Аннотация: Следующий 12-й рассказ сиз Ярусного мира. О дороге... А в романе "Боги не чешутся" это эпизод 16.
Черви ползут
Большая тропа мёртвых оказалась забита людьми и подводами даже здесь, далеко к востоку от Пибика, ещё в трёх-четырёх дневных переходах до Марганды. Ниф аж присвистнул, на такое глядя.
Столько народища, столько народища! А ведь все - беженцы.
Как, интересно знать, Эуза до сих пор не иссякла?
- А ведь восточнее Марганды уже нет жилья, - в такт его мыслям произнёс учитель Сай. - Откуда они берутся?
- Наверное всё-таки есть, - неуверенно предположил Ниф.
- Нет. Там пустыня до самого океанского побережья. Того, откуда видать Восточный Порог.
- О, так может, эти люди с побережья?
- Нет, - Сай отрицательно покачал головой. - У рыбаков с побережья другой овал лица и разрез глаз. Эти - нашинские.
- Но зачем им переться на запад именно отсюда, через всю Эузу?
- А нам зачем?
- Мы - другое дело. Мы исследователи.
- Может, и они исследователи, - полное лицо Сая скривилось в гримасу тошнотворнейшего отвращения, - в своём роде.
- Вы им не верите, учитель, - констатировал Ниф.
- Не верю.
- Может, нам стоит попытаться отыскать начало толпы? Ну, то есть пройти немного на восток, а уж потом развернуться...
- Не стоит привлекать внимания, - возразил Сай. - Мы с тобой и так на простых крестьян не больно-то похожи, - он придирчиво присмотрелся к вышитой рубахе, которая была ему здорово узковата - натянулась на животе, того и гляди, лопнет, - а когда пойдём против течения, тут уж всякий заподозрит неладное.
Ниф, услыхав ответ, вздохнул с облегчением. И не в страхе выдать себя тут дело (перед кем выдать - перед крестьянами?), просто... Искать истоки толпы, запрудившей дорогу - это как заниматься поиском истока великой реки. Неблагодарное, в общем, занятие. Долгое, с постоянным вопрошанием себя, здесь ли уже начало толпы, или может, чуть дальше. А запасов пищи в обрез, это при том, что учитель поесть любит. Этак Нифу-то может и не хватить. Ведь нескромно же объедать академика...
С переодетыми учёными была телега. Всего одна, но и ту насилу встроили в плотный поток разнокалиберных повозок. (А против-то течения - каково было бы трястись по обочине? По всем буеракам, которые по обе стороны мощёной дороги нет-нет, да и встречаются - а телега раздолбанная, да и лошадка слабосильная для полноты маскировки).
С момента, когда телега влилась в общий поток беженцев, она двигалась равномерно, в нагоняющем скуку неспешном ритме. Добро, хоть Ниф шёл рядом на своих двоих - а учителю приходилось сидеть на передке и править. Не мудрено, что он то и дело задремывал. Весёленькое пошло обследование...
Добро, хоть и людям вокруг ехалось тоже несладко. Шли на контакт, как миленькие, даже сами его инициировали. Пока Сай дремал, Ниф быстро со всеми раззнакомился.
Впереди ехала семья зажиточного крестьянина Дзюпсера - её повозки занимали не один ряд. Сам глава семейства с Нифом, конечно, лясы точить не стал бы - не по чину, а вот батраки-возницы, да и младший его сын Зюктор разговорились за милую душу. Рассказали, что едут из деревни Псёшино - это далеко на север от Марганды. Там у них в Псёшино жизнь вполне хорошая. Хозяйство было - что надо: широкое поле под хлеб, сады-огороды, стадо коров немаленькое, много свиней, коз, гусей, а уж мелкой-то птицы не считали почти. Всё было. Так зачем едут? А бес его знает! Дзюпсер-то всё посчитал, принял решение: уехать намного выгоднее. Вот, всё продал и едет. И продал-то с барышом, и на новом месте завсегда раскрутится. Но главное - там, на западе, будет жить вечно. Ну, то есть - заделается мертвецом, какая разница? Главное, что вечно. И детей своих вечными сделает. Даже младших, если, конечно, будут послушными. Батраков - нет. Тех - только если будут хорошо работать. А они так не умеют, как ему бы понравилось, потому не надеются особо.
Слева от Сая и Нифа ехала вдова Лазура с маленькой дочуркой Зёйкой - они-то и потеснились, чтобы лишней телеге встроиться. Их нехитрый скарб уместился всего в одной повозке, правда, повозка-то полноценная, высокая, в такой и жить можно, если что. Вдова уезжала из того же самого Псёшино, что и Дзюпсер, но только не от хорошей жизни. Долгов накопила столько, что избу так и так пришлось бы продать, а поле пропил ещё муженёк покойный, мир его косточкам. А тут прослышала, что новый царь разрешил из Эузы уезжать, все из села ломанулись, ну и она, не будь дурой...
А сзади ехал мужик с очень хитрой физиономией. Вертлявый такой мужичонка, из тех, у которых всё схвачено. Имени своего не назвал: 'А для чего тебе?', зато у Нифа повыспрашивать не преминул: 'Сами-то откуда?'. Кажется, этот хитрый задний сосед подбивал клинья ко вдове Лазуре, потому новой телеге перед носом оказался вовсе не рад. Будь его собственный фургонище не таким здоровенным, занял бы приосвободившееся впереди место за милую душу. Вот от досады и стал секретничать: 'Имя моё тебе люди скажут, а мне самому нескромно получается'. Впрочем, почесать языком мужичонка любил - всё больше ни о чём.
А разговор ни о чём - это способ что-нибудь исподтишка вызнать о новых попутчиках ведь так? Ясно, что виной уклончивый ответ Нифа на вопрос: 'Сами-то откуда?'. Ясно из того, что на слова 'из крестьян' Вертлявый заливисто расхохотался. Да настолько заразительно, что пришлось-таки собственные слова обратить в шутку. Мол, сам же видишь, какие мы крестьяне - так зачем спрашивать?
