О'Брайн Бригита, Маслакова Ирина, Наговицина Анна : другие произведения.

Ros. Проект "Легенда". Книга 2 (Главы 16 - 20)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ИНТЕРЛЮДИЯ

КРИСТИНА ИЗ РЕЙВЕНСКАРА

  
   Над Шервудом вставало солнце. Пробиваясь сквозь густую листву, играло на каплях росы в траве. День будет жарким.
   Наш караван (тридцать шесть человек) продвигался вперед. Люди шли в Ноттингем посмотреть на Его Величество. Нам это было только на руку, вряд ли разбойники нападут на такой большой караван. Местный крестьянин нанятый показать правильную дорогу рассказывал об убитом весной Робин Гуде.
   Мы с сестрами шли в конце, я - самой последней и старательно пылила, оглядываясь по сторонам. Первый раз вижу такой большой лес. Со всех сторон доносилось пенье, свист и щебетанье птиц.
   Первое большое путешествие. Я всегда мечтала увидеть хоть кусочек того большого мира, о котором рассказывал отец, и, наконец, моя мечта осуществится. Этот год будет самым счастливым в моей жизни, я уверена.
   Огромные дубы вдоль дороги, наверное, помнят времена Вильгельма-Завоевателя. Говорят что лес - это прибежище темных сил, где дьявол вынашивает свои темные планы, где прячутся ведьмы и людоеды, а на ветвях сидят феи и зарождают в головах увидевших их путников непристойные мысли. И одичавшие дети, бежавшие от болезней и голода, некоторых из них берут в свою стаю волки. Такие дети ходят на четвереньках и предпочитают сырое мясо. Сэр Эктор однажды поймал такого в лесу и долго учил ходить на двух ногах, но не получилось.
   Сэр Эктор - отец моего жениха и мой учитель... Когда пришло известие о гибели Джона, сэр Эктор поддержал меня и предложил укрыться от мира в аббатстве своей старой знакомой. Я задержалась из-за болезни и не успела даже на похороны сэра Эктора. Когда он и еще несколько благочестивых и благородных людей приехали в Рейвенскар поклониться святым реликвиям, на аббатство напали люди Роджера де Куртена. Сэр Эктор погиб как герой. Мать Моргвин приняла меня с радостью, хотя у Рейвенскара начались трудные времена. Аббатству пришлось выплатить огромные деньги родственникам погибших. Несколько послушниц покинули аббатство, новый шериф почему-то невзлюбил мать Моргвин и начал тяжбу из-за земель, дарованных Рейвенскару предшественником. Старшие сестры шептались, что мать-настоятельница "сдала" и "сломалась", святая Агнесса! Я в жизни не видела более сильной женщины, какой же она была до нападения? Мать Моргвин обязательно вернет дни былой славы Рейвенскара. Для этого мы и отправились в дальний путь. Мы должны дойти до Грейт-Ярмута на побережье, посещая монастыри и замки, в каждом которых останется одна из нас, чтобы переписать книгу для библиотеки аббатства. В Рейвенскаре находится одна из крупнейших библиотек Англии. Жаль, послушницам не разрешается в ней даже работать, не говоря - пользоваться. Я прожила в Рейвенскаре полгода и мне всего два раза разрешили поработать в скриптории, я переписывала трактаты о колдовстве.
   Нанятый проводник что-то сказал вполголоса сестре Марте. Она указала на развилку.
   - Нам туда. Он не будет нас провожать, пойдет с остальными.
   Мы попрощались с паломниками, надеясь встретиться позже в Ноттингеме. Большой город! Его Величество! Надеюсь, мы недолго задержимся в этом... как он называется?
   Дорога выглядела заброшенной, словно по ней редко ходили и ездили. Ветви склонялись так низко, что задевали наши головы, словно пытались сбросить покрывала. Лес и дорога неожиданно кончились, перед нами расстелились заросшие травой пустоши, вдали виднелись холмы.
   - Беллем.
   Замок из темно-серого камня стоял на самом большом холме. Большую центральную башню и еще несколько более скромных строений окружали высокие стены. Все вместе выглядело неприступно и неприветливо. Из окон одной башни валил разноцветный дым. Кое-кто из сестер перекрестился. Я нахмурилась, сэр Эктор утверждал, что переписывается со всеми алхимиками Англии, но имя "де Беллем" никогда не упоминал.
   Ров вокруг замка отсутствовал, если только не считать таковым пару огромных луж, оставшихся после дождей. Ворота закрыты, на стенах никого не видно. Деревня еле виднеется, очень далеко от замка.
   - Итак, девочки, готовьтесь. Владелец замка Саймон де Беллем - бездетный вдовец. Будь я помоложе, живым бы не ушел, - сестра Марта мечтательно закатила глаза. Сестра Эмили поджала губы, сестра Мэри еле слышно проворчала:
   - Мертвым бы сбежал.
   Сестра Марта продолжала стоять, глядя на замок.
   - Я серьезно. Половина из вас не знает, каким был Рейвенскар раньше. Я помню... неужели двадцать лет прошло? Когда мы пришли к Моргвин, мы поверили ей. Она была как огонь. Никто не мог перед ней устоять перед ней, перед её верой, перед пламенем в её глазах. А сейчас? Эти письма... год назад она бы мне их в глотку затолкала. А сейчас? Она пытается доказать, что не изменилась, что сможет получить все и сразу. Не сегодня-завтра сделает ошибку - и нам всем конец. - Сестра Марта оглянулась на нас. - Ничем хорошим это не кончится, попомните мои слова. Бегите куда глаза глядят, девочки. Не возвращайтесь в Рейвенскар. Если конечно через год еще будет куда возвращаться.
