Признаюсь честно - да, грешен. Однако в чем мой грех? Я и думать об этом не думал, прошел в кабинет, потому как очередь подошла. И сдал кровь - женщина в халате и резиновых перчатках меня уколола и принялась отбирать у меня кровь. Другие женщины рядом сидят и кровь берут. Еще подумал, что за работа вредная - кровь брать. Для пациента, конечно, нужная. А вот для того, кто кровь берет, - вредная и даже опасная.
Из кабинета вышел, смотрю - лежит. И никому нет дела, что, в общем-то, и понятно. Поутру в голове совсем иные мысли. А мужчину каким-то образом запомнил. Он на себя сразу обратил внимание. Потом я размышлял - почему он обратил на себя внимание? Обыкновенный с виду невыразительный мужчина. Я спустился по лестнице, в гардероб прошел и получил куртку. На улице еще не было холодно, но и тепла не было - начало осени. И опять вижу мужчину, вернее, его смутную фигуру. Пошел за ним. Догнал и пару минут шел рядом. А потом говорю, мол, вы забыли тетрадь, на стуле оставили, когда кровь сдавали. Взгляд его меня поразил. Уж не знаю, что было в его взгляде. Что угодно, но только не благодарность. Отчаяние было. Хотя в тот момент я не понял, что это было отчаяние.
- Тетрадь? - говорит, а голос тихий, едва слышный, - какая тетрадь? Почему вы решили, что это моя тетрадь? Кровь сдавали? Верно - сдавал кровь. Хотите вернуть тетрадь?
И смотрит внимательно. Тут я уже насторожился и понимаю- сейчас что-то произойдет. Мы оба стоим и смотрим друг на друга. И если он, может быть, что-то понимает, то я как раз ничего не понимаю, от чего чувствую себя не совсем чтобы нормально. Чувствую, что начинаю дуреть.
- Хотите вернуть? - вновь спрашивает он. Однако я каким-то образом понимаю, что мужчина не желает получить обратно тетрадь. И вдруг вижу сквозь туман, как он сидит на стуле в ожидании своей очереди. Лицо напряженное, словно должен принять важное для себя решение. Появляюсь я, осматриваюсь и почему-то останавливаю свой взгляд на мужчине. Черт! - говорю я мысленно, - не вижу я никакой тетради!
- Она не моя, - заявляет мужчина не решительно, - вы ошиблись, это не моя тетрадь. Кровь я сдавал - верно. А тетрадь - не моя. Ошибка вышла.
Вижу, как он улыбается. Секунду назад он был в полной растерянности, а уже улыбается. Похожая улыбка возникает, когда нависшая над тобой угроза проходит стороной. Ты еще не веришь в удачу и поэтому глупо улыбаешься.
- Не моя, - говорит он на сей раз более уверено и заталкивает руки глубоко в карманы своей куртки. Улыбки на лице уже нет, она исчезла. Вместо улыбки легкая настороженность и еще что-то, мне непонятное.
Так уже повелось, что он никогда не мог найти своего места под солнцем. Нельзя сказать, чтобы он был странным. Молчаливым был, но чтобы странным... вообще-то, молчунов не любят. За что их любить? К чему они нужны? Кто будет говорить со стенкой? А молчун стенка и есть. Хороший мальчик, - говорил дядя Гриша и гладил по головке. Однако странно он как-то гладил. У дяди Гриши был кот - рыжая бестия. Он его боялся. Он думал, что кот и вовсе не кот, а человек в образе кота. Когда дядя Гриша гладил его по головке, кот усмехнулся глазами и сказал - дурак. Ты еще не знаешь дядю Гришу.
Жил он по соседству и приходил в гости, когда вздумается. Жил Гриша бедно. У него ничего не было. Уже потом, когда он начал немного соображать, спрашивал, как можно так жить? Ну, чтобы без ничего? А Гриша как-то жил и, как говорится, не особо над этим всем задумывался. Гриша работал водителем. Он такой был к жизни приспособленный, которые никогда не пропадают. Хлеб он воровал точно. Хотя за воровство в то время могли запросто расстрелять.
Участковый ему нравился. У него была шинель, портупея и кобура с пистолетом. Однажды он набрался храбрости и попросил участкового показать пистолет. Участковый, видно, только что отобедал - вид у него был довольный, и он ковырял спичкой в зубах.
- Пистолет, говоришь, показать, - повторил участковый, - а ты, собственно, кто такой, чтобы тебе пистолеты показывать? А вдруг ты бандит несовершеннолетний? А-а-а-а? Чтобы меня, как говорится, вечером поленом по голове. Ступай вон... пистолет ему покажи.
Плохим оказался участковый. А по голове ему все же досталось. Он ходил с перевязанной головой, плевал куда попало семечки и проверял документы у подозрительных граждан. Они за ним два дня следили - ходили по пятам. И в окно смотрели, как он в столовой кушал рыбные котлеты с рисовой кашей. В столовой у Коли бабка работала посудомойкой. Они тоже кушали рыбные котлеты с кашей. Участковый снял шинель, а шапку не снял. Еще он взял два компота и горчицу с соседнего столика. А потом он стоял на крыльце - курил и переваривал пищу.
Рыбные котлеты вполне можно есть. Если не знаешь, что это рыбные котлеты, ты об этом узнаешь, когда начнется изжога. Идешь и отрыгиваешь рыбой. Нельзя сказать, чтобы было противно, но как-то не по себе. Почему рыбу затолкали в котлету? - спросил он у бабки Николая - грузной женщины без фигуры и возраста. - Ешь и молчи, - отвечала бабка, - не твоего ума дело, человека в космос запустили. Прежде собак запускали, а нынче человека - Юрой зовут.
Участковый бегал плохо. Одной рукой он держал шапку на голове, а второй свисток. Бежать можно было прямо, либо через дорогу. Они побежали прямо и едва не попались. Какой-то мужчина растопырил руки по сторонам и пытался их обоих схватить. Наверно, он был дружинником - ходил в нерабочее время с такими же как он сознательными гражданами с целью обеспечения порядка. Он думал, раз они мальчишки, так он их обоих схватит, за что и поплатился. Колька, не долго думая, боднул мужчину головой, и тот сразу упал. Лучший прием - всегда говорил Колька - боднуть головой, можно в грудь или в подбородок. Если бы его поймали, ничего бы не было. Если бы поймали Кольку, было бы совсем худо.
- Он меня знает, - признался он, - я его просил показать пистолет.
- Ну и что? - возразил Колька, - все дети на одно лицо. Мы - подростки, нам ничего не будет. Главное, - косить под дурачка. Завтра подойду и попрошу показать пистолет.
Дед жил в доме, который шел под снос. Поэтому он был всем недоволен. Они сидели на его лавочке и о чем-то беседовали. Может, о том, что Гагарина запустили в космос. Они еще дважды посмотрели на небо. Что называется, на всякий случай, однако никого в небе не увидели, и тем более Гагарина на своей ракете. Вышел дед и их прогнал. Только прогнал довольно грубым образом - все в нецензурных выражениях и оскорбительно для детского слуха. Общий смысл сказанного сводился к тому, что им тут делать нечего. Колька сказал, это чистой воды наезд. И пошел за ружьем. Откуда у Кольки ружье? Черт знает. У Кольки вечно появлялись разные вещи. И вот он приходит, и показывает, что за пазухой у него настоящий обрез.
