Времени оставалось крайне мало. Об этом говорили давно, но как-то вяло. Напугать обывателя, который и вовсе стал равнодушным ко всему происходящему, не получалось. Обыватель - среднестатистический граждан, нужный государству поскольку - постольку, прежде всего, чтобы платить налоги. Лев Аркадьевич обывателем себя не считал. Кто угодно, но только не обыватель. Но налоги платил исправно.
В последней переписи Лев Аркадьевич участвовать отказался. Пришлось ехать на край города помогать Зине носить вещи. Зина - старшая сестра Льва Аркадьевича - получила квартиру. Сначала она решила, что произошла ошибка, либо ее хотят надуть мошенники. Оказалась, никакой ошибки. Справедливость победила. Тридцать три квадратных метра, окна на запад, кафельная плитка в туалете. Лев Аркадьевич следил, как грузчики носили вещи из машины до грузового лифта, и вспоминал прожитые годы. Зина следила за грузчиками возле квартиры. А когда не следила - радовалась своему счастью. В очереди на жилье она простояла тридцать три года, последние из которых, если быть точней, просидела в инвалидной коляске. Метр жилплощади за год ожидания - вполне справедливо.
- Муки купил? - спросила она брата, когда явно утомившийся Лев Аркадьевич внес в новую квартиру последний баул с вещами.
- Купил, - ответил Лев Аркадьевич и сделал Зине замечание, что она плохо упаковала вещи. Коробки, сказал Лев Аркадьевич, оказались слишком тяжелые. Уже сейчас болит спина. А что будет завтра? Затем вытер вспотевший лоб и добавил - нужно еще купить муки.
- Зачем? - удивилась Зина.
- Цена хорошая, - объяснил Лев Аркадьевич. - Нынче муку продают в небольших мешочках по три килограмма. Вполне удобно. А цена такая, как за пятьдесят килограмм - я же тебе говорил.
- Ничего ты мне не говорил, - возразила Зина. - Я не была у тебя, как отнялись ноги - забыл? Десятый этаж. А если сломается лифт? Он всегда ломается. Где моя сумочка?
Почему Лев Аркадьевич должен знать, где находится сумочка Зины? Вероятно, потому что Зина старшая сестра и у нее отнялись ноги. Нужно еще купить спичек. Но их нигде не продают. Покойная матушка всегда имела неприкосновенный запас - спички, соль, хозяйственное мыло...
- Зина, - сказал Лев Аркадьевич, - в какой из коробок хозяйственное мыло? Как зачем? Я должен пересчитать мыло. Если мыла достаточно, я не буду его покупать. Это тоже деньги. Кстати, ты все деньги сняла с карточки? Молодец. Не сердись, я не говорю, если у тебя отнялись ноги, то и память отшибло.
- На коробке должно быть написано "Мыло" - объяснила Зина. Коробка из-под сигарет. Сигареты тоже купил?
- Я не курю, - напомнил Лев Аркадьевич. - А вот махорка не помешала бы. Не знаешь, где можно купить махорки?
- В коробке из-под обогревателя, который сломался в прошлом году. Представляешь, если бы он не сломался, ему исполнилось бы двадцать пять лет.
- Как! - воскликнул Лев Аркадьевич, - у нас есть махорка? Невероятно! Махорка, купленная мамой, - жива? Зина - ты прелесть! А что было, если у тебя не отнялись бы ноги?
- Хам, - без злобы ответила Зина. - Лева, ты всегда был невыносимым. Именно по этой причины от тебя ушли все женщины. Тебе нужно было жениться на мне. Только я могу вынести твой ужасный характер - ты сам об этом знаешь.
- Женщины мне не нужны. Прекрасно обхожусь без этой бесовщины. Женщины! Что в них хорошего? Когда я родился, матушка была очень счастлива. Честное слово! Она мне неоднократно говорила, как она счастлива. Зина, я не вижу коробки из-под обогревателя. Наверно, стащили грузчики. Ты видела, какие у них рожи? Не видела. Вот я тебя и рассказываю - ужасные рожи. На них все написано.
- Что написано? - уточнила сестра.
- Как что! Он меня три раза спросил - где стекло? Объясняю, хрусталя и фарфора мы не держим. И все равно стащил... эта? Слава богу, думал, утащил махорку. Слушай, почему ты коробку не подписала? Мыло подписала, а махорку не подписала?