   Никто не ответил. Сестра Марта уверенно зашагала по уже высохшей траве.
   Мы долго стучали, пока, наконец, нам не открыли двое мрачных мужчин в черном - один с ведром воды, оказавшийся управляющим, второй с топором, оказавшийся конюхом.
   Внутри замок выглядел так же неприветливо, как и снаружи. Пустой и обгорелый, хотя следы недавнего ремонта бросались в глаза. Заросший травой двор никогда не был замощен, зато в замке есть собственный колодец. Из людей, кроме встречающих только два подвешенных у ворот трупа (один начал разлагаться, второй уже высохший). Ни стражи, ни прислуги, ни детей, ни собак, ни кур, никого. Тихо-тихо.
   Управляющий проводил нас в обеденный зал и замер, видимо решая что с нами делать. Сестра Марта не выдержала первой и спросила:
   - Когда мы сможем увидеть господина барона?
   - Милорд барон занят.
   - Чем?
   Управляющий не ответил. Чесал бороду. Я покосилась на вышивку на черной одежде, и решила помочь:
   - Трудом, чтением и молитвой?
   Он не ответил, вытянулся и попытался закрыть собой поставленное на пол ведро.
   - Именно, - раздалось справа. В зал вошел высокий немолодой человек, черноволосый с ледяными голубыми глазами. Одет тоже в черное. Посмотрел на меня немигающим взглядом, я преданно уставилась взглядом ему в середину лба, почему-то смотреть в глаза барона не хотелось.
   - Добрый день, милорд, - приветствовала хозяина сестра Марта. - Мать Моргвин из Рейвенскара передает вам благодарность, за то, что вы позволили воспользоваться вашей добротой и гостеприимством. А так же за вашу щедрость...
   Барон кивнул. Сестра Марта резко замолчала и продолжила:
   - Я - сестра Марта. Это наши лучшие девочки. Умные, образованные, усердные и исполнительные...
   Барон не спускал с меня глаз.
   - Кристиана еще послушница, но способная и прилежная. Она недавно в аббатстве и не посвящена в тайны... то есть не приняла обет. Кристиана - родственница известного алхимика - Эктора из Ливз.
   В глазах барона мелькнуло что-то человеческое. Он поднял руку, сестра Марта тут же замолчала. Хозяин замка спросил:
   - Ты помогала ему в занятиях Искусством?
   - Нет, милорд. Он учил меня языкам.
   Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре... Может, я и барон моргаем одновременно, и я не могу поймать момент, когда он это делает?
   - О книгах она знает почти все, - продолжала расхваливать меня сестра Марта, чувствуя, что пауза затягивается. - Очень аккуратная, замечательный почерк...
   - Она может остаться, - перебил барон.
   Остаться? Я? Нет! За что?! Мои мечты, мои планы, мое путешествие!
   Барон распорядился, чтобы мне показали комнату и отвели в библиотеку. Остальные, сказал он, могут продолжить свой путь.
   Как? Они уйдут сейчас? Мне даже не дадут попрощаться?
   Сестра Марта сказала бодрым голосом:
   - Засиделись мы у вас, милорд барон. Думаю, еще успеем догнать караван и дойти с ними до Ноттингема. Сестры, подождите меня на улице, мне нужно переговорить с господином бароном. Поздравляю, Кристиана.
   Нет!
   Управляющий, прихватив ведро, захромал в правый коридор. Я пошла следом.
   - Самое главное - не смей покидать первый этаж. Даже не подходи к лестнице, и не думай подниматься выше.
   - Почему?
   - Потому что я так сказал.
   - У господина барона там лаборатория? - без интереса спросила я. Если молчать, то я просто сойду с ума. Сэр Эктор тоже не позволял заходить к нему, особенно во время опытов.
   - Часовни здесь нет, алтаря тоже.
   - А где мне молиться?
   - Где хочешь. В большие праздники можешь ходить в церковь. Предупредишь, тебя проводят. Твоя комната.
   Небольшая комната, с одним окном, но светлая. Кровать и сундук. Я положила в него свою сумку с одеждой. Ту, что с инструментами оставила. Продолжила знакомство с новым домом.
   Кухня. Меня познакомили с прислугой. Все одеты в черное.
   Повариха улыбнулась:
   - Овсянку любишь?
   - Нет.
   - А что любишь?
   - Вишню.
   - Хорошо. Так это ты будешь весь день сидеть в библиотеке?
   - Да.
   - Там колдовские книги, раз в год их нужно кормить человеческой кровью...
   Святой Иероним. Куда я попала?
   - ...барон им главного из строителей скормил, видала - у ворот висит? Ни капли крови не осталось. Насухо выпили.
   - Одна из них заколдована, - подхватил управляющий, - если человек откроет её, то начнет читать вслух, и не сможет остановиться. А когда дочитает до конца, начнет читать задом наперед, даже когда сорвет голос, продолжит открывать рот и не сможет пить и есть. Если не отрубить руки вместе с книгой, то так и будет читать, пока не умрет.
