Закрываю глаза, и мне кажется, что я сижу где-то в самом центре бесконечного, как сама вселенная океана. Подо мной миллиарды и миллиарды кубометров воды. Из глубины доносятся едва различимые неясные звуки. Нет, это не шум прибоя и не песня легкого бриза, а что-то иное, пугающее своей неизвестностью. И это что-то огромных размеров, со скользкой, лоснящейся от бурых водорослей спиной. Оно медленно скользит прямо подо мной, и я чувствую его несмелые прикосновения-толчки, и, следуя этим толчкам, мое сердце проваливается куда-то вниз, на самое дно животного страха. И только прозрачная и тонкая, как стекло, преграда на поверхности воды удерживает меня от бесконечного и бездумного падения в бездну...
Я снова открываю глаза и вижу мирно поблескивающую на солнце поверхность моря и поросшие бурыми водорослями ступени горной породы у себя под ногами. И, медленно возвращаясь к реальности, начинаю осознавать, что уже давно сижу на этом гладком, как спина кита, обломке скалы. Справа от меня тянется серая лента каменистого пляжа, местами покрытая шоколадными телами отдыхающих, а слева нависает почти отвесная скала. Ее подножье, заботливо вылизанное морским прибоем, испещрено многочисленными выбоинами и морщинами, в которых прячутся от солнца мутно-зеленые крабы и еще какая-то неизвестная мне прибрежная живность.
Я часто сижу на этом месте, медленно погружаясь в необычное для жителя мегаполиса полумедитативное состояние. И тогда все заботы, тревоги и обиды уходят куда-то очень далеко, в самые глубинные слои подсознания, а на поверхности остаются только внутренняя тишина, шум морского прибоя и ласковое, немного колкое прикосновение ветра.
Внезапно у меня за спиной послышалось шуршание гальки, зашлепали чьи-то босые ноги, и рядом совершенно бесцеремонно опустился незнакомый мне старик. Его выгоревшие добела и всклокоченные, словно от соприкосновения со снежным бураном, волосы хаотично торчат во все стороны. Обнаженные спина и руки загорели почти до черноты и местами сильно обветрились. Из одежды на незнакомце только изодранные на коленях холщевые штаны, да широкополая соломенная шляпа, скорее напоминающая гнездо аиста, чем человеческий головной убор.
Мой странный сосед молча смотрит куда-то вдаль блекло-голубыми глазами и аккуратно подбирает под себя покрытые грубыми мозолями босые ноги.
- Сидишь? - спустя некоторое время тихо спрашивает он скрипучим низким голосом.
- Сижу...
Старик понимающе кивает головой, и мы снова замолкаем.
Знаете, порой так случается, что выбранная человеком профессия в какой-то момент въедается в него самого до мозга кости, становясь его второй натурой, неотъемлемой и необходимой частью организма. То же самое произошло и со мной. Я юрист, хороший юрист, поэтому привык обращать внимание на самые незначительные с точки зрения простого обывателя детали, например на пропущенную запятую в тексте договора или на бегающие глаза заказчика. Вот и сейчас, глядя на своего странного собеседника, я невольно отмечал в его внешности ряд необъяснимых для себя противоречий.
При всей своей убогости и неухоженности старик имел гордую осанку и весьма утонченные черты лица: хорошо развитый подбородок, узкие губы и правильной формы слегка заостренный нос. Но больше всего меня поразили его длинные узловатые пальцы с миндалевидными ногтями. Такие руки были бы как раз в пору музыканту или философу, но никак не простому работяге из крошечного приморского поселка.
Я тут же решил проверить правильность своих предположений, но расспрашивать незнакомого человека о его прошлом было как-то неловко, поэтому я просто нащупал рядом с собой небольшой плоский камушек и ловко запустил его в море. Галька, словно детская заводная игрушка, сделала несколько пружинистых прыжков по поверхности воды и пошла на дно.
- "Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою" - бойко процитировал я Козьму Пруткого и с надеждой покосился на старика.
Но тот даже бровью не повел. Более того, у меня сложилось впечатление, что старик намертво слился с обломком скалы, на котором сидел, затвердел до состояния гранита и стал его естественным природным продолжением.
Тогда я решил зайти с другой стороны.
