Афанасию Петровичу - работнику Бюро технической инвентаризации - дали в морду. В пятницу вечером на проспекте Коммунаров после окончания трудовой и довольно напряженной недели. Дали в самый неожиданный момент - Афанасий Петрович в маршрутку залезал, вот тут ему и дали. Неприятно, а если честно сказать - больно! И морально больно, и физически - двинули, а кто - непонятно! Темно было, у нас на улицах всегда темно. Однако ехать надо, ну он и залез в салон, а водитель кричит: плату давай и без сдачи!
Ситуация неординарная - в морду дали, так еще и денег требуют. Афанасий Петрович волю мобилизовал, воротник поднял и щупает - языком проверяет последствия удара. А женщина, что рядом уселась, говорит шипящим и очень неприятным голосом: не толкайтесь, мужчина, вы не у себя на диване.
Почему на диване? Разве у себя дома на диване толкаются?
- Вот что, - отвечает Афанасий Петрович, - мне некогда вас толкать, не до того мне. Вы лучше посмотрите, все ли со мной в порядке?
А женщина попалась, вероятно, сердитая и какая-то бесчувственная, не желает смотреть на Афанасия Петровича.
- Не хамите! - говорит женщина, - если будете и дальше приставать, у меня сосед в дорожно-патрульной службе работает, он вас быстро приструнит, а если захочет, и в обезьянник посадит!
В обезьянник Афанасию Петровичу не хотелось, однако и сдаваться он не собирался. Вспыхнула в нем ярким пламенем обида, обожгла огнем так, что он моментально согрелся и, конечно, осерчал на водителя и на женщину бессердечную - на весь белый свет осерчал.
Что же это получается? Можно сказать, среди белого дня на одном из центральных проспектов тебе дают в морду, и никакого сочувствия! Где же гуманность? А чувство локтя где?
С локтем Афанасий Петрович поспешил - так как именно этой частью тела его в толкучке и двинули.
Вроде, зубы на месте - зубы нынче страшно дорогие! Настолько дорогие, что подумаешь - вставлять или с гнилыми ходить. С гнилыми - запах, эстетического удовольствия никакого, ну, чтобы подарить сослуживцам улыбку, продемонстрировать, мол, у меня все в порядке. А вставлять? - Без штанов останешься. В шесть утра встань, за номерком сходи и две недели жди, а потом счет предъявят! Афанасий Петрович через испытание прошел лично - поэтому знает, что называется, из первоисточников.
Зубы на месте, а вот нос! Распух нос, не умещается на лице - места ему вдруг там стало мало.
- Чего сопите? - интересуется дама, - женщину всякий дурак обидеть может. Знаем мы вас, не первый год за мужем! А что это у вас? Кровь?
- В нос дали, - признался Афанасий Петрович, - на остановке.
- Действительно, какой-то странный у вас нос, - заявляет женщина, - большой и красный, а кто дал?
- Знать бы кто...
- Я знаю! - перебила тут же дама, - он мне сразу не понравился! Рожа наглая, глазенки бегают! Бандит, короче, этот, как его... наркоман! Жизни от них нет! От наркоманов-то! Воруют, грабят и хулиганят самым отъявленным образом! Скоро среди бела дня насиловать будут! Пойдешь в магазин, тебя и изнасилуют. Им же плевать - старуха перед ним или девчонка несмышленая. Нанюхается всякой гадости - бензина, ацетона, ничего не соображает! Сумочку схватит и бегом! У вас ничего не пропало?
Конечно, обидно! Два выходных дня и целый вечер в пятницу! Фантазии не хватит, чтобы справиться с такой великолепной перспективой! В пятницу он собирался смотреть телевизор, а вот в субботу...
Мечта была давняя - сесть на электричку и отправиться за город. Походить среди природы, зарядиться энергией, свежим воздухом подышать, достать из рюкзака термос с бутербродами, сесть на пенек и все это съесть. Как вам? Замечательная мечта! Чтобы потом румяным, свежим, в приподнятом настроении, слегка усталым и одуревшим от избытка в легких кислорода, завалиться на диван и вновь - на сей раз в мыслях, совершить паломничество в лес! А теперь! Куда с распухшим носом? До вокзала не доберешься! Первый попавшийся навстречу блюститель порядка арестует. И вместо дивного воздуха, корабельных сосен - сиди и объясняйся, почему и кто тебе разбил нос. А затем какой-нибудь сумасшедший скажет - похоже, это он. Темно было, но похож. И понеслось! - Где вы были, гражданин Афанасий Петрович, в пятницу вечером с семнадцати до восемнадцати часов? В транспорте? Каком - таком транспорте? А кто это может подтвердить? Некому? Плохо! Очень плохо! Проблемы у вас, Афанасий Петрович, нос разбит, свидетели вас опознали,... да ну их... - корабельные сосны и свежий воздух.
Афанасий Петрович неожиданно улыбнулся.
