимофею пришлось изрядно повысить голос, чтобы его услышали, - Вот также поселенцы из Европы втирали коренным американцам. А заодно раздавали одеяла, зараженные оспой.
  - А вы, простите, кто такой? - она немного напряглась и вспомнила, - Ой, Снегирев, неужто ты?
  - Он самый, Илона Николаевна.
  - Смотрю, в индейцев ты не наигрался. Как в школе был известным хулиганом, так и сейчас. Пора бы повзрослеть.
  - Я не играю. Я и есть - индеец. Таким родился, что теперь поделать?
  - Все дети планеты играют в индейцев. А вот он - настоящий.
  На реплику Костика гостья ответила рассерженным взглядом.
  - И ты тут! Кто бы сомневался?! Я сбилась со счета, сколько раз на педсовете решался вопрос выгонять тебя из школы или нет. Лоботряс ты и бездельник, каких свет не видывал.
  - Минуточку, Илона Николаевна, - Костик ответил настолько ровным, уверенным тоном, что вместо косухи и джинсов Тимофею почудились строгий костюм, золотая оправа очков, черный галстук, - Прежде чем делать негативные заявления лично в мой адрес, потрудитесь перейти на Вы, а за одно взгляните на один из моих джипов. Обыкновенный Land Cruiser, ничего особенного. Теперь прикиньте свою зарплату и посчитайте, сколько вам придется ждать, чтобы купить себе хотя бы такую машину. Возможно, в этом преуспели учителя нашей школы, которые в старших классах прямо говорили: "Хотите чтобы вас учили, платите деньги".
  Он выдохнул табачный дым в сторону тетки, но не прямо в цель, а немного в сторону.
  Илона Николаевна не растерялась:
  - Знаю я вас, ворье и бандиты. Сосете народную кровь, все разворовали.
  - Мне кажется, вам не к лицу такой поверхностный взгляд, - как ни в чем не бывало ответил Костик, - В кризис 1998 года я вот этими руками разгружал свои фуры, пил с путейцами паленую водку, а все для того, чтобы мои вагоны шли вовремя. И не прогорел, наоборот, выдержал все сроки по договорным поставкам. Вот поэтому мой бизнес и процветает. Знаете, мне кажется, на асфальте раскидано достаточно бисера, теперь кому надо, пусть подбирает.
  Илона Николаевна тихо побагровела, но ей хватило ума промолчать. Она посмотрела в другую сторону.
  - Лёша! Рада тебя видеть. Неужели и ты с ними?
  - А то как же, мы дружим с детства.
  Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прочитать надпись на майке репортера: "Кариной Масквич". Красный волк со своей яркой восточной внешностью очень любил эту майку, веселился сам и частенько развлекал столичную милицию.
  - Ты, стало быть, фотограф?
  - В том числе. Диплом журфака, между прочим, красный.
  - Надо же, а в школе сочинения писал на двойки.
  - Вы мне ставили две оценки: пять-два. Кому-то повезло с врожденной грамотностью, мне - нет. Улыбнитесь-ка в камеру, Илона Николаевна, сделаю крупный план для статьи.
  Он щелкнул фотоаппаратом, и в это самое время служака строительной фирмы громко прочистил горло. И спорщики, и жители дома повернулись в его сторону.
  - Очень мило, что здесь так много старых друзей и знакомых, но давайте вернемся к вопросу, ради которого собрались.
  - Мы не уедем отсюда! - выкрикнул кто-то из жильцов, - Не нужны нам ваши пластиковые недоделки.
  - Молодой человек, у вас искаженная информация, - радушно сверкнул металлокерамикой представитель компании, - Корпорация "Эконика" это очень солидная фирма, она входит в первую десятку лидеров, наравне с такими компаниями как "Крост" и "ДомСтрой".
  - Эконика? - переспросила женщина из третьего подъезда, хозяйка выводка визгливых, тощих кошек, - Она же обувью торгует!
  - Обувью мы тоже торгуем, но это не основное направление бизнеса. Холдинг реализует множество проектов недвижимости совместно с правительством Москвы под брендом "Сити XXI век". Я бы рекомендовал каждому лично побывать на новостройке и убедиться в качестве будущего жилья.
  - Мы не хотим уезжать! Не хотим! - раздались новые возгласы, а следом еще: - Пошли по домам, нечего их слушать!
  Толпа негромко загудела и стала расходиться по подъездам.
  - Сильный аргумент, - нахмурился Костик, - Эконика это действительно хорошие дома, сам видел. Вдруг кто-то поддастся на уговоры?
  - Надеюсь, нет.
  - Думаешь, наши продержатся? - спросил Тимофея Лёха.
  - Знай наших! Костик, пошли к тебе в джип, что-то жарко на улице.
  
