"В структуре Гидрометцентра России 17 отделов и самостоятельных лабораторий; 11 вспомогательных и административно-управленческих подразделений. Общая численность - 410 человек".
http://meteoinfo.ru/
За окнами Гидрометцентра шел дождь. Унылый и бесконечный, словно МКАД. Люди расплывчатыми пятнами сновали по тротуарам, даже не пытаясь спрятаться от проливного безобразия под зонтами, капюшонами, козырьками зданий и полиакрилатными пузырями автобусных остановок.
За окнами Гидрометцентра было скучно и монохромно, зато в конференц-зале гремели громы и трещали молнии. Эскадрилья громовержцев из Министерства Обороны по-хозяйски расположилась за длинным столом совещаний. Пять капитанов, один старший лейтенант и один лейтенант младший сидели по левую руку от профессора А. - нынешнего главы всех синоптиков России. Командир громовержцев, полковник И., басовито и угрожающе рокотал на профессора и извергал проклятья в адрес ГМЦ и всех метеорологов планеты.
Профессор кусал губы. Изредка он поправлял очки и вздыхал. Тогда, сидящие одесную профессора, начальники департаментов ГМЦ тоже вздыхали и поправляли очки.
- Вы что? Вы вообще тут понимаете, что на носу новогодние праздники? Я вас спрашиваю! Может, вам календарик подарить? Это что за, едрить-вашу-мать-извините, за хрень у вас третью неделю с неба летит? А плюс десять в декабре, по-вашему, уставная ситуация? Где, едрить-вашу-мать-извините, снег? Где морозы? Где метели? Позёмки где? Как вы эту геополитически неверную дислокацию... - тут полковник сделал красное и огромное лицо ... - ... намерены выправлять? Или задумали испортить заслуженный отдых населению страны? Вы вообще в курсе, что Президент обеспокоен? И премьер министр волнуется. Едрить-вашу-мать-извините, сильно волнуется.
Полковник гремел значительно и страшно, точно оркестр народных африканских инструментов. Профессор поправлял очки. Правая сторона стола совещаний потела лысинами и волновалась.
- Мы разбираемся, разбираемся... - профессор потянулся дрожащей рукой к носу, но на полдороге передумал и старательно уложил обе ладони перед собой, - Я много раз рапортовал, что ситуация от нас никак не зависит, и что мы прикладываем все усилия.
- Три недели уже прикладываете. Доприкладываетесь, - осторожно взрыкнул один из адьютантов и, уловив во взгляде командира одобрение, добавил, - Давно пора вашу шарашкину лавочку разогнать и передать полномочия Минобороны.
- Мы понимаем. Дайте еще пару недель. Обещаю, что к двадцатому декабря всё поправим и обеспечим стране снег и холод в нужном количестве.
- И чтоб хлопьями. А не как в прошлом году - мокрой юшкой. И чтоб минус пять-семь по Цельсию, не ниже, - младший лейтенант осмелел и разухарился.
- Да-да. Разумеется. Видите ли, в прошлом году у нас основной состав почти весь сидел на больничном - грипп. А сейчас лучшие синоптики на посту. Работаем. Подарим стране на праздники новогоднюю погоду! Так и передайте в Кремль, - профессор усилием воли удержал руки на месте и улыбнулся.
- Никакой пары-тройки! Даю десять дней. Если через десять дней снега не будет, мы сами решим проблему. Своими методами. Вам ясно?
- Я-ясно, - дужка очков испуганно хрустнула между пальцами профессора, - Так точно, товарищ полковник...
***
Когда-то давно профессор служил в ракетных войсках. Там-то и обнаружился его дар. Из каких таких соображений старшина поставил худенького питерского очкарика ротным запевалой - неизвестно. Также неизвестно, отчего всеми любимой "не плачь девчонке" сержант предпочел модную песню про прилетающих с юга птиц и весенней бессоннице. Может, старшина был влюблён?