- А затем, что вырядились крестьянами, - похихикал безымянный сосед, - ряженых зазорно не спросить.
- Ну, коли зазорно, так спрашивай, - в тон ему принялся кривляться Ниф, - да только отвечать мне тоже нескромно. Может мы государь Эузы со старшим сыном инкогнито, почём тебе знать? - отбрил, что называется.
Да только самому слелалось неудобно из-за глупой маскировки. Нет бы вместо крестьянских одежд напялить что-то, что получше сидело! Нет бы продумать заранее и легенду, да не какую попало, а чтобы достоверно звучала в твоих устах.
Ибо не в одном же Вертлявом дело! Другие, поди, тоже не поверили, только промолчали из вежливости. Эх, перед кем и какого толку ради было прикидываться? Смешно же...
Нифа, конечно, за простого крестьянина никогда бы никто не принял - у него академическое воспитание на лбу отпечаталось. Академика Сая - так тем более, даром что Домодан, откудова он родом - село селом. Посткрестьянская деформация лица, так сказать.
Провал? Как есть, провал, обеспокоенно думал Ниф. Первейшая задача была затеряться в толпе, а нас видно. Даже без зелёной мантии на учителе.
Но если не в силах скрыть отличие - похвастайся им.
- Мы не простые селюки вроде вас, мы - фермеры! - осенило Нифа.
- Чего-чего? - прищурился Вертлявый. - А фермеры - что за такие?
- Это как крестьяне. Но образованные, - врал Ниф дальше. - И живут в городах. Чисто одеваются. А хозяйство у них много внимания не требует, потому как хорошо организовано. Ну, на западный, что ли, манер...
- Так у вас, вижу, всё хорошо? - Вертлявый подмигнул вдове, которая тоже во все уши слушала. - И копеек куры не клюют, и кашу маслом не портите... Одно странно: пошто бежите от этакого счастья?
- Так пожгли нам хозяйство! - к немалому удовольствию Вертлявого и сочувственному взгляду вдовы пожаловался Ниф. - Аккурат, когда мы в городе припеваючи зажили. Не простили нам сельские...
- Отсюда мораль, - назидательно произнёс Дзюпсеров сынок явно не своими словами. - Не отрывайся ты от земли, от корней своих деревенских!
А вдовья дочурка Зёйка лишь носом шмыгнула:
- Бедненькие...
Неужели таки поверили? Ниф аж приосанился. Жаль, учитель Сай весь его успех так и проспал. Ни тревога за дело, повисшее на волоске, ни триумф нифового красноречия - ничто его настолько не растрогало, чтобы внезапно встрепенуться да продрать глаза.
* * *
А дело-то Саю с Нифом выпало важное. Не наука ради науки, как в Академии частенько бывало. И поручено оно... В общем, хорошими людьми поручено. Такими, как сотник Зван, например. И разведчица Кэнэкта.
Суть в том, что поползли о происхолдящем на Большой тропе мёртвых нехорошие слухи. Будто бы люди пропадают целыми семьями. А крестьянская семья в толпе беженцев - штука такая, которой обычно нескоро хватятся. Тут она есть, а тут она шасть из Эузы и, предположим, так хорошо устроилась, что знать никого не хочет. Возможно такое? В принципе - почему бы и нет? Но то смотря в каком принципе. Коли в некрократическом, то за крестьян можно только порадоваться.
Но Зван и Кэнэкта не верят ни в некрократический принцип, ни в западное счастье для эузских крестьянских семей. Им куда вероятнее представить чьи-то жуткие душегубские проделки в рамках крестьянского исхода, который и сам-то навроде грандиозного жульничества.
- Да-да, жульничества, - скрипел зубами Зван на каком-то совете верных ему военачальников низового звена где и Сай с Нифом околачивались. - Конечно, разрешённого царём, но... мы с вами уже знаем, что это за царь. Предавшийся некрократии, одним словом.
Военачальникам низового звена такие слова если и нравились, то не всем. Очень уж явно (куда яснее) ими сознавалось, что участвуют они в мятеже, претендующем на многое, но имеющем мало шансов. А кто и чему предался - царь великой страны, или всего лишь горстка военных - это ведь решается по результатам выступления...
А Зван продолжал:
- Крестьян крупно надули, согласны? Но недовольных почему-то нет. Почему? Наверное, кто-то над этим работает - чтобы концы в воду, так сказать... - военные нехотя кивали в знак того, что крестьян, разумеется, жалко. - Я ещё обращу вспять эту крестьянскую дорогу!
- Как? - задал резонный вопрос кто-то из слушателей.
- Пока методов у меня немного, - признался Зван. - Так, распускаем слухи кое-какие. Но толку - чуть. Мужик - что бык, втемяшится ему какая блажь...
Хорошо сказал. Предводитель должен быть честен.
- Значит, мы сами распускаем слухи и сами же потом удивляемся? - не унимался настырный спорщик.
- Так то были другие слухи. Никак не про похищение людей. Наоборот - о том, что целые деревни возвращались домой не солоно хлебавши.
- А если предположить, что кто-то другой тоже пытается бороться с государевой политикой, и распускает эти другие слухи?
И на том же самом совете несколько военных чинов наладились проверить. И проверили ведь! Кто послал собственных подчинённых, кто чужих навострил-надоумил. Несколько групп стражников независимо друг от друга проверяли колонну беженцев - и точечно, на разных пунктах следования, и в качестве постоянного сопровождения по всему пути, но ничего подозрительного не нашли. Может делали что-то не так?
Слушая оптимистичные рапорты, Зван только хмурился. Сдержанно благодарил за службу, принимал к сведению результаты - но ни на грош им не верил. Ниф понимал, в чём дело.
