Яркое апрельское светило, казалось, навсегда зависло в невозможно синем небе, по которому проносились белоснежные гряды облаков. Земля, отогревшись после суровой зимы, исходила буйными весенними соками. Растительное царство стремительно рванулось в рост, торопясь принести этому миру свои плоды, и от флоры не отставала фауна. Опьяненные чудесным весенним вином, животные сходи с ума от радости; самцы с новыми силами бросились на поиски подруг, стремясь продлить нескончаемый круговорот жизни. Даже люди, запертые в своих коробках и привязанные электронными путами к многочисленным ящикам, не остались равнодушными к апрельскому колдовству. Их тоже коснулось весеннее беспокойство, и эти своеобразные морлоки потянулись на поиски приключений, покупая путевки в экзотические для них страны.
Штейн только сегодня утром привез жену из госпиталя в их поместье на Алтае и та, не заходя в коттедж, сразу же пошла к небольшому бревенчатому сарайчику, на солнечной стороне которого была сложена аккуратная поленница. Эльза присела на приступочке у деревянной стены и сложила изящные руки на коленях. Блаженно закрыв глаза, она подняла лицо, и как большая рыжая кошка, нежилась в лучах полуденного солнца. Под его жаркими лучами ее так разморило, что ей ни о чем не хотелось думать, а хотелось только вдыхать этот чудесный весенний воздух, пахнущий свежей зеленью и еловой смолой от разогретой на солнце стены. "Как хорошо! Так бы и просидела всю жизнь, с наслаждением прислушиваясь к деловитому жужжанию насекомых в траве и торжественному шуму ветра в высоких кронах кедров. Господи! До чего же природа успокаивает! Она выметает из души все мелкие заботы и треволнения и оставляет в сердце только эту тихую безмятежную грусть..."
Из созерцательной мечтательности ее вывела еле слышная мягкая поступь, и она не открывая глаз, спросила:
- Как прогулка?
- Да, вот как дурак цветочки собирал для любимой женушки. Сказать кому, так не поверят...
Эльза лениво подняла веки и улыбнулась Томасу, присевшему около ее ног. На колени ей легли цветы, и теплая большая рука нежно сжала колено. Растрогавшись от этой немой ласки, она протянула руку, и медленно провела ладонью по гладкой твердой щеке, а затем заткнула за ухо непослушную прядь растрепавшихся светлых волос.
- Где ты нашел такую прелесть? - негромко спросила она, но Томас неопределенно пожал плечами, и Эльза, удовлетворившись таким ответом, принялась перебирать весенние первоцветы, желтые и фиолетовые пушистые ветреницы. Собирая цветы в букетик, она, слегка касаясь их кончиками пальцев, с чувственным удовольствием поглаживала нежные колокольчики.
-Как ты себя чувствуешь, Эль? - тихо спросил Томас, прижавшись щекой к ее коленям.
- Все замечательно, не беспокойся, дорогой! Правда, хорошо вот так сидеть на солнышке? Есть в этом какая-то необъяснимая прелесть. Кстати тебе очень идет этот ватник, ты в нем выглядишь, как абориген, только, что-то в нем дыр многовато.
- Чертовы мыши! Ничего нельзя оставить съестного в карманах, - с досадой проворчал Томас, брезгливо разглядывая прогрызенную полу телогрейки.
Чуть заметно улыбнувшись, Эльза снова закрыла глаза. Откинувшись назад, она коснулась затылком бревен, нагретых на солнце, и после небольшой паузы буднично сказала: - Том, я хочу, что бы ты это знал. Я люблю тебя.
Не дождавшись ответа, Эльза открыла глаза: Томаса рядом не было.
- Ну, надо же! Сбежал трусишка! - с легкой досадой в голосе воскликнула она. Задумавшись, девушка слегка погрустнела, но очень быстро ее лицо просветлело и она, серебристо рассмеявшись, поднялась на ноги. - Хорошо, пусть будет так, спешка здесь - ни к чему.
По дорожке усыпанной прошлогодней хвоей, она подошла к входной двери коттеджа и настежь распахнула ее. В большом холле первого этажа с открытыми окнами загулял жуткий сквозняк, унося со свистом из помещения, застоявшиеся за зиму запахи. Прихватив по дороге немудреную вазочку, Эльза налила в нее родниковую воду и полюбовалась на свету ее кристальной чистотой. Нерешительно оглядевшись по сторонам, она двинулась к спальне. Там она тоже распахнула двери, и по-новому посмотрела на ее обстановку.
В небольшой комнате, выдержанной в стиле деревенской избы, на деревянном некрашеном полу, лежали пестрые домотканые половички. Посредине спальни стояла большая пружинная кровать с вычурными металлическими спинками, а рядышком стояли две небольшие тумбочки, и эта была вся ее меблировка. "Что ж обстановка вполне лаконичная и сразу понятно для чего предназначено сие помещение", - со смешком подумала девушка. Поставив букет на прикроватную тумбочку, она бережно расправила нежные цветы в вазочке.
Когда на пороге спальни появился Томас, то в комнате, залитой полуденным светом, его глазам предстала вполне мирная картинка. Лежа на животе поверх пестрого лоскутного одеяла, обнаженная Эльза, подперев голову руками, что-то увлеченно читала. Неслышным шагом он подошел к кровати и, покидав одежду на пол, опустился рядом с ней на кровать, та жалобно скрипнула под его немалым весом. Эльза поспешно отодвинулась от него, чтобы окончательно не скатиться к его краю кровати. Томас перевернулся на бок и, подперев голову рукой, задумчиво уставился на нежный профиль, обрамленный ореолом золотисто-рыжих волос. Отложив томик стихов в сторону, Эльза повернула к нему голову и вопросительно посмотрела на мужа.
- Почему ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя? - не сводя с нее пристального взгляда, наконец-то, спросил он.
В глазах Эльзы вспыхнули веселые смешинки и она, лукаво глядя в обиженное красивое лицо, спокойно спросила:
- А ты меня любишь?
Тяжко вздохнув, Томас откинулся на спину, и заложил руки за голову. Его серые глаза, обрамленные длиннющими темными ресницами, с задумчивым интересом уставились в потолок. Пристально наблюдая за сложными передвижениями жука-короеда, он нехотя ответил:
- Не знаю, Эль. Не хочу тебе лгать.
- Ну, а зачем тогда спрашиваешь? - по-прежнему спокойно поинтересовалась девушка. Она опять взяла в руки томик со стихами и углубилась в чтение. Смерив Эльзу недовольным взглядом, по ее виду было незаметно, чтобы она расстроилась, услышав столь неопределенный ответ, Штейн закрыл глаза. В спальне установилась тишина и утомленный Томас, под равномерное басовитое жужжание мухи, бьющейся в окно, совсем было задремал, но тут Эльза пихнула его в бок.
- Послушай, какая прелесть! - воскликнула она и с чувством продекламировала:
С весенним птичьим щебетом проснись,
Глотни вина и к лютне прикоснись.
Недолго ты пробудешь в этом мире,
И он не прокричит тебе: "Вернись!"
- Замечательно! Я рад, что тебе это нравится, - сонно пробормотал Томас, вновь закрывая глаза. Эльза полистала сборник и, найдя нужное место, с воодушевлением произнесла:
- А теперь вот эти послушай!
Эльза повернулась к Томасу и, видя, что он никак не реагирует на ее слова, нетерпеливо пихнула дремлющего мужа в бок.
