Сопилка Броня : другие произведения.

Х.А.2.1 и 2.2

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:

    гл. 2.1 "Тень"
    Гл.2.2 "Скиталица"

  

ХРАНИТЕЛИ АКАДЕМИИ

   [прод]
  

Часть вторая. Пилигримы иных дорог.

  

Глава 1. Тень.

   Я ошибся. Новая легенда едва ли не опередила нас, верней, она втянулась в городок за нами следом.
   - Правда, Сивуш, что Сандара лютует? - полный щекастый мужик толкнул локтем соседа. За окнами полыхнуло голубоватым светом, высветив сквозь оплывшее струями ливня стекло сгибающиеся под ветром кроны деревьев. Жаркое пламя очага, упрятанное за узорчатую кованую решетку, на мгновение показалось маленьким и беззащитным против стихии, что бушевала снаружи.
   Сивуш пьяно пошатнулся, но усидел на лавке, подпираемый с двух сторон товарищами.
   - То бла... благодать! - веско поднял перст и огласил таверну рыком благородной отрыжки, ему вторил раскат близкого грома. Соседи опасливо переглянулись, прикидывая, ограничится ли почтенный тэррани[1] демонстрацией звука или нужно остерегаться излияния.
   Вроде пронесло, и тощая тетка мегеристой наружности, сидевшая рядом с тщедушным мужем и порой грозно на него зыркавшая, зачастила тонким голосом:
   - Так люди ж видели, как Богиня летала над Академией, изрыгала проклятия и молоньями швырялась. Десяток студентиков убило...
   - Было! - не выпуская из рук чашку с морсом и слегка подрагивая, заявил торговец специями, мокрая одежда которого перебивала запах пряного напитка, отдавая нотками гвоздики, имбиря и перца так, что хотелось чихать даже, находясь за три метра от него. Высказался он на правах главного свидетеля - только вернувшегося из палаточного городка под Академией и промокшего до нитки.
   Как интересно. Надеюсь, это все же от свойства слухов расти в прямо пропорциональной зависимости от расстояния к эпицентру происшествия. Студентиков было бы жалко.
   Террани, судя по бесцветной тафье, оставивший службу и, похоже, как раз в виду упомянутых когда-то Линой причин, только этот спился, а не свихнулся, ибо рассуждал относительно здраво:
   - Брешут! Богиня давно вознеслась. Студент...ик...ки сами баловали, небось. Есть там, кхе-кхе, таланты, - бывший служитель Тэры склонил голову и сощурился на чарку с крепким вином, как Дайр в размышлении.
   Я досадливо встопорщил усы при воспоминании о потерянном друге.
   - Так, а молоньи ж... - снова пискнула тетка.
   - Так, а гроза ж. Лето. Вон, на той неделе кто-то из водников у них сорвался и потоп устроил. Так и что вы думали - это безобразие быстро уляжется? Ээ нет, еще долго будет моква по малейшему поводу. - Сивуш все-таки осушил вино. Сосед справа тут же наполнил чарку снова - этой тревожной ночью зеваки норовили выспросить у того, кто петрает [2], как и отчего могут боги гневаться.
  
   Да. Гроза удалась на славу. Не знаю, связана ли она с выступлением Тандеркэт и Глинн, которая ни разу не водница, но тучи над Академией собрались в считанные минуты, прорвавшись ливнем не хуже призванного Тройлем.
   Городок Картополис в преддверии праздника не спешил засыпать, и к часу пополуночи на улицах бродила ещё уйма народу: и торговцы, готовившие товар к ярмарке, и лицедеи, и праздные зеваки.
   Потому далекие зарницы и раскаты грома раньше назначенного времени были встречены бурно и с энтузиазмом.
   Мы и сами едва сбежали от этой грозы. Можно даже смело говорить, что мы притащили её на хвосте. Крупные капли то и дело целили в ноги Глинн (хорошо хоть не молнии), и до города она добралась с мокрым подолом мантии, будто гуляла по росе. В таверну девчонка заскочила вовремя - как раз, чтобы занять последний свободный столик в углу, маленький и обшарпанный, с парой узких лавок. За нами следом повалили мокрые зеваки, орошая деревянный пол потоками с одежды, окидывали хищным взглядом помещение и мостились по полусвободным столикам, подсаживаясь к знакомым.
   К нам никто не подошел.
   Я удивленно покосился на Глинн.
   - Мы под инумбратой, - пояснила она, - со столиком вместе.
   Хитро!
   Наибольшим почетом пользовался стол Кирилы Сивуша, самого сведущего здесь в делах божеских. Вокруг бывшего служителя Тэры набилось пятнадцать человек (бедные лавочки), и все норовили его угостить, так что через час мужик был пьян аки баян и доволен жизнью, невзирая на неурочный дождь и жалость пополам с осуждением в глазах спаивающих его товарищей.
   Пьянство - порок редкий, неизлечимый и порицаемый обществом, - прощалось только бывшим террани, да ещё блаженным дурачкам. Как-никак смертельно опасное пристрастие: организм, привыкающий к алкоголю, перестает вырабатывать фермент разжижающий кровь, и несчастный пьяница рано или поздно (чаще рано), не получив дозу, погибает от закупорки сосудов. Единственный способ продлить жалкое существование - быть постоянно под градусом.
   Сиваш, впрочем, не думая о скорой кончине, выглядел исключительно счастливым, и покачивался в такт музыке - труппа бродячих артистов тоже укрылась в таверне, и теперь, когда улегся переполох, грянула праздничную "Дождливую".
  
   К этому времени Глинн решилась сделать заказ.
   Ну да, отвод глаз действовал и на трактирщика с подавальщицами, так что мы сидели скромно, прислушиваясь к гомону заведения и тихо обсуждая услышанное. Я, правда, пользуясь своей незаметностью и рассеянностью увлеченных беседами зевак, стащил пару пирожков с горохом, но что мне, что Мурхе они были на один зуб. Благо Дары на мою добычу не претендовали: Лисс вовсе благоразумно не высовывался, Тан - в наглую вытянулась поперек стола, свесив с края длинный пушистый хвост.
   Котеночек гшивров. И не скажешь, что еще недавно в ладошках помещалась. Хорошо, хоть искрить перестала и выглядела сейчас, как настоящая кошка необычного голубовато-белого окраса. Прикрыв серебристые глаза, она дремала, чутко поводя огромными ушами-локатами да нервно дергая кончиком хвоста.
  
   Рыжая ладная девица тихо вскрикнула и удивленно захлопала глазами, когда Глинн тронула её за подол, дезактивировав инумбрату.
   - Ой, я вас не заметила, - пискнула она, нервно смерила взглядом нахальную кошку, но без лишних слов приняла заказ.
   Ждать выполнения его нужно было без отвода глаз - если хотелось дождаться-таки. Теперь Мурхе, занявшую в одиночку целый столик, замечали - но подсаживаться не спешили всё равно. В зале стало значительно тише. Или это разыгралось мое воображение, остро замешанное на нервах?
   Нет.
   Не показалось.
   Гомон переплавлялся в шепот веером: за дальними столами громкость сбавили не сразу. Даже музыканты, будучи чуткими к смене настроения толпы, тихонько наигрывали "Ой, то не ночь укрыла землю". Тоже, в общем-то, вариант "дождливой", только тут гроза выступает опасной и непредсказуемой стихией, может наградить благодатью, а может и горя налить "полну чашу"
   Неужто узнали "богиню"? И чем нам это может аукнуться?
   Тут из-за стола в противоположном углу таверны - поднялся седой мужик, сидевший с ним парнишка попытался его придержать, но седой отмахнулся и решительно стал пробираться между столиками. Все с немым интересом уставились на него под тревожный проигрыш "Тоненочи", стало слышно, как на кухне что-то разбилось.
   Я тоже смотрел: высокий и крупный в кости, матерый, я бы сказал, с очень необычным сероватым оттенком кожи. Неместный?
   Я попытался припомнить (безуспешно), какая сторона света славна такими ликами, и вдруг встретил его взгляд.
   До сих пор я не скрывался - чего уж там тихариться-то, при наглой кошке на столе, - так что сидел рядом с Тан и лениво изучал обстановку, иногда искоса поглядывая на Занозу. До сих пор.
   - Лиихх! - пронеслось ураганом в мыслях.
   Глинн закашлялась.
   - Тот самый?
   - Угу! - ускорение ветру в голове придало то, что он явно меня узнал. И совершенно не обрадовался, кстати.
   И да, шел он к нам - миновав середину зала, направления не изменил. А огонь узнавания в глазах подозрительно притушил.
   - Чего ему надо? - я забеспокоился ещё сильнее. У Глинн и так проблем достаточно, зачем ей выяснение отношений с какими-то бандюками?
   - Очень трогательная забота, Фил, - успела шепнуть девчонка.
   Я даже смутился. Действительно, не все ли мне равно?
   - Ну, здравствуй, Тень! - бодро гаркнул Лих. - Я присяду?
   На всякий случай я оглянулся, в поисках того, к кому обращался разбойник, но никого больше в этом углу не было, а Глинн криво ухмыльнулась и предположила:
   - Возможно. Если кошка позволит.
   Хвост Тандеркэт свисал со стола, загораживая противоположную лавочку. И я бы не рисковал к этому хвосту прикасаться. Но Лих об электрических свойствах кошки ничего не знал, потому я ожидал, что он бесстрашно сунется её подвигать. Однако Лих замер, показную бодрость с него как рукой сняло. Явно не понимая шутки юмора, он переводил растерянный взгляд с усердно спящей кошки на невозмутимую Глинн...
   Погодите, как он её назвал? Тень?!
   Хамсец! Это же какая-то ошибка, да?!
   - Нет, - негромко произнесла она.
   Та самая Тень?!
   - Угу, - слегка обреченно отозвалась Заноза.
   - Мм, прости, это ты мне? - уточнил так и не присевший (не попытавшийся) разбойник.
   - Нет. Кошке. Интересуюсь, согласна ли она тебя пропустить.
   - И как?
   - Спроси сам, - тут Глинн душой не кривила, Тан отказывалась подчиняться хозяйке, весь вечер призывавшей её спрятаться: что в небе, что здесь, в городе. Кошка вообще порядочно зазналась, после того, как приложила лапы (и разряды) к нашему спасению. Единственный компромисс, которого удалось добиться: Тандеркэт скрыла свою сущность, прикинувшись обычной кошкой.
   - Как её зовут? - Лих мельком глянул на меня и снова перевел взгляд на Мурхе.
   - Тандеркэт, - назвала полное имя молнии та. Мы уже заметили, что это громогласное слово нравилось кошатине куда больше уменьшительных Тан и Тань. Назови её так незнакомец - не поручился бы я за его здоровье в ближайшее время.
   - Уважаемая Тандеркэт, вы позволите? - серьезность тона Лиха поставила меня в тупик. Он что, действительно, проникся? Очень странное поведение для взрослого сурового разбойника. И эта натянутая бравада перед девчонкой, и серьезное отношение к идиотскому в сути своей предложению.
   Тень, значит. Упоминают шепотом, чтобы не накликать? И многое из того, что о ней говорят, - правда?
   Кошка величественно потянулась, соизволив поглядеть на собеседника, затем, лениво перебирая лапами и вздернув хвост, отползла к стеночке и улеглась там.
   Лих осторожно присел на край лавки и приблизил лицо к Глинн.
   Какова вероятность, что они тут знают об опасности этой кошки? Думалось мне - стремящаяся к нулю. Вот только я даже не знал сейчас, с кем рядом сижу. Ощущение такое, что меня отбросили в день нашего знакомства в музее, и я понятия не имел, что эта мурхе отчебучит в следующую секунду.
   С подозрением взглянул на девчонку, но та лишь на мгновение поджала губы.
   - Слышал, у тебя дела с Академией? - заговорщическим шепотом вопросил злодей, врываясь в мое "сомневание".
   Я снова глянул на Глинн и решил не спускать с неё глаз: раз уж не дано мне читать её мысли, придется вникать в эмоции.
   - В некоторой степени, - Мурхе дернула уголком губ.
   - Возьмешь в долю? - речь о крысином бизнесе, что ли?
   - Недостаточно погорел на Академии? - глумливо подняла бровь девчонка. - Ещё на подвиги тянет?
   Лих резко откинулся на спинку лавки, разочарованно выдыхая.
   А я понял, что мне интересны оба "объекта" и перебрался под бок к Тандеркэт, мысленно умоляя пушистую не бить меня током. Не ударила, даже не взглянула.
   С этой позиции я мог наблюдать за обоими, не вертя головой.
   - Знаешь уже? - пришла очередь вора досадливо кривить губы.
   - Цвет лица выдает, - хмыкнула Глинн, но мужик не поверил такому простому объяснению.
   - Никто в городе не знает! - Лих перевел резко ставший недобрым взгляд на меня.
   Я грустно понурился: такая легенда - коту, ой, прости Тан, псу под хвост.
   - О чем знают двое - знает деревня, известное троим - ведомо городу, -проворчала девчонка, приняла из рук подавальщицы кружку горячего морса, и, грея озябшие пальцы, вдохнула пряный аромат. - Разделенное меж четырьмя - достояние мира, - философски заключила Глинн и потянулась меня погладить, но я зыркнул на неё предостерегающе: "незнакомкам не даюсь!" - и она убрала руку, почти не меняясь в лице. Лишь глаза слегка потемнели.
   - Твой, значит, зверь? - по тщательно скрываемому, но всё же прорывающемуся рыку в голосе, я понял, что горе-разбойник так и не простил мне своего позора.
   - Мой, - холодно ответила Глинн. Мужик вздрогнул и снова глянул на неё. - Мои глаза и уши. И если на него кто-то покусится - своих лишится.
   Сурово.
   - Прости, - кое-кто вспомнил о роли просителя, взгляд снова стал немного заискивающим и извиняющимся, - очень звереныш твой нам подгадил просто....
   - Он вам жизнь спас. Но не будем о грустном, - она не стала уточнять, о чем тут нужно грустить. - Ты вообще, чем думал, когда на территорию, ревуном охраняемую, сунулся? Ты же из Столицы, неужели не наслышан был о способностях призрачных злыдней?
   Мурхе что, знает этого типа? Или это она по моим выводам судит?
   Его черные глаза подавили любопытство, мелькнувшее при упоминании спасения жизни, и он ответил на вопрос:
   - Так это... говорили же, что ревун Академский от рук отбился, когда ректор их с дуба рухнул. Мы амулетами с силой запаслись, на случай, если б засек нас - было бы время драпать.
   Ты глянь, подстраховался. А я-то думал - совсем лось.
   - Я закажу себе морсу? - разбойник явно нервничал, так что голос его осип. - И это... твое угощение - за мой счет.
   - Заказывай. Угощать не надо, - от Глинн снова плеснуло холодом, даже я поёжился. Сокращать дистанцию и принимать "дружеские подарки" она не собиралась, что не могло меня не радовать.
   - Я от души же, - вякнул было Лих, но быстро заткнулся под ледяным взглядом девчонки. Подозвал подавальщицу и сделал заказ.
   Как раз принесли жаркое, овощную нарезку и мои сухарики с беконом. За счет заведения налили молока кошке, видимо, удивившись, что мы сами не озаботились пропитанием хвостатой нахалки. Впрочем, она на него не отреагировала.
   Лих ограничился пряным морсом с добавлением изрядной доли вина.
   Какое-то время мы отдавали дань кухонным изыскам.
   Нет, я, конечно, льщу жаркому и сухарикам, к изыскам их отнести сложно. Но, действительно, слегка поджаренные хлебцы с кусочками подсушенного бекона были выше всяких похвал, жаркое и вовсе пахло божественно. Вкус не уступал - Глинн, видя, как я повожу носом на аромат, поделилась со мной, цапнув попутно пару сухариков.
   Мы молча ели, не обращая внимания разбойника, тот предпочел нам не мешать, потягивал морс и рассматривал обстановку таверны.
   В зале же, напротив, стал нарастать гул голосов. Похоже, Глинн снова наложила инумбрату на всех нас - на наш столик больше не обращали внимания, несколько обескуражено возобновляя прерванные беседы. Дольше всего молчала компания, от которой отделился наш собеседничек. Приглядевшись, я узнал среди десятка прощелыг Тихона, нетронутого саженицей, и Босяру, такого же серолицего, как Лих. Они напряженно следили за товарищем, и именно потому, кажется, всё еще не потеряли его из виду. Но и эта парочка вскоре была втянута в праздные разговоры соседями.
   - Итак, с чем ты пришел? И почему считаешь, что твое предложение мне интересно? - Глинн, насытившаяся и удовлетворенная отводом внимания, приступила к делу.
   Лих дернулся, словно и сам забыл, зачем здесь сидит. Словно она наложила на нас и него разные заклинания.
   И кстати, я так и не услышал, как она его произносила. Отвод глаз - заклинание не длинное, читается шепотом, - но я же совсем рядом. Обычно слышал.
   - У меня хороший рынок сбыта, - Лих лихорадочно сверкнул глазами. - Есть связи со Столицей.
   - Не тянешь ты на мое доверие после той истории, если честно, - девчонка задумчиво вертела в руках пустую кружку. - При такой организации ты и это дело завалишь.
   - Нормальная была организация, верней то была разведка. Я даже и не надеялся зайти так далеко. Там ревун в самом деле портачит - заметил нас, только когда мы территорию покинули, добычей груженые, - нотки самодовольства проскользнули в его голосе, но заметив отраженный глазами Глинн мой скепсис, понурился. - На разведку мы шли, да... потому и растерялись... немного... когда без проблем на тот склад забрались. Надо было что пополезнее и помельче брать...
   - Утешение слабое. В общем, придется тебе на доверие поработать, прежде, чем мы договоримся о чем-то серьезном.
   Она что, в самом деле, собирается вести дела с этим?
   Между прочим, взгляд у него сальный, видно, что хоть и побаивается, а уже раздевает мысленно.
  
