Противнее всего в этом... в этом... слово "человек" застревает на языке, когда я пытаюсь применить его к этому потрёпанному, засаленному... человеку - всё же человеку. Противнее всего был его запах. Смесь давно немытого пожилого тела вкупе с вчерашним, позавчерашним, поза-позавчершним и так далее перегаром.
Кружка пива отшибла обоняние, примирила его с действительностью.
- Отличное пиво в этой дыре. - Он мелко засмеялся, похрюкивая. Пена белыми капельками стекала по щетине. - Теперь твоя очередь рассказывать. Откровенность на откровенность. Мою лав-стори ты слышал, теперь послушаем твою.
Не в моих правилах чесать языком. Не в моих. И вообще по-жизни, и уж тем более про свою работу. Но как только я услышал его предложение - дьявольский огонёк загорелся внутри. Рассказать, выплеснуть всю скопившуюся гниль - едва я понял, что это возможно, в тот же самый миг я твердо знал, что меня теперь не удержать. "Лучше он, чем кто-то другой. - Исподтишка я оглядел собеседника, в очередной раз, вздрогнув от брезгливости. - Этому чудиле вряд ли кто-то поверит. Даже если он раззвонит мою историю по всему миру".
- Давай парень! Это больно только первый раз. Потом тебе понравится. - Он хихикнул.
- Долгая песня.
- А я не тороплюсь. - Щелчок пальцев и официант наполнил наши кружки. - Меня здесь любят.
Я хлебнул ещё пива и медленно начал:
- На третьей доставке... или на четвёртой?.. не помню точно...
- Неважно! Давай к сути, я уже начал возбуждаться. И не опускай подробностей!
- На той доставке заказчик пожелал встретиться в ресторане "Гранд". Эта кашеварня, вы, наверное, знаете, расположена в Сити: центральная улица, респектабельное заведение - идея сразу показалась мне бредовой. Как можно в таком месте остаться незамеченным? Притом, у меня и костюма-то приличного не было. Но что делать? Погладил рубашку, джинсы почистил, и пошел.
- Первое правило курьера: корреспонденция должна быть доставлена любым способом?
- Типа того. Метрдотелю "Гранда" наврал, что я брат посудомойки, иду на кухню - он впустил меня. Сложнее оказалось с распорядителем зала; тот долго мурыжил меня: да что? да зачем? да как это возможно, чтобы Александр Грасс - так звали получателя - знался с таким оборванцем? Наконец, он прошел в зал, чтоб лично спросить у "дорогого многоуважаемого господина Грасса" действительно ли он хочет видеть "не совсем респектабельного молодого человека". Грасс велел провести меня в зал и усадил за свой столик. "Бригадир команды скаутов, в которой состоит моя дочь". - Так Грасс представил меня распорядителю.
- Хороша шутка? - Грасс приветливо улыбался. Официант уже удалился, оставив передо мной блюдо с пол-футбольного поля. - И главное, надёжное прикрытие. Не нужно пытаться спрятать то, что утаить невозможно. Это моё жизненное правило.
- Угу... невозможно... - Плевать мне было на его философствования; я торопился съесть как можно больше. Не каждый курьера угощают в "Гранде".
- Принесли?
Я потянулся к потайному карману - Грасс взглядом остановил меня. Он демонстративно взял салфетку, медленно вытер рот и положил её, смятую, на стол. Хитрец, он хотел, чтоб я сделал то же самое; только на стол салфетка должна была лечь с флэшкой - его корреспонденцией - внутри. Минуты три я ещё жевал, потом взял салфетку; незаметно вынул из кармана флэшку. Оставались сущие пустяки: сунуть малышку в салфетку и бросить "пакет" на стол.
- Не надо! - Сдавленно прошептал Грасс. - Кажется, у нас проблемы.
Пока я возился с салфеткой - отвлёкся, и от этого "Не надо!" вздрогнул.
Распорядитель зала возмущённо кудахтал, пытаясь сдержать в дверях двух полицейских. Один из этой парочки, правда, был в штатском, но кобура под мышкой наглядно выдавала профессию крепыша. Распорядитель старался изо всех сил, но два копа с пушками это вам не мальчик-курьер. Больше двух минут ресторатор не мог продержаться.
Я запаниковал.