Всё-таки, одна из пропавших семей - это были близкие родичи Топты, званова сослуживца, которому тот доверяет, почти как себе. Причём Топта, как прознал о загадочной беде, на свой страх и риск принялся её распутывать - да и сам пропал.
Отчего пропал Топта, вопрос отдельный, его могли разыскивать и найти по приметам, как опасного мятежника - ведь и стражники Обсерваториума тоже порой не спят, но всё-таки, всё-таки... Вопрос о пропажах на Большой тропе мёртвых изначально не мог быть выведен из досужих сплетен - это и ежу ясно.
Пару раз подпольную ставку Звана посещала яральская разведчица Эрнестина Кэнэкта - это не считая недавно налаженной между ними переписки по голубиной почте. Кэнэкту Зван держал в курсе как самой проблемы с потоком беженцев, так и текущих попыток расследования - и не зря: она, как никто другой понимала, что именно в действиях стражников пошло не так. Понимала ещё заранее, до званова рассказа.
- Они и не могли ничего разузнать, эти гордые стражники при полном параде, - с горькой улыбкой вещала она. - Ясно, что весь их грозный вид на время отпугивал злоумышленников. Но людской поток очень широк и длинен; многое можно сделать и за спинами стражи, а стоит оставить её за горизонтом - и всяк желающий сможет без помех похищать крестьянские семьи. Зачем? Да мало ли... Может, какому помещику душ не хватает, чтобы заново заселить вымершие деревни.
Версия Кэнэкты показалась интересной и Звану, да и Нифу тоже. Ну конечно: крестьян выкрадывает помещик, дела которого стали нехороши! Стражников в государевой форме он, понятное дело, сторонится, так как не хочет неприятностей, но крестьяне-то ему требуются, без них в хозяйстве никак. Странно, что раньше до такого не дотумкали. Простой же ответ, на поверхности. И всё объясняет.
- Объяснять-то объясняет, но это пока гипотеза, - скромно возразила Кэнэкта в ответ на восторги Звана, - её ещё проверять надо.
Два последних слова Ниф уже от кого-то слышал.
- Что же, проверим, - бодро решил Зван. - Я прикажу стражникам действовать более скрытно. Может, кого-то переоденем в крестьянское платье. Для полноты иллюзии, что ли...
- Боюсь, когда дойдёт до дела, злоумышленники заметят всё тех же стражников, только в крестьянском платье, - выдала разведчица неутешительный прогноз, - всё-таки для таких методов работы нужны специально обученные люди. Не обычные суровые воины.
- Намекаешь на своих ребят? - уточнил Зван.
Тут Кэнэкта замялась. Нелегко догадаться, почему. Да, уж её-то ребята лицедействовать умеют, это точно. Вот только...
- Мои люди прикинутся крестьянами за милую душу, - вздохнула она, вот только не эузскими крестьянами. После разгрома яральской службы мало кто из оставшихся заговорит по-эузски без акцента. Ведь это всё зарубежное подполье - глукщское, карамцкое и так далее. Негоже, чтобы в крестьянах из глубокого Потьмачья вдруг признали матросов из Адовадаи.
Всё-таки, стихия Кэнэкты - внешняя разведка. Внешняя, и никак иначе. Да и заняты все, насколько то Нифу ведомо. Ярал заново заселяют, то да сё.
Ниф разведчицу хорошо понял, но не Зван. Предводитель мятежа вдруг набычился и вскричал:
- Стало быть, мои люди недостаточно хороши, а своих ты не дашь?!
Кэнэкта не выказала стремления сглаживать конфликт и ответила Звану тоже в повышенном тоне.
Если не вмешаться, подумал Ниф, то вот-вот разгорится ссора. Да и вмешался - на свою голову. Ибо кое о ком не подумал, а именно о себе и академике Сае. Надо же было такое предложить: 'Мы попробуем!'.
А всё отчего: трудно чувствовать себя прихлебателем при предводительском штабе. Пусть даже чем-то когда-то уже и пригодился.
Зван и Кэнэкта слишком быстро с ним согласились. Даже для виду не поотговаривали. Не спросили, точно ли его решение придётся по вкусу академику. Не дали лазеек, чтобы пойти на попятную.
В ту пору, как Ниф подряжался в разведчики, Сая поблизости не случилось. Учитель тихо пьянствовал себе в одиночестве и представить не мог, что вдруг вытворил его послушный ученик.
Надо сказать, напивается Сай частенько, но всё же не очень. И всякий раз заливает грусть в связи с разными вопросами научной жизни. В таком меланхолическом настроении беспокоить его себе дороже. Вот как заснёт, хорошенько проспится, минует стадию утреннего похмелья...
Так получилось, что Ниф долго тянул, прежде чем поведал учителю свою самоуверенную выходку. Оттого и тянул, что втайне раскаивался в опрометчивом жесте и ждал неминуемого разноса: да как он смел, не спросясь... Может, втайне от самого себя лелеял слабую надежду, что только разносом учителя всё и завершится, ибо после Сай поговорит со Званом и популярно, как он умеет, объяснит, куда он с удовольствием отправится, а куда не станет...
К отчаянию Нифа, учитель его решение поддержал. И не из какого-то там альтруизма. У Сая нашлись собственные резоны:
- О, хорошая идея, - похвалил он, - а то давно, знаешь ли, хотел поизучать этих странных крестьян, ломанувшихся прочь из Эузы по первому же разрешению свыше. Кто сказал, что их мотивация не составляет проблему биомантии как науки? Очень даже составляет - особенно, если дурачкам в первую голову мечтается о посмертии.
Уже понимая, что теперь не отвертишься, Ниф принялся возражать. Мол, биомантская ли проблема, вопрос открытый. А Сай и тут неожиданно согласился. Дескать, с открытостью вопроса он и не спорит. А зато имеется и другой попутный вопрос, уже наверняка биомантский.