   Мне стало противно...
   Сейчас я отчетливо чувствовал: всё - правда. Мурхе - разбойница. Та самая Тень, которой опасаются даже такие матерые злодеи, как этот. Тень, ведущая двойную жизнь. Лгавшая мне.
   Торгуется вон. Улыбается загадочно. Чужая и незнакомая.
   И что её с ним связывает? Что дало ему право подойти к ней, когда остальные сидели, как мыши под веником? Картины вероятностей представали одна противнее другой.
   И ради этой непонятной особы я бросил всё, что было мне дорого?
   В голове зазвучал тоскливый прощальный вой Дайра, и я не выдержал. Сплюнув подгоревшую корочку, спрыгнул со стола и, не оглядываясь, но спиной ощущая прожигающий взгляд девчонки, пошел прочь.
   Не хочу на это смотреть!
   И пусть слышит - в таверне и не отойти на достаточное расстояние - пусть тоже помучается! Совестью! Если таковая у неё ещё имеется.
   Я нервничал и кипятился, и хуже всего было то, что я понимал: сейчас всё - не так, как было в самом начале. Я прирос к ней. Она стала частью меня. Может это из-за моего Дара, который она носила в себе, может из-за чего-то ещё. Я даже тогда, ещё толком её не зная, уже замечал, как меня к ней тянет. А теперь...
   Теперь это сродни удару в спину, сродни вырванному сердцу.
   Глуша боль злостью, матеря Занозу, на чем свет стоит, я петлял меж ножек столов и лавок, и ног людей. Едва избежав попадания под одну из них, психанул и забрался на какой-то столик. Скрытый инумбратой, я не привлек внимания, даже отхлебнув морса из чьей-то кружки.
   Гадость! Дрянного вина больше чем сока и пряностей!
   Я скривился и сцедил жидкость сквозь зубы обратно, розовая бурда покрылась пенной шапочкой. На душе стало немножко светлее. Совсем чуть-чуть.
   Замер у очага, пламя всегда действовало на меня успокаивающе, а когда в нем замелькал лисий хвост, я и вовсе расслабился. Даже подумывал уже возвращаться, всё равно она меня тут слышит, зато я - нет. Пожалуй, лучше бы знать, о чем они там... договариваются.
   Но...
   - ...знаете, шо тут порою являеца Тень? - донеслось из-за соседнего столика.
   - Тс-с, накличешь, - шикнули на сплетника, но тот лишь перешел на шепот.
   Я перебрался поближе и прислушался.
   Компания оказалась той же, что образовалась вокруг террани, к этому времени благополучно спящего (кто-то сердобольно подложил ему под голову кукурузную лепешку, чтоб ухо не отдавил). И сплетники тут собрались самые отъявленные в городе, в чем я вскоре убедился сполна.
   - Так вот, - шепотом вещал чернобородый мужик с хитрыми глазками, одетый в красную рубаху. На шее пестрел разноцветный платок. - Тут, в Кавачае, е потайный стол. Нихто не скаже, де он. Просто появляеца на пустом месте, а за ним - она!
   Мегеристая тетка не то всхлипнула, не то пискнула, всплеснув ладонями. И очень деловито уточнила:
   - А какая она?
   - Молодая, - с готовностью отозвался кто-то позади меня.
   Да! Я нагло уселся в центре стола рядом с миской с сухариками! Сухарики, между прочим, были гадкие: несвежие, или жаренные на прогорклом масле.
   - Красивая, - мечтательно протянул тщедушный муж мегеры и сейчас же огреб затрещину, но лишь ухмыльнулся, почесывая затылок.
   - Волосы у ней серы, а очи темны шо ночь, - снова взял слово бородатый.
   Я оглянулся на Мурхе. Раньше мне казалось, у неё золотисто-карие глаза, но сейчас они, в самом деле, были темными, почти черными, и холодными. Я удивленно поморгал, а она посмотрела на меня на мгновение ожившим взглядом цвета чая. И снова склонила голову, пряча глаза в тени.
   - А зачем она появляется?
   - Знамо зачем - поснедать. Тут же стряпня на весь город кращая.
   Я скептически грызанул черствый сухарик. Это что же подают в других забегаловках, если тут кухня лучшая? Впрочем, Глинн, и правда, угостили вкуснятиной. Опять из-за страха?
   -...сделает заказ, и снова исчезнет, - продолжал шептать бородач, - а пока заказа ждеть, можно к ней подойти и просить о... ну... о помочи.
   - Помощи? - удивилась мегера, - какой ещё помощи?
   И прозвучало это так... двусмысленно. Я тут же представил, как подходит к моей занозе "проситель" и уводит в ночь. И мысль о том, что будет дальше, стала комом в горле, захотелось кого-нибудь убить, сжечь к мурховым бабушкам. Я снова обернулся к Глинн, брезгливо топорща усы, и встретился с её укоризненным взглядом.
   - Говорят, она может достать что угодно, - слова вплывали в мое сознание, прорывая красную пелену.
   - А ещё, может взглядом убить, - бодро вклинился гонец из-под Академии. Он уже отогрелся, а плащ, повешенный на спинку стула, - почти высох.
   - Да чо там взглядом, мыслю одной.
   И мужики наперебой стали стращать единственную даму за столом, стремясь произвести впечатление, ничего что мегера и с мужем.
   А меня постепенно отпускало, разговор прорывался сквозь шум в ушах, а тело после напряжения стремилось растечься по столу, сквозь позвоночник то и дело курсировали мурашки.
   Кстати в таверне женщин было немного. Всего шесть, включая Мурхе. Никто не тянул на деву вольного поведения, все явились с мужьями или друзьями, посплетничать, перекусить, послушать музыку, укрыться от дождя.
   - А ишшо она могёт подглядеть за тобой, даже когда никого вокруг нету, - Мечтательности в голосе не меньше чем страха - синеглазый пацан, молодой, вряд ли старше Зорхира, явно был не прочь подкатить к Тени и верил, что она только тем и занимается, что за ним из кустов наблюдает.
   - Она при-израк, - пропел громким фальцетом полный розовощёкий дядька, от которого тонко пахло корицей. Получилось до того неожиданно и фальшиво, что вздрогнули все посетители таверны, - дух места-а.
   - Духи не едят, пан Ватрушка, - зашипела мегера.
   - Сильно вы, кхе-кхе, в духах разбираетесь, - обиженно просипел певун. Кажись, умудрился сорвать голос.
   Ватрушка... хм, пекарь он что ли?
   - А вот и нет. Вы все!.. Ничегошеньки вы не петраете, - выдал мегерин муж. - Демон она, настоящий, древний и могущественный.
   - Ой, тю на тя, сказочник, - осенила его семерицей [3] жена, и пояснила потрясенно замершим собеседникам. - Начитается дитяти на ночь жути всякой - и сам потом не спит, дергается с каждого шелесту. Спалю я эту книжку к лешакам, чтоб голову не дурил себе и людям.
   Муж окинул её бычьим взглядом и недовольно засопел.
   - Ой, ладно, - пошла на попятный мегера, - только я тебя предупреждала, как начнешь дурку валять - выгоню на улицу!
   Я пораженно слушал все эти сказки, одна другой чуднее. Сказки, потому что как легенды, они не выдерживали никакой критики. Сравнение занозы с демоном добило меня окончательно.
   Древние предания гласили, что до конца Старого мира землю населяли не только люди, но и демоны. Если отбросить сказочную мишуру, демоны - энергетические сущности, питавшиеся духовной силой людей, отданной верой и жертвоприношениями. Кстати, большой разницы между демонами и древними богами я углядеть не смог. Разве что первые не стеснялись грязных методов, подчиняя души хитростью и обманом. Но только и того, что не стеснялись, даже гордились. Те же сущности, что назывались богами, тоже зачастую творили не шибко лицеприятные "чудеса", включая обман, кровавые жертвы и массовые убийства, но, называя черное белым, изображали чистоту и святую невинность.
   Что демоны, что древние боги, исчезли в Огне, выжегшем Старый мир и людей им поклонявшихся. Порой некоторые учёные пытались отыскать следы той или иной сущности, но до сих пор официальная наука утверждает, что их в мире нет.
   Пожалуй, и хорошо, тут и без них не скучно.
   И вот, Мурхе - демон... ха-ха!
   Фантазия у горожан зверская - Йож Чеширский в сторонке нервно грызет ногти.
   Я потянулся за сухариком, а так как приглянулся мне самый нижний, пришлось повозиться. Сухой шорох не привлек внимания сплетников, зато разбудил пьяного тэррани. Он уставился перед собой белесо-серыми, мутными буркалами. Мне стало как-то не по себе. Готов поспорить, мужик меня видел, не могли ведь такую реакцию вызвать сухарики?
   Кирила Сивуш (как звали бывшего служителя Тэры, я сегодня слышал столько раз, что и спросонья спроси - отвечу) несколько раз моргнул, зрачки его то сужались, то расширялись, фокусируясь на мне(?), всё ещё запустившем руки в миску с сухарями, затем взгляд переместился чуть выше, на уровень кисточки моего хвоста, оттопыренного для балансира. Кустистые брови пьяницы поползли вверх, и он решил протереть для верности глаза. Я в этот момент метнулся прочь и затаился за большой кружкой. Сивуш, не обнаружив персонального глюка, ещё выше поднял брови, потом расслаблено выдохнул, обвел глазами компанию, сверкнув белками нежно-лилового оттенка, и, не особо вникая в суть разговора, выдал:
   - Она - ветер!
   И снова прилег на милую его уху лепешку.
   Да он романтик!
   Сплетники, перебитые на полуслове ("в замочную скважину может просочи..."), переглянулись, слаженно состроили недоверчивее гримасы и пожали плечами, сосед потыкал тэррани пальцем в шею, не вызвав никакой реакции, после чего обсуждение возобновилось.
   - Она можеть выкрасть твои думы! - трагическим шепотом поведал все тот же молодой мечтатель, вызывая снисходительные улыбки: мол, ясное дело, Тень похитила все его мысли.
   "Не знаю, как Глинн, но я тебя запомню, - подумалось мне, - на всякий случай".
   - Ага, - поддержал его рыжий сосед, тоже не старый, с тонкими синими жилками на носу. - Так задурит голову, что по туману до утра ходить будешь, очнешься на рассвете на болотах или в лесу, и незнамо как туды попал. - С абстрактного описания вероятности рыжий перешёл к личным воспоминаниям: - Я потом проболел три дня, ни ногой, ни рукой пошевелить не мог. Видно все силы выпила. Вампир она! Вот.
   - Хе-хе, меньше налегать на пьяные морсы надо! - поцокал ногтем по кружке, от которой отчетливо несло вином, другой его сосед, редкобородый живенький дедок. - И не будет нечисть водить чигирями.
   - Такой молодой, вот чо ты с собой творишь? - поддержала дедка мегера.
   - Это он после вампирши отойти не может.
   - Не, ну вы тоже придумаете-скажете, - усомнилась женщина. - Может, она ещё в кажана [4] превращается?
   - Ага, в здоровенного, а потом шась - и крылами обмотает, и выпьет досуха! -- мрачновато прогудел краснорубашный.
   - Одни шкурки с костями наземь посыплются, - поддержал его лохматый сосед с длинным и острым, как у цапли, носом. Похоже, опять началась игра "впечатли даму", все внимательно следили за её отвисающей челюстью.
   - Да сто-колёк вашу душу мать! Это вы меня запугать надумали?! - раскусила хитрый план мегера и отвесила подзатыльник мужу. Потом на всякий случай привстала, опасливо на него косясь, но драться тот не спешил, то ли несильно ударила, то ли была права, и зачинщик - он. Успокоившись, она со смешком указала на начинающего пьянчужку: - Вон сидит вампирья жертва. И кости в шкурке не стучат.
   - Так то - токо начало, то же не сразу вампир высушивает, попервах будет Санек наш чахнуть и хиреть, - не унимался бородач, - а потом ослабшую жертву крылами шась! И...
   - Тьфу на вас! - вместо мегеры не выдержал названный Санеком рыжий и хряпнул кружкой об стол, забыв хряпнуть её содержимое. "Винноморс" расплескался по столешнице, чудом не залив окружающих.
   Все затихли, настороженно ожидая продолжения. Но Санек лишь вздохнул тоном "никто меня не понимает!" и подозвал подавальщицу, заказал ещё морсу (чистого!) и попросил вытереть стол.
  
