Происходящее заставляет меня усомниться в собственном психическом здоровье, но я знаю, что это не так. Буквально на днях прошедшее медицинское освидетельствование показало, что со мною всё в порядке. Я здоров и физически и духовно. Что тут поделаешь, если источник теперешних моих бед очень сильно выбивается за рамки компетенции светил современной военной медицины. Поэтому, особой помощи мне ждать неоткуда и действовать придется на свой страх и риск, но мне не привыкать, я справлюсь.
Всё началось с кратковременных провалов в памяти, после моего возвращения Оттуда. Я тогда вёл сверх меры активную общественную жизнь: постоянные переезды, выступление на различных симпозиумах и съездах, приёмы у видных государственных деятелей СССР и зарубежья. У той жизни была и теневая, изнаночная сторона. Это когда вполне официальные фуршеты плавно перетекают в полулегальные попойки. В жуткие оргии, после которых по утрам бывает так муторно, что хоть на стену лезь. В такой обстановке, странные сбои в собственном организме проще всего было списать на пресловутый этот, как его там... абстинентный синдром...
С той поры, бравшей свой отсчёт от того памятного апреля, прошло уже много лет. Теперь я обычный летчик на самой обычной закрытой военно-воздушной базе. Казалось бы, странная напасть должна давно меня оставить, но куда там... Моё самочувствие не изменилось к лучшему. Наоборот, всё стало востократ хуже. Особенно по ночам.
Когда остаются один на один я и Не-Я.
И приходят сны. Яркие, непонятные, и потому пугающие.
Чёрная пропасть космоса в редких вкраплениях звезд. Безмолвная, холодная и бесконечно отталкивающая пустота вокруг меня. И ощущение растущего напряжения, рвущего душу тягостного ожидания, которому нет ни начала, ни конца. Ни одно живое существо не способно так долго дожидаться совершенно непонятно чего. А ОНО могло, потому что ничего другого просто неумело.
Лишь ждать и смотреть.
Пугающе холодным, немигающим взглядом.
А внизу голубой шар планеты, затянутый в невесомый флер облаков. Видны знакомые абрисы континентов, в белёсых провалах мелькают синие прожилки рек и тёмные пятна скалистых массивов. Но навеки врезавшийся в память вид Земли, с высоты орбитального полёта, начинает резко меняться, когда в мой сон, беря его под контроль, бесцеремонно вламывается чужак. Тот самый, который Не-Я.
Мир искажается. Выворачивается наизнанку самым причудливым образом. Словно перед тобой и не родная тебе Земля. Меняется всё, даже видимый глазу спектр становится чужим, заметно смещаясь в сторону своей инфракрасной составляющей. Но самое страшное и пугающее не это, другое -- окружающее теперь воспринимается как-то...отстранённо, что ли. Будто смотришь на Землю сквозь стекло гигантской лупы. Чтобы подтвердить возникшую у меня догадку, я попросил у нашего оператора кинохроники его громоздкую камеру на штативе. Прильнув к её глазку, я неприятно поразился возникшим ощущениям, таким знакомым по измучившим меня ночным кошмарам.
Это я сейчас могу более-менее связно выразить свои мысли и ощущения. А тогда всё происходящее было шоком, самым настоящим потрясением, когда я фрагмент за фрагментом восстанавливал в памяти пугающие детали еженощно повторяющихся видений. Они, кстати, не отличались особым разнообразием. После обзорной картинки с орбиты следовал стремительный наезд, почти падение загадочной "кинокамеры" на Землю, в процессе которого я стремительно терял контроль над собственным телом и сознанием. Проще говоря, терял сознание, словно при резком перепаде давления на запредельной высоте.
Лишиться чувств в собственном сне. Как необычно и как глупо. Более абсурдной ситуации вероятно просто не придумаешь.
Я стал бороться.
Это был долгий и мучительный процесс. Трудно, почти невозможно терпеть боль, огненными иглами пытающую твой мозг, когда вызываемая чужеродным вторжением слабость, изнутри подтачивает, разъедает твою волю. Я выстоял, не дал слабину, хотя тысячу раз был очень близок к этому. Секунда, минута, ещё минута -- это пошёл временной отсчёт моего противостояния с незримым врагом. Практически потеряв собственное тело, я теперь изо всех сил пытался сохранить за собой хотя бы душу. Под которой я в первую очередь понимал никем неоспоримое право на внутреннюю свободу. Пусть чуждая человеку мощь вновь и вновь задёргивала надо мною чёрный полог небытия, она не могла поколебать мою решимость опять стать самим собой.
Настойчивость и упрямство -- вот две главные черты, что позволили мне добиться всего в этой жизни. Именно они сообща завели меня Туда, где до этого не бывал никто, и сделали знаменитым на весь мир. Не оставили они меня и теперь, став теми руками, что сорвали завесу тайны над действиями моего врага.