- Надеюсь, на такие случаи у вас предусмотрена процедура? - Грасс держался молодцом. Ни улыбка, ни поза, ни оттопыренный мизинчик - ничего не изменилось. Господин столовался в своё удовольствие. Пижон! на моём фоне он казался ещё прекраснее. Разве в глазах Грасса появилась тень тревоги.
Для таких ситуаций существует второе правило курьера: "Если корреспонденция не может быть доставлена, она должна быть уничтожена". А, говоря человеческим языком, курьер должен проглотить флэшку - именно для этого у них округлая форма.
Я сунул флэшку в рот и... дрянь! она прилипла к пересохшему горлу!
- Ах, молодёжь, молодёжь, - Грасс демонстративно налил бокал вина, подал мне; и даже потрепал по плечу, когда проклятая флэшка провалилась, наконец, в желудок. - Не нужно торопиться, жуйте внимательнее, прошу вас.
Распорядитель подвел полицейских.
- Господин Грасс! - Распорядитель мямлил и жевал губы. - Эти господа говорят... в смысле, они так думают, что вы... вернее ваш гость... в общем, они хотят спросить...
Штатский нетерпеливо взмахнул рукой.
- Господин Грасс, у нас есть сведения, что этот молодой человек должен передать вам информацию запрещённую к распространению.
Грасс отложил вилку, откинулся на спинку стула и в упор взглянул на копа:
- Вы ошибаетесь, любезный.
- Возможно. Однако мы бы хотели просканировать вас и вашего спутника. Если вы, конечно, не возражаете.
Грасс вытащил салфетку из-за ворота, досадливо швырнул её на стол: "Изуродовали обед!" - буркнул в сторону распорядителя.
- Ну что ж, извольте! - Грасс поднялся, поднял руки. Полицейский в форме резво обследовал Грасса сканером и отрицательно махнул головой: "Чисто".
- Теперь вы. - Штатский повернулся ко мне.
- А разве для этого не нужен ордер? - От страха я понёс чушь.
- Нет, не нужен; если вы желаете добровольно способствовать правосудию. - При этом штатский красноречиво тронул кобуру.
Вступился Грасс:
- Не противьтесь, мой друг, так будет лучше, прежде всего для вас.
Я встал, растопырил руки.
Сканер ничего не нашел. "Чисто!" - Разочаровано процедил коп.
- Нет, так нет. - Штатский изобразил улыбку. - Приятно было познакомиться.
Полицейские извинились, распорядитель проводил их к выходу, а нам прислал бутылку приличного вина "за счёт заведения". Грасс милостиво принял это вино и, разглядывая бутыль, спросил меня:
- Выпьете? Вы кажетесь напуганным.
- Я? - мне хотелось расхохотаться ему в лицо. - Да я просто в штаны навалил. Нельзя ли мне... водки?
Принесли водки. Я влил в себя рюмок пять, прежде чем смог встать и добраться до выхода без посторонней помощи. Нервная, мля работка.
Нервная-то нервная, но привыкаешь ко всему.
Следующие два месяца прошли относительно спокойно. Я работал дважды в неделю; хитрил и изворачивался, чтобы доставить корреспонденцию. Флэшки глотал уже без проблем. Запросто. Чаще, правда, дома, на кухне. Для тренировки. Но и по-работе доводилось пару раз.
Как пишут на обложках журналов: "Становись профессионалом". Н-да... где-то так: я становился профессионалом. Появлялся гончий интерес: больше доставок, изощрённее приёмы, циничнее манеры.
Один раз доставлял корреспонденцию на закрытый завод, целый план выдумал с переодеванием, доставкой пиццы и прочей хернёй. Смех, да и только. Театр.
После-то выяснилось, что я только казался самому себе профи. Тень профессионала.
Пятничным вечером взялся доставить посылку в Хэлл Китчен. Квартальчик тот ещё: шлюхи, бомжи. Нарики.
Сумерки уже сгустились настолько, что персонажи квартала угадывались только контурами - если кто не стоял близ красного фонаря. Я накинул на голову капюшон и пошел.
Руководитель нашего отдела на первом инструктаже сказал: "Уши и глаза курьера должны быть открыты. Всегда. При любых обстоятельствах". Поэтому я иду и слежу из-под капюшона что-куда. Чувствую: кто-то чапает следом. Вернее, не совсем следом, а так... хитрит: идёт на противоположной стороне улицы, пригибается... в тени прячется. Мне уж до адресата рукой подать и времени нет совсем, а тут "хвост". Нужно что-то делать. Я обошел лишний круг вокруг квартала и, прикидываю, сейчас нырну в арку, если за мной это чучело сунется - битой приложу.