- Не спи, соня! Ты только послушай, как замечательно написано, а ведь столько лет прошло! Да что там лет, столетий!
Томас, встрепенувшись, сердито на нее покосился, но промолчал. Эльза, не обращая внимания на его недовольство, сопровождаемое невнятным бурчанием, и попыткой зарыться с головой под подушку, отобрала у него мягкую баррикаду, и торжественно прочитала:
Если жизнь твоя - ветром взметенная пыль,
Если пышный цветник превращается в гниль, -
Помни: выдумка все, что тебя окружает,
А возможно и так: все, что выдумка, - быль.
Напряженно выпрямившись, девушка замерла. "И ведь как это созвучно тому, что у меня сейчас на душе!" - с удивлением подумала она, и с головой ушла в свои мысли. Побывав на грани между смертью и жизнью, Эльза стала непривычно много задумываться о смысле своего бытия. И по всему выходило, что не было в ее жизни ничего особенного, только каждодневная рутина и сплошные разочарования в личной жизни. На ее лице появилась глубокая печаль. Томасу это очень не понравилось. Он немедленно воспользовался ее рассеянностью, и решительно отобрал у нее книгу.
- Эль, прекрати хандрить! Хватит с тебя этого упадничества! А ну-ка иди сюда, дорогая! Раз уж ты не дала мне поспать, то я сейчас покажу тебе, что не все еще пыль и тлен в этом мире!
- Темнота! - сердито проворчала девушка, возвращаясь из своего "далека". - Никакое это не упадничество, а "Сад истин".
- Ах, ты моя умница! Может, просветишь меня и в кое-чем другом?
- Ну, батенька мой, боюсь, что тут мне еще рановато тягаться с тобой... Чудовище! Прекрати миндальничать со мной! Милый, тебе не идет роль нежного любовника, а с непривычки это просто ужасно! Я же знаю, что ты садюка и любишь жесткий секс. Не бойся, я же вампирка, не рассыплюсь. А то мне все время кажется, что тут какой-то подвох и меня все время тянет поискать свой стилет.
- Ну, смотри, дорогая, ты сама это сказала! Черт, больно же!
- Прости, дорогой, но ты сам виноват, нефиг так набрасываться! Сколько раз я тебя предупреждала - не делай резких движений. Но ты никогда меня не слушаешь. Неужели за столько времени так трудно понять, когда у меня срабатывают спецназовские рефлексы?..
- Вот дьявол!.. Заткнись, Эль! Только твоих проповедей мне не хватало! Прости, дорогая, но мне бы за своими рефлексами уследить...
В распахнутые окна ворвался свежий утренний ветер и, зябко поежившись, Эльза натянула на себя одеяло, при этом сердито пробормотав: "Вот, черт, сколько раз просила - закрывай окна! Но этот паршивец никогда не слушает меня..." Она собиралась еще немного подремать, но окончательно проснулась от чудесного запаха свежесмолотого кофе и выпечки. Не открывая глаз она спросонья потянулась за чашкой, но не найдя ее на привычном месте, удивленно распахнула глаза. На сервировочном столике в изящной вазе стояла пунцовая роза с капельками росы на нежных лепестках. Рядом лежал новый том стихов Омар Хайяма в роскошном кожаном переплете, явно сделанном на заказ. Сев в кровати, Эльза взяла книгу и залюбовалась роскошной иллюстрацией на обложке, изображающей гурий в райском саду. Она провела пальчиком по золотому обрезу и открыла обложку роскошного издания. На форзаце была надпись, сделанная размашистым твердым почерком:
"Один к фиалке попадает в плен,
Другой - к тюльпану, в жажде перемен,
А мне милей - бутон стыдливой розы,
Что задирает платье до колен.
Р.S. Эль, я люблю тебя!
Пока мы здесь, лучше ничего не одевай, а томне надоели твои вопли, что у тебя из одежды скороостанется только костюм Евы. Кстати, дорогая, он больше всего тебе к лицу!"
Засмеявшись, Эльза легла на спину и, закрыв глаза, прижала книгу к груди. Голова у нее была совсем пустой и тихо кружилась от странных чувств, не давая сосредоточиться и осмыслить происшедшее. Неожиданно она поймала себя на мысли о том, что почувствовала некоторое разочарование, получив это столь долгожданное признание. "Вот дура! Я же столько об этом мечтала! В чем же дело? Наверно, это как на охоте, дичь поймана и пропадает охотничий азарт". Но, при здравом размышлении, Эльза критически подумала: "Ага, поймала, как же! Держи карман шире! Томас - та еще дичь! Оглянуться не успеешь, как он слиняет на сторону, одна только его Марта чего стоит. Ладно, как бы то ни было, но теперь-то я прищучу эту гадюку, хоть это и нелегкая задача!" Девушка с энтузиазмом принялась продумывать, каким образом ей изолировать мужа от поползновений его же секретарши, но вскоре поняла, что это - невозможное дело.
"Вот гадина! Может мне ее прирезать и вся недолга?" - запальчиво подумала она, впадая в уныние, полностью осознав всю нереальность такого сценария. Но постепенно вопреки, трезвому скепсису ума в ее душе стала разгораться яркая радуга, окрашивая окружающий мир в счастливые тона. Плюнув на все сомнения, Эльза решила, что с ней произошло настоящее чудо, о котором она уже и не мечтала и твердо постановила, что нужно довольствоваться тем, что есть в настоящем, а в будущее заглядывать еще рано. Повеселев, она с ленивым удовольствием подумала: "Любить самой - это, конечно, замечательно, но когда выясняется, что и тебя тоже любят, то это - наивысшее счастье! И пусть некоторым паршивцам не хватает духу признаться в этом прямо! Во всяком случае, на этот раз это произошло наяву, а не во сне..."
Былые чувства разбередили душу Эльзы. Сейчас, находясь на вершине счастья, она с легкой светлой печалью вспомнила о Хикару и Розе. И подумала о том, как несправедлива любовь, которая так часто заставляет страдать нас от неразделенного чувства. Ей до слез стало жаль своего сержанта, и девушка стала лучше понимать Хикару, оказавшись на его месте. "Господи, ну как же может быть судьба так несправедлива? Теперь Роза - мой тяжкий крест. Я никогда не смогу отплатить ей той же монетой, - ведь она заплатила высшую цену за свою любовь..."
Подходящие случаю строки сами пришли на ум, и со слезами в голосе она прошептала:
Та, что сердце мое увела без труда,
Вновь надеждой меня одарила, когда
Жаркий бросила взор, словно камешек в чашу:
Он остыл, но зато закипела вода.
Томас, неслышно войдя, угрюмо замер на пороге. "Вот, черт! С мертвыми бороться невозможно: их заново не убьешь. Но будь я проклят, Роза, если отдам тебе Эль!" Он быстро пересек комнату и выдернул недовольную девушку из кровати.
- Пусти, изверг! У тебя холодные руки! Я кофе хочу! Я еще не завтракала, - завопила она, украдкой вытирая слезы.
- Кто не успел, тот опоздал, дорогая! А сейчас у нас по плану водные процедуры! - безжалостно ответил "изверг". Он вытащил сопротивляющуюся Эльзу на воздух, и с размаху швырнул ее в бассейн. Томас радостно рассмеялся, услышав яростный вопль. Он только что плавал и знал, что вода в бассейне сегодня очень холодная, поскольку еще вечером сам отключил его подогрев.