  В джипе Костик предложил всем выпить пива, но Тимофей от пива отказался. Он попросил бутылку минералки и посильнее запустить кондиционер.
  - Куда сильнее-то и так уже прохладно, - Костик пожал плечами, но просьбу выполнил.
  Потом внимательно взглянул на Тимофея. На лбу индейца выступили капли пота, одна стекла и смазала раскраску.
  - Ты в порядке? - насторожился Верная рука.
  - Да вроде, только все равно почему-то жарко.
  - Может, ты на солнце перегрелся?
  - Лёха, да откуда мне знать?
  - Иди-ка домой, выпей чаю с лимоном, а лучше ложись - поспи, - посоветовал Костик, - Ты нам нужен живой и здоровый.
  - Пожалуй, и правда, пойду я прилягу, - Тимофей дал себя уговорить, открыл дверь джипа и с видимым усилием встал на асфальт, - Я возьму твой ноут, поработаю?
  - О чем разговор, забирай и трудись. Но лучше отдохни, мы подежурим.
  
  Тимофей поработал с презентацией, сделал в ней несколько новых слайдов, но дальше не продвинулся, его неудержимо клонило в сон. К тому же противно першило в горле, горячий чай с лимоном помог, но не надолго.
  Телефонный звонок застал его в ванной.
  - Слушаю, Сергей Владимирович.
  - Привет, Снегирев. Извини, что так поздно, но мне перезвонил заказчик, он хочет все увидеть завтра после обеда. Удалось что-нибудь сделать?
  - Кое-что, - Тимофей посмотрелся в зеркало, увидел там бледное потное лицо, смазанные полоски гуаши и добавил, - Если честно, я не успел все доделать.
  - Ладно, не беда, покажем - что есть. Можешь в офис сегодня подъехать, я хочу посмотреть, как продвигается дело? Я бы еще попросил тебя завтра пол дня поработать, добить этот проект.
  - Сейчас в офис? - вяло переспросил Тимофей.
  - Да. А за одно и аванс заберешь.
  - Окей, выезжаю.
  В том плачевном состоянии, в котором находился Тимофей, было бы лучше отлежаться в постели, но кошелек почти опустел. Можно было занять у Костика, он уже не первый раз предлагал денег, но Тимофей не любил брать в долг.
  Город изнывал от жары и пыли: бетон за день набрал тепла и щедро возвращал его обратно. Но в этот теплый августовский вечер Тимофею было холодно - его мучил озноб. В метро он даже заснул и едва не проехал нужную станцию.
  - Что-то ты неважно выглядишь, - заметил начальник и покосился на ноутбук, - Ого, это твой?
  - Нет, мне друг одолжил.
  - Вижу, друг у тебя не бедствует. Это хорошо, в наше время немодно быть бедным. Показывай, что успел сделать.
  Тимофей раскрыл компьютер и запустил программу.
  Сергей Владимирович несколько минут листал презентацию, что-то мычал себе под нос, потом оторвался и посмотрел на Тимофея:
  - А знаешь, неплохо. Ты бы чайку себе сделал, что ли. Стой, ну-ка, - он прикоснулся к руке Тимофея, - Елки палки, ты горячий как печка. Сиди где сидишь, садись поудобнее. Я сейчас вызову скорую.
  - Не надо, - от боли в горле каждое слово давалось с трудом, - Я сам.
  И Тимофей провалился в забытье.
  
