Разговора слышно не было: молодой человек заглядывал в глаза и быстро говорил, девушка демонстративно скучала, потом она откинула голову, взволновав волосы, и рассмеялась. Мужчина заискивающе улыбнулся. Вагоновожатый, что подслушивал от нечего делать, поглядел на мужчину высокомерно.
- Любая дама, - Грег поднял указательный палец и кивнул им в сторону парочки, - я говорю о дамах не лишённых привлекательности...
- Естественно, - встремил я ремарку.
- Способна вертеть мужчиной как ей заблагорассудится.
Поезд загремел, задёргался, застонал, произвёл все обычные звуки и деяния предшествующие старту, наконец, поехал. Я использовал эту паузу чтобы обмозговать посыл Грега - в вопросах взаимодействия полов он Специалист с большой буквы.
- Даже мужчины в боях заслужившие невосприимчивость, - здесь он качнул пальцем на себя и на меня, - находятся в группе риска. Что толковать о молодых и...
- Необъезженных.
- Точно... которые только и мечтают стать предметом с маленькой стальной пяточкой и широким податливым верхом?
- Стать каблуком? - удивился я на всякий случай. - Традиционно таких мужчин называют подкаблучниками.
- Нет, мой дорогой друг, они не подкаблучники, они именно что каблуки. Они принимают на себя...
Подошел кондуктор и потребовал билеты на проверку. Он него несносно пахло луком. Запах был настолько сильный и яркий, что его можно было потрогать руками.
- Грег, извини, я знаю насколько борьба полов важна для тебя, - осторожно начал я, когда ароматизатор покинул наш закуток. - Но почему мы едем в жестком вагоне? И зачем надо было покидать уютный приморский городок в разгар сезона?
- Дочь губернатора! - кратко ответил напарник.
- Ах, это она виновата! - я восторженно всплеснул руками, всем своим видом давая понять: "Слишком маленький кусочек открыт, чтобы сообразить, о чём повествует картина".
- Чилийские изумруды, что я удачно продавал... не без прибыли...
- Дочь губернатора слишком рьяно их носила? - спросил я полуутвердительно. - И камни стали терять привлекательность. Вот оно несносное влияние молодости на носкость чилийских изумрудов, - я хохотнул. - Но почему жесткий вагон?
- Дело, которому мы посвятим следующие четыре недели... - Грег задумался. - Правильнее начать так: нас ждёт очень суровый и аскетичный образ жизни. Схимник в своей келье - просто курортник в сравнении с нами в будущие недели. Поверьте. У вас, милый Людвиг, вырастет борода, вокруг глаз разбегутся лучами морщины.
- За несколько недель? - удивился я.
- За несколько недель. Мы будем есть вяленую оленину и добывать рыбу рогатиной. Посему жесткий вагон - это маленькая тренировка, перед большим сражением.
- А что в конце? Каков главный приз?
- Односолодовый виски в пять вечера, ужин в ресторане с красивой дамой, лучшие места на премьере в театре, затем сигара и коньяк у камина, - Грег задумался. - Каждому. Ночь одинокую или с уютной женщиной - я оставляю на ваш выбор. Этот пункт не лимитируется всемирным кодексом роскошной жизни.
- Прибавьте к этому бразильский кофе утром. Обожаю кофе, - я вздохнул. - Так редко пил его в своей жизни.
- Всё исправится, мой друг! - он положил руку мне на плечо. - Посмотрите сюда!
Торопясь, что говорило о волнении, мистер Плиткин вынул из саквояжа кожаную ладанку и развязал. На ладонь мне посыпались маленькие жёлтые песчинки.
- Золотой песок, - разочарованно протянул я. - К тому же паскудного качества. Я ожидал чего-то большего.
- Не торопитесь мой друг, - прервал меня Грег. - И не старайтесь рассмешить судьбу, подобно глупышу на перроне. Судьба не любит смешных, эта дама обожает мужчин суровых. Сумеете стать суровым в короткие сроки?
- Ну... - я задумался, - За приличную плату - пожалуй.
- В этом мешочке ключ, а в сейфе десять тысяч рублей. Вы подумали, что станете делать со своей половиной?
Я отрицательно затряс головой.
- Очень правильно. Не будем делить шкуру неубитого медведя. Пусть мишка носит её... пока.
Гриша сладко зевнул, и мне захотелось спать. Суета двух последних дней, поспешные сборы и нервотрёпка с полицией - всё это отнимает энергию, а что восстанавливает её лучше, чем шестьсот минуток полноценного сна? Ничего.