   Не дождавшись активных мер, компания разочарованно выдохнула. Складывалось ощущение, что они скучают - и жаждут развлечений вроде скандала, а то и потасовки с мордобоем. Но раз не выгорело, можно продолжать чесать языками.
   - Вы, Мэриш, про оборотней слыхали чего? - лениво поинтересовался длинноносый у мегеры, все ещё надеясь напугать.
   - Сказки с лапшой, - отмахнулась та.
   - А вот и не сказки, локоть укушу, если вру!
   Мэриш... хм, а что, не так далек я был от её имени. Мэриш-мегериш.
   В общем, она плотно сжала губы, сдерживая усмешку, предвкушала, видно, как длинноносый будет изворачиваться, а он продолжал нести чушь:
   - Говорю вам, Тень эта - оборотень! Вот смотрите, если она в кажана превращается, - оборотень. Так ведь?
   - От же треплополо, - покачала головой женщина, а соседи тихо прыснули, - про кажана ж я сама сказала, и то шутячи.
   - Ладно-ладно, - невзирая на смешки мужиков, длинноносый оставался серьезным, ещё больше напоминая цаплю. У него даже волосы на лоб спадали хохолком. - Пускай она, как сказал уважаемый муж ваш, - демоница, - Мэриш закатила глаза, стол подрагивал от беззвучного смеха честной компании, однако "цапель" продолжал вещать: - Но тутачки же она в облике человечьем является? Вот. Оборотень же? - собрав кустистые брови домиком и приподнимая ими хохолок, мужик наивно захлопал глазками.
   Исчерпывающий аргумент.
   Соседи заржали на всю таверну, как десяток добрых жеребцов. Рассмеялась и Мэриш.
   - Мурхи вы бестолковые, - вынесла она вердикт, а я вздрогнул.
   С некоторых пор "мурхи" у меня вовсе не с дурными зверушками ассоциируются.
   - Между прочим, - снова отозвался гонец, волосы которого, просохнув, взвились пушистым белесым шариком, - в Академии считают, что Тень - крысиная королева.
   - Это ещё почему?
   - Ну, у них там крысы щас верховодят, какие-то они колдовские, сильно умные и хитрые. Слыхали же, что Академия перестала давать городу энергию? - мужики вразнобой закивали. - Так то крысы её воруют. А Тень наша у них за главную. Крысиная королева. Так что, может, и оборотень, хто их там, крыс энтих, разберет...
   - Брехня, - сообщил лепешке Кирила Сивуш и всхрапнул.
   Новый взрыв хохота огласил таверну.
  
   Гшивриков им за пазухи! А я ещё думал, в академии о ней много слухов...
   Интересно, кто у кого опыт перенимает: студенты у горожан или наоборот?
   Не знаю, до чего бы я дослушался и додумался, если бы меня не подхватила Мурхе, усадив на плечо. Я бросил взгляд на оставленный ею стол - там несколько растерянно озирался по сторонам Лих. Кошки нигде не было - спряталась все-таки. Лих заметил товарищей, махнул им рукой и поднялся из-за стола. В этот момент девчонка сняла с него инумбрату.
   Таверна резко затихла. Словно все разом вспомнили, когда именно потеряли его из виду.
   - Пс, - шепнул чернобородый, - шо я говорил?..
  
   Что ему ответили, я уже не слышал - Глинн, всё ещё незаметная для окружающих, направилась к лестнице на второй, гостиничный, этаж, попутно оставив на стойке пару серебряных монет, которые тут же, ничуть не удивившись, подхватил усатый корчмарь.
  
   ***
  
   Они встретились глазами...
   И синхронно отвели взгляд.
   Ветер-беспризорник взметнул стайку желтых листьев.
   А из рук их вырвались два зверя и помчались на встречу друг другу.
   Лис, дернувшись, словно кукла на ниточках, втянулся обратно и лишь выглядывал из рукава язычками пламени.
   Кошка, несмотря на шипение хозяйки, и не подумала возвращаться, подбежала к лисьей морде, чтобы позволить пару раз лизнуть себя жаром.
   Девушка от этого покрылась гусиной кожей, мужчина дернулся и сжал кулак, загоняя огненного зверя вовнутрь.
   - Заберите ваше животное, студентка, - указательный палец отогнулся, дабы направиться в сторону кошки. И тут же получил разряд, естественно. Даже волосы вздыбились. Неуважительно отозваться о Даре-Молнии мог только полный кретин.
   - Простите, сенсей, но вы же знаете, она выполняет лишь то, что ей самой по душе.
   - Разбаловали, - процедил он сквозь зубы очевидное, стараясь удержаться от нервного тика, а потом спохватился: - Как вы меня назвали?!
   - Сенсей...
   - Не смейте произносить в мой адрес эту кошачью кличку, - холодно потребовал преподаватель.
   Уголки её губ поползли вниз, но глаза при этом выдали коварные намеренья. Не ему, впрочем, - только мне.
   - Да, Учитель, - это слово она загадочно выделила.
   Уверен, теперь вся Академия будет называть его Сенсеем, как и наглого рыжего кота, до сих пор гордо носившего это имя.
   Удовлетворившись результатом и не подозревая, на какую неприятность только что нарвался, преподаватель, развернувшись, зашагал прочь, так и не пригладив волос, и напоминая сзади черный одуванчик.
   Белая кошка осталась в недоумении сидеть на месте и лишь нервно искрила усами, да переводила растерянный взгляд с девушки, всё ещё ухмыляющейся, но как-то грустно, на удаляющуюся спину мужчины. Из которой вдруг выглянула лисья морда и протянула лапку к остающимся.
   Кошка-Молния было ринулась на этот немой зов...
   - Постой! - слово вовсе не звучало приказом, но было в нем достаточно воли и боли, чтобы своенравная и "разбалованная" кошка замерла на месте.
   А затем быстро примчалась к хозяйке, свилась воротником на её шее и смахнула пушистым хвостом одиноко скользящую по щеке слезу.
  
   Зрелище этого расставания, прощания, рвущейся нити - было настолько печальным, что я зажмурился.
   А когда открыл глаза, на миг решил, что ослеп, и лишь потом понял, что видел сон. Постепенно привыкая к сумраку, царившему в незнакомой комнате, я озирался, пытаясь сообразить, где это я. За единственным окном напротив меня хлестал ливень, молнии мелькали вдали и звуки грома почти не доносились сюда, сливались в ровный глухой гул, скользящий по краю сознания. Сквозь чуть приоткрытую форточку в комнату проникал сырой ветерок, развевающий легкую белесую шторку.
   Глинн спала на кровати под окном, свернувшись клубком, центре которого тускло светились рыжим и голубоватым Дары, тесно прижавшиеся друг к другу. Словно почуяв, что я проснулся, они синхронно открыли глаза и уставились на меня.
   В сознании промелькнула сцена из сна, и я почувствовал себя виноватым.
   Непонятно в чем.
   Спустившись с полки, я подошел ближе.
   Перед сном, хоть и гуляли по моей голове разнообразные мысли и воспоминания, хоть вертелось волчком любопытство, - обида была сильнее. Я не хотел разговаривать, выслушивать оправдания, пытаться вычислить, где Мурхе снова будет лгать.
   Мысль "не желаю тебя слушать" запустил фоном ко всей этой шмелиной какофонии, и Глинн не произнесла ни слова. Молча улеглась на кровати, предоставив мне самому выбирать место для сна, и я, подавляя совершенно нелепое разочарование, забрался на книжную полку, повыше и подальше от девчонки. За день и половину ночи я так вымотался, что уснул, лишь коснувшись головой какой-то потрепанной книжки.
  
   Я вспрыгнул на кровать и заглянул в лицо занозы.
   Стихии не отрывали от меня сияющих укоризной взоров.
   А ресницы Мурхе слиплись от впитанной влаги.
   Мне вспомнилась та слеза, из сна, которую смахнула хвостом кошка. Несомненно, мне снились Глинн и Тандеркэт. И какой-то мужик-одуванчик, унесший Лисса.
   Но кто мог отнять у девчонки Дар-Огонь?..
   Мой Дар!..
   И тут...
   Чтоб меня разорвало в мелкие клочья, если меня не осенило!
   Мужик этот - я.
   Тот самый я, которого мне не вспомнить.
   Темные волосы, серые глаза - именно так его помнила Лина.
   На краткий миг картинка в памяти перевернулась, меняя точку наблюдения, теперь я смотрел прямо на девушку, но она опустила глаза. А часть души моей рвалась к ней с неистовой силой...
   Я дернулся, отшатываясь, и чуть не упал на пол.
   Мог ли мне присниться Он? Этот странный Фил Шеннон?
   Я никогда не видел его, не думал как о себе, и уж тем более не пытался представить - что Лисс может оказаться Его Даром.
   Моим? - Конечно!
   Его? - Невообразимо.
   Так чей же страх мне привиделся?
   Самих Даров?
   Лины?
   Тан и Лисс, до сих пор прожигавшие меня взглядом, лениво прикрыли глаза. На мгновение.
   Это было "да"?
   Они снова моргнули.
   Меня накрыло волной раскаянья, и чего-то ещё, непередаваемого словами, теплого и переворачивающего душу.
   - Она спит?
   "Да".
   Я подкрался к её уху со стороны затылка - почему-то от идеи пройти мимо губ, касаясь подбородка, шеи, меня бросило в жар, - и прошептал, хотя верней сказать выдохнул мысль:
   - Что бы ни случилось, кем бы ни оказалась ты, какие ещё тайны ни скрываешь, - я тебя не оставлю...
   Глинн, чуть вздрогнув, расслабилась, словно распустилась сжатая до сих пор пружина. На меня тоже снизошло умиротворение. Зарывшись в волосы, вспыхивающие прозрачным серебром в свете далеких молний, я быстро и сладко уснул.
  
   ***
  
   Лина летела...
   Падала в звездную бесконечность...
   Её восхитительный неманьяк в этот раз настиг её сразу, до того как девушка успела обернуться к небу. Обхватил сзади, увлекая в полет, и сжал в объятиях, сначала очень крепко, вышибая дух, словно боясь отпустить, потерять. Потом расслабился, прикосновение стало нежным, горячие губы касались шеи, уха, зарывались в волосы, обжигая дыханием. В этих объятиях забывались страхи Лины, блекли, укрываясь густым туманом. Они не исчезли, нет, но стали совершенно неважными и пустыми.
   Стоило лишь Ему или Ей чуть отстраниться, пространство меж ними пронизывали электрические разряды. Словно притягивая, пришивая их друг к другу.
   Этот уютный полет, полный не страсти, как бывало прежде, но нежности и покоя, длился, казалось, вечность, до полного растворения в бесконечных просторах вселенной.
  
   Проснувшись, девушка долго лежала с закрытыми глазами, не желая отпускать сновидение, возвращаться в каверзную реальность не хотелось совершенно. Шея и затылок ещё помнили обжигавшее дыхание, и тепло от них растекалось по всему телу приятной истомой.
   Вдруг волосы на затылке зашевелились, а сознание отчетливо раздвоилось. Настроение оставалось благостным, но ощущения отличались. Девушке показалось, что она запуталась в тонких нитях, выпутываться из которых, впрочем, не спешила. Затем второй кусочек её я встрепенулся, осознав себя хомяком, вырвался из волос, в которых нагло дрых до сих пор, и помчался прочь, к окну, суетливо вспоминая нежный полет, теплую шею девушки, которой касались его губы, тонкое гибкое тело, уютно устроившееся в его объятиях.
   Убежал Фиш недалеко, доверчиво удалившись всего шагов на двадцать-двадцать пять вместо назначенных Линой одиннадцати-пятнадцати. Но, на самом деле, "зона покрытия" была куда выше - около сорока метров, и Лина подозревала, что она постепенно расширяется. Так что мысли возлюбленного девушка продолжала слышать.
   Хомяк забрался на дерево и принялся думать о всякой ерунде, настраивая себя против "мурхе" и часто возвращаясь к своему обещанию её не бросать, нервно покусывал когти и жестоко об обещании этом сожалел. Сон забылся, осталось лишь скользкое ощущение, что снилось ему что-то стыдное, о чем "мурхе" знать нельзя ни в коем случае.
   Лина усмехнулась, перевернулась на спину и раскинула руки в стороны. Мысли, - могущие испортить настроение, она отметала прочь.
   А было таких две:
   Как быть, если вернуть возлюбленному приемлемый облик не удастся?
   И что она будет делать, если любовь эта навеяна исключительно тем, что часть его укрывается в теле девушки?
   Пожалуй, последняя мысль была самой тягостной, ибо перспективы спасения заточенного ректором Шеннона Глинн оценивала оптимистично. И, хотя она за пару лет деятельности Тени успела накопить капитал, достаточный для обустройства жизни в отдаленном горном районе, как девушке прежде мечталось, - уходить слишком далеко от Академии смысла не было, ибо все следы исчезнувшего преподавателя вели к Леону ри-Кройзису. Только надо хорошенько оценить ситуацию, обдумать план действий и добраться, наконец, до экранированного подвала Дома.
   Но пока нужно пересидеть бурю, вызванную её красочным побегом, и выяснить, как дела в городе, как поживают "друзья" и не слишком ли они опечалены её долгим отсутствием. Скрывать что-либо от Фиша она больше не собиралась, немного подленько посмеиваясь над опрометчиво данным обещанием, заметно упростившим ей жизнь.
  
  

Глава 2. Скиталица.

   - Хотите, я расскажу вам одну древнюю легенду?
   Меня передернуло. Глинн, сдерживая смешок, поддержала меня:
   - В последнее время у меня вырабатывается стойкая аллергия на легенды, если честно. Но если вам очень хочется её поведать - я вся внимание.
   Незнакомка, представившаяся "просто Ники", усмехнулась в ответ.
   - Да, я наслышана. Хватило одного часа в вашем замечательном учебном заведении. Но эта история - не о вас, так что надеюсь, обойдемся без анафилактического шока и антигистаминных препаратов.
   Последние слова оказались совершенно непонятными. Даже Глинн вздрогнула и пристально глянула в глаза собеседнице, словно выискивая в них значение сказанного.
   Ники снова улыбалась.
   Впрочем, она улыбалась практически все время, пока я её видел.
  