   Оригинально. Поинтересовалась:
   - А если такую книгу откроет неграмотный?
   - Будет описывать картинки.
   Логично. Интересно: что будет, если такую книгу откроет слепой? Но мне не дали раскрыть рта, прачка вмешалась, и сказала, интригующе понизив голос:
   - Хозяйка, бедняжка, прямо там и повесилась.
   - В библиотеке? - уточнила я. Странная женщина.
   - Я там её видела. Вечером проходила мимо, а она оттуда вышла, на меня глянула и сгинула.
   - Ещё солдаты, - сообщил плотник, - их тут в последнее время много погибло. И рыцари ещё. Сам видел, ходят вокруг замка и просят чего-то.
   - О чем просят? - заинтересовалась я, как ни странно вся прислуга совсем не выглядела завзятыми пьяницами или лжецами.
   - Не понимаю. Они ж по-человечески не говорят. Только по-своему. По-нормандски.
   - Я - нормандка.
   - Так спросите их чего им надо. Мы ж их и похоронили, может им священника надо, молитву прочесть? Ходят ведь порой всю ночь и говорят, говорят...
   - Ещё кони, - вмешался принесший дрова конюх (правда с топором не расстался, положил рядом с собой на стол). - Они ж все погибли, когда замок сгорел. Инцитат, Буцефал, Ксанф, Парфения, Фолоя, Эфа... Только Сарацин уцелел, я его в тот день с собой забрал, к кузнецу водил.
   Они все мрачно переглянулись. Конюх продолжил:
   - Иногда по ночам слышно как они ржут. Я их голоса знаю.
   Возможно, мне бы рассказали ещё много интересного о замке, но к сожаленью пришел ещё один мрачный мужчина (тоже в черном, но с пустыми руками), оказавшийся садовником и сказал, чтобы я шла в библиотеку. Управляющий оставил любимое ведро и пошел со мной, показать дорогу.
   Библиотека мне понравилась. Два огромных окна с витражами из очень светлых стекол, почти прозрачных. Де Беллем сказал, что работать здесь можно даже зимой, я могу проводить здесь и день и ночь, кроме тех случаев, когда библиотека понадобится самому барону, в такой день я буду свободна и могу делать что захочу. Затем он показал книги, которые я должна была привести в порядок. Небольшой ремонт, подшить выпавшие тетради, переписать и вшить пару страниц, поставить пару заплаток... Книги, стоящие на полке справа от двери я могла брать для работы, на остальные даже не смотреть. Не очень-то и хотелось. Нет, если правда хотелось. Очень. Но мне не нравилось выражение барона, когда он говорил что мне можно, а что нельзя.
   Наконец барон подвел меня к письменному столу (это хорошо, не придется писать на коленях) и положил на него книгу, ради которой я осталась здесь. Господи, за что? Зачем было дать мне надежду и оставить здесь? В каких-то семи днях от Рейвенскара?
   - О демонах, помогавших царю Соломону. Зачем матери-настоятельнице эта книга?
   Мать Моргвин ведь писала ему. И многим другим с просьбами разрешить переписать их книги.
   - Чтобы бороться с врагом, нужно знать о нем как можно больше. Сатана - Враг рода человеческого, и люди должны знать чем он может завлекать и соблазнять, чтобы противостоять. В Рейвенскаре самое большое собрание сочинений о нем. И наша обязанность хранить эти знания и преумножать... - я чувствовала, что говорю какие-то глупости, но не смогла сформулировать что именно не так.
   Барон кивнул, сказал, что я могу приступить к работе, и обращаться, если мне что-то понадобится. И ушел.
   Я осталась одна.
   Хорошо. Поплакать я смогу ночью, а сейчас нужно начать привыкать и обустраиваться. Работа не ждет. Что мне требуется для ремонта книг? Пресс, большие пяльца и клееварка. Молоток. Потом может что-то еще. Интересно чернила мне придется самой делать или их покупают в ближайшем монастыре? Где-то тут находится Торнтонское аббатство, библиотека которого известна всей Англии. Хотя меня туда не пустят.
   Я достала тетради, из которых получится переписанная мной книга. Сосчитать число страниц, строчек, примерить текст, разлиновать... В любом случае сначала нужно прочитать. Осторожно открыла книгу. Начала перелистывать страницы, картинок мало, текста много.
   Ни имени автора, ни переписчика. Рукопись начиналась жизнеописанием царя Соломона. Утверждалось что он использовал духов для выполнения различных поручений и при строительстве Храма, раскрыл различные секреты мира, после чего заковал особенно злых духов и демонов в кувшин. Соломон описал 72 демона, их внешний облик, который они принимают перед магом, то, чем демоны могут быть полезны, какими демоническими силами командуют и какое занимают положение в иерархии духов; составил подробные инструкции по вызову этих духов и способы подчинения, в случае неповиновения вызванного демона. Так же описал магические орудия, заклинания. Книга была найдена в Иерусалиме еврейским рабби, и переведена им с халдейского и арамейского на греческий, с него - на латынь.
   Дальше шло описание этих семидесяти двух демонов.