- Я похожа на дуру? - объяснила Зина, - он, наверно, стащил мою сумочку. Не вижу сумочки. Придется тебе бежать за сигаретами... не махорку же мне курить!
- Держи, - Лев Аркадьевич протянул сестре пачку сигарет. - Купил специально для грузчиков. Им бы только не работать. Представляешь, Зиновий продает свою служебную квартиру - совсем не дорого. У тебя газеты не найдется старой... буду считать махорку. Смотри, что здесь написано. Видишь? Когда я ходил в третий класс, мы курили папиросы. То есть я не курил, а парни курили. Никто не хочет покупать квартиру Зиновия. Мне он, конечно, не предлагал, считает, у меня нет денег. И правильно делает. Как бы он удивился, если бы я купил у него квартиру.
- Не горит, - ответила Зина, - зажигалка не горит. Я тут читала, зажигалки нынче очень опасные. Иногда взрываются сами по себе. Подносишь зажигалку и взрыв. Ужас какой-то. У дяди Саши была редкая зажигалка - помнишь?
Лев Аркадьевич поднес очередную пачку махорки к носу и вдохнул.
- Дядю Сашу помню,- ответил он, - зажигалку - нет. Что было в сумочке?
- Ничего не было. Сигареты. В сумочке мне нравился только замочек. Ты действительно хотел купить квартиру у Зиновия?
- Двадцать восемь, - ответил Лев Аркадьевич. - Не скажешь, почему именно двадцать восемь пачек? Почему не тридцать? Не вижу логики. Или дали на сдачу? В далеком детстве тайком ходил пить молочный коктейль. Почему тайком? Не знаю. Стеснялся, наверно... сухое молоко покупать?
- Не покупай, - решительно произнесла Зина. - Как-то купила, и представь себе, года не прошло, как завелся какой-то жучок. Может, тебе стоит поговорить с Зиновием?
- Думаешь, стоит? - удивился Лев Аркадьевич и внимательно посмотрел на сестру.
- Ничего исключать нельзя, - как-то неопределенно ответила Зина, сражаясь с зажигалкой, которая сопротивлялась из последних сил. - Ты обратил внимание? Вижу - обратил. И я обратила - ни души. Где мои соседи? Их нет! В огромном новом доме ни души. А сколько взяли грузчики? Этот парень даже не пересчитал деньги! Думал, деньги в сумочке. Вот она - лежит за чемоданом.
- Свет есть? - спросил Лев Аркадьевич и тут же себе ответил, - есть. Вода есть, лифт работает. Какое тебе дело до соседей? Посмотри, у тебя не квартира, а продовольственный склад. Какие проблемы? Нет проблем. Почему я должен говорить с Зиновием? Мы с ним не разговариваем много лет. Поверь, Зина, и такое случается. Причина? Думаю, причина - Зиновий. А для Зиновия причина - это я. С сумочкой ты меня ловко надула, в следующий раз буду умней. Ты меня, Зина, всегда водишь за нос. Зачем тебе квартира Зиновия? Ты все еще сомневаешься?
- Ничего исключить нельзя, - повторила сестра, однако на сей раз более определенно. - В прихожей я положу коврик. Мне он, конечно, ни к чему. А вот тебе... может, сразу и положишь? Тебя не затруднит положить коврик. Какой ни есть уют в доме. Заходишь в дом, и тебя первым встречает коврик. Тридцать лет... представляешь? И вдруг они дают мне квартиру. Лева, где логика?
Лев Аркадьевич аккуратно сложил пачки с махоркой обратно в коробку и не спеша поднялся. После чего подошел к окну. Вид замечательный. Высоко и далеко видать. И воздух здесь, должно быть, чистый. Зимой, вероятно, ветер. Пусть дует. Набросил плед и все проблемы. Дырки еще надо просверлить и шторы повесить. Занятие хлопотное, но приятное. Сколько раз в жизни ты сверлишь дырки под новые карнизы? Коврик в прихожей - обязательно. Какая квартира без коврика?
