Сей дар изволите принять,
Ведь не вернуть уж время вспять.
Промозглым ветром в тьме ночной
Он вновь нарушит ваш покой.
Семь королей, семь судеб в год
Подвластны мне - одна не в счет.
Открой же ларчик, младший брат,
А за тобой - твой старший брат,
За ним старшой и так далече,
Пока последний не захлопнет щель навечно!
В зале воцарилась абсолютная тишина. Люди как будто оцепенели, ожидая, что скажут правители, но затянувшееся молчание оказалось для них лучшим ответом. Король продолжал растерянно взирать на клочок бумаги, и если бы не присутствие таинственного незнакомца, он бы, наверное, подумал, что все это какая-то нелепая шутка, не иначе. Однако недвусмысленное указание, данное в стихотворных строчках, скорее, говорило об обратном, и чтобы это проверить, им нужно было решиться.
Дрожащим пальцем указав на ларец, король перевел взгляд на самого младшего брата. Тот, сглотнув, на ватных ногах поднялся с места и под прицелом сотни глаз трясущимися руками приоткрыл скрипучую крышку ларца, а затем запустил внутрь потную ладонь. В следующую секунду он держал в руках золотое блюдо с огромной гроздью сочного винограда, и, ничего не понимая, озирался на братьев, не зная радоваться ему или огорчаться. Но через мгновение растерянная улыбка сменилась выражением ужаса: роскошное золотое блюдо потускнело, превратившись в невзрачную ржавую тарелку, а сладкие ягоды покрылись толстым слоем паутины, из которой во все стороны полезли грязные черви. От страха король уронил тарелку, и она загремела об начищенный до блеска пол, а сморщившиеся кислые ягоды покатились по разным углам. Король в изнеможении опустился на трон, закрыв лицо руками. Его губы дрожали. Он был подавлен и угнетен.
Следующим ларец открыл второй брат. Он сделал это смелее, чем первый, но все же с некоторой опаской в движениях. Ему предназначалось небольшое красивое зеркальце, сделанное из чистейшего горного хрусталя. Однако отражение собственного прекрасного лика отнюдь не обрадовало его. На секунду королю почудилось, что вместо его лица в зеркале промелькнула отвратительная злобная усмешка внушающего страх рогатого существа, после чего стекло неожиданно треснуло, и осколки ливнем хлынули вниз.
Третьего короля ларец одарил чарующей фарфоровой копилкой в виде жабы, гордо восседающей на куче злата. Трясущимися отнюдь не от страха руками король решительно поднял ее высоко над головой, любуясь величием бесценной вещицы, а затем, судорожно облизнув пересохшие губы, размахнулся и изо всех сил шмякнул копилку оземь. Жаба разлетелась на тысячу кусочков, но заместо ожидаемого золота внутри оказалась пестрая кучка летающих и ползающих насекомых. Печально взирал король на мелких копошащихся тварей, а затем виновато оглянулся на братьев и публику и тихонько опустился на трон, стыдливо понурив седую голову.
Ларец распахнулся в очередной раз, и четвертому королю достался изящный обручальный перстень с изумрудом. Но одного-единственного пристального взгляда на него оказалось достаточно, чтобы извилистая тонкая трещина, подобно молнии, пронзила камень насквозь и ослепительной вспышкой ударила прямо в глаза короля. Тот схватился рукою за сердце, слегка пошатнулся и в конце концов бесчувственно рухнул на трон, погрузившись в беспамятство.
Пятый брат извлек на свет божий столь дивную благоухающую розу, что прямо ни в сказке сказать, ни пером описать. К несчастью, лишь недолго довелось ей радовать королевский глаз своим ароматом и грациозным совершенством. Восхитительные алые лепестки поникли и посыпались один за другим, будто падающие капельки крови. Распустившийся бутон сморщился, а от прекрасного запаха не осталось и следа. Один миг - и красавец-цветок превратился в жалкое засохшее растение, рассыпавшееся в прах.
Для шестого правителя, расслабившегося на мгновение после невинного дара предыдущему брату, ларец приготовил неожиданно страшный сюрприз. Звонкую тишину огласило яростное шипение из-под приоткрывшейся крышки, и король, взвизгнув, покатился по полу, держась за обожженную кровоточащую руку, а из ящика, мерзко оскалив зубы, неспешно вылезала, извиваясь, длинная черная змея.
Зал всполошился так, словно разверзлись врата Ада. Раздались пронзительные вопли охваченных ужасом людей. Кому-то стало плохо, а некоторые даже упали в обморок. Вконец утратившие всю свою браваду короли, прикрываясь руками, поспешно спрятались за спинками собственных тронов, не смея и носа высунуть оттуда. Однако среди всей этой неразберихи и сумятицы все же нашелся один достойный человек, который, рискуя жизнью, отважился приблизиться к источнику всех несчастий и вновь накрыл его злополучной крышкой, не дав смертоносной твари утолить жажду крови.
Многоголосый зал умиротворенно притих. Когда взволнованный старший король с трудом оторвал дрожащие руки от крышки ящика и в тревоге оглянулся на своего бедного брата, то к изумлению обнаружил, что тот стоит на ногах, поддерживаемый слугами, - невероятно бледный, но по-прежнему живой и здоровый. Король непонимающим взглядом уставился на незнакомца, но тот, как и прежде, пребывал в многозначительном молчании и непоколебимом спокойствии, как бы намекая на то, что представление еще не окончено, и на очереди остаются два короля.
Седьмой властитель долго собирался с духом перед тем, как встретиться со своей судьбой. Наконец он рывком откинул крышку ящика и громко вскрикнул: на дне покоился острый кинжал. Багряный цвет его лезвия красноречиво подсказывал мысль о возможном злодеянии, которое им совершили. Король побледнел, попятился, оступился и чуть не упал. Открыл рот, чтобы что-то сказать, и не смог. Так и остался стоять, хлопая глазами и глотая воздух ртом, как морская рыба.
Настал черед старшего брата. Он сделал это без страха и упрека, уверенно и спокойно, будто занимался подобным каждый божий день. Каково же было его изумление, а также изумление братьев и публики, жадно следящей за всем происходящим, когда в ларце оказалось... пусто. Король не поверил собственным глазам. Он внимательно ощупал стенки и дно, пока не убедился, что чувства его действительно не обманывают. Ларец был девственно чист.
Счастливый король перевел взгляд на братьев, но улыбка его тут же увяла при виде их мрачных изможденных физиономий. В это мгновение он понял. Понял всё. Фигура в плаще медленно развернулась и двинулась к выходу, так ничего и не сказав. Встрепенувшись, король сделал несколько шагов, силясь что-то произнести и остановить зловещего гостя, но, будучи не в силах совладать с собой, замер и словно врос в пол, напоминая античную статую. Огромная кованая дверь, подобно двери склепа, со скрежетом затворилась за гостем, оставив зал в кладбищенской тишине.
Едва заметно вздохнув, король виновато повернулся к своим братьям, ощущая на себе их тревожные, робкие взгляды, в коих читался немой вопрос. "Завтра... - произнес монарх. - Все станет известно завтра... Отправляйтесь в свои покои. Я хочу, чтобы люди сейчас же разошлись по домам, а слуги погасили свечи... Впереди длинная и тяжелая ночь... Я полагаю, что у каждого из нас есть, над чем задуматься сегодня... А сейчас, прошу вас, оставьте меня одного. Я знаю, что мне будет не легче, а возможно, даже тяжелее, чем вам, но несмотря ни на что, я хочу, чтобы вы помнили: какими бы людьми мы ни были, какие бы ошибки ни совершали, у нас всегда остается время... Время на то, чтобы посмотреть в глаза истине, время на то, чтобы попытаться все исправить, время на то, чтобы вымолить прощение... Даже если исправлять ошибки уже слишком поздно... Потому что Человек всегда остается Человеком, какими бы злыми помыслами ни были охвачены Тело и Душа. Подумайте над этими словами... Всем доброй ночи, и да пребудет с нами Господь".
Король печально улыбнулся и, отвернувшись от присутствующих, подошел к окну, дабы со светлой грустью созерцать не на шутку разыгравшуюся бурю, яростный шум которой наконец прорвался в этот зал. Притихшие братья растерянно переглянулись, нахмурились, а затем молча встали и отправились в свои покои. Король продолжал стоять спиной к залу, не оборачиваясь. Ему было больше нечего сказать им.
Вслед за правителями на выход потянулся народ. Зал пустел, а король не двигался с места. Но когда последний гость покинул светлую обитель, и за ним плотно затворились двери, монарх с трудом доковылял до трона и обессилено опустился на него. В глазах старика заблестели слезы.
"Братья... простите меня..." - прошептал он и горько заплакал...
...Страшное несчастье приключилось на рассвете, когда с первыми лучами восходящего солнца в своих спальнях были найдены безжизненные тела семерых королей. Все они умерли ночью в адских мучениях, и на лице каждого застыла суровая печать ужаса, отчаяния, паники и непередаваемой боли, сковавшей тело и разум. А семь диадем, до поры венчавшие головы королевских особ, загадочным образом исчезли, и, несмотря на тщательные поиски, их так и не сумели отыскать.
Третьего дня на высоком кургане близ города состоялись пышные похороны, а следующим утром последний король выступил с речью, в коей призвал людей не терять веру в Бога и выразил надежду на нерушимую силу народного духа, могущего выстоять перед лицом наступивших трудностей.
Настали поистине темные времена...
Осень... Ненастная пора. На этот раз она подкралась как-то непривычно предсказуемо, и холодное дыхание природы чувствовалось повсюду. Плотно задернутое тяжелыми тучами небо не пропускало ни единого лучика света на грешную землю, а промозглые ливни нещадно пробирали до костей. Деревья только начали сбрасывать пышную листву, однако несколько отличившихся первенцев уже стояли молча - голые, одинокие, никому не нужные. Завывающий ветер, ощутив себя властелином мира, гулко проносился над сонной землей, распространяя свой будоражащий глас, а глубокие лужи, словно бездонные колодцы, заманивали опрометчивого путника раствориться в их объятиях, не оставляя сил на то, чтоб вынырнуть обратно... Такие безжизненные картины рисовал осенний лес днем, а ночью сверху опускался густой пронизывающий туман, в котором оживала нечисть самых разных видов и мастей, жаждущая встретиться и поиграть с незадачливым странником, заблудившимся в глухой чаще после наступления сумерек.
В королевстве господствовал Хаос. Убийственный мор, сметающий все на своем пути, грянул с запада и поработил весь восток. Люди мерли, как мухи, один за другим. Труженики забросили поля и окончательно перестали работать. Улицы городов опустели. Озлобленные больные жители прятались по домам и старались не общаться друг с другом. Несчастные детишки рыдали над постелями умирающих родителей дни и ночи напролет, но все без толку. В столице повисло уныние. Никто не знал, какие меры следует принять, а между тем случилась новая напасть...
В замок быстрым уверенным шагом вошел высокий темноволосый юноша с правильными чертами лица и непоколебимой решительностью во взоре. Как и любой смельчак, он был горяч и полон сил, вот только не знал, куда их применить. Громко бряцая начищенными латами, он бодро поднялся вверх по широкой каменной лестнице, распахнул громадные двери просторного тронного зала и застыл, созерцая.
В полутемном зале находилось два человека. Одним из них был осунувшийся, больной, но все еще прочно восседающий на троне король. Он внимательно слушал главного лекаря - старого человека неопределенного возраста с длинной, свисающей до пят бородой. Тот с угрюмым видом пересказывал правителю последние известия о плачевном состоянии дел в королевстве. Завидев юношу, король несказанно обрадовался и воодушевился, взглядом попросил его приблизиться к трону, а затем вновь сосредоточил внимание на повествовании лекаря. Лишь после того как старик закончил речь и, поклонившись, поспешно вышел из зала, монарх устремил взор на молодого человека, и лицо его расплылось в широчайшей улыбке, а в глазах заплясали искорки счастья. Он с трудом поднялся на ноги и заключил юношу в крепкие объятия, прижавшись мокрым от слез лицом к его плечу, а тот, в свою очередь, обнял короля, ничуть не меньше радуясь встрече.
Наконец, по прошествии пары минут длиною в целую вечность, король отпустил юношу и устало присел на трон. Взгляд его помрачнел и вновь наполнился грустью. Опережая так и не заданный вопрос, он промолвил: "Сын мой, я бесконечно счастлив лицезреть тебя в стенах родного замка спустя несколько долгих беспокойных лет! Годы проходят, и мир меняется отнюдь не в лучшую сторону... Страшная кара обрушилась на нас тяжким грузом: неизлечимая болезнь отравляет наше существование. Она проникает в наши дома, она похищает наши жизни, она убивает наших детей и она же калечит наших родителей. Нет спасу нам от проклятья тяжкого! Плачут люди от мала до велика в бессилье своем, возносят молитвы о помощи, но глух Создатель к мольбам грешников, ибо провинились они перед Ним... Но это далеко не единственная беда, постигшая нас в минуты беспечности. Могущественное зло пришло из пропитанных ненавистью и безверием Западных границ. Среди самых уродливых обличий оно избрало поистине ужасный и воистину прекрасный образ огромного огнедышащего дракона. Низвергшись с небес, он осадил столицу непрекращающимся пламенем, пожирающим все на своем пути. Запылал город, словно гигантский факел во мраке ночном, а воздух наполнили стоны и крики отчаянья. Бежал прочь бедный люд, спотыкаясь и падая, а дракон устремился вослед, грозя неминуемой смертью всему живому. К великому счастью, нашли люди силы в себе укрыться в церкви Господа нашего, что стоит на главной площади испокон веков. Злодей недовольно летал кругами, раз за разом извергая яростный клич, но так и не смог ничего поделать. Не действовала сила злая против Святилища Божественного, не брало его пламя адское. Понял злодей, что не покорить ему нас и убрался восвояси. Однако ж предчувствую я, что Великое Зло вернется в эти земли еще более могущественным, и тогда всему настанет конец. Оно - корень всех наших несчастий, оно ослабило народ невыносимой болезнью и хочет завладеть нашими душами. Как видишь, сын мой, положение тяжкое. Только молитвами и покаянием можем уповать мы на милость и защиту Создателя от Лиха гнетущего".
С прискорбием выслушал сын речь отца. Сердце его сжалось в безмерной жалости к нему и к народу, терпящему муки чудовищные и непрекращающиеся. Стиснув кулаки, молвил он в праведном гневе: "Отец, твой рассказ весьма тронул и опечалил меня. Но не можем мы сидеть молча, сложа руки, покуда зло беспрепятственно вторгается в наши границы! Клянусь жизнью, что я разрублю гнилой корень, подтачивающий нас изнутри, и зачахнувшее королевство снова воспрянет к жизни! Я отправлюсь в дорогу, я уничтожу всех демонов, что встанут на моем пути! Прикажи слугам подготовить на рассвете меч, чтобы я усмирял нечисть сокрушительными ударами, и щит, чтобы я защищался от действия злых чар! Распорядись выдать самого быстрого скакуна в королевстве и благослови на этот опасный путь, дабы и в мыслях моих не было подвести тебя, отец!"
