Взмокший от пота, Скальд стоял под последним рабочим фонарем посреди парка Горького и переводил дух после изнурительного бега.
- Какого черта я здесь делаю?
Под мостом через Свислочь ждала Маша. Они познакомились в сети, и этой ночью у них было что-то вроде первого свидания. Глянув на часы, Скальд понял, что опаздывает. От волнения он стал кусать губы и, опустив взгляд, увидел свою тень. Большая черная тень показалась ему бездонным колодцем, в котором плескалась ледяная, звенящая пустота. Стало трудно дышать, закружилась голова. Всё вокруг потеряло очертания и поплыло перед глазами. Асфальт сделался мягким, и чьи-то обжигающе холодные руки потянули его в зияющую бездну тени - к самым скверным страхам детства.
На мгновение скальд вновь оказался семилетним мальчиком, запертым в погребе, в который не проникал ни один лучик света, зато доносился едкий смех соседских детей, сыгравших с ним злую шутку. Он просидел в том злосчастном погребе полчаса. Все это время дети смеялись, а Скальд плакал - ему мерещились ужасные крысы, мохнатые пауки и скользкие змеи. Когда пришли взрослые и открыли погреб, он был, как говорят врачи, на грани психического истощения, т.е. почти умер от страха. Конечно, шутники были наказаны, но фобия темноты осталась с ним навсегда.
Маша ничего не знала. Да Скальд и не собирался ей говорить. По крайней мере, на первом свидании. Но теперь, в предобморочном состоянии, он понял, как глупо поступил, согласившись на ночную встречу в этом злосчастном парке.
Наверное, во время падения Скальд запрокинул голову так, что свет фонаря ударил в глаза. Это вернуло его к действительности. Свет отрезвил рассудок, и головокружение постепенно прошло. Он встал и, вглядевшись в темноту, различил неясные очертания моста, до которого было метров 70, не больше. И ни одного фонаря.
Собравшись с духом, Скальд растер холодные руки, сделал глубокий вдох и шагнул в мутную темноту аллеи. Деревья оскалились ветками, зашипели остатками листьев. Он сделал еще несколько шагов и обернулся: фонарь показался таким далеким, словно из чужого воспоминания. "Неплохое начало", - произнес Скальд и пошел в темноту.
Под ногами хрустели ветки-жуки, шуршали камни-мыши. Он шел, наступая на насекомых, которых боялся до жути. Из темноты шипели змеи и рычали огромные псы, крысы сверлили его глазами, а пауки поджидали в своих паутинах.
Где-то посередине пути Скальд понял, что переступает через мертвых. Сердце сдавили тяжелые тиски, из глаз полились слезы, он рванулся и побежал с такой прытью, что вспоротый воздух свистел в ушах, а полы плаща хлопали на ветру, как крылья огромного ворона. Каждый шаг превратился в длинный прыжок.
Скальд остановился у разбитого фонаря, охранявшего мост. Деревья здесь расступались, и мерцающее городское небо едва освещало разбитые ступени, уводящие вниз, к реке. Спустившись по каменной лестнице, он остановился у абсолютно черного проёма под мостом. Кровь стучала в висках, он дышал, жадно глотая воздух, и сделав последнее усилие над собой, нырнул во мрак.
В темноте чиркнула спичка и в неровном, дрожащем свете проступило лицо девушки в больших темных очках. Она стояла, опираясь о стену плечом.
- Опаздываешь...
- Извини, Маша, просто... это не самое лучшее место для первого свидания.
- Возможно, - девушка прикурила тонкую сигарету и быстро задула огонек спички. - Но я терпеть не могу свет.