  Он очнулся и почувствовал себя лучше.
  - Укол жаропонижающего, - пояснил медик в бирюзовом халате, - Сейчас подействует.
  - Может, его в больницу? - спросил Сергей Владимирович.
  - Не обязательно, хватит постельного режима. Но надо регулярно полоскать горло, я сейчас напишу, какие лекарство купить.
  - Что со мной? - Тимофей подал слабый голос.
  - Фолликулярная ангина, молодой человек. Где же вас так угораздило, на море переныряли или на сквозняке посидели?
  - Я давно не был на море, и на сквозняке не сидел. Последние дни вообще в машине с утра до вечера.
  - На такой жаре в машине? Наверное, вы вспотели и вас где-то продуло.
  - Да там не жарко, там кондиционер.
  - О, ну тогда все понятно, - печально вздохнул работник скорой помощи, - С непривычки от автомобильного кондиционера можно и пневмонией заболеть. Вот я пишу направление к лору, через пять дней, если не будет температуры, сходите в поликлинику, а будет температура, вызывайте на дом. И запомните, постельный режим, никаких физических нагрузок.
  Тимофей сглотнул и сморщился от боли.
  - Ты молодец, - успокоил начальник, - Я еще раз посмотрел - ты все отлично сделал, так и покажем. Уверен, клиент будет в восторге. А теперь вставай и медленно пойдем в машину, я довезу тебя до дома. Врач сказал постельный режим, вот и будешь лежать, пока не поправишься.
  - А вдруг без меня там дом снесут?
  - Не снесут, - разозлился начальник, - Делай что говорят, а то сдохнешь к свиням собачьим.
  