- Вот было бы здорово пешком дойти до другого берега моря, посмотреть, что там происходит, а потом вернуться обратно... Ни билетов тебе, ни виз, ни паспортов! Красота!
- А почему не идешь? - тут же прозвучал очень лаконичный ответ, который поверг меня в состояние легкого шока.
- Вы что, смеетесь?!
- Нет, - старик в упор уставился на меня своими блекло-голубыми глазами, и я понял, что он не шутит.
"Ненормальный! Вот угораздило! И как это я сразу не догадался! - ругая себя за несообразительность, я судорожно подбирал необходимые в подобной ситуации слова. - Главное его не раздражать".
- Видите ли, существуют определенные законы природы и физики, - силясь вспомнить хотя бы один из них, медленно продолжил я, - земное притяжение, плотность воды, площадь поверхности человеческой ступни по отношению...
Старик недовольно мотнул головой и искренне удивился:
- При чем тут твои законы?
- Это не мои законы, это наука, это всеобщие законы... Короче, нельзя ходить по воде и это всем известно! - уже порядком раздражаясь, выпалил я.
- А ты пробовал? - еще пристальней уставившись на меня своими полупрозрачными глазами, спросил старик.
- Я же Вам объясняю, что существуют законы...
- Нет, нет, ты меня не понял, - незнакомец, насупил седые брови и тяжело вздохнул. - Я спрашиваю тебя о другом. Ты САМ пробовал ходить по воде?
- Конечно.
- Ну и как?
Нервы у меня сдали. Я, как ужаленный, соскочил с обломка скалы и, поднимая фонтаны радужных брызг, быстро прошелся у его подножья туда и обратно, недовольно поглядывая на старика.
- Вот так! - злорадно констатировал я и опустился на прежнее место.
Некоторое время старик сидел неподвижно, как будто что-то выжидая, потом осторожно свесил ноги с камня и коснулся мозолистыми ступнями дрожащей поверхности воды.
- При чем тут законы? Я его спрашиваю: "Ты сам ходил?" А он: "Законы, законы..." - сказал старик скорее себе самому, чем мне и гордо расправив плечи, зашагал по воде, оставляя на поверхности моря вместо следов расходящихся во все стороны подвижные круги.
В первую секунду я вообще не понял, что произошло, а потом у меня в голове, словно рой назойливой мошкары, закружились обрывки мыслей, предположений и истерического хохота. Розыгрыш? Но ведь я вижу это собственными глазами! Да и кому надо меня разыгрывать? Экстрасенс, мессия, пришелец?! Глупости! Самый обыкновенный человек, рядом сидел, разговаривал... Как?! Как, черт возьми, он это делает?!
- Как Вы это делаете?! - закричал я, как ненормальный вслед уходящему в море старику.
Он остановился, снял с головы свою соломенную шляпу-гнездо и помахал мне, беззаботно улыбаясь:
- Я просто иду!
Только сейчас я заметил, что вокруг нас собралась приличная толпа отдыхающих. Они галдели, тыкали в старика пальцами, кто-то щелкал фотоаппаратом, кто-то фанатично крестился и поминал конец света.
"Безумцы! - невольно пронеслось у меня в голове. - Все мы безумцы!" И перекрывая шум толпы, я закричал, что есть сил:
- Счастливого пути! Возвращайтесь!
Старик молча кивнул мне в ответ, надел шляпу и, смешно заложив за спину узловатые руки, уверенно зашагал на встречу другому берегу моря. Вот он поравнялся с буйками, а вот он уже едва различимая черная точка на линии горизонта...
Я еще долго буду стоять на берегу и всматриваться в даль блекло-голубого моря, представляя, как мой новый знакомый, идет совершенно один по тонкой, словно стекло, преграде, отделяющей его от бесконечного падения в бездну. И какая-то странная тупая убежденность в том, что с ним ничего плохого не произойдет, будет постепенно разрастаться у меня внутри, наполняя сердце приятным уютным теплом.
А потом я отправлюсь домой и заживу своей обычной жизнью, в которой существуют всем известные законы. Но я уже не буду тем хорошим и правильным юристом, который приехал отдыхать в этот забытый Богом поселок просто потому, что часть моей души идет вслед за седовласым странником на другой берег моря и прислушивается к тревожным звукам, долетающим до нее из самой глубины мирозданья.