- Убивать его я не собираюсь, - говорит Колька, - я же не законченный подлец, а вот поставить на место - святое дело.
И они пошли к дому, где жил старик. Сели вновь на лавочку - вроде как приманка. Ждали недолго. Едва старик глянул в окно, как Колька выстрелил. Если бы его поймали, ничего бы не было. Если бы поймали Кольку, было бы совсем худо.
Гагарина им показал таксист Слава. Он наливал из бидона пиво, а прежде со всего маха бил головой рыбу об стол. Рыбу Слава не ловил, рыбу ему подарили, когда он отвозил вещи. Чего? - спросил он Кольку и еще раз треснул рыбой по столу. - Гагарин? А как же! Вот он - Юра Гагарин. И показал на газету, где лежала вяленая рыба и всякие от нее ошметки.
Гагарин был в форме. На всех снимках он улыбался, а на одном держал живого голубя. Вообще-то, - сказал Слава, - Юра летчик. Он летает на реактивных самолетах. И ему предложили слетать на ракете. Все верно. Ты же не предложишь танкисту полететь на ракете? И моряку не предложишь. Кто остается? Только летчик.
- Получается, что летчик может стать космонавтом? - спросил Колька.
- Так и получается, - согласился Слава.
Летчиком собирался стать парень из тридцать шестой квартиры. Жил он с матерью и не особенно интересовался, что происходило во дворе. Он вбил себе в голову, что непременно должен стать летчиком -испытателем. Довольно странный тип. Стать летчиком он запланировал еще до полета Гагарина. Поэтому он себя готовил ко всякого рода экстремальным нагрузкам, тренировал силу воли и еще занимался йогой. Что такое йога в те далекие времена, вероятно, никто не знал. И они бы не узнали. Звали парня Сашей. Он сидел на балконе и ничего не делал. Пять минут сидит, десять, пятнадцать и ничего при этом не делает. Смотри, - сказал Колька, - чего это он там делает? Действительно - смотрим на балкон, где сидит Сашка, и ничего не понимаем. Потом Колька начал в него бросать камешки. Возьмет камешек, прицелится и бросит. И вот один из камешков угодил в Сашку. Он глаза открыл и показал нам кулак. Через день мы встретили его во дворе. Я и думать забыл, а вот Колька... интересующийся он парень. Слушай, - говорит он Сашке, - ты же на балконе чем-то занимался? А если занимался, то чем?
От йоги я устал уже на третий день. Мне постоянно не хватало воздуха! Еще я засунул непонятно куда ноги - куда-то под себя. Помогал Сашка. Сижу и переживаю, что обратно их не высуну. Когда я сидел и медитировал, мне в голову приходили довольно странные мысли. Даже вспотел, и мне захотелось в туалет. Черт, - сказал потом Колька, - или я дурак, или чего не понимаю. И летчиком не хочу быть, - добавил Колька, - мечтать, конечно, хорошо. Я когда заснуть не могу, начинаю о чем-нибудь мечтать. Иногда получается довольно удачно - тут же засыпаю. Только на жизнь нужно смотреть трезво. В то время мы еще не пили. Пить вино мы начнем несколько позже, когда пойдем в пятый класс. Вином мы отпразднуем наше вступление в пионеры. Таксист Слава купит нам по огромной бутылке вина на каждого.
- В добрый путь, - скажет он, - взвейтесь кострами синие ночи.
Славу убьют через два года. Скажут, убили подонки.
- А ты что думал? - принялся объяснять Гриша, - только откуда они взялись? Мы же всех подонков как бы уничтожили давно. Тогда вопрос - откуда они взялись? В нашем доме точно подонков нет. Несознательные элементы имеются, но чтобы подонки? Или они по ночам к нам прилетают? Ночью все нормальные люди спят - верно? А следит наша противовоздушная оборона плохо. Протяженность границ у нас сумасшедшая. Когда я в поезде ехал, встретил в тамбуре мужика из противовоздушной обороны пьяного. Он мне честно признался, что оборона у нас хреновая. Люди хорошие, а оборона хреновая. Не хватает обороны, полно дыр в обороне. И через эти дыры по ночам к нам прилетают подонки.
Ничего удивительного. Контузия - дело серьезное. Гришу в армии контузило. С тех пор он верит, что присутствовал при испытании ядерного оружия. Якобы сидел в окопе и ждал последствий ядерного взрыва. Когда Гриша приходит в гости, он всегда приносит буханку свежего хлеба. Работает водителем - развозит по магазинам хлеб. Дома у Гриши хоть шаром покати, он даже дверь на ключ не закрывает. Каждому, говорит, по потребностям, от каждого по способностям и буханку свежего хлеба на стол.
Рожа у Кольки не особо располагала к общению. Она у него была пористая. Временами он изводил меня тем, что давил прыщи на своей роже. Не понимаю, - говорил Колька, - чего они ко мне привязались? Девушки с прыщавыми целоваться не будут. Интереса к противоположному полу у меня на тот момент не было - хватало других, более важных дел. На днях за Колькой приходили. Арестовывали его раз десять. Колька сначала бегал вокруг теннисного стола, а потом ловко залез на крышу гаража. И смотрел, как один милиционер остался сторожить, а второй пошел искать палку. Арестовывать Кольку пришло сразу двое - большая честь. Оказывается, Колька украл велосипед. И тут же его продал за пять рублей парню из соседнего двора. Сам Колька утверждал, что ничего не крал - взял покататься. А вернуть забыл - с кем не бывает?
Ничего страшного не случилось. Кольку поставили на учет и провели профилактическую беседу с родителями. Сказали, если он и впредь будет нарушать общественный порядок, его посадят в тюрьму, как только ему исполниться шестнадцать лет. Врут, - возразил Колька, - посадить могут только после восемнадцати. Сколько мне осталось? Осталось не так и мало - целых четыре года.
В пионерах Колька также недолго задержался. При сборе металлолома он открутил в подъезде чугунную батарею и вышел на рекорд. Хорошо, что воду на лето в подъезде отключали, иначе произошел бы настоящий потоп. Вожатый поставил вопрос на голосование, и парня выгнали из пионеров. Колька отдал мне свой галстук - он у него был шелковый. Будешь ходить и вспоминать добрым словом, - сказал Колька. И предложил это дело отпраздновать - выпить немного пива, которое он стащил у отца. Пиво все равно разбавляли водой. Вот Колька его и разбавил, а сначала отлил. Бате крепкого нельзя, - объяснил он, - главное, чтобы не нарушить цветовую гамму. Как думаешь, не нарушили?
Мы сидели на чердаке. Пили пиво и трескали вяленую рыбу, которую также поймал отец Кольки. С рыбой было еще проще - вся комната была завешена рыбой. Чердак выбрали неслучайно - укромный уголок, где никто не мешал. Если только соседи с четвертого этажа. Они постоянно стирали белье. И потом мужик с тазом белья лез по лестнице на чердак, нарушая нашу приватность. Колька и здесь проявлял чудеса сообразительности - прикладывал женские панталоны и спрашивал - идут ли они ему?