- Слыхал я историю, что в Пибике видали Червей Сомнения. Кто они таковы, вразумительно мне не объяснили, но и так ясно, что речь идёт о квазиживых организмах вроде наших кнубий и черепах Аха.
- Так то в Пибике... - безуспешно отбивался Ниф.
- А это как раз у Большой тропы мёртвых, и нам будет по дороге, благодушно заверил его Сай. - Выйдем из крестьянской колонны, будто бы по нужде, а сами - скорее в Пибик и исследовать этих опасных тварей!
Ниф от такой перспективы чуть ли не вслух застонал. Да что уж попишешь? Осталось только найти в ней светлые стороны - с чем хитроумный послушник и справился.
Всё-таки Ниф уж давно не видел учителя таким воодушевлённым.
* * *
В составе колонны беженцев из Эузы Сай таким уж воодушевлённым не выглядел, и всё же, зная учителя в разных состояниях, Ниф сказал бы, что тот, уж по крайней мере, стал ближе к тому давнему благодушию, что так и не возвращалось с момента, когда его выперли из академии.
Если в гостях у Звана Сай много выпивал, не слишком заботясь о закуске, то теперь он, казалось, закусывал за все те пропущенные разы. Понятное, в общем-то занятие. Делать-то на телеге особенно нечего, знай себе правь вперёд по идеально прямой дороге. А когда вдобавок везёшь бочку с малосольными огурцами, самыми твоими разлюбимыми - то конечно же трескаешь их без малейшего умысла поделиться с верным послушником.
Этак он отъестся - станет прежним весёлым Саем, надеялся Ниф. Со дня, как коллеги по академии подвели его под статью - ведь похудел же почти вдвое! А впрочем, худел и спадал с лица - не из-за их предательства. Стоит учесть, что личная репрессия совпала для Сая и с почти религиозно переживаемым научным кризисом - 'кризисом биомантии', и с торжеством некромантии в науке, на который больше не удавалось закрыть глаза.
Решил ли учитель для себя эти проблемы? Ой, вряд ли! Потому поездка в крестьянском платье по Большой тропе мёртвых для него отвлечение, не более - из этого и следует исходить. Увы, всё так и есть. Но хочется-то думать о лучшем!
О лучшем? Ага, вот о чём самом лучшем стоит не забывать, глотая слюнки в пешем походе рядом с трапезной телегой толстого Сая: всё-таки учитель, не в пример Нифу, очень хорошо замаскировался. Кто и в чём западозрит такого обжору? В единоличном поглощении нескольких урожаев, надо полагать - а как это по -крестьянски! Когда Сай сидит так задумчиво, наминая съестные припасы, и одной рукой лениво правит лошадью, а другою деловито шарит в бочке с огурцами - в эти часы он похож на кого угодно, только не на засекреченного академика с тайной исследовательской миссией.
Крестьянское прошлое. Ну да, к академику Саю возвращается его домодановский ещё жизненный стиль. А что же с самим Нифом? Увы. К нему ничего подобного не возвращается.
* * *
Поездка выдалась основательно скучной. Знай себе медленно ползи в едином ритме с себе подобными, а вокруг-то даже пейзажи, почитай, не меняются - всё такие же степные, блеклые, плоские.
Поневоле подкралывалось нетерпеливое ожидание: когда уже он будет, этот червивый Пибик? Изучать его чудовищ - хоть опасное да развлечение. Ну когда, ну когда, ну когда, уже Пибик?
И так случилось, что первой о Пибике помянула вдова Лазура, а уж после он появился на горизонте.
Дело было аккурат под конец второй недели пути, когда ни шутливо переругиваться с Вертлявым, ни точить лясы с батраками Дзюпсера Нифу давно уж - и, главное, взаимно, не хотелось. И вдова была столь же, как и они, зубодробительно скучна, только разве шестилетняя Зёйка её по малолетству выглядела живенько.
Но не суть. Всё-таки удивила Нифа не Зёйка, а именно вдова. Ишь ведь что вытворила - в такое и поверить-то сложно... Предложила официально оформить отношения и жить вчетвером будто одной семьёй!
Лазура со своим странным разговором обратилась не к Нифу, а именно к Саю - безошибочно определив главного в их паре. По пустякам-то учителя покуда не беспокоила, и вот теперь получается, за всю дорогу переговорила с ним дважды. В первый-то раз речь шла о телеге - дескать, лады, поместимся, я потеснюсь, а во второй раз внезапно - 'возьмите меня замуж!'. Весёленькие крестьянские нравы, ничего не скажешь.
Сай поглядел на вдову с укоризной и посоветовал ей найти жениха помоложе, да поближе с ним раззнакомиться.
- Так я ведь не навсегда прошу, - взмолилась Лазура, - только до конца этого пути из Эузы. И я не по бабьему захотению, вы, мил государь, часом, срамного чего не помыслите...
- Как же тебя прикажешь понимать?
- Семья у меня маленькая, - пожаловалась Лазура. - За двоих человек причитается совсем немножко некроталеров. А за четверых - дают их примерно втрое, причём каждому! Всем прямая выгода. Да?
- Погоди-погоди, - не сразу разобрался Сай, - это где же все эти деньги нам собираются выплачивать?
- В конце пути, вестимо. Иначе ж кто дотудова доедет? Дурных нема.
- В конце - значит, за границей Эузы?
- Ну а я о чём толкую?
- И что, просто за так дадут денег? Всякому, кто назовётся семейным крестьянином из Эузы? - Сай ловко забросил удочку.
- Не за так, - помотала головой Лазура, - потому нас в дороге несколько раз переписывают. И важно, чтобы везде одинаково, понимаете? Хоть бы даже везде наврать, но одно и то же наврать, лишь бы сходилось, ага?