Рассказ о коллизиях дорожной жизни, о наших спинах, что постепенно принимали полосатость реечных лавок, о беседах с попутчиками, нередко оканчивающихся драками, о цыплятах и крутых яйцах, уморенных во множестве, наконец, о карманниках и воровках на доверие - это всё так буднично и неинтересно, всё это просто блекнет в сравнении с нашим будущим приключением. Это история о золотоносной шахте. "Да-да, - сказал Плиткин в какой-то из дней путешествия. - Золотоносная шахта. Именно так. Людвиг, вы мастак в языках, подберите для неё какое-нибудь литературное название. Красивое, вроде "Монтесума" или "Шахерезада". "Золотая хрюшка, - ответил я. - Подойдёт?" "Грубо и неуместно", - ответил Грег. На моё счастье его занимал покер за соседним столиком и препирательства по поводу имени были отставлены.
*
Поезд притормозил лишь на две минуты, мы выползли на перрон и замерли. Собачья будка вокзальной станции, привокзальный трактир, кривая улица, чавкающая снежной жижей, пара извозчиков на понурых лошадях и бесконечный снег, сравнивающий небо с землёю.
- Это вам не тёплый берег у моря, - Григорий хмыкнул. На меня картина произвела удручающее впечатление, я надеялся, что подобное, хотя бы отчасти, чувствует Грег, однако мой напарник был нахально спокоен. - Щетина у вас уже появилась, дружище, блеска в глазах пока нет, но он появится. Быть может это будет лихорадочный блеск.
- Это даже лучше, - подтвердил я. - Зайдём в кабак? Пара монет нам не помешает, а может и поесть удастся.
- На время проведения операции "Золотая шахта", - скомандовал Грег, - всякие прочие...
- Мероприятия, - подсказал я.
- Всякие прочие мероприятия запрещены. Мы честные золотодобытчики, которым вскорости улыбнётся удача тридцатью своими...
- Двумя.
- ... тридцатью двумя зубами. Мы должны иметь уверенность в душе и мозоли на руках. Вперёд, друг! - И он почти впихнул меня в двери трактира.
Кабачок "Усатый таракан" выглядел, по меньшей мере, странно. Бастард классического русского трактира и американского салуна - так можно определить его идейную принадлежность. Владелец "Таракана" гуманно оставил несколько кабинок, сохранил пару отгородок между столами, пространство для беготни половых в центре зала также имело место. От салуна прибавилась длинная стойка с высокими табуретками, бармен (крестьянин из ярославской губернии), и стенка разноцветных бутылок за спиной бармена.
- Ах, - шепнул Грег, - милая сердцу провинция. Близость дорогостоящего металла испортила их внешне. Появились элементы разврата и сладкой жизни.
- Вы думаете?
- Уверен. Однако я также уверен, что сердцевина этих простых людей не затронута. Это будут лёгкие деньги, старина. Поверьте моему опыту.
Уже через мгновение мы получили подтверждение словам Гриши. Мы стояли между залом и стойкой, раздумывая, стоит ли нам рискнуть и испытать местную кулинарию или ограничиться напитками. В дверях появился детина, без малого двухметрового роста с наброшенной на плечи собольей шубой.
- Чеаэк! - потребовал пришедший.
К нему с разбегу метнулся половой, с акробатической ловкостью предоставляя гостю стопку водки и ломтик хлеба с лососиной. Мужчина выпил, скинул лососину на пол и сладостно занюхал водку хлебом. Ломтик хлеба улетел на пол вслед за рыбой, гигант подтянул к себе полового, так что ноги бедняги затрепетали в воздухе, тряхнул и спросил басом:
- Каэк подаёшь, скотина?
Последовала плюха, половой сверкнул подмётками, и проскользил вдоль барной стойки по начищенным доскам. Это разрешило наши сомнения. Грег, извинившись, перешагнул через официанта, снял шляпу и подошел к стойке. Я подал бедняге руку, помог ему подняться, смахнул пыль, и поспешил за Грегом.
В баре нашлась бутылка вполне приличного виски. "Дикая индейка, - прочёл я название, - бурбон из Кентукки".
- Чудный напиток, - Грег знаком показал бармену налить себе. - За счёт заведения, - пояснил он. - В смысле за наш счёт. Откуда бутылка?
- Чалдон возвращался с Аляски, - бармен оказался смышлёным малым не лишенным деловой хватки. - Через Чукотку шел. Там местные подарили, - пояснил: - им без надобности. Чукчи не пьют. Или придавил кого... тоже может быть.
- Понятно. - На лице моего друга мелькнуло сомнение: спросить здесь или поискать более пристойное заведения.