Через год Колька сшил себе брюки и отправился в бар, где его побили. Не знали, что он еще подросток, а бить подростков негуманно. Сам виноват, - признался позже Колька, - развезло, а хамить я умею. Побил Кольку какой-то матрос. Его тоже развезло. Он вырвался на берег и напился, как свинья, - ко всем приставал и искал неприятностей. Вообще-то дрался Колька бесстрашно, хотя, может быть, и неумело. Повод задуматься - мы стали тренироваться в беседке детского сада. Неизвестно откуда появились боксерские перчатки. Потренировавшись пару недель, Колька ходил оттачивать мастерство кулачного боя на улицу. В драках он участвовал с удовольствием. К нему часто приходили с приглашением с разных улиц и дворов. Драки в наше время было довольно распространенным времяпровождением. Дрались с вдохновением не только по выходным. По большим праздникам - вроде Великой Октябрьской Социалистической революции или Дня международной солидарности трудящихся - сходись целые районы. Дрались по территориальному принципу - к примеру, привокзальные и центровые. Или профессиональному - будущие железнодорожники и будущие матросы торговых судов. Колька мог драться за кого угодно - главное, как он считал, участие. Мужик должен за себя постоять, - говорил Колька, - ты историю читаешь? На каждой странице, какой век не возьми, - сплошные сражения. А сражение и есть самая настоящая драка. Только в драке редко убивают, а в сражение убивают всегда.
Кроме как подраться, имелись у парня и другие таланты. Как впрочем, и новые идеи. Они к нему приходили едва ли не каждый день. Не понимаю, откуда у него появлялись деньги. Как принято говорить - карманные. Чтобы купить пива или проехать на такси - они у него всегда были. Стоило лишь запустить руку в карман и вытащить мятую трешку. Сколько у нас в наличии? - спрашивал Колька и принимался разглаживать денежку. - А эта еще откуда взялась? - удивлялся парень, обнаружив червонец. Ты, случаем, мне вчера в долг не давал? И правильно. Никогда не давай. Иначе придут кредиторы и вышибут тебе мозги. А как жить без мозгов? Самое ценное находится у человека в голове. Поэтому во всей конструкции голова занимает самое почетное место. В противном случае голова находилась бы в другом месте... именно там, где ты подумал. Чего его жалеть? Сел и не жалко. Завтра идем на футбол. Весь город идет. Не знаю, за кого драться, но драка планируется масштабная.
Футбол в нашей жизни занимал особенное почетное место. Что-то вроде культа со своими законами и правилами. Впервые побывав на футбольном матче, я был потрясен. В перерыве я стоял и наблюдал, как сотни, если не тысячи, мужиков справляли малую нужду в сколоченном сортире под открытым воздухом. Это была настоящая река! Она бурлила, вспенивалась и несла свои могучие воды. Здорово! - толкнув меня локтем, сказал Колька, вероятно, оценив монументальность события, участниками которого мы стали. На матче народ сидел на деревянных настилах, подложив под зад газету. А когда вскакивал, взгляды представало другое зрелище - сотни тонн газет из киосков. Самая читающая нация в мире, - вспомнил я слова учительницы по литературе. Интересно, была она хоть раз на футбольном матче?
Футбол - истинно народный праздник. И добавлю - исключительно мужской. Женщины встречались, но их было мало. К ним относились с нисхождением, как и к тем, кто позволял надеть брюки. Женская эмансипация только входила в жизнь.
Драки не случилось - еще одна тайна. Народ степенно расходился. Многие улицы были закрыты для движения. Как он прошел по краю! А как навесил! - слышалось там и здесь. Пьяных не было - хватало футбола. Народ был пьян от игры - прекрасное настроение, которое невозможно испортить. Мы шли все вместе - могучая сила. Словно один большой организм - вздох от него был слышан за многие километры.
Гриша вновь отличился - вышел во двор без трусов. Мужчина он безобидный, однако в общественных местах без трусов ходить не принято. Сначала он спустился за газетой. Все знают - газет Гриша не читает. Поэтому он никак не мог спуститься за газетой. Гриша обиделся - почему он не может хотя бы раз в жизни прочитать газету? Ну, чтобы нарушить серую череду будней? В почтовом ящике газеты не было - откуда ей взяться? И Гриша вышел во двор. Как оказалось, без трусов.
Мужчины играли в домино и внимания на Гришу не обратили. Они что - не видели Гришу прежде? Видели всякого - и пьяного, и трезвого, и без трусов, когда мылись в бане. Гриша подошел и сел за стол - узнать, как складывается партия. Пьяным он не был. Хотя лучше бы он был пьяным - какой тогда с него спрос? Партийных в нашем дворе нет, а если и были - мы не знали. И тут встает мужчина - он на лавочке сидел. И решительно подходит. Товарищ, - обращается он к Грише, - где твои трусы? Своим видом ты позоришь нашу Родину - как тебе не стыдно! И все сразу заметили, что на Грише нет трусов.
- Черт, - говорит Гриша - действительно, а где мои трусы? Я что вот так без трусов и вышел?
Товарищ видит, критика оказала должное воздействие, и успокоился - дал Грише фуражку, чтобы он прикрыл интимное место. Наверно, мужчина был железнодорожником - на кепке была кокарда с молоточками. Мужественный поступок. Не всякий железнодорожник даст свою фуражку незнакомцу прикрыть причинное место. Поэтому все подумали, что он секретарь в партийной организации.
- Сходи домой, - сказал мужчина, - надень трусы и верни фуражку.
- Прямо сейчас? - спросил Гриша.
- А когда еще? - не понял мужчина. - Или думаешь, мне больше ничем заняться, как стоять и дожидаться?
- Можно, когда игра закончится?
- Нельзя! - возразил мужчина, - я тебе пошел на встречу, а ты не оценил в полной мере мой благородный поступок. Возвращай фуражку и продолжай дальше позорить нашу Родину!
И они сцепились - Гриша взял мужчину за грудки и принялся трясти изо всех сил. А сил у него достаточно. Мужчина-железнодорожник Гришу не мог ухватить за что-либо, кроме одного единственного места. Многие во дворе терпеливо ждали и гадали, когда же он, наконец, схватит Гришу за это место? Голос у Гриши громкий - хороший голос. Ему бы на радио комментатором работать или передавать прогноз погоды на неделю. Многие высунулись из окон. В том числе женщины. В общем, картина ничего достойного собой не представляла, если бы не одно обстоятельство - Гриша был абсолютно голый, но в фуражке железнодорожника.
В стаде всегда найдется паршивая овца. И она нашлась - позвонила в милицию. Прибывший наряд арестовал обоих - их затолкали в машину до выяснения обстоятельств. Записали данные свидетелей, благо их было достаточно. На просьбу освободить арестованных стражи порядка не ответили - сели в машину и уехали. В самый последний момент одна из женщин передала Грише трусы - собравшийся народ дружно захлопал. Не менее благородный поступок. Кто-то крикнул, чтобы Гриша трусы примерил - вдруг не подойдут? Подошли, - сообщил Гриша из машины. Народ вновь захлопал.
- И так во всей стране, - сказал Колька, - добрый у нас народ и вместе с тем жестокий.