  Тимофей не смог выйти из дома ни в это воскресенье, ни даже в следующее. Ему повезло, и обошлось без осложнений, но ангина его сильно вымотала.
  Когда он все же выбрался из дома посмотреть, как поживает подзащитный дом, сердце буквально похолодело, и Тимофей обреченно опустился на скамейку.
  На вид перемен почти не было, только в паре оконных проемов зияли пустоты разбитых стекол, за ними темнели провалы брошенных квартир. Пройдет немного времени, уедут все жильцы, дом обнесут строительным забором, и все закончится.
  - Как же это получилось, что я сделал не так? - прошептал Тимофей и закрыл лицо ладонями, - Или та старуха накаркала? Это ведь она сказала: есть примета, если в доме идет капитальный ремонт, его скоро снесут.
  - Ты не при чем, - Костик сел рядом, закурил сигарету и передал Тимофею флягу с виски, - И старуху не вмешивай, мало ли что старая баба кудахчет. Ты сделал все, что только мог. Но кто-то из жителей дал слабину, и они этим воспользовались. Но это еще не все.
  - Что еще случилось?
  - Да ничего страшного. Ты только не думай, будто я сидел без дела и ворон считал.
  Тимофей покосился на Костика в костюме, из бравого парня с бейсбольной битой он снова стал бизнесменом.
  - Но почему, зачем? - не унимался Тимофей, - Вон ведь дорога, они её строят в объезд, ежу понятно, что так будет лучше, зачем же дом сносить?
  - Об этом я и хочу тебе сказать, предостеречь от новых глупостей. Только ты меня все время сбиваешь, - Костик выпустил кольцо табачного дыма, и оно медленно растаяло в воздухе.
  - Говори.
  - Так вот, я не сидел без дела, подключил своих ребят, короче, вышли на другой уровень переговоров. Пока ты валялся с температурой, мы на четырех джипах, они тоже в приличном составе, все как полагается на площади у Плешки. Я начал гнуть свою линию, но они стали такие фамилии называть, прости меня, Тимка, но с ними я не тягаюсь. Я каждого второго согну и сломаю, но если крутые братки в законе, я пас. У меня Светка на сносях. И ладно если бизнес потеряю, но может случиться чего похуже.
  - Понял тебе. Только им-то какой интерес?
  - Да как всегда - один и тот же. Бензоколонку поставят - тут очень удобное место. А нефть, мой друг краснокожий, предмет государственный, тут подключены такие деньги, не то, что дом, район снесут, не поперхнутся.
  - И что, их карты нечем крыть?
  - Моих силенок не хватило, извини. Но все-таки ты крут, ты реальный молодец. Жизнь прожил не зря, если ради твоей прихоти дорогу прогнули.
  - Костик, что ты говоришь? - прошептал Тимофей, - Какая тут моя прихоть, я же не для себя хотел, я же для них, - он кивнул в сторону дома.
  - Шучу я, шучу - бизнесмен вздохнул и отпил из фляги, - Конечно, ты ради своей Иры старался, но все равно, не каждый сумеет зайти так далеко.
  - Если бы я не заболел, все было бы иначе.
  - Ну конечно, ты еще скажи - во всем виноват мой климат-контроль.
  Оба невесело рассмеялись. Потом несколько минут сидели молча, передавали друг другу флягу.
  - Ей расскажешь? - осторожно спросил Верная рука.
  - О чем? О том, что вышел с лобзиком под танки, слег с ангиной, и поэтому проиграл?
  - Ну, это ты сам решай, какие слова подобрать. Но мой совет - приди и расскажи. Она поймет, её Бог и умом и сердцем наделил. И я точно знаю, вы будете вместе. А теперь прощай, береги себя. Случится свидеться, свидимся, земля-то круглая.
  Костик встал со скамейки, вернулся к машине и вскоре опять подошел к Тимофею.
  - На вот, долил до краев. Настоящий Green label, сто евро бутылка. И фляжку на память возьми, не обессудь что без дарственной.
  - Костик, не надо.
  - Надо, краснокожий, надо. Бери, не стесняйся.
  Они обнялись на прощание.
  Джип тихо мигнул поворотником, шершаво проехал по гравию и скрылся в потоке машин на проспекте.
  Тимофей остался сидеть на скамейке. Он с удовольствием грелся на ласковом сентябрьском солнце, тихонько отпивал из фляжки и вновь и вновь, в который раз смотрел на обреченный, беззащитный дом. Вот тут зеленый пластик на балконе, вот здесь совсем недавно остеклили, а там пять лет назад горели ставни. У каждого окна своя история. Вот окна Ириной квартиры, но её комната выходит не сюда, чтобы увидеть, надо справа обойти.
  Он встал.
  - Эй, подожди.
  Лёха стоял в сторонке с тонкой папкой в руках и виновато улыбался.
  - Ты что ревешь, как красна девица? - спросил он Тимофея, - Ты это брось, не к лицу краснокожему. Вон опять раскраска потекла.
  Тимофей виновато рассмеялся, невольно потянулся к лицу, а потом рассмеялся снова.
  - Да я сегодня без раскраски. И вообще, мужчины не плачут, мужчины огорчаются.
  - Ага, смотрю и правда еще трезвый, пошел цитатами кидаться. У тебя осталось горючее?
  Он взял флягу из рук Тимофея.
  - Так и надо пить, когда грустно, - Лёха замолчал таким тоном, каким умел молчать только он; что поделаешь, восточная кровь - дело тонкое, - Когда из рюмок и стаканов, надо либо веселиться и чокаться, либо молча и залпом до дна, на долгую память. А у нас другой случай.
  Тимофей взял обратно фляжку и сделал долгий глоток.
  - Рассказывай, что у нас плохого на печатном фронте?
  - Вот смотри, десять тысяч, как на параде. Я облизал ее как петушка, до самой палочки. Читай.
  Лёха передал ему три листа распечатки.
  - Отличная статья, - оценил Тимофей, - Реально суперская, и что?
  - И ничего. Редактор сказал никому это не нужно.
  - Так и сказал?
  - Это я сильно смягчил его фразу. Он сказал, сейчас всех волнует, кто станет президентом США, о чем договорятся Россия с НАТО после известных кавказских событий. Ходорковский, Курилы, Уго Чавес, да все что угодно, но никому нет ни малейшего дела, до твоих индейцев на Мневниках.
  - Он знает, о чем говорит? - осторожно спросил Тимофей.
  Лёха пожал плечами и снова приложился к фляге.
  
  Поздно ночью окна города стали гаснуть, одно за одним. Тимофей стоял на балконе и ждал, когда заснет последнее окно в том доме, который он не уберег.
  Когда это случилось, он вздохнул и удалился к себе в комнату.
  Полководец пошел на войну, выдержал несколько сражений, но саму войну проиграл. Такая же участь постигла индейских вождей, когда из-за моря приплыли конквистадоры.
  - Интересно, когда президентом США станет индеец? - невпопад подумал Тимофей. Но не успел удивиться нелепости этой мысли и забылся пьяным сном.
  
