Во влажных субтропиках, господствующих в юго-восточном углу России, в Приморье, в тайге водится мелкая, практически невидимая глазом мошка, называемая так же, как стелющийся по земле сорняк на огородах - мокрец. Обволакивающим облаком он наваливается на свою жертву, забираясь даже в сапоги. На мокреца не действуют никакие отпугивающие дезодоранты, он их игнорирует. Животные спасаются от него на ветродуях - открытых всем ветрах сопках. Некоторые из них так и называются, становясь именем собственным, и это их наименование иногда даже переходит на карты в качестве названия геологических единиц. Один пример, по-крайней мере, я могу привести: Ветродуйская вулкано-купольная структура в бассейне реки Черёмуховая в Дальнегорском районе.
Ночью мокрец не даёт спать, приводя в состояние сначала лёгкого, а затем, по мере всё увеличивающейся длительности вынужденной бессонницы, уже тяжёлого бешенства. Чтобы не быть голословным, позволю себе цитату из книги В.Арсеньева "По Уссурийскому краю": "Они проникают в раскрытые поры и жгут, как крапивой. Самое лучшее средство - терпение. Нетерпеливого человека гнус может довести до слёз". Не могу себе представить, чтобы к этой "китайской" пытке можно было как-то привыкнуть.
В первую свою летнюю экспедицию в Приморье меня угораздило выехать в поле без бязевых пологов, с брезентовой палаткой без дна и на деревянных застёжках, куда мокрец залетал, как к себе домой. Я ещё не знал тогда, что "страшнее мОшки зверя нет", а опытные старшие товарищи почему-то меня об этом не предупредили. Эта моё роковое незнание вылилась в то, что несколько ночей подряд я, а вместе со мной студент-практикант Толя Петухов, "полуплакал-полуспал".
Благо, продолжалось это недолго, с недельку: у нашей машины с жестяной будкой, которая тоже не была препятствием для мокреца, сломался задний мост, - нет худа без добра, должен вспомнить об этой истине, - и на одном переднем мы вернулись во Владивосток. Через неделю мы выехали уже с бязевыми пологами: марлевые не подходят, - мокрец прошивает марлю как иголка. С тех пор с ними, "любимыми", я уже "не расставался", потому что знал наверняка, - без них могу "проститься" со спокойной жизнью, если не "навек", то до возвращения в город, или осенних холодов - точно.
Через два года я снова испытал "удовольствие" от частого и весьма болезненного общения с мокрецом. Нет, полога с собой я взял, куда без них, не наступать же снова на те же грабли. Вдвоём с водителем неподалеку от Дальнегорска близ посёлка Лидовка мы встали на морском побережье в ожидании появления ещё одного члена отряда. Вечером к нам подошёл один из группы рыбаков, приехавших на мотоцикле раньше нас и расположившихся несколько в отдалении, и спросил, не видели ли мы по пути какую-то там машину, потом так и не появившуюся. Внутренний голос настойчиво мне подсказывал, что совсем не для этого на самом деле он появлялся, уж больно вид у него был подозрительный и глаза бегающие.
К тому времени я уже как-то привык, что на Дальнем Востоке народ в массе своей порядочный, и, не опасаясь за отрядное имущество, спокойно отошёл ко сну. Наутро мы не обнаружили ни рыбаков, ни баула из маленького прицепа под тентом, в котором, кроме болотных сапог, чего-то ещё, находились два полога, - на побережье мокрец не держится, я свой и не поставил. Наверное, эти рыбаки были переселенцами из западных районов, привезшими с собой привычку тащить всё, что "плохо лежит". Лежал-то наш баул на самом деле хорошо, - надо здесь, к слову, попенять водителю, незаметно для меня выложившем баул из просторной будки, оставив, однако, свой полог внутри неё, - но и это обстоятельство не помогло ему сохраниться.
Не думаю, что украденные вещи принесли рыбакам удачу, потому что того негатива, который был послан в их адрес в последующие дни и ночи нещадно кусаемыми гнусом нами с подъехавшим третьим членом отряда, - водитель-то, никем и ничем не обеспокоенный, наслаждался крепким сном под единственным сохранившимся пологом, - наверное, хватило им, чтобы получить своё наказание свыше.
Что ж, воровство, ложь, предательство, клевета только на первых порах приносят какие-то дивиденды, поэтому и кажутся некоторым особям весьма привлекательными и выгодными "предприятиями". Доказательств этому утверждению множество, -вспомните, хотя бы, Иуду, - но число людей, совершающих подобные грехи, почему-то со временем не убывает, хотя тут, возможно, я не прав, ведь не имею статистики в таких вопросах.