"При-хо-дит-вре-мя", - выкрикивал будущий профессор. Новобранцы вразнобой топотали по плацу новенькими сапогами. "Сне-го-вы-е-го-ры-та-ют" - ротный запевала старательно выводил популярный мотив весь февраль, а когда в начале марта на сиреневых кустах набухли почки, когда сопки неожиданно рано покрылись зеленой муравой, в часть прибыли неприметные товарищи в штатском со странным железным ящиком, опломбированным сургучными звездами Минобороны. Рядового А. вызвали к замполиту и продержали за закрытыми дверями два часа пятнадцать минут. Потом дежуривший возле полкового знамени сержант сплетничал, что все эти два часа пятнадцать минут из кабинета замполита доносилось громкое пение рядового под одобрительные возгласы гостей.
В казарму рядовой А. так и не вернулся - ошеломленный и напуганный, он сел в черный ВАЗ-24, на котором штатские товарищи прибыли в часть, и уехал с ними сначала на вокзал, а затем в столицу. Там рядового А. отдельным приказом и без промедления уволили из рядов Вооруженных Сил, а затем оформили младшим научным сотрудником в Гидрометцентр.
Отдел, в котором числился мнс А., в официальных бумагах и зарплатных ведомостях проходил как "группа оперативно-методического сопровождения метеорологических прогнозов". Однако в отчетах с грифом "совсекретно" отдел назывался "хором", а сотрудники - "хористами". Чем занимались хористы, знали немногие, а тот, кто знал, - помалкивал, чему способствовала подписка о неразглашении, обновляемая раз в год. МНСу А тоже пришлось дать подписку, а также побеседовать с улыбчивым безопасником, прежде чем МНСа представили коллегам и пояснили суть и задачи "оперативно-методического сопровождения". Сперва А. удивлялся, потом нервничал, а месяцев через шесть уже привык и к работе, и к должности, и к тому, что минимум раз в неделю случаются авралы, когда всему отделу приходится собираться в небольшом изолированном от остальных помещений ГМЦ зале, и петь, петь, петь, петь ... то, что прикажут. Песню из утвержденного списка выбирал начальник отдела. Он же назначал состав хора и количество озвучек.
- Тэк-с, что там у нас завтречка? - Начотдела сверялся с разнарядкой, просматривал официальные метеосводки и постукивал дирижерской палочкой по странного вида приборной панели. - Днем минус двадцать-двадцать пятушки. Ночью совсем прохладненько. Ну, давайте, братушки, русскую народную, чтоб уж наверняка. Иииираз.
- Ооой марооозмарооооз, - затягивали хористы без особого энтузиазма. Но к "обниму жену" обычно распевались и заканчивали "конём" дружно и в унисон.
- Нормальненько, - начотдела вдумчиво тыкал палочкой в датчики, потом чесал затылок. Что-то прикидывал в уме. - На полградусика скинули. И еще разик, еще раз.
- Не марооозь-меня, - старательно выводили хористы, изредка поглядывая на часы.
- Живее, живее, братушки. Ночевать тут никому не охота.
Обычно к концу рабочего дня, заставив сотрудников повторить десять, а то и двадцать раз одну и ту же песню, начотдела удовлетворялся. Случалось, однако, дежурить и в ночную смену. Порой, несмотря на все старания, погода сопротивлялась, не желала подчиняться уговорам, не слушала приказов, вела себя абсолютно непредсказуемо и даже нагло.
- Ну и какие будут предложеньица? А то и мыслишки? - злой и ехидный после прослушивания пятидесятого "летоахлето" дирижер начинал осторожно, но опасно багроветь.
- Диверсия. Капиталисты стараются. Желают, значит, испортить советским людям настроение, сломать жизненные установки, а также вытравить озимые, - неизменно сокрушался МНС Ф., до попадания в "хор" успешно делавший карьеру в каком-то из районных комитетов комсомола.
- Озимые... Тьфу. Скажешь тоже. Ты комбайн в глаза видел? А доилку? А корову? - МНС К., бывший колхозник-стахановец, презрительно морщился, - Предложений нет, мысли есть. Всякие. Но кто ж их слушать будет?
- Иди ты со своими мыслями, мракобес, - отмахивался начотдела. В "хоре" знали, что МНС К. носит под водолазкой алюминиевый крестик, а на Пасху красит яйца луковой шелухой.
- Вдруг новенький объявился? Если новенький, то силёёён! Хорошо бы его к нам, а то основной состав - полтора человека. В отпуск по два года не ходим, - обязательно предполагал кто-то, а остальные подхватывали и начинали шуметь и требовать немедленного выезда поисковой бригады на поиски "новенького".