  Это была короткая война, совсем не та, которую надумал Невил Шют в своем трагическом романе "On the beach". Она закончилась, и жизнь спокойно потекла привычной чередой из дней, забот, открытий и раздумий. Тимофей вернулся в офис, получил повышение и на вид стал одним из многих, довольных приличной зарплатой и статусом "Q" в перспективе. Как и другие, он мечтал о чем-то лучшем, о подарках судьбы и далеких мирах, но кроме абстрактных желаний жить лучше, чем все, его не покидало одно, самое главное желание. Он мечтал опять встретить Иру, что есть сил желал с ней объясниться, попросить прощения за то, что дом не уберег. Он хотел сказать о чем-то еще, о чем-то главном, ранее несказанном.
  
  А выселение, между тем, затянулось. Последние жильцы покинули дом, когда должны были одеться белым два каштана, давно загубленных неумолимой стройкой.
  Одновременно, словно невзначай, в страну явилась на гастроли Alphaville, любимая давно и многими команда.
  Солировал бессмертный Мариан Голд, он пел о той, что струнами играет:
  
  Counting
  I count every second
  And Im standing
  I stand in the rain, I walk up that lane
  Which leads to the sunshine
  She stands in the sunshine
  Shes closing her eyes
  Then she takes me away and shes pulling the strings
  When shes playing with love
  
  Ира слушал слова, впервые спетые в 1984 году, Тимофей тоже знал и любил эту песню. Вопреки всем законам природы и здравого смысла их взгляды встретились, и конечно, они нашли друг друга в толпе после концерта.
  Тимофей пришел в длинном плаще, аккуратно причесанный, стройный и строгий, сейчас никто не вспомнит, как он когда-то был индейцем. Она - все так же чуть-чуть близорука, серьезна и сдержанна.
  - Привет, я не ждала тебя тут увидеть.
  - Точнее, не надеялась.
  - Верно. Ты как всегда понимаешь многое.
  - Многое? - переспросил Тимофей.
  - Именно. Многое, но не все. Вот, возьми, - она раскрыла сумочку и протянула бесцветный пакет чуть больше книжного формата.
  - Что это?
  - Подарок, у тебя же месяц назад был день рождения. А это что-то вроде индейского амулета, "ловец снов" называется. Как в фильме по Кингу, помнишь?
  Он медленно кивнул в ответ и понял.
  Он мог бы выразиться тысячами слов, но в этом не было смысла.
  Бывает, друзья говорят: "У меня для тебя есть подарок, завтра встретимся - передам". А тут совсем иное, и прозвучит фальшиво самое цветастое "спасибо", пожалуй, лучше промолчать.
  И он сказал:
  - Пойдем со мной.
  - Куда? А главное, зачем?
  - Я расскажу тебе, что стало с твоим домом.
  
  Это был длинный рассказ, и прежде, чем Тимофей закончил, Ира прервала его и поведала, как похоронила маму. Он обнял Иру за плечи и терпеливо ждал, пока высохнут слезы.
  Они стояли в пыльной пустоте полуразрушенного, обескровленного дома, как раз в той комнате, где когда-то впервые поцеловались.
  Тимофей пытался представить, что чувствует Ира, она ведь жила тут с рождения. Теперь это уже не дом, а безлюдный каркас, изъеденный копотью, точно, обстрелянный из танка, с обрывками обоев на хлипких картонных стенах. Но он еще хранил едва заметный запах, оставленный жизнью. Только россыпь сорванной штукатурки лежала повсюду налетом, похожим на пепел. Тимофей попробовал вспомнить, что он видел в этой комнате. Зеленый ковер, блестящая полка с гвоздем, о который он поцарапался локтем. Что-то еще, какие-то отрывки звуков и запахов. Как жаль, что он не смог запомнить больше. Теперь тех впечатлений не вернуть.
  Ира коснулась пальцами облупленных досок, вздохнула и запела, точно прочитала мысли Тимофея.
  
  Я возьму этот большой мир,
  Каждый день, каждый его час,
  Если что-то я забуду,
  Вряд ли звезды примут нас.
  
