Безвестно гибли миллионы,
         для сохраненья рабской зоны.

Густеет траур у виска,
безвольны руки, как верёвки
и в сердце старая тоска, 
на скорбной свалке Пескарёвки.

Давно закрыта пассть войны,
в Карпатах Сталиным открытой,
но ищут внуки и сыны
следы судьбы, Москвой сокрытой.
Увы - строг сталинский закон
и нет следов отцовской доли:
лишь часть свалили в "пантеон",
а большинство свалили в поле.

- Вот ты, сосед - бывалый дед
и много видел разных бед.
Скажи нам, где искать могилы,
тех что фашистов победили?

- А тут не сищещ ни шиша:
в московии темна душа.
Одних забыла бесшабашность,
других секретность и безгласность,
а третьих плутовской расчёт,
чтоб сохранить продуктов счёт
за убиенного беднягу
и "забывали", как бродягу.
В России множество примеров
измены правящих народу,
раз власть, антихристу в угоду,
всегда у хищных изуверов.
Москва и всех славян предала,
когда служить монголам стала,
и длань её, с тех пор извечно,
гнетёт добро бесчеловечно.
Безбрежно зло имперской власти.
Способны бросить все народы
в огонь милитаристской страсти
кремля моральные уроды.
И знатью здесь традиционно
права трудящихся забыты,
их чтут всегда неблагосклонно
"интеллигенции элиты".
В войне они, как штабники,
а трудомассы - штрафники.
Вот почему безвестны эти,
в руках же тех, как прежде - плети.

Порою даже без патронов
и невиновных, и штрафбат
в атаку гнали с эшелонов,
а позади - заградотряд,
так что вперёд иль убегать - 
всё так же надо погибать
в кровавой толчее без славы,
от той или своей державы.
За сим бойцы, без погребенья,
лежат безвестно по сей день.
Они не ждут захороненья, 
но в наших душах бродит тень.

В штабах же и заградотрядах
опасность меньшая и сытно,
но за погибших нам обидно,
что штабникам, в награднарядах,
теперь и почести, и льготы,
а к внукам павших нет заботы:
и ныне злых людей потомки
(штабофицеров и карателей), 
как большевистские подонки,
над демом- роли надзирателей.
Опять имперские хлопоты
мосбоссов злобствующих гложкт,
но на милитаризм работы,
лишь нищету трудяги множат,
хоть демам дух войны не нужен,
а лишь кремлю, что злом недужен:
тут пацифизм - всегда как враг,
ему - трудармии колпак.

Да, есть другие миллионы, 
что "безызвестно" погибали
и их карали не законы -
они в трудармию попали.
В той тылоармии тогда
ковали снасти боевые,
в аду жестокого труда, 
седой и детски молодые.
Туда же гнали те народы, 
(руду копать и голодать),
что, для вождей - плохой породы,
чтобы "полезней" убивать.
Когда зимою холодало, 
то трудармейцев из южан,
в морозах много погибало
(чабанов или дехкан).
Их общей кучею бросали,
чтоб меньше мёрзлое копать
и "безизвестными" писали,
чтобы забот не создавать.
Тогда учил "отец народов",
мол нет известий - нет проблем
и меньше у народа тем
для несоветских пересудов.

Да, традиционно изгои
трудяги в имперской России,
как ныне всё те же устои
во властножендармской стихии.
В войне ж без маски лик натуры
(московии менталитет).
С ним защитил лишь эгошкуры
советский генералитет.
Ценою смерти миллионов,
спас привилегии свои
клан деспотизма эпигонов,
сгоняя в ад трудослои.
И ныне труженика губят
бесплатным рабством и казармой,
а эгосудьбы очень любят,
хваля, с улыбкой лучезарной,
свою незыблемую власть,
над раболепственным народом,
во власти множа клептострасть,
своим животно-хищным родом.

"Безвестно" также гибли те,
кто деспотам сопротивлялись,
в своей моральной чистоте
и на лубянке оказались.
Пускай порою без огранки
изящным словом лексикон
колокольчиков лубянки,
но слился в колокольный звон
против варваров России,
в большевистской деспотии.

В итоге рухнула частично
рабзоны сталинской махина,
но ныне снова неприлична
в России властная машина
и вновь её имперский дух
к трудягам деспотично глух,
поскольку генералов хунта
власть над страною захватила,
однако же народа сила
забита и слаба для бунта.
Как раньше, с хунтою теперь,
кремль к человечеству - как хищник.
хоть больше всех своим потерь
несёт Московии опричник,
Но и соседние народы
опять гнетут кремля уроды.

Но Грузия и Украина
подали москалям пример,
как можно, безкровавых мер,
низложить злого господина.
И россиянам бы сплотиться
против имперской воли власти,
тогда злодейка обратится
к добру от кровожадной страсти.
Тогда и труженик в России
получит статус человека,
а зло оставит роль мессии,
что село в кремль с монголовека.

Рыдает траурная медь,
взывая память к просветленью;
бьют барабаны, славя смерть,
что, как и жизнь, сдана забвенью
и надрывается струна,
стараясь высказать обиду,
за то, что, сделавших победу,
забыла Родина-страна,
что торжествуют, как всегда,
в Москве дурные господа.