   Она вошла в Кавачай и обнажила в лучезарной улыбке ровные белые зубы, как будто встреча с местными зеваками была главной радостью в её жизни. Зеваки, коих этим вечером было не так уж много, притихли, глупо улыбаясь в ответ. Я тоже на неё посмотрел, без особого удовольствия, впрочем. Хотя посмотреть было на что: посетительница оказалось молодой темноволосой девицей. Её волшебная красота завораживала, но имела легкий привкус неестественности, слишком уж совершенна, ни одного изъяна. Сочные губки цвета танго (не подумайте про меня плохо, я вовсе не разбираюсь в оттенках розового, просто Катрин, девица, как-то приютившая меня, прожужжала мне все уши этим "стр-рас-стным цветом") нежно манили.
   Но не меня.
   За прошедшие сутки мы с Мурхе практически полностью примирились, по крайней мере, идеи бросить её и вернуться в Академию в одиночку меня больше не посещали, хотя совсем прощать её лживую преступную натуру я не собирался. Капризничал, думал про неё всякие гадости (правда, не только их), брюзжал, и вообще, исполнял роль мерзкого старикашки. Глинн только посмеивалась, да и сам я порой с трудом сдерживал смех, но продолжал в том же духе. Возможно - для того, чтобы прикрыть мысли, вроде той, что мелькнула у меня, когда в таверну заглянула "просто Ники":
   "О, фальшивая красотка. Ха, Глинн в сотню раз прелестней..."
   А новая посетительница, одетая в темный, почти черный, дорожный плащ (впрочем, следов дорожной непогоды я на нем не заметил), скинула капюшон - каштановые волосы рассыпались по плечам, - прошла в центр зала, и направилась прямиком к нашему столу.
   "Мы что, видимы?"
   - Нет... вроде... - неуверенно покачала головой Глинн, морща лоб.
   Ну да, когда мы не скрываемся, зеваки ведут себя иначе.
   Однако...
   - Чудный вечер, не правда ли? - красотка, не спрашивая разрешения, отодвинула лавку и присела напротив. В специфический аромат таверны - смесь пряностей, ванильной выпечки и жаркого, - тонкой нотой вплелся принесенный ею запах: свежей сырости и чего-то неуловимого приятного, цветочно-холодного.
   Заноза, по-моему, проглотила язык, - впервые видел её такой растерянной. Я и сам опешил, но от меня хотя бы не требовалось отвечать.
   - Какой милый зверек! - незнакомка смотрела на меня и, ничуть не смущаясь замешательством Занозы, поддерживала беседу сама с собой. - О, какая прелесть! - воскликнула она, протягивая руку вперед, к Глинн. Вернее к Тан, как всегда, высунувшейся в самый неподходящий момент (право слово, лучше бы уже валялась на столе, чем так "прятаться").
   На этот невинный жест (казалось, её собирались погладить) кошка выскочила из плеча хозяйки и зашипела, искря разрядами, как настоящая шаровая молния. Однако дамочка лишь коротко что-то шепнула, и перед ней появилась прозрачная стена. Если бы не разряды, расходящиеся по ней ажурным кружевом и впитывающиеся бесследно, я и не заметил бы её. Но самое странное, я не мог узнать заклинания, хотя вязи и суть щитов я изучал весьма пристально.
   Наша гостья - маг, причем очень сильный и необычный, - единственный вывод, который я мог сделать.
   - Какой хороший хранитель, - похвалила она растерявшуюся Тандеркэт, и все-таки погладила её. Из руки Глинн высунулся Лисс и недовольно заворчал. - О, ещё один! - восхитилась странная гостья, и, прищурившись, вгляделась в лицо Занозы: - и ещё один, дремлющий! О-очень любопытная аномалия, - улыбка снова осияла прекрасное лицо. Серо-голубые глаза мерцали под пушистыми темными ресницами, смотря при этом цепко и внимательно.
   Гостья довольно потерла ладошки, словно собиралась нас съесть, и окликнула проходившую мимо подавальщицу. Девица подпрыгнула, звякнув посудой и расплескав по подносу остатки чая, и шальным взглядом уставилась на посетительницу, иногда растерянно поглядывая в сторону Тени - та примирительно пожала плечами.
   "Ты что укрыла её под инумбратой", - поинтересовался я.
   Глинн отрицательно качнула головой.
   - Вы спрятались под моим заклинанием? - вот и первый вопрос, на который созрела моя заноза, когда подавальщица, озадаченная заказом, побежала на кухню.
   Такое вообще возможно?!
   - Да, - легко ответила таинственная незнакомка, - так было удобней для общения, ведь те, кто не попал под его действие, о тебе забывают, не так ли? Я ещё немножечко его укрепила, когда ваша кошечка... шалила. Ой! - спохватилась она и, наконец, представилась: - Можете звать меня Ники. Просто Ники.
   Говорила наша новая знакомая на чистом официальном языке, но что-то было в её выговоре: более мягкий "р", немного твердый "ш", неопределенные "о" и "е", - выдававшее человека неместного.
   Беседа об отвлеченных вещах лилась мило и непринужденно, девушки изучали друг друга, одна с задорным любопытством, сияя улыбкой, как начищенный лик Хелио, другая - с любопытством настороженным. В итоге, гостья решила расположить к себе Глинн сказками. Хотя тут она слегка прогадала, сказками мы были сыты по горло.
   - Так вот, древнее предание, - начала вещать Ники, - рассказывает о Великом Творце и о сотворении Мира. Даже миров - во всём их множестве. Интересно? - вопросила она, кокетливо взбивая волосы, на глазах завивающиеся аккуратными пружинками.
   - Д-да, - вежливо отозвалась Глинн, прикрывая лицо кружкой с морсом.
   О, да, тема обширная. И запасы легенд и сказок по ней неисчерпаемы. Этак мы до утра просидим.
   Невзирая на скепсис, который, как мне кажется, замаскировать занозе не удалось, Ники начала рассказ. Я собирался поспать и устроился поудобнее, но легенда, преподнесенная ею, настолько отличалась от знакомых мне прежде, что я увлекся.
   - Великий Творец создал первый Мир. И был Мир великолепен и фееричен: вокруг кипящего плазмой гигантского шара в эфирном просторе кружились комки энергий, с морями магмы, ледяными океанами, тучами газа и пыли. И витал Творец, пронизывая пространства в своем новорожденном мире, порой подправляя его на свой вкус, иногда останавливаясь где-то на века. Но заскучал Творец...
   Да уж, я давно говорил, что миром правит скука.
   - ...и создал Помощников - по своему образу и подобию.
  
   Как я понял, Творец был натура увлекающаяся, так что Помощников он намутил тучу и чуть-чуть. Во всем его мире, во всех уголках можно было встретить кого-то из них. Мило поболтать, выпить чаю, обсудить проблемы мироздания. Отчего-то в голову настойчиво лезло: "приятно поболтать с умным человеком". Особенно, учитывая, что "созданные по образу и подобию" были Отражениями Творца и обрели все Его свойства, пусть и в значительно меньшей степени.
   Они могли творить, как и Он, и - точно так же скучать. Так что Отражения сами взялись преображать мир, созданный Им, и безмерно Его этим радуя.
   Впрочем, недолго музыка играла, слишком много было Отражений. Они начали встречаться друг с другом, стали пересекаться их интересы и зоны влияний, их желания и виденья шедевра: кто-то хотел жаркую пустыню, бурлящие вулканы, а кто-то - зеленый оазис.
   И начались ссоры... войны... хаос...
   - Можете ли вы себе представить войну творцов? - Ники обратилась к Глинн, на миг её озадачив.
   - Боюсь, моего воображения для этого не достает, - честно ответила девушка.
   - Что же, - гостья снова улыбнулась, - это, действительно, сверх человеческой фантазии. Но, главное понимать: это почти погубило Мир. Впрочем, по Легенде, добили его все-таки не Отражения. А сам Великий Творец.
  
   Ага, бедняга так разочаровался и расстроился, что взорвал свое детище к мурховым бабушкам (хоть их тогда и не было) и распылил его на первочастицы. А чтобы впредь не скучать, натворил из них множество иных миров. Нерадивых Помощничков тоже не пощадил: порубил на половинки, разослав в разные миры, лишив памяти и осознания. Волю к творчеству, правда, оставил, и половинки продолжали куролесить. Тогда Он, развеяв половину половин, обратил её в Дух. И теперь, чтобы творить хоть вполсилы эта четвертушка, этот обрубок отражения Творца, названный Душой, должен восстановить развеянную часть, призвать её из духа.
  
   - Называют эту частицу по-разному, но в моем мире чаще всего...
   - ...Хранителем? - перебила вопросом Глинн.
   Улыбчивый кивок в ответ и:
   - А вы называете её...
   - ...Даром! - догадалась моя заноза.
   Лисс и Тандеркэт переглянулись. Они уже давно вытянулись на столе, обвив хвостами руку Гинн, и увлеченно внимали незнакомке. Она кивнула и добавила:
   - А ещё музой, вдохновением, ангелами, иногда даже богом.
  
   Принесли заказ. Глаза подавальщицы были пусты и безучастны, и двигалась она, как кукла-автомат. Деревянно ответила на благодарность и ушла с пустым разносом. Я проводил её взглядом до двери кухни: там девица вдруг дернулась и стала озираться, словно недоумевая, как здесь очутилась и чем занималась до сих пор.
   - Мы же под покровом скрытности, не зачаруй я её, еды нам не дождаться, -призналась Ники. И глядела при этом не то чтобы на меня, но в мою сторону.
   То есть она мне ответила? Я оглянулся на занозу и чуть не хлопнул себя по лбу: наверняка же - та следила за подавальщицей со мной вместе.
   Разоблачать запретное колдовство Мурхе не стала. А ведь управление людьми относится к нелегальным практикам и наказывается, ни много, ни мало, иссушением. Хотя, если вспомнить о "теневых" делишках Тени, - не мудрено, что предание о душах увлекло Глинн значительно больше чужих грехов.
   - Очень интересная Легенда, - сказала она, пригубив морс и отставляя кружку. - А Творец, он действительно всё знает и всегда может вмешаться в жизнь любой души?
   Я смерил занозу уничижительным взглядом: "Какие смешные суеверия - не ожидал от тебя, право! Как ты себе это представляешь? - нас же миллионы!"
   - Нет, вряд ли, - Ники тоже улыбнулась снисходительно, но продолжила немного не так, как я ожидал: - Не думаю, что это Ему интересно. Хотя за некоторыми мирами, может, и приглядывает.
   - Чтобы не скучать? - ухмыльнулась Глинн.
   - Именно, - рассмеялась колдунья, - хотя, говорят, в основном Он творит Новое, бросив старые миры на произвол судьбы - и осколков своих отражений. Впрочем, - тут она хитро прищурилась, - "не делает" - не значит "не может".
   - Хм...- Глинн задумалась, а затем, подбирая слова, поинтересовалась: - Вот, кстати, насчет осколков... душа - это четверть отражения? А душа, призвавшая хранителя - или Дар, - половина... - заноза неопределенно пошевелила пальцами. - А как же вторая половина?
   - О, с ней все сложно.
   Мурхе хмыкнула.
   - Да-да, сложно, - повторила Ники. - Если Хранитель, творческое начало, всегда вьется рядом с душой, даже будучи чистым духом, - то половинка заброшена далеко-далеко. Шансы встретить её в пределах одного мира - ничтожнейши. По сути их вовсе нет. Самое лучшее, она окажется на другой стороне планеты, скорее же - другой окажется сама планета, и даже звездная система - в сотне световых лет. Но чаще всего - это будет другой мир. Вот и ищите. Ветра в поле. А ведь встретить - полдела, нужно ещё и узнать.
   - То есть все россказни о бродящей по Земле "твоей половинке", которую обязательно найдешь, не более чем сказки?
   Колдунья медленно покачала головой, отрицая не то слова Глинн, не то возможность такой встречи.
   - Это лишь одна из легенд, пусть я и склонна ей доверять больше других. Но, ведь сколько миров - столько и преданий. Даже - в десятки раз больше! Но - костяк у них един: душа стремится найти вторую половинку, половинки притягиваются, иногда рвут непреодолимые преграды, но не всегда узнают друг друга. Встрепенуться, - колдунья обратила взор к потолку, и сквозь него, - оглянуться, остановиться, недоуменно встретиться взглядом и - пройти мимо. Особенно смешно, когда душа скитается в поиске по мирам, но упускает свой шанс: будучи на расстоянии вытянутой руки, так и не поймет, отчего мир вокруг на мгновение стал насыщенней и глубже. Увлеченная собственно поиском она пойдет дальше.
   За словами Ники пряталась некая горечь, и Глинн тоже обратила на это внимание:
   - Вы сейчас о себе? Это вы странствуете в поисках половины?
   - Нет-нет, что ты, - отмахнулась колдунья, бросив косой взгляд в сторону двери, - у меня совсем иные цели. Я просто люблю путешествовать. Люблю находить новое и необычное, - и она отсалютовала Глинн морсом, игриво подёргивая правой бровью.
   - На что-то намекаете? - удивилась девчонка.
   - Прямым текстом говорю, - колдунья пригубила морс, не сводя с Мурхе взгляда. - Случайно встретить душу о трёх хранителях - меня однозначно ведет ваш Безымянный.
   Безымянным называли главного бога Семерки, а ещё у него было заслуженное прозвище Повелитель случайностей, на что и намекала наша гостья.
   Различных имен у сильнейшего из первых магов было столько, что сквозь толщу лет они не проникли. Досужие языки поговаривали, что чаще всего звали его Авось, однако это имя служители культа сочли недостаточно звучным и вымарали из летописей бытия Семерых. Хотя в народе до сих пор проскакивают его отголоски: "Авось пронесет" или "на Авося понадеялся, так и получил абы что".
   Возможно, он управлял эфиром, но на недостижимом для нынешних эфирщиков уровне. Безымянный мог призвать ураган, выжечь неглянувшийся лес и разрушить закрывавшую обзор гору. Он в мгновенье ока возводил мосты над пропастями, менял русла рек и даже день-ночь - местами. Предания приписывают ему одновременно вздорный и ангельский характер, великую добродетель и невероятную жестокость, уверенно сходясь лишь в утверждении: непредсказуем был Безымянный, как сам Случай.
   И ещё в том, что был он одинок.
   Три божественных пары: Грозная Сандара и Хелио Солнцеликий, Дхара Текучая и Твердокаменный Туранг, Всевидящий Многомудрый Веб и Тихая Исихия, - дали начало трем великим аристократическим родам. Практически все отпрыски их - маги, но вовсе не обязательно соответствующей стихии. Даже наместник Картополиса - из ветви Сандары-Хелио - владеет Даром воды, а вовсе не огня. Правда, воды горячей, но все-таки. Видимо, за века кровь так сильно смешалась, что к определенному роду горделивые "Потомки Богов" относятся исключительно номинально.
   Зато считается, что Безымянный - прародитель всех магов "из народа". А в некоторых версиях - так и вовсе всего народа, мол, пока он не разбавил кровь выживших после Конца Старого Света людей, те постепенно вымирали от неведомых болезней. Ну а так, как он повелитель случая, Дар отпрыскам его доставался самый разнообразный.
   Недурно, в общем, порезвился неженатый бог.
  
   Будто опровергая мои мысли, Ники вспомнила ещё об одной легенде.
   - Она малоизвестная. Возможно, и правды-то в ней мало... но согласно ей, ваш главный бог был женат. И жена его была половинкой отражения. По крайней мере, то, что он её искал, путешествуя по мирам, сомнения не вызывает.
   Глинн недоверчиво приподняла бровь:
   - Если даже в одном мире найти - и узнать - её почти нереально, то сколько лет ему пришлось потратить на поиски? Нет, - резонно усомнилась она, - искать он может и искал её, но чтоб найти...
   - Ну-у, судя по косвенным признакам, он какой-то секрет знал. В источнике, случайно мне попавшемся, писалось так: пронзал он стены бытия, в иные яви прорываясь, взывал к любимой, к сивой чайке, и дальше шёл...э-э... куда-то там. В общем, в одном из миров любимая отозвалась. Якобы.
   - Хм... - Глинн задумчиво потерла нос.
   - Да и подумай, кому ещё, если не Повелителю случайностей под силу такой поиск.
   - И то - правда, - теперь Мурхе изучала потолочные балки, увешанные луково-чесночными косицами, травяными вениками, чайниками, утюгами, кружками и прочей утварью времен древнего города или просто изукрашенной под старину. А затем вдруг, как с цепи сорвалась, забросав колдунью вопросами: - А половинки эти - всегда мужчина и женщина? А вида одного? А в животных души вселяются? А во времени они как рождаются? А если не встретились, то что же дальше?
  
   Однозначных ответов Ники не дала.
   Кто-то подозревал, что одна душа может достаться говорящему грибу на Альфа-Центавре, а другая мертвой гальке на Земле, причем в разных мирах. Кто-то утверждал, что половинки рождаются в разных местах, но в относительно совместимых типах носителя: человек-человек, эльф-эльф, инсектоид-инсектоид. Одни кричали: душа возможна только у разумных. Другие заявляли (со всем авторитетом теоретика), что каждое дерево, каждый камень, может нести в себе душу. Сходились мнения лишь в том, что души перерождаются в разных мирах и обликах, и это один из способов поиска утраченной половины. Ага, и перерождаясь, меняются мирами.
   На практике же и подавно ничего не понятно.
   Сама Ники знакома была лишь с четырьмя случаями обретения половинок, и два из них - из таких бородатых мифов, что доверять им она не рисковала.
   - А один из таких, "бородатых", - о нашем Безымянном? - уточнила Глинн.
   - Вовсе нет, в этом случае я почти уверена.
   Мурхе коротко высунула язык и недовольно скривилась. Её такая степень вероятности не удовлетворяла.
   - И вся эта наша "обычная любовь" - просто от стремления найти половину? Заведомо обреченного на провал? Вся романтика - вдребезги...
   - Хм, тут ты права, пожалуй, с романтикой это схоже только в фантазиях. Хотя... - Ники запнулась, словно хотела что-то сказать, но передумала.
   - И что же мы чувствуем, когда говорим, что любим?
   - Думаю, все-таки любовь. Просто она - слишком неопределенное понятие. Кто-то называет любовью страсть, кто-то уважение, трепетную дружбу, взаимопонимание и поддержку. А вот встреча половинок, хоть и зовется Легендарной любовью, - заметив гримасу Глинн, Ники ухмыльнулась, - на мой взгляд, штука опасная и непредсказуемая.
   - Вы это к тому, что половинкой может оказаться не пойми кто?
   Меня этот вопрос почему-то покоробил, что-то было в нем неприятное, только я не мог выразить, что именно.
   - Вроде того. Представь, если даже верно, что половинки вселяются в правильных существ, то нравы их могут быть совершенно разными. Что если ты образованная утонченная леди, а он - дикарь?
   - Тарзан? - Глинн прыснула.
   - Людоед! - Ники на удивление не смеялась.
   Заноза глянула на неё расширенными глазами.
   - Ну, допустим я утрирую, но... а что если так? И вот - тебя неодолимо тянет к этому... и его к тебе тянет, только он - таких как ты ест, ты главный деликатес для него, он исходит слюной рядом с тобой. Знаешь, мне иногда кажется, что встреч половинок было значительно больше. Просто до легенд они не дотянули. Кто-то своего дикаря запирал в клетку и никому не показывал, кто-то попадал к нему на ужин. Вот такие пироги, - Ники наконец-то улыбнулась. - Так что не расстраивайся, нормальная любовь куда романтичнее. К тому же оставляет нам право выбора. И вообще, это ведь всего лишь легенда, красивая сказка.
   - Как-то слишком правдоподобно вы рассказываете, как для сказки. И... ничего красивого...
   Колдунья не стала настаивать.
   А Глинн передумала грустить. У неё ещё оставались вопросы.
   - Откуда вы? - немного неожиданно спросила девушка, пристально глядя в лицо Ники.
   - Я путешествую, - уклончиво ответила та.
   - Ежу понятно, - буркнула Глинн тихонько, и добавила громче: - Вы не из этого мира, - а на удивленное движение бровью пояснила: - Вы обмолвились пару раз.
   - Внимательная, - то ли подосадовала, то ли сделала комплимент колдунья, снова милейшим образом улыбнулась и призналась: - Ну да, я не из этого мира. Хотя сегодня смело могу назвать себя Человеком Вселенной. Давно уже сбилась со счета...
   - Из какого вы мира? - грубовато перебила эти философские излияния Глинн, налегая на слово "какого".
   - Мой мир один из мириад, что вам до него... - добавила ещё туману Ники, - да и не имеет это значения.
   - Имеет! - чуть повышенный тон и сжатые кулачки выдавали крайнюю степень волнения занозы. Вдруг она разжала ладони, припечатав ими стол, и заговорила быстро и неразборчиво, и совершенно непонятно. На другом языке.
   Мурхе стала вдруг такой далекой, будто действительно находилась в другом мире. Казалось, даже сам голос изменился - и теперь рядом со мной лопочет о чем-то совершенно чужой человек. В моей мохнатой груди зародилось гнетущее чувство пустоты, от которого я усилием воли отмахнулся, прислушавшись. Знатоком древнего я не был, в отличие от Глинн, которая с непонятной целью посвятила себя его изучению наряду с тренировками в стенолазаньи и во владении Даром, однако некоторые слова и выражения я все-таки опознал.
   Гостья ответила на том же наречии, лишь в первое мгновение выказав признаки удивления, а затем быстро успокоившись.
   Говорили они, что называется, бегло, не оставляя мне и шанса понять, о чем разговор. Слух зацепился за "мир", "скитальцы", "время", "аллергия" и, как ни странно, за слова, произнесенные прежде колдуньей. Те самые "нафилатический шок" и "антиглистамины".
   Мурхе не сдержала смеха, снисходительно потрепав меня по загривку и вызвав во мне острое желание кусаться.
   Отдернув руку, она все же перешла на современный язык:
   - Дело в том, что аллергия здесь сейчас - понятие абстрактное. Символизирует оно нечто надоевшее, утратив при этом первоначальный смысл. Здесь не бывает анафилактического шока, и нет нужды в антигистаминах.
   "Что это за ерунда такая вообще?" - нетерпеливо подумал я, но заноза не стала пояснять, здесь и сейчас она общалась лишь с Ники.
   - Туше... - только и сказала та.
   - Так откуда вы?
   - Можно сказать, из вашего прошлого. Лет этак - тысячу тому.
   - До катастрофы?
   - До катастрофы. До войны, вернее. Хотя если учесть её скоротечность - ты права, это была катастрофа, - Ники больше не улыбалась, и я вдруг заметил, что она значительно старше Глинн. Это было не в лице - гладкая светлая кожа не имела морщин, - но в глазах... в глазах - светилась грусть веков...
   Я вздрогнул, отгоняя наваждение, - юная Ники снова осияла нас улыбкой.
   Может, показалось?..
   - То есть - вы переместились во времени? - ошарашено спросила Глинн.
   - Не совсем. Просто мой родной мир постигла похожая беда. Не так давно, лет сто назад. Но наши приспособиться не смогли, в отличие от вашей великолепной Семерки.
  
   Дальнейший рассказ современницы древней цивилизации, её расцвета и гибели, напрочь выбил из моей головы остатки дремоты.
   Как живые, проплывали пред моим внутренним взором огромные города с небоскребами, машины, носящиеся по земле, над землей, летающие к звездам, проникающие глубоко в недра и даже плавающие по океанам...
   Безо всякой магии мир достиг удивительных вершин развития!
   И люди, множество людей... двадцать миллиардов населения! В сравнении с нашими тремя миллионами - цифра настолько потрясающая, что дух захватывает. Зато понятно, зачем небоскребы.
   А ещё войны...
   Ненастоящие, не те, где убивают сталью или даже магией, глядя глаза в глаза. Холодные, напряженные, отравляющие душу подозрением.
   Названная гонкой оружий, игра: чья рука дрогнет первой?..
   И Оружия... о-о! Куда браться ликвигне. Огненная жертва - просто нежный цветочек на фоне той жути, что погубила Старый Свет.
  
   - А ведь почти примирились: затеяли Мировой Союз, перешли на экотоплива, планировали покорение звезд, - улыбка Ники обрела оттенок горечи, а голос дрогнул. - А затем вспыхнули очаги недовольств - и очередная Вавилонская башня рассыпалась. Каждый занюханный осколок планеты обзавелся смертоносной гадостью, - и в одно тихое ясное утро мир сожгли и отравили к едрене фене... - гостья замолчала, погрузившись в себя и плотно сжимая губы.
   А я видел бурлящее пламя, испепеляющее все живое и мертвое, плавящее стальные махины в серебряные озера, распыляя в тучи ядовитого дыма, стелящегося по горячей земле, проникающего во все щели. Я плыл в мареве туманной смерти и задыхался в ней...
   И умирал: мгновенно - и мучительно долго, в огне, в дыму, в укрытиях - от голода и жажды, и выйдя из них - разлагаясь, теряя кожу, выплевывая легкие...
   И несся над выжженными пустынными землями, кипящими реками, мертвыми морями, оплавленными мегаполисами, слыша завывающий в остовах небоскребов ветер.
   И множество больших и маленьких кучек костей - и смутные дымки над ними. И, приближаясь к дымку, я погружался в очередную смерть.
  
   ...меня укрыла мать своим телом от стены огня, и прежде чем мир померк, я видел, как рассыпалась в пепел она...
   ...прячась в подвале, задыхался в едком дыму...
   ...заметил лишь вспышку в глазах напротив, так и не успев обернуться...
   ...взмыв на гребне гигантской волны, сгинул в пучине вод, не удержав руки любимой...
   ...спрыгнул из летающей машины и несся вниз, когда мимо меня прогудело злое нечто. Раскрыв "парашют" - огромный зонт на нитках - видел, как вспыхнула под ногами земля. Я так и не спустился к ней - горячая волна сплошной восходящий поток, вытолкнула на огромную высоту. Здесь я парил долго, кислородная маска продлила агонию, - я наблюдал, как гибнет мир, как протуберанцами несется в стороны огонь, а навстречу ему рвутся огненные братья и, встречаясь, завиваются в пылающий смерч, как клубится дымными грибами родной город, желтеют на глазах зеленые леса. Видел, как взорвался внизу мой "самолет". Я снял маску - мне некуда было возвращаться...
  
   - Вы... были там? - с сухим шелестом выдохнула Глинн.
   Наваждение схлынуло, оставив по себе горький привкус дыма, от которого першило в горле, да в ушах липким гулом звучал крик отчаянья...
   Ники тряхнула волосами и провела руками по лицу.
   - Нет. Я... странствовала, - последнее слово она произнесла так, словно сплюнула яд, который по ошибке вкусила. - Я пришла туда позже и едва успела выставить на себя защиту. Всегда перед переходом заготавливаю заклинание абсолютной защиты, мало ли, но перед домом... - она запнулась, - защиту нужно готовить всегда...
   Сознания коснулись звуки печальной песни:
   "Одинокий спутник кружит над Землей...
   Эй, вы там? Есть кто живой?.."[5]
   - Они так и не успели выбраться за пределы галактики, а те, кто был в космосе, так там и остались...
  
   Вдруг я поймал пристальный взгляд колдуньи. Видения окончательно выветрились из головы. С усилием превратил перекочевавшие на лоб глаза в узкие сонные щелочки, вернул на положенное место усатые брови, расслабил уши, затекшие в стойке боевых локат, и подобрал отвисшую челюсть. А затем ещё и прикусил нервно вздрагивающий хвост.
   Но, как сказала бы Глинн, поздняк метаться.
   - Какой все-таки интересный у тебя зверек, - мои манипуляции только утвердили Ники в подозрениях. - Разумен, несомненно. Слишком для зверя разумен. Он ведь не только слышал и понимал мои слова? - исключительно внимательный взгляд оставил меня, обратившись к Глинн.
   - Вы не обидитесь, если я не стану об этом говорить? - суховато ответила та, и откашлялась. Кажется, заноза закрывала глаза, а значит "видела" катастрофу вместе со мной. Но быстро взяла себя в руки. - Скажите... лучше, в каком году... это случилось? - голос, впрочем, все ещё срывался.
   - Две тысячи семьдесят семь.
   Знакомая дата[6]...
   Заноза вздрогнула, глаза остекленели.
   - И там тоже... десять лет... - прошептала она, пряча лицо в ладонях и раскачиваясь взад-вперед, - даже семь... - тут она встрепенулась и, лихорадочно глядя на Ники, спросила: - А время в мирах ведь движется не одинаково?
   - Хороший вопрос. Нет. Не всегда и не во всех. К тому же оно может ускоряться в силу различных причин. Ваш мир ускорился после катастрофы. Мой, наоборот, завис. Иногда мне кажется, что время там совсем остановилось, хоть это и не так. А почему это так тебя интересует? Что за десять лет?
   - Мы - из одного мира... нет... мне показалось так сначала... может просто похожего, - неразборчиво бормотала заноза, - ...там моя семья...
   - Тихо-тихо, - привстала Ники и пересела на лавку к Мурхе, обнимая её и поглаживая по серебряным волосам.
   А меня полоснуло смутной догадкой.
   Если честно, я совсем потерялся в этих россказнях. Сначала "красивая сказка", затем многомирье, катастрофа. О наличии множества миров мне было известно давно. Но что заноза оказалась из нашего прошлого? Аналогичные, подобные миры?
   Это было так невероятно, что в голове укладывалось причудливыми лоскутами, пестрой дырявой мозаикой.
   Вспомнилось, что Мурхе знала древние наречия, я ещё удивлялся, зачем ей было их изучать. Не раз она отмечала, что некоторые фразы из древних перекочевали в современный язык, а иные слишком сильно изменились. Такие тонкости в мертвом языке не постигнуть, если не владеть им, как родным...
   Если он не родной тебе...
   А ещё туманные высказывания, вроде того, что кто-то обещал жизнь тараканам и крысам после конца света. Она знала, знала, что попала в будущее своего мира...
   - Не думала, не верила... география-то отличается очень сильно. Только древние ваши наречия - языки моей современности. Но ведь незадолго до того, как я вывалилась из своей реальности, все страны Земли объединились в Мировой Союз, стерли границы, прекратили вечную войну. Лингвисты занялись созданием единого языка, а пока в школах преподавали от семи разных языков, чтобы люди могли понять друг друга в любом месте планеты. Космическая программа, большие города, и много-много восстановленных лесных насаждений, энергия ветра и солнца, очищение атмосферы, вод, недр... - голос Глинн, или все-таки Лины, сорвался, по щеке покатилась слеза. - Как я могла поверить? Поверить в Конец Света, который наступит через десять лет?!
   Девушка качалась, как завороженный змей, из глаз ручьями бежали слезы. Тан взобралась к ней на шею и ловила их хвостом. Как в моем сне...
   - Это не обязательно случится, - прошептала Ники ей в ухо.
   - Не обязательно? Ну да... конечно! - Глинн подняла на колдунью воспаленные глаза: - От чего это зависит?
   - От Случая. Того случая, что сумеет выбиться из центрального пространства вероятностей.
   Это что ещё за ерунда такая?
   - Все та же легенда, - монотонно, словно заговаривая зубы, продолжила Ники, - объясняет это так: в порыве яростного творчества, создавая мириады миров, Творец просто размножил уже задуманные, с населением, физическими законами, со всеми потрохами, в общем. И с одинаковым пространством вероятностей, - я поморщился, понятнее не становилось. Ники уже сама укачивала Глинн, как маленького ребенка. - И подавляющее большинство их развивалось по одному сценарию, неумолимо ведущему к краху цивилизации. Кроме тех, где некоему Случаю удавалось вырваться из проторенного русла, взломать сценарий. Как, например, у вас - нашлись ученые, которые смогли приспособиться к жизни после катастрофы, использовать силу, освобожденную колоссальной жертвой человечества, и очистить часть мира для жизни. В других знакомых мне мирах, познавших катастрофу, Земля вымирала на долгие века, возможно даже тысячелетия.
   Глинн всхлипнула, и колдунья сообразила, что утешает она так себе.
   - Хотя с течением времени первичное пространство вероятностей отрастило ветви и веточки, оно теперь похоже на дельту реки. Твой мир вполне может оказаться в другом русле, и его никогда не коснется эта беда.
   - Русло... дельта... - печально повторила Глинн, - плохое сравнение. Река все равно впадает в море.
   Символично, что ни говори. Путь любой реки обрывается в море, в этом кошмарном хранилище отравы, виварии монстров. Достойная эмблема конца света.
   - Хотя удлинившийся путь к нему - тоже хорошо, - заноза чуть воспрянула духом. - А как узнать, в каком русле течет жизнь моего мира?
   - Хотелось бы тебя утешить, но...- Ники досадливо поджала губы, - На первый взгляд - из твоего описания - русло то же, что у моего. Считай, тебе повезло убежать.
   Глинн фыркнула и закусила губу.
   - Значит, случай... - она надолго задумалась, уже не плача, стиснув зубы. И взгляд её заледенел.
   Какие то идеи варятся в её голове?
   Жаль не могу читать её мыслей.
   На периферии сознания мелькнуло: "знал бы, что она думает обо мне", - но привычно сорвавшийся в полет сторожевой рой эту мыслишку прогнал.
   За Глинн с нескрываемым любопытством наблюдала просто Ники. Она снова сияла улыбкой, и создавалось ощущение, что замеченная горечь в её голосе - лишь привиделась мне.
   Все это в целом не могло не настораживать.
   Почему эта странная дама пришла в наш мир - и села за наш стол? Зачем эта сильная и древняя колдунья рассказывает нам сказки, отвечает на вопросы? Легенда тоже нам выдана - не от праздного безделия, как мне поначалу казалось? Без цели люди могут сидеть дома, выполнять рутинную работу изо дня в день. Но явиться за три-девять миров, чтобы потравить пустые разговоры с маленькой неученой волшебницей?..
   Какова же цель? Судя по всему, Ники только из Академии. От кого она наслушалась о Мурхе столько, что захотела её увидеть? Ведь именно это она имела в виду, говоря: "хватило часа в вашем учебном заведении". От Леди Ша? От Кройзиса? Мне как-то трудно представить, чтобы безумный ректор нашептывал на ухо прекрасной незнакомке бродящие о девчонке слухи. Даже с учётом того, что она его слегка ограбила.
   "Эта деффчонка! Она заблала у миня бумазьки...- зазвучал в голове жалостливый лепет, - а иссё она длузыт с клысами!"
   В безнадежной попытке вправить ускользающую крышу, я постучался затылком об стену, прижавшись к которой сидел во время разговора.
   Ой, чувствую, пойду я по стопам ректора...
   Хотя... он, действительно, слишком продуманный для сумасшедшего. Найденные у него на столе письма, как нельзя лучше, доказывают его злокозненную дееспособность. Не-ет, он не безумец, он злой гений. Столкнувшись со странной силой девчонки, он предпочел призвать Скиталицу, "Пилигрима иных дорог" (которые сплошь наемники), и натравил её на Глинн.
   И все же скрутить неученую соплячку (прости, Глинн, но на фоне Скиталицы ты зелень зеленая!) для не составило бы труда. Зачем же, в таком случае, все эти разговорчики, воспоминания, наваждения?..
   И тут я прозрел!
   Всё, что я "видел", навеяла мне эта... ведьма! И даже не мне - она чаровала для Мурхе, а меня накрыло за компанию. Зацепить за живое, потыкать в рану палкой, показать пару кошмаров, а может и внушить какие-то страхи и идеи - управляла же она подавальщицей, как марионеткой, - да с такими эффектами не поверить ей мог только такой прожженный скептик, как я!
   И ведь логично всё!
   Зачем устраивать погром в таверне, если можно тихо придушить девчонку за углом? Или в другой мир заманить и там сделать с ней что угодно. Глинн доверчиво развесила ушки и, того и гляди, пойдет за ведьмой, как крыс на звук дудочки - прямиком в ловушку!
   Они не учли одного.
   У Глинн есть трезвомыслящий я! Правда, я сначала тоже увлекся, и даже поверил. Но лучше позже, чем никогда. Теперь-то меня с толку не сбить, и занозу свою я спасу!
  
   ***
  
   - И что это было?.. - на лице у Глинн отражалось полнейшее недоумение. Впрочем, думаю - не только у неё.
   Мы сидели за столом, верней, заноза сидела за столом, а мы с... хранителями(?) на столе - с трех сторон, - и молча переглядывались.
   Ники, мало того, что не пригласила нас в другой мир, она даже за угол не поманила.
   А было то, что не успел я задуматься, как именно буду противостоять козням "древней ведьмы", как та поднялась со словами: "Ах, как славно поболтали, только мне пора - дела, знаете ли". И подпрыгнув, растворилась в воздухе. На краткий миг мне показалось, что в момент прыжка рядом с ней находились три призрачные фигуры: ребенок, птица, расправившая крылья, словно перед взлетом, и какой-то зверь с длинным хвостом, возможно, кот. Но поручиться я ни за что не мог.
   - А ведь я ещё о стольком её не расспросила... - печально произнесла Глинн, и заключила: - видимо я исчерпала лимит её терпения. Хотя она вовремя сбежала, мои вопросы скорей всего не закончились бы никогда. И вообще, я хочу к ней в ученицы. Мне как раз нужен хороший учитель.
   "Ты это видела?" - меня почему-то больше взволновали призрачные спутники колдуньи. Хотелось, чтобы кто-то подтвердил, что это не глюки.
   - Видела, - обрадовала меня Глинн, но ненадолго: - Только не знаю, сама ли, или моргнула и поймала твое видение.
   Я скрипнул зубами, и недовольно огляделся. Только сейчас я обратил внимание на состояние посетителей таверны. Они сидели очень тихо, машинально скребли ложками по опустевшим мискам и потягивали воздух из давно сухих кружек. И при этом улыбались. Вдруг мужик из-за соседнего столика, кажется знакомый мне пекарь, Ватрушка, выронил ложку. И все заведение встрепенулось, люди морщились, облизывали затекшие от "долгоиграющей улыбки" губы и чесали затылки, словно забыли, о чем говорили только что, а почти полная синхронность их движений производила гнетущее впечатление.
   Она точно - ведьма! Заколдовать столько народу...
   "Стой, погоди... учитель? Ты хочешь учиться у ведьмы?!!"
   - А что мне терять, - легкомысленно отозвалась Мурхе, - зато она столько всего знает, что нам и не снилось. К тому же к Случаю стоит подготовиться, времени в обрез.
   "Это ты о чем?" - подозрительно осведомился я.
   - Пока ни о чем, - отмахнулась Глинн.
   Таверна уже привычно шумела, подавальщица сновала по залу, посетители делали заказы, спеша промочить горло, пересохшее за время нашего общения с Ники.
   Мурхе задумалась, покусывая губы.
   - Что-то с этими половинками не чисто... что-то она не договаривает. Верней я просто не успела спросить... - моя заноза снова оплакивала источник информации, вырвавшийся из её недостаточно цепких лапок.
   "Ну что, что тебе ещё от неё нужно?" - не выдержал я. Если бы кого-то интересовало мое личное мнение - слиняла и славно. А лучше бы и вовсе не появлялась, вон как растревожила Мурхе, словно у неё и без того проблем не хватало.
   - О-о... у меня масса вопросов, например, зачем искать эти половинки, если это может быть таким проблемным? Она чего-то не договорила, а я прощелкала. А ещё: каким должен быть тот из ряда вон Случай? И вообще, откуда она так хорошо знает нашу мифологию?
   "Вот-вот, нечисто с ней что-то. Заметь, мы тут третий день всего - и она уже явилась на тебя посмотреть?"
   - Ну да, неспроста. Её точно кто-то прислал. И думаю, это ректор. Это он у нас по алямремам шляется, так что вполне может водить знакомства со Скитальцами.
   "Я уверен, тут какой-то подвох. Только не представляю, в чем именно. Может, она обычный сыщик? И сейчас помчалась к Кройзису сообщать, кто ты какая?"
   - Уй, - Глинн взялась за голову, - я же ей почти всё о себе рассказала... язык мой враг мой. Хотя... я бы ещё раз это сделала, лишь бы подольше с ней пообщаться.
   Ворона! Хорошо хоть второй душе хватило ума промолчать. Да и обо мне.
   "Я, кстати, ректора не понимаю. Вот скажи, что ему от тебя нужно? Хотя от тебя ещё понятно. Но, что ему нужно от Шеннона?"
   - Да уж, письма эти...
   Я вспомнил аккуратный и такой родной почерк из писем, которые Глинн умыкнула из кабинета Дока.
  
   Вчерашним утром я коротал время на дереве и думал за жизнь, благо дождь прекратился, капли росы сверкали на листьях в лучах выглянувшего сквозь тучи солнца, а в ветвях чуть повыше моего пристанища распевала какая-то пташка. Возможно даже, она меня материла, так как засел я в птичьей кормушке - все равно пустая. Зато с крышей - не люблю, когда роса на макушку сыплется.
   Затем окно нашего ночного пристанища распахнулось, оттуда выглянула довольная, как удав, Мурхе, и поманила меня пухлой стопочкой бумаг:
   - Интересно ли тебе, кому и о чем пишет ректор?
   Я сорвался с места, забыв о том, что нахожусь на дереве, и загреметь бы мне лицом в стену, если бы не нежный ветерок, отнесший мою тушку прямиком в открытое окно.
   Писем Глинн захватила пять стопок. Точнее, сгребла все, что были на столе ректора, покуда я любовался своим рабочим дневником и разбрасывал колбы, активируя сигналку. Четыре из них интереса не представляли - хозяйственная и деловая переписка с адресатами, имена которых ни мне, и тем более Глинн, ни о чем не говорили, зато пятая...
   Пятая была посвящена Шеннону.
   Сверху её обнаружилось письмо, которого мы и ждали - приглашение из АСЭф. Отдельно Глинн прихватила ответ "самого" Филиппа.
   - Я, конечно, не графолог, но весьма похоже, - Глинн присматривалась то к почерку в моей тетради заклинаний, то к буквам письма.
   Впрочем, сомневаться в авторстве свеженького отказа от почетной работы в столичной академии не приходилось:
   - Оно лежало рядом с чернильницей, прямо посреди стола Дока, прикрытое промокашкой. Я сначала его взяла, а уже потом, когда ты звякнул стеклом, похватала остальные, - сказала Глинн, разворачивая следующее письмо в стопке.
  
   От бумаги исходил тонкий знакомый до боли запах: студеной воды и лотоса. И почерк этот был мне знаком. До помутнения в глазах...
   Я с головой окунулся в воспоминания.
  
   Здравствуй, милый мой Филли!
   Хорошо ли тебе живется, как продвигаются твои исследования, слушаются ли студенты, не обижают ли тебя в Академии...
  
   И сейчас, стоило только вспомнить о письме, как меня выдернуло из окружающей реальности и вынесло в тот давний осенний день.
  
   ...Это была самая красивая женщина в мире. С добрыми ярко-голубыми глазами, с угольно-черными волосами, которые трепал ветерок. Теплые губы коснулись моей щеки... на прощание. Она провожала меня в далекий Кантополь, куда пригласил меня сам ректор знаменитой даже в нашем захолустье Академии.
  
   ...Если бы я знала, как тяжело без тебя будет на душе, ни за что не отпустила бы тебя.
  
   ...Да, я помню их спор с отцом. Она даже не показала бы мне письмо, если бы я не нашел его в почтовом ящике и не открыл сам. Письмо, адресованное мне, да ещё и со штемпелем Академии ри-Кройзиса, - о-о, я не мог удержаться!
   - Тебе не удастся его все время прятать, рано или поздно мальчик выйдет из-под нашей опеки, и тогда... - тут отец заметил меня и запнулся.
   Я улыбнулся той снисходительной улыбкой, которой дети одаряют старых родителей: ведь мне двадцать и я давным-давно не мальчик. Во всех смыслах слова...
   Меня ничуть не смутило, что зовут меня не учиться, а сразу работать, ведь мать и отец дали мне достаточно знаний, а многого достиг я сам. Родители не преставали удивляться моим способностям и открытиям, новым заклинаниям и сумасбродным на первый взгляд идеям, которые все же работали. "Весь в отца", - сказала мама, глядя, как выгорают на бумаге следы от лапок призрачной саламандры - самой её видно не было, хотя обычно огненные заклинания скрыть было невозможно.
   Не задумался я и над тем, откуда ректор узнал о моих талантах.
  
   ...Ах, если бы я могла, я бы обязательно приехала навестить тебя, но у нас с отцом совершенно нет такой возможности. Он единственный лекарь в поселке, а одну он меня не отпустит.
  
   ...К нему приходят люди со всех окрестных селений. А ещё как-то один селянин привел слепую лошадь - и отец вылечил её, и с тех пор весть о чудо-лекаре, спасающем не только людей, но и животных, разошлась по округе. Так что работы у него сильно прибавилось. Мама тоже ему помогает: Дар воды один из ближайших к Дару жизни (удивительно, что специализация у неё боевая), так что помимо перевязок, приготовления лекарств она применяет кое-какие из простейших лечилок.
  
   ...А на днях в лечебницу принесли раненого совенка. И мы его выходили. Знаешь, он такой милый. Когда мы его отпустили, он полетал вокруг и вернулся. Так что теперь у нас живет Филин. Это Вит его так называет, я же зову Филли (размазанная водянистая клякса на бумаге)...
  
   ...Она плакала только один раз, и то, когда думала, что я её не вижу. Перед самым моим отъездом. "Все будет хорошо, мам", - сказал я, неловко её обнимая. Она уже давно меньше меня на голову, тонкая и хрупкая. Она немного подрагивает, но слезы уже высохли, и лицо озаряет теплая улыбка.
  
   ...Не забывай нас, мы очень ждем, что ты навестишь нас хоть этим летом. Мы очень рады за тебя и гордимся твоими достижениями, но помни: работа не самое главное в жизни. И не позволяй ректору на тебе ездить.
  
   ...Она немного непоследовательна и говорит, что работа не главное, глубоко и надежно при этом увязнув в своей собственной.
  
   ...Ты так редко пишешь в последнее время. И в словах твоих нет души...
  
   ...Бедная моя мама, если бы ты только знала, насколько ты права.
  
   Видения прошлого накатывали одно за другим.
   Вспомнил я и ту самую хромую лошадь, которую подсунули на лечение отцу, и его самого, вправляющего вывихнутую ногу коняги, ошалело замершей от заклинания снятия чувствительности. Когда пришла мне пора уезжать, именно её и запрягли в старую карету.
   Вспомнил долгую дорогу через леса и поля, села и городки, и удивление от видов Кантополя. Бурлящие гейзеры в курортной части укутывали окрестности терпко пахнущим, чтоб не выражаться покрепче, туманом. Мощеные черным гранитом улицы гулко грохотали под копытами коняги, мимо промчалось чудо инженерной мысли - паромобиль, а по сторонам улицы высились белокаменные пятиэтажки - у нас-то дома максимум на пару этажей возвышались, места хватало, зачем в гору гнать.
   Тут память вернула меня в старый амбар, где оборудовали мы с отцом мою лабораторию. Сначала я облюбовал для опытов наш чердак, но меня быстро оттуда выселили.
   "Перестраивать дом мне как-то неохота", - посмеиваясь, говорил папа, перетаскивая вещи в амбар.
   Его спутанные волосы цвета золы выбивались из-под разбойничьего вида красной повязки, черные глаза хитро щурились, а на носу красовался пук пыльной паутины, от вида которого мне самому хотелось чихать. Сейчас он так не похож был на привычно степенного лекаря, что я удивленно, словно впервые увидев, посматривал на него. Мама, смеясь, запрыгнула к нему на спину, обхватив его руками и ногами:
   -Узнаю моего Вита, покорившего меня в юности, буквально похитившего мое сердце, да так и не вернувшего. Куда ты его девал? А?!
   Отец не выдержал, выпустил из рук столик, который нес до сих пор, резко наклонился вперед вместе со своей наездницей, и когда та с писком сползла вниз, схватил её за подмышки и перетащил через плечо. Споро перебросил на другое, хлопнул пониже поясницы, заставив звонко вскрикнуть, и, придерживая за ноги, со словами: "Сейчас покажу!" - понес упирающую добычу обратно в дом.
   - Сын, ты тут обустраивайся пока, мы через часок вернемся! - не оборачиваясь, крикнул он мне. Я понятливо ухмыльнулся и поволок брошенный столик в свою новую резиденцию.
   Сколько мне тогда было? Двенадцать? Тринадцать?..
   Это, по сути, не важно, более насущно вспомнить, что же случилось в Академии. Глинн не мешала, сидела тихо, как мышка, прикрыв глаза, и наблюдала со мной.
  