Дурак бы не понял, а Ниф, как о некроталерах услыхал, сразу и смекнул, что именно держит эту дорогу Смерти. Они, мертвецкие деньги. Сумасшедшие деньги, которые всем дают 'просто за так'! Да не будь надежды на них, какой бы дурак за тридевять земель пёрся со всем скарбом? И, верно, кому-то действительно выплатили по-полной. Эк мертвецам-то пришлось раскошелиться, чтобы организовать этакую крестьянскую дорожищу - показательный позор Эузы! Правда, мертвецы - существа богатенькие, им для злого дела никогда не жалко...
Академику Саю слова о некроталерах, верно, тоже прояснили картину, но он - ушлая лиса - зацепился-таки за другое. Стал спрашивать, откуда Лазура обо всём с такими подробностями узнала.
- Люди говорят, - неопределённо отвечала она, избегая смотреть на Вертлявого. - Многие по этой дороге по нескольку раз уже прокатились, - она хихикнула, - дело-то выгодное...
Да уж, крестьянин выгоду завсегда почует. Если выманили из Эузы - будет опустошать кошельки тех, кто его манил, пока ничего не оставит. А там и обратно вернётся, почему нет? И по ходу дела поднакопит столько, чтобы купить собственную деревню. При новом-то царе в Эузе некроталеры свободно ходят. И говорят, что не рупь за штуку...
Так Ниф соображал на общие экономические темы, а Сай тем временем расспрашивал вдову всё больше о ней самой - и что-то уже не сходилось.
- Говоришь, у людей всё узнала, да? Но зачем им тебе-то рассказывать? Ездили бы сами туда и обратно навроде челнока, копили капитал...
- Добрые люди сжалились над бедной вдовой, - пояснила Лазура, - навроде, как я вот над вами сжалилась. Там, где деньги раздают, их ещё много. Мертвецы не жалеют на свободу и некрократию.
- На всех - на всех хватит, правда-правда! - подхватила мелкая Зёйка. - Матушка сама видела, мне показывала! - и не замолчала, пока не заработала материнский подзатыльник, исполненный любви и раскаяния.
Тут Сай, будто не замечая, как Зёйка проговорилась, обернулся к Нифу, семенящему следом за телегой:
- А что, приятель, может, и нам деньжат подзаработать, вот как добрая женщина посоветовала? Говорит, просто так мы получим мало, а если запишемся ей в родные, получим много. Как скажешь?
- Звучит-то заманчиво... - промямлил Ниф. - Но боязно: а ну как документы спросят?
- Да не спрашивают здесь документов, точно вам говорю! Ни разу ещё не спрашивали! - бросилась убеждать вдова, сама не замечая, как проговаривается вслед за Зёйкой. С такой уверенностью, что бумаг не проверят, вряд ли говорил бы человек, попавший на дорогу впервые.
- Если так, то почему бы и нет? - Ниф испытующе поглядел на Сая. - Как рассудишь, учитель?
- По справедливости рассужу, - судейским тоном пробасил Сай. - А справедливость требует, чтобы деньги достались всем и побольше. Так объясни нам поподробнее, милая женщина, как именно нам с тобой нужно породниться, чтобы в нужный момент чего не перепутать.
- До нужного момента примерно сутки, - снова с завидным знанием дела и местности успокоила Сая Лазура. - Видите вон те холмы справа? Когда будем их проезжать, откроется вид на ещё один холм, за которым уже и Пибик вскоре покажется. Это такой город порушенный, с дороги одну стену и видать. Ну так вот, Первый пост, где всех переписывают, встретится незадолго до Пибика - ну, как только появится он на горизонте, так и сразу...
Вот так и случилось, что вдова первая известила Нифа и Сая о скором приближении города, где, по легенде, живут неизученные наукой черви.
- ...а что до самих записей, то родство можно указать разное, главное только потом не забыть. Захотите - назовитесь мне мужем, а захотите - отцом - всяко годится. А вашего паренька, - Лазура кивнула на Нифа, - можно записать младшим братом...
- Что ж не мужем? - прыснул Ниф.
- А хоть бы и мужем, - согласилась та, - да только не балуй, малец: это замужество только для бумаги, усёк? Под подол не пущу - обещаю при всех и заранее! - при этих словах она сердито посмотрела в сторону Вертлявого.
Тот осклабился и подтвердил:
- Всё верно говорит. Разные бывают вдовы, но эта таки не пускает. Любит деньги, любит детей, а мужиков не любит. Потому: дурочка.
- Не дурочка, а печётся о сельской чести! - назидательно сказал младший сын зажиточного крестьянина Дзюпсера. - С кем попало при дороге не гуляет. А что тебе в позапрошлый раз дала от ворот поворот, так посмотрел бы сам на себя: на что ты ей сдался, голь перекатная?
- Перекатная? - озлился Вертлявый. - Да я по здешней тропе втрое дольше вашего езжу! Коли мне да вашинскому Дзюпсеру потрясти мошной, поглядели бы, где здесь голь, а где перекаты.
Перепалка разгорелась, высветила важные для исследователей стороны дорожного быта крестьян-беженцев, но в потасовку не переросла, постепенно затухла. Ещё бы: всем этим крестьянам было что терять. Накопленные суммы многократных подачек 'в конце пути' так и не были извлечены для сравнения, остались зашитыми в крестьянские пояса да подкладки, но и своим тёмным не эксплицированным весом весьма зримо влияли на поведение спорщиков.
* * *
Прогноз Лазуры удивил точностью. Только на горизонте замаячили развалины Пибика, как по колонне беженцев понеслась весть: переписывают!
- Между нами договорно, - напомнила Саю вдова - на тот случай, если он, объевшись огурцов, захочет что-нибудь переиграть.
- Договорено, - подтвердил Сай. - Ты мне старшая дочь, Ниф - сын, а Зёйка - внучка. С первой записи и до премии в некроталерах.