Гришу вернули на следующий день. Будет товарищеский суд, - сказал он, - или общественные работы. Я просил суд, чтобы быстрей закончить эту мутотень. Только товарищи все заняты. Суд будет через неделю. Нужно как-то продержаться - это мой испытательный срок. Всю ночь просидел в трусах, и представьте - не холодно. Они думали меня сломать. Посижу в трусах, и мой авторитет упадет. Никуда он не упал. Это такой психологический прием - сломать морально человека. Они забыли, человек даже без трусов остается всегда человеком! Нужно только верить в себя - я верил. Железнодорожник сильно переживал. Оказывается, он прежде не бывал в милиции! Вообще никогда, никогда! Ума не приложу. Жизнь прожить и ни разу не попасть в милицию! Чудеса и только. Мы вместе сидели. Профессия железнодорожник, оказывается, очень даже интересная. Служил на Октябрьской железной дороге - объехал весь Северо-Запад. Может быть, он как раз вел локомотив, когда я ездил на экскурсию. Меня тогда премировали - никто не хотел ехать. Вот и поехал - решил всех выручить. Он против меня ничего не имеет. Ему за Родину обидно. Говорит, а вдруг объявился бы какой-нибудь иностранец? И тут ты - без трусов сидишь и в домино играешь! Они только этого и ждут, напишут в своей газете - смотрите! У них народ без трусов ходит! А как же социализм? Он мне сказал, мы уже построили общество развитого социализма! Я, грешным делом, не знал. Сидеть без трусов, когда кругом социализм, - это же идеологическая диверсия. А какой с меня диверсант? Несознательный элемент - в чем я добровольно сознался. Впредь обещал без трусов за газетой не ходить и в домино не играть. В трусах - пожалуйста! Лучше в брюках. Никто плохо слова не скажет. Но суд будет - чтобы другим неповадно было. Чтобы на моем горьком примере разъяснить несознательным гражданам всю, так сказать, обструкцию положения. Думаю, решение верное. В иностранной газете меня пропечатать - это хорошо. Без трусов - плохо.
Речь Гриша закатил славную. Добровольно сознался в содеянном, и вместе с тем не уронил своего достоинства. Он даже на некоторое время стал героем двора, что всегда приятно.
Вскоре началось строительство нового дома. Представляете, все были рады этому событию! И если нынче, чтобы отстоять свою территорию, народ выходит на митинги, в прежние времена реакции была иной. Народ, если и не ликовал, то был безмерно рад. Спрашивается, чему он был рад? Большой - тогда все пятиэтажные дома считались большими - он вырос за лето. Придав определенную законченность нашему двору. Все с нетерпением ждали новоселов, хотя многие уже побывали здесь раньше. В новом доме открыли продуктовый магазин - еще одна радость. Теперь не было нужды бегать за хлебом в соседний район. Мужики тоже не скрывали радости - маленькую можно было купить, не надевая майки! Но в спортивных штанах. Пример Гриши застрял в памяти у всех и каждого. Уже через месяц стал известен контингент нового дома - публика разнообразная. Кого здесь только не было! И если среди старожилов преобладал в основном пролетариат, новый дом заселили люди интеллектуального труда. Верное решение - именно интеллигенции как раз и не хватало. Степенного вида в шляпе мужчины, женщины в нарядном платье и, вероятно, не менее одаренных их отпрысков. На повестку дня у местной шантрапы встал важный вопрос - бить или бить? С одной стороны, бить нужно было обязательно. Что-то вроде прописки. С другой стороны, чувство гостеприимства не позволяло приступить к задуманному. Вопрос перенесли на осень, чтобы вновь к нему вернуться, когда наступят школьные занятия.
Здание школы находилось рядом - стоило перебежать дорогу и пройти всего лишь одним чужим двором. Всем заправлял директор - строгая женщина с лицом комиссара из одноименного фильма. Не беремся утверждать, чем она заслужила свой авторитет, но все без исключения ее боялись. Они проводила в жизнь решения партии о нашем счастливом детстве. Карательные акции следовали одна за другой - школа была одна из лучших в городе. Правда, без какого-либо уклона в образовании. Курили на улице. Самодельные гранаты взрывали только в туалетах для мальчиков. Дрались исключительно после уроков и только на спортивной площадке - вид лучше. Вся школа могла наблюдать происходящее без отрыва от учебного процесса - стоило лишь повернуть голову в сторону двора. Здесь так же происходили спортивные мероприятия, учебная езда на грузовом (большая гордость) автомобиле и пионерские линейки.
Колька школу не любил - скучно. Он любил географию и труд. Физкультура ему не нравилась. Прыгать в длину или в высоту он считал ниже собственного достоинства и быть козлом не хотел. К тому же, гранатой он выбил стекло на третьем этаже. К счастью, граната была учебной, и жертв, что случаются при взрыве, не последовало. К слову, граната была пущена именно в том направлении, где сидела девочка, которая, возможно, нравилась Кольке. Своеобразный метод обратить на себя внимание. Ни до, ни после этого случая никто в истории школы больше в окно гранату не бросал. Поэтому можно было и табличку памятную установить - как велика сила любви!
Вскоре начались репрессии - школа вступила в борьбу за звание носить имя одного славного революционера. Все, кто имел проступки или входил в число неблагонадежных, были строго предупреждены. В том числе и Колька. После беседы с директором отец жестоко его выпорол - он уважал мнение старших, а значок депутата у директора произвел на него неизгладимое впечатление. Поэтому можно смело сказать, школа для Кольки закончилась. Стекла в классе, куда была пущена граната, парень вставил самостоятельно, сняв их где-то в подвальном помещении заброшенного здания.
Законченных подонков или бандитов в нашем дворе не было - Бог миловал. Они обитали рядом. Их можно было встретить, если приходилось идти через дворы соседнего района. Они могли спокойно взять у тебя любую вещь. Их сажали, они вновь появлялись. Затем их стали убивать, после чего они больше не появлялись. Место одних занимали другие - мы узнавали об этом из дворовых новостей. Газет не читали. Мы их брали, чтобы подложить под задницу, чтобы не испачкать штаны. Одни штаны на год - вполне достаточно. Две пары штанов считалось излишеством. Поэтому заштопанные штаны были нормой. Часто не по размеру, на вырост и обязательно с карманами, куда можно поместить все что угодно.
Теннисный стол - мы его украли ночью. И у нас его украли ночью. Поэтому стол пришлось сломать - расплата должна быть более жестокой. Кроме футбола летом и хоккея зимой, играли в лапту. Все играли. Даже взрослые мужики - либо для потехи, либо вспомнить детство. И на ходулях ходили - мы их сами мастерили. Большого ума не нужно - пила, молоток и гвозди. Замечательно, когда ты выше всех. Когда можно подойти к окну второго этажа и до смерти перепугать любимую девочку или ее мамашу. Папаша - тот мог запросто двинуть кулаком или дать по спине шваброй - обиды не было. Хотя взрослых слушались. Не всех и не всегда - только знакомых или кто жил в нашем дворе.
Деревья мы тоже сажали - был субботник. Приехала машина с саженцами - откуда непонятно. Принесли граммофон - какой субботник без песни? Но лучше баян - он у нас был. Жил на третьем этаже - квартиру не помню. Сильно его публика уважала. Он провожал в армию едва ли весь наш двор. Играл даже, когда никто не просил. Хорошо играл - душевно. Все играл - народные, хороводные, для души и для ног. Битлов и Ролингов - большой талант. А сам невзрачный и скучный, как звать, не помню. Работал на заводе токарем - вытачивал какие-то детали. Ходил за квасом с бидоном. Потом его сбила машина. И не понятно, как она могла его сбить? Машин было мало - вообще не было. Одна машина за час. Остался жив и даже по этому поводу шутил - рвал меха своей гармошки и таращил глаза.