И только я в арку шагнул, ка-ак мне в правый бок вломят. Искры из глаз, скрючило набок... я к свету на улицу попятился - кто-то другой слева мне по рёбрам н-на! Дыхалку перехватило, я на колени повалился. "Ой, как больно! - думаю, - Мамочки, как же мне больно!" А эти двое стоят, переминаются и посмеиваются тихонько.
"Неужели, - думаю, - полиция? Не может быть... тогда кто?.. А флэшка? как я её проглочу?"
Потянулся незаметно к карману - правый мне ботинком в лицо - бац! А ботинок добрый, армейский. Сопли кровавые веером изо рта полетели. Темень вокруг, а кровавые брызги отлично на асфальте видно. Блестят.
- Не ёрзай, с-сука!
Не ёрзай! Смешные ребята. И хотел бы поёрзать, да не могу.
- Наше дело простое: или ты отдаёшь нам посылку, или мы тебе глотку режем.
Я захрипел, будто совсем плох. Чуть, думаю, отдышусь - на улицу рвану; там светло, убежать полегче будет.
- Давай-давай, - посмеиваются, - похрюкай. Подыши воздухом, мы не торопимся.
Постоял я, помычал - вроде очухался, но виду не подаю. Собрался, напружинился, и только вскочил бежать - левый меня под колени подсёк!
- А, гнида, ты ещё рыпаешься! - подхватили они меня за руки за ноги и через улицу швырнули. Какой-то машине на капот.
Сигнализация заорала, а я уже слышать не слышу, только чувствую - корпус мелко вибрирует. И время, будто затормозилось. Подошла эта парочка. Меня перевернули на спину, правый вынул нож.
- Эй, ребята! Это моя машина!
- Сперва закрой пасть, а потом дверь своего грёбанного дома. Тебя это не касается! - Парни даже не обернулись.
- А разве я это сказал? Мне плевать на ваши дела, но это моя машина. - Говорившего я не видел, только слышал голос сквозь ватную пелену. - И это мой квартал.
Резко застрекотал автомат.
Тот, что с ножом стоял, так на меня и повалился. Второй успел развернуться, шагнул вперёд. Я отчётливо запомнил выражение его лица: чуть удивлённое и немного... детское что ли?
Кто-то откинул с меня мертвое тело, стал больно хлестать по щекам. Я хотел поднять руку, чтоб заслониться - не смог. Вокруг засуетились люди: унесли жмуриков; меня подняли с капота и - как удар молотом в мозг - сунули под нос клок ваты с нашатырём.
- Давай флэшку, курьер. - Передо мной стоял высокий мужчина с автоматом за поясом. - Торопись! Копы будут здесь с минуты на минуту.
- Кто вы? - Я должен был услышать пароль, убедиться, что это мой получатель.
Мужчина не обратил внимания на мой вопрос.
- Да ты совсем плох. Джексон! осмотри парня. Ему здорово досталось.
На какое-то время я отключился. Очнулся голый, на больничной койке. Рядом стоял доктор Джексон и тот мужчина, что потребовал от меня посылку.
Джексон рассматривал рентгеновский снимок.
- Очнулся? - спросил доктор. Я попытался сесть. - Лежи-лежи. Передохни. Не нужно испытывать судьбу столько раз подряд. Ушибов, конечно, полно, но только ребра сломали только два - это большое везение. Недельки через две сходишь к стоматологу и будешь, как новенький.
- А фл... - Язык болтался в горле, как сухая ветка.
- Флешку я забрал, - ответил здоровяк. - На будущее: сделай тайник в ботинке. Ботинок, в случае опасности легче "потерять".
"Мы не избавляемся от корреспонденции, - мысленно я усмехнулся - Мы её уничтожаем".
Будто услышав мои мысли, Джексон ещё раз посмотрел на снимок, потом спросил:
- Чем питаешься последе время?
- Бургеры... макароны... жареные яйца... а что?
- У тебя в желудке комок какой-то дряни.
- Это опасно?
- Опасно? Нет. - Из ящика стола Джексон вынул блистер таблеток. - Вот тебе слабительное. Когда с рёбрами станет полегче, прими таблетки три - и желудок, и кишечник прочистятся, как... как... в общем дочиста. Только принимай рано утром и на этот день ничего не планируй.