- Завтречка подам рапорт, - кивал начотдела. - Но делать-то что? Население по телевизору оповестили, что в выходные двадцать девять - тридацать и безоблачно. Жара! И безоблачно! А у нас за сутки всего плюс три по Цельсию набежало. Непорядочек.
- Может это... Имеется тут песенка свежая. Как раз про жару. Вот бы ее обкатать, а?
- Цыц! Работаем строго по списку! Строго! Русские народные, патриотические, а также согласованные руководством и идеологически верные эстрадные. Ясно?
- Ясно... А мы тихонечко. Разик один. Вдруг состыкуется. И не скажем никому! Кремень!
Начотдела обреченно вздыхал. Инициатив в "хоре" не поощряли, а чтобы включить в список новую "погодную" песню, приходилось прибегать к таким хитростям, проходить через такие бюрократические огни и чиновничьи воды, что энтузиазм оставался не у многих. Любопытно, что высокое руководство отслеживало появление "необычных песенных явлений", и ежемесячно в хор спускали указивку. В указивке еще раз напоминалось о том, что хористам в свободное время песни по метео-перечню петь запрещается, а также не рекомендуется озвучивать следующее... И дальше прилагался список всех новых "погодных", "околопогодных", а также "может-быть-погодных" текстов.
"Чтобы никаких "снегопад-снегопад" или "листья желтые", даже под портвешок с водочкой. Кто минус пять от нормы на выходных накурлыкал, признавайтесь? - хмурился начотдела, - Вы головушками-то думайте. Премийки лишат квартальной, тогда по-другому запоете".
Впрочем, в ситуациях безвыходных даже опасливый начотдела соглашался обкатать свежий текст. Так сперва в "тайном", а потом и в утвержденном списке появилась, к примеру, "чунга-чанга", потом осенний розенбаум, а там подтянулись и барды, и даже, страшно подумать, русский рок.
Шли годы, менялись приоритеты, потихоньку обновлялся "погодный список", хор трудился изо дня в день, напевая необходимую для Отчизны погоду. Мнс А. дослужился до снса, защитил сперва кандидатскую, потом докторскую, потом как-то незаметно для себя возглавил "хор", а там и весь Гидрометцентр. Сам он давно уже не пел, но иногда, мучимый ностальгией, заглядывал в евро-отремонтированный зал, где молодые "хористы", отчаянно скрывая зевоту, орали что-то совсем странное, чуждое, профессору незнакомое, и от этого даже немного неприятное.
Хотя, разве так уж важно, что сегодня поет хор Гидрометцентра, если природа робка и податлива, климатические пояса неизменны, прогнозы сбываются, а люди спокойны и в целом довольны обстановкой в стране?
***
- Вот так. Понимаешь ли, "они недовольны"! - профессор А. горько усмехнулся и похлопал по плечу нынешнего начальника хора - доцента Б. Прочие сотрудники после встречи с представителями минобороны разошлись по рабочим местам, и лишь доцент Б сидел на краю стола совещаний, свесив ноги и едва не плача, - Ладно. Не огорчайся. Будем дальше работать.
- Как? Как работать? Что могли - перепели, перерыли все существующие песенники, даже частушки опробовали. Матерные, между прочим, хотя у нас в отделе и женщины имеются. Поступились гордостью и вызвали независимых консультантов из Европы, еще раз поступились и обратились за помощью к американским коллегам. Ни-че-го! Минус полградуса - и только! А потом снова теплеет.
- Мдаа. Действительно, теплеет, - профессор задумчиво глядел в окно. Там на крыльце Гидрометцентра образовалась лужа, в которой бултыхался воробей.
- Может, новенький? - Начальник хора жалобно смотрел на профессора, - Или население случайно повлияло?