- Убью поганца! Ах, ты... Стенька Разин! Ну, погоди, дай только отсюда выбраться, и я тебе покажу персидскую княжну! Изловлю, паразита и собственноручно порежу на мелкие кусочки! Это ж, каким нужно быть садистом и отъявленным мерзавцем, чтобы денно и нощно так издеваться над собственной женой!
6. Специфика топорных методов любви
Ребетня, бегавшая небольшой стайкой по приторам у реки, неожиданно остановилась и, глядя на реку, стала возбужденно галдеть, на что-то показывая пальцем. А посмотреть было на что. Посреди бурной реки, опасно балансируя на мокром скользком валуне, поднялась высокая, скульптурно вылепленная фигура мужчины с длинными белыми волосами и он, на секунду замерев, без всплеска вошел в ледяную воду.
Коснувшись черного каменистого, и совершено безжизненного дна реки, что неудивительно при такой температуре, Томас глянул вверх, но поток несся настолько быстро, что ничего, кроме мутной зеленой толщи воды он не увидел. "Холодновато! Нужно отрегулировать теплообмен", - озабоченно подумал он и поплыл по течению бурной горной реки. Неожиданно его потянуло в водоворот, он резко оттолкнулся, но ничего не вышло: река не отпускала. "Черт, нужно сосредоточиться, не хватало еще утонуть. То-то смеху будет, когда об этом узнают остальные. Интересно, сильно ли расстроится Эль? Ладно, как-то я не вовремя вспомнил о ней". В это время течение в водовороте снова поволокло его вниз и резко ударило о каменный выступ, сломав пару ребер. Томас рванулся изо всех сил, и ему повезло. Он распорол себе бок об острый камень, но, наконец, вырвался из водной ловушки, и мощными гребками поплыл к берегу. С трудом найдя, где выбраться, он без сил рухнул на прибрежную крупную гальку. Заметив, что в его сторону несутся вездесущие ребятишки, он собрался с силами и запустил регенерацию на полную мощность. Встав на ноги, Томас все же поморщился от боли: "Вот, черт! Кажется, ребра сместились, не пришлось бы снова ломать".
Легко прыгая по камням босоногие дети, подбежав, разом оробели. Вблизи незнакомый мужчина оказался очень высоким и необычно красивым. И мальчишки и девчонки, разинув рот, в восторге уставились на него. Если бы они знали кто такой Микеланджело, они назвали бы его ожившей статуей Давида в исполнении знаменитого мастера. Но ошеломленное молчание длилось недолго, женское кокетство не дремлет с пеленок. Рыжеволосая девчонка лет семи, загорелая почти до черноты, дерзко улыбнулась ему и звонким голосом спросила:
- Дяденька, а вы тоже из верблюдов или приехали к кому в гости?
Не поняв, о каких верблюдах идет речь, Томас присел на корточки, чтобы не пугать детей своим ростом, и спросил девочку мягким низким голосом:
- Детка, ты каких верблюдов имеешь в виду, одногорбых или двугорбых?
Ребятишки заливисто засмеялись. Сверкая белозубыми улыбками на загорелых веселых лицах, они наперебой принялась объяснять ему, кто такие верблюды в местном варианте. Настоящих кораблей пустыни здесь, естественно, не водилось. Оказывается, в этих местах так называли туристов, идущих пешим маршрутом к Телецкому озеру.
- Нет, дети, я местный, а не турист, - серьезно сказал Томас и ласково посмотрел на рыжеволосую девочку. Ему неожиданно до смерти захотелось, чтобы у них с Эльзой была бы такая же малявка: уж очень кроха напоминала ее и внешностью и веселым несносным характером. "Обязательно нужно узнать, как там идут дела у Мика. Есть ли надежда получить кровное потомство", - отрешенно подумал он. А девчушка тем временем не унималась, оживленно сияя глазами на круглом личике, она спросила:
- Дяденька, а где вы живете? Я вас ни разу у нас не видела.
- Все правильно, лисенок, ты и не могла меня видеть, я живу очень далеко, - сказал Томас и показал рукой в сторону лесистого гребня.
- А откуда вы знаете, что мамка зовет меня Лисичкой? А я знаю, где вы живете! Мамка говорила, что за вторым притором живут артисты, красивые аж жуть! Я слышала, как она сказала тете Гале, что девка, правда, так себе, рыжая и тощая, как я, а мужик просто потрясающий и что за ночь с ним полжизни не жалко! Дяденька, так вы тот артист? Поэтому у вас такие длинные волосы? Ой, какие мягкие! - воскликнула девочка, протянув руку, она дернула его за прядь волос. Затем, с восторгом глядя на Томаса, добавила: - Вы, в каком кино снимаетесь? Скажите, я очень хочу посмотреть кино с вами! Вы такой красивый, красивее, чем Нео в Матрице! Когда я скажу мамке, что видела вас, она мне не поверит!
Томас улыбнулся и, погладив болтливую малышку по голове, поднялся на ноги.
- Ладно, дети, мне пора, время не ждет, - сказал он и, поклонившись рыжеволосой лисичке, на полном серьезе добавил:
- Познакомиться с Вами, леди, было для меня большой честью! Увидите Вашу маму, передайте ей "большое спасибо" за столь лестный отзыв обо мне, и скажите ей, что я вас обеих, тебя и мою жену, считаю очень красивыми. Так что зря она так о вас отзывается. Ага, а вот и твоя мама! Слышишь? Она тебя зовет.
Дети действительно услышали голос Тамары Васильевны, местной учительницы русского языка и литературы, зовущий их по именам и бросились на зов. Когда Лисичка обернулась, то у реки уже никого не было. Добежав до поселка, дети удивились, что так и не встретили свою учительницу, хотя ее голос всю дорогу слышался очень близко.
Алиса вбежала в дом и нашла мать на кухне, она готовила холодный борщ.
- Мамка, ты чего нас звала? Мы за тобой бежали, бежали, но так и не догнали! - выпалила девочка единым духом, влетая в кухню к матери.
- Ребенок, ты что болтаешь? Когда это я вас звала? Я все время была на кухне, сама видишь, что я овощи в борщ крошу, уже целую кучу настрогала.
- Да только что! Правда, правда, я не вру! Вот Нинка и Костик с Серегой подтвердят. Они тоже слышали, как ты звала нас по именам!
- Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее! Иди, егоза, сядь ко мне, - ласково сказала женщина, с любовью глядя на дочку.
Вспрыгнув матери на колени, Алиса обняла ее за шею и подробно рассказала о встрече у Катуни. Тамара Васильевна, выслушав ее рассказ, удивленно покачала головой. И каких только небылиц она уже не наслушалась на Алтае! Сама-то она была неместной. Лет десять тому назад юной девушкой она приехала в Россию в поисках лучшей доли из Туркменистана. Там русским стало совсем невмоготу после перестройки. Бесприютно поболтавшись по огромной полуразваленной стране, в конце концов, она осела на Алтае.
"Да, странная здесь местность и чего только не бывает! Например, женщины рассказывали, как они работали в поле, и вдруг поднялся огромный горящий крест. А уж баек о голосах, зовущих из печи и прочих страшилок и вовсе не счесть! Говорят, что этому есть научное объяснение. На Алтае большие залежи ртути, и она, испаряясь, отравляет воздух, отсюда и берутся всякие чудные видения у местных, но удивительно другое, то, что эти галлюцинации носят массовый характер" - подумала она. Услышав, что просил передать "артист с горы", женщина, смутившись, густо покраснела.