- Скажи-ка, любезный, - пришел я на выручку. В моих правилах всегда спрашивать: "За спрос денег не берут" - вот мой девиз. - Как нам приобрести участок для разработки?
Бармен хмыкнул и деловито протёр стойку:
- Купить, арендовать или, пардон, для чёрного использования?
- Это как? - опешил Григорий. - Для чёрного использования - это как?
- Ничего сложного-с, - ответил бармен, - пока владелец в запое, - он кивнул на "принимающего" стакан водки здоровяка, - вполне можно участок использовать. А как их светлость отходить изволят - я пришлю мальчишку.
- О нет-нет! - замахал руками Грег. - Мы честные добропорядочные люди. Мы хотим купить участок. Чтоб он был достаточно отдалённый... - мой компаньон прикидывал условия, подняв очи в потолок. - Не очень разработанный и брошенный. За небольшие деньги. Есть таковой?
Прежде чем прозвучал ответ, я добавил ещё одно условие:
- Но который подавал большие надежды.
Бармен хитро улыбнулся и кивнул нам подсесть ближе. Убедившись, что никто не подслушивает, бармен зашептал возбуждённо:
- Есть такой участок! - он высунул из нашей тройки голову и опять огляделся. - Участок называется "Кривой узел". Первого владельца застрелили, второй сам повесился. Думали, что там пуды золота, а оказался шиш! Теперь участок мой, я купил его за бутылку водки.
Последнюю фразу он произнёс напрасно. Поняв это, парень засопел и покрылся красными пятнами.
- От чего вы сменили окраску лица, мой друг? - миролюбиво спросил Грег. - Вы хотели испросить за участок кругленькую сумму? Но ведь это грех - обманывать ближних!
- Да уж, - промямлил бармен, - собирался маненько согрешить. Рубликов на двести, а? Я вам всё, как на духу, а? Помилосердствуйте! Детишек кормить нужно!
- Документы при вас? - строго спросил я.
- А то! - парень вышел в соседнюю комнату, чем-то там загремел. - Вот они.
- Пишите купчую! - велел я и положил на стол червонец.
- Не губите, дяденьки, прошу! - на глазах бармена выступили слёзы. - Христом-богом молю!
Мистер Плиткин удвоил сумму, и слёзы моментально испарились со щек ярославского друга. Он бодро шмыгнул носом и установил на стол чернильницу:
- На кого соблаговолите писать?
- Так ты грамотный? - спросили мы хором. - Чудеса!
- Ага, - он ухмыльнулся. - Так на кого?
- Григорий Плиткин, - отрекомендовался мой товарищ.
- И Людвиг Батюм, - представился я.
*
Приготовления не отняли много времени: заверив купчую, мы истребовали от бармена подробную карту и объяснения как добраться до нашего участка. А также получили совет, где можно купить лошадей и провизию.
- Нас двое, - сказал я хозяину лабаза. - Однако мой напарник ест за двоих, так что считайте трое.
Лабазник длинно сплюнул на снег табачную жвачку и оглядел Грега с ног до головы.
- До весны изволите-с?
- Нет-нет, недельки на четыре, - поправил Грег. - К Новому году, думаю, управимся.
Глаза лабазника удивлённо пошли вверх:
- Ну-ну.
- Ещё нам нужна двустволка тульского завода, - перечислял Григорий, - машинка для снаряжения патронов, порох... пыжи и всё прочее. Вы лучше знаете.
Пока работник седлал лошадей и укладывал в сани харчи, лабазник рассказал, как закрывать патроны:
- Капсюль, мерка пороху...
- А две?
- Разорвёт нахрен. Не перебивай. Пыж обязательно и дробь. Дробь на какую дичь желаете?
- На зайца пойдём.
- Без собаки? - опять удивился лабазник. - Ну-ну. В таком разии пулеечку приобретите. У меня есть дивная аглицкая пулейка. Калибр подходящий.
- Не надо, - отрезал Грег.
Мой компаньон отсчитал заявленную сумму, прибавил трёшницу сверху и мы отчалили.
Снег лёг уже довольно толстым слоем, и пара дюжих лошадей легко несла сани с нами и нашей поклажей. Весу, в сущности, было совсем немного. Часов около шести мы ехали по дороге - так называлась колея, помеченная изредка полосатыми столбами, у сломленной сосны повернули вправо и поехали вдоль распадка по целине.
Не замёрзшая ещё бурная речушка бежала с одной стороны, с другой стороны подпирал бок сопки. Не то чтобы очень крутой, но сильно заросший подлеском и засоренный валежником - лет десять назад здесь прошумела буря.