- Нет, брат, это не население. Чтоб в декабре такую хлябь и сырость наворотить, вся Москва с областью должна избавиться от дождевиков, зонтиков, плащей и приобрести по три снеговые лопаты на семью. Прав ты. Объявился новый певун. И чертовски талантливый, скажу я тебе, певун. Если его найти, - а рано или поздно я его найду, поисковая команда готовится к выходу - то мы можем спокойно все топать на пенсию. И это ничего, это ладно бы... Пусть поёт. Но полагаю - военные тоже за певуном охотятся. Давненько оборонка под наше ведомство копает, давненько мечтает собственный хор организовать. А с таким талантищем им это раз плюнуть! Трио прапорщиков на подпевку, и можно реки вспять повернуть, ананасы сеять на северном полюсе, обезьянок разводить в парках и весь март собирать подснежники. Недолго, правда, зато весело и внушает уважение потенциальному противнику. А потом еще два-три "стратегически важных" изменения климата, и через миллион лет кто-нибудь с шестью глазами и тремя жвалами снимет научно-популярный фильм "откуда взялись синоптики и куда они подевались.
Доцент Б. сверкнул очками и спрыгнул со стола, едва не опрокинув вазу с печеньями, выставленную специально для высоких гостей.
- Вот что я скажу, товарищ профессор! Я сам. Лично выйду на поиски! И лично предложу певуну работу в ГМЦ! И ставку мнса! Или... Или просто найду его и обезврежу, пусть даже ценой собственной крови.
- А знаешь, брат. Я, пожалуй, отправлюсь с тобой. Неужто мы, два матёрых синоптика, с этим делом не справимся? А?
Голос профессора звучал уверенно и бодро, в глазах читалась непререкаемая решимость, и доцент Б. вдруг вытянулся, задрал подбородок к потолку и отчеканил.
- Так точно, справимся, товарищ профессор! Когда старт?
***
В населенный пункт Каменка Тамбовской области поисковая группа прибыла к полудню. До этого региональные подразделения ГМЦ прочесали подотчетные районы и ничего, похожего на источник погодных катаклизмов, не обнаружили. Только тамбовчане сообщили, что засекли непонятной природы сигнал, показавшийся подозрительным. Профессор А., доцент Б, а также группа боевых синоптиков в составе десяти человек незамедлительно погрузились в вертолет, чтобы вылететь в пеленгуемую зону.
На подлете к Каменке метеоприборы отказались показывать что-либо, но в них уже не было никакой нужды. То, что творилось в небе и на земле, походило скорее на апокалипсис, чем на обычно спокойную в климатическом отношении Тамбовскую губернию. Ливень категории "как-из-ведра-но-только-хуже" неожиданно сменялся на быстрый снегопад, который в свою очередь внезапно прекращался, уступая небосвод жаркому (слишком жаркому для декабря месяца) солнцу. Солнце надолго не задерживалось, появлялись тучи... и все начиналось заново. Дождь-снег-солнце-дождь-так далее- тому подобное.
- Ни черта не понимаю, - проорал доцент Б., пытаясь перекричать шум вертолетного мотора. - Он что, поет три разные песни по очереди, ни на секунду не замолкая? И что он поет вообще? И что он ку...
- Не слышу! Не слышу!!! Надо садиться, - замахал руками профессор. Вертушка нырнула под облако и резво пошла вниз. Так резво, что доценту Б. стало нехорошо.
Приземлились на лесной опушке, подальше от деревни, чтобы не беспокоить местных. Профессор достал из серого металлического чемоданчика конструкцию, похожую на огромное блюдо со свободно вращающейся стрелкой, и установил его на треноге, которую доцент Б. ловко свинтил из имеющихся деталей.
- Ну... - все затаили дыхание. Стрелка дернулась, вильнула раздвоенным хвостиком и уверенно уставилась на юг.
- Ээээ. В чащу почему-то показывает... Мда. Что-то не то, - профессор потряс блюдо, но стрелка не шелохнулась.
- Может, лесник? Или егерь? - Доцент обреченно глядел в сторону темного неприятно-сырого и холодного лесного массива.
- Да. Сидит там на заимке один-одинешенек или с собачкой, песенки поёт... - Профессор заулыбался, потом ободряюще подмигнул доценту и скомандовал, - За мной!
В лесу было действительно мокро. Ноги вязли в месиве из полусгнивших листьев и грязи. С деревьев за шиворот сыпалась ледяная труха. Солнце, раз в полчаса пыталось пробиться сквозь спутавшиеся ветки, недолго (увы, слишком недолго) радовало.
Поисковая группа передвигалась по компасу, точно следуя заданному "тарелкой" направлению, но профессор иногда останавливался, требовал достать "прибор", что-то там настраивал, потом хмыкал и снова бодро, но уже как-то чересчур, махал рукой.