  Она повернулась к нему и замолчала. Ждала, вдруг он что-то скажет, но Тимофей не проронил ни слова, точно с почтением признал за ней право запомнить все, что она пожелает. Взять эту память с собой, а остальное отбросить навсегда.
  - Мне кажется, мы живем в очень трудное время, - прошептал Тимофей.
  - Любое время трудное, если жить что есть сил, - Ира смотрела в окно, когда-то зашторенное и застекленное. Сейчас оно зияло прорехой в иной, параллельный мир, где светятся лампы ночных фонарей, звучат ритмы жизни.
  - А помнишь, был фильм, "Автостопом по галактике"? Там главный герой просто забыл поставить подпись в графе "я - против".
  - Помню, Тима, но этот фильм американский. А мы не в Америке. Там все по-другому.
  - Да? - Тимофей слегка напрягся, - Может быть, может быть. А ты вспомни, как там поступали с индейцами? Ты думаешь, там что-то изменилось?
  - Что ты хочешь сказать? - прошептала Ира.
  - Я - индеец, - он взял ее руки своими руками и произнес чуть тише, - Я тут родился, я люблю эту страну, я люблю этот город.
  Она прочитала слова по взгляду.
  - И я люблю тебя.
  Еле слышный ответ прозвучал словно эхо, их губы встретились, и это был совсем другой поцелуй, не робкий и не поспешный. Тимофей потянулся к застежкам её платья, а она тронула пуговицы его плаща. Какая разница, что одежда будет в известке?
  Тимофей и представить не мог, что так будет. Её тело, точно ласковый весенний ручей, свободно касалось его всего, а может, ему это только казалось. Каждое ее прикосновение, то робкое касание лица разгоряченными пальцами, то иное, когда они стали единым целым, все это он ощущал как нежное объятие, честное, долгожданное, полное выстраданной, настоящей любви.
  
  Все закончилось прежде, чем стало неуютно от ночной прохлады. Они помогли друг другу одеться, с горьким смехом осознали - теперь одежду только в стирку.
  - Мы оба знаем, что будет дальше, - сказала Ира.
  - Я понимаю. Ты никогда сюда не вернешься.
  - Не вернусь. Мне тут все будет напоминать про дом, который вот-вот умрет, про детство, проведенное вместе с тобой. Пусть останется, светлая память, пусть так, ладно? Ты понимаешь, ты можешь меня понять?
  Тимофей кивнул.
  - Тимка, как же все не вовремя, скажи, почему все вот так, почему не раньше? Мы ведь могли быть вместе, и были бы счастливы, а?!
  - Ира, я не знаю ответа на этот вопрос.
  - И я не знаю.
  Он проводил её до такси и попрощался в последний раз.
  
  Весна отшумела юной листвой, и снова город оделся в летнюю пыль, пропитанную солнечным зноем. Тимофей жил без оглядки, без планов на будущее, словно в невнятном сне от третьего лица, и пробудиться лень и видишь - все как будто понарошку.
  Он почти смирился с мыслью, что жизнь, точно банка известного сока - как не крути, а придется пить, и пить до дна. Повезет - будет с кем разлить по стаканам, не повезет, вся одному достанется до капли.
  На телефон пришло сообщение, короткое и хлесткое, как гром от молнии в соседнюю крышу. Текст выбил Тимофея из колеи не потому, что к чему-то принуждал, скорее, наоборот.
  "Тимка, я подумала и решила, что ты должен знать. Врач сказал у меня 12-я неделя. Сам понимаешь, приехать, я не могу, да и ты не поедешь в наше захолустье. Жаль, что так получилось. Может быть, как-нибудь позже мы что-нибудь решим, а пока пусть все идет, как идет. Не терзай меня. Люблю, потому и прощаюсь".
  Тимофей спокойно отложил телефон в сторону, прикрыл ладонью, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Пальцы бессильно похолодели, точно внутри оборвался провод, по которому к ним подводят тепло.
  "Вот и все", - подумал Тимофей.
  