Первое время ехали молча, потом моему другу приспичило музицировать, и я был вынужден заговорить - это лучше, чем слушать песнопения Грега:
- А почему местечко называется Кривой узел? Как вы думаете?
- Узел подразумевает верёвку, так? Так. Верёвка - это дорога. Наипростейшая аналогия. Очевидно, дорога перед рудником сильно петляет, образуя несимметричный узел.
- Согласен.
Речка, действительно вдруг сильно заюлила-запетляла, почти заключив в кольцо небольшой полуостров. Дорога в этом месте едва протискивалась между кипящей водой и выступающими валунами.
- В разлив тут не проехать, - решил я, Грег согласно кивнул.
- Не волнуйся, до весны мы здесь не задержимся.
К вечеру приехали на место.
Я бы сказал "рудник" слишком громкое название для этой... поляны или площадки. Отвал для пустой породы, подёрнутый высохшей травой, несколько разбитых тачек, узкий проход-дыра в подножии горы и настил шириной в две доски, ныряющий в черноту прохода.
- Нас ждут великие дела! - оптимизм моего друга порою удивляет. - Повелеваю Кривому узлу отныне именоваться Золотым узлом! Указ вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит.
Я распряг лошадей и привязал их в сарае, Григорий, тем временем, орудовал в избушке - это строение нам досталось от прежних старателей. Избушка представляла собой бревенчатый сруб четыре на шесть метров, лишенный всяких архитектурных изысков. Каменную печь строители сложили в середине комнаты, к ней примыкал обеденный стол - он же стол кухонный, он же стол для карт - иных развлечений в этих краях не признавали. Вдоль стен протянулись спальные полки, устроенные в два яруса.
Отдельно следует сказать о печи, ибо ей уготована роль, если не заглавная, то уж значимая точно. Печник намеревался сложить лежанку над печкою, да заленился, или камня не хватило - что вряд ли, - и спальное место получалось убогим, негодным для использования. В итоге маленький второй ярус задёрнули со всех сторон занавесью и наполнили хламом - штука обычная в мужских коллективах.
- Спартанские условия, - заключил Грег, - однако после жесткого вагона эти коечки покажутся нам райскими.
- Давайте спать, товарищ. Дел предстоит больше, чем я рассчитывал.
- Деловой подход. - Грег повернулся к стене, натянул на себя овечий тулуп и через минуту захрапел. Мой храп тоже не заставил себя ждать.
*
План Григория Плиткина (и мой) был прост и, отчасти, наивен. "Всякая великая афера немного наивна", - утверждал Грег. "Главное не переборщить", - прибавлял я. Нам предстояло превратить рудник в...
- Шахта, - поправил Грег. - Давай называть её шахтой. Она женщина, и нам предстоит привести её в порядок, нанести на щёки румяна, подкрасить пурпуром губки и заплести волосы в косы. А потом вдеть в ушки изящные золотые серьги.
- Да уж, - буркнул я, - здесь работала дюжина человек, а ты хочешь, чтоб мы вдвоём справились.
- Не хнычь мой друг! Пара недель ломового труда на свежем воздухе избавит твой организм от дурных мыслей.
Он оказался прав. Через три недели наши лица покрыла смертельная бледность в верхней части и грязные замызганные бороды в нижней. Рубахи с гордостью носили заплатки, а ладони мозоли. Животы впали, обнажив рёбра, а в глазах появился безумный блеск.
- Ничего! - говорил я себе, вываливая на терриконик бесчисленную тачку породы. - Теперь наш рудник совсем как настоящий.
- Пора! - сказал Грег.
Я бросил тачку, Гриша отшвырнул кайло. Мы молча вошли в избушку, пока Грег разворачивал машинку для патронов, я принёс ружьё. Дрожащими пальцами мы соорудили дюжину патронов, используя вместо дроби золотой песок.
- Разожгите фонарь поярче, старина, - велел Грег. - Время нашей красотке примерить золото.
Мы прошли в вдоль выработки, любуясь нашей работой и прикидывая подходящее место для выхода золотоносной жилы.
- Не станем делать её у входа - это вызовет толки.
- Слишком далеко тоже не надо, - сказал я. - Давай вот в этом закутке. Будто мы случайно продолбили его вбок и тут, неожиданно...
Я отпустил фитиль и поднял фонарь над головой, Грег прицелился и крепко зажмурился. Он саданул из двух стволов дуплетом. Золотой песок прочно и натурально впился в породу, прибавив скале волнительного блеску.
- Весьма правдоподобно, - решил я. - Прибавь ещё тут и вот тут. Жила должна выглядеть богато.