Зима или лето - разницы никакой. Жара или холод - вновь без разницы. Вот что значит молодая кровь! Шапки зимние у прохожих снимали обычно вечером. Идет гражданин в пыжиковой шапке, дышит морозным воздухом, о чем-то о своем думает. Как он сейчас домой придет, как горячего борща навернет, вот тут его и ждет засада. Один отвлекает, другой - более спортивный - шапку снимает и бегом. Какой после этого борщ! Шапка из кролика - не состояние, но пойди - купи! Не купишь. Умные люди вечерами не ходили или шапки подвязывали. В большом почете были папахи. В них ходили люди важных государственных должностей и партийные товарищи. Обедали они в столовых, куда иному путь заказан. Папаха - не шапка лысину прикрыть, а пропуск, знак для посвященного. Мол, глянь сюда. Видишь папаху? Теперь понял, с кем дело имеешь? И тебе сразу - дверь нараспашку. Добро пожаловать! Ждем - не дождемся! А ты без папахи - пошел вон! Или читать не умеешь? Табличка на дверях, а там - мест нет. Поэтому папахи были в большом почете. Их тоже иногда снимали по вечерам, однако не столь охотно, чем пыжиковые шапки. Однажды сняли шапку у самого! Не признали в темноте. Не признали товарища высшей категории - вождя местного значения! Как у простого смертного - раз и все! Однако нашли. Уже через сутки вернули... сразу три шапки! Выбирай любую! Черт их знает, - откуда они сразу три шапки нашли? Может, тоже сняли у прохожих?
Колька ходил без шапки или в кепке. В зависимости не от погоды - от настроения. Лирическое настроение - идет без шапки, мрачное - кепку наденет. Он и стихи сочинял - был грех. Про гранату мы рассказывали. Осознал парень, что вместо гранаты лучше написать стихи. Три дня страдал. К сожалению, в стихах оказалось слишком много бранных слов - цензура не пропустит. Но стихи хорошие - честные. И все же цитировать Кольку не собираюсь - пусть он сам себя цитирует. Мне неприятности не нужны. Из армии Колька написал мне письмо - одно. На большее его не хватило. В письме было одно предложение - весь текст одно предложение без каких-либо знаков препинания. Колька по природе своей был парень свободолюбивый и знаки препинания презирал. Из армии он не вернулся - остался служить прапорщиком. Говорил, что ему в армии отбили последние мозги, - кому на гражданке он без мозгов нужен?
Девочка, которой посвятил стихи Колька, была такая маленькая, маленькая - некуда глянуть. Смотришь и не понимаешь, а где, собственно, сама девочка? Недоразумение одно. Но какая она была умненькая! Чего не спросишь, на все готов ответ. И с книжкой всегда. Может, она с ней и родилась? Разные книги - мы таких книг никогда не видели. И, наверно, не увидим. Книг мы не читали. У нас учебник был один на троих - кому нужен, тот и брал. Часто никто не брал - учителя на что? Колька признался - с любовью ему не повезло. Поэтому он женился на женщине без книжек. Женщина работала в сфере питания, а пожрать Колька любил. Он мог съесть, что угодно. К примеру, на уроке рисования он съел акварельные краски. Мы его потом спрашивали, зачем он съел акварельные краски? Поэтому и съел, - ответил он, - что краски до меня никто не ел! Как вам ответ? Однако ничего не случилось и поноса тоже - удивительно неприхотливый организм.
Еще мы ходили в гости. Звонили в дверь и говорили - здравствуйте! Мы пришли к вам в гости. Самое интересное, многие нас принимали. Спрашивали, - вы из нашего двора? Тогда проходите, гости дорогие! Вот так! И борщ свежий на столе - мы как раз по запаху шли. Конечно, не все славились гостеприимством - к ним мы не ходили. Но и не гадили, окна не били, двери не подпирали и вели себя как люди - даже при встрече здоровались.
Первый телефон - не помню, хоть убей, кому первому поставили? Событие неслыханное - берешь трубку и ты на связи. Фантастика! Звонили весь вечер всем подряд, пока нас не прогнали. На следующий день звонили с утра - не пошли в школу. А также чтобы никто не мешал. Позвонили директору. Сказали, что мы о ней думаем и предложили передать в эфире любимую песню. Пел Колька - сколько он вдохновения вложил! Не у каждого артиста найдется столько вдохновения. Колька, как и Джим Моррисон из группы "Двери", ни на одном инструменте играть не умел, но пел замечательно. Колька спел директору песню "Зажги огонь моей любви", но только на английском языке, которого он вообще не знал. У него появился новый приятель - хиппи. Он носил длинные волосы и слушал группу "Двери". Парни жили где-то в Америке, с которой мы на тот момент не дружили. Была холодная война. Америка грозила нам атомной бомбой, а мы - водородной. Потом Колька принес переносной магнитофон. Батареек в магазине не было. Мы достали через одного посредника - его мамаша работала в какой-то хитрой торговой системе, где все было - даже батарейки!
С магнитофоном под песню "Пробейся на тот Свет" мы прошли всего лишь пару кварталов - на нас началась охота. Бегали мы хорошо - учитель физкультуры, думаю, был бы доволен. Он как-то скептически оценивал наши возможности. Хотя если честно, мы и сами их недооценивали. Однако как говорят умные люди - требуется мотивация. Лишиться магнитофона и провести ночь в участке не входило в наши планы. Мы всего лишь несли культуру в массы. Воронок напрасно гонялся за нами по всем дворам, где мы чувствовали поддержку населения. Ходить с магнитофон прекратили - мы его выставляли в окно. Джим Моррисон своим сумасшедшим голосом орал что было силы и пугал прохожих. Не знаем почему, но нас не арестовали. Хотя на всякий случай мы сидели у парня, отец которого работал в милиции.
Потом мы ездили на партийную дачу. Сели к Грише в машину и поехали за город - километров тридцать. Едва доехали! Все время приходилось держать пустые ящики, куда складывают хлеб. Одним ящиком мне даже по голове досталось! Вылезаю из машины весь в крови - ужас! Гриша говорит - вы что, с ума сошли? Даже в машине подрались! А мы и вовсе не дрались, просто один из ящиков упал мне на голову и едва не убил до смерти. И вот в таком - не самом радужном настроении мы стоим и ждем девочку - ну, которая маленькая, маленькая. Черт, думаем мы, если она такая маленькая, как мы ее заметим? Хотя девочка была очень маленькая, папаша у нее был большим человеком. Занимался идеологией всей республики - стоял в праздничные дни на трибуне и приветствовал колонны трудящихся. Махал от чистого сердца рукой и улыбался, как мог. А чтобы потом поправить пошатнувшееся здоровье, ему бесплатно дали партийную дачу на берегу озера. И вот мы стоим и ждем, когда за нами придут. Никто, представьте, не приходит, а уже три часа - мы кушать хотим! Голова у меня разбита, комары кусают и никаких ближайших перспектив! И это называется партийная дача! Если бы знал, никуда бы не поехал - пошел в кино на "Фантамаса" - меня звали совершенно бесплатно.