Печально улыбнувшись, король с благодарностью в голосе произнес: "Мой сын, ты очень дорог мне и всему королевству. Ежели такова твоя воля, то вот тебе мое благословение: благословляю тебя на великие подвиги, которые ты совершишь, и да пребудет душа твоя в гармонии с бренным телом и не подвергнется пороку она, сгубившему многие жизни. Ты по праву получишь то, что просил, и на рассвете отправишься в путь. Где бы ты ни скитался, помни: Бог никогда тебя не покинет. Не утрать веру, прояви мудрость и милосердие взамен грубой силы, и ты познаешь высшую меру, способную одолеть любые преграды. Храни тебя Господь, сын мой!"
Юноша низко поклонился и с дозволения отца вышел из зала. Оставшись один, король опустился на колени перед иконами и принялся самозабвенно молиться за спасение душ умирающих и за благополучие единственного сына.
Весть о том, что наследник престола отправляется в дальние земли, переходила из уст в уста, и на закате дня молва о самоотверженном подвиге юноши разлетелась по всей столице, а вслед за ней и по всему королевству. Как бы ни были слабы эти люди, как бы ни были они беспомощны в объятиях смерти, их сердца продолжали биться в унисон с сердцем королевича, и все мольбы были обращены к нему. Так, в смиренных молитвах, прошел остаток этого дня, а между тем на город опустились сумерки. Он погрузился во тьму.
Ночь окутала столицу покровом зловещей тишины...
Утром нового дня королевич, в доспехах, с длинным мечом на поясе и крепким непробиваемым щитом за спиной, лихо скакал на запад, минуя увядающие луга и поля, преодолевая неприветливые, замерзающие речушки по ветхим, шатким мостикам и созерцая унылый, подернутый дымкой пейзаж под серым непроницаемым небом, извергающим океаны холодной воды. Три дня и три ночи скакал королевич на крепком и статном жеребце, не встречая ни единой души на своем пути, а на четвертое утро ливень неожиданно прекратился, и перед юношей могучей стеной вырос пугающий величием и таинственностью темный неприступный лес. Здесь конь неожиданно громко заржал и зафыркал, всячески отказываясь ступать дальше, поэтому королевичу оставалось только спешиться и в полном одиночестве войти в это грозное царство, под мрачными сводами которого хранились тысячи загадок, неподвластных жалкому человеческому разуму. Редкая птица радовала здешний край чистым ангельским пением, так что мертвая тишина стала первым и неизбежным попутчиком королевича. Туман окружил его, отгородив от окружающей чащи, но юноша не испугался. Он медленно двинулся вперед, осторожно ступая по ветхому мху и полной грудью вдыхая мерзостный запах перегноя. Длинные ветки, словно протянутые руки невидимых недоброжелателей, изо всех сил цеплялись за путника, оставляя мелкие, болезненные царапины на его лице и как бы навязчиво предлагая свернуть с избранной дороги. Лес был настроен недружелюбно по отношению к чужаку, и это чувствовалось буквально во всем. Каждая песчинка, каждая клеточка чащи дышала смрадом и ненавистью, но все это не стращало юношу, ведь на его груди висел крест, а в душе царила стойкая вера, которую он не променял бы ни на какие сокровища мира.
Задул сильный ветер, и где-то в вышине жалобно заскрипели деревья. Посыпался целый град крупных шишек, но вовремя поднятый щит выручил одинокого странника. Королевич от души расхохотался, радуясь тому, что нашел своему снаряжению такое нетривиальное применение, однако не успела эта легкомысленная улыбка соскочить с его уст, как где-то вдалеке послышался хруст сырых веток, заставивший путника насторожиться. Сердце бешено заколотилось в груди. Он достал меч из ножен и выставил щит, после чего замер на месте. Через мгновение хруст повторился. Юноша напряженно вглядывался в туман, пытаясь распознать хотя бы малейшие признаки движения, но при таких условиях было довольно сложно что-либо рассмотреть. Королевич сделал шажок вперед и, прижавшись к дереву, осторожно выглянул. Но тщетно - густая дымка затрудняла всякую видимость. Королевич перевел дух и принял решение немного подождать в надежде, что вскоре все само собой разрешится.
Ждать пришлось недолго. Оглушительный топот сотряс сонную лощину, да так сильно, что закачались деревья, и сверху снова посыпались шишки. Одновременно с этим задул ветер, еще страшнее, чем предыдущий, и туман слегка расступился, открывая взору юноши мохнатую тушу гигантского медведя. Его бурая шерсть топорщилась от ярости, а маленькие злобные глазки-бусинки метали громы и молнии. Он обратился к путнику со следующими словами: "Человек! Как дерзнул ты вторгаться в мои владения! С незапамятных времен я был избран Хранителем Леса и не потерплю, чтобы жалкий люд осквернял эти земли своим присутствием! Отступи, или тебе придется сразиться со мной здесь и сейчас!"
Отвечал ему королевич: "Приветствую тебя, Повелитель Лесной! Невозбранима просьба твоя, да только не в сей скорбный час: страдает народ мой от тяжкого мора, обрушившегося на него в дни ненастные, и отныне путь мой лежит в глубину этой чащи, дабы найти и искоренить всемогущее зло - источник всех наших несчастий! Мои поступки определяют людские судьбы, и если я отступлю, королевство падет, а тогда... тогда и мне жить незачем! Я сам избрал этот путь, и нет мне дороги назад!"
"В таком случае, - произнес медведь, яростно сверкнув глазами, - твой путь окончится здесь! Весь род человеческий проклят, и ты не являешься исключением! Такие, как ты, приходили сюда днями и ночами, легкомысленно срубали под корень даже самые старые деревья и уносили с собой! Безжалостно забивали птиц стрелами и камнями и тоже уносили с собой! Разрубали мечами и копьями моих бедных сородичей и снова уносили с собой! Словом, грабили и убивали все, что встречали по дороге, не отдавая ничего взамен! А однажды они привели сюда самого страшного врага, с каким только сталкивался Лес, и имя ему - Огонь! Он наполнил эти земли великими страданиями и болью... Немало бессмысленных и беспощадных смертей случилось в тот день! Немало едва только вылупившихся деток сгинуло в "великом очищающем пламени", как это называлось у них! Никого не пожалел враг коварный и бессердечный! Ты такой же, как и они! Ты вторгся в этот опустошенный край, чтобы поплясать на наших костях! Нет места тебе в этом лесу, приготовься к смерти!"
С этими словами Хранитель Леса взревел и всей своей неподъемной тушей навалился на юношу. Королевич почувствовал жгучую боль и упал навзничь, а меч выскользнул из его руки и потерялся в облаке тумана. Над окровавленным лицом юноши нависла огромная медвежья пасть. Зверь занес здоровенную когтистую лапу для решающего удара, но королевич успел прикрыться щитом, и тот благополучно принял удар на себя. Медведь заревел, вскинувшись на дыбы, а королевич, воспользовавшись мгновением, выкатился из-под косматой туши и что есть силы кинулся к мечу. Подняв оружие, он развернулся, молниеносно приготовившись к обороне. Из глубоких ран на лбу и щеке сочилась густая багровая кровь, однако юноше было совсем не до этого. Зверь снова предпринял атаку, но королевич успел отскочить и спрятаться за широким деревом. Медведь побежал в обход, а юноша, опережая его, бросился наутек, но тут же споткнулся о торчащий из земли корень и рухнул на землю. Злорадствующий зверь подбирался все ближе и ближе в предвкушении скорой победы, но внезапно почва ухнула вниз у него из-под лап, и он с треском провалился в огромную яму, тщательно замаскированную под обыкновенный лесной настил.
Сокрушительный рев огласил окрестности чащи.
Королевич в ярости поднялся на ноги, подхватил меч и бросился к яме, намереваясь покончить с чудовищем раз и навсегда. Подбежав к провалу, он посмотрел вниз и увидел, что обессилевший медведь лежит на боку посреди дна, а из зияющей раны вовсю хлещет кровь. По всей видимости, внизу торчало что-то острое, причинившее ему нестерпимую боль, и это было делом рук людей, а точнее, охотников.
Сообразив, что враг находится в беспомощном состоянии в ловушке, королевич отважился спрыгнуть в яму к поверженному противнику.
Он застыл над тушей, впившись в нее ненавистным взглядом. По переносице юноши медленно стекала струйка крови, а его лицо и тело изнывали от боли, и всё это приводило королевича в бешенство. Он занес меч над головой неприятеля, приготовившись нанести смертельный удар, но ужасающий окровавленный вид противника внезапно остановил его, заставив опустить оружие в нерешительности. Жалобный вой медведя больше не напоминал зов свирепого хищника, а тоскливый взгляд черных глаз-бусинок так сильно напоминал человеческий, что вызывал неподдельное сострадание. Задыхаясь от нахлынувших чувств, королевич с ужасом осознал, что он действительно сочувствует павшему сопернику. У него задрожали руки. Он выронил меч и в полнейшем бессилии опустился на колени возле медведя. "Принеси... - прохрипел медведь. - В лесу... под корнями..."
Королевич судорожно кивнул, почувствовав, что к горлу подступает комок, а на глаза наворачиваются слезы. Насилу выкарабкавшись из ямы, он принялся рыскать под деревьями, пока не обнаружил пучок каких-то целебных растений, выглядывающих из-под корней. Юноша поспешно сорвал несколько листочков и снова спрыгнул в яму.
Он приложил их к ране, чтобы остановить кровь. Медведь благодарно урчал и преданным взглядом следил за своим спасителем. Королевич только диву давался: рана затягивалась прямо на глазах.
"Даже самый дремучий лес хранит крупицы чистого света... - произнес медведь, нежно глядя на листочки в руках королевича. - Нужно лишь... отыскать их".
Вскоре от раны и вовсе не осталось и следа. Королевич приложил несколько листочков к лицу, и увечья затянулись быстрее, чем раны на теле медведя.
В это время косматый хищник поднялся на все четыре лапы и одним легким прыжком выскочил на поверхность. Следом за ним из ямы выбрался королевич и произнес: "Ты свободен! Ступай домой. Я не причиню тебе зла".
И ответил медведь громогласно: "Спасибо тебе, Человек! Буду вечно я помнить твою доброту! Теперь ты воочию убедился, на какие безумства пускаются твои соплеменники, дабы изувечить всё, чем нельзя завладеть в честном бою! Но ты... Ты всё-таки не такой, как они! Ты достоин нести свою ношу, даря миру свет и тепло, так необходимые этому лесу, лишенному Солнца! Смелее, и лесные просторы покорятся тебе, обнажив свои самые сокровенные тайны!"
А после, махнув на прощание лапой, он скрылся в тумане, и никто никогда его больше не видел.
Королевич отправился дальше.
Долго брел он, сам не зная куда. Судорожные порывы ветра пронизывали юношу, словно пытаясь задержать его в пути. Время от времени королевичу казалось, что он слышит чей - то голос, очень тихий и слабый, как у немощного старика. На мгновение все вокруг умолкало, но только на мгновение, а затем еще более могущественный шквал ветра обрушивался на одинокого путника, принося ему на своих крыльях новую весточку от неизвестного обладателя печального голоса. Юноша уверенно прибавил ходу, противясь всем ветрам на свете, и вскоре туман расступился...
Он оказался на небольшой поляне, посередине которой возвышался резной деревянный стол с чертовой дюжиной золоченых стульев вокруг. И каких только лакомых кушаний не было на этом столе! Аппетитные фазаны, жареные кабаны под перцовым соусом, нажористые олени, куропатки, нежнейшие лебеди и изысканные вина с добавленными в них пряностями перемежались с солеными грибами, мясными пирогами, черной икрой, финиками, гранатами, персиками и прочими экзотическими фруктами, ягодами и овощами. У королевича аж слюнки потекли при виде всей этой неописуемой роскоши. Поблизости не было никого, поэтому он решительно приблизился к столу и опустился на один из стульев. Им овладело неумолимое искушение съесть все, что перед ним находилось. Это искушение вдобавок подкреплялось тем, что королевич порядочно устал с дороги и был страшно голоден. Однако стоило юноше взять в руки красное наливное яблочко, как в лицо ему ударил мощный порыв ветра и раздался страшный шепот: "Не ешь!", заставивший королевича вздрогнуть. Он растерянно огляделся по сторонам, но так никого и не увидел. Захотел отведать вина из кубка, но уже другой голос произнес: "Не пей!"
И снова воцарилось молчание.
"Кто здесь?" - громко осведомился королевич. Тишина упорно продолжала безмолвствовать, но через мгновение покой нарушил очередной порыв бесшабашного ветра, который обдал холодом королевича с головы до ног. "Мы здесь, - прошептал голос. - Ты не видишь нас, но мы витаем в воздухе, нашептывая горестные речи в твои жаждущие знаний уши! Ты не слышишь нас, но всё, что мы хотим поведать тебе, с готовностью перескажет наш добрый друг Ветер! А хотим мы, чтобы ты выслушал одну историю и поступил так, как подсказывает тебе твой разум!
Много-много лет назад, когда лес был совсем молодой и в его пышных кронах, в лучах ласкового солнечного света, нежились птицы, один заблудившийся путник брел по лесу измученный и изможденный голодом. Когда призрачная надежда выбраться обратно стала угасать так же быстро, как его бессмысленная жизнь, он набрел на эту поляну, не заподозрив лихого. Посередине возвышался стол, ломящийся под тяжестью живописных яств, от взгляда на которые текли слюнки даже у такого стойкого и неприхотливого человека, как тот путник. Но стул тогда был всего один. Несчастный странник, расценив сей знак как провидение, посланное свыше, не преминул закатить пир на весь мир, поглощая диковинные яства, при этом громко чавкая и запивая их дурманящим вином. Он ел, ел и ел, а пища все не убывала. На месте старых блюд тут же появлялись новые, лакомые и аппетитные, но путник не обращал на них внимания, пока в минуту просветления наконец не осознал, что голод его не утоляется, а еды на столе не становится меньше. Однако оторваться от трапезы было уже невозможно, и он с новыми силами набросился на сытные кушанья, пытаясь разорвать этот порочный круг, но все его старания оказались напрасными. Невыносимый голод, разъедающий тело изнутри, словно ненасытный червь, не желал отпускать его, и юноша начал потихоньку сходить с ума. Разрываясь между желанием покинуть это страшное место и желанием остаться, доведя до конца начатое, он так и не сумел определиться, а коварная поляна не простила ему этой судьбоносной ошибки...