- А что, муж тебе больше не требуется, а, вдова? - подал голос Вертлявый. - Поди, пятый человек в семью - перебор?..
К удивлению Нифа, Лазура вдруг согласилась. И даже Сая принялась уговаривать. Мол, кто из семьи в пять человек, тот сделается ещё богаче. А что с кем попало - так то ведь не ради блуда и не навсегда.
- Как хочешь, - сдался и Сай.
Только это сказал, как подошёл улыбчивый стражник с толстенным журналом. Повелел:
- Эй, селюки, подготовиться к переписи! Людей, повозки, лошадей и имущество записываем посемейно!
Первым к переписчику подбежал зажиточный Дзюпсер - и ну щебетать заискивающим тоном. Дескать, и вон те повозки мои, и вон те тоже мои, а вон те уже нет, мне чужого не надо, не то, что некоторым. И вон там едут мои дети, а вон там - пяток внуков, а вот эти, остальные - батра... Ну, то есть, братья мои родные.
- Справная семья, - похвалил стражник, записывая всех поимённо. - Тридцать душ! Славную премию получите от западной некрократии! Но впервые ли выезжаете, а?
- Впервые-впервые! Божествами клянусь! - залебезил Дзюпсер, норовя что-то незаметно засунуть переписчику прямо в оттопыренный карман.
- Сколькими Божествами? - строго спросил стражник.
- Семерыми, - побожился богач, - нешто я богословия не знаю?
- Ну, коли семерыми, то верно, - расслабился переписчик. - Следующие там кто?
- Мы! - с достоинством сказал Сай. В нашей семье людей пятеро. Наши повозки вон, вон - и вот эта телега.
- Откуда сами?
- Из Псёшино.
- Знаю, - улыбнулся стражник, - справная деревня. Так вы, стало быть, глава семейства...
- ...Сай из Псёшино, - не дрогнув, закончил академик.
Дальше были записаны Лазура из Псёшино, Ниф из Псёшино, Зёйка из Псёшино и, внезапно, Тиберий из Борятино.
Ишь как недолго у Вертлявого продержалась интрига, мстительно подумалось Нифу. Теперь-то ясно, зачем скрывал: имечко Тиберий редко кого украсит.
А вот переписчика больше заинтересовала деревня Борятино. Стал допытываться у Тиберия, где находится, чем знаменита.
- Находится в Северном Потьмачье, - разъяснял тот. - А что знаменита, так в том единственное благодарение деревянным игрушкам, коими наш край славится. Одна из таких игрушек даже, говорят, ожила, грамоте выучилась, в театре служила. Славная вышла игрушка, имя ей Борятино, слыхали, может? Так в честь той самой игрушки и деревню нашинскую точно так и назвали.
* * *
Хорошо, когда в твоём семействе не два человека, а чуток побольше. Этак есть на кого и телегу оставить, и само место в колонне. Грустно было бы вернуться после биомантских полевых исследований в городе Пибике и услышать что-то навроде 'Вас здесь не стояло'.
Да уж, пять человек - это ничуть не два. Особливо когда вас вместе уже записали, и от каждого равно зависит, не сорвётся ли куш.
Ночь, в которую встали на ночлег недалече от Пибика, выдалась довольно светлой. Звёзды - участки кристаллического неба, что светят в щели между несколькими рядами небесных островов - благодарение Божествам, светили исправно, не затуманенные низкой облачностью. Да и луна - таинственное небесное тело, которое вроде и остров, а идеально круглый и находится других островов пониже, да ещё наделено магической светосилой - луна тоже сообщала ночному походу в Пибик должную видимость. Без луны и звёзд попытка визуального наблюдения над поведением пибиковских Червей Сомнения была бы, наверное, попросту обречена. Трудно выяснить в темноте, есть черви, или их нет.
- Достаточно светло, - так и сказал академик Сай. - Видно, мировой закон нам благоволит. В исследовательской-то миссии.
Городская стена Пибика, заметная издали, была с полной очевидностью проломлена в нескольких местах, но Сай для проникновения в город почему-то выбрал разбитые в щепы центральные ворота - для торжественности момента, не иначе.
Когда же Сай с Нифом в эти центральные ворота вошли, то встретили мертвеца. Да не простого - рыцаря Смерти, надо полагать. Из тех, которые также именуются посланниками. Ибо закутанного в особого покроя рыцарский плащ, даже в ночи зияющий чернотой.
Сай и Ниф оторопело встали. По всему, этот самый рыцарь именно их здесь и ждал. А то зачем ему среди ночи торчать у центральных врат давно заброшенного города?
Впрочем, особого недружелюбия посланник Смерти не выказывал. Просто заступил им дорогу.
- Можно мы пройдём? - спросил академик.
- Нет, - ответил ему рыцарь. - Город опасен для вас.
Ишь ты: о нашей безопасности беспокоится! Нифа аж умилило. А мертвецу-то в эузской глубинке недурно бы и о собственной безопасности подумать. Не любят в Эузе мертвецов. По-прежнему не любят.
- Но мы простые крестьяне, - сказал Сай. - Ничего злого не замышляем.
- Тем более, - ответствовал мертвец.
Говорил он по-эузски подчёркнуто правильно и вдумчиво, должно, изучал язык по книгам, а живой речи никогда и не слышал. Да и где ж ему, мертвецу-то? В Эузу таких недавно ещё не пускали.
- Мы пришли вон оттуда, с дороги, - добавил Ниф, надеясь, что ничего важного вражескому агенту не вылаёт.
- Я видел, - безразлично кивнул рыцарь Смерти.
- Мы вернёмся и пойдём дальше. И никому ничего не скажем.
- Как хотите.
Ну, уже что-то. Прятать концы в воду рыцарь по-видимому, не собирался. Не боялся, что, если отпустит забредших к Пибику крестьян, они вернутся с подмогой. Смелый мертвец, чтобы не сказать неосторожный.