Смеркалось. Профессор устал, утомился и доцент, да и боевики держались из последних сил. И когда уже профессор был готов остановить поиски и приказать разбивать лагерь, среди деревьев замаячило что-то странное. Что-то совершенно неуместное здесь, в этом вечернем вымокшем лесу, похожем на кинематографический кошмар Александра Роу.
- Что это там такое? - первым это заметил доцент.
- Где?
- Да вон. Белое с красным. Шевелится. Слева.
Группа сменила курс и через три минуты вывалилась на круглую и в обычную погоду наверняка симпатичную полянку. В центре полянки, похожая на огромный мухомор торчала бело-красная спортивная палатка, а возле палатки сидел паренек лет восьми. Увидев незнакомцев, паренек вскочил на ноги и направил луч фонарика прямо в удивленное профессорское лицо.
- Не бойся... Не бойся, мальчик. Мы ищем тут.. - профессор вовремя осекся и хотел было уже соврать про упавший метеозонд, но мальчик не дал ему закончить фразу.
- Я не боюсь. Я вас уже три недели жду. Я и у ручья вас ждал. И возле оврага. И еще целых три дня ждал на поляне, там где раньше был пулеметный дзот. А вы вот, оказывается, где. А я думал, что если вас и тут не окажется, то я пойду дальше в лес, но все равно разыщу.
- В смысле, ждал? - Доцент недоуменно кашлянул. - Ты разве знаешь кто мы? Мы...
Профессор дернул доцента за рукав "аляски", чтобы тот заткнулся. Доцент замолчал, засопел обиженно. Вот всегда так: все лавры - начальству.
- Конечно, знаю. Вы - двенадцать месяцев. Вот вы, наверняка, декабрь, - мальчик уважительно посмотрел на профессора.
- Да. Да. Я - декабрь, - ответил профессор рассеянно.
- А вы - октябрь? Угадал?
Доцент, которому неожиданно посчастливилось стать октябрем, вздрогнул. И не нашел ничего умнее, чем спросить:
- Почему октябрь?
- Мокрый потому что. И хмурый.
- Точно, - рассмеялся профессор и, вполголоса приказав остальным оставаться на месте, направился к палатке. - А скажи-ка мне, мил человек, зачем мы тебе понадобились?
***
Все оказалось просто. Даже слишком просто. И поэтому удивительно. Имя ей было - Даша, она была красавицей, отличницей и училась в одном классе с Андрейкой (так звали лесовичка с палаткой). И, конечно, он был в нее влюблён, а она делала вид, что не замечает этого. И когда он прошелся на руках по карнизу, напугал учителей, довел до приступа завуча, был наказан директором днем и отцом вечером, она заявила во всеуслышание:
- Какая глупость! Карниз. Каждый дурак так может! Вон Машке (Машкой звали ее старшую сестру) жених из Тамбова клубники привёз. Настоящей. Ягоды огромные-преогромные. Вкусные.
- Сама дура! - обиделся он. - Клубники в декабре не бывает.
- Ха-ха! - она дернула плечиком и гордо скрылась за дверью школьного туалета. Потом высунулась оттуда на миг и добила изящно и по-женски безжалостно, - Кто любит, тот и подснежников зимой найдет! Если любишь - докажи.
Любишь - докажи! Профессору вспомнился установленный точно напротив окна его кабинета рекламный щит. Девушка с глазами лани и взглядом гиены глумилась над менее пронырливыми москвичками, демонстрируя перстень с неприлично огромным бриллиантом.
Любишь - докажи! Так было всегда, во веки веков. Жесткосердные красавицы испытывали любовь своих рыцарей всеми доступными способами.
"...красавица и говорит: "Когда меня, мой рыцарь верный, Ты любишь так, как говоришь, Ты мне перчатку возвратишь". Делорж, не отвечав ни слова, К зверям идет, Перчатку смело он берет!..."
- Ну, вот я и решил - достану ей эти подснежники, пусть подавится! - Андрейка плюнул совсем по-мужски и совсем по-мужски сглотнул и отвернулся в сторону. - Три недели брожу по лесу, вас ищу. Сегодня вот собрался тут заночевать, вдруг вы под утро явитесь. Да и далеко домой топать.