Он скончался наутро. Бесплотной тенью пал от голодной смерти, и отныне его проклятый дух вынужден вечно скитаться по окрестностям леса, предостерегая людей от опрометчивых поступков. Этим путником был... я, - на мгновение голос оборвался, и королевича охватила внезапная жалость к невидимому духу. - Попытайся... понять то, что я хочу до тебя донести! Вспомни о своих близких, родных и не повторяй чужих ошибок! Все мы слезно просим тебя - не бери пищу с этого стола, или ты станешь одним из нас! Лучше поскорее уходи из этих гиблых мест!"
"Одним из вас?" - пробормотал королевич. - "Так ты не один здесь?"
"Прислушайся к нему! - прошептал другой голос. - Я стал жертвой коварной ловушки, как и мой брат по несчастью! В свое время я легкомысленно пренебрег советом доброго духа и погиб так же, как он! Теперь я проклят и нет мне покоя ни на том, ни на этом свете! Уходи отсюда, беги что есть мочи, не оборачиваясь, пока не окажешься далеко за пределами леса! Послушай нас!"
"Уходи, уходи, уходи..." - зашелестели голоса остальных невидимых духов.
Гул ветра с каждой минутой усиливался; его оглушительный свист застилал уши юноши, а голоса звучали в унисон, все тише и слабее, вновь уподобляясь невнятному стариковскому бормотанию. Королевич бросил нерешительный взгляд на богатый яствами стол. Они выглядели такими притягательными, такими манящими... Он вновь протянул дрожащую руку, чтобы взять со стола желанное яблоко, но так и не посмел этого сделать. Перед глазами внезапно появился отец, с укором покачивающий головой, и возникли сотни умирающих в лихорадке людей, верящих в него - в свою последнюю надежду. Он не мог подвести их, он знал, зачем пришел сюда! Молниеносно отдернув руку, королевич решительно поднялся с места, опрокинув стул, и, взмахнув мечом, со всей силы ударил им по поверхности стола. Тот с треском разломился пополам, а сладкие кушанья посыпались вниз, превращаясь в прах. И тут же ветер в мгновение ока стих, и дрожащие голоса умолкли навечно.
Наступила долгожданная тишина.
Ловушка была уничтожена раз и навсегда, а вместо нее на стульях появилась дюжина скелетов, которые застыли в самых разных позах с одинаковой гримасой безумия на жалком подобии того, что раньше называлось лицом. Теперь их души были свободны и могли отправляться на заслуженный покой.
Королевич похоронил бренные останки усопших под старой развесистой елью и, поклонившись братской могиле, продолжил свой путь вглубь чащи леса.
И вновь вокруг сомкнулся густой, липкий туман, в котором было ничегошеньки не разобрать, однако юноша уверенно двигался вперед, срывая паутинный покров тишины и загадки. Вскоре лес пошел под уклон, и ему пришлось спускаться на ощупь, придерживаясь за мокрые, склизкие деревья. Спуск продолжался неимоверно долго, ибо пепельный мох под ногами, почуяв тяжелую человечью поступь, предательски скользил вниз, увлекая за собою и путника. Стиснув зубы, королевич все же преодолел этот опасный путь, не ударив в грязь лицом как в прямом, так и в переносном смысле.
Внизу было так же туманно и призрачно, как и во всем лесу, поэтому королевич слегка расслабился, но внезапно возле его правого уха раздался громкий женский смешок, а через мгновение он же послышался около левого уха, и затем со спины. Юноша оборачивался в тщетных попытках обнаружить источник голоса, а издевательский смех преследовал его со всех сторон. Королевич встревоженно вертелся на месте, не понимая, что происходит. Он обнажил меч и приготовился к битве, но туман развеялся так же молниеносно, как сгустился, и юноша увидел, что находится в середине большого девичьего хоровода. Двенадцать веселых беззаботных девушек вращались вокруг опешившего королевича, запутывая и сводя его с ума. У юноши закружилась голова, и он в изнеможении прикрыл глаза, чтоб ничего не видеть, но хохочущие голоса не покидали обессилевший разум. Тогда он в ужасе закрыл лицо руками, пока это безумие не поглотило его сознание окончательно...
И вдруг все стихло. Юноша осторожно распахнул сначала один глаз, а затем другой, приготовившись к самому худшему, но вместо этого с облегчением обнаружил, что девушки прекратили свой бешеный пляс и быстренько выстроились в ряд, загадочно улыбаясь и подмигивая ему. При одном мимолетном взгляде на этих созданий у королевича перехватило дыхание и часто-часто заколотилось сердце, ибо он никогда прежде не видел столь завораживающей, пленящей красоты... Судорожно сглотнув, королевич раззявил рот, лихорадочно придумывая, с чего начать речь, но от неловких размышлений его избавила ослепительно прекрасная черноволосая девушка, облаченная в элегантное голубое платье, из-под которого выглядывала пара синих бархатных туфелек. Ее успокаивающий ласковый взор вконец смутил королевича, и он густо покраснел, как вареный рак.
"Здравствуй, незнакомец, - обратилась красавица к юноше, будто бы не замечая его смущения. - Ты проделал нелегкий путь... Скажи, что привело тебя в наш лес? Может быть, ты заблудился и ищешь дорогу обратно? Или ты отважный искатель приключений? Настоящий рыцарь без страха и упрека! Ты можешь не отвечать сейчас, если не хочешь. Только не пытайся обмануть нас, иначе на тебя обрушится гнев двенадцати разъяренных женщин, - полушутя добавила она, улыбнувшись королевичу. - Я чувствую невыносимую усталость, накопившуюся в тебе за время долгих странствий... Не торопись продолжить путь свой, ибо здесь ты обретешь покой и отдых, так необходимые любому страннику, куда бы он ни шел! А мы с радостью и удовольствием поможем тебе отвлечься от всяких неприятных мыслей! Доверься нам, позволь нам стать твоей путеводной звездой в этот незабываемый вечер! Распахни израненную страданиями душу, поведай самые сокровенные тайны, ключи от которых мы клянемся хранить в наших сердцах до самой смерти! Не бойся нас... Откройся нам..."
С этими словами девушка приблизилась вплотную к королевичу и, улыбнувшись, взяла его за руку, преданно взглянув в глаза.
"Я вижу, - неспешно продолжила она, - что твое сердце одиноко. Неужели для такого храброго и видного юноши, как ты, не нашлось достойной девушки? А может быть, тебе приглянулась одна из нас? Не стесняйся, расскажи о своих чувствах. Любая девушка была бы счастлива оказаться на месте той единственной, чьи краса и целомудренность завоевали твое расположение. Смелее, сделай же свой выбор, не томи нас".
Красавица распростерла изящную длань в направлении барышень и отступила на почтительное расстояние, склонив голову на плечико и продолжая дружелюбно улыбаться юноше.
Королевич замялся. Почувствовав, что глупая улыбка наползает на его лицо, он смутился еще больше. Настойчивые мысли лезли в голову, перебивая друг друга, и чем более бессвязными они становились, тем менее легкомысленным казался ему этот поступок.
В конце концов, рискнув-таки пойти на поводу у судьбы, королевич, заложив руки за спину, неторопливым шагом двинулся вдоль стройного ряда девушек, все еще застенчиво разглядывая каждую из них. Все, как одна, поражали воображение юноши своим совершенством, своей утонченностью и неподкупной добротой. Королевич убедился в этом в полной мере, пройдя от начала до конца несколько раз, но так и не сумев определиться.
И вот тогда он впервые осмелился взглянуть в глаза прекрасных нимф, преодолев смущение.
И неожиданно натолкнулся на едва уловимый враждебный холодок в их лучезарных лицах. Эта деталь настолько сильно шла наперекор предыдущему сладостному впечатлению, что на ум юноше сама по себе пришла странная, но вместе с тем удивительно простая и пугающая мысль - всё происходит не взаправду. Это нелепый сон. Обманчивая доброта, наигранные чувства, лицемерная улыбка... Разве это может быть правдой? Разве могут эти прелестные создания быть такими гордыми и бессердечными? Чем дальше продвигался королевич, тем ярче загорались лица девушек и тем печальнее становилось на его душе. Неужели чувства его не обманывают? Неужели нет среди них той, что могла бы быть по-настоящему искренней и великодушной? Королевич вновь и вновь плелся взад и вперед мимо барышень, провожая их всех невидящим взглядом, и уже хотел было обратиться с речью к предводительнице, как вдруг внимание его внезапно привлекла одна девица, чье лицо светилось счастьем, как и у остальных десяти претенденток, однако небольшой, едва заметный штрих в ее портрете разом перечеркивал все то, что уже довелось лицезреть королевичу. Подойдя поближе и приглядевшись, он понял, что ее лучистый взгляд вместо притворной радости на самом деле отражает потаенную тоску, а грустный блеск небесно-синих глаз никак не может принадлежать очередной бездушной кукле. На мгновение ему даже почудилось, что он уже давно знаком с этим печальным созданием, вот только никак не может вспомнить наверняка...
Из блаженных размышлений его вывел голос предводительницы, которая с усмешкой произнесла: "Что ж, надеюсь, ты определился с выбором. А теперь гляди в оба и не проморгай свое счастье!"
Сказав это, она задорно подмигнула парню, хихикнула, крутанулась на месте и, обернувшись черной вороной, улетела ввысь, а стайка девушек в тот же миг превратилась в белоснежных зайчих, со всех ног бросившихся врассыпную.
Недолго думая, королевич ринулся вдогонку вслед за той, что показалась ему смутно знакомой. Зайчиха петляла в кустах, носилась вокруг деревьев кругами и мчалась вперед так, что только пятки сверкали, но юноша, ведомый зовом сердца, продолжал гоняться за ней, прорываясь сквозь туманную завесу.
"Вот тебе и путеводная звезда! - пронеслось у него в голове. - Вот тебе и незабываемый вечер!"
Бежать в доспехах со снаряжением было чертовски неудобно. Парень задыхался и жадно глотал воздух ртом, прекрасно понимая, что ему никогда не удастся догнать пронырливую зверушку, однако удача в конце концов сама пришла к нему в руки. Словно сжалившись над измучившимся преследователем, зайчиха неожиданно застыла на месте как вкопанная, а юноша, изловчившись, ухватил ее за хвостик и поднял высоко над землей. Зайчиха неистово задергалась в руках, умоляя отпустить ее, и королевич тут же послушался.
Раздалась яркая вспышка, и вот, вместо зверька, перед ним стоит та самая девушка из странных воспоминаний, только от былой печали, украшавшей ее лицо, не осталось и следа. Она крепко обняла юношу и тихонько прошептала ему на ухо: "Не бойся, все осталось позади. Неужели ты совсем-совсем не помнишь меня? Коварная ведунья очистила твой разум, лишив тебя самых дорогих воспоминаний, но ты оказался сильнее действия злых чар. Взгляни на меня! Ты совсем ничего не помнишь? Я та, кто поддерживала тебя в минуты расстройств! Та, кто дарила тебе радость и счастье каждый день! Я - твоя суженая, которую ты позабыл и бросил, отправившись в далекое, полное опасностей путешествие! Теперь ты вспомнил меня, мой любимый?"
Королевич взглянул в ее чистые голубые глаза, ощутил ее страстное дыхание на своем лице и моментально вспомнил красивую, как белый лебедь, невесту. С запоздалым сожалением подумал он о том, что оставил ее одну, одинокую и подавленную, в обреченном королевстве, и сердце его болезненно сжалось. Слова давались с трудом, но он через силу выдавил из себя: "Укоры твои справедливы, а речь твоя дышит истиной. Где-то там, далеко-далеко, за лесами, за долами, за лугами, за холмами несмотря ни на что меня все еще ждет горячо любимая невеста. Я обязательно вернусь к ней, и мы вновь воссоединимся, как того желает Господь... Но она никак не может оказаться здесь, в этом лесу! Ты пытаешься выдать себя за нее. Кто же ты на самом деле, прекрасная незнакомка?"
По нежной, словно лепесток, щеке девушки медленно потекла горючая слеза. Она в последний раз печально улыбнулась юноше и начала растворяться в воздухе, великодушно произнеся напоследок: "Ты знаешь меня. Я живу в тебе так же, как живу в других людях. Я направляю тебя на путь истинный, когда ты блуждаешь в потемках неизвестности. Я - твой ближайший друг и советник, прошу - не забывай об этом! Многие люди не желают считаться с моей ролью в их жизни, и тогда они совершают ужасные, непростительные поступки, в которых никогда не раскаиваются. Даже на минуту, даже на секунду... И тогда я покидаю их бесчувственные души, улетая в небеса и орошая землю горькими безудержными слезами...
Но на свете есть и другие люди! Они ведут праведный образ жизни, они каждый день побеждают порождения зла в своем сердце, и они всегда с теплотой и отзывчивостью прислушиваются ко мне, потому что они способны чувствовать! Ты - один из таких людей, ты способен погасить в себе тьму и зажечь факел надежды! Куда бы ты ни отправился, знай, что я всегда последую за тобой! Вместе мы преодолеем все препятствия, переживем все невзгоды, только не забывай обращаться ко мне в трудный час, и я буду рада помочь тебе добрым советом. Храни огонь веры в своем сердце и не позволяй тьме окутать тебя!"
Голос стих, словно пронесшийся порыв пронизывающего ветра, и королевич обнаружил, что снова остался один. Но зато теперь он знал, что может всегда положиться на совет своего мудрого друга и любезного наставника.
Главное - не давать тьме окутать тебя...
В лесу стемнело.
Бледный силуэт луны медленно и неторопливо, как будто нехотя, выплыл из-за туч, озарив чащу мягким серебристым светом. Причудливые тени деревьев угрожающе протянулись вдаль. Туман казался еще более зловещим и внушал панический трепет, а где-то в вышине снова и снова раздавалось хлопанье крыльев. "Ночные птицы",- успокаивающе подумал королевич, однако на сердце стало неспокойно, и он на всякий случай вытащил меч из ножен. Лезвие ослепительно сверкало в лучах полуночного солнца, и королевич невольно зажмурился.
В это мгновение тишину прорезал громкий неприятный крик, похожий на гневное верещание озлобленной птицы, но с ясно уловимым отзвуком женского голоса. Юноша мгновенно принял боевую стойку, выставив вперед меч и готовясь отразить любой удар. Крик исходил откуда-то сверху, из мрачного, черного, как уголь, неба. Вновь послышалось хлопанье крыльев, но на этот раз оно было сильнее и ближе, чем раньше. В воздухе пронеслось нечто тяжелое и длинное, явно большее размерами, чем любая существующая лесная птица, да и человек тоже.