Или в крестьянской колонне о его существовании и без того знают?
Ниф повернулся было уходить, но понял, что Сай настроен иначе. Собирается взять мертвеца измором и тем продемонстрировать упрямство эузских крестьян, известное всему свету. Может, зря? Благодушный посланник Смерти - такая редкость, и вообще от добра добра не ищут.
Как бы то ни было, Сай произнёс:
- Мы хотим поглазеть на Червей Сомнения.
- Зачем вам на них глазеть?
- Об заклад побились.
- Зря побились, - констатировал рыцарь. И с иронией добавил. - Вам, как простым крестьянам, об этих тварях достаточно знать только три вещи. Первая: черви существуют. Вторая: черви полосатые. Третья: черви ползут.
- Ух, здорово, - вежливо оценил Сай предложенную информацию. - Полосатые, говорите? А позвольте полюбопытствовать, полосы продольные, или поперечные? Нам для хозяйственных нужд надо иметь представление.
Без сомнения, рыцарь понял, что его провоцируют на выдачу дополнительных сведений. Он с минуту помолчал, как бы совещаясь с самим собой, после чего принял игру и выдал неожиданное для Сая:
- Полосы продольные.
- Вот как? А я уж, признаться, было подумал - наоборот... - и с этого момента Сай заговорил так, что принять его речь за крестьянскую смог бы лишь очень наивный рыцарь Смерти. - Поперечные полосы свидетельствовали бы, что мы имеем дело с представителями обширного класса свободноживущих кольчатых червей. На таких червей я действительно вдоволь насмотрелся. Но если полосы продольные, то мне на такое чудо просто-таки необходимо взглянуть самолично.
Мёртвый рыцарь прищурился:
- Итак, единственно ради того, чтобы побольше узнать о Червях Сомнения, вы готовы пожертвовать и собственной безопасностью и даже недурной маскировкой под крестьян Эузы. Кажется, ваш порыв рождает во мне уважение и немалое любопытство. Кто вы?
- Исследователи червей, - твёрдым голосом отрекомендовался Сай.
- Стало быть, коллеги, - мертвец рассмеялся.
То, что он не назвался хранителем червей, а только коллегой их исследователей, внушило Нифу сдержанный оптимизм, хотя опрометчивого поведения академика Сая это, конечно же, не извиняло. С какой стати этак вот себя выдавать неизвестно кому, да ещё поганскому мертвецу рыцарского звания? Подлому набальзамированному врагу...
Мёртвый рыцарь меж тем произрёк новую реплику:
- Однако, ваше определение своего рода занятий выглядит весьма уклончивым. К тому же, оно никак не объясняет, зачем вам обоим понадобилось облачение, типичное для крестьянского сословия.
- Видите ли, господин рыцарь, - Сай заговорил более церемонно, - мы исследователи не только червей, но и крестьян. В особенности - тех, что ныне перемещаются мимо Пибика по Большой тропе мёртвых.
- А вот это заявление, - мертвец неожиданно чуть ли не просиял, - обличает в вас недюжинный ум и исследовательскую интуицию. А так же тот отрадный для меня факт, что вашему научному подходу не чужда и междисциплинарность. Объединить крестьян и червей в одном исследовании: кто на такое решится? Лишь тот, кто уловит связь атипичного поведения крестьян с поведением, типичным для червей. Поняли, о чём я?
- Именно, - рыцарь излучал веселье, - именно! А если на колонну беженцев поглядеть с возвышения, сходство с медленно ползущим червём становится разительным. Именно ползут. Порой сомневаются, а ползут. И, по правде говоря, мне радостно, что кто-то выбрался из недр этого людского червя и зашёл в здешние развалины меня проведать.
* * *
Учёный разговор с посланником Смерти закончился, по сути, ничем. Да, мертвец неожиданно расположился к 'крестьянам' и много чего порасказал как о червях, так и о потоке беженцев в смысловой параллели с ними. Однако, диалог с ним так и не вышел за пределы чистой теории. Показать червей рыцарь отказался наотрез.
- Полагаю, что вы не готовы ни к размерам червей, ни к некоторым их особым способностям, - объявил мертвец.
- А что не так с их размерами?
- Они сравнимы с размером потока беженцев, - пояснил рыцарь.
- Да? Тогда непонятно, как они могли уместиться в стенах города Пибика. Колонну беженцев здесь никак не расположить. Даже если семь раз обернуть вокруг развалин внешней стены.
- Вы забываете, что Пибик - пещерный город. Под этими скромного вида человеческими развалинами - чудовищных размеров полости, по которым и ползают Черви Сомнения. Остеречь вас от встречи с ними - моя посильная задача.
- Но сами-то вы червей видали? - спросил Сай.
- Я - да. И даже сражался с ними - с переменным успехом. Но больше, конечно, наблюдал. О некоторых их повадках я расскажу вам, если хотите.
Хотел ли Сай? Риторический, однако, вопросец.
И вот незнакомый мертвец поведал академику об образе жизни этих тошнотворящих подземных громадин. Поведал много такого, чего Ниф и сам мог бы нафантазировать, а ещё и такого, в чём фантазия бы ему отказала. Последнее, по-видимому - чистая правда.
Нет нужды лишний раз подчёркивать, что Черви Сомнения - не просто такие себе преогромнейшие организмы, но организмы изрядно скверные. Весь свой потенциально бесконечный век они только и думают, кого бы им заглотить, и даже не слишком-то думают, в основном - тупо желают. Образ жизни этих червей сочетает хищничество с паразитизмом, из которых при встрече двоих особей рождается некое подобие симбиоза.