  В полную силу вступает время.
  Он может продать квартиру, или сдать ее на длительный срок, но это потребует много времени. Даже если все удастся, где он найдет там работу? Или держаться за ту, что есть сейчас? Тратить каждый день по три часа на дорогу, по три часа в один конец? Сколько он так выдержит, и нужен ли Ире такой муж? Нужен ли будет ребенку отец, которого вечно нет дома?
  Сейчас можно оставить все как есть, подождать, пусть утихнет, уляжется. Вдруг Ира и правда к нему приедет? Не Бог весть, какая квартира, но все же лучше, чем ничего.
  Но прежде пройдет много времени. А люди идут по разным дорожкам, и каждый миг у них свои переживания, новые впечатлений. Время разобщает.
  Они станут чужими друг другу, да так, что не смогут быть в месте.
  Им будет не о чем жить.
  Кроме ребенка.
  Тимофей понимал - это последняя, клейкая ниточка, она слишком хрупкая, ей не сошьешь семейное счастье.
  Время неумолимо и беспощадно.
  
  А еще говорят, время лечит. Трудно сказать, чья правда правдивей, но прошло несколько дней, и Тимофей придумал повод снова увидеть Иру.
  Повод, конечно - пустяк, и любая логика пасует перед выбором Тимофея, но те, кто любят или влюблен, на логику не оглядываются.
  Он даже не думал, подойдет она, или нет, ему не откуда было узнать, вдруг у Иры уже есть коляска для будущего младенца.
  Тимофей долго стоял перед выбором в "Детском мире", и на вопрос продавца-консультанта ответил - глупее некуда:
  - Наверное, мне для самых маленьких.
  Девушка отвернулась, чтобы не смутить новоявленного папашу своим смехом.
  - Возьмите вот эту, оранжевую. Она яркая и добрая. Вы уже знаете, кто будет?
  - Н-н-ет, - Тимофей покраснел и сглотнул, - А ничего, что еще не родился? Или не родилась, простите, я, наверное, все не так спрашиваю.
  Девушка сжалилась и кивнула с одобрением:
  - Ничего, все в порядке, коляску лучше купить заранее. Идите платите, я вам упакую. Вы на машине?
  - Какой там! Сюда таксисты-то не ездят из-за стройки.
  - Да, верно. Тогда вам проще своим ходом, я только прикрою полиэтиленом от пыли.
  
  Тимофею казалось, прохожие смотрит со стороны и посмеивается над его нелепым видом. Он и предположить не мог, как это сложно - впервые идти по улице с коляской.
  Занятый разбором своих мыслей, он не заметил, как прошел мимо дома и приблизился к высокой ограде, за которой все еще стоял Ирин дом.
  Тимофей не успел удивиться, почему пустое здание до сих пор не снесли, он едва повернулся лицом к заброшенному, истерзанному дому, как услышал голос:
  - Молодой человек, а что вы тут делаете?
  Он обернулся и столкнулся нос к носу со старушкой, чем-то похожей не то на пьяницу, не то на бомжа, но трезвую и вполне прилично одетую.
  - Здрасьте, - проговорил Тимофей, - Я тут это - коляску домой везу.
  - Вижу, но дом вот-вот снесут.
  - Да, верно. Эх, я, кажется, задумался и проскочил мимо.
  Старушка была одета в пыльную юбку, бесцветную кофту, носила тапочки и нелепую белую шляпу набекрень. Она рассмеялась:
  - Скоро станете папой.
  - Хм-хм, ну да, вроде того.
  - Она вас очень любит, и коляска ей понравится.
  - Чего? - захлопал глазами Тимофей, - Да откуда вам знать-то.
  Внутри похолодело. Тревожные мысли о том, что время вот-вот все разрушит, нахлынули новой волной.
  Старушка не заметила смятение, она сочла его выпад грубостью.
  - Не грубите, вам не идет. Она вас очень-очень любит и никогда не оставит.
  - Минутку, во-первых, не все так просто, а во-вторых, с чего вы взяли?
  - У вас душа в глазах плещется.
  Он снова встретил её взгляд, и попытался отвернуться, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось, а то глазам стало горячо и колко.
  "Я индеец", - прошептал Тимофей и решительно встряхнул головой.
  Несколько секунд простояли молча, но старушка не отставала:
  - А вас тоже снесут?
  - Вряд ли. Я вон в том панельном живу.
  Она многозначительно кивнула и добавила:
  - Гадский все-таки город. Надо же, что творится.
  - Нет, - твердо сказал Тимофей, - Хороший город. Пока люди в нем хорошие, город тоже будет хорошим.
  - Ну, ведь не все, - заметила старушка, - А я вот не здешняя.
  - Откуда вы?
  - Не поверите, с Сахалина.
  Тимофей насторожился. В последнее время он разлюбил необъяснимые совпадения, но незнакомка тут же развеяла опасения:
  - Я там давно не была, а вы-то и подавно о наших краях даже не слышали.
  - Ну почему же, - возразил Тимофей, - Я там как-то провел лето. В детстве.
  - И там же с ней познакомились? - улыбнулась старушка.
  - Нет, не там. Тут. Она жила в этом доме.
  Незнакомка нахмурилась.
  - Как же все сейчас сложно. А вы ей покажите сахалинские цветы. Она и порадуется.
  - Какие цветы? - изумился Тимофей.
  - Лилии-саранки.
  - Как? - изумился Тимофей, - Туда же на поезде ехать неделю?! Думаете, она поедет?
  - Думаю, нет, - старушка опять засмеялась, - А я вас обманула, я там была пару лет назад, ездила к сестре. Мы сидели, смотрели на море и знаете, что я видела? Не поверите!
  - Что же?
  - Зеленое солнце!
  Тимофей откашлялся и извинился.
  Надо было сразу догадаться, у старухи не все дома, а там как знать, чего еще на уме.
  - Простите, я пойду, мне пора.
  - Идите-идите, я вас не держу, - заскучала старушка, отвернулась и пошла прочь вдоль забора.
  Тимофей покатил коляску к дому, но сделал едва ли десять шагов, как память вспыхнула славами Толкиена: Просто придумать зеленое солнце, но трудно придумать мир, где оно бы смотрелось естественно. Может, она не сумасшедшая, может, он просто ее не дослушал?
  Тимофей обернулся.
  Тихий ветер гнал по тротуару обрывки газет, пыль и высушенный солнцем мусор. Тихий ветер пел грустную ноту в проемах архитектурного скелета, когда-то бывшего Ириным домом.
  Старушка появилась из ниоткуда, и также непонятно куда исчезла.
  