- Мне тут приснился, - вдруг вспомнил Лев Аркадьевич, - довольно странный сон. Скажу больше - сны мне снятся крайне редко. Вообще не снятся. Прежде я даже боялся. Почему, думаю, всем снятся, а мне нет? А потом успокоился. Какое счастье, что мне не снится всякая глупость. Человек я уравновешенный, и все же. Напрасное волнение, постоянная тревога, я не прав?
- Прав.
- Хоть с этим ты согласна. Почему не спрашиваешь, что мне приснилось?
- Что тебе приснилось?
- Зина, а ты не можешь спросить об этом иначе? Понимаю, тебе сейчас не до меня. Если бы я получил новую квартиру, я бы не мог думать о чем-то другом. О чем ты думаешь, Зина?
- Странный ты человек, Лева... о чем я думаю? Думаю обо всем и ни о чем. Что тебе приснилось?
Лев Аркадьевич улыбнулся.
- Совсем другое дело. Вот сейчас я вижу - тебе действительно интересно. Минуту назад интересно не было. Мне приснилось... к слову, сон был цветным. И довольно последовательным. И главное, - во сне я понимал, что мне снится сон. Зина, мне дали какой-то орден. Я был в белом костюме и ужасно переживал. Думаю, дойдет до меня очередь, и ордена закончатся. Дело в том, что ордена лежали на виду в коробочках. В красных таких коробочках. Ты слушаешь? И вот я понимаю, что это сон. И если ордена закончатся, будет как-то нехорошо. Потом я стал размышлять, за какие заслуги мне полагается орден? Что же я такого совершил? И понял, что ничего не совершил - ни плохого, ни хорошего. Но орден мне все равно полагается. И все остальные лауреаты... понимаешь, у них также нет каких-либо особенных заслуг.
- Кто вручал ордена? - спросила Зина.
- Кто вручал? - переспросил Лев Аркадьевич, - не помню. Человек какой-то. А что, это важно?
- Конечно, важно. Иногда куда важней, чем сам орден. Орден дали?
- Не дали, а вручили. И руку пожали. Как тебе сон?
- Ну, в общем, неплохой сон. Награда все же. Вот если бы тебя, Лева, уволили с работы тогда, вероятно, сон был бы плохим. А так очень даже неплохой сон. Чего тебя беспокоит?
- Ничего меня не беспокоит. Просто рассказываю мой сон. Зина, меня никогда прежде не награждали. Даже устной благодарности у меня нет. Я об этом никогда не задумывался. Люди как-то и без орденов живут, а тут вот такой странный сон.
Лев Аркадьевич подошел к окну.
- Вид у тебя замечательный, хороший вид. Лучше, чем картинка в телевизоре. Мне прежде нравилась в телевизоре одна картинка. Что-то вроде музыкальной заставки. Осенний пейзаж и небольшая речушка бежит... или ручей. Вода прозрачная и видно, что она студеная. Знай себе бежит по каким-то там камням. А камни круглые - водой отполированные. Нет им абсолютно никакого дела до проблем человечества. И вот я смотрю на эту картинку и не понимаю, хорошо мне или нехорошо. Непонятное настроение, вроде и грустить хочется, а вроде и не хочется - присутствует в картинке некая жизнеутверждающая сила. Думаю, какой же замечательный оператор снял эту замечательную картинку? Может случиться, что прежде снимал он репортаж на тему дня, и осталась пленка - совсем немного. И вот он смотрит, что бы ему снять? И снимает, однако не понимает, что снимает он шедевр - лучшее за всю свою карьеру.
- Лева, ты очень хорошо говоришь, - заметила Зина, - вид из окна и мне понравился. Только он мертвый.
- Как мертвый? В смысле - не живой? А каким еще должен быть вид? Я вот глянул с минуту и едва не растворился - чем плохо? Выключатели надо проверить. Тебе удобно?
Зина неспешно подкатила к стене и ловко нажала тросточкой выключатель.
- Горит, - сказала она. - Вид из окна мертвый, потому что кроме неба я ничего из кресла не вижу. Если повесить шторы и неба не будет видно, впрочем, шторы все равно нужно вешать. Иначе неуютно.
- Согласен. Шторы нужны. Я тут как-то шел по улице и вижу вместо штор газеты на окне. Странно, думаю, почему газеты? А потом себя спрашиваю, кто живет в квартире - мужчина или женщина? Или у них ремонт? А уже когда прошел мимо дома, задаю себе и вовсе глупый вопрос. Почему в этом доме не дать бы нам квартиру? А дом так себе - старый и ничего в нем нет.
