Всегда этот праздник для меня был какой-то промежуточный. Ни два ни полтора. Рабочий день опять-таки.
В школе нас девчонки поздравляли, я испытывал какую-то неловкость, какие мы защитники, пацаны ж еще. В институте нам все равно было по какому календарному поводу нарезаться, мы делали это много, часто и с удовольствием. Здоровье было железное, портвейн лился рекой, так что...В армии, ничего кроме злобы на мудаков, придумавших праздник в такое время года, часовое стояние на плацу под рассказы ветеранов и речи командиров и политработников, в ожидании надвигающегося лыжного кросса в качестве подарка, не вызывало. После армии, когда женщины притаскивали из дома грибы в банках и соленые огурцы, а мужики с утра начинали секретные переговоры шeпотом, я незлился, а испытывал легкое раздражение. В пьянках на работе я участвовать не любил, у меня были свои приятели для распития, а поздравления? Женский преимущественно коллектив проектного института, радостно поздравляют и меня, пару лет тому отслужившего во вполне мирном Горьком срочную, и Серегу - афганца без одной ноги, и нашего с Серегой общего начальника Иван-Иваныча по кличке Каменная жопа, за привычку весь рабочий день не вставать со стула даже на перерыв, в армии не служившего из-за болезни желудка, которая ему приносит каждый год теперь дополнительно месяц отпуска, потому что Каменная жопа в отпуске берет больничный, а отпуск продлевает на количество больничных дней странно совпадаюшее с собственно отпуском, и Леньку - шестнадцатилетнего практиканта, который по сопливости до армии еще не дошел, и начальника первого отдела Староходского, ветерана внутренних войск, служившего социалистическому Отечеству исключительно на ниве охраны лагерей, и Валерий Палыча Левитмана, ровно в апреле 45-го призванного в свое время и успевшего за месяц своей войны получить тяжелое ранение в шею, так что живет он теперь в корсете, все эти послевоенные десятилетия, и начальника геологического отдела Гладуна, не воевавшего по брони, но прошедшего свою, не менее пожалуй ужасную войну, разыскателя стратегических залежей тяжелых металлов за Уралом и в Средней Азии, и подчиненных Гладуну геологов Толика и Димку, получивших свои звания на военной кафедре, а в поле выезжавших исключительно ласковым черноземным летом, и ни хрена не понимающих по-нашему англичан(что особенно пикантно, Холодную войну вроде еще не отменили), монтирующих на третьем этаже какую-то хреновину.
Все мы защитники, как один, для поздравляющих. Надежа и опора. Воины. Потому что родились с палочкой, а не с дырочкой, таковыми ими воспринимаемся. Говоришь механически всем: спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо...
Не говорить же им отстаньте, отстаньте...Работа пошла кувырком, в животе ком грибов и портвейна, засыпаешь на него сверху столовские макароны, заливаешь компотом. Тоска.
А после работы мы с Серегой, Левитманом, Николаевым с третьего этажа, отставным летчиком и седым молчаливым Гладуном, не сговариваясь специально, а по словам Левитмана: ну, по пивку? направимся в сторону пивного киоска и там будем будем грузить в развесистые ухи, увязавшемуся за нами практиканту Леньке, не достигшему пока призывного возраста, солдатские байки разных времен и родов войск. А Гладун ничего не будет рассказывать, будет только изредка встревать в разговор, обращаясь к Леньке: сынок, тебе дома-то не попадет?
С нами нет Галины Игнатьевны, подполковника медицинской службы, ее никто не поздравлял, никто почти не знает, что когда-то повоевав в жаркой Африке, она пошла в Политех уже сильно взрослой, чтоб впередь не иметь отношения к войне, и много лет она у нас Главный инженер проекта. Ее сын мой приятель, я знаю. Вечером, вспомнив звоню, поздравляю, отвечает: спасибо, гори б оно все...
Ну все, программа отработана на ближайший год, в течении которого мы главным образом сдержанно здороваемся, а Галина нас периодически вздрючивает за раздолбайство. Кроме Гладуна, которого вздрючивать за раздолбайство имеет право только главный инженер, да и еще директор. А Николаева не за что вздрючивать.
Всем спасибо. Скоро весна, неотвратимая как дембель.