- Граждане! - произнес он решительно, - попрошу внимания! Я - Афанасий Петрович Трубников, сотрудник второй категории Бюро технической инвентаризации Ленинского района, десять минут назад при посадке в автомобиль получил в нос. Сам себя, как вы понимаете, я ударить не мог. Кто и за что двинул меня в нос - не знаю. Отношения с коллегами у меня ровные, товарищеские, на остановке, как вы также отметили, вел я себя культурно - ни к кому не приставал, нецензурными словами не ругался, сумочки или телефоны не вырывал. За проезд я обязательно заплачу, могу, кстати говоря, без сдачи. Поэтому, товарищи, убедительная просьба выступить свидетелями и собственноручно подтвердить, что вы не имеете ко мне никаких претензий.
- Господи, - тихо произнесла женщина, еще минуту назад с готовностью поддержавшая Афанасия Петровича, - ладно наркоманы по городу стаями ходят, так теперь психи объявились! То-то я смотрю - рожа у него подозрительная! В нос, говорит, ему дали! А почему мне не дали? Сколько нас здесь? А дали только ему! Врет он! Наглым образом врет! Товарищ водитель! Мне кажется, это опасный преступник, и его следует немедленно задержать! Если мы его сейчас не задержим, он нас всех завтра изнасилует!
- Никого я насиловать не собираюсь! - честно признался Афанасий Петрович и, глядя на женщину, добавил: а вас - тем более. Граждане! Разве я похож на насильника? С какой стати мне вас насиловать? У меня незаконченное высшее, три благодарности, а потом у меня подруга имеется, мы иногда встречаемся.
- Банда у них, - подсказала дама, - лохотронщики они, меня в прошлом году обманули. Приз обещали и бесплатную сковородку. Обобрали до нитки - забрали пятьсот рублей. Такой же вежливый был, все за ручку поддерживал.
- Тетка! - неожиданно рявкнул водитель, - или выходи или немедленно заткнись! Видишь, что тут написано?
В салоне маршрутки имелось много разных предупреждений - запрещалось хлопать дверьми, распивать спиртные напитки, заниматься любовью, курить, ругаться нецензурными словами, говорить по сотовому телефону и отвлекать водителя от работы.
- Хорошая сковородка? - спустя минуту поинтересовался кто-то - спросил шепотом, чтобы не нарушить строгие правила поведения в общественном месте.
- Изумительная, - подсказала женщина, - с тефлоновым покрытием, можно без масла жарить.
- Без масла нельзя, - не удержалась еще одна женщина, - без масла все равно пригорает.
- Отечественное производство, секретное, - выдал государственную тайну Афанасий Петрович, - в прежние времена "Бураны" делали, а нынче на сковороды перешли - рекомендую. Ни масла, ни воды - вообще ничего не нужно.
- Дорогая?
- Как договоритесь. У нас по средам представитель приходит - товары предлагает, могу устроить.
Женщина улыбнулась, а за ней улыбнулся и Афанасий Петрович - все же он оказался не прав. Конец трудовой недели, пятница - народ уже никакой, ждет - не дождется выходных, чтобы вечерком, как и полагается, снять напряжение, а если повезет, и взбодриться. Принять рюмочку или другую, но только в профилактических целях.
- Я, - говорит товарищ Трубников, - маньяком никогда не был, и предпосылок к безобразиям и антиобщественному поведению за собой не замечал. Однако вас, - Афанасий Петрович мотнул головой, подсказывая, кого конкретно он имеет в виду, - не осуждаю. Более того, я вас, уважаемая гражданка, прекрасно понимаю и всецело разделяю вашу позицию...
Хотя, к слову сказать, позиция у гражданки была не совсем чтобы удобная - как раз напротив двери. Следуя правилам поведения в общественном транспорте, какой-то мужчина неопределенного возраста в серой мохнатой шапке принялся заблаговременно готовиться к выходу. Для начала он ткнул Афанасия Петровича той частью тела, которая незаслуженно подвергается критике различных слоев населения, однако пользующаяся уважением поэтов и литераторов. Затем то же самое место появилось в непосредственной близости от лица гражданки, вступившей в беседу с товарищем Трубниковым.
- Что же это происходит! - раздался женский голос, полный возмущения и еще каких-то чувств. Каких именно - определить крайне сложно, вероятно, по той банальной причине, что в сложной гамме можно было обнаружить все, что угодно - от возмущения до ненависти.
- Немедленно уберите! Слышите! Немедленно уберите!
- Как?
- Что как?
- Как я ее уберу?
- А мне какое дело! - горячилась женщина, - задница ваша? Ваша! Вот и убирайте! Я же не тыкаю вам в лицо...
Чем именно не тыкает - дама не уточнила.
- Потерпите еще немного, - вполне вежливо попросил мужчина в серой мохнатой шапке, - я, кстати говоря, тоже терпел...
Кого или что терпел мужчина, никто из присутствующих в салоне маршрутки пассажиров так и не узнал. Водитель громко и отчетливо произнес вовсе не литературное слово, означающее женщину привольного поведения, зарабатывающую себе на жизнь одной, как утверждают летописцы, из древних профессий, после чего нажал на тормоз.