Следующие две недели я провёл на диване. Блаженное время! Поднимался только чтоб купить еды и забрать из ящика бесплатную газету. Нет-нет газет я не читаю. В этой бесплатной газетёнке время о времени объявления печатал некто Стравински - для курьеров это звучал горн общего сбора. После такого объявления надлежало в одиннадцать утра следующего дня явиться в контору.
Терпеливо переждав мой "отпуск", господин Стравински объявил о продаже фортепиано. На следующий день я отправился в контору.
Курьерская служба располагалась в бывшем публичном доме. Неприметное трёхэтажное здание, два входа, три выхода, круговые коридоры - можно войти, обойти всё здание и ни с кем не встретится. Гениальная архитектура. Не скажу, что курьеры одного поля с проститутками, но и нам знать лишнего ни к чему.
На сборе курьеры рассаживались по отдельным комнаткам-кабинкам: два на два метра размером, стол, стул, монитор. Руководитель курьерской службы вещал через этот "голубой" экран. Мы видели его, он видел нас - и только. Курьеры друг друга знать не должны.
Собрание в тот раз было самое банальное, стандартная накачка патриотизмом и "гордостью за своё дело". Босс говорил о правительстве, которое закручивает гайки; о компьютерных монополистах, которые контролируют Интернет; говорил о продажных федеральных службах и невозможность доверять конфиденциальную информацию почтовикам. "Мы остаемся едва ли не единственным свободным каналом информации! - Босс разошелся, орал и буквально выпрыгивал из монитора. - Мы последний айсберг демократии и мы ещё явим миру нашу гигантскую подводную часть! Мир вспомнит судьбу..."
Здесь я не удержался и задремал. Мне откровенно плевать на айсберг демократии и прежде судеб мира меня волнует личная судьба. Я пристроил голову на плечо и сделал вид, будто записываю.
- На этом всё. - Босс круто урезал финал. Это в его обычной манере. - За дело, друзья! Курьер 17-3-84 зайдите ко мне.
Уже в коридоре, дождавшись свей очереди на выход, застёгивая куртку, я сообразил, что 17-3-84 - это мой инвентарный номер.
Босс выглядел озабоченным, и даже, как будто постарел с нашей последней встречи.
- Сколько у тебя было доставок? - Пока я думал, он плеснул в стаканы водки. На залапанном блюдце лежали крекеры.
- Пятьдесят две... или около того.
- Будем! - Мы, не чокаясь, выпили. - А результативных?
- Тридцать три.
Бос поморщился и налил ещё.
- Что? - Я не понял его реакции. - Плохо?
- Плохо? Не в этом дело. Из твоего рекрутского набора ты остался один.
- А другие?
Он усмехнулся:
- Судьба курьера коротка и трагична. Не о них сейчас речь, а о тебе. Как курьер ты изжил себя. Всё. Баста.
- Почему?
- Сколько было доставок за последний месяц?
- Девять.
- Результативных?
- Две.
- Ты слишком запален.
- Запален?.. И что теперь?
- Следующий круг ада. - Он выпрямился, поправил у зеркала причёску. Терпеть не могу его пафосность. - Я предлагаю тебе работать прикрытием. Оплата по двойному тарифу. В случае результативной доставки - тройной тариф.
- А в чём работа?! - Я почувствовал раздражение. - Чего делать?
- Объясняю. Мы станем использовать внимание полиции к твоей персоне в своих целях. Ты берёшь корреспонденцию и спокойненько идешь к заказчику. Не прячась, а даже наоборот нагловато. Тебя, конечно, прихватывают, шмонают - но флэшку-то ты уже проглотил, - и копы вынуждены тебя отпустить. Хитрость в том, что пока с тобой возятся, другой курьер без проблем доставляет посылку! Ясно?
- Это я, типа, отвлекающий манёвр?
- Типа.
- А кто-то из курьеров уже работает по такой схеме?
- Тебе зачем?
- Так просто.
- Нет. Ты первый.
- Тогда я согласен.
Вот тут в моей судьбе, как сказал бы поэт, перевернулась страница, и черная полоса сменилась белой. Или белая черной?.. пёс его разберёт.
Однозначно приятнее работать за двойную оплату. Ещё приятнее - не заботиться о результате. Конечно, я и раньше мог проглотить флэшку и мне бы слова никто не сказал. Но тогда это был промах, провал... минус в послужной список. Теперь - всё отдавалось мне на откуп. Не работа - шоколад.
