Вставить большой железный ключ в замочную скважину. Повернуть его три раза влево. Толкнуть дверь от себя один раз. Вот Она и дома. Как все воспитанные незамужние девушки, после работы - в магазин и сразу домой. Она заходит в квартиру. Ставит на пол в коридоре большой бумажный пакет (такие дают в некоторых супермаркетах в центре) с провиантом. Запирает дверь. Затем все происходит, как положено. Моет руки. Раздевается. Одевается. Включает телевизор. Просто, чтобы не умереть с тоски пока готовит ужин (Телевизор - это своеобразная компания. Люди как бы с тобой рядом. Но не топчутся в квартире. Не мешаются. Не лезут в душу. Оптимальный способ общения современной одинокой девушки. Темы беседы самые интересные. Теракты в Израиле. Землетрясения в Пакистане. Пожары в Москве. Все как надо. Все очень развлекательно...). Потом готовит ужин. Что-то очень изысканное. В ресторанном стиле. Накрывает на стол, также в ресторанном стиле. На две персоны. Вилки. Ножи. Ложки. Бокалы. Тарелки. Салфеткам придается неестественная поза. Первое. Второе. Десерт. Вино. Вот и все готово. Зажигает свечи. Выключает свет. Садится в старое зеленое кресло. И ждет...
22.00. Дверь бельевого шкафа в спальне открывается с унылым киношным скрипом. Оттуда медленно выходит (в стиле хоррор) Одиночество. Как всегда лохматое, безбровое, с кроваво-красными губами. В рыжих взвихренных волосах какие-то белые ниточки, перышки, тряпочки, соломинки. Длинное глухо запертое платье королевского черного цвета. Бледное выпудренное лицо. Артистичный взгляд и жесты. Очень обаятельная дама.
Одиночество пришло в гости к Ней. Потому что в 22.00. в Петербурге - темное время суток. И с этого момента и до самого погружения в болезненный мучительный сон Она будет общаться со своим Одиночеством. Длинные тоскливые разговоры. О безысходности бытия. Лишь сонные стены, пол и потолок будут внимать их беседам.
Одиночество тихо вплывает в зеленую гостиную.
- Что показывают? - безучастно спрашивает Одиночество у Нее.
- Да так. Как всегда, - тихо отвечает Она, не отрываясь от телевизора.
- А (многозначительно)... Понятно. Взрывы. Перестрелки. Танки. Оторванные головы. Реки, наполненные кровью. Голодные темные глаза. Детские. Вздутые животы. Ручки и ножки, сухенькие, тоненькие. И еще, слезы. Потоки слез. Соленые. Голодные. Одинокие. Разные виды слез. На любой вкус. Кому, какие больше доставляют удовольствие. А так же жирные и веселые зады и лица, нет морды, больших людей. С маленькими достоинствами. Безмолвно-торжественно взирающие на слезливый мир. Маленькими щелочками глаз. Ха-ха-ха (пассивный смех). Да?
- Да, - покорно соглашается Она.
- Ладно. Давай ужинать. Я с самого утра ничего не ела. Очень хочется.
- Да, конечно. Садись за стол, пожалуйста.
- Спасибо.
Одиночество по театральному гордо проходит к столу. Грациозно садится. Берет салфетку и повязывает ее вокруг шеи. Эта белая салфетка еще более красит ее. И без того прекрасную.
Она тоже садится за стол. Очень просты и печальны все ее движения. Печаль в каждом мускуле. В каждом выражении. Она - сама печаль. Печаль лежит на бледном худом лице. На темных волосах. В вампирски-темных глазах. Печаль в одежде. В словах. В голосе. Печаль, тоска и грусть. Это ее главные черты. Она редко смеется. И даже редкая улыбка безрадостна. Она умна, образованна, начитанна, но печальна. Потому что одинока. У нее нет друзей. А когда нет друзей - некому порыдать "в жилетку". Страшно. Будто у тебя боль, но нет обезболивающего. От этой дикой одинокости лезешь на стены. Порой сходишь с ума. Жизнь вечерами проходит в бреду. Видение - черно-белое кино. Все раздражает. От бессилия рвешь душу на мелкие частички. Потоки слез. Не дающих облегчение. Этого злосчастного облегчения нет нигде. В вине. В наркотиках. В интиме. В книгах. В фильмах. В разговорах. Не стоит искать. Его нет. Есть только схожесть состояния. И от этого еще хуже. Человек изолирован от других таких же. Одиноких. Весь мир одинок. В нем нет любви. Есть только пошлая страсть. Желания. И много извращения. А больше ничего здесь нет. Потому что скоро конец. Ждем.
Так вот, Она садится за стол. Наливает вино в бокалы. Ужинают. Горят желтым пламенем свечи. Их свет превращает бледные лица обеих дам в восковые. Страшный эффект. Сначала едят молча. Старательно. Просто, чтобы насытиться. Затем, уже удовлетворив животный инстинкт, говорят не о чем.
Она начинает первая:
- Я сегодня на работе поссорилась. С клиентом.