- Лисичка! Сколько раз я тебя просила, не выноси разговоры из дома на улицу! - укоризненно попеняла она дочери, и с просящим видом заглянула в ее глаза. - Родная, я прошу тебя, не говори ничего отцу про артиста! Хорошо?
Испуганно посмотрев на мать, Алисочка отчаянно замотала головой, и прижалась к ее груди.
Поздно вечером о том, что пришел глава семейства, они узнали по грохоту в сенях и грязной ругани. Мать и дочь, которые уже легли спать, испуганно сжались в своих кроватях. Алисочка сразу же поняла, что отец пьян в стельку, трезвый он никогда не ругался. Распахнулась входная дверь, и в дом вошел мрачный темноволосый мужчина средних лет. Увидев, что в доме темно и его никто не встречает, он снова разразился отборнейшим матом и, пройдя на кухню, пнул попавшийся ему под ноги табурет, с грохотом упавший на пол. Истошно завизжала кошка, досталось и ей от хозяина дома. Тамара Васильевна вскочила с кровати и с замиранием сердца бросилась на кухню. Мужчина, увидев испуганную жену, насупился и, исподлобья глядя на нее, злобно бросил:
- Жрать, давай, сука! Спишь как последняя тварь, когда муж у тебя не кормлен. Придешь домой, устанешь как собака, а эта б...ь ученая даже своей ж...й не пошевелит. Нет, чтобы мужа встретить, как порядочные бабы делают! Жрать давай! Шевелись, падла, пока я тебе не п..в не навесил!
- Сейчас, дорогой, сейчас! - побелевшими губами сказала Тамара Васильевна и засуетилась, бегая по кухне. Руки у нее тряслись, но она споро накрывала на стол. Муж, сжав кулаки, мрачно следил за ней взглядом. - Вот все готово. Я приготовила холодный борщ, как ты любишь и даже хлеб свежий: сегодня в магазине был завоз продуктов.
Она налила в тарелку борщ и положила рядом хлеб. Муж, взяв ложку, отхлебнул и, яростно посмотрев на жену, завопил:
- Сука! Сколько раз я тебе говорил, не клади лук, но ты все равно не слушаешь! Назло мне пихаешь его туда?!
-Антон! Но ты же в прошлый раз сказал, что борщ без лука, просто вода, вот я и положила!
- Ах, ты б...ь! Ты мне перечить вздумала? Убью суку! Мало я тебя, выходит, трахаю, что ты еще и на чужих мужиков заглядываешься! Артистов тебе подавай, пи...ка! Сука подзаборная! Посмешище решила из меня сделать?! Все село болтает, что ты с заезжими артистами гуляешь! Я знаю, тварь ты этакая, что эта мелкая м...шка наверняка не от меня! Нагуляла с каким-то заезжим фраером, б...ь, а теперь врешь мне в глаза, что она моя дочь! А, тварь! Я подобрал тебя сучку бездомную, оборванку подзаборную, кормлю, пою, а ты мне вот что вытворяешь?! Бл...ща! Получи у меня! Убью тварь! На, получи, получи у меня!
Алисочка, сжавшись в комочек на кровати, напряженно прислушивалась к разгорающемуся домашнему скандалу. Она слышала умоляющий тихий голос матери, и ей безумно хотелось, чтобы она уговорила отца остановиться и не скандалить, но такого не случались ни разу за всю ее коротенькую жизнь. Услышав истошный вопль матери, и тяжелые глухие удары по телу, она зажала уши и забормотала: "Мама, мамочка! Папочка! Не надо! Не бей мамочку! Не надо!.. " Из глаз ребенка градом потекли слезы, она тихо всхлипывала, но не посмела выйти к родителям. Тем более, что мать ей строго настрого приказала сидеть в комнате, когда отец буйствует. Та боялась, что он может по пьяни прибить и ребенка.
Грохот в кухне все нарастал и мать, истошно визжа, выскочила на улицу с криками о помощи. Но в селе было тихо, только лаяли потревоженные собаки, но никто не спешил заступиться за избиваемую женщину. Ее и так недолюбливали на селе. Чужачка она и есть чужачка. Местные женщины, слыша ее отчаянные вопли, втихую радовались, что и этой, как они считали, ученой зазнайке выпала та же участь, что и им: быть битой пьяным мужем.
Не выдержав, Алиса выскочила в окно своей комнаты, и забарабанила по ставням соседнего дома, опасливо озираясь на фигуру отца, монотонно наносящего удары по телу скорчившейся матери. Из окна выглянул недовольный сосед.
- Дядя Коля, дядя Коля! Помогите мамке! Папка мамку убивает! - в отчаянии выкрикнула девочка, с мольбой глядя в недовольное оплывшее лицо соседа, тот нахмурился еще больше, и сердито проворчал:
- А мне какое дело! И не колоти по рамам, дурища, только людям спать мешаешь! Ходют тут всякие!
Мужчина с досадой захлопнул створку окна. В темноте сонный голос его жены с протяжным зевком произнес:
- Что, опять Антон училку лупит? И правильно делает, меньше зазнаваться будет. А то ишь повадилась к чужим мужикам липнуть, вот ведь б...ь бездомная понаехала сюда и еще нос свой интеллигентский задирает! Слышь, она тут Ивановне намедни заявила, что мы все дураки необразованные, что, мол, в голове у нас одни суеверия и мы ими детям головы забиваем. Закрой окно поплотнее, а то так орет, что спать мешает.
Девочка прокралась к своему дому и, сжавшись в комочек, присела на землю под окнами. Ребенка колотила нервная дрожь, ее маленькое сердечко разрывалось от боли и страха за мать. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что ревнивый отец, когда-нибудь действительно может убить ее насмерть. Возвращаться домой Алисочка не хотела. Она видела, что отец, схватив ее мать за волосы, потащил домой, девочка знала, что сейчас начнется самое постыдное. Сексуальные отношения - не секрет для сельских детей с малых лет. Отец, не стесняясь ребенка, начнет насиловать мать, а та будет сдавленно рыдать и умолять оставить ее в покое, а потом будет просить не шуметь так сильно, чтобы не разбудить дочь. Как будто возможно заснуть под такое! Но отец, не слушая ее, тяжело дыша, сделает свое дело и, обложив напоследок Тамару Васильевну матерными словами, наконец-то, успокоится и заснет.
- Не плачь, маленькая! - раздался ласковый голос. Высокий мужчина поднял скрючившегося ребенка с земли. - Ну что, совсем тебе плохо, Лисенок? - с сочувствием проговорил все тот же красивый баритон и Алиса, обхватив шею Томаса, прижалась к нему всем тельцем. Наконец-то, выплескивая из себя горе и накопившийся страх, она горько с надрывом зарыдала. Прижав к себе несчастного ребенка, он погладил девочку по голове и твердо сказал: - Не переживай, малышка, я тебе обещаю, что все будет хорошо.
И удивительное дело, Алиса сразу же ему безоговорочно поверила. Девочка успокоилась, и ее сразу же стало клонить в сон. Когда Томас зашел в двери, она уже безмятежно спала, прислонившись растрепанной головенкой к его плечу. Тамара Васильевна испуганно подняла глаза на незнакомца и, попытавшись вскочить со стула, болезненно охнула. Закусив губу и чуть не плача от досады, она упала обратно на сиденье.
- Ой, простите! Я думала она у себя в комнате! Супруг мой расшумелся, вот я и не заметила, что ее нет дома. Спасибо, что Вы привели ее обратно. В последнее время она часто стала убегать,- смущенной скороговоркой выпалила женщина.