- Я все поняла, - сказала Зина.
- Что ты поняла? Ничего ты не поняла. Радоваться надо, а не грустить. Дрель где? Представляешь, едва не выбросил дрель - показалось, что сломалась.
Лев Аркадьевич улыбнулся.
- Включаю, как положено, в смысле, вставляю вилку в розетку, и не крутит. Что за черт? Не крутит и не крутит. А там, оказывается, есть такое положение, которое замедляет ход. Я и не знал! Какой позор! И едва не выбросил. Думаю, лет-то ей сколько? Вот и отжила свой век. Самое ужасное, едва не купил новую дрель! К чему в доме две дрели? Заходит Александр Федорович, ну, сосед который. Дрель дашь? А почему не дать? Пожалуйста, только она не работает. Моторчик, спрашивает, накрылся? И кнопочку повернул. Там скрытая кнопочка оказывается. И все, представляешь, заработало! А я уже решил, черт с ней, куплю новую. Но кто-то кнопочку прежде повернул и ход вращения дрели замедлил. Но вот кто? Некому! Странная история, правда, со счастливым концом. Стремянка где? Стремянку Леня подарил. Помнишь Леню? Звоню ему и говорю, ты когда стремянку заберешь? Потом как-нибудь, - отвечает. Неделя, другая проходит, вновь звоню. Оставьте, говорит, себе, у меня другая есть. Ничего не понимаю. Выходит, у него две стремянки? А знаешь, сколько она стоит? Пять тысяч. Ничего себе подарок и за какие заслуги?
- Твой Леня спер ее с работы, - подсказала Зина.
- Конечно, с работы, - согласился Лев Аркадьевич, - откуда еще ему спереть? Хорошая стремянка, несколько пошарканная и в краске. Так нам на нее не любоваться. Сделал дело и убрал в кладовку. За пять-то тысяч! Мне кажется, вещей что-то маловато.
- Продала часть книг, - призналась сестра.
- Так и знал. Удачно продала?
- Лева, о чем ты говоришь? Какой из меня бизнесмен? Скорей, отдала, чем продала. Кто нынче читает?
- Я читаю, могла бы и посоветоваться. У меня в подъезде девушка живет. Молоденькая такая, прелестная девушка. Так вот она постоянно проводит акции - собирает вещи для детских домов.
- Книги по философии детям? - спросила с упреком в голосе Зина.
- Дети когда-нибудь вырастут, - объяснил Лев Аркадьевич. - Может, позвонить Лене? Пусть забирает стремянку, заодно повесит шторы. Я, конечно, могу просверлить дырки, а если стена железобетонная? И кто будет меня страховать?
- Сегодня ничего сверлить не будем, - заявила Зина, - шторы нужно найти, думаешь, я знаю, где шторы?
- В школе на уроках труда оценки выше тройки никогда не получал, - признался Лев Аркадьевич, - чего только мы не мастерили! Отлично помню, как делали терку. Ужас какой-то! Сколько в терке дырок? И каждую нужно пробить молотком. В классе у нас было двадцать мальчишек. Грохот стоял сумасшедший. Два дня ничего не слышал на правое ухо. Двое парней отбили себе пальцы. Мне поставили тройку - пользоваться теркой было крайне опасно. Учитель - ветеран войны в мятом пиджаке - велел нам подарить терки матерям. Я так и не подарил, купил в магазине новую. А потом мы познавали тонкости столярного ремесла - изготовляли из фанеры сиденье для унитаза. Учитель прежде провел опрос, спросил, у кого есть дома унитазы. Оказалось, лишь половина в классе пользуются благами цивилизации. Я тер фанеру наждачной бумагой и представлял, как на нее будет опускаться чей-то зад. Очень противоречивые чувства. С одной стороны понимал, какая на мне лежит ответственность, с другой - было как-то не по душе. Чего смеешься? Не могу вспомнить, как звали учителя по труду - забавный дедушка. Уже после школы, узнал, что у него не было ноги. Странная какая-то у меня память. Помню, что не важно, а что важно - забываю. Список будем проверять?
