Дело было так. У Кости Гаврюшева закончились деньги. Понятно, что деньги могут закончиться у кого угодно. Экая новость - скажут некоторые. Что тут особенного? На то они и деньги, чтобы заканчиваться. Хоть как экономь, они, зараза, все одно когда-нибудь закончатся. Да и что это за деньги? Тьфу - и все деньги. Кошелек вытащить и показать кому стыдно. А сам кошелек можно выбросить. Но это уже к делу не относится. Это уже эмоции. А причина, получается, вновь в деньгах. Если кошелек новый, туда же требуется что-нибудь положить. А на кой, спрашивается, он нужен новый, если в него и положить нечего?
Деньги кончились в воскресенье вечером. А жить еще - ого-ого. Неделя. Одним словом, беда. Не прожить неделю, как ни старайся. И в долг никто не даст. Если только божий человек. Встречаются порой довольно странные люди - и в долг дадут, и проблемы твои выслушают. Но где их найдешь? Естественный отбор. Ага. Как в природе - закон джунглей. У Кости дедушка был, так у него любимая поговорка как раз про джунгли, хотя в тропиках старик не бывал. Он вообще дальше своей деревни не ездил. Нынче на кладбище лежит. Два года назад какие-то паразиты скамейку унесли. Сволочи безыдейные. Видно, у себя скамейку поставили и теперь сами сидят и думают, мол, к чему на кладбище да еще покойнику скамейка? А если покойник по ночам из могилы вылезает и на скамейке сидит? Посидит, взгрустнет, молодость вспомнит или еще чего и обратно в могилу до утра. Наличие Бога еще никто не доказал, как и его отсутствие. Поэтому что там за чертой, какие законы-правила, не нам судить. Так вот, дедушка всегда говорил: в жизни, Костя, как в джунглях. И рот свой не разевай. Конечно, у деда свой опыт, у Кости - свой. И жизнь, получается, у деда своя, а у Кости другая. Какие еще джунгли? У нас цивилизации и прогресс. Вспомнишь еще, - пригрозил дед и умер. А умер как! Купил билет на поезд и куда-то смылся. Мать приходит: где дед? Куда делся? Господи, с ним, как с маленьким! А дед, оказывается, уже верст триста отмахал. Сидит себе в вагоне, чай пьет и беседу умную ведет на философские темы с попутчиками. Очень любил на философские - хлебом не корми. Чего-то у него в голове произошло, какие-то старческие процессы или без процессов, но только все разговоры у старика были философские.
Нашли деда по паспорту. Смотрят: мужик похожий на старика лежит - никому не нужный. Вроде и не мешает, но окружающий пейзаж портит. Если дамочка какая романтичная с тонкой внутренней системой психики на деда наткнется? Споткнется в темноте и на деда покойника свалится? Или юноша впечатлительный? Да и не принято в нашем обществе вот так на людях валятся.
Полезла милиция в карман, но только в интересах делах, чтобы выяснить, чего это гражданин в рабочее время валяется и портит своим присутствием ландшафт привокзальный. А уж потом выяснилось, что гражданин умер в добровольном порядке. В паспорт глянули - и точно древний старикашка - столь долго не живут. А если живут словно овощи - солнцу по утрам радуются и птах разных вроде голубей булкой кормят и смеются своим беззубым ртом.
К делу, как вы понимаете, отступление о старике отношения не имеет. И вспомнили без задней мысли, кто еще вспомнит? У старика и наследства не осталось. Кальсоны старые и рубаха в клетку. Все. Ничего больше не оставил. Кто помнить будет? Свое пожил, уступи место другому. Да и чтобы вклад какой в историю человечества, либо закон нужный, так нет вклада. Кальсоны и рубаха - не вклад. Не считается. Вот если бы дед при жизни сотворил что-нибудь особенное, нерукотворное, тогда, конечно, тогда бы на аукционе продали бы его кальсоны с великим удовольствием. А желающих завладеть кальсонами нашлось бы очень даже и много. И не только мужчин. Та же самая романтическая с тонкой внутренней системой психики дамочка купила бы кальсоны с большой радостью. И на самое почетное место. И гостям своим показывала, и внукам завещала.
Отец Кости сильно расстроился. И сразу побежал в профсоюз. Батя, мол, у меня от поезда отстал и умер в незнакомом городе. А сейчас дожидается, чтобы я свой последний долг исполнил. Профсоюзом заправлял видный профсоюзный деятель - он все время ходил в пиджаке и даже сидел на партийных собраньях в президиуме. Профсоюз попался хороший и человечный. Денег отписали на дорогу в незнакомый город в плацкартном вагоне в оба конца.