- Сидите, сидите! Не беспокойтесь, я ее сам уложу. Ее комната справа? - мягко произнес Томас и бесшумной поступью двинулся в указанном направлении, Тамара Васильевна с изумлением смотрела, как он идет по кухне. "Шагает, как кошка. Скорее, как огромный белый тигр в человеческом обличье и, пожалуй, так же опасен... и красив", - неожиданно подумалось ей, и она улыбнулась своей ассоциации, но тут же болезненно сморщилась и слегка прикоснулась пальцами к разбитой губе: ее всю разнесло. У Тамары Васильевны выступили слезы на глазах. "Господи, на кого я сейчас похожа! Самая настоящая уродина! Боже мой! Стыдно-то как!" В кухню вернулся Томас и сел напротив женщины; та сразу же опустила глаза под его испытующим взглядом. Он негромко сказал:
- Простите за бестактный вопрос, мадам. И часто он Вас так избивает?
Быстро взглянув на сидящего напротив мужчину, и немного поколебавшись, Тамара Васильевна тихо сказала:
- Да не так, чтобы часто, но бывает. Особенно в последнее время, совсем, как с ума сошел.
Женщина помолчала и продолжила с неожиданной для себя откровенностью:
- Когда мы только поженились, все было просто замечательно, Антон меня буквально на руках носил. Он тогда и грамма в рот не брал. А потом началось. Вы же понимаете - это же деревня, а я пришлая, - женщина горько улыбнулась и продолжала: - Поймите, я пыталась сдружиться с местными женщинами, но что делать - это не мое: сплетничать и бесконечно обсуждать у колодца, кто там такой-сякой. Я не умею болтать часами о доме, мужьях, детях. У меня нет желания бесконечно обсуждать, у кого какие новые тряпки появились или кто с кем изменяет. Это так скучно, особенно, когда изо дня в день говорится об одном и том же.
Сложив перед собой руки и устремив в пустоту невидящий взгляд, Тамара Васильевна замолчала, а затем, спохватившись, заговорила с прежней откровенностью:
- Эта семейная идиллия у нас с мужем продолжалась, примерно, с полгода, а потом началось... По селу пошли гулять обо мне мерзопакостные сплетни, одна другой хлеще. Господи, что только люди не придумывали! И соседу-то я глазки строила и в школе-то я завучу Дмитрию Ивановичу проходу не даю. Ой, в общем, всего так сразу и не перечесть, да и вспоминать противно! Антон поначалу не обращал внимания на слухи, но он же не железный! - и Томас в который раз подивился женской логике. Избитая до полусмерти женщина все равно пыталась найти оправдание своему мужу-подлецу, который свою слабость и полную несостоятельность вымещал на беззащитной женщине, которой некуда было податься. А Тамара Васильевна с горечью продолжала: - Ведь, если знакомые ему с детства люди изо дня в день твердят, какая я дрянь, то ему остается только поверить, что дыма без огня не бывает. А дальше дела пошли еще хуже. Некоторые подлецы из местных стали "подбивать ко мне клинья" и получив от ворот поворот, в отместку стали намекать Антону, что я им проходу не даю... а они, мол, такие молодцы и так мужественно держатся, не поддаваясь моим бесстыжим заигрываниям! Вот негодяи!.. И эти дуры набитые, их жены, понеслись ко мне со скандалами, будто я в чем-то виновата! - Тамара Васильевна всхлипнула и на глазах у нее снова показались слезы. Она попыталась справиться с собой, но это ей не удалось. Опустив голову, она тихо заплакала.
Томас быстро подошел к ней и, присев рядом, обнял несчастную женщину. Та поначалу испуганно сжалась в его руках, но быстро расслабившись, уткнулась в его плечо, и горько навзрыд заплакала. Он стал ласково гладить ее по мягким шелковистым волосам, и Тамара Васильевна, вволю наревевшись, успокоилась, найдя обычное утешение в слезах и необычное участие в глазах другого человека. Слегка отстранив ее от себя, Томас заглянул в карие глаза женщины и мягко произнес:
- Тебе так дорог твой муж, что ты, невзирая на свои страдания и страдания своего ребенка, готова и дальше безропотно сносить его побои? Ты хоть понимаешь, что он однажды забьет тебя до смерти? Понимаешь, что ребенок останется сиротой, и, может статься, что со временем он вместо тебя примется за нее?
Тамара Васильевна сжалась под его требовательным взглядом, и даже не удивившись неожиданному переходу на "ты" испуганно пробормотала:
- Господи! Да что я могу поделать? Нам с дочкой некуда податься. Родственников у меня нет, а все знакомые остались там, в Туркменистане, но там такое творится, что оттуда даже местные бегут!
Кухню со всей этой беготней выстудило, и женщина зябко поежилась от холода. Первый стресс у нее уже прошел и она, неловко повернувшись, охнула от боли. Томас, серьезно глянул на нее огромными серыми глазами, полыхающими серебряным блеском, и холодно произнес:
- В таком случае, ты готова принять мое решение твоей судьбы?
Это прозвучал настолько властно, как будто незнакомец - "высший судия" - и имеет полное право вмешиваться в жизнь людей. По спине женщины пробежал неприятный холодок, и она разом насторожилась. До сих пор Тамара Васильевна не задавалась вопросом, кто он на самом деле этот незнакомый мужчина, столь загадочно появившийся в их доме в такой поздний час. Подняв на него испуганные глаза, женщина заворожено замерла. Только сейчас глядя в это нечеловечески прекрасное лицо, она вдруг поняла, насколько необычен ее посетитель и что он никакой не артист. У тех не бывает такой ярко выраженной харизмы лидера и столь волевых лиц - это невозможно при их гуттаперчевой профессии. При последующем размышлении она уверилась, что он и не человек. Одетый во все белое, высокий атлетически сложенный мужчина вдруг показался ей грозным ангелом, посланным ей небесами во время тяжких испытаний. Во всяком случае, как ей казалось, именно такими их рисовали на своих картинах известные мастера. Она нервно хихикнула: "Нет, если это ангел, то он гораздо красивее в жизни!"
Будучи уже убеждена на все сто процентов, что имеет дело не с человеком, она крепко призадумалась, а затем с иронией подумала: "Вот и весь мой атеизм лопнул, как мыльный пузырь! Стоило только появиться чему-то необычному в жизни и вера в чудеса тут как тут". Тщательно взвесив все "за" и "против", она твердо произнесла, глядя на незнакомца:
- Да, я готова.
В ее голосе прозвучала такая непоколебимая вера, что удивленный Томас прошелся по ее мыслям и несколько ошарашенно подумал: "Черт, вот так легко стать новым Христом для человечества! Только этого мне для полного счастья не хватало!" Он склонился и поцеловал ждущие губы замершей от восторга женщины. Слегка выпустив клыки, он вонзил их в разбитую плоть, и крошечная часть его симбионтов, проникнув в кровь, принялась лечить избитое тело. Организм женщины встрепенулся, и регенерация пошла полным ходом; срослись треснувшие ребра, исчез разрыв селезенки. Отбитые почки и печень пришли в норму, затянулись разрывы влагалища, исчезли раны и ссадины на теле. На голове затянулась рана от вырванной с мясом пряди волос и перестали шататься и болеть зубы.
Находясь в состоянии полной эйфории, Тамара Васильевна не сразу поняла, что произошло, а затем в ее голове зазвенел мощный хор ангельских голосов. С огнем фанатизма, вспыхнувшим в карих глазах, женщина вскочила на ноги и собралась рухнуть перед спасителем на колени. Томас с легким испугом посмотрел на восторженное лицо женщины с безумно распахнутыми глазами, и отключил ее легким ментальным ударом, та, смежив веки, мягко повалилась на бок.