Королевич перекрестился и принялся терпеливо ждать. На протяжении нескольких напряженных минут не было слышно ничего, кроме то удаляющегося, то приближающегося хлопанья крыльев. Загадочное существо парило кругами над верхушками деревьев, так и не решаясь приблизиться к жертве, но это не могло продолжаться вечно.
Раздался еще один яростный клич, и таинственное создание со свистом рассекло воздух, камнем нырнув вниз. Две мощные когтистые лапы мертвой хваткой вцепились в меч с явным намерением вырвать его из рук героя, но не тут-то было! Королевич что есть силы ухватился за рукоять оружия, не собираясь отдавать его врагу.
Меч переливался в лунном свете, освещая чащу вокруг себя, и юноше удалось воочию разглядеть нападавшего. Помимо уже упомянутых лап с когтями, огромного роста и пары гигантских крыльев за спиной в нем больше не было ничего, что напоминало бы животное происхождение. Грубый человеческий торс, длинные уродливые руки и грозный взгляд из-под густых, черных, как смоль, бровей, принадлежали молодой и некрасивой женщине. Это была гарпия. Удерживаясь в воздухе, она упрямо тянула приглянувшуюся вещь к себе и истерично верещала тонким срывающимся голосом. Внезапно королевич услышал сзади новый воинственный клич, а вслед за этим почувствовал сильный толчок в спину и, не устояв на ногах, полетел на землю, выпустив меч. От неожиданности гарпия отпрянула назад, наскочила на ближайшее дерево и тоже выпустила из рук меч, который рухнул на траву перед самым носом королевича. Юноша вцепился в рукоять, но в тот же миг земля ушла у него из-под ног, и он стал возноситься. Королевич попытался вырваться, но когтистые лапы, которыми он был крепко-накрепко схвачен, не позволили ему этого сделать.
Внизу проплывали леса и поля, таинственные и непостижимые в загадочном лунном свете, а чудище неслось все дальше и дальше, размахивая широкими крыльями, пока впереди не показался скалистый берег бушующего океана - черного, как ночь, и глубокого, как бездна Вселенной. На высоком утесе, глыбой нависшем над кипящей водой, возвышался огромный развесистый дуб, вокруг которого парили все те же человекоподобные создания. В ветвях дуба виднелось нечто большое, прикованное четырьмя позеленевшими цепями, плотно обвившими толстые сучья.
Королевич сразу загорелся желанием выяснить, что там, но вначале ему надо было освободиться из своего воздушного плена. Вообразив, что его хотят выбросить в пучину морскую, юноша неистово задергался и принялся наугад махать вверх своим мечом, в конце концов больно засадив им по длинной толстой лапе. Гарпия взвыла, разжала острые когти, и королевич, вскрикнув, стремительно полетел вниз.
К счастью, в этот момент высота была небольшая, так что падение не причинило вреда. Юноша быстро поднялся на ноги и бросился к подножию могучего дуба, пока озлобившиеся враги недовольно витали над скалами, однако одна из гарпий все же успела его приметить и метнулась вслед за поблескивающим щитом королевича. Догадавшись, в чем дело, юноша на бегу снял ремень и отбросил подальше мешающий щит, который сразу подхватило и уволокло в небо чудище лесное.
Королевич притаился под дубом и перевел дух. Он уже давно смекнул, что эти гарпии очень падки на яркие блестящие вещички. Вступать в схватку с ними юноша не хотел, но и уходить с пустыми руками не собирался, поэтому, собрав остатки сил, он отважно полез на вершину дерева, предварительно припрятав в тайнике под корнями громоздкие доспехи и оставшись в одних штанах с поддоспешником.
Подъем оказался невыносимо трудным и долгим. Юноша едва не срывался, хватаясь за предательски трескающиеся дубовые сучья, но чудом не падал вниз, зависнув на ветках и балансируя между жизнью и смертью. Он сильно вспотел, а его руки ходили ходуном. Однако надежно прикрытый пышной листвой, королевич оставался невидим для своих врагов, все еще рыскающих в ночной темноте по округе.
А тем временем могущество хозяйки-луны, зорко следящей за всем происходящим, усиливал несмолкаемый шум морского прибоя и рокот бившихся о скалы волн, сверкающих ярче блеска алмазов.
Взобравшись наконец на вершину дуба, юноша мигом обнаружил то, что так жаждал увидеть. Его взору предстал деревянный сундук, украшенный искусной резьбой и прочно обитый железом. С четырех сторон его держали массивные цепи, покрытые многовековой ржавчиной, копотью и пылью. Несмотря на все величие, на деле эти цепи были весьма хрупкими, поэтому королевич, недолго думая, занес меч над головой и разрубил их одну за другой.
Когда древние оковы пали, он зачарованно присел на колени и попытался открыть крышку, но сразу понял, что без подходящего ключа сделать это не представляется возможным. "Где же мне достать ключ?"- растерянно подумал королевич, озираясь.
Да вот же он, висит на ветке прямо напротив него! Обрадовавшись, юноша хотел подобраться поближе и сорвать ключ, но тут же заметил еще один, болтающийся на ветке по соседству, а затем еще один, и еще, и еще.... Ключи были похожи друг на друга, как две капли воды, и выбрать правильный среди всего этого однообразного разнообразия было очень и очень непросто.
Он наугад схватил первый попавшийся ключ и попытался повернуть его в замочной скважине, но безуспешно. Второй ключ также не принес успеха, не говоря уже о третьем, четвертом, пятом, шестом... Юноша с азартом чувствовал, что внутри сундука находится нечто необычайно ценное, быть может, золото и драгоценности, а может быть, еще ценнее, словом, все то, что гарпии похищали у рода людского и прятали в свой злополучный сундук, недосягаемый для обычного путника. Руки дрожали, как в лихорадке, судорожно царапая ключом замочную скважину. Седьмой, восьмой и девятый ключи принесли одно разочарование, а вслед за ними - десятый, одиннадцатый и двенадцатый. Но их не становилось меньше, отнюдь, заместо сорванного ключа на ветке тут же вырастал новый, и количество продолжало увеличиваться, не имея ни начала, ни конца. Королевич изнемог и покрылся холодным потом, а его сердце отчаянно билось в груди. Он в бешенстве взирал на сундук и дико, люто его ненавидел!
И тут, в этот злосчастный момент, в густую листву неожиданно просочился лучик света, ударивший прямо в лицо юноши. Королевич нехотя поднял глаза и увидел сквозь прореху в листьях одинокий силуэт луны, безмолвный посреди непроницаемого ночного неба. Что-то тяжко сжалось в груди юноши, а в ушах послышался тоненький, постепенно нарастающий шепот, который напоминал ему о другой, более значимой цели... Королевич как будто опомнился и густо покраснел, потому что ему стало мучительно стыдно за бездарно потраченное время, унесшее еще несколько жизней у его народа.
Странник потупил взор на последний ключ, который он вертел в руках, уже ни на что не надеясь, но все-таки вставил его в замочную скважину, повернул, и, о чудо! Сундук неожиданно открылся! Осталось лишь приподнять крышку и заглянуть внутрь, но это уже ничего не меняло, потому что королевич принял окончательное и бесповоротное решение. Крепко обхватив сундук обеими руками, он поднял его высоко над головой, хорошенько размахнулся и что есть силы бросил в беснующуюся пучину морскую под аккомпанемент злобных воплей крылатых чудищ, ринувшихся вниз в напрасной надежде вернуть утраченные сокровища. Океан вспыхнул ослепительным пламенем, языки огня лизнули неприступные скалы, а луна, в последний раз взглянув на виновника событий, скрылась за тучами, погрузив мир в порочное Царство Тьмы...
...Наступало очередное хмурое утро.
Королевич открыл глаза. Он неподвижно лежал на холодной земле, а над его бренным телом, как и раньше, угрожающе нависал молчаливый бездушный лес, и золотистое солнце по-прежнему томилось в плену у грозовых туч, которые загородили весь небосвод незыблемой стеной, не пропускающей на землю даже толику животворящего света.
Громыхая доспехами, королевич с трудом поднялся на ноги. Он не мог понять, как очутился здесь, и смутно вспоминал произошедшее. "Быть может, все это лишь нелепый сон?" - задавался вопросом юноша, тщетно роясь в глубинах памяти и не находя ответа. Внезапно выражение лица его изменилось, он судорожно нащупал рукоять меча на поясе и облегченно вздохнул, но, как оказалось, преждевременно: королевский щит, не раз выручавший юношу в беде, словно в воздухе испарился. Королевич с горечью вспомнил, как он в спешке избавился от него, чтобы отвлечь внимание преследователей, и немного расстроился. Однако сделанное не воротишь, а впереди предстояла долгая, опасная дорога, поэтому юноше ничего не оставалось, кроме как стряхнуть пелену тяжких дум и снова отправляться в путь.
Соображая, в какую сторону двинуться дальше, королевич огляделся, пристально изучая окрестности, и в этот момент в густых зарослях неподалеку послышался странный звук, похожий на громкое и протяжное мяуканье кошки. Удивившись, королевич с любопытством подобрался чуточку ближе, раздвинул кусты, смотрит - и не верит собственным глазам.
Его взору предстала необычайно красивая белоснежная птица. Грациозно возвышающийся хвост, распушенный веером и сотканный из десятков, а то и сотни молочно-белых перьев, напоминал тонкое воздушное кружево, а высокомерно вздернутый клюв, величественно задранный хохолок и испепеляющий взор пронзительных глаз выдавали в ней кичливую и властную натуру.
Это был Павлин - самое очаровательное творение из всех существ, населяющих землю, и самое своенравное создание из всех тварей, пробужденных Господом Богом.
Ошеломленный столь изысканным зрелищем, королевич сделал несколько шагов вперед и вышел на полянку, будучи не в силах оторвать глаз от чарующей лесной королевы, которая наконец обратила свой светлый лик на путника и смерила его презрительным взглядом. Королевич учтиво поклонился птице, на что она не соизволила ответить любезным приветствием и продолжала взирать на него все с той же надменностью. Однако юноша не растерялся и чрезвычайно вежливо, но без подобострастия, витиевато произнес: "О прекраснейшая из владык, Ваша краса буквально ослепила Меня, и Я, увы, не в силах подобрать подходящих слов, воспевающих ее так, как она того заслуживает! Я - одинокий странник, которому даровали счастье лицезреть единственный луч света в этом захолустном царстве! Осмелюсь спросить Вас, отчего в Вашем взгляде читается такая холодность и неприязнь? Чем Я посмел обидеть столь восхитительное создание, как Вы? Ежели мое присутствие смущает Вас, Я тотчас прекращу свои бессмысленные речи, но если Вы желаете, чтоб Я остался, проявите благосклонность и не сочтите за великий труд скрасить одиночество путнику, водрузившему на плечи бесценную ношу, всю тяжесть которой не каждому по силам осознать".
С чувством собственного достоинства королевич умолк, мужественно воззрившись на величественную птицу, польщенную высокопарным слогом путника. Суровый взгляд в мгновение ока смягчился и приобрел выражение осмысленности и почтительности, а ответная речь изобиловала не меньшей цветистостью и пиететом:
"О, благородный рыцарь! Ваши слова тронули меня до глубины души, ибо каждая произнесенная вами фраза - чистейшая правда! Природа наделила меня редчайшей красотой, о которой слагают легенды... О да, на свете нет такого человека, до которого бы не дошла молва о моей божественной красе!
Скажите, любезный рыцарь, доводилось ли вам раньше видеть Белого Павлина? Не говорите ничего, я знаю ответ! А теперь вспомните моих несчастных собратьев, раскрашенных всеми цветами радуги, ведь они так однообразны в своей убогой пестроте! Расплодив свой жалкий род, эти существа навсегда утратили уникальность и неповторимость, поскольку за аристократическим лоском разноцветных перьев отныне не скрывается ничего! Это всего лишь безликое подобие былого величия! Даже люди перестали видеть идеал в том, в чем его никогда не было!
И вот теперь на сцене появляюсь Я! Я уникальна, и в этом Моя прелесть! Люди со всего света жаждут поглазеть на Меня! Они собирают отряды, днями и ночами рыщут в лесах и полях, забыв про еду и сон, про своих жен и детей, пытаясь выследить Меня, но у них ничего не получится! Ты - первый и единственный смертный, удостоившийся чести узреть могущество Белого Павлина! Сородичи ненавидят и презирают Меня, потому что чувствуют всю низость и ущербность своего положения по сравнению с Моим величием! Они считают, что с позором изгнали Меня из своих жалких рядов, потому что Я, видите ли, не похожа на них своей внешностью и являюсь ничтожеством и язвительной насмешкой природы! Но это они не поняли, что Я - Венец Природы! Не они прогнали Меня, а Я сама покинула их, когда осознала свое Высшее предназначение в этом жалком, полном боли и несправедливости мире!
Но ничтожные твари не хотели оставлять Меня в покое и начали распространять лживые слухи о Моем, якобы заурядном, примитивном и неповоротливом уме! Слухи, основанные на старом, несправедливом, как этот убогий мир, поверье, что Идеальная Красота не может сочетаться с Высшим Разумом! Мое Имя коварнейшим образом смешали с грязью, и теперь люди видят во Мне лишь олицетворение Глупости, не более того, но это отвратительная, мерзкая клевета! Я докажу им, что легенды могут ошибаться! Я преподам им жестокий урок, который они запомнят на всю оставшуюся жизнь, и, униженные, еще приползут ко Мне на коленях, вымаливая прощение! О да, Я ни капельки не сомневаюсь в этом!
Однажды ночью, в сновидениях, Высшие Силы подсказали Мне, что где-то в недрах этого леса раскинулся Волшебный Сад, попасть в который могут только Избранные. Там, в глубине благоухающего Сада, среди журчащих ручьев и цветущих лугов растет Великое Древо Познания. Провидение сказало Мне, что только Истинное существо, достойное постичь все тайны этого бесчестного мира, сможет вкусить сочного душистого яблока с Великого Древа и познать смысл жизни! Ты понимаешь, что это значит? Я стану Совершенством! Идеальная Красота сольется с Чистым Разумом! Высшая Сила подчинится Мне, и все живые существа прозреют и узрят Мое высочайшее превосходство над ними! Я превращусь в Живое Божество, которому будут поклоняться Вечно! Мое Имя будут чтить от мала до велика, Я покараю всех неправых и награжу смиренных! Столетия Моего правления ознаменуются новыми порядками, о, да, этот мир изменится до неузнаваемости! Ты можешь стать Моим верным Приспешником и оказаться Свидетелем начала Новой Эпохи! Если ты храбр сердцем и жаждешь Величайших Перемен, то последуй за Мной прямо в Сад, а если же нет, ступай своей дорогой, но знай, что Я навсегда запомню этот низкий поступок! Тебя будут преследовать, и в конце концов ты угодишь за решетку, где просидишь остаток своих дней, питаясь мерзкими крысами и объедками со стола безжалостных тюремщиков, мучительно сознавая, что отказался от Великой Цели ради собственных ничтожных интересов. Выбирай же здесь и сейчас: на чьей стороне ты, смертный? Что предпочтешь ты: счастливую долгую жизнь или болезненную мученическую смерть?"