Потратив час и порядочно оглохнув - стрелять в замкнутом пространстве нелёгкая задача, - мы превратили бесполезную дырку во чреве земли в золотоносную шахту.
- Аккуратную, разработанную и готовую к продаже, - резюмировал Грег.
- Однако снегопад разыгрался, - ответил я.
Пока мы лазали под землёй, пошел снег. Небосвод затянуло серой дымкой, настолько плотной и ровной, что у горизонта небо почти сливалось с заснеженной землёй, и только чёрная полоска разделяла две стихии. Вскорости и эта полоска перестала быть различима.
- В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. - Процитировал Грег.
- "Ну, барин, - закричал ямщик, - беда: буран!" - продолжил цитату я. - Что будем делать?
- Запасём в доме дров, переждём. А как метель закончится, вернёмся в N-ск и продадим наш участок.
На том и порешили.
Я навалил лошадям сена, дал по мерке овса. В избу мы перетащили все наколотые дрова и с дюжину целых чурок. "Мало ли что?" - сказал я, Грег только пожал плечами.
*
Гриша коротал время чтением, я сидел перед окном, вглядывался в мутную толкотню снежинок. "Если каждого человека принять за снежинку, - думал я, - пожалуй, такая же сутолока получится. А для чего? И что за сила поднимает людей к небу и заставляет двигаться?" Временами снег летел параллельно земле, потом неожиданно и моментально менял направление и бил вертикально вверх, будто земля ответно атаковала небо.
- Ты запер сарай? - спросил Грег.
- Конечно.
- Будто дверь хлопнула? - мы оба напрягли слух.
- Да нет, тебе... - я не договорил. Кто-то застонал на пороге, потом тронул дверь. Не постучал, а именно тронул. От верха рука скользнула вниз.
- Кто там? - спросил Грег и я услышал, что голос его дрогнул.
- Нужно было сделать несколько патронов с дробью, - шепнул я.
- У меня остался один золотой, - также шепотом ответил Грег. - Я не уверен, что он...
- Откройте! - попросили из-за двери. Голос явно женский и очень слабый.
Когда я открыл дверь, мне в руки упала девушка. Вся она состояла из снега: шапка, воротник шубы, да и вся шуба целиком были пропитаны снегом насквозь. Я заглянул незнакомке в лицо - глаза девушки были закрыты, но ресницы чуть подрагивали.
- Жива! Замёрзла сильно, но жива. Грег, разденьте девушку и усадите к огню, а я устрою лошадь.
Мне почему-то очень стало жаль избурую кобылку, что стояла посреди двора. Она опустила голову и даже ушами не прядала - обычное движение здоровой лошади. Осталась только немая обречённая покорность.
В сарае я расстегнул подпругу, скинул седло и узду, веником обмёл снег. "Так-то лучше, рыжая, ты нам ещё пригодишься. Иди к остальным, поешь!"
- Что скажешь? - спросил Грег, когда я вошел. Он снял с девушки шубу, стянул сапоги, уложил на ближайшую к печке койку.
- Помёрзла сильно, нужно растереть спиртом. Хотя бы руки и ноги.
Вдвоём мы быстро управились с женским туалетом, и через пять минут в избушке стоял плотный алкогольный запах. Пальцы девушки постепенно розовели.
- Давай укутаем её как следует.
- Может разбудить?
- Не стоит. Пусть отдохнёт. А мы тем временем пораскинем мозгами, что могут означать ссадины на её теле. Да и появление...
- ...в наших краях, - закончил я мысль Грега.
Мой напарник нахмурился: - Думаешь это неслучайно?
- Как ты себе представляешь "случайно" забрести в нашу Тмутаракань? Это невозможно.
- Пожалуй.
- А это означает, что за ней придут. Двустволку спрячь, пусть у нас будет козырь... на всякий случай.
Чуть более получаса прошло до появления следующей партии "гостей". Я успел избавить бороду и усы от щепок и всякого мусора, умылся, Грегори, влез на печные "полати", долго там елозил и кряхтел, пряча ружьё.
На дворе послышался шум, кто-то громко выкрикнул: "Тут она!", другой голос радостно подтвердил: "Догнали!" Долгое время никто не входил и даже не стучал в дверь. Сквозь метель я видел несколько фигур, что метались по двору, несколько раз хлопнула дверь сарая. Я хотел выйти, Грег удержал меня:
- Не станем торопиться. Пусть они сделают первый ход.