- А что его проверять? - спросила Зина. - Это только на первый взгляд кажется вещей много. А как расставим... что ты собирался сверлить дрелью?
- Сверлить я ничего не собирался, решил проверить, карниз мы все равно будем вешать. Готовился к твоему переезду, а почему диван сюда поставили? Хотя его больше некуда ставить. Давай-ка перекусим, а то чувствую, как в животе ветер гуляет.
- Борщ в банке, - подсказала Зина, - миски в пакете.
- В чем ты, Зина, преуспела, - бодрым голосом молвил Лев Аркадий, - так готовить борщ. Как ты мне вечером сказала, что готовишь борщ, сразу сил прибавилось. Борщ у тебя знатный - хочется жить дальше. Если и ел что-либо подобное, так только в пионерском лагере. Каша была отвратительная, компот ужасный, а вот борщ. У нас на неделю вывешивали подробное меню сразу при входе в столовую. Понедельник на обед суп гороховый, каша рисовая и все такое. Вторник - суп молочный, а вот в среду борщ. Как я ждал среду! У одного мальчика были настоящие часы, только он никому об этом не говорил. Но я знал - увидел, как он тайком на часы поглядывает. И вот я ему на ухо тихим голосом, мол, сколько еще до борща осталось? Умора!
- Я в больнице лежала, - вспомнила Зина.
- В тот год ты в больнице не лежала - не ври, - возразил Лев Аркадьевич. - Я был очень сердит на вас. Ко всем родители приезжают, только не к Леве. Но у меня были деньги. Уж не помню, какие это были деньги. Хорошие часы стоили по тем временам рублей пятнадцать-двадцать, значит, у меня было и столько же рублей.
- Жмот! Тринадцать копеек на мороженное было жалко!
- Представь себе - жалко! - не стал лукавить Лев Аркадьевич. А может, я хотел их вложить в какое-то дело?
- И деньги на квартиру у тебя есть.
- Сейчас есть, а прежде не было, - признался Лев Аркадьевич, - эта ведьма меня обнесла, как липку! Зина, я не могу перечить женщинам. Она думала, если я кандидат наук, значит, у меня на балконе мешки с деньгами. Помнишь из тридцатой квартиры паренька рыжего, он потом стал предпринимателем? Продавал запчасти к машинам. У него деньги хранились в мешке на балконе. Он мне сам говорил. Зина, я сначала испугался. К чему мне говорить, что ты хранишь деньги на балконе? Гоша его звали... или Гриша? Вечно ходил в застиранных джинсах. И мешки денег на балконе. Зина, он мне говорит, если вам, Лев Аркадьевич, нужны деньги, ради бога. Я в душе смеюсь, мол, какие у тебя деньги? Оказывается, вполне приличные. Сколько денег влезает в обыкновенный мешок?
- Много, - ответила сестра.
- Именно, что много, но почему на балконе и почему в мешке?
- Врет твой Гоша.
- У него честные глаза, к чему ему врать? Я ему в отцы гожусь. Зина, плита, кажется, не работает. Или я опять не ту кнопку нажал? У нас есть инструкция по эксплуатации? Нет? Вот так всегда. И куда теперь звонить?
- Никуда звонить не нужно, - ответила Зина, - нужно вставить в розетку. Если это электроплита, значит, она работает от электричества. Лева, я бы тебе поставила не тройку, а двойку. Как ты вообще живешь на белом свете?
- Горит! - воскликнул Лев Аркадьевич, - лампочка, говорю, горит. Я на тебя, Зина, не обижаюсь. Мне просто лень на тебя обижаться. Последний раз я обижался, когда меня заставили сменить тему диссертации. Какое им дело? Исследование-то мое, значит, и тема диссертации моя! Три года жизни!
- Опять врешь?
- Ну, не три, а два года.
- Год. Ты писал диссертацию год, вернее я ее набирала - разбиралась в твоих каракулях.
- Я тебе честно заплатил согласно существующих расценок,- напомнил Лев Аркадьевич, - какие могут быть претензии?
- А бумага? Бумаги сколько ушло?
- Зина, я купил тебе диван! Молча пришел и заказал, я хоть слово тебе сказал?
- А старый увез, - напомнила Зина.
- Правильно! К чему тебе два дивана? Что ты на них делать будешь? Прыгать с дивана на диван?