   "Первый Главный Дух - Король, правящий на Востоке, зовется Баел (Bael). Он управляет более чем 66 Легионами Адских Духов. Он появляется в различных видах - иногда как кот, иногда как жаба, иногда как человек, а иногда во всех этих образах сразу. Он говорит хриплым голосом. Дух будет уважать тебя, если, до того, как его вызвать, ты будешь носить его Символ в качестве Ламена."
   Рядом упомянутый символ, Три вписанных круга, посередине... изображено нечто, напоминающее муху.
   Дальнейшие описания напоминали первое. Наименование, чем управляет, что может дать и символ, с помощью которого можно управлять этим демоном. Надо будет попросить подставку для книг с передвигающимися пластинами, помогает, когда нужно переписывать повторяющиеся тексты.
   Потом шло описание еще нескольких магических символов, и способы вызова, общения и подчинения перечисленных демонов.
   Солнце начало клониться к закату, когда я закончила читать, последние страницы уже просто пробежала глазами, задерживаясь на самом интересном. Помимо вызова духов например описывался способ общения с душами умерших, уточнялось, что души, попавшие в Ад, приходят быстро и с радостью, чтобы хоть на миг избавиться от мучений и просят вызывающего не грешить. Души, попавшие в Рай, отзываются редко. И обычно тоже просят не грешить. Легче всего вызвать душу человека, умершего насильственной смертью, не успевшего сделать то, что он должен был сделать. Тут таилась опасность, такая душа могла не ограничиться просьбой закончить её земные дела, но могла вселиться в тело вызывающего и остаться там навсегда. Интересно кто все это придумал? В Библии сказано что обратной дороги нет и умершие не возвращаются. А магия - происки дьявола, который морочит людей, обещая и ничего не выполняя.
   За год я перепишу всю книгу. Раз можно будет работать зимой (интересно как здесь отапливают библиотеку?), то и книги барона успею привести в порядок. Я аккуратно раскладывала на столе инструменты: ножи, киянка, шило, ножницы, пробойник, кисточки, иголки, нитки... когда, подняв голову, заметила её.
   Первые мгновенья я смотрела на неё равнодушно, пытаясь понять как она смогла пройти мимо меня?.. Потом мне стало не по себе, я резко обернулась к окну, но там не было никого, кто мог бы отбрасывать... Шепча "Pater noster", я опять посмотрела на стену слева от двери. Зажмурилась и помотала головой пытаясь прогнать это наваждение, но она осталась на месте. Это видение от переутомления или я сошла с ума от расстройства, что осталась здесь? Четко очерченная тень женщины с распущенными волосами и в платье с рукавами до пола. Не двигается, просто висит... Висит? Я вздрогнула и тень исчезла.
   Никаких призраков вызывать не придется - сами сбегаются.
   Я до самой темноты не спускала глаз со стены, но тень больше не появлялась.
   Я видела её своими глазами, значит... Ничего это не значит! Пять лет общения с сэром Эктором приучили меня к тому что у алхимиков своеобразное понятие о том что такое "забавно". Мне приходилось видеть чудеса, объяснявшиеся так просто, что становилось смешно от мысли, что-то кто-то мог поверить.
   Пусть мое путешествие кончилось толком не начавшись, но интересное можно найти просто оглянувшись и внимательно приглядевшись. В Библии сказано, что дороги назад нет, но если это и правда душа самоубийцы, то придется вызвать священника и прогнать не нашедшую покоя, пока она не начала вредить. А если это какая-то хитрость... Как говорил отец - загадки, рожденные человеческим разумом, им же могут быть и разгаданы.
  
  

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  

17 October 1201

ГАЙ

  
   Меня разбудило прикосновение. Нежные пальчики перебирали волосы, ласкали щеку, вкрадчиво касались губ...
   - Просыпайтесь, милорд! - Эмма сидела на постели рядом, и с улыбкой рассматривала меня, склонив головку набок. - Уже почти полдень.
   Сколько же я проспал? Ах, да... Король отпустил меня. На три дня.
   Я приподнялся, поражаясь тому, как же мне... хорошо! Никакого сравнения с ночью, когда мне долго и нудно снилось, что я лежу на поле давно отгремевшей битвы, пригвожденный к земле вражеским копьем, попавшим в бок. Наверное, меня занесло в Палестину - судя по влажной удушающей жаре, а боль была самой настоящей, от которой хотелось кричать.
   - Добрый день, миледи.
   Я приподнялся, прислушиваясь к ране. Та затаилась. Наверное, следующей ночью навеет еще один мерзкий сон, но сейчас...
   - Даже не вздумайте вставать! - возмутилась Эмма. - Вы что, хотите погубить все мои труды? Лежите!
   Лежать? С какой стати? Все ж хорошо! Я, между прочим, жрать хочу - сильней, чем под Аржантаном!
   - Лежите, сэр Гай. Я подам вам завтрак, - заверила Эмма, словно прочитав мои мысли.
   - Миледи, я не настолько скверно себя чувствую, чтобы есть в постели. Я вполне могу встать и спуститься в зал.
   - Возможно, это и так, - согласилась жена, ставя рядом со мной поднос, полный всякой снеди - явно с праздничного стола. - Но все равно - не нужно. В ближайшие три дня вставать вам не следует.
   - С чего такая забота? - усмехнулся я. - Только потому, что обещали у алтаря?
   - Нет, - невозмутимо отозвалась Эмма. - Просто следующую ночь я хочу спать спокойно, а не слушать над ухом жалобные надрывные стоны.
   Я отвел взгляд, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Значит, мне не все приснилось. Позорище! Что ответить - не нашелся, да и не смог бы: Эмме, видимо, надоело пререкаться, и она положила этому конец, сунув мне в рот кусок мяса.
   - Между прочим, сейчас вам легче из-за снадобья, которое я вам дала. - заметила она, держа наготове следующую порцию. - Но его действие отнюдь не вечное. Вечером может снова начаться жар.
   Снадобья? При всем желании я не мог припомнить, чтобы мне давали какое-то лекарство. Неужели мне было настолько скверно?
   Скормив мне мясо, Эмма взяла с блюда с фруктами румяный персик, ловко разрезала на две половинки, и аккуратно вытащила большую коричневую косточку.
   - Держите!
   - Что же вы сами не едите? - спросил я. - Король сказал, что вы их любите.
   - Я их уже столько съела! - рассмеялась Эмма. - А вам - в новинку.
   - Я пробовал однажды, - улыбнулся я воспоминанию. - Лет в тринадцать. Миледи Изабелла дала мне персик.
   Я взял половинку редкостного южного плода и откусил. Сок немедленно перемазал мне пальцы, потек по подбородку. Эмма вновь засмеялась и склонилась ко мне, слизывая сладкие капли.
   - Королева так же вас кормила?
   Изабелла? В ту пору ей было двенадцать лет, и она даже не знала, что угощать можно еще и ТАК. Она просто бросила персик любимому пажу, весело воскликнув: "Держи, Гай!" Я поймал, мы рассмеялись... Это было приятно вспомнить.
   - Тогда представьте, что я - миледи Изабелла, - предложила Эмма. - И вы обязаны мне повиноваться. А я говорю, что вы не будете вставать и бегать в доспехах по замку еще самое меньшее дня два.
   У моих губ вновь оказался ломтик персика - на этот раз Эмма предусмотрительно порезала его помельче. Я поймал ее руку и поцеловал сладкие от сока пальчики, подумав, что приятно, оказывается, быть женатым.
   - Вы были дерзким пажом! - хмыкнула Эмма.
   Дерзким?
   Да, я был дерзким пажом. Я позволял себе заглядываться на графскую дочь, предназначенную в жены принцу. А сейчас рядом со мной другая женщина принца, ставшего королем. И она - моя жена...
   - Осталось только попросить кофе в постель... - пробормотал я, доедая персик.
   - Что? - глаза Эммы распахнулись, словно я Бог весть что сказал. - А... Здесь есть кофе?!
   - Есть, - кивнул я, умолчав о том, от кого я узнал об этом терпком, ароматном сарацинском напитке. Бог знает, что успели рассказать Эмме про меня и русскую леди, но упоминать Нэсту показалось мне несколько... неуместным. - В Ноттингеме живет арабский купец, торгует всякими редкостями. И кофе тоже. Меня им поили, когда я восстанавливал силы после отравления. На кухне должен быть запас...
   Если, конечно, все та же Нэста не съела. Или шериф. Мой сюзерен как-то утянул с подноса чашку, которую служанка несла мне, пришел в восторг и пристрастился.
   - Милорду де Рено нравится, - добавил я. - Он говорит - сонливость отгоняет, когда за бумагами допоздна засидишься. Да, тогда запас точно есть - если милорд шериф среди ночи потребует в кабинет кофе, а его немедля не сварят и не принесут, слугам придется солоно. А вы тоже любите кофе?
   - Я сварю вам такой напиток, - улыбнулась Эмма, - что вы поймете: до этого пробовали отрав из твар.
   Мгновенья я пытался сообразить, что она именно сказала - а потом расхохотался, заливисто и весело, словно мальчишка.
   Эмма исчезла за дверью.
   Не было ее долго - не иначе, сарацинских зерен на кухне все-таки не оказалось.
   Я честно полежал некоторое время, потом поднялся, оделся и застегнул пояс с мечом. Нет, прохлаждаться в постели - это, все-таки, не по мне! Я, конечно, не враг себе, и "бегать по замку в доспехах" повременю, но проверить, как там без меня управляется Трой из Аддерхема, было нужно. Иначе, если что, я после этих трех дней "отдыха" дел не разгребу.
   Трой управлялся на удивление хорошо - готовый капитан, и я мысленно пожелал, чтобы Госса в Шервуде поймали волки или съели разбойники... то есть, наоборот, конечно.
   Зал оказался неожиданно пуст. Никого из лондонской знати не было - видимо, король снова уехал развлекаться, и двор последовал за ним. И шериф, разумеется, тоже. Зато на пороге замерла леди Нэста. Увидев меня, она устремилась навстречу, словно рыцарь, летящий навстречу противнику на турнире.
   - Наконец-то я вас нашла... сэр Гай Гизборн! - прошипела она далеким от любовных признаний голосом. Да что там любовные признания! Она и имя-то мое выговорила так, словно это было непристойное ругательство.
   - Чем обязан, миледи? - холодно вопросил я, поражаясь отсутствию в душе малейшего намека на нежность. А ведь раньше...
   Память удержала яблоко, брошенное через решетку и нежные руки, гладящие мои волосы, но эти воспоминания словно куда-то ушли, поблекли. Как будто перекошенное ненавистью лицо, злой голос, и, главное, произнесенные этим голосом слова смыли прежнее, как вода смывает следы на речном песке. Даже стань известно, что причина ее поведения - в ревности, это не вернуло бы моей прежней любви.
   - Вы всегда так жестоки к людям, которые любят вас? - язвительно осведомилась Нэста.
   Черт! Ничего не понимаю. Она что, передумала, и решила разыграть жестоко покинутую?
   - А вы, миледи? - кажется, моя усмешка вышла кривой, но ладно.
   - Не морочьте мне голову! - возмутилась леди Нэста. Хотя я сказал бы, что голову здесь морочат именно мне.
   - Вы опоздали, миледи. Не вам говорить о жестокости. Вы знаете, что я предлагал вам. Я думал, что вы меня любили, но теперь я знаю, что вы просто искусно прикидывались. И не поверю...
   Глаза Нэсты вспыхнули самой настоящей яростью.
   - Я. Не люблю вас. Сэр Гай! - раздельно произнесла она. - Никогда не любила, и рада этому. Потому что тех, кто вас любит, вы...
   - Леди, вы можете сказать толком, чем вы недовольны на этот раз? - рявкнул я, начиная закипать.
   - Рэд! - почти выкрикнула Нэста. - Как вы могли такое допустить?!
   - Что именно? - озадаченно уточнил я.
   - Не прикидывайтесь! - зеленые глаза русской леди сверкнули, как у дракона. Хорошо, что у нее нет драконьих зубов. И что я теперь знаю, чего от нее можно ждать. - Без вашего согласия и разрешения она никогда не посмела бы такое приказать!
   - А кто и что приказал? - признаться, сумбурная возмущенная речь леди Нэсты начинала внушать тревогу. Может, Рэд оскорбил королеву, и она велела его повесить? С него станется... Господи, помоги!
   - Ваша жена приказала выпороть Рэда!
   - Моя жена? - в первый миг я опешил. Эмма выпорола Рэда? Что за чушь? - Откуда вы взяли эту глупость?
   - Ах, глупость? Не притворяйтесь, будто не знали об этом... Или, может быть, вы сами и отдали этот приказ?
   Я? Я, конечно, не помню этой ночи, но ТАКОГО я не приказал бы ни в каком горячечном бреду.
   - Где он?
   - Рэд за вас жизнь отдать готов! - выспренно возопила зеленоглазая фурия.
   - Я знаю, черт бы вас подрал! - заорал я, теряя остатки терпения. - Я спросил, где он?
   - В ваших комнатах, где же ему еще быть. Будь у вас хоть капля совести...
   Дальше я не слушал. Я должен знать, правда ли то, что сказала Нэста! Неужели Эмма... Эмма с персиком в руке, смеющаяся, такая милая и ласковая... Но зачем Нэсте лгать? Ведь легко проверить! Неужели она не понимает, что если солгала, я всыплю розог ей самой?
   Искать Рэда не понадобилось, мой верный шут влетел в зал, едва не столкнувшись со мной. Обвел меня и воинственную деву затравленным взглядом.
   - Нэста... - кажется, он даже забыл назвать ее "леди". Впрочем, тут же исправился: - Миледи, зачем? Зачем вы сказали? Я же вас просил!
   После этого можно было его и не расспрашивать.
   - Это правда, - кивнул я. От рывка туника расползлась по шву. Ничего, отдам ему потом из своего что-нибудь. - Правда.
   Хотя отлупили-то не слишком сурово. Меня, в бытность оруженосцем, случалось, пороли крепче. Видать, Майлз побоялся особо усердствовать без МОЕГО приказа!
   Но, Эмма! Как она посмела!
   - За что?
   Ответить Рэд не успел - за него ответила леди Нэста. Красноречиво и подробно. Ей-богу, другие так родичей не защищают! Рэд почти жалобно взглянул на меня, потом на свою леди-защитницу - сдается мне, бедный шут уже не знал, куда от нее деваться.
   - Милорд! Вы не должны ссориться с миледи Эммой из-за...
   - Станешь указывать мне, что и почему я должен - добавлю! - огрызнулся я, и быстрым шагом направился в сторону своей супружеской опочивальни.
   Надеюсь, она там... Все-таки, я Троя проверял довольно долго, должна была вернуться. Злость мешалась с чем-то, до странности похожим на разочарование. Неужели все женщины таковы? Так обманчиво-прекрасны... и так жестоки? Марион, спокойно любующаяся, как меня топят эти проклятые аутло, Сара, требующая моей смерти... Нэста... Или это во мне дело? Чем я провинился перед Небесами, что всякий раз, когда я начинаю мечтать о счастье, мне попадается какая-нибудь ведьма? Притягивает их ко мне, что ли? Бездна к бездне взывает...
   Да моя собственная матушка, всю жизнь мотающая душу сэру Эдмунду!
   Я влетел в спальню, едва не снеся плечом дверь. Эмма стояла у окна, глядя куда-то на Ноттингемские башни. Услышав шаги - обернулась, отпрянула. Наверное, мое лицо в этот миг и впрямь могло напугать.
   - Как вы посмели, миледи? - хрипло выдохнул я, сгребая в кулак ее косу - у самого затылка, и поворачивая женщину лицом к себе. Она ахнула и вскинула на меня глаза: огромные и испуганные.
   - Но... Милорд, что такого я сделала?
   - Не прикидывайтесь! Как вы посмели высечь Рэда? - я зло дернул косу, заставив Эмму запрокинуть голову. - С каких пор мои солдаты заслуживают наказания за верность мне?
   - Милорд, мне больно!
   Больно? А парню, которого отхлестали плетьми только за то, что он тревожился обо мне и не хотел бросать, больно не было?
   - Он был дерзок со мной! - теперь она не просто испугана, она в ужасе... - Вы спали, я велела ему уйти, он отказался повиноваться. Он дерзил мне. Он сказал, что лишь вы можете его выгнать.
   - Он правильно сказал, миледи! - Я почти брезгливо отпустил косу. На душе было на редкость пакостно.
   "Что я такого сделала?"
   Она не понимает. Не может понять, в чем провинилась. Да она и не провинилась вовсе! Всего лишь велела высечь нахального смерда... Откуда ей знать, что Рэд - не просто смерд, Рэд это... Это не ее стрелок Радульф тащил с поля боя, не оставив под копытами атакующей конницы. Не она, очнувшись, увидела рядом своего единственного оставшегося в живых солдата... Что ей? Да, слуги не дороже любимых лошадей или псов, но Рэд... Он же не лошадь. И не пес! Как объяснить ей? Какими словами, если я не могу объяснить этого даже себе?
   - Простите меня, милорд, - проговорила Эмма, страх во взгляде сменился возмущением и обидой. - Пожалуйста, простите, что я так сильно беспокоилась о вашем здоровье. - Теперь ее голос был исполнен откровенно напускного смирения. - И спасибо вам за то, что не стали бить меня, когда я причинила вам боль, зашивая рану.
   Вот как...
   Ну, если бы ты причинила боль мне, моя дорогая леди, я бы еще подумал, бить тебя или нет.
   - Вы издеваетесь, миледи? То, что вы зашили мою рану, не позволяет вам наказывать человека, виновного лишь в любви ко мне.
   - Хорошо, я как-нибудь смирюсь с тем, что в нашей супружеской спальне теперь непременно будет присутствовать шут, - Эмма слегка наклонила голову. Сама кротость! Может, ее еще раз за косу, чтоб не насмехалась? - Я прекрасно понимаю, как приятно иметь рядом человека, который тебя любит. Жаль, что у меня нет такого.
   Да уж, жаль, что королевское расположение так непостоянно! Интересно, дурочка и впрямь думала, что король влюблен в нее?
   - Не перевирайте моих слов, леди. Я не говорил о непременном присутствии Рэда в спальне. Но право наказывать его я оставляю лишь за собой. Запомните это. Если припала охота кого-то высечь - секите своих служанок. Полагаю, им не доводилось спасать вашу жизнь. Но если Рэд впредь прогневает вас - жалуйтесь мне.
   - Но вы спали!
   - Значит, вам следовало меня разбудить!
   - Разбудить? Вы были в отключке, Гай, а ваш шут даже не подумал о том, что леди может нуждаться в уединении!
   - ГДЕ я был? - уточнил я. Вот уж не хватало мне только учить аквитанский диалект! Забот других не было!
   - В горячечном бреду, - снизошла до пояснения леди Эмма. - Не добудиться. Ни мои приказы, ни вопли вашего драгоценного шута, ни вся королевская конница, ни вся королевская рать не в силах были вас собрать по кусочкам.
   Вот как!
   Надо совершенно не знать Рэда, чтобы думать, что он мог уйти. Оставить меня. В свадебную ночь Эмма хорошо позаботилась обо мне, но я и сам-то еще не привык к тому, что у меня есть жена. Что ж говорить о моем бедном шуте!
   - Тогда я понимаю, почему он не хотел оставлять меня, - кивнул я. - Успокойтесь, миледи. Я велю ему не перечить вам впредь.
   - И это все, что вы хотите мне сказать? - Эмма едва не подпрыгнула от негодования. - То есть о том, что в своей неоправданной ярости вы чуть не лишили меня скальпа, вас ничуть не смущает?
   - Вы находите мою ярость неоправданной? - усмехнулся я, любуясь ее сверкающими глазами и гневным румянцем, окрасившим смуглые нежные щечки. - А считаю неоправданной вашу. Рэда следовало выставить, но пороть его было совершенно излишне. Мы в расчете, вы не находите, миледи?
   - НЕ нахожу, - она даже притопнула вышитым башмачком. - Око за око. Не хотите ли приказать выпороть меня? Чтобы ваш шут уж точно не остался в обиде.
   - Не хочу, миледи.
   - Почему же? - Эмма подалась назад, словно желая отпрянуть от моей руки. Я привлек ее к себе, уверенно и властно. Ее лицо так близко... Распахнутые удивленные глаза, приоткрытые губы...
   - Это была бы... неоправданная ярость. - Дыхание неровное. Боитесь, миледи? Правильно. Вы должны запомнить, кто здесь лорд.
   Я поцеловал ее, сперва - в шею, оставив след на гладкой коже, потом - в губы. Выпустил задохнувшуюся не то от гнева, не то от поцелуя Эмму и вышел, захлопнув за собой дверь.
   Остановился, на миг прислушался. Плачет? Кажется, нет...