Разразившись такой тирадой, павлиниха выжидающе уставилась на юношу, наслаждаясь произведенным эффектом: лицо королевича непроизвольно вытянулось, глаза выкатились из орбит, а рот в изумлении открылся. Ошеломленный грандиозным замыслом собеседницы, он даже не нашелся, что ответить, только пролепетал что-то нечленораздельное. Приняв его замешательство за знак согласия, павлиниха радостно кивнула и без лишних слов, бодрым шагом направилась по тропинке вглубь чащи, а королевичу оставалось лишь в недоумении последовать за ней. Ноги сами понесли его вперед. Он не представлял себе, зачем идет, куда идет и что из этого получится в результате, однако иного пути он не знал, поэтому приходилось уповать на то, что эта встреча - знак, посланный свыше.
Узкая тропинка уводила все дальше и дальше, игриво петляя между деревьями, бодро перепрыгивая через поседевшие кочки и огибая непреодолимые буераки. Королевич изо всех сил сохранял ледяное спокойствие, в то время как птица, напротив, не переставала вслух восхищаться собственной неотразимостью, со смаком приписывая ей новые идеальные черты. Иногда она с укором оборачивалась на молчаливого спутника, словно нуждаясь в поддержке, однако суровое каменное выражение его лица отнюдь не предвещало извержения торжественных эпитетов и развернутых метафор, поэтому оскорбленная в лучших чувствах павлиниха насупилась и умолкла.
Так, в обоюдном молчании, они брели еще некоторое время, пока тропинка наконец не вывела их к гигантским Вратам. За их золочеными, увитыми толстыми цепями решетками располагался таинственный Волшебный Сад, зазывающий путников трелями жаворонков и притягивающий ароматами распустившихся фиалок.
Однако дорогу к Саду преграждал Херувим - извечный Стражник Врат, и в карающей деснице его покоилась рукоять острого, как топор палача, клинка, источающего языки пламени, а распростертые за спиной крылья властно закрывали проход. Путники остановились в нерешительности, обескураженные появлением грозного Стража, но через мгновение опомнившаяся павлиниха заверещала что-то о своем праве пройти в Сад ровно до тех пор, пока Херувим не приказал ей замолчать, а когда та осеклась, знаком попросил их приблизиться к Вратам. После того как путники неохотно послушались, он, устало опершись на пылающий меч, медленным непроницаемым голосом произнес:
"Никто... не дерзнет проникнуть в Царство Вечного Блаженства без благословения Божьего. Никто... не пройдет через Врата без моего позволения... Никто. И никогда.
На протяжении столетий я охраняю этот Сад от существ, возомнивших себя выше Создателя... Существ, недостойных Его жалости... Существ, предавших Его любовь во имя сотворения самого отвратительного, что пронизывает этот мир... Во имя сотворения Порока!
Тысячелетиями... они приходят ко мне, умоляя положить конец их страданиям. И тысячелетиями мой верный меч карает их - падших детей, расплачивающихся за грехи нечестивых родителей.
Их изгнали из Рая и лишили бессмертия... Они познали все тяготы и страсти порочного существования... Они рыдали и раскаивались в своем гнусном злодеянии, но было уже слишком поздно... То, что появилось на свет, было страшнее совершенного проступка... То, что опутало своими сетями весь мир и сделало его таким, какой он есть сейчас... Человек породил Великое Зло, а Великое Зло порождает новых людей, погрязших в Пороке и даже не осознающих этого. С той самой поры как Человек совершил предательство, Врата Сада закрылись навечно, дабы не искушать его бесполезными знаниями о таинствах мира и не вводить в заблуждение бессмысленными секретами Вечной Жизни. Я стою на страже Врат долгие тысячи лет, и так должно продолжаться вечно... Однако сегодня, в этот день, если ты с честью выдержишь мое испытание... я... я смогу пропустить тебя в Сад".
Повисло недоуменное молчание. Королевич вопросительно уставился на Херувима, словно не поверил собственным ушам, а павлиниха, все еще обиженная тем, что ее самым непочтительным образом заставили захлопнуть клюв, отвернулась от них обоих, с трудом переварив комок горечи и унижения.
"Почему?" - только и смог вымолвить королевич.
"Всевышний хочет испытать вас, - поведал Херувим. - Настало время узнать, сможет ли человечество, пройдя унизительный путь разврата и порочности, преодолеть свою греховную породу, чтобы снова жить по заветам Высшего мира.
Я задам три загадки. Ответить на них по силам только истинно верующему, на словах и на деле доказавшему приверженность Господу... Но если данный тобою ответ будет неверен, мой меч опустится на твою голову, ибо недостоин верующий приходить сюда, если не может с честью носить Имя Его на своих устах... Птица, возомнившая себя Человеком, также может пройти испытание... Если она того пожелает..."
Страж перевел взор чистых, кристально-белоснежных глаз с королевича на павлина. Павлин дрожал от негодования, его глаза наливались злобой, он глубоко дышал и раздувался в размерах, угрожающе распушив хвост. Еще бы, виданное ли дело, чтобы Его, Белого Павлина, без пяти минут безжалостного Властелина Падшего Мира, принуждали отвечать на глупые вопросы существа, несоизмеримо низшие по рангу! Однако вместе с тем Павлин не мог не понимать, что стоящее перед ним существо помимо грозного, внушающего трепет обличья, имеет при себе еще одно неоспоримое преимущество, заставляющее в корне пересмотреть приоритеты. Взор Павлина испуганно скользнул по поверхности огненного клинка, задержавшись на неумолимой руке его обладателя. Он сглотнул, поежился и, не в силах ответить что-либо вразумительное благородному Стражу, кивнул, обреченно принимая условия чуждой ему игры.
"Загадка первая... - провозгласил Херувим. - Человек подобен Сосуду... Сосуд подобен Человеку... Их содержимое - ключ к пониманию Бога. Неправильный ключ открывает дверь в царство пустоты и безнадежности. Правильный ключ открывает дверь в царство истины и порядка. Обрести верный ключ могут лишь смиренные и терпеливые, ибо именно они, как никто, близки к Богу и исполняют волю Его на грешной земле. Господь ниспосылает им силу святую... для использования ее во благо... во благо всех живущих на белом свете. О чем речь моя?"
По ошеломленному выражению лица павлинихи было понятно, что она не знает и десятой доли запутанной головоломки. Вновь раздувшись как индюк, павлиниха возмущенно открыла клюв, собираясь произнести нечто неприятное, но в порыве гнева позабыла, что хотела сказать, и озадаченно прикрыла клюв, а затем вспомнила и снова открыла, но в этот миг раздался голос королевича.
"Древние книги гласят, что это Благочестие" - ответил юноша без тени сомнения.
"И это совершенно правильный ответ, - одобрительно кивнул Страж. - Загадка вторая... Благочестие есть первый шаг на пути к постижению Истины... Второй шаг кроется в душе Человека... Он должен испытать великую Радость от служения кресту Господа, дабы наполнить себя божественным светом и с честью восславлять Его Имя в народе. О какой Радости я говорю?"
Во взоре Павлина застыла тоска, отражающая недоумение и неприятие правил злополучной игры, устроенной, без сомнения, с одной только целью - унизить Его, оскорбить и выставить в неподобающем свете!
Между тем королевич, не обращая никакого внимания на душераздирающие муки своей незадачливой спутницы, спокойным уверенным тоном произнес: "Древние книги учат нас, что сия Радость есть Гордость... Гордость за веру, за знамя и за крест Господа нашего".
"Верно, - возвестил Херувим. - Моя третья загадка... Исполнившись Гордости, Человек обретает возможность совершить заключительный и самый сложный свой шаг длиною в целую жизнь. И сколь бы ни была велика и коварна бездна невежественного безрассудства, он откроет в себе величайший Дар, который поможет нести в массы божественный свет, даруя его безвозмездно тем, кто нуждается в нем так же, как в воздухе и пище с момента рождения. Тем, кто достаточно силен духом, чтобы внять божьему слову и пойти за Проповедником по давно забытой, заросшей крапивой и сорняками тропе просвещения, ведущей к постижению Истины. Я прошу вас назвать Дар, о котором я веду речь свою, и тогда вы постигнете настоящую причину земного человеческого существования... Причину, благодаря которой Господь в свое время смилостивился над вами в надежде на искупление грехов и духовное исцеление души".
Херувим торжественно окончил очередной пространный монолог и смиренно притих в ожидании. Королевич молчал. Он не знал ответа на последний вопрос, но смутно догадывался, в чем состоит его разгадка. Лихорадочно обдумывая пришедшую в голову мысль, юноша рассеянно оглянулся на спутницу и впервые с ужасом поразился ее печальному обличию. Такие пронзительно грустные голубые глаза, наполненные безысходностью, он уже встречал совсем недавно, и точно так же, как и тогда, окунувшись в этот океан из слез всего лишь на мгновение, он понял, что его пронзила жалость к этой одинокой, несчастной, запутавшейся в жизни женщине, по недоразумению родившейся птицей. Он хотел помочь ей, но не знал, как это сделать под грозным надзором Херувима, и с содроганием думал о том, что если ответ, данный им, окажется правильным, жестокая кара минует его, но воздастся павлину в полной мере. Или же он даст неверный ответ, и Страж зарубит его мечом здесь и сейчас, без страха и без колебания. Жестокая, бессмысленная игра на выживание...
Павлиниха скуксилась и униженно стонала, тяжело и прерывисто дыша. Она уже не чувствовала той жгучей злобы, что обуяла ее в начале испытания, только горечь обиды от собственного поражения. Грандиозные планы, которые она строила долгими бессонными ночами, рухнули на глазах, обратились в горстку пепла, подхваченного и унесенного безжалостным ветром. Шикарный веерообразный букет из перьев, гордость и краса любого павлина, в мгновение ока увял и стыдливо опустился вниз, словно куцый собачий хвост. Павлиниха судорожно всхлипнула и понуро опустила очаровательную головку с хохолком на холодные грязные камни, ожидающие очередного решающего часа, когда они снова обагрятся горячей кровью грешника, снискавшего смерть от беспощадного пламенного клинка.
Казалось, само Время замерло в это мгновение: звуки застыли в воздухе, а краски утратили свой блеск, и даже разум королевича обессилел в попытках получить власть над чувствами, охватившими разбушевавшуюся от ужаса плоть. Он мог различить только бешеный стук пылающего сердца, бьющегося в обмякшем от страха павлиньем теле, которое так не хотело умирать...
...Меч с неистовой силой взметнулся в воздух...
...В эту секунду королевич нечеловеческим усилием воли освободился от оков леденящего душу кошмара и, бросившись вперед, что есть силы оттолкнул Павлина от страшного места Судилища...
...Меч со свистом опустился на камни и рассек их пополам...
...Павлиниха непривычно тихо лежала на земле, не в силах шелохнуться. Королевич поднялся на ноги, в ярости сжав кулаки, но к изумлению обнаружил, что Херувим вовсе не собирается сражаться с ним. Его некогда строгое, отчужденное, беспристрастное лицо украшала едва заметная улыбка, а белесые глаза излучали нежность и доброту. Ошеломленный королевич совершенно не понимал причины столь неожиданного добродушия от Ангела Смерти и начинал злиться все больше и больше. "Ты! - выпалил он в бешенстве. - Называющий себя Судиёй! Ты говоришь, что служишь Богу, но на самом деле все, что ты делаешь, - наказываешь слабых и беззащитных, которым недостает жизненной мудрости и стойкости для того, чтобы достойно признать глубину своего невежества! Ты бессердечно казнишь людей, пришедших к тебе - к своей последней надежде! Ты убиваешь молча, не указуя им на их собственные ошибки, но ведь это чистой воды абсурд! Безрассудное убийство никогда не станет справедливой ценой искупления человеческой порочности! Раз за разом отнимая чужие жизни, ты не приносишь радости в этот мир, и ты не даришь людям веру в их безграничные возможности для очищения души и совершения благих дел взамен того, что именуется Пороком! За что ты собираешься лишить жизни эту бедную, заблудившуюся в лабиринтах неведения птицу, которая даже не является человеком? Я видел раскаяние в ее задумчивых глазах, я чувствовал искренность в ее несказанных словах... Если ты не видишь всего этого, то ты, должно быть, слеп и не заслуживаешь права судить людей во Имя Господа! Я готов отдать свою жизнь за жизнь этой несчастной птицы, если это будет тебе угодно, но ты никогда не заставишь меня поверить в то, что убийство - это высшее благо, ниспосланное Господом ради спасения души человеческой на том и на этом свете!"
С этими беспощадными, обличающими словами он положил голову на холодный камень и произнес: "Но перед смертью я хочу знать ответ на третью загадку! Ради чего я погибну в следующее мгновение? Ради прихоти Посланника Бога, наслаждающегося муками грешников, или из-за собственного непреодолимого невежества? Я ожидаю твоего решения, Священнослужитель, здесь и сейчас!"
Наступила абсолютная тишина. Королевич прикрыл глаза в ожидании решающей секунды. Он желал, чтобы это прошло быстро и безболезненно... Один удар... и всё кончено! Он никогда не спасет королевство... никогда не увидит отца... никогда не поцелует возлюбленную и никогда не вернет себе доброе имя, потому что он не сдержал клятву... и подвел свой народ. Но он все равно умрет с честью на устах и в пламенном сердце, которое до последней секунды страдало за всех, кто был дорог ему и кто нуждался в нем, как в солнечном свете на восходе дня.
Жар пылающего меча коснулся его шеи... Королевич зажмурился...
"Любовь..." - внезапно произнес голос.
Королевич распахнул глаза и приподнял голову.
"Что?" - произнес он растерянно.
"Любовь... Жалость... Сострадание... - задумчиво продолжил Херувим. - Высшая добродетель, свойственная Человеку... Могущественный Божий Дар. Ты видишь, что происходит вокруг... Болезни и смерти... затхлость и опустошение... Этот мир обречен на уничтожение... Он не сможет выстоять под натиском Преисподней, но пока на свете существует Сила, вселяющая в сердца людей веру... Сила, которая несмотря ни на что пребывает в душах людей до самого конца... миру не суждено кануть в безвестность. Ты уже догадался, что я имею в виду: высшая Любовь постигается путем обретения Веры через пребывание в Надежде.