  Но что-то щелкнуло в природном механизме, какой-то винтик встал на нужный паз, иначе это трудно объяснить. И Тимофей едва не побежал.
  Влетел в подъезд, поднялся на этаж, открыл замок, нашел, куда вместить коляску, и вытащил заброшенный мольберт. Он не художник, это очевидно, но если рвется изнутри, не остановишь.
  Два росчерка, вот так, карандашом, пусть будут сопки, а за ними кромка моря. А между сопок... Странно, и смешно, но почему бы, собственно, и нет? Пожалуй, хватит карандашного наброска.
  Тимофей прикинул, с чего начнет, и обмакнул кисть в краску.
  В эту самую ночь строительная бригада аккуратно сделала свою работу, и к утру на месте Ириного дома осталась россыпь мусора.
  
  Он не задавался вопросом "если", только иногда спрашивал себя: "когда"?
  Тимофей никому бы не признался в своей вере, и не променял бы её ни на какую логику.
  Он просто ждал.
  
  Было бы желание, можно поймать такси, ведь адрес известен. Так и случилось.
  Ира стояла на пороге с младенцем в руках.
  Малыш проспал всю дорогу в машине, и сейчас продолжал мирно посапывать, но Ира знала - вот-вот проснется.
  Ира все сказала ему взглядом. Робко улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.
  Потом она прошла в комнату, увидела коляску, а когда обернулась, замерла и осторожно присела на пол. Тимофей взял у неё ребенка и пристроился рядом.
  Несколько минут она держала ладони у глаз, потом опустила руки и вновь посмотрела туда, где между двух сопок, заросших саранкой, стоял пятиэтажный дом. Может и не точно такой, каким его помнило прошлое. Дом был таким, каким его запомнил Тимофей.
  Он пестрел живыми окнами, в одном, наверное, Ирином, отразился луч зеленого солнца.
  Ира не спросила, почему солнце зеленое, она все приняла как есть.
  В её глазах почти не было слез, и Тимофей увидел там - плещется счастье.
  
  Песни, использованные в рассказе:
  
  "Аквалангисты", группа Манго-манго
  Песня из фильма "Москва-Кассиопея",
  "Victory of Love", группа Alphaville, альбом "Forever young", 1984 год.
   Весна-лето 2008.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"