Луч света в комнату - как хорошо! Очки поправить и палец обмусолить - читать будем. Архитекторы против Новой Голландии и космического корабля. Битва у них - у архитекторов. Бабка! - закричал Соровский, - у нас тут кризис объявили. Россия может дать Украине в долг пять миллиардов долларов. В Мюнхене решили. Про Мюнхен-то слышала?
- Что?
- Про Мюнхен, говорю, слышала?
- А как же. Прошлым летом помер, - ответила бабка.
- Как помер? Кто помер? - открыл рот Тимофей.
- Прошлым летом, получается, и помер. Мюнхен-то - прошлым летом.
Дурит старая. В газете написано - Международная конференция по евробезопасности в Мюнхене. Успешно завершены переговоры, а она - умер.
- Пес у Игнатьевых был - Мюнхен, так он помер.
Точно! Как же Тимофей забыл? Огромный пес, а злющий какой! Когда кусать было некого, так он своих кусал, зверюга. Лежит в пыли, вроде спит, а сам думает, кого бы еще укусить? Половина села перекрестилась, как сдох окаянный.
- Кризис у нас, - вернулся к исходной позиции Тимофей.
- Дефолт? - по-своему поняла старуха.
- Про дефолт в газете не пишут. Пишут про кризис. Мол, американцы всю эту кашу заварили, а нам расхлебывай.
- Каши хочешь? - обрадовалась бабка, - так бы и сказал. Я сейчас, я мигом.
Ух и дура она у меня, не следит за международной обстановкой... а гроб он вовремя продал. Погоди! А что теперь с валютой делать? Клиент, помнится, иностранные деньги всучил. Говорит: бери, старый, и не рыпайся. Еще добрым словом вспомнишь.
Полез Соровский в потайное место, достал иностранные деньги, сверил с курсом, что в газете пропечатали. Мать честная! Что же получается? А получается, что палец о палец не ударив, приумножил он свое состояние. Вспотел дед, и за грудиной приятной заныло. А ну-ка... достал газету за прошлую неделю и обомлел. За каких-то семь дней Соровский едва ли не стал олигархом!
За кашу Тимофей принялся в приподнятом настроении. Бабка как всегда кашу прежде крестила. Уж не знаем, вкусней каша становилась, либо полезней, однако ритуал оставался незыблемым и священным не один десяток лет. И щи бабка крестила, и вареники, что сготовит, то и покрестит. Сейчас рядом сидит и глядит, как Тимофей ложку вытирает. Серебряная вроде. Тимофею когда-то сказали. Может, и серебряная. Фабрика Столетова. А кто он - Столетов?
- Ты, - говорит Тимофей, - не волнуйся.
- Вкусно? - спрашивает бабка.
- Не волнуйся, - повторяет Тимофей и приступает к каше. А в голове тем временем фантазии рисуются - одна другой краше. Вот, думает Тимофей, продлился бы кризис еще бы пару недель. А если месяц? А если год?
Поперхнулся с испуга. А как не поперхнуться! Точную, конечно, итоговую цифру он не получил. Тут уж либо с карандашом, либо на счетах требуется, хотя и без них видно - чудовищная цифра получается.
Бабка молодец, паузу выдержала, а затем по спине как треснет. Сказать, что ли? Обрадовать старуху, думает Тимофей и продолжает ложкой работать. Странный какой-то кризис получается. Лежат у него иностранные рубли и пухнут. Ничего он с ними не делал, не трогал, а они пухнут. Как тесто. Тесто в кастрюлю замешал, а через час выперло. Стоп.
Почему тогда иностранцы недовольны? А потому что у них наших российских рублей нет. А кабы были? Чудно. Что-то здесь не так. А как?
- Условная единица, - неожиданно для себя произнес Тимофей и икнул.
Бабка поняла по-своему и треснула на сей раз мужа по спине без всякой на то паузы.
- У них теперь Валькирия, - сказала она.
- Кто?
- Валькирия. Мюнхен-то сдох, так теперь Валькирия.
- А почему я не знаю? - удивился Соровский.
- Теперь знаешь.
Генка к дяде Коле заходит. Башмаки обстучал и смотрит, чего ветеринар делает. А тот ничего не делает - лежит и книгу читает. Не надоело? - спрашивает Геннадий. - Бросай свою книгу и пошли с первоисточником знакомиться.
И они пошли. По дороге Сашка к ним присоединился. И узнал же откуда-то! Так и говорит: в гости? Генка молчит, и дядя Коля молчит - только место посуше выбирает, чтобы в грязи не уделаться.