   Но, когда мне, наконец, удалось добраться до стен альма-матер, чтобы потрясенно обозреть семнадцатиэтажные громады общаг, видение мое было самым бесцеремонным образом прервано. Дверь Каваячая снова отворилась, громко хлопнувшись об стену.
   И в помещение влетел дракон.
   Да.
   Дракон.
   Дымчатый.
   Не из-за цвета, не только из-за него, в смысле. Очертания твари размером с доброго волка постоянно менялись, перетекая по телу сгустками черноты: то в крылья, то в кончик шипастого хвоста, то в лапы с острыми когтями. То в глаза. И когда эти налившиеся тьмой очи уставились в нашу сторону, мне, честно, стало не по себе.
   Вслед за драконом в зал ворвался мужик. Длинные темные волосы его развевались без всякого ветра, а глаза сверкали тьмой не хуже драконьих. Дорожный плащ был похож на плащ Ники, но в отличие от её был основательно отмечен следами Сандариной благодати, проще говоря, испачкан в болоте - хоть праздничный дождь и прекратился, лужи обещали продержаться ещё долго.
   Новый гость, живо напомнивший мне нахохленного грача, обводил взглядом таверну и о чем-то спросил. Что это вопрос, я догадался лишь по интонации, ибо под сводами сего заведения снова звучал чужой язык. Дракон обернулся, трепыхнув крыльями, как если бы пожал плечами.
   Я тоже огляделся, интересуясь реакцией народа на неведому зверушку и ситуацию в целом.
   Мда...
   Бедные горожане, если они не тронутся после сегодняшних вмешательств в их психику, я им медали организую.
   На сей раз бедняги замерли соляными фигурками, но дракона явно увидеть успели, на большинстве развернувшихся к центру зала лиц застыло удивленно-восхищенное выражение. Надо отдать им должное - испуга я не заметил ни на одной физиономии. Сильны братцы против чудес, сильны. Видно, Тень закалила их нервы. Вспомнив об оной, я порывисто оглянулся: Глинн тоже замерла, пусть и с видом невозмутимым, но прежде, чем я задумался, как её будить, она скосила на меня глаза и тихонько шикнула.
   Звука, однако, хватило, чтоб на нас обратили внимание.
   В мгновение ока дракон соткался рядом с нашим столом, хозяин его не сильно поотстал и, поведя руками в чудном жесте, содрал с нас полог инумбраты. Линн и Тан ощерились и зашипели, выступая вперед, и словно раздуваясь. Дракон на этот выпад раздался вширь и ввысь, да так, что выгнутая шея его коснулась потолочной балки, голова же зависла на уровне стола. Бесстрашная кошка не замедлила использовать промах дымчатого, с воинственным "уррр!" бросившись на морду. Однозначно - с намереньем изъять глаза.
   Но дракон, чпыхнув, рассыпался на струйки дыма, а Тандеркэт пролетела сквозь них, прижав уши и искря, как сбоящий накопитель энергии, и, приземлившись на соседний стол, загремела посудой. В отличие от бесплотного дракона Линкина молния была вполне осязаема. Лисс продолжал рычать, прикрывая собой занозу, и хвост его периодически вспыхивал синим пламенем.
   Странный посетитель прищурился и, дернув уголком губ вниз, отчего кончик и так не короткого носа заострился, придавая ещё больше сходства с грачом, резковато покачивая головой, внимательно изучил Глинн, кошку с лисом, меня. Хмыкнул. И, буркнув что-то с Тройлевой интонацией "любопытненько", отодвинул лавку, усевшись на место, где не так давно травила байки Ники.
   Принюхался, дернул верхней губой, обнажая зубы в охотничьем оскале.
   Затем неуверенно помялся. Выглядела эта неуверенность настолько неуместной, что у меня ус задергался.
   - Она была здесь! - заявление это, в итоге, прозвучало неожиданно и резко. На этот раз на современном языке.
   - А вы людоед? - с непосредственностью собственной кошки спросила Глинн. После чего заморгала, впившись ногтями в столешницу и шипя, как все та же кошка, и с натугой выдавила: - Парламентеры из нас аховые.
   Гость изобразил грача растерянного. Если целью Глинн было ошеломить противника, это ей удалось вполне, но момент, когда хлопающий глазами враг безропотно получает увесистой кружкой в лоб и отрубается, уходил бесследно, а девчонка, наступив на горло своей песне, продолжала борьбу с собой.
   - Вроде бы нет, - совладал с голосом, но не с удивлением, наш "грач" и профилактически веско добавил: - Пока.
   Это помогло - Мурхе прекратила дергаться. А я сообразил, что боролась она с Глинкой, которая и проявила нездоровое и бесстрашное любопытство.
   - Так что вы здесь ищете? - наигранно невинно поинтересовалась она, вновь зависнув на мгновение, чтобы, наконец, вернуться в наш мир и мило улыбнуться собеседнику. Я посмотрел на это скептически.
   Он, впрочем, тоже.
   - Свою жену! - он снова не спрашивал, а утверждал.
   - Неужели жену? - с сомнением уточнила девушка.
   - Ну, не за обедом же я сюда пришел!
   - А почему вы так сказали? - Глинн ещё больше прищурилась.
   Ну да, во-первых, зачем ещё обычно ходят в таверну, а во-вторых, памятуя опасения Ники - очень символично прозвучало.
   Мужик покосился на соседний стол, где стыла жареная курица, сглотнул, а затем, кажется, понял, на что именно намекает девчонка, и взбеленился:
   - Куда она направилась?!
   - Даже не представляю, она ускакала, не отчитавшись. - Глинн срочно перестала ломаться, и правильно, пусть беглая Ники сама со своим дикарем, разбирается. А в том, что это он и есть, сомнений уже не осталось.
   - Ускакала?.. - вздернул бровь "грач".
   - В другую явь...
   - Логично. И откуда она хм... ускакала?
   - Отсюда, - заноза пожала плечами.
   - Ну-ка подвинься, а лучше отойди, - кажется, её поняли буквально.
   - Не прямо отсюда, - поправилась Глинн, - из таверны, в смысле!
   - Точнее! - потребовал "грач", вставая из-за стола.
   Хм. Он надеется таким образом последовать за Ники? Обычно салиту-вакум, прыжок в пустоту, по сути таковым не является - ему предшествуют строгие расчеты, в формулу положено вплетать позывные мира принимающего. Иначе он будет выбран случайно, со всеми вытекающими...
   - М-м... - заноза медлила, и я собирался уже показать место, лишь бы он побыстрей отвязался, когда она ткнула в другую сторону и решительно сказала: - Здесь!.. - И добавив потише: "Кажется...", - наступила локтем мне на кончик хвоста. Я нервно и не до крови куснул её, но намек понял - прикинулся вульгарным хомячком.
   Доверчивый "дикарь" направился в указанную точку и, подпрыгнув, исчез, как минут десять тому его жертва. Только в другом месте.
   Мы и переглянуться не успели, чтобы прийти к верному выводу: пора делать ноги, - как в воздухе отчетливо запахло паленым, и "грач" вывалился из ниоткуда, окруженный красноватой сферой, быстро истаявшей и перетекшей в дракона. Дракончика, вернее, - маленького, размером с месячного котенка, теперь красного и исходящего струйками дыма. Он шипел, и, кажется, даже говорил что-то, сварливо тыкая в нашу сторону дымящимся когтем и сплевывая сгустки дыма. На стол, впрочем, не спрыгивал - там недвусмысленно скалила зубы рыже-белая парочка.
   - И как это понимать?!! - прорычал "грач", внушительно трансформируясь в ворона, вестника смерти.
   - А...? - бессмысленно вякнула мурхе с суицидальными наклонностями.
   - Какого черта меня вынесло в аналог Инферно?!!
   - Может ваш...- тут Глинн явно проглотила готовое сорваться из уст "обед", - ваша жена так заметала следы?
   Я взялся за голову: она таки доиграется!..
   - Там нет её следа!
   Но Остапа несло[7]:
   - Вы принюхивались? В Инферно?
   Я успел вообразить эту картинку, прежде чем черная фигура грозно нависла над нашими головами:
   - Поверь мне, букашка, - брезгливо сморщил "клюв" ворон, - для того, чтоб почувствовать след моей жены в мире, мне не нужно... принюхиваться! - последнее слово далось ему сложно, видимо тоже представил себя задыхающейся в огне овчаркой.
   Я оглянулся на зал. По-моему посетители начали покрываться инеем.
   Как ни странно, рук к девичьей шейке злобный гость ещё не тянул, но я, на всякий случай, почти не сводя взора с противника, взобрался к Мурхе на плечо, если что - цапну. Или плюну огнем. А то как-то призабыл я, что я есмь хомяк-колдун.
   Ворон сверлил Мурхе недобрым взглядом.
   - Ладно, - она так резко сменила тон на покладисто-деловой, что я чуть не свалился на стол от неожиданности. Ворон тоже заметно удивился, а девчонка, придержав меня рукой и привычно уколов будоражащим разрядом, закрепила эффект: - Я, в самом деле, не видела, откуда именно ушла ваша ж...ена. Я отворачивалась.
   - Так к чему же этот цирк? Женская солидарность?
   Глинн отшатнулась, как от проклятия:
   - Придумаете тоже! В мифы не верим.
   Не верим, как же. Именно это и стало причиной её глупой выходки, мне-то глаз не замылишь. Боюсь, этому собеседнику тоже, но заноза все-таки попыталась:
   - Я всего лишь хотела, чтобы вы вернулись.
   - Обозленным, аки демон преисподней? - мужик прищурился, одновременно вздернув брови, и во взгляде его блеснуло нечто, сродни тому, что я уже видел сегодня в глазах "бедной жертвы людоеда".
   - Ослабленным двойным переходом и абсолютной защитой, - девчонка кивнула в сторону скукожившегося дракончика, яростно что-то зажужжавшего и даже пыхнувшего язычком пламени.
   В этом жужжании мне почудилось отчетливое: "ведьму сж-жечь!".
   - Может ты ещё и мой прыжок в Инферно подстроила? - вкрадчиво протянул ворон-людоед, не обращая внимания на призывы дракона-инквизитора (надолго ли такая лояльность?).
   - Скажем так, догадывалась, что это возможно, - Глинн явно блефовала, но голос был тверд, как орех. - Отсюда не так давно туда уже прыгали, - здесь орешек дал легкую трещинку, благо, замеченную только мной.
   - Так ты хотела, чтобы я сгинул в пламени?
   - Ни в коем случае. Скитальцы не прыгают между мирами без защиты.
   Вот уже и пригодились сведения от Ники.
   - Это не отменяет плохого настроения подставленного Скитальца, и его желания сжечь как минимум одну наглую пигалицу.
   Вот-вот, я говорил, не к добру это "жужужу".
   - Вряд ли он станет это делать, - скорлупа всё ещё была прочна. - Как минимум потому, что наглая пигалица никуда не прыгала и полна сил и бодрости.
   Лисс вдруг дернулся и рассыпался, мгновенно собравшись в тонкий, звенящий от силы кокон солиды вокруг нас, по стенками которого причудливо вились тонкие нити щита, самого надежного из известных мне. Тандеркэт осталась на столе, отчетливо искря. Стол задымился.
   Больше всего поразил меня щит - до недавнего времени девчонка с горем пополам использовала воздух и боялась остаться без прикрытия "паука", потому что сила бесконтрольно плескалась во все стороны - и вот тебе тонкое плетение. Не просто специфический щит, который даже и не преподают в стандартной программе, а смесь его с солидой. И, между прочим, я не слышал заклинания. Даже солиды. Я отвлекся от "дикаря" и взглянул на Глинн, словно щека и ухо, в которые я практически уткнулся носом, могли мне что-то объяснить. Хотя, пожалуй, после вчерашних приключений, в частности, виртуозного огненного шоу с целью усмирения амбиций наглых воров, - мне не стоило так удивляться, девчонка полна нежданчиков.
   - А недостаток опыта она может компенсировать маленькими сюрпризами, - подтвердила мои выводы Мурхе.
   - Гм, - кашлянул в кулак ворон.
   Я оглянулся на него.
   Ты смотри, уже и не ворон вовсе - снова грач.
   Крайне любопытный грач, разглядывающий сквозь трещину в скорлупе вкусную жирную мякоть. Не сводя взгляда с ореха... то есть с Мурхе, он присел на лавку напротив и миролюбиво подпер щеку ладонью. Впрочем, верить в это миролюбие я не спешил. В отличие от Глинн, снявшей щит. Лис снова материализовался на столе, а кошка, успокоенная присутствием напарника, расслабилась и перестала скворчать разрядами. Имущество таверны почти не пострадало, легкие подпалины на столешнице не в счет.
   - Очень, очень интересно... - протянул со знакомыми интонациями гость. - И чего же хотела от меня маленькая ведьма?
   Я возмущенно дернул усами. На жену свою пусть посмотрит!
   - Может, познакомимся? - надеюсь, призрак кокетства в голосе Мурхе мне только почудился.
   - Влад, - не стал артачиться грач, и даже добавил: - Вранский.
   Я фыркнул. Грачевский ему больше подходит. Хотя иногда...
   - Глинн Лейс, - чуть замявшись, сообщила заноза.
   И, кажется, ошиблась-таки с выбором имени.
   - А, так это тебя разыскивает Лёнчик, - Вранский с довольным видом откинулся на лавке.
   Я не сразу врубился, о ком речь. Вот и заноза удивленно "штокнула".
   - Ректор ваш, - скиталец закатил глаза, словно вся наша академия звала Леона ри-Кройзиса ласковым Ленчик, и только Глинн с другой планеты, - как там его, Крэйзис...
   Девушка напряглась, дары-хранители оскалились и заворчали.
   - Расслабься, это женушки моей заказ, у меня - другие заботы, - ухмыльнулся Влад, в кои-то веки став похожим на человека. Лет тридцати, пожалуй, и глаза вовсе не черные, просто темно-карие. Правда, с красноватым отливом, но это, видимо, отсвечивал Лисс. На лице мага темнела двухдневная щетина, а в уголках губ проглядывали ямочки, придававшие ему коварную милоту. Дракончик скорчил презрительную мину и, явно недовольный перемирием, развернулся к нам хвостом, нервно дернувшимся, когда хозяин его погладил. - Не обращайте внимания, она ещё немного подуется, а потом оттает, - хвост изобразил вечный маятник.
   Хм. Она...
   Преображение грачеворона в рубаху-парня с ручной драконицей на плече вышло каким-то слишком уж резким.
   "Я ему не доверяю", - целенаправленно транслировал я, на случай, если обычные мысли Глинн не слушала, пялясь на смазливого собеседника.
   Мурхе коснулась пальцами моей спины, невольно отзеркалив его жест. Я отмахнулся. Так и подмывало тоже обидеться и продемонстрировать Владу черно-белую кисточку. Но, подавив в зачатке этот детский порыв, я и дальше сверлил его взглядом.
   - Милая драконица, - словно задавшись целью раздраконить меня, муркнула Глинн.
   "Милая" только увеличила амплитуду.
   Разговор как-то не клеился, обстановочка все накалялась. Из-под мурхиного подбородка я бросил взгляд на зал. Оттаявшие посетители покрылись испариной, всё также не двигаясь. Нужно было срочно их спасать.
   - Не могли бы вы расколдовать посетителей? - вняла моим мыслям Мурхе.
   Влад, удивленно вскинув бровь, огляделся, но, вместо того, чтобы освободить бедняг, обернулся к нам, и выглядел при этом ещё более удивленным:
   - Мое заклятие слетело, когда я ушел в Инферно.
   - А вернувшись - восстановили, - парировала Глинн.
   - Вот уж на что мне было в тот момент плевать, так это на общественное мнение.
   Девчонка набычилась.
   - Хватит шуточек, снимите заклятие, - потребовала она и, спохватившись, примирительно добавила: - Я укрою нас отводом глаз.
   - Девочка! - высокомерно и раздраженно одернул её Грач. - Мне совершенно всё равно, что подумают обо мне все эти люди. Я их и заморозил-то поначалу только, чтобы под ногами не путались. Не заповедник чай, ничего им не сталось бы, драконом больше - драконом меньше.
   Глинн хватала ртом воздух в преддверии страшной догадки, и Влад не замедлил добить:
   - Когда ищешь преступника, думай кому преступление выгодно.
   На кухне что-то грохнуло. Оттуда, пошатываясь, высунулась фигурка подавальщицы. Безумным взглядом она окинула зал, в котором понемногу отмирали посетители, то и дело, роняя из ослабевших рук приборы, усиленно моргая и ошарашено мотая головами.
   - Кто тут у нас помешан на скрытности? Кто боялся испугать людей? - продолжал давить на занозу собеседник. - Кто спокойно пользуется "отводом глаз", который, по сути, не что иное, как влияние на психику?
   - Это воздушное заклятие, - жалко возразила Глинн.
   - Ты сама-то в это веришь? Воздушное заклятие, заставляющее забыть о человеке, сидящем перед носом?
   И не только о человеке...
   Я, наконец, понял, что смущало меня в инумбрате. Начиналось-то с того, что Глинн пряталась в тени, в тумане. Именно так и действовала стандартная инумбрата. А это... Я просто так привык к ней, что даже не задумывался о принципе действия, степени и способу влияния.
   Я лопух!
   Глинн, шокированная открытием, не только "разморозила" посетителей, но и не стала прикрывать наш столик, так что зеваки удивленно косились в нашу сторону, но обсуждали в основном дымчатого дракона, причем весьма оживленно. Даже спор завязался, был дракон или кто-то перепил. Подавальщица бегала, убирая разбитые миски и кружки, подбирая с пола павшие ложки-вилки, принимая новые заказы. Прям, как белочка в барабане.
   Словно ничего не случилось, словно так и должно было быть...
   Да-а, Мурхе, действительно, опасна, не зря так нервничал несчастный Тройль.
   Девушка судорожно вздохнула, и на меня накатило раскаяние.
   О чем я думаю? Не все ли мне равно, кому угрожают её способности? Не плевать ли мне самому на зевак? Да пусть хоть весь городок бодро сойдет с ума, все, что может меня заботить: это, чтоб история сия не аукнулась девчонке неприятностями...
   Глинн склонила голову, прижавшись ко мне щекой.
   Гшивр...
   Я схожу с ума?..
   Резкий хлопок по столу выдернул меня и Мурхе из прострации.
   - Хватит этих самобичеваний! - гаркнул Влад, - все живы, все здоровы. На диво щадящее вмешательство. - И, дождавшись осознанного взгляда девчонки, вполне мирно поинтересовался: - Так чего хотела-то... хм... ведьма?
   Мурхе закашлялась, потом, отдышавшись, обреченно прохрипела:
   - Мне нужен учитель.
   - В чем проблема? Шуруй к Лёнчику. Вполне толковый преподаватель.
   - Он меня убьет...
   - Чушь! Хотел бы убить - давно бы это сделал.
   - Раньше я его не грабила...
   - Вот же чудо в перьях. Ты действительно считаешь, что пожелай он тебя убить, тебе удалось бы бежать? Он же и Нику нанял, исключительно подозревая, что ты не дашься, а в серьезном противостоянии, он бы мог тебя покалечить.
   - Откуда вы вообще это знаете? Вы же не встречались с ней!
   - С ней - нет. С ним - да. Я, когда выловил её след у вас в мире, сразу к нему нагрянул, как к старому другу, и не ошибся. Мы любезно пообщались, он поведал мне, где искать благоневерную, даже попытался подключить меня к поимке тебя. Тих-тихо. Я отказался, даже говорить с тобой не собирался. Но раз уж ты меня "заставила", - это слово маг произнес с ехидным сарказмом, - то вот тебе мое мнение: собирай манатки - и шуруй в Академию. То-то он удивится и обрадуется.
   Очень хитрый маневр. Сказочный мастер втираться в доверие - так и хочется развесить уши и следовать его советам. Вот только Скитальцы народ сложный. Если верить эпопее "Пилигримы иных дорог", только один из десятка оказывался честным, добрым и всё такое. Остальные были весьма скользкими типами, доверять которым можно с большой опаской, а договора заключать с кучей оговорок, иначе они могли кинуть даже нанимателя, а уж с "заказом" тем более никто не церемонится.
   Вполне ведь может оказаться, что все подстроено.
   Эффектно изобразить прыжок в Инферно, попытаться запугать, а затем подозрительно легко купиться на блеф "ведьмочки". А ещё заморозить людишек - и свалить все на неё, чтобы задавить чувством вины.
   А теперь, вон, откровенничает, тоже мне, ангелок черноперый.
   Хотя, конечно, остается вопрос, с какого перепугу такая суета вокруг маленькой мурхе, убить и вся недолга...
   Хотя, опять же, чему удивляться, случай-то, и правда, из ряда вон...
   Хотя, если подумать, убивать при этом её, действительно, ни к чему...
   Хотя...
   Гшивр! Я запутался.
   Заноза, похоже, решила не зацикливаться и сменила тему:
   - Почему она бежит, раз уж вы - не людоед, и даже не дикарь?
   Угу, кстати, очень интересный вопрос.
   Влад досадливо поджал губы. На мгновение. Но я добавил этот жест в копилку недоверия.
   - Говорили обо мне?
   - Опосредованно...
   - Гм?..
   - На образном примере...
   Молчаливый вопрос в карих глазах.
   - На примере людоеда...
   - Гм... - "нелюдоед" очень правдоподобно вздохнул умирающей лебедью. - Я допустил пару ошибок...
   - Пару?.. - скептически переспросила Глинн.
   - Больших - пару, - ещё более лебединый вздох. - Даже - очень больших. В самом начале. С тех пор она то возвращается, то находит во мне признаки "той фееричной сволочи, с которой её свела судьба", - тут он явно процитировал Ники, даже где-то интонацию передал. - И снова бежит...
   Он замолчал, снова насупился, отстукивая незнакомый ритм на столешнице.
   Посетители, удивленные долгим присутствием Тени на виду, от греха подальше расползались по домам. Остался только похрапывавший в дальнем углу тэррани, да порой выглядывающая из кухни подавальщица. Трактирщик, невидимый за стойкой, чем-то шуршал и постукивал, не проявляя интереса к подозрительным посетителям.
   - Давно это началось? - нарушила тишину Глинн.
   - Триста лет тому назад, - то ли издеваясь, то ли серьезно выдал Влад.
   - То есть вы видели конец её мира? - девушка, похоже, приняла его слова на веру.
   - Нет. Она сама туда как-то сбежала. Вернулась раньше, чем я заметил пропажу... - сказал он, а затем, словно вспомнив о чем-то, спросил: - А о чем вы говорили? Кроме меня... опосредованно.
   - О судьбе её мира, - из всей той галиматьи, которую наговорила нам Ники, Глинн выбрала именно эту. - По-моему, она очень ею опечалена.
   - Да-а? - задумчиво смял подбородок Влад (хм, а если он не шутил, то правильно думать "дед Влад"?). Затем оживился, резко встал, заявляя: - Так. Учителя мы тебе нашли. Вопрос твой решен. Бывай!
   И не дав ей вымолвить ни слова протеста, подпрыгнул. В последний момент перез исчезновением драконица резко увеличилась в размере и показала нам на удивление розовый собачий язык.
  
   Я спрыгнул на стол, заглянув занозе в глаза:
   "Ноги?"
   - Ноги!
   Вышло одновременно, и мы сорвались с места. Бегом на второй этаж за вещами.
   - Данте, я съезжаю, но комнатку придержи, - Гринн бросила на стойку пяток серебрушек.
   - Беги уж, чудо в перьях, - усмехнулся в усы корчмарь, - чудные у тебя сегодня гости, - кто бы сомневался: он подслушивал.
   - Ага!
  
   - Перекантуемся у Крис-Крыса, - шепнула она уже в комнате, подхватывая рюкзак и озираясь по сторонам, не забыла ли чего. - Я пока не готова принимать решения, все слишком круто закрутилось.
   "Не знаю, хорошая ли это идея, как бы у этих разбойников всё не закрутилось ещё круче".
   Кажется, пора все-таки рассказать, что же было вчера, хотя я и предпочел бы умолчать об этом дне, ибо - ну не нравился мне он.
  
   _______________________________________________
   Выдержки из БЭАСЭф (Большой энциклопедии АСЭф) и другие примечания, сделанные рассказчиком для пояснения некоторых не типичных для нашей реальности слов и выражений. Курсивом выделено личное мнение рассказчика.
  
  
      
  1. ? Тэррани - (рел.) служитель Тэры.
      
  2. ? Петрать - (жарг.) - понимать, разбираться.
      
  3. ? Семерица (рел., суевер.) - знак Семи Богов, символическая семерка или круг с точкой в средине. Якобы отводит сглаз, нечистую силу, успокаивает нервы, имеет прочие мистические качества.
      
  4. ? Кажан (разг.) - подвид летучей мыши, крупной и кровососущей.
      
  5. ? Есть кто живой?(фольк.) - слова из древней песни, а также песни мира Лины (Brainstorm Кто-то живой)Тыц!
      
  6. ? 2077 - сакральное число в культе Семерых, символ конца Старого Света и нарождения Нового.
      
  7. Остапа несло - стойкое выражение, означающее что кто-то говорит "вдохновенную чушь", "врет, как дышит". Происхождение неизвестно. Спрошу у Лины.

    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

    Как попасть в этoт список