- Хам.
- Ну, вот опять. И не жди - не собираюсь я на тебя сердиться. Здоровая критика никогда не помешает. К тому же я имею на это полное право. Когда у меня была язва желудка...
- Не было у тебя никогда язвы желудка, - возразила сестра, - скажи об этом кому-либо другому.
- Но гастрит-то был! - сопротивлялся Лев Аркадьевич.
- От гастрита страдает каждый второй человек, борщ уже кипит.
- Борщ должен быть горячим, в этом вся прелесть - дуешь на ложку и ждешь, пока он остынет. Своего рода медитация, только пищевая.
Позвонила Леля - приятельница Зины. Лев Аркадьевич кушал суп и слушал, о чем говорит сестра. Ужас какой-то! Леля сообщила, что покормила кошек - их у нее четыре штуки. Две породистые, одну Леля потеряла или кошка сбежала. В качестве замены подобрала на улице. И теперь Леля утверждает, что кошка категорически отказывается отзываться на свое имя. Затем женщины обсудили еще что-то. Лев Аркадьевич отправился ополоснуть миску.
- Горячая вода, - крикнул он в комнату, - и вовсе не горячая.
- Что? - спросила Зина.
- Вода, говорю, холодная... а вот, кажется, горячая пошла, - объяснил Лев Аркадьевич. - Спроси у Лели, ей не нужен принтер? Хороший японский принтер в рабочем состоянии. Картридж только, зараза, дорогой. Только ты об этом не говори. В смысле, скажи, что принтер хороший, а про картридж не говори.
- У Левы, - сказала Зина в трубку, - есть лишний принтер. Не знаю. Лева, принтер цветной?
- И цветной, и черно-белый.
- Как называется? - уточнила Зина.
- Не помню, слово там на "оки" или " аки" - известная фирма, белый, лазерный.
- Не надо, - через минуту сообщила Зина и тут же задала вопрос, - Леля спрашивает, ты разбираешься в энергосберегающих технологиях.
- Пусть почитает в Интернете, - подсказал Лев Аркадьевич, - если в туалет, туда и обычная лампа подойдет. Или она хочет по энергосберегающей технологии?
- Леля поздравляет тебя с Днем учителя, - передала Зина, - я ей говорю, никакой ты не учитель, она все равно тебя поздравляет. Лева, ты не будешь возражать, если я передам твои поздравления женщине?
- Ради бога, скажи что-нибудь приятное - ты это умеешь.
- Лева сейчас ест борщ, - сообщила в трубку Зина, - и подойти не может, он мне тут разные знаки показывает и сердечно поздравляет вас с праздником. Да, от всей души. Что? Десятый этаж. Уже переехали. Вид замечательный. Сижу на новом диване - Лева подарил. Конечно, конечно. Приходите, как вам угодно. Нет, Лева не доктор наук, он кандидат.
- Лева, - обратилась Зина, окончив разговор с подругой, - к чему старой женщине японский принтер? Что она будет на нем печатать? Женщину интересуют энергосберегающие технологии. Она купила лампочку и не знает, куда ее вставить. Сто пятьдесят рублей одна лампочка. Лева, они действительно энергосберегающие?
- Перегорают точно так же, как лампочки за тридцать рублей.
- Собирается поздравить с новосельем, ты коврик в прихожей постелил? Карниз повесит Алик. Она сама предложила. Кто такой Алик? Муж дочери. Леля только спросила, есть ли у меня болтики?
- Саморезы? - уточнил Лев Аркадьевич.
- Да, которые в стену - я их называю болтиками. Сказала, что есть. Я правильно сказала?
- Сначала, - объяснил Лев Аркадьевич, - в стенке сверлится отверстие. Затем в отверстие вставляется пробка. И только затем конструкция фиксируется саморезом, или как ты их называешь "болтиками". Леля сказала, прежде нужно пустить в квартиру кошку. И там, где кошка ляжет, поставить диван. Фэн Шуй называется. Она собирается придти с кошками?
- Алик привезет. У Алика машина и золотые руки. И страховать Алика не нужно - он в страховой компании работает. Занимает ответственный пост. Леля спрашивала, тебя не нужно застраховать?
- Я защитился десять лет назад, - сказал Лев Аркадьевич, - и она не может запомнить, каждый раз спрашивает кандидат наук я или доктор.