- Но ведь ты уже не маленький. Ты же понимаешь... - Профессор все никак не решался сказать, что никакой он не Декабрь, а обычный (ну ладно, не совсем обычный) синоптик, которому позарез нужно найти и обезвредить того, кто мешает зиме вступить в свои права на территории Российской Федерации.
- Понимаю, конечно. Сказок нет! Вот поэтому и не стал на вас сильно рассчитывать, а думал сам поискать. Хожу вот - сугробы рою лопаткой, под елками тоже смотрю. Может, где и есть они - подснежники. Я в учебнике ботаники посмотрел, как они выглядят - не ошибусь. Только их нигде нету, а вы - здесь!
- Да. Мы здесь.
- Ну? Что там? - Нетерпеливый доцент извлек из ящика поисковую "тарелку" и теперь таскал ее туда-сюда вдоль периметра полянки, чтобы убедиться - искомое обнаружено. - Поёт? Что хоть поёт?
- Не-а, - профессор улыбнулся. - Ничего не поёт. Всего лишь влюблён. И ищет подснежники. Очень надо ему. Очень. Поэтому у нас зима никак и не наступает. И, видать, не наступит, пока подснежники не найдутся. Двигайте-ка сюда... братья месяцы.
Костер потрескивал сырыми полешками. Двенадцать замерзших синоптиков сидели у огня, грели ладони и думали каждый о своем. Синоптик У. думал о жене и дочке. Синоптик О. думал о рыбалке. Синоптик К. боялся простыть - он забыл надеть кальсоны. Синоптик Р. хотел спать. Доцент Б. думал, что никакого гениального певуна, к сожалению, нет, хор остается в прежнем составе, и с графиком отпусков снова засада. А профессор А. думал о том, что ни Гидрометцентр, ни Минобороны, ни даже сидящие в Кремле товарищи не имеют ни малейшего представления о том, что такое погода. Еще он думал, что один влюблённый пятиклассник стоит всех синоптиков планеты, вместе взятых. Еще он думал, что этот пацан - настоящий мужик, и что с таким можно запросто пойти в разведку. Также профессор думал, что эта Даша - сама дура, и что необходимо как-то решать вопрос с подснежниками. Решать срочно и кардинально.
Потому что любовь любовью, а Новый год еще никто не отменял.
- Значит так, брат Андрейка. Я тебе сейчас вручу одну вещь, - профессор порылся в кармане и достал брелок с логотипом ГМЦ. - Наутро ты пойдешь домой, спрячешь ее под подушку, и спать. А через недельку возвращайся сюда с корзиной. Будут тебе подснежники. Обещаю. Ты мне веришь?
- Да просто так. Сувенир на память, - рассмеялся профессор.
Когда наутро Андрейка отправился в свою Каменку в сопровождении одного из боевиков, кажется "брата Апреля", профессор подозвал доцента и что-то зашептал ему на ухо.
- Нас уволят к чертям, если узнают, - доцент снял очки и вытер стекла о рукав "аляски", - Ну и плевать!
- Может быть, может быть. А теперь смотри, брат Октябрь. Работаем аккуратно, без огрехов. Бьем локально, так чтобы никто не засёк. Если точно рассчитать количество озвучек, как раз к следующей пятнице полезут наши цветики-цветочки. А песню я подобрал. Хорошую песню.
- Есть, товарищ профессор. То есть, брат Декабрь. Начинайте. Ииираз.
"Приходит времяяя. С юга птицы прилетааают. Снеговые горы таююют".
А что еще он мог выбрать? Конечно тот самый мотив, с которого и началась его карьера настоящего синоптика волшебника.
"И это время. Называется весна"!
У доцента жутко потели очки - температура воздуха поднималась слишком быстро.
***
В пятницу с утра Андрейка набрал целый пакет подснежников.
В пятницу днем Даша поняла, что любит Андрейку.
В понедельник утром профессор А. собрал экстренное совещание.
В понедельник днем в столице, области, а также на всей средней полосе России наступило резкое похолодание.
Во вторник вечером толщина снегового покрова составляла столько, сколько полагалось.
В среду вечером шкала термометра уверенно замерла на минус десять по Цельсию.
А в четверг был Новый Год.
И хлопья снега медленно кружились над Спасской башней, похожие на лепестки декабрьских подснежников.