По пути в родные пенаты, Колька решил навестить друга гитариста-вокалиста. Тот сидел перед бутылкой водки и размышлял: пить или не пить?
-- Здорово, служба! Из армии ещё не выгнали?
-- Здорово, лабух! Чего это ты её гипнотизируешь?
-- Да вот, понимаешь, большая больно, одному не осилить. Мне сегодня на работу.
Водка была и вправду большая, в народе её называли "Сабонис", в честь прославленного баскетболиста.
-- Может, поможешь по старой дружбе?
-- Вообще-то я в форме.
-- Да не боись. У нас здесь на Просвещения патруля не бывает, это же центр.
-- Ну, тогда наливай.
Друзья чёкнулись, и разговор поплыл по накатанной колее застолья мужской компании. Одной, конечно, гитаристу было много, а на двоих маловато. Он достал ещё одну.
-- Но только не всё. По сто - и в школу! То есть на работу.
-- Да, мне тоже пора.
Допив всё до конца, гитарист с Колькой пошли к метро. Колька жил в центре, а гитарист работал в ресторане "Октябрьском", и им было по пути. Перед самым метро вдруг, откуда ни возьмись на пути наших любителей водки, возникли два курсанта военного училища с повязками на руках, на которых красовалось страшное для Кольки слово : патруль.
-- Товарищ солдат, подойдите к дежурному офицеру, - потребовал один из патрульных.
У метро, спрятавшись от ветра, стоял моряк, капитан какого-то ранга. В морских званиях Колька не разбирался.
-- Ваши документы, - потребовал моряк, сурово посмотрев на Кольку.
-- Да, слышишь, капитан, брат в отпуск приехал, - начал смягчать обстановку гитарист-вокалист.
-- А Вы вообще идите своей дорогой, гражданин, - отрезал морячок.
-- Что это у вас за вид? - поинтересовался он, поглядев на нашего солдата.
Видок у Кольки, конечно же, был ещё тот: расстёгнутая пуговица и крючок, шапка где-то на затылке, ремень на одном месте - в общем, дембель, да и только.
Колька стал лихорадочно приводить себя в порядок.
-- Товарищ капитан, разрешите объяснить,
-- Объяснить где и по какому поводу вы соизволили напиться?
-- Понимаете, я только из госпиталя, документы на комисацию готовят, я уже почти гражданский. Сейчас я вам документы покажу.
Колька решил играть ва-банк. Никаких документов у него не было.
-- Не надо мне ничего показывать. Даже если вы уже, как говорите, гражданский, то никто не давал вам права позорить честь мундира. Заправьтесь как положено и идите.
-- Спасибо, товарищ капитан, большое спасибо. - Кольку понесло, но морской махнул рукой:
-- Идите, и что б я вас через минуту здесь больше не видел.
И он галопом поскакал по эскалатору, перепрыгивая через три ступени, гитарист едва поспевал за ним. Чуть не влип! Мало того, в самоходе, да ещё пьяный. Однако по дороге домой он ещё принял бутылку водки и тайными тропами стал пробираться в свою квартиру. Жена с дочкой были в Волгограде, и он спокойно устроился в своей маленькой комнатке коммунальной квартиры. Приготовив нехитрый закусон, открыв бутылку и, махнув сто грамм, наш герой впервые задумался над своей странной жизнью. Ведь никто, по сути, не заставлял его пойти сейчас служить. Ну, дали бы ещё отсрочку, а там, глядишь, и придумалось бы что-нибудь. Нет же, сам напросился, а теперь заварил такую кашу, что и расхлебать-то сложно. И, вроде, солдат срочной службы, и в то же время никому, по большому счёту, до него дела нет. В списках части нет, в типографии, вроде, работает. Опять же вроде в госпитале лежит, а вернись - никто и справки из госпиталя не спросит, потому как документы, которые должны в строевой части лежать, лежат у него в кармане. Сам себе командир, сам себе армия. Да, ситуация. И вообще, распустился что-то. Столько происшествий за последнее время, что и вспоминать страшно. Вот так, в гордом одиночестве он сидел и пил, и размышлял над своим непростым положением.
-- Может, надо менять что-то? Или, правда, в прапорщики податься? Ладно, отсижу до года дома. Главное - не попасть в милицию или патрулю, а там приеду в типографию, как будто из госпиталя и буду определяться со школой прапорщиков.
Допив последнюю рюмку, Колька выкурил сигарету и лёг спать. Перед глазами маячили патрульные солдаты, госпиталь и очкарик комендант, который периодически высовывал голову из унитаза и противным голосом спрашивал у Кольки:
-- Ну, что, товарищ солдат, не пора ли нам в дисциплинарный батальон?