"Черт! И куда только делась умная и образованная женщина, стоило только ей воочию испытать то, что в свете современных доступных знаний она могла воспринять только как чудо", - с досадой подумал "ангел", втянув белоснежные клыки, и бережно поднял свою новоявленную паству. В спальне, отпихнув ногой храпящего мужчину ближе к стене, он положил Тамару Васильевну на чистенькую постель. Она немедленно свернулась клубочком и сонно засопела. Томас, взял стул и, присев на него, задумчиво огляделся.
Обстановка для такой глуши была очень неплохой. "Конечно, небогато, но и нищеты особой нет. Все как у людей среднего достатка в этих местах. Мебель недорогая, но новая. Есть большой телевизор, и даже старенький компьютер. На окнах симпатичные занавески, во всем чувствуется заботливая женская рука, - Томас вздохнул, поглядев на храпящего Антона. - Вот дурак! Нормальная умная женщина, хорошая мать и хозяйка. Интересно, какого еще черта надо простому мужику? Но, на твое счастье, чувствуется, что и ты в семье хороший хозяин, о семье заботишься, пока водка в голову не ударяет". Он задумался, а затем хищно улыбнулся: "Ну, что же, дружок, я дам тебе еще один шанс. Если ты им не воспользуешься, пеняй на себя!" Томас закрыл глаза и прикоснулся к разуму спящего мужчины. Он снял у него возникшую зависимость от водки и чуточку усилил сопротивляемость алкоголю. Теперь Антон мог спокойно выпить стакан водки без особых последствий для себя. Но вот большую дозу теперь он сможет выпить только через резкое неприятие алкоголя организмом. Если же мужчина, несмотря на это, напьется и нападет на жену или дочь, то это немедленно приведет к летальному исходу, остановке сердца.
"Милостив, я стал как Вседержитель! Портят меня бабы. Мягчею на глазах, просто Христосик во плоти! Ну, ладно, доброе дело, надеюсь, меня не особо выбьет из привычной колеи", - мысленно посмеялся Томас над собой. Он повелительно протянул руку; невесомое облачко симбионтов выпорхнуло изо рта спящей женщины и вернулось к своему хозяину. Штейн только недавно освоил этот фокус, и теперь ему не грозила потеря вампирской мощи. Симбионты послушно следовали его воле, и в зависимости от нее несли другим исцеление или разрушение. Он потрогал свой бок. Недавно сломанные на реке и неправильно сросшиеся ребра, самостоятельно приняли правильное положение, и теперь его ничто не беспокоило. Томас призадумался, нужно ли ему что-либо делать с воспоминаниями матери и дочери, но потом махнул рукой. Плести сеть ложных воспоминаний ему было лениво. Он решил, что чудом больше или меньше на Алтае уже не имеет значения.
Утром хозяин дома проснулся раньше всех домашних и с замиранием сердца повернулся к жене. Не настолько он был пьян, чтобы не помнить, как жестоко ее избивал накануне. Раньше он никогда не жалел о содеянном, считая, что она заслужила каждую колотушку, но вчера был явный перебор. Слишком уж он разозлился. Тамара всегда была слишком независимой, несмотря на побои. Антон знал, что в семье ее держит только дочь, и потому никогда не поднимал руку на девочку. Да и жену всегда бил расчетливо, чтобы не очень ей повредить, а так только поучить слегка. Как он считал, чтобы супружница не забывала, кто в доме хозяин. Не его полета была эта жар-птица, он всегда это чувствовал. Только благодаря тяжелым обстоятельствам Тамара оказалась у него в руках. Жена никогда не давала ему поводов для ревности. Он это знал, несмотря на то, что бабы, завидуя ей, обзывали ее шалавой и распускали мерзкие слухи. Тут все было понятно. Чужачка увела у них из-под носа лучшего жениха на селе. Но все это было правдой только до недавних пор.
Недели две назад в их устоявшейся жизни вдруг все резко переменилось. Жена с подругой из местных как-то пошли за ягодами, и женщины, слегка заблудившись, забрели далеко за приторы. Где уж они там бродили, неизвестно, но вернувшись, Галина, приятельница жены, стала взахлеб рассказывать всем, какой там красавец-артист живет в роскошном доме. А вот Тамара, на все вопросы любопытных, только отмалчивалась и с досадой пожимала плечами. И как еще заметил ревнивый муж, она стала ходить по дому с мечтательным видом, ничего вокруг себя не замечая. На селе ничего не остается тайным, и жители быстро приметили, как изменилась учительница и стали посмеиваться за ее спиной. Надо отдать ему должное, Антон долго крепился, но мужики окончательно достали его насмешками, намекая, что он уже не боец и прочили ему скорую замену в постели. "Смотри, Антошка, как бы твоя баба не принесла тебе подарочек в подоле. Будешь потом чужого выб...ка воспитывать...", - подзуживали они. Но ревнивец всегда остается ревнивцем как бы он себя не сдерживал. К тому же совсем недавно молчаливая жена взяла моду мурлыкать себе под нос веселые песенки, и это почему-то окончательно взбеленило Антона. Потому вечером он специально напился с мужиками, а жгучая ревность так застилала ему глаза, что он не удержался и принял на грудь больше обычного. По дороге домой мужик настолько вошел в раж, припоминая счастливый вид жены, что ему почти не потребовалась заводить себя скандалом.
Приподнявшись на локте, Антон с удивлением пробежался глазами по лицу и телу женщины, но на нем не было не единой отметины. Следы побоев начисто отсутствовали и даже наоборот, ее нежная кожа выглядела, как никогда здоровой и красивой. Личико спящей сияло свежестью и нежной красотой. Таким оно было только в самые первые годы замужества. Антон нахмурился, ничего не понимая, и схватил жену за плечо так сильно, что Тамара Васильевна вскрикнула от боли. Моментально проснувшись, она посмотрела на мужа широко открытыми испуганными глазами, - такого еще не было, чтобы он причинял ей боль в трезвом виде.
- Давай жрать! Что разлеглась, как корова?! - мрачно буркнул он, в упор разглядывая похорошевшую жену.
Вскочив, женщина молча бросилась в кухню. Она с досадой обнаружила, что нет электричества, и лихорадочно принялась растапливать печку. Позавтракали супруги в полном молчании. Уходя на работу, муж не сказал ни слова, но напоследок так хлопнул дверью, что зазвенела посуда на полках. Тамара Васильевна бессильно опустилась на скамью. Она почувствовала, что вечером будет продолжение вчерашних побоев.
- Господи, да за что же мне такое! - с горечью воскликнула она и к ее глазам подступили слезы.
Обычно муж, накануне избив ее, наутро вставал засветло и падал на колени. Он слезливо просил его простить, обещая больше так не делать, и не вставал до тех пор, пока Тамара Васильевна, которой все это хныканье было еще омерзительнее побоев, скрепя сердце не говорила ему, что прощает его. Тогда Антон, блестя глазами, обнимал ее и просил доказать это на деле. Женщина бросала готовку в кухне и, поникнув, шла в постель, а затем как могла, ублажала своего мужа, выдавливая из себя слова о том, как она его любит. Тамара знала, если она этого не сделает, то вечером он опять напьется и будет продолжение вчерашних колотушек с воплями о неблагодарных сучках. Ей было жаль ребенка, Алисочка и так в последнее время стала кричать по ночам, девочку мучили кошмары.