Приехавшие - их было трое - хозяйничали во дворе. В окно я различал их силуэты и даже научился отличать. Первый выделялся ростом выше среднего, носил башлык и, судя по фигуре, был из военных. Отчасти эту гипотезу поддерживал второй - по-видимому, денщик. Он устроил лошадей, долго возился в сарае. Контур третьего я разглядел всего один раз, он спрыгнул с лошади и стал так, что его не было видно в оконце. Это он первым утвердил, что девушка здесь, в нашей избушке.
Наконец, в дверь постучали и, получив ответ, все трое вошли в комнату.
Первым шел офицер, он хотел что-то спросить, но заметив спящую, промолчал. Молчали и остальные.
- Проходите, господа! - громко пригласил Грег. - Местные обычаи нам не знакомы, однако приютить путников в такую непогоду долг каждого доброго самаритянина.
Офицер развязал башлык и расстегнул верхнюю пуговицу шинели.
- Спасибо! - Он опустился на табурет с видимым облегчением. - Последние несколько дней нас сильно вымотали, а тут ещё метель.
- Раздевайтесь, развешивайте сушиться вещи.
- У вас дама, - осторожно сказал офицер (он снял шинель, и погон на кителе не оказалось). - Мы не помешаем?
- Оставьте, пожалуйста, - усмехнулся Грег. - Мы прекрасно понимаем, что к вам эта дама имеет гораздо больше отношений, чем к нам. Кстати, рекомендуюсь: Григорий Плиткин, а это мой компаньон Людвиг Батюм. С кем имею?
- Простите, ради Бога! - офицер вынул из нагрудного кармашка расчёску и поправил причёску. - Синельников Илья Степанович. Капитан от артиллерии в отставке. Это мой денщик Фёдор. И, - Синельников махнул рукой в сторону третьего участника команды, - Лука Семияров. Охотник. У нас проводником... по случаю.
- А мадам? Будет лучше представить и её.
- Екатерина Петровна Лоберг. И вы, без сомнений правы, к нам она имеет самое прямое отношение, - Илья Степанович развёл руками, - она украла у меня слиток золота весом в три с половиною фунта. - Я невольно присвистнул, Илья продолжал, - к сожалению это так. Мы преследовали её неделю и вот нагнали.
- Случай, конечно, прискорбный, - сказал я, - однако общество собралось не самое худшее, и, уж коли мы здесь, давайте проведём вечер мирно и...
Я силился подобрать слово, Синельников смотрел на меня. Я, в ответ, на него. Усталый человек - так бы я описал бывшего артиллериста, если бы меня попросили сделать это одним словом. Возраст... от тридцати до сорока пяти - я не имею понятия, в каком возрасте производят в капитаны. Аккуратен - это можно утверждать по начищенным сапогам и крахмальному воротничку... впрочем и это может быть достоинством денщика Фёдора.
- ...и ко всеобщему удовольствию, - закончил мою фразу капитан. Он поставил табурет у печки, открыл дверцу и прикурил. - Девушка не проснётся?
- До утра, думаю нет. Она изрядно помёрзла.
- Неужели до обморожений? - взволнованно спросил Илья. Это волнение не укрылось от меня.
- Обошлось.
- Когда вы раздевали её, ничего не обнаружили?
- Вы имеете в виду золото? Нет, ничего. Впрочем, сумок мы не проверяли, - Грег рассеяно посмотрел на походную сумку, которая осталась лежать в углу. Я вспомнил о перемётных сумках, что я снял с избурой кобылки.
- Фёдор! - жестко приказал капитан. - Посмотри.
Денщик покряхтел, и я с удивлением увидел, что он поднялся и пошел за чужой сумкой.
- Не собираетесь же вы... - спросил Грег.
К счастью обыскивать сумку не пришлось. Фёдор поднял её и покачал в руке, оглянулся на капитана и отрицательно покачал головой:
- Не-а, лёгкая эта.
Илья встал, прошелся по комнате. В движениях он отличался порывистостью граничащей с нервозностью.
- Господа! Мне эта ситуация ещё менее приятна чем вам. Вы зрители, а я вынужден... вынужден насильно, повинуясь чужой - обращаю ваше внимание, - воле, находится внутри этого грязного разбирательства!
Наполовину докуренная папироса полетела в печь.
- С огромным удовольствием я забыл бы о слитке, - он усмехнулся. - Просто выкинул бы из головы. Но моё финансовое положение не позволяет мне наплевать на шесть тысяч. И уж вовсе нелепо делать такие подарки малознакомым дамам.
Я посмотрел на Грега, он пожал плечами. В этом жесте я прочёл примерно такую фразу: "Наши приготовления закончены и шахта готова к продаже. Эта суета... неприятна, но она не затрагивает наших интересов. Не станем втягиваться, как говорят в каждом монастыре свой устав".