- Приставал?
- Да. Противный такой. Лысый. Зубы гнилые. Лицо в пращах. Не переношу прыщи. Красные. Воспаленные. И зубы гнилые. Когда у мужчины гнойное лицо. На голове нет волос. И зубы плохие. То он испорченный.
- Да, да, да. Я точно такого же мнения. А еще что-нибудь было?
- Да. Лена, опять, от мужа ушла.
- Поссорились?
- Да, он ей предлагает нетрадиционные способы Этого.
- Дура.
- Почему дура? У нее достоинство.
- Дура, потому что вообще посмотрела на такого. А у ее мужа нет.
- То есть?
- Ну, если мужчина предлагает женщине извращения, то он недостоин ее.
- А если женщина - мужчине?
- Кто? Женщина? Кому? Мужчине? Такое исключено. Она просто шутит. Женщины порочны. Да. Но не извращенны. Это нет. Это же табу.
- Почему? Откуда тебе знать?
- Мне? (обиженно) Я же тоже женщина. И еще какая! С большой буквы!
Она смеется.
- Зачем ты смеешься? - удивленно-задето спрашивает Одиночество.
- Смех продлевает жизнь. Но... Ладно... Прости. Это вино.
И Она уже не может остановиться. Так, просто, истерично трясется. С четверть часа.
Одиночество встает из-за стола. Бродит по комнате. Ждет когда закончиться истерия. Приступ. Она успокаивается. Затем, тоже бродит по комнате.
Кружат дуэтом. Около двух ночи свечи догорают. В комнату проникает вездесущая темнота. Заполняет ее. Одиночество садится на пол. Прислоняется спиной к шершавой неухоженной стене. Она повторяет то же. Сидят. Хрипло шепчут о мечтах.
- Я так хочу, что бы меня любили.... - томно-печально произносит Она.
- Физически? Или платонически? - лукаво спрашивает Одиночество.
- Не знаю... Просто, что бы хоть кто-то любил. Сильно. И по-настоящему. А я бы - в ответ. Что бы чувство было ответное.
- Мужчина или женщина?
- И те и другие. Но все как положено. Без отступлений от нормы.
- Так не бывает.
- Почему.
- Так не бывает. Не бывает. Не возможно. Если любят мужчины, то дамы тебя ненавидят. Зависть. Черное слово "зависть". Страшное. С угрозой для жизни. И для красоты. Понимаешь. А если любят женщины, то джентльмены побаиваются. Они вообще нас побаиваются. Женщин. Мы, тетки, народ непонятный для них (смеется). У мужиков мы вызываем ужас. Подсознательный страх. Это все из-за постыдной Эдемской истории. Мужчины все боятся, что мы им опять запретный плод подсунем. Вечный вопрос Адамов и Ев. Ну что поделаешь. Сами виноваты. Теперь терпи.
- А я так хочу гармонии. Мечтаю о ней. Во сне. И наяву. Я порой кричу про себя: "Гармони- и- и - и!!!". Хочу, чтобы везде была гармония.
- Гармонии здесь нет.
- А где есть?
- Только там.
И Одиночество многозначительно закатывает зеленые глаза.
- После смерти?
- Нет. Гармонией обладает только Ветхий Днями. Там у него везде гармония. Там все идеально. Везде свет. Свет. Свет. А темного вообще нет. Все сверкает. Искрится хрустальная чистота. Там... Великолепно...!
- Я хочу туда. К Нему.
- Туда? Туда не возможно попасть. Всех не берут. Всем нельзя. Только избранным. Тебе нельзя. Никак. Нет, нет, нет. Не за что.
- А после смерти?
- Я же говорю, не для всех. Для вас после смерти - покой. Только покой.
- Тогда я хочу покоя. Я согласна на непоколебимую тишину. Я устала. Я жажду отдыха.
- Будет покой. Будет. Но не сейчас. Не сегодня... Еще рано. Слишком рано. Слишком...
- Послушай, откуда ты все это знаешь? А? Ну откуда?
- Я? ( Одиночество по-дружески нежно обнимает Ее женственные плечи)
Просто знаю. И все. Это у меня изнутри.
- Я тоже хочу все знать.
- Это невозможно. И все. Точка.
- Обидно.
-Одиночество встает. Идет в сторону спальни. Задерживается у двери. Окинув Ее еще раз проницательным взглядом, говорит:
- Уже три... Пойдем спать.
- Я сейчас. Иди.
Она сидит минут пять. Затем встает. Бредет в красную спальню. Быстро раздевается. За алой ширмой. Одевается. Ложится в постель. Огромная кровать красного дерева. Простыня, подушки, одеяло, ее ночное одеяние, все красное.
Одиночество приоткрывает дверь шкафа. Аккуратно погружается в него. Прикрывает за собой.
Она уже сонно произносит:
- Спокойной ночи.
Одиночество глухо отзывается из шкафа.
- Спокойной ночи. Спи. До встречи...
Она не слышит этих слов. Ее глаза закрыты. Лихорадочный сон уже овладел ее телом и разумом...