Взглянув в зеркало, Тамара Васильевна с замиранием сердца вспомнила о прекрасном незнакомце и о чуде происшедшем с ней накануне. Она провела пальцами по губам, вспоминая поцелуй. Ее сердце сжала тоска по несбыточному счастью, и она подумала без прежней бабской зависти: "Повезло же рыжей красотке! Даже, если они одной породы и она тоже ангел, все равно он - просто замечательный мужчина!" В ее голову полезли дурацкие строчки из песни Пугачевой о "настоящем полковнике" и она засмеялась своим мыслям. "Вот дура! Бери выше! У него, наверняка, должность неизмеримо значительнее, а может быть, и ближе к небесам... или он, как минимум, инопланетянин... впрочем, что попусту мечтать, такая красота не для нас, простых смертных", - с печалью подумала женщина. Подперев голову рукой, она совсем было пригорюнилась, но внезапно вспомнив о дочери, побежала к ней. Тамара Васильевна со страхом взглянула на заспанную мордашку дочери, но та весело улыбнулась матери и с изумлением воскликнула:
- Ой, мамочка, ты просто красавица!
- Спасибо нашему светлому ангелу, детка, - грустно сказала мать, взяв Алисочку на руки.
- Мамочка, так значит, это он тебя вылечил?
- Да, лисичка, только боюсь ненадолго.
- Ты думаешь, что папка опять будет драться? - тихо сказала девочка и со страхом заглянула в материнские глаза. От слов дочери женщина вздрогнула и как только представила себе, что ее снова ждет вечером, резко упала духом. Это настолько показалось Тамаре Васильевне невыносимым после вчерашнего чуда, что она решительно выпрямилась и, опустив девочку на пол, серьезно сказала:
- Лисенок, если все будет плохо так же, как вчера, то беги туда, где живут артисты. Ты помнишь это место? Я тебе показывала!
У ребенка от испуга расширились глаза, но мать твердо продолжала:
- Ничего не бойся! Волки в эту пору на людей не нападают. А там живут добрые люди, они тебя приютят.
Этим же вечером Антон опять явился в стельку пьяным и с порога стал скандалить. Он снова избил жену, а ночью Тамара Васильевна насмерть зарубила спящего мужа топором.
Стоя на пороге дома, Эльза с удивлением увидела идущего к ней хмурого мужа в сопровождении полненькой миловидной женщины, в забрызганном кровью платье, которая крепко держала за руку испуганную рыженькую девочку лет семи.
7. Вопрос ребром. Есть ли действенный метод по предотвращению загулов любящих супругов на сторону? Кроме радикальных, конечно, типа кастрации?
На следующий день, прилетев поздно вечером, Томас в подробностях рассказал своей жене историю приключившейся трагедии человеческой женщины с ребенком.
- Дорогая, если я тебя когда-нибудь сдуру стукну, лучше сразу дай мне по яйцам, чтобы я не зарывался. Так будет проще, чем ты потом снесешь мне голову топором, - сказал он, лежа в постели. И задумавшись, со вздохом добавил: - Черт, пожалуй стоит отменить наши жесткие игры в постели, вдруг я забудусь, и ты затаишь обиду на меня...
- Вот еще глупости! Будь уверен, дорогой, в случае чего, ты свое получишь в превентивном порядке. Поверь мне, до крайностей такое дело я не доведу. С садистами в семье, главное - это профилактика. Нужно всегда давать сдачи или, еще лучше, наносить упреждающий удар, чтобы отбить охоту драться. Поэтому не бойся, ты сразу же получишь адекватную сдачу при явном переборе.
- Слава богу! Ты меня успокоила. Теперь я могу спокойно спать, не опасаясь твоей топорной мести, - сказал Томас с преувеличенным облегчением и, закинув руки за голову, откинулся на подушки.
- Б-р-р! Это было такое неэстетичное зрелище! Просто море кровищи, но чего еще ожидать от дилетантки! - задумчиво произнес он спустя некоторое время и с укоризной добавил: - Но ты, моя дорогая, могла бы воспитывать меня лаской.
Эльза засмеялась и провела пальчиками по груди мужа. Затем, склонившись, она коснулась его губ легким поцелуем и ласково сказала:
- Вот так? Не бойся, трусишка, в случае чего, я убью тебя нежно...
- Эль, поосторожнее, только не сейчас! Я еще пожить хочу! Я тоже обещаю тебе легкую смерть... клянусь, дорогая, что ты ничего не почувствуешь ... кроме восторга, как и я...
Стараясь не разбудить спящую жену, Томас неслышно встал и, настежь распахнул окно. Достав пачку с сигаретами, он закурил. В комнату ворвался прохладный воздух и запах сигаретного дыма. Томас бросил рассеянный взгляд в непроглядную тьму за окном и прислушался к звукам в ночи. В полуночном лесу шла обычная жизнь: тявкали лисицы; коротко с подвываниями взлаивал шакал; сонно вскрикивали спящие птицы, напуганные ночной охотницей, скользящей в неслышном полете на мягких серых крыльях. Где-то далеко в горах раздался рев маралов: у них начались брачные игры, но рычание барса заставило их мгновенно примолкнуть. "Удачной тебе охоты!" - пожелал Томас звериному собрату и, докурив, притворил створки: Эльза не любила спать при открытых окнах. Он осторожно лег в кровать и обнял прильнувшую к нему жену, но ему не спалось. Томасу не давала покоя происшедшая с человеческой женщиной трагедия и его роль в этой истории с уголовным уклоном. Уставившись в потолок, он заложил руки за голову и задумался.
Вампирское эссе о добре и зле, чудесах и науке
"Как легко манипулировать людьми, выдавая себя за бога! И даже не обязательно быть при этом добрым Вседержителем судеб! Объяви я себя завтра Сатаной и за мной сразу же ринутся толпы фанатиков, с радостью принося мне все положенные по статусу жертвы. И что-то мне подсказывает, что в этом образе у меня последователей будет гораздо больше, чем в образе его милосердного собрата. Хотя при здравом размышлении, как всегда приходит понимание, что количество паствы не компенсирует ее качество.
Лучшие из людей, пусть их меньшинство, все равно верят в лучшую божественную ипостась, даже если она и слабее и беззащитнее ее злобной антитезы. В настоящее время эта темная сила, не скрываясь, рядится в белые небесные одежды, и делами своими полностью извращает суть божественного слова и, следовательно, морали.
Я уверен, что всегда в мире будут существовать добро и зло: они неотделимы от человеческой сути. Как не выжить человеческому роду без мужчин и женщин, как не разделить ин и янь, ночь и день, так не разделить и добро со злом. Как ни противостоят эти понятия друг другу, суть в том, что они - единое целое.
В жизни зачастую так случается, - добро для одного, является закономерным злом для другого, - и никуда нам от этого не уйти. Пора понять - нет рецепта всемирного счастья. Да и нужно ли оно - это всемирное кисельное счастье? Не думаю! Для этого мы слишком, ярые индивидуалисты. И к тому же горькие и жестокие испытания в жизни формируют лучшую часть нашей натуры. Они вырабатывают в нас сопротивляемость к невзгодам и укрепляют силу духа. Главное, чтобы эти испытания не были чрезмерными и не свалили душу в пучину безумия.
И это не призыв к злу, боже упаси! Его и так предостаточно в этом мире! Просто хотелось бы его частично компенсировать. Ведь все мы без труда назовем, что есть зло и чем оно нас так привлекает. Гораздо хуже обстоит дело с его противоположностью.