Афанасий Петрович почувствовал, как от сиденья оторвался уже его собственный зад, а сам он отправился, хотя и в непродолжительный, но все же полет. Приземлился вполне удачно - между ног возмущенной гражданки, а сверху на него тут же опустился тот самый мужчина в серой мохнатой шапке.
Очень неудобно! В прямом и переносном смысле. Даже в самых смелых снах Афанасий Петрович не мог себе представить, что когда-нибудь отважится на подобное! А потом он совсем был не гимнаст - даже в далеком детстве не любил физкультуру и все с ней связанное. Хотя эротические фильмы смотрел, но, как объяснял себе, только с целью расширения кругозора и не более. Высокого искусства в них не находил, а плотские утехи воспринимал как неизбежное зло.
При всей скоротечности событий Афанасий Петрович испытал сложный и не до конца осмысленный набор чувств. Про "неудобно" мы отметили, правда, не затронув нравственную сторону совершенного им поступка. Еще было темно, явно не хватало свежего воздуха, но тепло.
Гражданка, вероятно, что-то кричала - разобрать текст не представлялось возможным, так как уши товарищу Трубникову заложило. Их крепко кто-то сдавил, без всяких сомнений, сильными, но вместе с тем, мягкими ногами.
Повезло! Именно такая мысль посетила уже в следующее мгновение Афанасия Петровича. Повезло не в этом, ну.... вы понимаете, в каком смысле, а в другом, непосредственно имеющем отношение к его здоровью. Автокатастрофа - всегда игра судьбы. А ему, похоже, повезло. К великой радости мужчина вскоре приподнялся, позволив таким образом товарищу Трубникову освободить голову из своего надежного временного убежища.
- Это опять вы? - услышал Афанасий Петрович, прежде чем успел принести свои извинения.
Водитель к большому удивлению пассажиров вновь вспомнил имя куртизанки, правда, произнося его в доступной и мало привлекательной форме, после чего опять нажал. Но не на тормоз, а на газ.
И вновь дама что-то прокричала, прежде чем Афанасий Петрович испытал уже знакомое чувство, оказавшись погребенным под чьим-то телом, по всей видимости, женским.
Мужчина в серой мохнатой шапке не стал изменять своим привычкам и вновь опустился на даму. Однако на сей раз он все же предупредил о своих действиях, издав громкий и вполне членораздельный звук.
- Э-э-э-х! - произнес мужчина, и вновь Афанасий Петрович понял, как крупно ему повезло. Что он там говорил, этот тип? Терпел из последних сил? Однако на смену легкой озабоченности тут же пришло совсем иное чувство. И вновь не хватило воздуха, хотя уже по другой причине.
Большими и мягкими у женщины были не только ноги - в этом Афанасий Петрович убедился, уткнувшись в два огромным холма, вернее, поместившись как раз в ложбине или овраге - как вам будет угодно. Странно, но женщина не предприняла ни малейшей попытки, чтобы освободиться. Вероятно, ждет, - подумал товарищ Трубников, - когда водитель нажмет на тормоз. Однако машина продолжала свое движение, дама лежала на Афанасии Петровиче, а сам Афанасий Петрович вдруг улетел.... в далекое и прекрасное детство...
Санки стремительно летели вниз по косогору, от набегающего ветра захватило дыхание, а застилающая глаза пелена представила мир в неповторимых красках. Холм был чудовищно большим, и взобрался на него маленький Афанасий, изрядно выбившись из сил. Огляделся, перевел дыхание и поправил шапку - неужели он отважиться съехать? Было страшно, очень страшно! Однако склон манил, подсказывая, что впереди непередаваемое чувство полета. Вот только где набраться мужества? Крохотная фигурка у подножия холма махнула рукой, но страх все еще держал Афанасия за воротник. Еще один призывный взмах и голос - родной, до боли знакомый голос, который никогда не обманет. Что она прокричала, Афанасий не слышал, скорее, прочитал по губам. "Смелей!" - говорила она и улыбалась. Именно улыбка отогнала страх - тот, хоть и не сразу, но ослабил хватку, продолжая цепляться за малыша.
А-а-а-а! - Афанасий уже летел вниз - восторженный и переполненный прежде неведанным чувством, где смешались страх и восторг, радость и волнение. Хотя все же большая часть страха осталась там - на вершине холма, уцепившись за шапку, что слетела с головы малыша. А затем он смеялся, не зная, как в небесах отражается звонкий и восторженный крик.
- Ты видела?
Все она прекрасно видела! И страх она прогнала - его родная, любимая мама....
Из маршрутки он вылез, слегка пошатываясь. Нос уже не причинял неудобств, воздух улицы, несмотря на снующие по дороге машины, заляпанные темной коркой грязи, пьянил и кружил голову.
Афанасий шел и не понимал, чего в большей мере он все же испытал - досады, неловкости или волнения? И почему он не извинился перед женщиной? А почему она не извинилась? А водитель? Он также все дорогу молчал. Хотя, нет, что-то сказал, только вот что? Дома первым делом Афанасий выпил молока, как тогда после прогулки, жадно глотая живительную влагу. Вытер рукавом рот и... заплакал.