- Восемьдесят три года - не мудрено. Леля всегда говорит " что" вместо " што". Я привыкла. Она по памяти знает весь орфографический словарь и детскую энциклопедию. Если женщина хочет, чтобы ты был учителем, прояви уважение, скажи, что ты учитель. Молодец вспомнила, с переездом поздравила. Страшно боится лифтов и соленых огурцов.
- И что теперь? - спросил Лев Аркадьевич, - прикажешь на руках ее тащить?
- Алик что-нибудь придумает. Он в страховой компании работает, они вечно что-нибудь придумывают. Высокий такой мужчина и обходительный. Вам, говорит, кофе со сливками? Я, кажется, даже покраснела.
- Чего? - не понял Лев Аркадьевич.
- Тринадцать копеек, говорю, жалко на мороженное - вот чего! А куда ты дел стульчик для унитаза?
- Какой еще стульчик? В туалете нет стульчика?
- Стульчик, который ты делал в школе - ты его куда дел?
- А-а-а-а! Стульчик! Никуда я его не дел - сломали мы его. Ты когда-нибудь видела крышку от унитаза?
- Представь себе - и видела и сидела! - с вызовом ответила сестра.
- Чтобы выпилить отверстие, нужна филигранная работа. Мы сломали начала лобзик, а потом фанеру. И нам поставили по двойке. Учитель сказал, что нам всем до культуры, как до Эйфелевой башни, - расти и расти. Зина, я не понимаю, причем здесь крышка от унитаза?
- Опять меня обманываешь. Детям не могут поручить делать крышку от унитаза.
- Как это не могут? Могут! Еще как могут! Давай не будем ссориться. Если считаешь, я все выдумал, пусть будет так. Придумал, чтобы поднять настроение.
- Борщ понравился?
- Хороший борщ, вкусный.
- Ты не ответил.
- Борщ мне понравился.
- А почему не взял добавку?
- Потому, что он мне понравился! Из-за стола нужно вставать с легким чувством голода - забыла? Так вот напомню - это твои слова, Зина.
- До чего все мужчины вредные. Не представляю, как можно быть замужем! Каждый день угождать и выслушивать незаслуженные упреки.
- Я - не самый плохой экземпляр, - возразил Лев Аркадьевич, - не пью, не курю, не бегаю по женщинам. Зина, ты для меня не женщина, ты - моя сестра. Это как мать или что-то в этом роде. А представь, что вместо брата, у тебя была сестра. Представила? И что в этом хорошего?
- Мне трудно представить - сестры-то у меня нет. Есть брат - Лев Аркадьевич. Не обижайся, мне порой так одиноко.
- Поэтому я всегда рядом. И не обманывай себя - одиноко ей. Хочешь, на ночь у тебя останусь?
- Не хочу. Сколько стоит картридж?
- Полторы тысячи.
- Есть у меня одна знакомая, парень у нее взрослый...
- Да забудь ты об этом принтере, - перебил Лев Аркадьевич, - так к слову сказал. Не нужен он мне, он сейчас некому не нужен, если только выбросить. Завтра выброшу - может, кто подберет. А квартира мне начинается нравиться. Когда въехали, не нравилась, а сейчас что-то в ней переменилось. Люди придут, Леля твоя с Аликом и кошками.
- Я знаю, - ответила сестра, - пустая она была, а вот начинает наполняться жизнью.
- Ну, тогда я пойду?
- Иди, Лева, иди. Поздно уже, на работу завтра.
И Лев Аркадьевич вскоре ушел. Спустился на лифте и через пустынный холл проследовал на улицу.
Была осень. Не холодно и не жарко. Мрачное небо над головой и пустынный двор. Позвонить что ли Зиновию? А что спросить? Продает ли он свою служебную квартиру и по какой цене? Сегодня звонить не буду, решил Лев Аркадьевич. И без того устал. Завтра позвоню или через пару дней. Или вообще звонить не буду. Вдруг Зиновий одумается и сам позвонит? А он скажет - нет, спасибо, опоздал немного, на днях купил квартиру сестре. И Зиновий скажет - жаль. И Лев Аркадьевич скажет - мне тоже жаль. И оба пропадут друг для друга теперь уж навсегда.