Проснувшись утром, Колька решил недельку дома отсидеться, а там видно будет. В Лениздат позвонил насчёт книг, с ребятами договорился, обещали помочь. В армии все служили, понимают ситуацию, ничего объяснять не надо. Осталось денег найти. Жить-то надо как-то. У жены под шкафом консервов всяких много спрятано на всякий случай, как в любой советской семье - про запас. Но и они же когда-нибудь кончатся. А хлеб? А сигареты? К бабушке с дедушкой не обратишься, сразу крик поднимут. А придумать что-то надо.
Продав почти новый танкер (куртку), приобретённую перед самой армией, пару десятков дефицитных книг и подборку порно - журналов, Колька подсчитал выручку и пришёл в восторг! Почти пятьсот рублей! Если жить скромно и не пить, на пару месяцев должно хватить. А через два месяца приказ, и он "черпак", можно и сдаваться ехать. Вот так, как мышка, тихо и без приключений, передавая Хохлу последние отпечатанные дефицитные книги и сидя дома перед телевизором, наш герой прожил два месяца. Как-то неожиданно позвонил Мишка:
-- Здорово, дезертир, сегодня приказ через Р.Ц. (радиоцентр) прошёл. Можешь возвращаться, жду тебя в типографии.
Колька усы сбрил, волосы обкорнал кое-как, в форму переоделся, командировочное новое выписал, сапоги начистил и в часть.
Хохол и шеф сидят в редакции, спирт дуют, за жизнь базарят. Колька зашёл, честь отдал:
-- Товарищ майор, разрешите доложить, отболел, поправился, готов немедленно приступить к выполнению ваших распоряжений.
-- А, появился, наконец, - шеф доволен, видно, какая-то работа предвидится.
Хохол подмигнул, как будто ничего не знает и говорит:
-- Товарищ солдат, сегодня приказ, вас в черпаки переводить будем. Подготовьте задницу.
Колька уже боец старый, последнее время так врать научился, сам верит:
-- Так меня же сегодня в госпитале ночью уже перевели.
И кожаный ремень показывает. Хохол от наглости обалдел, но вида не подал, а протянул руку и поздравил. А в каптёрке шум стоит. Волнорез Шамиля и Назима ремнём лупцует, переводит. Те, в свою очередь, молодняк стегают. В общем, весело.
Шеф Кольку в кабинет позвал, новость сообщил:
-- Поскольку ты у нас один офсетчик остался, командировочка намечается. Ты и прапорщик Федотов должны завтра в восемь ноль-ноль отправиться в город Выборг, расконсервировать полевую типографию корпуса, выехать в поле и продемонстрировать студентам, проходящим сборы для получения офицерских званий, работу типографии в полевых условиях. Приказ ясен?
-- Так точно. Разрешите выполнять?
-- Быстрый какой! Ты не спеши, там типография новая, ещё в масле, так ты не зевай, а тырь всё, что плохо лежит. Усёк?
-- Так точно. Могли бы не предупреждать. Что я, без понятия?
-- Молодец, я в тебе никогда не сомневался, да и Миша вот о тебе положительно отзывается.
-- Служу советскому Союзу!
-- Ступай, все вопросы к Федотову.
-- Есть.
Колька рад радёшенёк, про его двухмесячное отсутствие никто и не догадался. Про порнографию и не спросили, да ещё и командировка. Вот удача! Молодец, Хохол, прикрыл.
Наутро на вокзале с прапорщиком встретились, на электричку сели и через два с половиной часа были уже на месте. Колька накануне приказ отмечал с ребятами, и теперь состояние у него было ужасное. Как назло, машина-типография стояла на плацу и жара внутри была страшная. Кое-как собрав машину и сделав контрольный оттиск, Колька пошёл докладывать начальнику штаба корпуса. Довольно приличного вида полковник, поинтересовался:
-- Может, чего-нибудь надо для завтрашней демонстрации?
На что получил моментальный Колькин вопрос-требование:
-- А спирт есть?
-- Какой спирт? - опешил начальник штаба.
-- Желательно медицинский и не разбавленный.
-- А зачем?
-- А чем же, интересно, товарищ полковник, я буду селеновые пластины смывать?
-- А что, только спиртом?
-- Да, - отрезал наш полиграфист и предупредил ещё раз.
-- если не 96% - пойдут маслянистые пятна и испортим селен.
Полковник куда-то сгонял и трёхлитровую банку Кольке несёт. Хорошо Федотова нет, куда-то от жары слинял, да ещё меховые сапоги, наверное, дают о себе знать. Специалист наш спирт взял, в кунг залез, на пластину капнул:
-- Не пойдёт, товарищ полковник, я же просил неразбавленный.