Девочка пришла. Колька как всегда все перепутал, и ждали мы совсем в другом месте, где нас никто не ждал. Но девочка была умненькая и сообразила, где мы можем находиться. Кольке, как с гуся вода, а вот у меня вид был не очень. Рану на голове я прикрыл лопухом, вроде как солнце напекло, и чтобы не получить солнечный удар, лопухом прикрылся. Тогда я в первый раз получил первую медицинскую помощь - мне понравилось. Пальчики у нее были крохотные и удивительно заботливые. Думаю, Колька пожалел, что не получил ящиком по голове - вертелся вокруг и был явно недоволен, что не ему оказывают медицинскую помощь. Каша была хороша. Мы и представить себе не могли, что дети ответственных партийных товарищей кушают гречку. Думали, они каждый день кушают свиные отбивные. Дача была так себе - мраморных колонн мы не обнаружили, и паркета дубового не было. Был бюст вождя - Колька им орехи колол. И даже не понял, что находился на краю пропасти. Вечером нас отправили в город - посадили в пустой автобус. Чтобы не выглядеть раненным бойцом, повязку я снял и опять прикрылся лопухом. Водитель на меня посмотрел и ничего не сказал - видно, решил, что у меня папаша важный партийный товарищ. Иначе он непременно бы на меня заорал, мол, развожу грязь в салоне. И Колька голову лопухом прикрыл. Водитель, вероятно, подумал - ну и сынки у ответственных товарищей! Не сынки, а законченные идиоты! И это наша смена!
Учиться во вторую смену было невозможно. Настоящее испытание сидеть в классе и смотреть, как парни рубятся в футбол. Поэтому некоторые намеренно грубили, чтобы их выгнали из класса. Однажды учитель выгнал половину. Она была неопытная - учительница по химии. Если нас что и интересовало, так как сделать бомбу. А бомбу мы могли сделать и без химии. Сереже выбило глаз - не проявил терпения. Вставили стеклянный. Мы толпой ходили смотреть на его стеклянный глаз. Как живой! Если не знать, что глаз стеклянный, подумаешь, у парня небольшой дефект зрения. У другого парня в нашем дворе от рождения было косоглазие - глаза у него смотрели на мир каждый по себе. Один глаз мог смотреть влево, а другой вправо или прямо. И ничего - жить можно. Только не нужно об этом думать. Как будто у тебя все в норме. И никаких проблем. Мы так и сказали Сереже - нормальный стеклянный глаз! Не хуже, чем настоящий! Плохо только, что тебя в армию не возьмут. Мама у Сережи сильно переживала - все время плакала. Милиция искала, кого бы в тюрьму посадить? Если кого сажать, так самого Сережу - его идея. Лежи себе спокойно и жди, когда произойдет взрыв. Полез и начал трясти бутылку! Кто после этого виноват? Кого в тюрьму сажать? И мы стали думать, какое ему дать новое прозвище. "Одноглазый" - нам не нравилось, обидное оно. Кто-то предложил "Соколиный глаз" - еще хуже. Какой еще сокол, если он полмира не видит? Колька даже хотел подарить парню Альму - собаку, которую подобрал во дворе. Папаша вначале не возражал - у него было плохо с обонянием, и что Альма постоянно гадит, он не знал. Однако Альма оказалась беременной. Колька думал, она пухнет от домашней пищи. Кормить Альму приходил весь подъезд. Она, вероятно, решила, что наступил собачий коммунизм. Ела и тут же гадила. А что с нее взять? Альма университетов не кончала, была пролетарских кровей и без комплексов. Отец Кольки, наступив босой ногой в экскременты, сказал, что он в гробу видел такое счастье. Конечно, он прав. Однако и не прав - кто ему мешал надеть тапки? Взял тапок и выбросил в окно - какие проблемы? А мыть ноги - время требуется. Вот Колька и решил подарить Альму. Не подарил. Альма сбежала - вероятно, отправилась в родильный дом.
Купаться мы ходили на речку - пятнадцать минут неспешным шагом. Наиболее отважные прыгали с "колесиков" - конструкции, которая поднимала или опускала ворота шлюза. Не понимаю, как никто не свернул себе шею? Прыгать в воду глубиной полтора метра было невероятно опасно. Время от времени кто-нибудь обязательно тонул. Раз в неделю - точно. Кого-то откачивали тут же на берегу, и он шел обратно в воду. Кого-то увозила скорая. Пляж размером десять метров на десять в жаркие дни гудел словно муравейник. Ходить купаться на карьер было далеко. Мы ходили смотреть, как работают водолазы, - они что-то искали. Что именно, мы не знали, - милиция выставила заслоны. Колька коротал время тем, что прицельно бросал в водолазов камешки, - звук был очень громким. Ничего ему не будет, - говорил Колька, отправляя в полет очередной камень, - у него шлем, как у рыцаря. Милиция гналась за нами три квартала. Бегали они плохо. Учитель по физкультуре не поставил бы им и тройки. Наверно, потому, что они курили папиросы. Мы курили только с фильтром. Среди нас был тот самый парень, отец которого служил в милиции. И хотя камешки в водолазов он не бросал, пришлось ему не сладко. Своей целью его выбрал один из милиционеров и едва не поймал. В самый последний момент парень ухитрился прыгнуть в автобус, а водитель, как ни в чем не бывало, закрыл дверь и нажал на газ. Словно и не было погони! Водителя мы потом нашли - купили в благодарность пару бутылок чешского пива. Пиво он брать отказался, хотя по глазам мы поняли: он видел погоню и дверь прикрыл неслучайно.
Мы пили пиво и рассуждали, какой у нас замечательный народ. Колька сказал, что такой мужик, если надо, и под танк бросится. И мы стали спорить, кто из нас бросится под танк, а кто не бросится. К удивлению, Колька под танк бросаться отказался. К чему бросаться, - возразил он, - если можно гранатой? Про гранату мы все помнили, поэтому возражений не последовало. К тому же Колька привел и другие аргументы. Бросившись под танк, второй танк взорвать уже невозможно. А если танков много? Кто будет спасать Родину?
В четверг Колька вновь получил от отца - довольно серьезно. Дело было так. На уроке по защите от средств химического нападения мы изучали противогаз. Колька вызвался проползти в противогазе по коридору до буфета и обратно. Мы засекали время. С заданием Колька справился на отлично - лучшее время в школе! Одна беда - накануне какой-то гадостью натерли паркет, и Колька вымазался как черт! Парню принесли новые штаны, и все равно не помогло - дома его выпороли. Не знаю, кричал ли Колька во время экзекуции, но следы на спине и заднице произвели на меня сильное впечатление. Не помню, - признался Колька, - может, и кричал. Представил, как меня пытают враги и требуют секретные сведения. А кто перед врагом покажет свою слабость? Папаша у меня был из гестапо в звании штурмбанфюрера. Мамаша - из зондеркоманды "Мертвая голова". И вот они оба на меня навалились, руки выкручивают и ремнем! Думал, им в борщ написать. А потом решил на пенсии отомстить - баранки куплю, чтобы они последние свои зубы сломали. Я и сам тут как-то едва не сломал. Язык едва не прикусил. Пусть сухари жрут!