Похоронил, как полагается. Табличку на крест, скамейку рядом, а уж потом для отчета перед профсоюзом фотки могилы сделал. Нормально получилось. Там рядом еще кого-то хоронили, ну и отца Кости сфоткали. А что? Не жалко. Люди-то сердечные. Да и кто будет на кладбище возражать? Одно вроде как горе, только покойники разные. А теперь еще и соседи - рядом лежат. Вернулся отец домой усталый. За стол сели, чтобы старика помянуть. Все скромно - картошка, огурчики, селедка пряная. Народа немного. Сказали, выпили, вновь сказали, и тут дед заходит - что за праздник?
Отец у Кости мужчина крепкий - на заводе работал, считай, работник физического труда, так и он сильно удивился. Минут десять разбирались, но не скандалили. Как умер? Кто умер? Какой еще профсоюз? Хорош сынок - отца своего не признал! Ну и что? Дал свой паспорт товарищу - было дело. А на что он мне - паспорт? Батя, - доказывает отец Кости, как мне теперь людям в глаза смотреть? А деньги кто вернет? В оба конца в плацкартном вагоне! А если бы дали в купейном? Вы, папаша, со своей философией кого угодно в могилу сведете! Успокоились только после второй бутылки. Дед баян достал, меха рванул - эх, по долинам и по взгорьям шла дивизия вперед! Соседи заходят с соболезнованием - капусточку квашенную принесли - глянь, а там покойник на баяне кренделя выделывает. Профсоюз только сильно огорчился. Не ожидали подобной диверсии. Ты, говорят, у нас на хорошем счету был. На доске передовиков висел. Мы, можно сказать, хотели тебя по обмену опытом послать. Дед всю картину отцу испортил и подорвал возможные перспективы. Материальную помощь вернешь. И если кто у тебя в следующий раз помрет, ты к нам не ходи. Мы организация серьезная и хоронить до бесконечности не можем. Где гарантия, что он вновь с погоста не вернется? Мы всегда открыты к диалогу и порядочных людей хороним с большим удовольствием.
В общем, своей преждевременной кончиной дед натворил много дел. Его даже собирались исключить из общества ветеранов. Дискуссия была горячей, и лишь одним голосом удалось сохранить членство - такие дела. С паспортом - еще одна беда. Забрали паспорт, и справку выдали, что он покойник. А ну вас всех! - рассердился дед. Я и со справкой могу! Решил раз в жизни доброе дело сделать и что? Тут же в покойники записали.
Однако странно. Допустим, милиция оплошала - у них все покойники на одно лицо. Но как сын не узнал отца? Спешил, видно. Да и смерть обладает большой силой - меняет облик человека. С тех пор дед еще пожил, хотя постоянно говорил, что живет в долг. Вот только за чей счет? Философствовать прекратил. Видно, болезненно эта самая философия ударила старика. На баяне играл, но только когда в доме не было ни души.
Кончились деньги. А жизни без денег еще не придумали. Все что угодно придумали, а чтобы без денег, не получается. Всем плевать, какой ты из себя душевный человек, сколько в тебе талантов и прочих достоинств, хочешь жить - давай деньги. А если хорошо хочешь, давай много денег. И если у тебя денег и в самом деле много, так ты, получается, и есть самый хороший человек. А коли ошибка вышла, и ты не есть хороший, а самый обыкновенный человек, все одно скажут и не раз - много раз скажут и добьются своего. Поверишь и скажешь: черт, до чего я хороший, самый лучший.
А тут денег - ни гроша. Сколько не смотри, как карманы не выворачивай - нет денег. И жрать уже захотелось - пищи какой-нибудь. Без пищи и думать на разные возвышенные темы невозможно. Только бы пожрать. А если еще и пивка, так и жизнь в другом свете. Вот именно здесь и происходит падение человека. Какой, к лешему, дьявол! Чего ему от нас нужно! Жрать хотим и все тут. Нет никакого дьявола! К чему, господа, дьяволу бутылка пива? Он что, у нас в брюхе живет - этот дьявол? Да он полетит на пивной завод и выпьет этого пива - сколько влезет. А затем в ресторан, где натрескается, как свинья, что икнуть мочи нет. Чего от Кости дьяволу надо? Душу? Так у Кости душа отсутствует. Живот у Кости имеется, там, где ему и полагается быть, руки на месте, ноги, а с душой - неизвестно. С душой - еще как сказать. А если сказать, как есть, страшно становится.