- В сарае перемётные сумки мадам Лоберг, - сказал я. - Проверьте сейчас, пока она спит. Я оставил их у сенника. Хотя, уверен, слитка там нет.
Фёдор сбегал в сарай, вернулся и покрутил головой:
- Не-а, нету. Полежу. - Он постелил капитану, затем себе, забрался на второй ярус и закурил цигарку.
Капитан только махнул рукой: "Сколько можно, Федька? Когда я отучу тебя курить в постели?" В этом брюзжанье слышалось больше чувство долга, нежели желание переучить великовозрастного человека.
Из сумы Илья достал сковороду и фляжку масла.
- Масло, к сожалению, только постное. Ничего?
Я согласился, что это приемлемое допущение и полез за сухарями и солониной. У капитана нашлась дюжина замороженных куриных яиц и коробочка со специями. Через мгновение запах горячего масла и поджаренных сухарей распространился по комнате, раскрашивая её домашними красками.
- Почему вы решили, что слитка нет? - спросил капитан, когда яйца отогрелись и зашкворчали на сковороде.
Ответить взялся Грег. Он выдернул из огня щепку и задул на ней огонь, на белой (в ранней юности она белилась) печной стене написал щепкой-карандашом цифру "1" и закрыл её скобкой.
- Поскольку Екатерина Лоберг уже четверть часа как пробудилась и внимательно нас слушает, - все посмотрели на девушку - она спасла сном ангела, - я предлагаю подвести некоторые итоги вашего, господин Синельников, дела.
- Первое: слиток исчез, - продолжал Грег, - это факт. В сумках и при личности мисс Лоберг он не обнаружен - это второе. Вы внимательно следили за передвижениями Катерины?
- Более чем, - ответил капитан. - Когда она ехала по распадку, слиток был при ней. Голову даю на отсечение.
- Замечательно! - продолжал Грег. - Я полагаю, по дороге к Кривому узлу вы наблюдали за следами лошади? На таком снегу это несложно. И мисс не делала отступлений в сторону?
- Эт точно! - впервые подал голос охотник Лука. - Я обстоятельно следил - шагу в сторону она не ступала.
- Из этого делаем вывод, - Грег подчеркнул снизу столбик из четырёх цифр. - Какой?
- Что я не брала твоего золота! - ответил приятный низкий голос. Катерина Лоберг села на кровати, закрыла грудь рогожей. - Вы позволите одеться?
Я передал девушке её костюм - он успел высохнуть, - и сапожки. Она попросила дорожную сумку, я подал и её.
- Тогда кто? - наивно спросил Синельников, как будто кто-то мог ему ответить. - Кто мог взять?
- Твои приятели по карточным играм, раскрашенная девица, что приходила утром, Фёдор, наконец. - Катерина всплеснула руками. - Да кто угодно!
- Это не так, - мягко ответил Илья. - В карты я играл с Портновским, Одельбергом и Стриженовым. Первых двоих я знаю очень давно и доверяю им. Стриженов удивительно срезывает шотсы, этим живет, и потерять репутацию ему дороже шести тысяч. Фёдор... - капитан посмотрел на денщика, - Фёдор мог, но в таком случае он бы сбежал, а не стал бы таскаться со мной по заснеженной тайге.
Федька глупо заулыбался во всю физиономию, и прикурил ещё одну цигарку: - Покурю.
- Что до девушки, которую ты обозвала раскрашенной - она дочь управляющего гостиницей. Образованная умная девушка, она спрашивала у меня книги по истории.
- Курсистка! - сказала Лоберг и громко рассмеялась.
Что-то резко неприятное, я бы сказал вульгарное, прозвучало в этом оскорблении - а именно оскорбительный смысл Катерина вложила в своё: "курсистка", - и в этом продажном смехе.
- Давайте ужинать и спать, - предложил я. - Когда мы в некоторой степени познакомились, можно спокойно поужинать и уснуть.
- Не опасаясь, что ночью тебе перережут горло, - прибавил Грег
Не знаю как остальных, а меня от этих слов покоробило.
*
- Они тоже могли взять!
Я проснулся от этой фразы произнесённой волнующимся громким шепотом. Голос капитана ответил тихо: "Думаешь? Порядочные люди... как будто".
- Ну уж нет, господа! - твёрдым голосом сказал Грег. - Нас вы не приплетайте в свою детективную историю.
- Простите, Григорий... не знаю вашего имени отчества. - Извинился капитан. Грег взмахнул рукой, мол будет и так. Я хорошо знаю этот жест. - Это неприятно, но Фёдор прав - вы могли взять слиток.