Симбиоз состоит в том, что не имея возможности схарчить что-либо инородное себе, один из червей заглатывает другого - полностью, без измельчения. Потом меняются. Тот из червей, который заглатывает, становится функциональным хищником, а заглатываемый - паразитом в его кишечном канале. В ходе такового симбиотического общения оба червя становятся ещё более отвратительными, чем были - по причине врожденной тяги к аккумуляции сущностной мерзости.
Посланник Смерти много чего бы ещё порассказал заинтересованному биоманту Саю, но приблизился рассвет. 'Крестьянам' пора уходить. Их колонна трогается засветло, но до своего в ней места надо ещё добежать.
На обратном пути Ниф дал волю своему недоверию к словам встреченного мёртвого рыцаря.
- Глупо вы раскрылись, учитель, - выговаривал он Саю. - Как есть глупо! Кем ещё может быть мертвец, прячущийся в развалинах Пибика, как не шпионом западной некрократии? Он воевал с червями? Ха! Пусть покажет какие-нибудь трофеи. Он предостерегал против опасных тварей? Нет же - не просто предостерегал. Он пугал нас червями! Он заставил нас их опасаться, но ничем своих слов не подтвердил. Я думаю, мертвец врёт. И о себе врёт - не борец он с червями, а их хранитель. И о червях врёт - не могут они быть такими огромными! Может, Черви Сомнения малы и уязвимы, вот он за них и боится. А на них наступишь лаптем после дождя - тотчас раздавишь.
Сай в ответ качал головой. Он был склонен верить скорее тому мертвецу, чем Нифу. Ну ещё бы: у послушника какой авторитет?
- А ещё я думаю, что не зря рыцарь Смерти сидит в развалинах по-над дорогой с беженцами! - продолжал Ниф, понимая уже, что учителя не переубедить. - За порядком он там надзирает! Смотрят, чтобы крестьяне покорно шли в единой куче, а по сторонам не разбредались. Потому-то нас и из Пибика завернул, а мы и уши развесили. Некрократии он служит, точно говорю!
- Не думаю, - поморщился Сай. - Очень вряд ли Владыка Смерти направит своего посланника тупо дежурить в развалинах у дороги. Лишний он там. Ни к чему это некрократии.
- Да как же лишний? Кому же, как не ему представлять здесь интересы западной некрократии?
- По-моему, с этой задачей прекрасно справляется близлежащий пост по переписи беженцев, - вдруг помрачнел Сай, - и в частности, тот не в меру улыбчивый государев стражник, которому мы оставили свои подписи.
Ниф хотел бы что-либо возразить, но вот беда: они уже пришли, и, приметив, как вслушиваются в их разговор 'новые родственнички' Тиберий и Лазура, от дальнейшей полемики пришлось воздержаться. Уши-то чуть не на локоть торчат.
Бывшая вдова, убедившись, что больше ничего подслушать не придётся, сварливо заголосила:
- Где это вас носит всю ночь до утра? Пора уже трогаться, а их нету! А ну как совсем опоздали бы, супостаты?
- Помолчи, дочка, не твоего ума дело, - сказал ей на это Сай.
И лишь после этого колонна медленно поползла.
* * *
Такого унылого путешествия, как то, куда ввязались Ниф и Сай, ещё поискать: каждый день всё одно и то же! Тягомотина смертная, если не сказать Смертная - с большой буквы.
Помнится, где-то здесь, на участке пути между Пибиком и Бегоном, года с два назад проехался дружок Нифа Георн с ручным дракончиком Драеладром. Конечно, тогда - не сейчас. Очереди беженцев на выезд из Эузы уже собирались, но ещё не обрели такой тотальности, не превратились в живого человеческого червя, куда инородный элемент попробуй-ка встройся.
Георну с Драеладром очень надо было в Бегон, а прикидываться своими в среде вырождающихся дорожных крестьян - наоборот, особой нужды не было. Может, потому встреченный позже Георн какими-либо тягостными впечатлениями не делился.
А вот Ниф - он поделится. Жалко ему, что ли?
И когда Георн скажет: 'Тю! Что за нежности? Подумаешь, прошвырнуться по прямой-то дороге', - то Ниф знает, что ответить, поскольку от нечего делать давно проанализировал свою кручину и выкопал из неё ключевые факторы.
Во-первых, конечно, погружение в среду. Попробуй сносно играть крестьянина и не пропитаться его пороками, горестями и жадностями. Во-вторых, чересчур равномерный ход телеги. В-третьих, впечатление, что главная цель уже достигнута. Пусть и не совсем та, что предполагалась в начале, но прекрасно её заменяющая.
Да, конкретно о пропавших крестьянских семьях разузнать-то и не удалось. Зато глубже постигнута суть мира беженства по Большой тропе мёртвых, откуда легко можно догадаться об истинном характере пропаж.
Начать с того, что беженцы на мёртвой тропе выгодны некрократии, да настолько, что та готова платить, чтобы они бежали. Характерно, что из множества уводящих из Эузы дорог все желающие навеки покинуть Эузу выбрали всего одну, далеко не самую удобную, тянущуюся вдоль южных её границ по унылым степным пейзажам. Ответ прост: на этой дороге платят, а сбежишь по какой другой - ничего тебе не достанется.
Да и не о бегстве речь, а о заработке. Бежать из Эузы - странноватая идея. Конечно, всего разумней остаться на родине, где порою жилось по-разному, но бедствовали далеко не все. Но на заработки - почему бы не съездить? А коли посчастливилось напасть на дармовую жилу, то почему бы легко не заработать несколько раз?
Но при этом каждый раз тебя переписывают, и из-за этого (внимание!) старые имена повторно 'бегущим' семьям приходится всякий раз позабыть; из-за этого-то их, видимо, и теряют оставшиеся в Эузе родичи. Такая версия немного приятнее версий об убийствах с целью наживы. Впрочим, здесь тоже и нажива присутствует, и убийство семьи в наличии - только и того, что убиваются не сами люди, а их имена.