Дед играл на баяне, когда в доме не было ни души. А для кого он тогда играл? Ему же нравилось - Костя видел, как у деда по щекам текли слезы. Сидит, пальцами корявыми такает и плачет - для кого? Если в доме ни души? Костя - не в счет. Нет Кости, есть глупый и наивный пацан, а дед - покойник. Кальсоны белые и нательная рубаха. Пожалел, видно, что не отправился в дорогу и не сошел на неизвестном полустанке. А кто же тогда сошел?
Деньги были необходимы для жизни. И закончились они, мерзкие, в воскресенье - день, как известно, свободный от трудовых подвигов. Ну ничего в воскресенье делать не хочется. Не лежит душа к работе - лень ужасная. Хотя многие как раз на воскресенье откладывают личные дела. На неделе, получается, ты работаешь на общество. Даже если и на себя работаешь, в конечном итоге все одно - на общество. Хитро задумано. Как в одном громадном муравейнике - все куда-то спешат, торопятся, и каждый тащит на себе свою соломинку.
Костя в окно посмотрел. Вроде по календарю как бы осень - уже не тепло, но еще не холодно. Вороны ходят по двору, ругаются промеж собой, а может, знак подают - будет дождь. Хотя синоптики обещали снег. Одним словом, осень - грустно и все такое. В другой раз Костя, возможно, и взгрустнул бы, но грустить на голодный желудок не хочется. А хочется самым настоящим образом жрать. Не кушать, а именно жрать. Плохое слово - грубое, однако другое никак не годится. Не подходит другое. Понятно, что нужно быть выше всяких там предрассудков, не хлебом вроде единым жив человек. Но когда хочется жрать, философия отступает. И в сознании, кроме жратвы, ничего нет. А что рисуется? Какие замечательные образы? Картошка жаренная на сливочном масле... а хоть и без масла - вареная. Сосиски пузатые... как они в кастрюле кувыркаются. Ну почему ни один художник не нарисовал сосиски? Или фильм не сняли документальный, правдивый. Снимают о чем угодно, но только не о жратве. Считают недостойно. Ага. Жрать - недостойно, а снимать кино достойно. Выходит, лицемерие. "Едоки картофеля" - есть такое полотно художественное. Народ сидит и наворачивает картофель. Хотя если бы не название, утвердительно сказать, чего они там жрут - непонятно. И что? Мастер не мог написать что-нибудь более художественное? Тетку какую в неглиже в томной позе... не написал. В голове у мастера кроме картошки гнилой ничего не было. Он и так, и этак... не лезут в голову художественные образы. Только пожрать чего-нибудь доступного. Двести лет проходит, и картина становится шедевром. А что, собственного говоря, с тех пор произошло? Народ как жрал, так и сейчас жрет. Ну, может быть, эстетики прибавилось. Вилочки, ножички, салфетки нарядные. Или вот еще - букет на столе. К чему, спрашивается? Кусок в рот без букета не полезет?
Костя почесал пятку - она у него вдруг ни с того ни с чего зачесалась. К этому времени он уже лежал на диване. Смотреть в окно надоело. Да и что он там увидит? Денег точно не увидит. Почесал пятку Костя раза четыре. Четвертый на всякий случай, чтобы пятка уже точно не чесалась. Лежать, конечно, удобно. Голодно, но не дует. А если еще и дует с окна, совсем худо - долго не полежишь. А так вполне сносно. Если ко всему еще поспать, так и жрать не захочется. Подняться и до холодильника пройти несложно. Если память не подводит, в холодильнике должна быть какая-нибудь пища. Мяса точно нет, и пельмени Костя съел... когда же он съел пельмени? Сыр должен быть. Если он, конечно, сыр не выбросил. А что он тогда выбросил? Выбросил Костя котлеты. Пошел и отдал голодному псу - как он на Костю смотрел! Когда котлеты жрал, не смотрел - неблагодарное животное. Четыре штуки. А что для пса четыре штуки? Дай ему десять котлет, он бы и двадцать сожрал. Морду свою облизнул и даже спасибо не сказал. Тогда Костя понял, какой он дурак. Не пес, а Костя дурак. Стоит в тапках на крыльце и смотрит, как пес котлеты пожирает. Соседка, кажется, прошла и как зыркнет на Костю. Он едва не подавился. Хочешь - не хочешь, а поверишь. Поэтому, когда кусок в горле, тебя точно вспоминают.
Нужно было пятку почесать пять раз. Четыре недостаточно - вновь зачесалась. Костя знает, иногда случается и вовсе непонятно. Вот, скажем, приснился Косте снег. Белый, пушистый, откуда ему взяться? А вечером снег пошел. Да еще какой! Ботинки нужно зимние поискать, вспомнил Костя. Интересно, куда он зимние ботинки спрятал? Или он их не прятал? А прятал их весной, но только не нынешней. А чего бабка вдруг на Костю зыркнула? Он же ничего худого не сказал. С осуждением зыркнула - видно, что-то не понравилось. А что именно? Котлетами дворнягу кормил? А вдруг бабка сама с удовольствием котлеты бы съела? Однако как себе подобное представить? Приходит Костя к бабке и кормит с миски старуху котлетами. Бабка, конечно, котлеты бы проглотила и морду свою облизнула. Интересно, сказала бы она Косте потом "спасибо"?
Когда в доме ни души, начинают о себе говорить другие души - соседние. Вот заговорили души сверху - в туалет сходили. Порядочные люди - он и она. Он еще работает, иначе чего по утрам куда-то шастать? А где работает, Костю данный факт не интересует. Хотя предположить можно. Клерк какой-нибудь, но зарплату, видно, получает. Еще к ним иногда дочь приходит. Жутко как самовлюбленная, а может, и аккуратная. Вся из себя - молодая, но уже не здоровается. Костя как-то поздоровался, а потом решил, чего это он будет перед ней раскланиваться? У него самолюбие тоже имеется. А таланты? Кто знает, вдруг у него талантов девать некуда. Только они - все его таланты спят. Не нужны они, вот и отдыхают. Стоит перед дверью и макияж свой поправляет - ну, эта, которая дочь. В принципе, ничего деваха, только воспитание подкачало. Нужно было в детстве учить, а сейчас поздно. Про бабку с котлетами разговор уже был. Крепкая старуха. По лестнице взлетает - не угонишься. Кстати, тоже никогда не здоровается. А здоровается с этим, который клерк, у которого дочь. Лицом сразу меняется, словно праздник какой или иное приятное событие.
Деньги, конечно, нужны. Только разницы в том, что они есть, что их нет - никакой. Положить в карман - да, приятно. И в лавку зайти - еще большая уверенность. Смотришь и думаешь: а не купить ли тебе, Костя, какую-нибудь вещицу? Да вот хотя бы и эту. Впрочем, денег своих она не стоит. Она и вполовину заявленных денег не стоит. Ну, может, пока глядишь на нее, а как заплатил денежку и стал ее хозяином, уже половину цены потеряла. А как пригляделся внимательно, или неделя прошла, так и вовсе пустая трата денежных средств. Обман и глубокое разочарование. Или вот штаны купил. Как-то нехорошо в одних и тех же штанах круглый год. То есть Косте хорошо - приносился и присиделся, где надо отвисло и пришло в нужную форму. А людям как и не хорошо. Людям подавай что-то особенное. Той же романтической с тонкой внутренней системой психики дамочке, которая бы с удовольствием купила бы кальсоны знаменитости, штаны Кости глаз режут. Поэтому уважающие себя люди одни штаны дома носят, другие на службе, а в третьих штанах выходят в общество.
Ну, хорошо, будут у меня деньги, - думает Костя. Много денег. И что я с ними делать буду? У меня же кругозор ограниченный. Купить шесть пар штанов? Одни в полоску, вторые в клеточку, а третьи опять в полоску? Так я в них запутаюсь. Много денег... а на работу кто ходить будет? Чего мне на работе делать, когда у меня денег некуда девать? Бабку котлетами каждый день кормить? Нельзя бабке каждый день - изжога будет. Она потом еще скажет, что Костя бабку отравил.
Или часть денег направить на благотворительность? Купить костюм в полоску и придти с открытым сердцем, типа, хочу сквер разбить и засадить деревьями. Чтобы люди по вечерам семьями гуляли. И фонари кругом, чтобы не страшно было, чтобы отбросы общества не портили настроение и не хулиганили. Ну, это так, на вскидку - первое, как говорится, что на ум пришло, когда ума нет. Понятно, что люди подскажут. Возможно, людям сквер и вовсе не нужен. Ходить взад и вперед? Без дела? Это прежде в скверах ходили, потому как некуда было идти. А сейчас - включи телевизор и пожалуйста. Культурно и не дует.