Офицер смутился, и оправдываться начал:
-- Я только что из медсанбата взял, неужели надули?
-- Да, вот, посмотрите. Видите пятна?
-- Вижу. Так это что же, если пятна, значит, с водой?
-- Так точно! - отрапортовал Колька.
-- Слушай, солдатик, ты мне одну такую пластину подари, буду своих медиков контролировать.
-- Не могу никак, товарищ полковник - а если война?
-- Да брось ты ерунду, с кем война? С финнами?
-- Да хоть и с финнами. Как же мне газету печатать, если запасных пластин нет?
-- Слушай, я вижу, ты парень ушлый. Сейчас я тебе привезу банку чистого, как ты просил, а этот можешь себе оставить. А пластину мне дай, очень надо.
-- Пожалуйста, пожалуйста, всегда рад оказать услугу.
Так и договорились. Конечно, ничего Колька не протирал, а просто спирт вымогал, и получилось. Но получилось довольно много. Шесть литров - это же упиться можно. Колька сразу дозу принял, здоровье поправил и пошёл с остальными солдатами знакомиться. В поле завтра выезжали ещё два солдата: один "старик" армянин - водитель "буханки" и молодой - водитель грузовика типографии. Колька с молодым даже разговаривать не стал, а к старику подошёл:
-- Здорово, служба!
-- И тебе привет!
-- Водку пьёшь?
-- Спрашиваешь.
-- Ну, тогда после отбоя ко мне!
-- Замётано.
В роте их поселили отдельно от всех, в ленинской комнате. Только Колька бутылку достал, как целая орава "дедов" ввалила и давай знакомиться. Шесть литров - мера не маленькая, всем хватило. Принесли тушёнку, хлеба, и рота загудела по полной программе. Опять утром голова деревянная, ничего не соображает, но ехать надо.
Приехали в какую-то кадрированную часть. Офицеров море, солдат - взвода не наберётся. Кругом студенты, рты разинули, за Колькой наблюдают. Хорошо наш не весь спирт вчера выкатил, грамм двести осталось, так что голову поправить хватило. Запустил машину, печатает листовки. Студенты ходят, смотрят. Вдруг один говорит:
-- А можно я напишу, а Вы отпечатаете?
-- Да, пожалуйста, - у Кольки настроение опять хорошее, опохмелился.
Студент фломастер достал и написал целую кучу иероглифов по-китайски.
-- Вот, возьмите.
Колька плевать хотел, что по-китайски, что по-индийски. Форму сделал и давай шлёпать, только свист идёт.
Пачку напечатал, студенту отдал на память, настроение замечательное. Только приготовился ещё принять для полного выздоровления, начальник штаба бежит. Глаза по рублю юбилейному, руками машет, как матрос - сигнальщик и орёт на весь плац:
-- Выключай машину, мать твою!
Колька чуть стакан из рук не выронил с перепугу. Полковник в кунг вскочил, листовкой перед Колькиным носом машет, аж заикается от возбуждения:
-- Что? Что здесь написано?
-- А я-то откуда знаю? - Колька ожидал чего угодно, только не такой вопрос.
-- Вот в том-то и ужас, что и я не знаю.
-- Ну и плевать. Мало ли что этот языковед написал. Ни Вы, ни я не знали, да и никто, наверное, не знает в вашем корпусе.
-- Ты соображаешь, или уже весь спирт вылакал?
-- Что Вы, товарищ полковник, я чуть-чуть, для пробы.
-- А вдруг он в своей листовке покрыл всё матом: и наше политбюро, и вообще, принципы марксизма - ленинизма.
-- Ну, даже если и так, всё равно не поймёт никто.
-- Кому надо - поймут, и выводы сделают, - полковника трясло, как в лихорадке.
-- Может, налить, товарищ полковник?
-- Давай, иначе инфаркт будет.
Выпили, помолчали. Начальник штаба успокоился, закурил и выдал:
-- Собирай-ка ты свои манатки и чеши в свою Осиновую рощу. И прапорщика своего чмошного забирай от греха подальше. Командировку я вам отмечу вперёд на два дня, и через час, чтоб духу твоего здесь не было. Вопросы есть?
-- Никак нет.
-- Да, последнее время я что-то часто стал слышать эту фразу, - подумал наш солдатик. - Складывается такое ощущение, что стоит мне где-нибудь появиться, в армии сразу происходят какие-то ЧП. Началось всё со смерти Генерального секретаря, и неизвестно, чем всё закончится, во, дела!