Здесь бы мне остановиться, задуматься, а что будет дальше? к чему иду? В прошлый раз пощупали рёбра и пересчитали зубы, что будет в следующий?.. На каждый наш ход, противник отвечает своим.
Следовало задуматься. Следовало. Однако ж взад мы все умные, а тогда... тогда я несся на крыльях новых возможностей. И босс подначивал: "Идеальная схема... неограниченные возможности... пойдёшь на повышение... займёшь моё место". Умеет мозги засрать, зараза!
Вот только голова у меня стала часто кружиться, и тошнило. Я решил, что это меня лишку об машину шваркнули. Купил витаминов; аспирин стал принимать.
Как-то раз меня прямо в метро вырвало. Я нёс очередную посылку, и всё шло обычным манером: на Пятой авеню "подцепил" хвост, спустился быстренько в метро, на станции успел заметить, как мой напарник - знать мы друг друга не знали, но хлопец примелькался, и я уже знал, что это мой второй номер, - напарник нырнул в поезд, а я резвым полу-галопом перешел через платформу. На ходу глотнул флэшку, и на другой стороне запил газировкой из автомата.
Подходят. Предъявляют жетоны. Это "представление" у нас уже по ролям расписано: они разыгрывают случайную проверку, я - добропорядочного гражданина. "Вы позволите вас просканировать?" - "Как же так? Я честно плачу налоги! Знаю свои права! Где ордер?" - "Простите, сэр, но мы рассчитываем на ваше сотрудничество. Вам ведь нечего скрывать?"
Я поднимаю руки; один коп меня сканирует, другой держит руку на кобуре. Тут мимо идёт состав. У меня от мелькающих огней голова закружилась, желудок запрыгал от пят к горлу. И лицо посинело, как у покойника. Тот, что меня проверял, сканер от страха выронил, отскочил. Оба копа пушки вынули, на меня таращат. Здесь-то я и сделал боевое "У-а-а-а", и лужу метра в два диаметром.
"Ё-моё! - думаю. - Сейчас флэшку заметят".
Не заметили. Потому, не было в луже флэшки. Не было.
После этого случая я забеспокоился. Так на блевотине погореть - а срок при поимке мне светился немаленький - не каждый норовит. Вспомнил, про давнишнего дворового приятеля, Дэна Белого - он жил через два подъезда. Выследил, и вечером, когда Дэн возвращался домой, прижал его в подъёзде.
Покурили.
- Институт бросил?
- Бросил. Не до него... Деньги нужны были... потом втянулся.
- Нормально устроился?
- Сперва фуфлово, сейчас вроде ничего... А ты?
- А что я?
- Ты доучился?
- Доучиваюсь. Практику прохожу. Как отличнику разрешили совмещать с интернатурой.
- Слушай, так я ж к тебе по этому делу... меня тут не так давно об тачку приложили... в общем, тошнит меня часто. Блюю, голова болит и всякая такая херня. Может посмотришь?
Дэн - а он всегда отличался сообразительностью, - оглядел меня с ног до головы, на часы посмотрел:
- Поехали, - говорит, - в клинику. Дежурный врач уже спит, наверное... а если нет - скажу ты мой брат. Двоюродный. Ну, или придумаем чего-нибудь.
- Лады.
Приехали в клинику; дежурный врач храпел в своём кабинете. Дэн велел мне раздеться, сам халат надел, шапочку - настоящий врач. Я всегда знал, что из Белого получится человек. Весь двор это знал.
- Ложись вот сюда. - Дэн положил меня на кушетку, сверху откинул крышку какого-то аппарата. - Когда скажу, задержи дыхание. Потом выдохни и снова задержи.
Аппарат загудел; я задержал, выдохнул, опять задержал дыхание.
- Вставай. Посмотрим сейчас, что с твоей головой.
- А причём здесь дыхание?
- Да за одно и грудную клетку поглядим. Всё равно аппарат делает снимок человека целиком.
- Та-ак...
Я смотрю, а Дэн в лице переменился. Улыбка сползла. Одной стороной снимок посмотрел, другой... под увеличитель положил.
- Что? - спрашиваю. - Плохо? Сотрясение мозга?
- Да с мозгом у тебя, как раз, полный порядок. Ты вот сюда посмотри. - Дэн положил рядом с моим снимком другой. - Вот так выглядит нормальный желудок. А вот твой. Видишь вот это уплотнение? А от него метастазы?
- Что у меня рак?
- На рак не похоже. Слишком странные отростки, скорее похожи на... щупальца. И посмотри, опухоль с двух сторон: часть в желудке, часть в брюшине. А вот отросток к позвоночнику... Ничего не понимаю!
- Может, слабительное принять? У меня есть.
- Да какое, на хрен, слабительное!
- Так что делать-то?
- Делать? Резать немедленно. У тебя страховка оформлена?
Я покачал головой.
- Тогда так: посиди дома недельку, я договорюсь с главврачом, тебя студенты-практиканты прооперируют.
- Ты что? Они ж трупы режут?
- Тебе тут без вариантов. Или к нам на операцию, или вынесут, через месяц, ногами вперёд.
Тоскливо мне стало. До боли. До коликов. Когда внешний мир на тебя волком смотрит и сожрать пытается - я это понимаю, но когда вот так, из самого тыла удар... и не закрыться от такого удара, не спрятаться. "Эх, - думаю, - мать честная! да зарежут - и Бог с ним. И ладно; хоть похоронят за счёт больницы. До чего ж жизнь мерзкая штука!" Аж слёзы по щекам покатились.
Слёзы катятся, и я чувствую, будто на меня белый саван накинули: вроде бы вижу всё, слышу - но как в тумане. И сказать ничего не могу. Язык не слушается.
Потом встал, молча стал одеваться.
- Ты куда?
Я молчу, только пуговицы застёгиваю. Пальцы медленно ворочаются. Кое-как оделся, пошел к выходу.
Дэн смотрит на меня удивлённо: - Ты чего делаешь, дурак? Сгинешь, ведь!
- Извините, господин Белый, я в вашей помощи не нуждаюсь, и от хирургического вмешательства отказываюсь. - Слышу, что мои это слова; как язык во рту ворочается чувствую... но не я это говорю. Не я!
Вышел на улицу, к дереву прислонился, стою тихонечко, размышляю. Пелена перед глазами помаленьку рассеялась; сумел закурить.
"Что это было? Наваждение? Глюк? Кто это говорил? Я? Сказал: "хирургическое вмешательство"? Да я и слов таких не знаю. Я бы послал подальше, да и всё!"
- Это сказал я.
От собственного голоса я вздрогнул, сигарета изо рта вывалилась.
"Пиз...ц! - думаю. - Башню сорвало!"
- Ничего никуда не сорвало.
Слышу, как я же говорю, только я этих слов не думаю, и говорить не собираюсь. Будто рот сам говорит.
И выпить страшно захотелось, так, что колени задрожали, и под ложечкой засосало.
- Возвращайся домой. И как можно быстрее. Там я тебе всё объясню. Не беспокойся, с ума ты не сошел.
Как до дома добрался - не помню. Не помню, как сигнализацию отключил, как замки открывал, как разделся. Будто выключили меня, выдернули штепсель, а когда включили...
Я сижу в своей комнате, передо мной зеркало из ванной. И я сам с собой разговариваю. Вернее я, Макс Планк, думаю. А на мои мысли отвечает мой рот. Получается, что я вижу в зеркале своего собеседника... или себя?.. с ума можно сойти!
- Успокойся! И потерпи. Сейчас всё объясню по порядку.
"Валяй, объясняй".
- Помнишь посылку для Александра Грасса?
"Это в ресторан? Конечно помню. В тот раз пришлось флэшку проглотить".
- Именно. Это ключевой момент. А ты помнишь, чем ты её запил?
"Мне Грасс чего-то налил... а потом водкой".
Я догадался куда он клонит. Оболочка флэшки сделана таким образом, чтоб как можно быстрее раствориться в желудке. Но её категорически запрещается запивать алкоголем. Любым. Только безалкогольными напитками.
- От водки флэшка не растворилась. Вернее растворилась не полностью. В желудке осталось ядро. Ядро, способное присоединять к себе новые части.
"Постой-постой, не торопись, какое ядро?.. Ядро чего?.. Что было в той посылке?"
- Это была не просто флэшка. Ты нёс прототип нового процессора.
"Зачем Грассу процессор?"
- Какая разница? Оставь махинации Грасса полиции. Главное, у тебя в организме появился новый... элемент. Назовём его, то есть меня, для простоты Чарльзом. Этот новый элемент, я, приспособился питаться энергией своего носителя. Тебя.
"Поэтому меня тошнило?"