- В этом случае, мадам Лоберг...
- В том-то и дело, что она не может вас упрекнуть. Это бы означало признать кражу.
- Понимаю ход ваших мыслей, и всё-таки прошу не рассматривать нас в качестве подозреваемых! - Грег изобразил на лице оскорблённую добродетель.
Умывались в хмурой, натянутой обстановке. Завтракали группами, по углам, каждый своей провизией.
В таком же пошлом микроклимате прошел весь следующий день и вся ночь. Я умышленно добавил в список ночь, потому что и ночью заснуть не удавалось. Мало того, что выла вьюга за окном, а дурные мысли выли в голове, так ещё всю ночь ворочался Лука. "Как он может быть охотником с таким беспокойным характером?" - подумал я и наконец, уснул.
На третий день я со всей очевидностью понял, что такое ад. Котлы с кипящим маслом и раскалённые сковородки - это чепуха для фантазёров! Поместите в одной комнате шесть человек и... "Либо выживет один, самый сильный, - я мысленно прикидывал свои шансы, одновременно изобретая способ безболезненного умерщвления Григория Плиткина. - Либо на воле окажутся шесть отъявленных головорезов с атрофированной совестью и отрицательным чувством сострадания". Мы мешали друг другу, переходили дорогу, наступали на ноги, беспрестанно извинялись и готовы были задушить друг друга голыми руками. Капитан держался дольше всех, но и он, в конце концов, пообещал прикончить Луку выстрелом в затылок, если тот не прекратит скрести пятернёй грудь. Лука обиделся и пошел в сарай дать лошадям сена. В тот день лошадей кормили все и не по одному разу. Чтобы чуть-чуть разрядить обстановку, я сочинил шутку:
- Илья, - я подсел к капитану, - почему ваш денщик разговаривает на французском? - Илья посмотрел на меня удивлённо. - Он говорит: па ле жоур (ни дня, фр.), или па си жоур (шесть дней), па во рю (не моя улица), или па пью (не мир). Последнее выражение меня особенно пугает.
Капитан долго смотрел на меня, потом процедил:
- Воспитание удерживает меня от грубых желаний и поступков, однако мне сейчас очень хочется выбить ваши лучшие зубы.
- Не надо! - горячо попросил я.
- Креплю себя изо всех сил, но они не безграничны.
Не знаю чем бы закончилась моя шутка если бы не мадам Лоберг. Она объявила, что по дороге к нам потеряла одну из своих сумок, и желает воспользоваться затишьем и забрать её. Все моментально насторожились, бытовые распри были отставлены.
- Одну вы меня, конечно, не отпустите, - сказала Катерина. - Фёдор седлай коня Синельникова.
- Я тоже поеду, - сказал Лука. - Не может быть, чтоб я пропустил сумку.
- Я тоже хочу посмотреть, - усмехнулся Грег, - как вы будете её искать после такого снегопада.
- Поедем все, - резюмировал я.
Санный путь, естественно, замело - метель и теперь ещё не закончилась, лишь взяла передышку, - мы поехали вдоль реки, всякий момент опасаясь свалиться в воду - местами снег образовал козырьки и широкие нахлёсты над берегом.
- И где? - спросил Илья после часа блужданий.
- Я твёрдо помню толстую берёзу и клён... как будто.
- Твёрдо помню как будто, - процитировал Илья - Замечательно!
Намыкавшись и намесивши снег вволю, я подумал: "Кой чёрт я попёрся? Сидел бы себе в тепле, в окошко выглядывал". На лицах моих спутников мелькали точно такие же мысли.
- Нашла! - Катерина стояла по пояс в снегу, на вытянутой руке держала сумку. Рядом белела берёза. Только мне показалось, что она росла сравнительно далеко от дороги. Впрочем, и дороги-то никакой не осталось.
- Поехали! - раздражённо крикнул капитан. - Ног не чувствую от холода!
Илья подождал пока девушка заберётся на лошадь, пропустил её вперёд и всю дорогу не спускал с сумки глаз. Уже в избушке он сам проверил сумку, разочарованно вздохнул и приказал:
- Выворачивайте карманы!
- Какое ты имеешь право... - вспылила Катерина.
- Не заставляйте меня применять силу! - в руке капитана блеснул браунинг.
Исключая горелые спички, обрывки газет и табачные крошки, в карманах было пусто.
От прогулки на свежем воздухе, или от публичного выворачивания карманов - карман всё же вещь сугубо личная, - остаток дня прошел без ругани и препирательств. Более того, когда настало время ужинать, Илья объявил: