Василек давно ждал снега. Каждое утро, открывая глаза, он с надеждой спрашивал у мамы.
- Выпал?
Мама всегда была первой, кто встречал его после странных и непонятных путешествий в ночи. Она улыбалась ему и сообщала, что снег обещали, но сначала его привезут туда, где он важней.
- Почему? - не понимал Василек и спешил к окну.
Снега не было. Темный и мрачный пейзаж подсказывал, что осень не собиралась уходить. В подтверждении она приступала к своей обычной работе:
запускала мелкий дождик вперемешку с ветром, который так утомился за все эти дни, что дул вяло и неохотно.
Василек натягивал рубашку и включался в обычную утреннюю чехарду. Наташка, старшая сестра, всегда успевала заскочить перед самым носом Василька в туалет, хотя вставала значительно раньше.
- Я ушел, - говорил отец, и хлопала дверь.
- Наташа, - предупреждала мать, - мы опаздываем
Василек брел на кухню и залезал на стул, чтобы запустить ложку в привычную, а поэтому нелюбимую кашу.
- Ты чего? - звучал вопрос.
- Снега нет, - вздыхал он по-взрослому, и дед не мог сдержать улыбку, что случалось крайне редко и по большим праздникам. При этом он улыбался одними глазами, так что для постороннего все оставалось просто незамеченным.
Вообще-то дед тоже ждал снега, первый раз за многие годы, но в отличие от Василька, мечтавшего промчаться на фанерке с горки, весело крича и задыхаясь от счастья, у старика были совсем иные основания поджидать прихода зимы. Он уже не раз представлял, как закончив утреннее чаепитие, достанет из своего потаенного уголка большую коробку и скажет.
- Так, давай посмотрим, что тут у нас?
Все, естественно, вытаращат глаза. Сын, тот, вообще, чуть на службу не опоздает. Невестка бросит себя штукатурить и выпустит слезу. А главный герой - Василек, ничего не соображая, спросит:
- Это что?
- А ты глаза разуй, - подскажет дед.
- Вы Василька в садик отведете? - прервал мысли старика вопрос, и тот молча кивнул головой.
Дед не ответил, потому, что был не только старым, но и вредным. Он надоел всем. Больше всех он надоел сам себе. Но об этом никто не знал, хотя есть вероятность, что наиболее проницательные догадывались. Деду не нравилось все: зима, весна, лето и осень. Утром он ждал вечера, а вечером - утра. Но больше всего критических замечаний высказывалось в адрес утренних новостей, в которых плохо освещали прогноз погоды. Примечательно, что градусник висел за окном и точно указывал температуру. Для объективности заметим: утренние новости никто не любил. Старик так громко включал радио, что все в доме просыпались. А вставал он рано всегда и в выходные тоже. Когда дед молчал, все думали, что он чем-то недоволен, и тоже предпочитали помалкивать. Еще дед любил делать замечания. Получалось так, что он или молчал или учил всех жить. Но это не значит, что дед совсем был плохой. Как ни странно, но с юмором старик дружил. Он мог молчать несколько дней, а потом скажет такое, что все падали со смеху, и в самый неожиданный момент. Никто не понимал, как это у него получается. Также оставалось тайной и то, для чего он всех смешил. Казалось, шутки рождались просто, как игра слов, или реакция на самые обычные события, которые происходили в доме. Близкие знали эту особенность деда, но все равно не могли к ней привыкнуть. Случайные посетители, заходившие иногда по разным делам, об этом, естественно, не догадывались, поэтому если появлялся старик, все ждали, что он отмочит на этот раз. Дед почти всегда оправдывал ожидания, и каждый раз шутка сваливалась, как гром среди ясного неба.
Самое удивительное заключалось в том, что он мог не присутствовать при разговоре. Заходил, вроде, как чайку холодного налить или посмотреть температуру за окном, а потом возьми да ляпни такое, что хоть стой, хоть падай.
Возможно, в душе все прощали его вредность или скорее мирились с противным характером старика. Каждый новый посетитель обязательно проходил проверку деда. Он устраивал тому такой тест, что любой отдел кадров мог отдыхать. Кто не знал про эту особенность, относился к нему с подозрением и считал его очень странным. Кроме вышеописанных качеств дед любил играть в карты и делал это превосходно. Предложение сыграть в подкидного действовало на него магическим образом. Он тут же бросал все свои занятия, мог прервать свой дневной сон, не отругав никого и не выразив недовольства. Но играл дед только на деньги. Поговаривали, что в молодости он ездил на ярмарку и проиграл там все, что наработал за лето и лошадь с телегой в придачу. Постигшее его горе пытался залить вином, но безуспешно. Продолжение этой истории тоже интересное - на следующую осень он приехал в город снова и сразился со своим соперником. И выиграл у него! Люди говорили, что он играл целый год, чтобы овладеть всеми хитростями. И овладел в совершенстве. Никто из домашних не помнит случая, чтобы дед проиграл. А почему с дедом играли, если шансов на выигрыш никаких? Играли по копейке. Дед не страдал от жадности, а интерес считал превыше всего.
- А когда его привезут? - Василек шагал по грязной улице, держась за руку старика.
- Кого? - не понял дед.
- Снег!
- Это не нашего ума дело, - отвечал дед, - раньше знал, а нынче катавасия происходит, что на земле, что на небесах.
- Мама обещала на этой неделе.
- Коль обещала, будем ждать, - старик не стал подрывать материнский авторитет, - тем более, время есть.
- Ты за мной придешь?
- А куда я денусь? Как только, так сразу.
- И резинку купишь?
- Погань эту не проси, - вдруг стал суровым старик, - конфету или пряник изволь.
Да, дед никому не делал снисхождения, если это противоречило его принципам. Исключений не существовало, поэтому Василек совсем не обиделся, но открыл для себя прежде незнакомое слово, которое сразу запомнилось и быстренько улеглось в памяти вместе с другим перлами старика.
- Василек, - заметила толстая Нина Петровна, от которой всегда пахло чем-то кислым или соленым, так что во рту тотчас возникала нестерпимая жажда, - ты опять опаздываешь!
Нина Петровна была дипломат. Однажды она легкомысленно сделала замечание старику, что тот привел внука с некоторым опозданием, и в ответ получила фразу, от которой полдня не могла придти в себя. Нецензурных слов, тем более в присутствии детей, не прозвучало, но впечатление произвело сильное.
- А куда я денусь? - заметил Василек и стал самостоятельно стаскивать с себя боты.
- Парня берегите, - вместо прощания сказал дед и скрылся за дверью.
Молодой девичий голос надрывно и многократно утверждал, что " их не догонят", чем несколько отвлек внимания старика, включившего приемник, как только тот оказался в знакомых стенах своего жилища. Он уже ничему не удивлялся и даже иногда посмеивался, вслушиваясь в незнакомые слова, звучащие на его родном, как он сам считал, языке.
- В предстоящие сутки, - веселым и жизнерадостным голосом сообщил еще один девичий голосок, - нас ожидают осадки в виде мокрого снега с прилипанием на проводах и гололедом на дорогах.
- Ага, - тоже повеселел старик и пошел проверить свою коробку, которую он изредка переставлял на новое место в целях конспирации и нежелания испортить ожидаемый эффект. В последний раз он убрал ее, ловко приспособив под тайник старую упаковку, чем остался крайне довольным.
День тянулся медленно, хотя старик как обычно дважды ставил чайник и выносил мусор. Спускаясь вниз по лестнице и поднимаясь, он как в детстве считал ступени, нисколько не удивляясь, что их количество осталось прежним. Телефон молчал, впрочем, как и вся квартира, отдыхающая от голосов своих обитателей. Она словно набиралась сил, чтобы справиться с тем хором, который зазвучит вечером.
- В меня Васька пошел, - вспоминал старик, - хоть тут утешение под старость. Сын Костя - ни рыба, ни мясо, одна шевелюра, все остальное от бабки, царство ей небесное. Ходит на полусогнутых перед женой, смотреть противно. Смешно сказать - ругаться и то не умеет. Вы, говорит, батяня, замшелый элемент и от жизни отстали. А что в ней такого нового может быть! То, что мужики на мужиках женятся, или бабы родить не могут? - Так все это было и прежде.
Он посмотрел на часы и вдруг понял, что они остановились...
Константин в это время безостановочно и методично бил головой о стену Нину Петровну, которая уже не сопротивлялась, а только, всякий раз соприкасаясь с обоями, окрасившимися в ярко красный цвет, издавала гортанные звуки, слабо напоминающие бульканье уходящего под воду мертвеца. Она и в самом деле была мертва, как и Василек, неподвижно застывший на кроватке, зажав в кулачке красочную обертку от жевательной резинки, предательски вздувшейся у него на губах.
Старик поправил стрелки часов и улыбнулся. За окном крупными хлопьями начал валить первый в этом году снежок.