Твой поступок важнее любого ответа. Проявив Сострадание, ты, сам того не подозревая, выступил в защиту создания, дважды оступившегося в этой жизни. В твоем лице она обрела Спасение и должна быть безмерно благодарна Господу Богу за то, что Он подарил ей еще одну возможность осознать ошибки молодости. Я полагаю, она сама захочет исповедаться тебе..."
Обескураженный королевич развернулся, но вместо птицы перед ним уже стояла высокая темноволосая женщина. Ее некогда красивые властные черты лица исказила гримаса ужаса, а в глазах застыли слезы. Она обессилено рухнула на колени перед королевичем и Херувимом, и воздух наполнился безудержными рыданиями стенающей души, жаждущей отдаться на волю судьбы, лишь бы смягчить муки стыда за деяния былых лет.
Королевич безмолвно протянул незнакомке свою теплую ладонь и мягко поднял ее с колен. Она припала к его руке холодными губами, осыпая ее поцелуями, и с глубочайшей признательностью посмотрела ему в глаза, улыбаясь сквозь слезы...
...Но спустя мгновение взгляд ее вновь наполнился тягучей тоской. Она быстро заговорила, всхлипывая и запинаясь: "О, благородный странник, вы... Вы даже не можете себе представить океана чувств, взыгравшего во мне, когда я поняла всю мелочность и низость своего существования! Вы - мой спаситель! Вы спасли меня... от такого ужаса! Я расскажу вам, как я стала такой... Безжалостной, черствой и... необычайно одинокой.
Моя мать на протяжении целого столетия правила королевством. Это была красивая властная женщина, которую боялись все, без исключения, начиная от алчных, заискивающих вельмож и заканчивая безобразными, дурно пахнущими бедняками, вяло копошащимися под мрачными стенами замка в надежде на крохотное подаяние. Пользуясь влиянием и природной красотой, королева соблазняла знатных мужей и предавалась с ними любовным утехам прямо в чертогах замка. В результате одной из таких оргий родилась я... во дворце... холодной лунной ночью много-много лет назад. С раннего детства стало очевидно, что мать и я - совершенно разные люди, не нуждающиеся в заботе и поддержке друг друга. Бессердечно перепоручив незаконнорожденного младенца двум старым, выжившим из ума нянькам, мать как ни в чем не бывало продолжила управлять страной своей "железной" рукой. С тех пор моя дальнейшая судьба не сильно волновала ее, равно как и мое существование.
Я оказалась во власти противоречивых чувств - бессмысленных и беспощадных. Я по-прежнему любила свою мать и искала встречи с ней лишь для того, чтобы робко взглянуть в ее застывшее, словно высеченное из камня лицо, и под маской напускного равнодушия разглядеть в ее тлеющих глазах все то, чего я была лишена долгие-долгие годы... Но день сменялся ночью, осень - весной, а чуда так и не случилось... Я проклинала свою мать, поддавшись отчаянию... Я плакала ночи напролет и в слезах молила Господа о снисхождении. Если бы вы только знали, как неимоверно тяжело оставаться наедине с собственными мыслями...
Родные стены замка превратились в стальные прутья клетки, ключ от которой, казалось, был нарочно утерян нерадивым стражником. Я продолжала томиться, ожидая исполнения несбыточной мечты. В страданиях я позабыла Божье Имя, в муках одиночества истосковалась по любви и ласке... Пока в один прекрасный момент не осознала простую, старую, как вечность, истину: в жестоком мире, предательски отвергшем тебя, нет места для сочувствия и сострадания. Глупо рассчитывать на руку помощи того, кто сам нуждается в помощи, погрязнув в раболепстве перед ликом живого Идола. Все в этой жизни постигается своими собственными силами, как бы ни была велика цена. Я уяснила это слишком рано... Я горела желанием вырваться из этого порочного круга, убежать туда, где ни одна душа не посмеет напоминать мне о моем прошлом... Однако все попытки увенчались неудачей.
Я оставалась взаперти полуголодная, ослабшая и страшно разозлившаяся на весь белый свет. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, после очередной развратной пирушки во дворце, в мою убогую "темницу" не просочились слухи о загадочной болезни королевы, одолеть которое было не под силу даже лучшему лекарю в королевстве. И вот тогда, почуяв смрадное дыхание надвигающейся смерти, она изъявила желание встретиться со мной, вы представляете? Встретиться впервые за четверть века!
Я уже не в силах воскресить в памяти подробности той встречи... Не помню, что говорила она... что отвечала ей я... Вспоминаю лишь ее живые грустные глаза на изможденном старческом лице с печатью предсмертной судороги...
Она ушла в царство теней на следующий день... Жалкая кучка приближенных попробовала воспользоваться произошедшим, чтобы присвоить себе власть, но тут я впервые, неожиданно даже для самой себя, проявила железную волю и пресекла их настойчивые попытки помешать своей будущей королеве. Трон принадлежал мне по праву дочери, и никто не мог претендовать на него! Расчистив путь, я беспрепятственно завладела им, а точнее, он завладел мной, и с того самого дня начались десятилетия кровавых войн и показательных расправ. Ах, как же я была глупа! В попытках отыграться за свое темное прошлое я повторила ошибку матери и не смогла подарить людям светлое будущее... Слепая жажда мести вела меня в потемках бурелома на протяжении долгих-долгих лет, не давая даже короткой передышки, чтобы оглянуться назад и переосмыслить пройденный путь, сделать правильный выбор и ступить на другую дорогу.
Я без малейшего стыда предавалась дьявольским оргиям и упивалась могуществом, а люди умирали сотнями и тысячами по легкому мановению пера... Когда я поняла, что все мои обидчики наказаны и уже давно гниют глубоко в подземельях замка, я могла бы умерить свой пыл, но даже этого мне было мало! Я посмела прилюдно хвастаться своими успехами, а затем обратилась с угрозами и руганью к Всевышнему. Я бахвалилась и отрицала Его права на Небесный Трон, отдавала бессмысленные приказы своим слугам и призывала Его войско спуститься на землю и вступить в бой с моими самыми отважными рыцарями. Я полагала, что совершаю верный шаг вопреки дурацким убеждениям и предрассудкам, но... сбилась с пути... и оказалась в ловушке.
Долго еще я изливала злобу и ненависть, упрекая Создателя в бездействии и неспособности оказать помощь тогда, когда я в ней так остро нуждалась. Когда гневные силы мои окончательно исчерпались, солнце уже клонилось к закату, и я понемногу успокоилась, отправилась восвояси в замок, в свои покои, и тут же уснула мертвецким сном.
Наутро, к величайшему ужасу, я обнаружила, что все мое тело покрылось белыми перьями, а сзади вырос длинный пушистый хвост. От страха я закричала во весь голос, но вместо вопля раздалась пронзительная птичья трель. Испугавшись еще больше, я выскочила из покоев и понеслась куда глаза глядят. Стражники заметили меня и принялись ловить, естественно, не подозревая, кто находится перед ними на самом деле. В конце концов я взлетела на подоконник и выпорхнула в окно подальше от всех, кто мог бы увидеть меня.
Убегая прочь по безлюдным грязным улочкам, я ощущала дыхание Преисподней... Оно было повсюду, оно заполонило собою весь город... Надо мной сгустились кроваво-красные тучи, грянул гром и хлынул огненный дождь. Спотыкаясь, я бежала все дальше и дальше, не оборачиваясь и громко хлюпая продрогшими лапами по лужам. А великий город был объят адским пламенем... Он был обречен, и я чувствовала это, как никто другой, но увы... Я оказалась не в силах предотвратить неминуемое.
Лес стал моим первым и последним пристанищем, где я нашла покой и умиротворение... Странно... Когда-то сопливой девчушкой я изредка гуляла под его благоухающими кронами, и солнце светило мне в глаза, а певчие птицы разливались волшебными руладами... Куда все это делось теперь?
Я знаю, что это из-за матери в лесу царят Смерть и Безысходность... Она никогда не любила этот Лес. Она всегда посылала самых кровожадных охотников, чтобы они без конца убивали и приносили дичь к королевскому столу. И они вели себя, словно настоящие воры и убийцы! Их не остановил даже добрый лесник, который жил один-одинешенек в хижине посреди чащи. До меня дошли слухи, как они жестоко расправились с ним, когда он попытался пресечь их злодеяния... Люди верят, что его душа до сих пор летает по этим проклятым местам, не находя себе покоя... И это невыносимо, это... ужасно!
Я знаю, что только я одна виновата в падении королевства... А могучее зло не дремлет никогда - воспользовавшись мгновениями слабости, оно поглотило мое королевство и моих людей... Отныне и во веки веков... Но я понимаю, что Всевышний справедливо поступил тогда со мной. И даже когда самое худшее, казалось, осталось позади, мое сердце продолжало пылать местью. Я солгала Вам... потому что хотела вернуть утраченную славу и богатство и желала использовать Вас в своих низменных целях... Я... я надеюсь, Вы поймете и простите меня..."
"Я уже давно простил Вас, - уверенно произнес королевич. - Наши судьбы весьма похожи: мое королевство также подверглось козням злых сил, и я, с благословения мудрого отца, отправился в далекое и полное опасностей странствование, дабы найти и уничтожить могущественного Дракона, причинившего столь много страданий моему народу! Я торжественно клянусь, что Ваше королевство и Ваши люди недолго будут находиться под гнетом Великого Зла! Скоро я встречусь с ним, и тогда да поможет Господь мне сразить Тирана мечом и молитвой в пылу жаркого боя под трепещущими небесами!"
Королева улыбнулась юноше и крепко пожала его мужественную руку. Тот также ответил ей благодарной улыбкой... Херувим тактично кашлянул, напомнив о своем присутствии.
"Пленительный Сад ждет тебя, - промолвил он. - Возможно, там ты наконец познаешь исчерпывающие ответы на свои вопросы, порождаемые извечной юношеской любознательностью. Но выбор всегда остается за тобой..."
Королевич призадумался. "Нельзя терять ни минуты, нельзя отклоняться с избранной дороги, - пронеслось в его голове. - Но я не имею ни малейшего представления, куда идти дальше, - возразил он сам себе. - А Волшебный Сад... Он так близко... Он знает все ответы... Он поможет мне встать на верный путь".
"Тогда закрой глаза, коль скоро ты решил поддаться искушению", - ласково подсказал ему голос.
Королевич послушно сомкнул уставшие веки и живо нарисовал в своем воображении цветущий Сад. Он мысленно проходит сквозь распахнутые Врата и попадает в удивительное место... Все сомнения испарились без следа... Его телу необычайно легко и тепло..... Он плывет невесомым облачком... В его душе не осталось ничего, кроме неподдельного удивления и восхищения... Призрачная дымка, расстилающаяся перед ним, совершенно не похожа на грубый, пронизывающий до костей туман... Она манит его, показывает дорогу... Все его существо переполняет невообразимая радость... Он улыбается яркому солнцу, что припекает его макушку, он щурится на ослепительный свет, обволакивающий его тело нежным теплом... Он как будто вновь окунулся в детство, в ту счастливую безмятежную пору, когда окружающий мир невообразимо велик и прекрасен... Прекрасен в своей загадочности и непостижимости... Он летит вперед, не страшась того, что будет ожидать его за очередным поворотом, он знает, что в этом мире никто и ничто не причинит ему боль и страдания... Всего этого просто не может быть здесь, в этом уютном мирке, с любовью и старанием воссозданным руками Величайшего Творца! Здесь нет изъянов, здесь нет ошибок, здесь нет самого Человека! Здесь все подвластно Гармонии... Он не чувствует собственного тела, он сливается с этим миром, живет по его законам, дышит его окрыляющим воздухом. Он внемлет величию деревьев, проплывающих мимо него... Он видит причудливых, завораживающих неземной красотой созданий, чья нога никогда не ступала на грешную землю.... Он замечает разноцветных павлинов, пасущихся на лугу, и их пестрое обличие вызывает у него ироническую усмешку, но он все равно не в силах противостоять грандиозному чувству восхищения, изливающемуся звонкой мелодией на просторы необъятной страны.
Конечная цель путешествия близко... Его ноздри переполняют тысячи цветочных ароматов... Ему кажется, что они что-то шепчут... Наверное, он сходит с ума... Что-то показалось вдали... Это просвет. Он все ближе и ярче... Дымка расступается... Он выплывает на бесконечную равнину... До слуха долетает журчание воды... Он оглядывается и созерцает безмятежное течение бесконечной реки.
Но через мгновение все его пристальное внимание занимает гигантское Древо посреди равнины. Оно настолько огромно, что поражает воображение... Его могучие корни уходят глубоко в землю, в толщу веков, а пышная молодая листва украшает толстые сухие сучья... С каждой ветки заманчиво свисают аппетитные наливные яблоки, словно ожидающие того, кто придет и познает их божественный вкус. С одной стороны Древа они были окрашены в сочный изумрудный цвет, а с другой стороны - в золотистый, подобно утренним лучам восходящего солнца.
Навстречу ему выползает старый Змей, оскалив острые зубы и язвительно проведя по ним кончиком раздвоенного языка... Грозное шипение наполняет его уши пронзительным шумом, застилающим все остальное... Парочка злобных желто-зеленых глаз с ядовитой усмешкой уставилась на него... Эти глаза пронизывают его насквозь... Они знают, чего он боится... Они ждут... Они шепчут ему, и он тихо внемлет чужим словам...
"Человечиш-ш-ка! С-с-с-смертный, по воле судьбы оказавшийся в Раю! Ты постиг многие тайны бес-с-с-счестного мира, но так и не раскус-с-сил главной загадки Бытия! За что с-с-традает твой род? За свою давнюю ошибку, ты полагаеш-шь? Слабые и независимые, вы навсегда лишились свящ-щенного права занимать достойное место в Пантеоне Высш-ш-ших! Вы с-считаете, что на голову превосходите всех остальных, но на с-с-самом деле вы такие же, как мы... Движ-жимые животными инстинктами, ведомые запахом крови! Ж-жалкое стадо глупцов! А теперь посмотри на меня! С-с-смелее! Ну же! Ты видиш-шь в моих глазах этот страх, что пронизывает тебя с головы до пят? Нет! Ты с-слышишь эту райскую музыку, зовущую тебя в лоно Любви и Наслаждения? Нет! Ты перестал ее с-слышать! А знаеш-шь, почему? Потому что твой род недос-с-стоин ее! Вы слабы и беспомощ-щны! Вы не можете с-стать теми, кем вы не являетесь! Вы пали в без-здну, превознеся меня на вер-ш-шину блаженства! Я буду вечно жить в этом мире, нас-слаждаясь райской мелодией Жизни, а такие, как вы, сдохнут и сгниют в подземельях с-с-страха и ненавис-с-сти! Всевышний соз-здал меня самым хитрым и обольстительным зверем на белом с-с-свете и не мог долго гневаться на плод своего Творения. Он милостиво прос-с-стил меня, отняв конечности и обратив в существо, ползающее на брюхе. Он вернул мне моё ис-стинное место и признание, а вы, люди, не зас-с-служиваете Его прощ-щения! У вас был выбор, и вы предпочли изгнание! Вы обрекли себя на вечные с-с-скитания под гнетом Великого Проклятия! Вы сами с-стали на путь лишений, и нет вам дороги назад!
Ты уже чувствуешь гнев, пожирающ-щий разум? Ты ощущ-щаешь этот жар, приливший к твоей голове? Я виж-жу в твоем взгляде холодный огонь, ты чувствуешь обж-жигающую ненависть ко мне! Ты с-спрашиваешь, почему ты здесь? Я с удовольс-ствием отвечу... Чтобы прозреть! Ты единственный человек, посмевш-ший взглянуть Правде в лицо, не таясь и не плетя коварных интриг за спиной лж-жецов и предателей... Человек, открывш-ший свою незапятнанную Пороком душу на Бож-жий Суд. Все остальные слишком слабы и беспомощны, чтобы проследовать за тобой в свящ-щенные Божьи Пенаты! Они никогда не выберутся из тряс-сины Порока, ты только зря потратиш-шь драгоценное время! Лишь жалкое скопищ-ще слепцов внемлет призыву, да и то ненадолго, пока не проклянет тебя в бес-с-силье и немощ-щи восхождения на праведный путь, невидимый и непознанный ими в страданиях!
Так что забудь о них и позволь своему всевидящ-щему оку узреть то, что не в силах познать даже самому з-зрелому и мудрому человеку на земле. Все, что тебе нужно сделать, - определиться с наградой. Ты видишь перед собой эти с-сладкие сочные яблоки - Божественный плод, с-совративший Первых Людей и низвергший их в пучину Разврата. Тебе не с-стоит бояться повторения этих ошибок, ты преодолел долгий путь, пресытивш-шись всевозможными знаниями о природе Человеческого Греха... Свободный от лжи и безнравственности, ж-желающий сравняться с моим могущ-ществом! Но тебе предстоит соверш-шить выбор! Если ты откус-сишь от зеленого яблока, ты обретеш-шь Вечность: бес-с-смертие, подобное бес-с-смертию феникса, ты будешь рождаться и умирать в Раю, каждый раз насла-ждаясь новой жизнью с новыми воспоминаниями в объятиях детства, пылкости юнош-шества, умиротворении зрелости и созерцательности старос-сти... Запомни: жить единственной вечной ж-жизнью может только Бог! Мы же рож-ж-ждаемся и умираем... отходим в мир иной, чтобы дать дорогу подобным нам. Так было и будет всегда... даже в бес-с-смертии. Но если ты проглотишь кусочек золотистого яблока, ты познаешь Высш-шую Истину: Тайну Жизни, что веками будораж-жила светлейшие умы величайш-ш-ших философов и мыслителей! Владея таким Знанием, ты сможешь одним лиш-шь словом свернуть горы, возвести города и управлять глупцами! Ты даже узнаеш-шь ответы на вопрос-сы, которые никогда не посещ-щали твой ж-жалкий человеческий разум! Откажеш-шься - и подобное Знание не сможеш-шь обрести нигде и никогда, даже если проживёш-шь дес-сятки и сотни тысяч-ч жизней! Выбирай, что угодно душе твоей! Не торопис-с-сь и сделай это осознанно! Перст Божий остановился на тебе не с-случайно! Тебе дано вершить с-с-судьбы порочного мира, и от твоего последнего слова зависит слиш-шком многое!"
...Его душа наполняется страхом. Он рвется наружу, пытаясь овладеть плотью... От былого восхищения не осталось и следа... Голос давно стих, а в его голове продолжает звучать шипение... Ему ненавистны эти льстивые слова, он хочет избавиться от их навязчивого воздействия... Ему противно видеть ухмыляющийся лик того, кто стал виной грехопадения его предков... Он силится вынуть из ножен меч, но не ощущает его так же, как и собственного тела... Неведомая сила не дает ему пошевелиться... Он в ужасе закрывает глаза, очистив изнывающее сознание от соблазняющих мыслей, но страшное видение не собирается заканчиваться, и змеиный взор преследует его повсюду... Этот Змей смеется... радуется собственному превосходству... А ему не избежать этой злодейской участи... Он отведает одно из яблок и докажет, что никто не смеет насмехаться над ним! Да чем он хуже этого напыщенного Демона Лукавства?! Неужто он и его род, пройдя многовековой путь лишений и утрат в смиренных молитвах Господу, недостойны высшей жизни в Раю за свои нетленные страдания?! Гнуснейшая, чудовищная несправедливость! Он должен бороться за свободу людей! Истина Жизни даст ему всё необходимое... Раскатистым пророческим гласом он призовет к себе убогих и научит их жить по законам Истины, отличным от власти Вседержителя! Он покажет им дорогу в Рай, он будет биться с сотнями и тысячами Херувимов, которые встанут на его пути! Но что, если Змей не солгал, и слепцы окажутся не в силах прозреть? Озлобленные, они попросту свергнут его, и тогда он, никому не нужный отшельник, останется один на один со своей бессмысленной Великой Правдой, беспомощный и разбитый, покорно ожидающий смерти... Не лучше ли обрести Бессмертие для себя - единственного и неповторимого? Вечная Жизнь в Раю... об этом могут лишь мечтать богатые и нищие, короли и королевы, принцы и принцессы... Никаких забот... никаких тревог... гармония с миром и душой... со своей совестью... нет ошибок... нет горечи утраты... только радость расставания перед мгновением нового пробуждения в Царстве Грез... Но однажды, в один прекрасный день, в тысячекратный раз очнувшись в Омуте Блаженства, он почувствует странную щемящую боль и недосказанность в своем неутихающем сердце. И тогда он догадается, что в его размеренной счастливой жизни чего-то не хватает... чего-то, без чего она перестает играть яркими красками и обращается в тусклое, беспросветное существование. Он будет всеми силами искать ответ... ответ и успокоение. И пролетит еще несколько тысяч бесконечных жизней, прежде чем он наконец осознает, что уже нашел разгадку... Овладел ей ценою мученических поисков, отчаявшись и разочаровавшись в поставленной цели. Иными словами, он вновь утратит Смысл Жизни, пытаясь обрести его... И когда эта простая Истина достучится до его сознания, жизненная нить кончится... оборвется. Зачем восторгаться солнечным светом, если Жизнь неотличима от Сна? Бессмысленного и пустого... К чему принимать чужое добро, если не отдаешь ничего взамен? И как можно что-то отдать миру, который и так совершенен? Божественный Дар обернется Дьявольским Проклятьем, снять которое ему будет уже не под силу...
Останется единственный путь... Он очень прост и в то же время неимоверно коварен... Он ввергает в безумие даже самых порядочных людей в порывах тоски и отчаяния... Он отталкивающе притягателен своей прямотой и открытостью... Он многолик... и каждый выбирает для себя сам. Прыгнуть в бездну со скалы или погрузиться на дно безбрежного океана? Или познать Смерть через прикосновение к Жизни, когда-то подаренной матерью, а теперь утекающей сквозь окоченевшие пальцы из зияющей раны? В любом случае он последует избранному пути, который приведет его в никуда... ибо остывающая плоть будет вновь и вновь возвращаться в этот мир в невинном младенческом обличии... Замкнутый круг, из которого нет выхода... И то и другое яблоко сулит беды и несчастья... Что же ему остается выбрать?
Вожделенный блеск насмешливых глаз по-прежнему не хочет отпускать его, но он ощущает внутри себя силы преодолеть это смертельное притяжение... Сахарный голос тает... покидает его рассудок... Ему кажется, что он принял решение, но все еще не уверен в выборе... Он может стряхнуть с себя чары и сделать усилие... Развернуться и тихо уйти... молча... без слов... ведь это тоже выбор... пусть не по правилам, но жизнь всегда полна противоречий... и потому никогда не станет идеальной. Он покидает этот райский уголок с гордо поднятой головой, не открывая глаз и не оборачиваясь, вдыхая полной грудью этот божественный воздух. А змеиный взор с нарастающей яростью пронзает его спину, изливая желчь проклятия... захлебываясь и утопая в сокрушительном приливе ненависти... Но протестующий голосок смолкает... Ярость обращается в мольбу, которая безмолвно меркнет в холодном блеске обольстительных зеленовато-желтых глаз, скрывающихся в дымке неизвестности...
...Королевич открыл глаза.
Он стоял перед Вратами на том же месте, что и прежде, а поодаль застыл Херувим, обеспокоенно наблюдающий, но не вмешивающийся в упорядоченный ход событий. Королевич тряхнул головой, понемногу приходя в себя. Глоток лесного воздуха мгновенно привел его в чувства и заставил угасающее сердце колотиться с новой силой. Он тяжело дышал, словно обреченный на погибель утопающий, вынырнувший из пучины вопреки судьбе. Голова слегка кружилась от увиденного, но сознание постепенно прояснялось, и размытые образы складывались в четкую картинку.
"Есть... - дрожащими губами прошептал он, -...остается единственная тайна, на которую Волшебный Сад отказался дать мне ясный лаконичный ответ. Я вижу... но все равно не в силах осознать, почему Господь не даст людям случай оказаться там, где они заслуживают быть? Бессмертие погубит одного человека, но даст счастье миллионам! Ради чего мы прозябаем здесь, на грешной земле, год за годом, в напрасной надежде ожидающие небесного чуда? Ради чего я ступил на этот скользкий и опасный путь? Ради победы над Драконом и спасения тысяч невинных жертв Хаоса? Но зачем все это? Жалкие песчинки... рождаются и отмирают... чтобы через поколения вернуться в этот мир, но уже в чужом обличии? Почему мы, милостивые и скорбящие, так сильно убеждены в том, что после смерти нас непременно ожидает вечная жизнь в Раю? Нашими душами играют... забавляются. Мы можем прожить сотни и тысячи жизней, но никогда не узнаем об этом. Рай - это не больше чем иллюзия, несбыточная мечта, которой грезят наяву несведущие и сумасшедшие... Мы находимся внутри гигантской петли невежества, все крепче сдавливающей наше горло. Не мы живем Вечной Жизнью, а мир существует по законам Вечности, и нам суждено лишь подчиняться ему, возрождаясь и погибая, воскресая и снова уходя в Небытие до той поры, пока наши души не потребуются новому телу... И так будет всегда, пока мы не растворимся в Бесконечности... Стоит ли мне биться с всемогущим злом, если кровавая цена победы не изменит ничего? Ни с той, ни с другой стороны... Я... Я пребываю в сомнениях и страшусь бессмысленного будущего... ибо не вижу иного объяснения тому, что величественные своды Врат до сих пор остаются неприкосновенными, а очередь глупцов меж тем продолжает расти в слепом преддверии Грядущего... Грядущего, которого никто никогда не увидит".
Херувим невозмутимо выслушал королевича, не перебивая его. Затем печально вздохнул и с горькой усмешкой покачал головой. Королевич мелко дрожал, возбужденный, с яростной жаждой ожидая ответной речи, могущей пролить свет на последний и самый важный для него вопрос. Он чувствовал, что не может уйти просто так, не узнав ответ... И в глубине души хотел, чтобы его слова оказались правдой, а Херувиму ничего не оставалось бы, кроме как бессильно развести руками и признать его правоту.
Херувим степенно молчал, собираясь с мыслями, затем разверз уста и произнес:
"Истина... Ложь... В мире есть только одна Истина - и это Бог. Ты вкусил ее в младенчестве, тебе даже не нужно притрагиваться к яблоку. Что же до милости Всевышнего... Вечная Жизнь никогда не существовала так, как ты ее себе представляешь. После смерти праведного человека его хладная плоть покоится в сырой земле, а чистая душа возносится на небеса. Она не в силах поменять тело и вселиться в другого грешника... Однако проклятая душа может оставить след... И ежели при жизни она принадлежала грязному, распутному человеку, бойся, смертный, ибо столкновение с ней не сулит тебе ничего хорошего. Порой такая душа принимает невероятные чудовищные обличия... но временами, стремясь одурачить кротких, доверчивых путников, она обращается в то, о чем они страстно мечтают в блаженные минуты воспоминаний, отлученные от родной земли и близких, заблудившиеся в глубинах собственного разума..."
Королевич мигом вспомнил жутких уродливых гарпий, юных обворожительных красавиц с их вероломной предводительницей-ведуньей, а также дряхлого Змея в Саду и слегка поежился от отвращения.
"...Незапятнанная душа, подверженная проклятию, напротив, склонна к благим деяниям и поступкам. Встреча с ней обернется великой радостью, потому как в благодарность ты всегда услышишь мудрый совет и предостережение. Обыкновенно такая душа хранит в себе отпечаток несчастья, перенесенного в жизни. Она не может забыть его и по сей день и потому ее единственным желанием всегда было, есть и остается служение смертным - таким, как ты, не во искупление проклятия в свете ином, а только ради спасения грешной души в мире бренном..."
"Он говорит о Хранителе Леса и Духах", - догадался королевич про себя, а вслух негромко спросил: "Скажи, кто же проклял эти обездоленные души?"
Херувим усмехнулся.
"Нет нужды задавать вопрос, - улыбаясь, промолвил он, - если знаешь на него ответ. Имя это сокрыто в каждом из вас... Вы извергаете его устами так часто, как скоро накапливается злоба внутри ваших безвольных сердец... Что же до твоего другого вопроса... Ты смеешь упрекать меня в том, что я беспристрастно наказываю грешников... Караю их строго, убиваю быстро и непринужденно, без тени сомнения или раскаяния на изможденном старческом лице. Ты не можешь понять, откуда в посланнике Божьем может таиться столько неиссякаемой черствости и равнодушия... Но я не был таким изначально... Порочный, греховный, пресытившийся человеческими слабостями и ошибками мир создал меня таким, каким ты меня знаешь... Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними... Столетия проносятся мимо... На обломках отживших свой век империй появляются новые, но когда-нибудь наступит и их скорбный час. Непоколебим остается лишь облик Творца, незримо наблюдающего за стадом беспутных овец, выпущенных порезвиться на мягкий зеленый лужок на рассвете нового дня... Но чем дальше катится этот день, тем отчетливее становится понятно, что заблудившиеся овечки уже не вернутся домой к закату, а, скорее, добровольно отдадут себя на заклание во имя Свободы и Выбора для своих подрастающих ягнят. Нескончаемые годы дарованного существования обратили человеческое стадо в свору жалких, сцепившихся хищников, перегрызающих друг другу глотки в порыве страха и отчаяния перед неведомым Грядущим. Путь человечества отнюдь не так лучезарен, как представлялось в начале... Но одно-единственное преимущество по-прежнему не дает мне права взирать на ваш род с чувством глубокого отвращения, коего вы, несомненно, заслуживаете... Это ваше стремление к Истине. Ваша гордость и ваше проклятие... Оно безгранично... Оно движет вами даже тогда, когда последняя искорка света меркнет во мраке тоннеля... Пока грешники со всех концов света продолжают стекаться к Вратам в поисках Истинного Знания, душа моя пребывает в спокойствии... Посему я вновь запираю Врата и остаюсь на страже, дабы ни один человек на свете не посмел войти в чертоги священного Сада. И даже если мне снова и снова придется покарать мечом не один десяток грешников, я сделаю это без горечи и сожаления, ибо в моей душе всегда будет теплиться надежда на то, что однажды ваш род осознает: Истину не следует искать в пределах Обители Блаженных, она заложена в каждом из вас. Ее призрачный голосок раздается в глубине ваших душ, надо просто тихонько прислушаться... И тогда вы сделаете первый шаг на пути к пониманию Бога, а мое предназначение в мире земном утратит всяческий смысл, и я, с чувством выполненного долга, преисполненный гордости, поднимусь на небеса, где буду горячо молиться за спасение душ человеческих и неустанно защищать ваш род от Лукавого".