К Любе мы ходили кушать конфеты. Мама Любу не порола. Она ей доверяла и давала денег. Она при нас спросила, - Люба, сколько тебе оставить денег? Колька чуть со стула не упал! Ничего себе вопрос - сколько оставить денег? Если бы спросили Кольку, он потребовал весь кошелек. А чего мелочиться? Каждый раз просить? Получил и живешь спокойно месяц - маму не раздражаешь глупыми вопросами. Конфеты у Любы были в вазе. Удивительная ваза! Когда бы ни пришел, в вазе всегда конфеты! Чудо, а не ваза! А доверие - какое? Колька и конфеты бы съел и вазу бы продал, чтобы соблазна не было. И вот мы сидим у Любы, и она нас угощает - удивительно гостеприимная девочка.
В хоре у нас пел Федя. Он прекрасно бил пенальти, поэтому против странного увлечения петь в хоре мы не возражали. Когда Федя участвовал в республиканском конкурсе, мы пошли его поддержать. В одной песне он даже солировал - вышел вперед и запел песню "Пусть всегда будет солнце". А прежде Колька крикнул из зала, мол, покажи им всем, Федя! Федя сделал вид, что это к нему не относится и никакой он вовсе не Федя. Кольке сделали замечание. Он согласился. Говорит, переполняют эмоции! Как он с эмоциями справится? Федя был в темном костюме и в галстуке - настоящий артист. Прежде мы никогда не видели, чтобы он был в галстуке. Мы еще подумали, а вдруг это не Федя, а похожий на него мальчик? Смотрим и этак и этак, - вроде похож, а вроде и не похож. Спел он хорошо - убедительно. И мы успокоились. Так хорошо мог спеть только наш Федя. Он потом еще куда-то ездил со своим хором. Пришел и говорит, во вторник играйте без меня, уезжаю на гастроли. Как без тебя? А пенальти кто будет бить? Мы думали, что в свой хор Федя ходит, чтобы от него отстали родители. Многие поступали подобным образом. К примеру, я ходил во Дворец Пионеров в кружок судомоделирования. На самом деле никуда я не ходил. Брал на время у Кости модели катеров и все думали, какой у них талантливый мальчик. Я в это время сидел на чердаке и пил с Колькой пиво. Он меня и научил. Говорит, ты что, с ума сошел? Какой еще Дворец Пионеров! Там даже буфета нет!
Мишу мы не трогали, потому что он был гений. Наверно, он стал ученым или физиком или руководит научно-исследовательским институтом. У Миши была большая голова и старший брат. На Мишу он оказывал положительное влияние. Об этом мне сказала мама после родительского собрания. Бери пример с Миши. И мы стали дружить. Миша делал за нас задания, а мы с Колькой пили пиво. Мишу мы берегли и на всякие авантюрные предприятия не брали. Так и говорили - Миша, ты нам нужен живой. Миша обижался и садился делать уроки, чтобы потом поступить в университет. Может быть, даже в Ленинграде или в Москве. С такой большой и умной головой, как у Миши, никакие конкурсы не страшны. На всех олимпиадах ему не было равных - школа им гордилась. Ему даже разрешили ходить без второй сменной обуви. Событие неслыханное! Директор лично проверяла вторую обувь. И всегда мило улыбалась Мише. Мы и курить Мише запретили. Вино, правда, пару раз дали попробовать - не смогли с Колькой допить. Захмелели в хлам. Ходили и падали - совсем как Гриша. Я даже позвонил Любе и пообещал на ней жениться. Люба - очень тактичная девочка. Никому не сказала, в том числе и своей маме. Иначе она меня и на порог к себе не пустила бы. Мы ходили к Любе якобы заниматься русским языком. На самом деле - конфеты кушать. Это уже была моя идея. Говорю Кольке - конфеты хочешь? Тогда будем заниматься русским языком. Кольке хоть чем заниматься, хоть монгольским языком. К слову, служил он в Монголии. И вот я предлагаю по телефону Любе руку и сердце. Колька тогда был в туалете. Возвращается и ничего не понимает - мы как раз говорили с Любой о том, сколько у нас будет мальчиков и сколько девочек. Миша к тому времени уже спал - лежал на диване и смотрел сон, где он руководит научно-исследовательским институтом.
Мишу мы доставили домой в лучшем виде - почистили слегка его костюм. Бедняга постоянно падал, а подхватить не позволяла реакции - хмель еще сидел у нас в голове. Вещички положили на коврик, рядом положили Мишу и позвонили в дверь. Спустились этажом ниже и дождались, когда откроют. Иначе нельзя. Мы все же товарищи. И поступаем как настоящие товарищи - своих в беде не бросаем. Миша потом сказал, что мама выпила в тот вечер всю валерьянку. Ужасно впечатлительная женщина. Хотя, что собственно произошло? Ну, пришел ваш гений под градусом после школы домой. Но пришел-то он живой и здоровый! Какие проблемы - не понимаем мы этих взрослых! Нас Миша не выдал, но и вина больше не просил. Курить мы ему запретили - плохо действует на головной мозг. Наши мозги беречь было уже поздно.
Новый знакомый Кольки, который хиппи, пил и курил. У него в семье произошла трагедия. Родители развелись, он сам попал в плохую компанию. Чтобы уберечь свое чадо, парня сослали в ссылку - к нам. В нашем городе у него жила бабка. Она и устроила парня в школу. Директор сначала не хотела его брать - хватало своих обормотов. Но в сердце женщины всегда есть место гуманизму. Или это было написано в материалах партийной конференции. Короче, парня предупредили - если что, сразу метлой и на все четыре стороны. Но для начала он был должен подстричь волосы. Они у него были до спины. Никогда прежде не видел у парня таких длинных волос. Он был страшно независимый и шагать в парикмахерскую отказался. Он прямо открытым текстом на приеме у директора сказал, мол, а пошла бы ты сама в парикмахерскую. Поэтому его сразу стали уважать и бить - никто не бил. Дали пару раз, чтобы знал свое место. Колька за него заступился. Он, говорит, самый настоящий диссидент! Кто такой диссидент никто не знал, подумали, он псих законченный и может убить топором. Короче, он стал на Кольку плохо влиять - приобщать к вредной западной культуре. На что отец сказал, скорей бы тебя, обормота, забрали в армию. Будешь там говно лопатой черпать и вспоминать родной дом. Колька сначала не понял - какое еще в армии говно? А потом согласился - сколько в армии миллионов солдат, и каждый день солдаты ходят в туалет. Получалось много тонн этого самого . А кто убирать его будет? Поэтому нужна должность. Чтобы узнать про эту должность, мы пошли искать солдат. Нам хотелось знать правду. Солдат, которого мы встретили, сказал, что он давал военную присягу и не может отвечать на подобные вопросы. Вдруг мы шпионы? Мы ничего не поняли. Почему солдатский туалет - секретные сведения? Что там может быть секретного? Колька был взволнован. Он мне честно признался, что не переносит запах говна. И своего и чужого - разницы никакой. Научат, - скакал я. - Солдат должен стойко переносить тяготы и лишения солдатской службы. Священный долг и обязанность. Говно убирать - священный долг? - воскликнул Колька. Альтернативной службы на тот момент не существовало, а новая солдатская профессия Кольке явно не пришлась по душе.