Когда в новостях смотришь или в газете - конечно, интересно. Но когда живьем, интерес уже другой - неподдельный. Потому как в газете соврать могут или приврать, а лицом к лицу уже сложно. Можно и соврать, но сложно.
Заходят. Все как положено - "здрасьте" и так далее. Марина только кивнула, мол, вы не первые. Мужик как мужик. Только загорелый, и майка на нем обыкновенная. У Генки похожая где-то была. Ну что, - говорит Геннадий, - рассказывай. А что рассказывать? - спрашивает мужик. - Как что? Как было, так и рассказывай. - Пять месяцев, - говорит мужик. Пять - много, да и три много. И что? Страшно было? А если тебя на сковородку посадить и пять месяцев не поить? Они местные, - объясняет мужик, - вроде как аборигены.
- Обезьяны что ли? - уточнил Сашка.
- Можно и так сказать. Ловкие и без головы.
- Как без головы?
- Ну, без башни, - объяснил мужик.
- Так бы и сказал, - сообразил Сашка.
- Отдыхал я, - продолжил рассказ мужик, - вахту отстоял, все нормально. Поел и спать лег. Глаза открываю - что за хрень? Стоит, вот как ты, и сует мне в рожу автомат. У нас тоже пару парней черных, но этот явно не наш. Я ему - ты чего? А тут еще один заходит вот с та-а-а-аким тесаком! И как шлепнет по столу! Стол вдрызг!
- Бандиты? - подал голос Геннадий.
- Пираты. Мы бы их голыми руками передушили, только они все как один на дури. Души - не души, им все по барабану. Они потом одного из своих за борт выбросили. Он им что-то там на своем сказал, так они его выбросили. Подошли за ноги взяли и в море, то есть в океан. Все отобрали - сигареты, телефоны, даже презервативы. Сто миллионов.
- Сколько?
- Сто. Или говорят, мы вас по одному резать будем. Давай сто миллионов. А погода стоит... если честно, не хочется, чтобы тебя зарезали. Трое суток жрать не давали.
- Ильюша, я пошла, - сообщила Марина, - буду после трех.
- Хорошо, - сказал Илюша, - сигарет купи. У тебя деньги есть? Нет? Сейчас я, мужики, денег Марине дам. У вас какие сигареты продают? Я без фильтра не курю. С фильтром продают?
Ну а потом, конечно, беседа продолжилась. А как не продолжится? Не каждый день твой соотечественник в плену у пиратов находится. Однако живой. Где его Маринка подцепила? А хоть бы и подцепила, наше какое дело? Нам со свечкой не стоять, а мужик для бабы всегда мужик. Если не герой, все одно отважный, коль с пиратами пять месяцев прожил. Но почему сто миллионов?
- Они умеют считать только до ста, - объяснил Илья. - Вот сто и запросили. Умели бы считать до двести, запросили бы двести. Решили на полную катушку. А дали им миллион.
- Долларов? - уточнил Геннадий.
- Они другой валюты не знают, иначе запросили бы в евро. Хотя морока, в банк идти, проценты терять при обмене.
- Миллион долларов - сумма неплохая, - подвел промежуточный итог Саша. - Сигареты вернули?
- Какое там! Вернут - дожидайся!
- Что вообще происходит? - спрашивает дядя Коля. - Я имею в виду мировое сообщество. Что у них случилось? Чего они все с ума посходили?
- Кризис, - сказал Генка. - И отражается он прежде всего на обывателе, на нас с вами отражается.
- Пиратам на кризис плевать. Нет у них кризиса, - возразил Илья. - У них теперь миллион. Вот тебе и кризис.
В лавке Марина купила три пачки пельменей, банку селедки атлантической и, конечно, сигарет с фильтром. Илья - новый ухажер без фильтра не курил. У него, как утверждал Илья, тяжелое депрессивное состояние - последствия нервного срыва. Бедного мужика бандиты могли убить каждый день. Пять месяцев в плену, и каждый день мог стать последним. Ничего удивительного, что произошел нервный срыв. Удивительно, как он вообще выжил. Илья с пиратами в карты играл, пока они переговоры вели. Потом на рейде появился линкор иностранный. И вертолет летал - разведку, видно, производил.
- Двести сорок рублей, - сказала Кошкина, - и лучше без сдачи. Денег у меня нет. А чего вдруг сигареты? Закурила, что ли?
Что за народ! Спросить не может по-людски. Вопрос свой спроси иначе. Ну, появился у меня мужик. Твое какое дело?
- Вот тебе триста, будешь должна, - ответила Марина.
- А водки?
- Ильюша водки не пьет. А курит лишь потому, что у него нервный срыв. Все?