- Извини, мне было очень сложно настроиться на твои биоритмы. - Чарльз виновато улыбнулся из зеркала. - Адаптация потребовала времени. Потом я стал присоединять к себе информацию; ту, что ты проглатывал. К счастью, глотал ты немало. Особенно когда стал прикрытием.
"...так ты всё про меня знаешь?.. как меня избили; про новую схему работы?"
- Мы практически одно целое.
"Не могу сказать, что сильно этому рад, но... давай дальше. Занимательная история. Ты считывал информацию со всех проглоченных флэшек и..."
- Я рос. Плюс ко всему, я усваивал всю увиденную, услышанную и прочитанную тобой информацию. Систематизировал. И, самое главное, я способен к самообучению.
"Стоп! Хватит! Давай вернёмся к началу. Мне нужны твёрдые доказательства, что такое вообще возможно. Что ты возможен в принципе. Без этого я считаю тебя бредом. Игрой моего больного воображения. Раздвоением личности - думай, как хочешь".
- Это не трудно. На углу Тридцатой и Сорок восьмой улиц, в подвальчике - пивной паб. Ты знаешь, ты бывал в том районе. Сходи туда завтра вечером. Среди посетителей выбери самого засаленного и вонючего господина. Это Триклэнс. Поговори с ним. Тебе будет интересно.
"Договорились".
- Да, не пей много. Это плохо влияет на проводимость моих цепей.
"Не обещаю".
*****
Заведение на углу Тридцатой и Сорок восьмой улиц - против ожидания Планка - оказалось очень приличным. Внушительных размеров швейцар в дверях и не менее внушительные цены на пиво позволяли только весьма состоятельным клиентам являться завсегдатаями паба.
"Сиреневый мак". Прочитав вывеску, Макс с полминуты колебался, то ли это самое место - уж очень название не подходило пивному бару; потом подумал, что всё равно следует проверить, и вошел.
Господин Триклэнс отыскался совсем без труда: во-первых, он занимал ближайший к выходу столик, и, во-вторых, выглядел, действительно, самым потрёпанным.
Триклэнс читал газету; широко развернув, будто выставив окружающему миру барьер. Макс, не спросив разрешения, опустился на соседний стул.
- Чего тебе? - Газеты Триклэнс не опустил. Спросил грубо, без иллюзии приличий.
- Меня зовут Макс Планк. Если ваше имя Триклэнс, то я к вам. Меня прислал Чарльз.
Триклэнс опустил газету, внимательно оглядел Макса. Потом молча протянул руку для рукопожатия.
- Так значит он жив? Я всегда был уверен, что он выбьется в люди. Мерзавец, он просто создан для этого мира!
Противнее всего в Триклэнсе был его запах. Смесь давно немытого пожилого тела вкупе с вчерашним, позавчерашним, поза-позавчерашним и так далее перегаром.
Макс попросил себе пива и немедленно выпил кружку. Пиво отбило обоняние, примирило его с действительностью.
- Вы не могли бы мне рассказать, кто он?
- Чарльз? - Триклэнс удивлённо поднял брови. Макс кивнул. - Такое в двух словах не расскажешь. Тем более первому встречному. Впрочем... - Триклэнс ещё раз оглядел Макса. - Если тебя прислал Чарльз, ты уже не первый встречный, а как минимум мой кузен!
Триклэнс громко и грубо расхохотался; посетители за соседними столиками обернулись.
- Пять лет назад я руководил группой инженеров. - Триклэнс придвинулся к Максу, зашептал: - Мы разрабатывали серию новых процессоров.
- Для военных?
- Нет, что ты! заказ разместили медики. Им нужны были мозги для миниатюрных роботов-хирургов. Тех, что запускают внутрь к человеку, и через три часа достают. Задачка упиралась в два фактора: размеры и обучаемость. Размеры меня не волновали - над этим пусть технологи бьются, меня увлекла самообучаемость процессора. А это... это тебе не фунт изюму. Предугадать с чем микро-хирург столкнётся в брюшине не возможно; малец должен принимать решение на месте. Сам и притом расторопно.
Куратор нашей группы требовал эту самую обучаемость оставить программистам. Мол, толковый алгоритм справится. И на первых порах это казалось логичным. Ко всему значительно экономило средства.
Моя группа сделала первый вариант процессора - его назвали Сэм, - и передала программерам. Эти умники закачали в Сэма два терабайта информации, и ждали, что он станет думать, как Эйнштейн.