Увиденное за нею мне очень и очень не понравилось. По основной профессии я военный лётчик и кое-что понимаю в этом. Не-Я (странное имечко для врага!) занимался разведкой, накоплением информации. Этакой своеобразной астро-фотосъёмкой. Когда берётся определённый участок Земли, по моим зрительным оценкам размером он где-то двадцать на двадцать километров, и на нём скрупулёзно фиксируется всё, что может представлять стратегический интерес при планировании разного рода военных операций. От расположения домов и зелёных насаждений, до будки постового на оживлённом перекрёстке.
Тем временем, провалы в памяти, когда моим телом безраздельно распоряжался чужак, становились всё более продолжительными. Я осторожно порасспросил людей, с которыми по долгу службы, или просто так, общался. На закрытой военной базе, как вы понимаете, и тех и других не так уж и много. Выяснилось, что в пору подмены моё поведение не выходит за привычные рамки. Общителен, обаятелен и улыбчив: это хорошо. В противном случае, я стал бы первым, кто потребовал бы для себя добровольного заточения в сумасшедшем доме...
Жизнь текла обычным чередом. Дни были привычно заполнены лётной практикой и освоением новой техники, регулярно поступавшей на вооружение советской армии. Ночи, по напряжённости, мало уступали светлой половине суток. Моё бескомпромиссное противостояние с выходцем Оттуда вышло на качественно новый уровень. Сказать, что я находился в курсе всех его планов, было бы чересчур, но кое-что важное я начинал понимать...
В моей комнате, среди привычной обстановки, стали появляться новые предметы. Яркий камешек с острыми, явно искусственными сколами; странно смятая, почти вывернутая наизнанку жестянка из-под тушёнки. Внутренне готовый к подобному развитию событий, я предпринимал деятельные попытки от них избавится. Выбрасывал, и, будучи на побывке, в близлежащем городке, и в пору поездок на совещания высшего офицерского состава полка. Бестолку. Не-Я или быстро находил им замену, или возвращал на место пропажу. Каким образом ему это удавалось, так и осталось для меня загадкой.
Понятно, что почему-то облюбованные чужаком предметы отнюдь не валялись бесформенной грудой на полу. На моём письменном столе, на самом видном месте, теперь красовался грубо обломанный штырь ледоруба, к которому намертво была припаяна мятая банка из-под тушёнки. Эта конструкция постоянно обрастала новыми деталями, из которых мне особенно запал в память круглый шарик птичьего глаза, каким-то особым способом приклеенный к острой пике ледоруба.
Я попробовал подойти к решению проблемы с другой стороны. Вырваться из порочного круга, и перестать быть игрушкой чуждых человечеству сил можно ведь разными способами. Во всеуслышанье сознаюсь, решиться на крайнюю меру мне было непросто, чего скрывать, я слишком люблю жизнь и её простые радости. Но взгляд на подозрительно быстро обрастающую новыми деталями конструкцию, на письменном столе, не оставлял особой свободы выбора.
Хорошо, что у майора авиации табельное оружие всегда под рукой. Зарядив пистолет, я приставил его к виску. Нет, не так, это не правильно. Я ведь не просто лётчик, я космонавт, герой Советского Союза и прочая, прочая. Мои будущие похороны, после соответствующего расследования, будут обставлены весьма и весьма пышно. Сколько народу, я уверен, захочет публично проститься со мной, и что они увидят? Мою обезображенную голову? Передумав, я приставил дуло пистолета к сердцу, чья бешеная пульсация чудовищной мигренью отзывалась в висках.
Не подлежит сомнению, что пришелец Оттуда, выбравший в качестве временного обиталища моё тело, замыслил что-то очень и очень нехорошее. И помешать ему мой прямой долг, как офицера и человека. В сложившейся ситуации, размен один к одному не самый плохой расклад.
Мой палец толкнул курок пистолета...
Пришёл я в себя ближе к вечеру -- ощущения самые мерзкие, в теле ужасная ломота и слабость, будто после многочасовых занятий на центрифуге. Но как ни странно, эти физические страдания лишь укрепили мою решимость, во что бы то ни стало довершить начатое. С трудом, сползши с койки (как он заботлив, враг мой...) я едва ли не ползком добрался до пистолета, по-прежнему лежавшего посреди комнаты. Там обнаружил, что ствол моего табельного оружия аккуратно просверлен. И пусть ситуация совершенно к тому не располагала, я расхохотался. В боку болезненно ныло, перед глазами всё плыло, и смех мой вскоре стал малоотличим от хрипа, но ничто не могло омрачить миг моего триумфа.
Пришелец Оттуда остерегается меня.
Боится.
И это правильно. Потому, что я не остановлюсь в своих попытках помешать ему....
Эта штука на столе, теперь мне известно её название -- "пробойник пространства". Я видел принципиальную схему данного устройства, уверен, в ней не разберутся и лучшие физики Советского Союза. Так стоит ли вести речь обо мне, скромном лётчике-испытателе. Это знание будет недоступно нам еще в течение многих сотен лет, земная наука до него пока просто не доросла. Я человек военный, и не мне вам объяснять, как опасно неведомое оружие в руках врага. Кто знает, какое зло оно способно причинить, и не окажется ли пресловутая атомная бомба детской игрушкой в сравнении с этим внешне нелепым "пробойником пространства"?