Летчик, что на вертолете вокруг судна летал, был французом. И линкор французский. Пушки настоящие - бабахнет, мало не покажется. Они по связи с Министерством своим связывались. Для них корабль потопить, как в воду плюнуть. А самый главный в бинокль смотрел. И второй рангом пониже тоже смотрел, как ему пират неприличный знак сделал. Илью в это время как раз в туалет водили. Главный пират объяснил, что им некогда заниматься пустяками. И в туалет они будут водить только два раза в день. Из всей команды только двоих и только два раза в день. Мол, вы там сами определись, кому из вас больше всех надо в туалет. Звери. Хотели сломить дух. Серегу Колоушникова пришлось связать. У него черный пояс - если не врет, конечно. Серега говорит, я сейчас уракеном этой обезьяне башку снесу. Мне терять нечего - сирота я. Понятное дело, когда сирота. А у других семьи, поэтому Колоушникова и связали - от греха подальше.
Что за жизнь? Год ждал, чтобы в море выйти. А тут вислоухие обезьяны тебе в рожу отечественным автоматом. Пираты, видите ли, они. А наши заклеймили позором и ушли в отпуск. Ну эти, которые в Думе.
Что в трюмах было? Ничего - пустые трюмы.
Сашка на Илью посмотрел. Понятно, что история. Вот и в газетах о том событии вроде как писали. Ну, что корабль пираты захватили. Только корабль и вовсе не российский - какое тогда дело? Скажем, приключись с Сашкой история - попади он в беду. И что? Собирать заседание Думы? Мол, посылать наши войска быстрого реагирования, чтобы Сашку из беды выручить?
Ветеринар говорит, мол, ООН собирали. Прежде британская колония, а потом им раз и независимость. Точно в 1960 году дали им независимость. А жрать нечего! Рыбу ловить? Много ли ты рыбы поймаешь? Вот они и принялись хулиганить.
- Денег, - объясняет Илья, - нам так и не дали. А судно забрали за долги.
- И что теперь? - спросил Сашка.
- Возьму кредит и махну на Кипр. Мне бы только до Кипра добраться.
- В море пойдешь?
- Мне больше идти некуда, только в море, - признался Илья.
Сашка хотел было спросить, а как же Марина? Ты ее тоже с собой в море возьмешь? А потом вспомнил, что женщин в море не берут, и промолчал..
Минут через десять мужики попрощались с Ильей и ушли смотреть на покойника.
Покойник попросил у Генки закурить, а уж потом спросил телефон. Генка обрадовался и достал из кармана телефон, который, как и водится, не работал. Сотовый оператор обманул, и связи до сих пор в Уницкой не было. Когда покойник устал звонить, Генка ему объяснил, почему нет связи. Покойник выругался и полез в сугроб искать уже свой телефон, который он выбросил в горячке.
Дело было так. Пока мужики обсуждали с Ильей пиратов и все это безобразие на морских просторах, у Леши в системе пропала тормозная жидкость. Леша нажал на педаль, и она, зараза, куда-то провалилась. Леша по привычке, а может, от волнения - сейчас крайне затруднительно установить детали происшествия - нажал еще раз. А уж потом головой едва не выбил стекло. Вылез из машины и провалился в снег - откуда ему знать, что лицо у него в крови? А уж затем, видно, на него нашло - развалился в сугробе и в небо смотрит. Народ решил - помер. Леша лежит, народ смотрит, а тут подходит Генка с мужиками.
Все, конечно, обрадовались, что покойник живой и даже курит. Хотя смотреть страшно. Генка хотел было снегом, а потом воздержался. Захочет - сам вытрет.
Однако это не вся история. Драма еще впереди. Фура перевернулась, а вместе с ней товар. Прибежала Галя из аптеки. Смотрит - так это Леша! Герой ее романа! И в слезы! А Леша, к слову, поехал через поселок, чтобы Галю проведать и попросить прощения. И как она заголосила, как выть от счастья принялась, так и другие бабы сопли распустили. А мужики стоят и ничего не понимают. Откуда им знать, что промеж Лешей и Галей настоящая любовь?
Леша в крови перепачканный, Галя в халате и простоволосая, а мороз уже крепчает.
Народ стоит и не расходится, только бабы подвывают слегка. В целом картина замечательная - репортера не хватает, чтобы в новостях вечерних на всю страну. И ни одного гада не нашлось, чтобы украл что из товара. А говорят, народ у нас плохой...
