|
|
||
Со вчерашнего вечера, почти с того самого момента, как исчез Фрайер, Стадлер забился в угол своего номера в "Европейской" и проводил время в ожидании ареста. В состоянии глубокой депрессии, он сперва вообще наотрез отказался уезжать из Переделкино, но Стерлингов убедил его сделать это ради собственной безопасности.
Все это время Стадлер ни ел, ни пил, и дверь никому не открывал. В шесть вечера следующего дня ему позвонил Стерлингов и сообщил, что нашел Фрайера на городской свалке в Медведково. Стадлер поймал такси и помчался в Переделкино.
Свинья, подстриженный под Ленина, в накладных усах и бородке, сидел на тахте и, раскчиваясь, как маятник, повторял без конца одну и ту же фразу на русском языке: "Ну что , батеньки, доигрались, что доигрались, батеньки, ну, батеньки, что?.."
-- Что с ним? -- спросил Стадлер.
-- Доигрался, -- ответил Стерлингов, -- от укуса бешеной собаки у него развился "синдром Шарикова".
-- Как это?
-- Слюна собаки через рану попала в кровь, оттуда -- в мозг. Поражен гипофиз левого полушария, отвечающий за работу правого...
-- Ничего не понимаю! -- затряс головой советолог. -- Он что, теперь не сможет выполнить задание?
-- Наоборот, -- Стерлингов опустился на стул рядом с Фрайером. -- Более идеального исполнителя и пожелать нельзя. Типичный зомби! С радостью выполнит любой приказ. Предложите ему, к примеру, съесть вон тот окурок.
Стадлер предложил. Фрайер с готовностью сунул бычок в рот и, тщательно разжевав, проглотил. Советологу даже показалось, что окурок попал в рот Свиньи еще раньше, чем он его об этом попросил.
"Реагирует на мысль", -- решил Стадлер. Он еще раз придирчиво оглядел Фрайера и спросил:
-- Что-то он толстоват, вчера, вроде бы, не был таким?
-- Это его с пеницилина разнесло, -- пояснил Стерлингов. -- Я прививки ему делал, чтоб не взбесился раньше времени.
Фрайер, будто в знак согласия, кивнул.
Когда стало смеркаться, Свинью завернули в плащ, нацепили на глаза шляпу и, погрузив в "мерседес", отвезли на Красную площадь. Там с последней экскурсионной группой через Троицкие ворота проникли на территорию Кремля. Лупиньша с собой брать не стали -- больно заметный. Его оставили в машине, которую спрятали за собором Василия Блаженного. Остальные рассредоточились и залегли под голубые ели в ожидании ночи. Ждать пришлось недолго...
-- Осторожно, ступенька! -- Стерлингов поддержал Фрайера за локоть. Шедший последним Стадлер упал.
-- Черт, -- пробормотал он, потирая ушибленное колено. -- Тут и шею свернуть недолго. О Боже! -- он отпрянул. Прямо на него из-под свода глядело мохнатое чудочище из хитро сплетенных им же сетей.
-- Ну и паук! -- ужаснулся Стадлер.
-- Ну и муха! -- ужаснулся паук.
-- Эй, здесь тупик! -- раздался откуда-то спереди голос Стерлингова.
Советолог посветил фонариком, но увидел лишь бритый затылок Свиньи. Он отодвинул Фрайера к стене и прошел вперед. Стерлингов ковыряя ногтем монолит из красного гранита, перегородивший дорогу.
-- Все, -- проговорил он. -- Обвел нас Скойбеда вокруг пальца. Это западня.
Фонарик задрожал в руке Стадлера и, выскользнув на пол, погас. Стало совсем темно. Советолог протяжно завыл.
-- Тихо! -- зашипел на него Стерлингов. -- Посмотрите вверх.
Стадлер посмотрел. Прямо над головой со свода пробивалась едва заметная полоска света.
-- Что это?
-- Как любит говорить наш друг Валерий Михалыч -- хрен в пальто! Ну-ка подсобите, -- Стерлингов надавил двумя руками на потолочнцю плиту. Та нехотя поддалась. Полоска света стала шире. Стадлер пришел в себя и бросился на помощь. Вдвоем им удалось повернуть плиту, освободив проем, в который мог пролезть человек. Советолог подпрыгнул, подтянувшись на руках, заглянул в проем. В том, что за плитой был Мавзолей, сомневаться не приходилось. Помогая друг другу, они залезли внутрь, втянув за руки Свинью, огляделись: ни видеокамер, ни намека на сигнализацию, одни голые гранитные стены... Несколько кварцевых ламп под потолком.
-- Как в солярии, -- пробормотал Стадлер.
Посредине, на возвышении под стекляным колпаком, заботливо укрытый сукном, лежал Ленин, голубоватый в свете кварцевых ламп. Советолог со Стерлинговым подошли вплотную и несколько минут молча смотрели на него. Затем аккуратно с двух сторон сняли стекляный колпак. От поднявшегося вверх пыльного облака Стадлер чихнул.
-- Цыц! -- Стерлингов сунул ему под нос кулак.
Стадлер чихнул громче.
-- Ой! -- вздрогнул один из солдат в почетном карауле у дверей Мавзолея.
-- Товарищ ефрейтор, там кто-то есть, -- он скосил круглый от стаха глаз себе за спину.
Ефрейтор, гладкий белобрысый парень с ямочкой посередине подбородка, мрачно сплюнул сквозь выбитый год назад зуб и, втянув ноздрями морозный воздух, прошипел:
-- Ты что, сынок, припух? Или службу понял? Устав караульной службы для кого написан? Ну-ка, бегом, выкладывай, чего на посту не положено!
-- Пить, курить, прислоняться, спать, сидеть, есть, надобности справлять, -- выпалил молодой.
-- А еще что? -- не унимался ефрейтор.
-- Оружие передавать.
-- Дура! Разговаривать нельзя, -- подобрел ефрейтор.
-- Но ведь там кто-то есть, -- лязгнул зубами молодой.
-- Блин! -- ругнулся ефрейтор. -- Ты, я вижу, всасываешь хреново! Бурый нынче салобон пошел. Ну-ка скажи, сколько мне до приказа тянуть?
-- 142 дня!
-- Да ты че? -- расстроился ефрейтор. -- Сгноить меня здесь захотел? Ты масло сегодня перед постом схавал?
-- Схавал.
-- А раз масло схавал, значит что?
-- 141.
-- То-то же, -- ефрейтор обиженно скривился. -- Но я тебя, сука, научу считать. Я тебе утром в казарме "танкодром" устрою, Ты у меня вместо сна с лезвием толчек штурмовать пойдешь!
Молодой прикусил губу.
|