Что есть добро и почему его так мало в мире? Почему так мнутся и стесняются своей доброты достойные? Почему мы озадаченно чешем затылок, когда кроме десяти известных заповедей, оставленных людям, нас просят сказать, что еще есть добро? Как поступить в том, или ином конкретном случае, чтобы добро по своим последствиям, если не перевешивало зло, то хотя бы его нейтрализовало? И, как назло, - ведь нет четко определенных критериев! Только наши собственные субъективные ощущения, которые зачастую нас подводят. В большинстве случаев с горечью приходится констатировать, что просто не знаешь ответа на эти вопросы. Слишком расплывчата категория добра. Вот со злом гораздо проще, оно четче очерчено.
И на ум приходит закономерный вывод: самое разумное для того, чтобы вычленить добро из болота зла, нужно действовать от обратного. Не нужно совершать ошибок, входящих в категорию непоправимого зла, как-то: полномасштабные войны, массовое уничтожение природы и массовый геноцид по расовому или религиозному признаку. Их нужно свести к безобидному минимуму, потому, что от них идут главные адские круги. А уж с остальной злобной мелочью не составит особого труда справиться каждому самостоятельно, так сказать, в индивидуальном порядке. И то верно, нечего неженок плодить, у нас впереди еще неосвоенная Вселенная!
И немного о чудесах. Это так забавно, что люди всегда настроены на веру в чудо. Вся подчинено ей, этой вере в чудо: и человеческая мораль, и религия, и искусство, и литература. Даже науку это не миновало. Разумному человеку вера в чудеса нужна как воздух, без нее нет великих свершений. Просто более совершенный разум выбирает себе более совершенную форму веры в чудеса.
Взять хотя бы ту же концепцию сжатия Вселенной, а затем теорию Большого взрыва. Ну, чем, скажите мне, она отличается от библейской истории, которую кратко можно изложить в следующих словах.
- Было абсолютное ничто.
- Пришел Бог ( интересно знать откуда?)
- Сотворил мир за семь дней ( почему не сразу, силенок не хватало?)
И вот взгляд с научной точки зрения на тот же процесс сотворения мира.
- Была точка сингулярности (Это наука так обозвала библейское абсолютное ничто).
- Произошел Большой взрыв ( Что такое Большой взрыв, наука честно признается, что не знает, поэтому вполне можно обозвать этот процесс божественной волей).
- Двадцать миллиардов световых лет из этого точечного "ничто" вырывалась наша Вселенная, состоящая из огромных галактик, имеющих размеры до 150 миллионов световых лет в поперечнике.
Интересно, кто-нибудь может себе представить такое? Я вот лично не могу. Ну, не лезет это в человеческий и нечеловеческий разум тоже! И не надо при этом проводить параллель с известным литературным персонажем, имеющим наглость размышлять своим подлым умишком о горизонтах священной науки!
А разве вылетающие из небытия огромные галактики это не чудо? Клянусь, многие со мной согласятся, что это в таком изложении чудо. Откуда не посмотри, это - мифический верблюд, пролезающий в игольное ушко.
Я понимаю, что мой взгляд на сотворение мира по-дилетантски упрощенный, но суть-то от этого не меняется! Черт, если ты не можешь объяснить необъяснимое то, не развешивай научные ярлыки в пустоте! Нужно иметь мужество признаться, что процесс созидания мира - это нечто на сегодняшний день совершенно непознанное. И нашим разумом его пока не охватить, не хватает мозгу производственных мощностей. Поэтому нечего древнюю библейскую историю рядить в современную научную мини-юбку, толку от этой старухи в плане воспроизводства жизнеспособных теорий уже нет никакого.
Впрочем, может, зря я иронизирую. Термин и понятие "атом" тоже изобрели до того, как появились более или менее внятные доказательства его существования. Научный люд просто слегка забежал вперед. Но, все же, не нужно оскорблять госпожу Науку псевдонаучными теориями и надуманными терминами, вроде ауры и тонких полей. Это дает возможность упертым фанатикам от религии с полным на то основанием заявить, что наука - это якобы бред сивой кобылы.
Лучше оставить фантазии фантастам или господам ученым следует помечать такие теории термином "научная фантастка" и - нет проблем. Все это правильно поймут, - отчего бы и людям науки тоже немного не помечтать. Только не нужно уподобляться, господа ученые, шарлатанам. Вот изобретете достойную теорию, и тогда смело пользуйтесь фантастическими терминами. Были бы кости, а мясо всегда нарастет.
Неудивительно, что Эйнштейн был верующим человеком. Любой бы поверил в бога, услышав современную космологическую теорию Большого взрыва.
Резюмирую. Если содрать с современной научной точки зрения на создание Вселенной всю ее научную шелуху, то это та же древняя библейская история, в которой нет ничего принципиально нового..."
Эльза сонно зашевелилась и сердито пихнула мужа в бок.
- Том, ну, сколько можно? Спи, давай! Хватит мыслью растекаться по древу познания. Пока ты не спишь, я тоже не могу заснуть.
- А ты можешь читать мои мысли?
- Ничего я не могу, а сейчас и подавно. Почему-то совсем стало глухо с твоим мыслефоном. Вот эмоциональный фон я читаю все лучше и лучше, причем каждая эмоция в своем цвете. И когда я вижу голубые прожилки, то по опыту знаю, ты размышляешь на отвлеченные темы.
- Говоришь, что все хуже и хуже улавливаешь мои мысли? Это просто замечательно!
- А что это ты такой радостный по этому поводу? Не вижу в этом ничего хорошего!
- Зато я вижу! И не нужно смотреть так подозрительно, дорогая!
- Учти, если я узнаю, что ты до сих пор крутишь шуры-муры со своей секретаршей, этой ледяной куклой Мартой, то я лично тебя кастрирую!
- Дорогая, я же не это имел в виду!
И действительно Томас радовался совершенно по другому поводу, а не возможности скрыть от жены интрижки на стороне. У пары вампиров крепко связанной семейными узами почти обрывается мысленная связь и необычайно усиливается эмоциональная, что говорит о наличии взаимной любви. Правда, зачастую, любящим супругам это не мешает ходить на сторону, должна же быть в семейной жизни острая приправа. Томас пригорюнился, похоже, Эльза не горела желанием приправлять семейную жизнь какими-либо сторонними сексуальными приправами, а, особенно, сексапильной секретаршей. "Придется поискать что-нибудь в другом месте. А жаль, в сексуальных забавах Марта - большая оригиналка! Хотя при здравом размышлении - лучше на сторону не дергаться, для меня это проблематично из-за времени. В общем, надо подумать.... К черту все! Нет смысла искать на стороне, когда Марта под боком, к тому же я к ней привык..." Томасу больно скрутили ухо.
- Не знаю, что ты там подумал, но я знаю точно, что мне это не нравится! Слишком уж в твоем эмофоне желтые змеи разыгрались, так подлые и извиваются!
- Сердце мое! Ну, как ты можешь так плохо подумать обо мне? Уверяю тебя, что все мои мысли только о тебе, дорогая!
Морлоки (англ.Morlocks) -- гуманоидные подземные существа-каннибалы, встречающиеся в различных произведениях фантастического жанра. Не выносят солнечного света. Изначально персонажи фантастического романа Герберта Уэллса "Машина времени"
![[]](/img/b/borisowa_s_a/skazki94/altai4.jpg)