- Не стал? - Максу вдруг подумалось, что этот разговор, скорее всего, слышит и Чарльз. Забавно, наверное, смотрелась эта беседа "изнутри".
- Не то слово. По ай-кью Сэм дотянул до годовалого ребёнка. И не более. Второй мы сделали Джуди. Когда её собирали, я уже открыто протестовал. "Софт не справится! Это чушь! Давайте займёмся делом!" - Кричал я в лицо куратору. В ответ получил штраф и строгое предупреждение. Второе такое предупреждение равняется увольнению.
В Джуди влили уже четыре терабайта информации. Программеры даже впихнули в неё книгу кулинарных рецептов. И что ты думаешь?
Макс пожал плечами.
- Она дивно готовила яичницу, но сообразить чем заменить укроп, если его не оказывалось, не могла. Дура вышла - дурой.
Триклэнс заказал к пиву тигровых креветок. "Сегодня гуляем, - пояснил Максу. - Опять же, знакомство нужно отметить".
- Слушай далее. Тогда я плюнул, собрал свою команду и на две недели заперся в лаборатории. Софт урезали до минимума - его писали сами в процессе работы. Часть кода внесли в процессор в цифровом виде, а часть - в этом была фишка, - я стал внедрять в аналоговой форме. Две недели без сна и отдыха - и готов процессор. Назвали Чарльзом.
- Так вы, по сути, отец Чарльза?
- По сути, я его мать. По форме - отец. - Триклэнс захихикал. Хихикал долго, противно. - Чарльза собрали, включили... молчок. Тишина гробовая. Я лично всё перепроверил, все блоки, подключения. Пересобрали процессор ещё раз, включили - ничего. Два дня бились; ребята уже злые стали, как черти, а ничего. Я тогда распустил команду по домам, остался в лаборатории один. Что-то делал, размышлял... и незаметно уснул. Проснулся посреди ночи от странного тонкого гула-писка. Будто комар-переросток залетел в лабораторию. Я этот звук ещё сквозь сон расслышал. Насторожился. Сижу в кресле, не шевелюсь, глаз не открываю - слушаю. Что это может быть? неужели действительно комар? Понятия не имею. Чуть веки приоткрыл, сквозь щёлочки осматриваю лабораторию.
- И что?.. Что это было?
Триклэнс усмехнулся, отхлебнул. Струйка пива покатилась за ворот.
- Это был он, Чарльз. Сумел бестия, включить Сэма и Джуди... как он это сделал? до сих пор ума не приложу? По питающему проводу? Удивительно! Так вот, включил Сэма и Джуди и слил всё, что в них заложили в себя. Такие дела! На следующий день меня в лаборатории уже не было. Я сразу сообразил, что выпустил джина из бутылки. Что обязательно явятся военные, и добром дело не кончится. Но только это уже без меня; я лучше стану наблюдать с трибуны зрителей.
- Я понял. Система переварила вас и выплюнула, как использованный элемент. Таких как вы талантливых неудачников много.
- Неудачников? - Триклэнс смотрел на Макса, как на недоумка. - Ты ничего не понял! Я сам уволился из лаборатории. Патент на Чарльза одновременно продал трём крупным компаниям, пока они разбирались, между собой, положил денежки в оффшорный банк - чтоб труднее было меня достать, - и свалил. Вот так! ты говоришь с тайным миллионером, дружок. И не каких: "переварила и выплюнула"! - Триклэнс передразнил. - Три года я жил в Мексике, пил текилу и щупал за задницы местных баб. А потом мне стало скучно, и я решил, что когда Чарльз опрокинет мир, а он это непременно сделает, я хочу быть поблизости. Видеть своими собственными глазами... И что ты придёшь, Макс Планк, я тоже знал. Я ждал тебя.
- Простите. - Макс отшатнулся от Триклэнса, как от чумного. - Мне нужно в туалет.
В уборной Макс долго лил воду из крана, плескал горсти влаги в лицо. Ощущение клейкой грязи, к которой невольно прикоснулся, запачкался, не проходило. Наконец, Макс закрыл кран, в упор посмотрел на своё отражение.
- Ты получил подтверждение? - Спросил из зеркала Чарльз.
"Подтверждение? Чему? Что на свете на одного безумца больше, чем я ожидал? - Макс усмехнулся. - Это действительно так. Вернее, больше на двух. Но это ладно... Как тебе показался... отец?