После той неудавшейся попытки суицида, на волне эмоционального подъёма, я словно с размаху прошиб некий барьер -- мой контроль над телом в период так называемых "затмений" резко возрос. Но, к сожалению, не настолько, чтобы суметь помешать пришельцу Оттуда пронести этот чертов ледоруб на борт самолёта. Какими жуткими матюгами я крыл службу охраны аэродрома. Когда не надо, они бдят и проявляют чудеса дотошности, а здесь на лицо вопиющее нарушение устава. Как можно пилота, с такой невообразимой штукой в руках, беспрепятственно пропускать на борт самого мощного и совершенного истребителя, из состоящих на вооружении советской армии.
Загипнотизировал он их что ли?
А что, вполне возможный вариант...
...Как привычными словами описать сумеречное состояние раздвоенности. Когда ты не ты, и органы твоих чувств в любой момент способны предать, просто отказавшись тебе подчиняться. Пилотировать самолёт в таком состоянии примерно тоже, что с закрытыми глазами балансировать на канате, протянутом над пропастью.
Но ничего, я (точнее МЫ), пока довольно успешно справлялись с этим.
Знаете, это забавно -- ждать чего-либо, страшиться, до смерти бояться, всеми силами оттягивать неизбежное, а потом столкнутся с этим лицом к лицу. Когда стальное жало ледоруба с энной попытки пробило прежде несокрушимый потолок кабины, разгерметизировав отсек, я испытал чувство сродни облегчению. Вот и всё, все карты открыты, доступные каждому игроку козыри выложены на стол и пошла открытая игра.
Из того самого, так некогда шокировавшего меня птичьего глаза, вырвалась длинная гирлянда белёсых искр. Наплевав на известные физические законы, они завертелись в бешеном хороводе вокруг самолета, идущего на бреющем полёте. Искры росли и ширились, расширяясь до клочьев белёсого тумана, постепенно снизившего видимость вокруг самолета фактически до нуля.
Во внезапно образовавшейся зоне повышенной облачности самолёт повёл себя странно. Вибрация по корпусу это понятно, а откуда взялась мерцающее свечение, от которого тотчас начали слезиться глаза? Приборы вокруг полыхали "огнями святого Эльма", будто мы залетели в сердце грозы. Мотор истребителя, надсадно подвывая, заработал с перебоями, и началась жуткая болтанка...
Гладкий штырь ледоруба, чуть шершавый ребристый штурвал самолёта: это те предметы, которых касаются мои пальцы. Но руки, словно налитые свинцом, так неуклюжи и медлительны. Я их практически не ощущаю, будто это чужие, а не от рождения данные мне конечности. Практически неподвластные моей воле, они совершают какие-то странные манипуляции. Прилагая все возможные усилия, я стараюсь мешать.
Просто мешать. И ничего больше.
Тяжесть и холод внутри собственного тела очень сильно мешают сосредоточиться и понять, что происходит. Но я борюсь, сопротивляюсь, пусть на чуть-чуть, но притормаживая выверенность малопонятных манипуляций чужака. Вяло текут секунды, заполненные борьбой. Я понимаю, что она, как таковая, бессмысленна, но ни в моих обычаях пасовать перед трудностями...
А потом это случались. Кроха за крохой ко мне стал возвращаться контроль над собственным телом. На смену леденящему холоду пришёл обжигающий жар -- чужак уходил, унося с собой собранные им сведения.
О нас, о Земле.
"Пробойник пространства", эта нелепая палка, со странным предназначением, давно вытолканная чужаком из кабины самолёта бесследно канула в окружавшем нас белесом мареве. Я не видел, но я знал, что искусственно сотворенная туча, фосфоресцируя на радарах всеми цветами радуги, начала стремительно сжиматься, уменьшаясь в размерах. Центром её была кабина истребителя, но это ненадолго.
Её время истекало, как впрочем, и моё.
Решение родилось мгновенно, я не имел ни малейшего понятия, сколько лёта до земли, но обострённым чувством опытного лётчика чувствовал, что успею. Что он не уйдёт...
Докладная записка.
Кому: Распорядителю Сектора.
От кого: Дежурного техника.
Текст сообщения:
Спешу уведомить, что Наблюдатель, закреплённый за известной Вам планетарной системой жёлтой звезды в созвездии Дракона, надолго выведен из строя. Как таковой, он уничтожен и не подлежит ремонту и дальнейшей эксплуатации. Планово вступив в фазу активного взаимодействия с представителем вышедшей в космос цивилизации, он подвергся совершенно безосновательной агрессии, повлекшей за собой целый спектр механических и ментальных поломок.
Рекомендую: карантин на неопределённый срок и проведение профилактических мер согласно приказу N2876 от 7025 года Н.Г.Э.
Докладная записка
Кому: Верховному Координатору.
От кого: Распорядителя сектора
Текст сообщения:
Экстренный созыв Чрезвычайной комиссии по делу о расследовании истоков агрессивности обитателей известной Вам планетарной системы жёлтой звезды в созвездии Дракона пришёл к малоутешительным итогам...