Ну, хорошо, в ресторан можно отправиться. И не читать, чего у них в меню, и чтобы красиво, и чтобы музыка, и цветы на столе. И не жалко. Сколько скажет, столько и заплатим. Обманет? Ну, и пусть обманывает. Интересно, а насколько он обманет? Обманывать до бесконечности нельзя. И у обмана имеется свой предел. Вот мы и поглядим, проведем эксперимент. Будьте любезны... и все забегали, а ты, Костя, не только сидишь, так еще и зеваешь. Тебе не интересно? Как бегают - не интересно? Ах, уже двое бегают, трое, четверо... и ты, Костя, все это осилишь? Ну, в смысле съешь? Ах, не важно! А что тебе, родной, важно? Кофе за двести долларов? Из Африки? Из Америки? Понимаю - из Колумбии.
Вот оно! Счастье! Сидишь, зеваешь, а счастье само к тебе бежит. Счастье тебе, родной, несут! А чтобы не уронить, несут четверо. Или уже пятеро? Костюм в полоску, только ботинок, зараза, жмет. А котлеты просишь с собой завернуть. Не принято? Вот уж капризы! Да, капризы - бабка, как ее... котлеты любит. Дайте мне одну большую котлету! Какую? Самую большую - метр на метр. А лучше два на два метра. Только свежую попрошу. Несвежую мне не надо, несвежую я и сам могу... а тут она - дочь моих соседей. Кто знал, что она корреспондент? Пусть корреспондент, так даже и лучше.
Бух! Трах! И пена в фужер. А пробка в руке - ее человек поймал. У него работа шампанское открывать. Неужели и в самом деле это вы? - спрашивает дамочка. Где? Ах, вы обо мне? Да, это я! Как вы сказали? Можно и так... меценат. Согласен на мецената. Какой сквер? С фонарями? Да, это моя работа. Еще три вагона картофеля привезут... уже везут - факс пришел. Представьте себе - из Египта. Оказывается, у них и картофель растет. В качестве доброй воли. "Едоки картофеля" - а как же! Интервью? Ради бога - берите, можно прямо сейчас.
У Кости берут интервью. Он дает его бесплатно. Сидит, что-то в тарелке ковыряет и дает. Шампанским запивает и вновь дает, но уже конкретно. Вопросы непростые - думать полагается. Человек подходит - вам завернуть? Заверните, а что вы хотите завернуть? Как что? Котлету! Специально для вас - метр на метр. Испортится, - отвечает Костя. - Метр на метр - испортится. Шутка, - объясняет корреспонденту, - а три вагона - серьезно. Акт доброй воли. Вы там у себя напишите, пять килограмм в одни руки. Две руки? Все равно пять килограмм, чтобы по совести.
Три вагона картофеля - пустяк. Даже если из Египта, все одно пустяк. Хорошо, если один довезут. Где работаю? Нигде не работаю, я - меценат. Это не профессия, а состояние души. У вас два полушария? И у меня два, одно из которых правое. Не читали? Напрасно, голубушка. Утверждают, именно правое полушарие несет ответственность за благотворительность. Потому, где чувства глубокие, там и благотворительность.
Жрать хочется... спасу нет. И чего, спрашивается, он котлеты псу отдал? Пес же котлеты не жрет - вредно. Пес - животина глупая - отбросами питается. И благодарности от него ни на грош. Сейчас до холодильника дойду, - думает Костя, - открою, затем закрою и продолжу медитацию. Газеты читать - еще одна медитация. Открывает Костя газету, и что он видит? Интервью мецената. Добрейшей души человек и скромный. Болит у него душа за общество. Совсем больное общество, а грипп свиной еще не пришел - только подбирается. Странно, однако, - думает Костя. Чего это все болезни имеют животное происхождение?
У Кости Гаврюшева закончились деньги. Костя лежит на диване и поет песню акына - местами грустную, местами смешную, если не сказать, глупую. На деньги Косте плевать. Как они, проклятые, пропали, так и появятся. Возможно, уже завтра. Костя медитирует - второй день на диете, а чтобы не было тоскливо, медленно сходит с ума. Хотя с ума сойти крайне сложно. Как он ни пытался, какие бы отчаянные попытки ни предпринимал, не получается. А вот песню акына петь интересно.