Звали хиппи Арнольдом. Бабка у него была женой видного революционера. У них даже его портрет был - обычный мужик с бородкой. В бытность свою руководил революционным подпольем и собирался сбросить царские оковы, чтобы, парни типа нас с Колькой жили в счастливом будущем. Арнольд своего деда живым не видел. Его кроме бабки никто не видел. Она каждый день протирала тряпочкой его портрет, и все равно портрет потускнел. Бабка дала Арнольду десять рублей, чтобы он заказал новую рамку. Рамку мы взяли в столярной мастерской - угостили столяра сигаретой. Купили пива и селедки, чтобы отдать должное почетному революционеру. Колька покрасил рамку старой олифой - ее все равно пришлось бы выбросить. Арнольд сказал бабке, это редкое моренное дерево или карельская береза и взял еще пять рублей. Пива не было, поэтому мы купили вина. Арнольд начинал мне нравиться. Впрочем, обман вскоре обнаружился. Не менее древняя подруга бабки не выжившая еще из ума, заявила, что это и вовсе не карельская береза. Спасло лишь то, что претензии были предъявлены Арнольду - мол, никак не ожидала подобного поступка от внука почетного революционера. Пришлось подруге и бабке купить билеты в зверинец - он как раз во время приехал. И хотя полудохлые звери не произвели на женщин большого впечатления, инцидент был исчерпан.
Первым школу закончил Колька, доучившись с грехом пополам до восьмого класса. Однако в армию не взяли, чем сильно расстроили отца. Колька заверил, что сидеть на шее у стариков не собирается и пошел куда-то работать. Жить можно и без родителей, - сказал он, получив первую зарплату. Арнольда также куда-то сплавили - парень не поддавался перевоспитанию. Бывшие приятели нашли его и здесь. На прощание Арнольд подарил нам свой американский джинсовый костюм - мне куртку, Кольке - штаны. Все по-честному, мой зад не помещался в штаны с кожаным лейблом, где пара гнедых тащили неизвестно что в противоположные стороны. Арнольд сказал, что справил себе документ, по которому является тренером по большому теннису. Отличная работенка - ходить в белых штанах и учить важных людей махать ракеткой. Арнольду мы ничего не дарили - у нас это не было принято. Колька джинсы через неделю продал и купил вместе с зарплатой поддержанный мотоцикл. Приехал с какой-то девахой - она постоянно беспричинно смеялась, и я подумал, что она дура законченная. Кольке последнее время стали нравиться именно такие. Их он катал на мотоцикле, а потом они встречали закат. Видно, на закате Колька и триппер подхватил. Честно признался, что проходит курс лечения и обниматься с ним пока не следует. И пиво пить из одной посуды не следует.
Миша закончил с золотой медалью - кто бы сомневался. Удивляюсь, как ему бюст во дворе школы не установили. О нем даже по радио говорили. Мол, вот они - наша смена. Понесут вперед наше знамя или еще что-то понесут. Передачу я не дослушал - выключили свет. Гриша полез в распределительную коробку и все к черту вырубил. Весь подъезд. Его, видите ли, попросила Зоя Анатольевна. Какого хрена? Гриша - водитель, а не электрик.
Кольку вскоре арестовали. Оказывается, у него не было удостоверения управлять транспортными средствами. И он решил лечь в больницу, откуда его выгнали уже на третий день. Он притащил порно журнал и показывал его медицинскому персоналу. Типа, с головой у него не все в порядке. Как он сам потом мне сказал, журнал ему дала на время... медсестра. Я уже начал сомневаться, а вдруг у моего приятеля и в самом деле с головой непорядок. Иначе как объяснить его поведение? Одно дело не закончили, как заводи второе по другой статье. Мне терять нечего, - говорил Колька - или в армию, или на зону. Родители строго меня предупредили - пора браться за ум. Колька им не нравился. С ним постоянно происходили неприятности. И непонятно, как они не коснулись меня? Ведь я был все время рядом.
И вот Кольке пришла повестка, хотя сначала пришел сам Колька - выпивший и бритый под ноль. Все, - сказал он, - иду охранять ваш мирный сон. Помни, когда будешь в койку залезать. Твой верный товарищ обходит дозором священные рубежи нашей Родины... или говно лопатой черпает. Продаю мотоцикл - он тебе не нужен? Приду из армии - куплю новый. Получу права и буду возить тебя с Любой в коляске. Ты без меня не женись. И письма обязательно пиши - держи в курсе событий. Завтра последняя комиссия. Будут смотреть и тыкать пальцем в жопу. Мне врач сказал, чтобы был готов. Когда не готов, можно испугаться. Папаша весь в счастье, а мать плачет. И как после этого понимать женщин? Гриша сказал, главное не высовываться, когда произведут атомный взрыв. Иначе импотенция и никаких перспектив. Я все думаю - врет он или не врет. Ну, с этим взрывом? Он же служил именно там, где был атомный полигон. По мне, так лучше с лопатой бегать, чем импотентом с орденом ходить. Щиток в подъезде сгорел - его работа. И хоть бы что! Электрик сказал - повезло. Убить могло - не убило. Гриша предложил научить меня наматывать портянки - большое искусство. Говорит, все не умеют, а ты - умеешь! Сразу в передовики. Я согласился - всего пару занятий. Если меня в армии убьют, ты моих поддержи. Слово нужное скажи, с батей выпей. Он мужик правильный - сам знаешь. С нами, обормотами, иначе нельзя. Мотоцикл продам - им деньги оставлю. Не нужен мотоцикл?
Мы еще поговорили. Так, ни о чем и вместе с тем обо всем. Мы вроде как прощались. Было даже грустно. Хотя грусть и Колька понятия несовместимые. Однако и на него накатило. И он понимал - закончился один жизненный этап и наступал новый. О нашей переписке я уже рассказывал - одно единственное письмо. И все. Ни слуха, ни духа. Уже потом отец Кольки сообщил, что он остался в армии - видно, нашел свое место. В противном случае, никогда бы Колька не стал над собой издеваться. Еще он мне два раза звонил - заорал в трубку через тысячи километров голосом Джима Моррисона. Приезжай, - кричал он, - покажу тебе бескрайние просторы нашей Родины. С Любой приезжай! С кем хочешь, приезжай - места всем хватит и еще останется.
Через пару лет и я покинул наш двор - наверно, навсегда. Нечего мне там больше делать. Там теперь живут чужие люди. Все кануло в историю. И сам я канул - теперь и я другой человек. Совершенно чужой и не знакомый. Меня вряд ли кто узнает. Это как в прошлой жизни - далекой и светлой. Когда вспоминаешь и не веришь. В той жизни был кто-то другой. И мир был другим. Поэтому, когда говорят, что человек на своем веку проживает несколько жизней, я с этим согласен.
Дальше в тетради ничего не было. Как и нескольких страниц - их явно вырвали, при этом не совсем аккуратно. Я бы сказал - поспешно или в сердцах.
Почему выбор пал на меня? Не знаю, не могу ответить. Я даже подумал, что мужчина, что оставил мне тетрадь, один из моих знакомых. Мужчина из прошлого, которого не узнал. Он меня узнал, а я - нет. И все же мужчина был чужим. Но многое, о чем он написал, когда-то было и моим прошлым. Иные действующие лица, события... и все же. Что-то родное и близкое. Не малая часть жизни в небольшой тетрадке написанная старательно и не мужской рукой. Слишком красивый почерк. Названия не было. Название я придумал сам. Удачное - не удачное. Смысл не в том. Смысл в другом.