Быстро собравшись и предупредив Федотова, что он слегка выпил с начальником штаба, что б тот аккуратно сопровождал его до части, наш Колька решил твёрдо стать прапорщиком. Может, в этой ипостаси его судьба по-другому будет вилять по извилистым дорогам жизни. Оставшиеся два дня он посвятил путешествию в Гарболово, где находилась эта знаменитая школа. Мишка встретил Кольку на КПП, и они прошли в канцелярию командира роты.
-- Вот, товарищ капитан, - Мишка заговогрщески улыбнулся и подтолкнул Кольку вперёд, - и есть этот солдат, про которого я Вам рассказывал. Хочет учиться в школе, посодействуйте, он благодарный человек.
Капитан сделал зловещее лицо, достал бутылку, налил себе и Мишке:
-- В общем, так, дуй в свою часть, бери направление и сюда. Две недели поторчишь в роте, получишь форму и чеши домой, устраивайся в свой Лениздат. В общем, делай, как знаешь, но каждую неделю ты у меня в кабинете с чемоданом книг, понял?
-- Понял, а как же учёба?
-- Он что у тебя, дурак? - обратился он к Хохлу.
-- Да нет, стесняется просто, не обращайте внимания, он мужик с головой.
-- Ладно, посмотрим. Здесь я тебя прикрою, если что, ну, на выборы приедешь, на экзамены. А вот в Питере, если попал - не взыщи. Я сразу доложу, что ты в самоходе, понимаешь?
-- Так точно.
-- Ну, вот и отлично. За неделю до экзаменов подашь рапорт о пожелании служить, и я переведу тебя опять в солдаты, и через неделю уволишься. Всё понял? Ну, если так, то давай за знакомство, и учти - меня обманывать себе дороже. Откуда шрам над бровью?
-- В детстве упал с дерева, - такой прямой разговор малость обескуражил нашего героя.
-- Ну, добро, езжай за документами, я тебя жду.
Аудиенция закончилась так же быстро, как началась.
-- Серьёзный мужик, - подумал Колька, - пожалуй, тут что-то и выгорит.
И он, окрылённый, рванул в типографию.
-- Товарищ майор, я решил стать прапорщиком и посвятить свою жизнь армии, - выпалил Колька эту новость обалдевшему редактору.
-- На следующий год - пожалуйста. Сейчас ни в коем случае, - майор решил стоять насмерть. Он схватил трубку и стал названивать начальнику медсанбата, в хозвзводе которого должен был служить Колька. Но, как мы знаем, не служил. Комбата не было на месте, это дало Кольке тайм-аут. Он, не обращая внимания на угрозы редактора, сам побежал искать командира медико-санитарного батальона. Майор Калужный сидел в каптёрке со старшиной и пытался пересчитать простыни. Занятие это было бесполезным, так как при сдаче роты старшина спокойно брал из соседней роты недостающее имущество. Сдавал дела, возвращал имущество обратно и был таков. Эта процедура повторялась во всех ротах во все времена. И установить точное количество простыней, утюгов, одеял и других каких-либо принадлежностей было просто нереально.
-- Разрешите, товарищ майор?
-- Чего тебе?
-- Хочу прапорщиком стать.
-- А я причём?
-- Так дед полковник, отец полковник. Вы, наверное, его знаете?
-- Как фамилия? - комбат совершенно обалдел от Колькиного напора и спросил чисто машинально.
-- Полковник Мальцев.
-- Врёшь! Нет у него сына. Дочь есть, даже две, а сына нет.
-- Может у меня и матери нет?
-- А кто она? Вернее, как зовут?
-- Вера Евгеньевна.
У комбата глаза вылезли из орбит. Он понял, что коснулся семейной тайны и не очень хотел углубляться в это дело.
-- А сестру как зовут?
-- Одну Света, другую Ира. Да позвоните домой, отец подтвердит.
-- Не надо звонить. Я у Николая Ивановича в полку служил, а сестру твою от поноса лечил. Что тебе надо?
-- Прапорщиком хочу быть, династию продолжить, а редактор не пускает. Помогите, ради Бога!
-- Где его документы, старшина?
-- А я почём знаю. Я его первый раз вижу.
-- Вот мои документы! - Колька достал из кармана всё, что было необходимо.
-- Вот гусь! И много там, в типографии таких, как ты?
-- Нет, я один.
-- Ладно, старшина, давай по быстрому оформи этого афериста и пусть он проваливает к чёртовой бабушке в свою школу, что бы глаза мои его больше никогда не видели.
-- Знакомый текст, - подумал наш герой и, переведя дух, стал писать сам себе комсомольскую характеристику. Билета-то уже не было. Комбат всё подписал и направление выдал. Наш герой, плюнув на всю Осиновую рощу и Сертолово, отбыл к новому месту службы, где его ждали не менее опасные приключения.