Расплывшись в добродушной улыбке, Херувим обнадеживающе подмигнул королевичу, и тот с грустью догадался, что подошла пора прощаться. Он собирался сказать напоследок что-нибудь доброе, но на ум, как назло, ничего не шло, и ему оставалось лишь улыбнуться в ответ мудрому Стражу, прежде чем повернуться к нему спиной и навсегда покинуть это странное место. Однако спустя десяток шагов, не удержавшись, он все-таки обернулся, но ни Херувима, ни Сада уже не было видно сквозь туман, окутавший деревья мертвенным дыханием. Быть может, Священный Сад никогда не стоит на одном и том же месте, а все время исчезает, дабы его было непросто найти? Кто знает... Да и ответ на эту загадку теперь уже не столь важен...
Маленькая прозрачная капелька звонко ударилась о зеркальную водную гладь, пробудив ее ото сна и заставив отпрянуть разрастающимися кругами. Раздался пронзительно одинокий вой безумного ветра, и ворох черных листьев, взметнувшись с прогнившей земли, плавно опустился на всколыхнувшуюся воду. Послышался резкий, неприятный скрип старой деревянной лодчонки, покачивающейся на волнах. Ее отважно бороздящий океанские просторы нос гордо возвышался над пучиной, указуя путь, а позади, на кренящейся то в одну, то в другую сторону корме безмолвно восседала фигура в черном плаще с капюшоном. Капли падали с неба, одна за другой, и медленно стекали по холодному, скользкому плащу, но незнакомца совсем не беспокоил начинающийся дождь. Он пребывал в ожидании Человека, который никогда не искал с ним встречи, но зачастую оказывался неимоверно близок к случайному знакомству. Этот Человек еще не знает о том, что его ждет впереди, но, оглянувшись назад, понимает, что все, совершенное им, сделано не напрасно, и это знание придает ему сил для борьбы... Борьбы не только с врагом, но и, прежде, с самим собой.
Промозглый туман рассеялся, и на берег неспешно выступил королевич. Завидев чужой силуэт, фигура в плаще подалась вперед и поманила его к себе хрупким, как косточка, указательным пальцем. Предчувствуя недоброе, королевич напрягся, но все же отважился приблизиться к чужаку. Лицо незнакомца скрывалось под капюшоном, так что разглядеть его не представлялось возможным, но королевич и не стремился к этому. Неизвестный протянул ему свою белую ладонь, как бы безмолвно предлагая взойти на борт судна и не мешкая отправиться в плавание. Королевич нахмурился, переводя взгляд с капюшона на склизкую руку, прекрасно понимая, что отступать уже некуда, и...
...И, разумеется, подчинился. Длинные костлявые пальцы незнакомца обхватили младую бледновато-розовую плоть руки королевича.
Королевич вдохнул... и не смог выдохнуть. Им овладели чужие воспоминания... Страдания незнакомых людей, умирающих у него на глазах... Со слезами отчаяния хватающихся за последнюю соломинку в яростных попытках прогнать мысли о близкой кончине; наслаждающихся слезами радости в предсмертной агонии как скором освобождении от неподъемных оков жизни; утопающих в слезах сожаления по безвозвратно истекшему времени, проведенному в гордом одиночестве; упивающихся слезами безмерного счастья за то, что так много совершено для себя и так сильно изменен мир к лучшему для всех остальных; со слезами, навеки застывшими в остекленевших глазах в знак покорства судьбе за все свои тяжкие грехи... Множество похожих и непохожих друг на друга лиц промелькнуло и испарилось перед взором королевича, но отчетливо запомнилось ему лишь лицо измученного страданиями старца, падающего на ковер посреди богато убранной комнаты. В этот момент с его головы сорвался и покатился по полу небольшой круглый предмет, удивительным образом схожий с короной, который, достигнув ближайшей стены и ударившись об нее, внезапно растаял в воздухе, напоследок обагрив пол обжигающим снопом искр... А на ковре корчился побледневший от злости и ужаса старик. Он держал свою кровоточащую руку и гневно хрипел что-то нечленораздельное. Жить ему оставалось считанные секунды...
Тем временем незнакомец в плаще, бережно придерживая королевича за руку, помог тому забраться в лодку. Рукопожатие распалось, но нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы юноша увидел и осознал слишком многое.
Он поспешно занял свое место на носу "корабля", не отрывая глаз от фигуры в черном, взявшей в руки весло и мягко оттолкнувшей им лодку от берега. Подхваченное беспокойным течением судно стремительно удалялось в расстилающуюся туманную завесу. Дождь накрапывал сильнее и гуще, но для королевича это был сущий пустяк по сравнению с тем смятением, которое он испытывал в столь опасной близости с нерадивым попутчиком.
Зловещая фигура, не глядя на юношу, неторопливо гребла, размеренно поднимая и опуская весло в кишащую дождевыми всплесками воду, а королевич свесился с носа, пристально вглядываясь в едва различимую линию горизонта... Куда они направляются? Что будет ждать его там, за призрачной пеленой, отделяющей их от ответов на самые сокровенные вопросы?
Время не было властно над ними. Королевич не задумывался о том, сколько его истекло: час или два, а может быть, не больше минуты... Но искренне верил, что там, за туманной стеной, он наконец узнает, кто его истинный враг. Решительно взглянет в глаза собственному страху и с легкостью преодолеет его. Счастливо возвратится с победой... или погибнет в безвестности. Жалкий, никчемный, отвергнутый... Глупец, рожденный умереть.
Юноша тряхнул головой. Да что происходит с его рассудком? Неужели он снова утратил уверенность в своих силах? Где прежняя неуемная пылкость, с которой он преодолевал любые опасности? Почему окружающий мир вызывает лишь непреодолимое чувство ужаса? Он боится... Ощущает неприятный холодок, струящийся по спине при одной мысли о коварном незнакомце, который способен в любой подходящий для него момент огреть попутчика веслом и тут же выбросить остывающее тело за борт. Он в страхе оборачивается, но фигура продолжает грести, не обращая на него ровным счетом никакого внимания. Однако беспокойство растет, и он приходит к неизбежной мысли, что загнал себя в ловушку... Всё - болезненный туман, обволакивающий тщедушную лодку, ледяные капли дождя, обреченно падающие с тучных небес, лихорадочные всплески черной воды, тянущей болотным смрадом... - всё говорило о том, что ему не суждено вернуться на берег. Королевич содрогнулся всем телом, судорожно нащупал рукоять меча на поясе и вновь кинул подозрительный взгляд на фигуру незнакомца, собираясь заговорить с ним, но и тут страх не позволил ему разомкнуть губы. Ужаснувшись еще больше, юноша молниеносно выхватил меч и подскочил к незнакомцу, занеся оружие над головой, но в ту же секунду силы предательски покинули его, и он с грохотом повалился навзничь, а меч выскользнул из ослабевших пальцев, с громким плеском отправившись на дно.
Королевич тихонько застонал: он не мог пошевелить ни одной частью тела. Беспорядочные дождевые капли градом сыпались на волосы и лоб юноши, а его разум чах и слабел с каждой секундой, и противиться бессилию казалось выше всяческих сил... Он почти потерял сознание... А на корме незнакомец по-прежнему разгребает мутную воду деревянным веслом, словно не замечая поблизости ничего необычного и, похоже, вовсе не собираясь вмешиваться в то, что предначертано злодейкой-судьбой... И оцепеневший королевич лежит на дне лодки, а пугающие мысли переполняют его неподъемную голову... И зачем он только пустился в это заранее обреченное на неудачу путешествие? Как смеет он думать о близкой победе, когда даже не представляет, как далеко увел его избранный путь? Угасающий взор смутно различает проплывающие мимо уродливые деревья, источающие запах гнили и тления, а демонически насмешливое кваканье лягушек не оставляет сомнений в том, что ожидает его впереди... Чудовищным усилием облокотившись на борт и глубоко дыша, королевич высунул голову наружу и слепо уставился на невыносимо безразличную ко всем его страданиям воду... Обратной дороги нет - конечная цель очевидна. Он умрет здесь и сейчас, в деревянном гробу посреди коварной трясины, а безликий попутчик со сдержанной холодностью проводит его тело в последний путь. В загребущие лапы прожорливой Преисподней, предвкушающей очередную безвестную кончину...
"Не бойся, - внезапно пронеслось в голове королевича. - Смерть - это еще не конец..."
Юноша распознал громкий настойчивый зов, который никак не мог принадлежать его собственному внутреннему голосу. На мгновение ему померещилось, что это вновь разговаривают Духи из леса, однако на сей раз голос, определенно, принадлежал женщине. Она называла его по имени и робко звала к себе, но королевич различал лишь белеющие сгустки, появляющиеся на чернистой болотной жиже. Они проплывали по обе стороны от лодки, двигаясь в противоположном ей направлении, и юноша силился их разглядеть, но не мог этого сделать из-за мучительной слабости, что обуяла задыхающуюся в агонии плоть. Один из сгустков подплыл достаточно близко к лицу королевича, и тот, наконец, смог разобрать упругий девичий стан и прелестную головку совсем еще молоденькой девушки. Ее кожа отливала мраморно-белым цветом, а широко распахнутые, остекленевшие глаза пусто взирали на юношу. Однако он слышал ее голос у себя в голове настолько ясно и отчетливо, как будто она спокойно беседовала с ним из воды, живая и невредимая...
"Обратный путь есть всегда, - прошептала утопленница. - Но чтобы его познать, ты должен сначала умереть... Так ты обретешь свободу от Жизни, раз за разом подталкивающей тебя на край пропасти... Мы сделали этот выбор... Посмотри, сколько нас здесь! Разве мы виноваты в том, что появились на свет?.. За какие страшные прегрешения нас однажды послали сюда, в царство лжи и обмана? Почему мы не можем вернуться туда, где нам было так хорошо?.. Каждый злосчастный год День Проклятия, День страшного Проклятия, именуемый Днем Рождения, напоминал нам об этой несправедливости... Но так не могло продолжаться вечно! Мы взяли судьбу в свои руки и сделали то, что должны были сделать!
Освободившись от бремени Жизни, мы обрели долгожданное спокойствие и умиротворение... И теперь, заключенные в объятия реки, направляемся назад, в царство Добра и Справедливости... Впереди грядет Вечное Счастье, позади остались лишь боль и ненастья!
Твой путь приведет тебя к Адским Вратам - продолжению жестокостей Жизни после естественной Смерти. Лучше плыви вместе с нами, и вскоре ты окажешься у Врат Рая, где обретешь мир и душевное равновесие... Это просто - ты можешь и хочешь поверить нам, но не смеешь решиться...
Остается совсем мало времени - твою лодку уносит против течения. Помни, что Смерть - это только начало... Это возвращение к истокам... Скажи, куда ты отправишься: в бушующую домну Ада на вечные муки или в безмятежное лоно Рая в объятия услады? Мы устали от подлостей Жизни и нашли в себе силы преодолеть нашу слабость, чтобы навсегда распрощаться с ее бессмысленностью и беспощадностью. Каждый из нас кузнец своего счастья, и мы вправе сами решать, когда нам пора отойти в мир иной - мир идеала, от которого нас отделяет всего один шаг...
Но подобные нам страдали и будут страдать... и это никогда не закончится. Взгляни на небо, и ты увидишь наши слезы... Слезы отчаяния, вызванные невыносимой жестокостью, равнодушием и черствостью".
Королевич с трудом вытянул ладонь, и на нее тут же плюхнулась дождевая капелька. Дрожащей рукой он поднес ее ко рту и лизнул языком. Капля была соленой и горькой на вкус, и юноша уверился в том, что с неба падает не обычный дождь. Это были слезы павших... Павших за ложные идеалы, за порочную веру, за лживые представления о мире, от которого они добровольно отказались, чтобы навечно лишиться возможности познать его глубже и шире.
Королевич чувствовал, как мимо него проплывают сотни и тысячи утопленников с застывшей улыбкой на восковых лицах... Наивные дети, запутавшиеся в собственном трактовании жизни, когда не нашлось никого поблизости, кто бы объяснил им, что жизнь не дается напрасно, и нет нужды покидать этот мир по собственной воле, ибо настанет время, когда смерть сама придет за тобой... Рано или поздно, но всегда в отведенный час.
Королевич расслабил холодные веки и произнес, задыхаясь, каменеющими устами: "Быть посему... Ежели я буду угоден смерти, она сама придет за мной в одночасье и без моего ведома распорядится душой как того пожелает. Мы не хозяева жизни, и нам не дано решать, когда появляться на свет, однако мы можем решить, когда этот свет покинуть, и если это отчаянное деяние совершается во имя веры, ты можешь самостоятельно распорядиться своей судьбой... Но прежде стоит задуматься, заслуживают ли твои идеалы такого отчаянного поступка? Или же все-таки в мире есть более насущные ценности, за которые ты отдашь свою жизнь не колеблясь?"
Вздохнув, юноша умолк и расслабился, а над болотной трясиной пронесся яростный плеск воды - разъяренная девица, не согласившись с суждением королевича, взмахнула призрачно тонкой рукой и припустила вверх по реке, подгоняемая издевательским кваканьем лягушек, а следом устремились все ее сестры и братья по несчастью.
Дождь стих, и снизошедшая тишина погрузила лодку в долгожданное умиротворение, пока незнакомец безмолвно взирал на уснувшего королевича, задумчиво почесывая бороду...