Тимофей ночь не спал - ворочался. А мысль в голове покоя не дает. Какое, спрашивается, его дело? Ему что - больше всех надо? Ну, ходил, помогал. Трактором они ловко - со второй попытки машину подняли. Вот тут на него - на Тимофея - и нашло. Домой побежал. Бежит и себя не узнает. На бабку не смотрел - боялся. Она хотя и глухая, но не слепая. А еще она Тимофея чувствует. Как у старухи получается - один бог знает.
- Не спрашивай, - говорит Тимофей и лезет в свое потаенное место.
Обратно уже не бежит - сил нет. Но и волнения нет. Прежде было, а сейчас спокоен. Вот только понять не может. Сунул Леше деньги, которые иностранные, которые за гроб заплатили.
Ну, не дурак ли? Он кто - ангел? А Леша ему - кто?
Леша сигарету в снег втоптал, и говорит Тимофею: не к чему, дед. Пустая трата.
- Как пустая? А как же санкции? Вот за санкции и заплатишь.
Смеется черт. И деньги вернул. Не взял деньги.
В следующий раз, говорит себе Тимофей, хрен кому дам. Ни копейки не дам. А старуха опять пристала - пошли ужинать. И достает....
Спрашивается - откуда бабка прознала? Она же из дома ни ногой.
Вот уж точно - век живи, век учись. Одной ногой в могиле, а ума ни на грош.
Много событий и разных. Странно даже как-то. Живешь год, другой - никаких тебе событий. Обыденно и неинтересно. А тут как из рога изобилия - и пленник пиратский, драма на дороге, бабы вдоволь наревелись и любовь не понарошку на виду у всего села. Генке даже показалось, что у него заработал телефон. Он как-то вдруг замигал, задрожал, чем изрядно напугал парня.
А что? А вдруг у них объявился новый провайдер? Или спутник нашел себе новую орбиту? Жизнь-то на месте не стоит.
Тимофей в газете читал - летит на Землю планета. Сейчас ее не видать, но ученые вычислили. И вроде как планета обитаемая, только обитают на ней существа гораздо умней, нежели люди. Людям только кажется, что они существа разумные, а в действительности через одного дурак дураком. А скоро каждый второй дураком будет. Потому как шевелить мозгами нет необходимости, и происходит деградация. Существа на планете, которая движется по направлению к Земле, совершенно иные. Они как раз умные. На контакт с нами не выходили по одной простой причине. Кто будет на контакт с дураками выходить? И жили бы они в свое удовольствие и с нами дел не имели, если бы не одно обстоятельство. Земля и неизвестная планета вращаются на одной орбите и друг от друга зависят. И если прежде, когда земляне воевали про меж собой, инопланетянам до этого не было никакого дела, то нынче, грохнув атомный фугас, мы тем самым крепко их напугали. Потому как сдуру мы едва не столкнули Землю с орбиты. Инопланетяне задумались - что делать? Ждать, пока земляне ума наберутся - занятие гиблое и бесперспективное. И вот они летят. С какой целью? А хрен знает! Вот прилетят, тогда и узнаем. Хотя, может, и не узнаем. Переколотят они нас всех от греха подальше. Это в лучшем случае, а в худшем сделают из нас зомби.
В этой же газете, но уже в другой статье автор до того осмелел, что у него, говоря современным языком, не только снесло крышу, но и унесло. Оказывается, человечество в своей среде неоднородно. И кого только среди нас нет. Разговор не о нациях и народностях - бог с ними. Автор выдвинул гипотезу, что мы и есть инопланетяне. Не все, конечно. Встречаются, как говориться, аборигены - родившиеся на Земле люди. Но их немного. А другие засланы с конкретной миссией, только они не знают о своем предназначении. А еще имеются мутанты, как в одну, так и в другую сторону. Одни имеет предрасположение мутировать в сторону человеческой расы, а другие в противоположную.
Вот такая, признаемся, неожиданная статья. Бред? В жизни и не то бывает. Вот бабка у Тимофея - с годами точно мутирует. В молодости была девчонка глаз не оторвать. Заботливая, внимательная, работящая, а сейчас только работящая. Откуда Тимофею знать, вдруг вместо бабки подсунули ему непонятно кого. Или ветеринар Коля. Чего это он коровами прекратил интересоваться? А-а-а-а? Чего это вдруг понесло его в политику? А-а-а-а? Вдруг и он мутант? Или хуже того - настоящего ветеринара забрали, а этот по ночам себе в одно место батарейки вставляет. Чего вдруг на старости политикой увлекся? Чего в ней интересно? А если набраться мужества и мысль продолжить, получается и вовсе безрадостная картина. Потому как вопросы возникают и к самому себе. Тимофей прежде другим был, а сейчас и не разобрать. А вдруг и его таким же образом как бабку или ветеринара? Усыпили ночью и подменили.