   Было отчаянно жаль нашего утреннего разговора в постели, смеха и персиков... Того теплого и радостного, что, кажется, проклевывалось робким ростком... Чего теперь уже не получится, наверное... Тоска зеленая! Захотелось плюнуть на все и напиться в лежку.
   Рэд вопросительно поглядел на меня.
   Божье наказание стояло рядом, нервно сцепив пальцы на груди, и - о, радость! - молчало! Принесло ж ее в Ноттингем в недобрый час!
   - В следующий раз, Рэд, будешь слушать леди, как меня самого! - сурово припечатал я, и пошел дальше, не оглянувшись ни на смущенное: "Да, милорд!", ни на отчетливый, хоть и испуганный шепот Нэсты: "Рэд, проверь, он ее не убил?"
   Дура... Кого бы я велел Рэду слушаться, если б убил?
   Я внезапно улыбнулся. Явившаяся мысль была блестящей, и многое решала. Рэд получит награду за службу королю и поимку заговорщика, а Эмма уже никогда не поступит с ним, как со смердом, ей не придет это в голову, потому что...
   Потому что, если исполнится то, о чем я сейчас попрошу, то смердом Рэд уже не будет. И... Не знаю, что и как получится у нас с Эммой, но хоть один человек, которого - сейчас я мог себе в этом признаться! - мне хотелось назвать не слугой, а другом, хотя бы он будет счастлив! Я остановился у тяжелых резных дверей.
   - Спроси, примет ли миледи Изабелла сэра Гая Гизборна! - скомандовал я одному из стражей.
  
  

ЮЧИ

  
   БАБОЧКИ В ЖИВОТЕ,
   СОЛДАТСКАЯ ЖЕНА
   И ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ.
  
   Блиннн, что такое физиология? Это всего лишь не поддающийся контролю разума процесс в организме. Это всего лишь гормоны, заставляющие чувствовать то, что им заблагорассудится сейчас. Это всего лишь сердце, начинающее, против воли и здравого смысла скакать до самого горла, сшибая бабочек в животе. А там, ниже живота с очумевшими бабочками, смиренное тепло, и ноги дрожат.
   Гизборн... ты же всего лишь психопатичный калеч, натолкнувшийся на меня на пересечении дорог - одна в тюрьму, другая на кладбище. Мне же меч нужен!
   Да, сейчас ты мой господин по закону Английского Королевства и шутницы-физиологии. Я уж не знаю, что ты такого делаешь... но лучше бы тебе не делать этого вовсе. Судя по тому, что со мной сотворилось, это было запрограммировано на генетическом уровне.
   А... собственно, что ты сделал?
   Заграбастал, засосал, и... свалил.
   Я тихо сползла по стеночке. Кожа помнила, как щекотали волосы с твоей челки. Коленки до сих пор дрожали. И это все? И, что это, черт возьми, значит? Кто я для тебя? Существо, которое можно третировать, запугивать, завести и кинуть?
   Успокойся, Ючи. Это все не по-настоящему. Альтернативная реальность, в которой у тебя определенная роль и определенная миссия. Пора, кстати, о деле подумать. Следующим пунктом твоего плана было - разобраться с инвайдером. Так вперед, в Шервуд. В общем балагане твоей свадьбы никто не заметит отсутствия невесты. Главное, делать вид, что ты не делаешь ничего странного. Просто спуститься во двор, приказать седлать эту... как там бишь ее... а, неважно... лошадь.
   - Куда вы, миледи? - удивилась первой моя служанка.
   - Ах, дорогуша, я вся в расстроенных чувствах! Мой муж... э... если б еще знать, где он...
   Главное, чтобы он не был там, куда направляюсь я. И по дороге (а она, кажется, в Ноттингем из Шервуда единственная) нам лучше тоже не встречаться.
   Элизе очень были интересны подробности, но у меня не было времени на треп. Хотя... она очень кстати проводила меня почти до городских ворот, и поэтому я смотрелась вполне органично - леди в сопровождении служанки едет по делам. А я всю дорогу мужественно давилась слезами и молча "скрывала" расстроенные чувства, дабы мой последующий побег не слишком удивил Элизу. На ее судорожный писк: "миледи", я отреагировала мгновенно - кобылку по бокам и за ворота галопом. Ну, надо леди выплеснуть скопившуюся негативную энергию.
   С непривычки от долгой езды ныли ноги, руки, и почему-то болела голова (сказалось нервное напряжение). Лишь бы только не пронестись мимо того дерева, где я рюкзак зарыла. Пронеслась, вернулась, вот оно.
   Завела кобылку в кусты, привязала надежно, откопала рюкзак и за работу. Четыре часа убила впустую. Единственное, что удалось выяснить о происхождении Настеньки - она явно не из Элит. Это радует. Значит, не заложит. Вернее, если захочет, у меня на нее компромат. Вместе сидеть будем, в соседних камерах.
   Однако время не ждет. Мой супруг за последние двое суток уже дважды наглядно продемонстрировал себя любимого в ярости, и услышать грозное - "где вы были с восьми до одиннадцати" с последующей экзекуцией мне вовсе не желалось. Желалось совсем противоположного. Увы, прогулка не остудила мой пыл, не вернула рациональность и трезвость рассудку. Как бы сильно я ни была озабочена таинственной личностью соседствующего инвайдера, но уже на подъезде к городу, бабочки в животе заметно оживились.
   "Ой, что сейчас будет? Сейчас точно что-то будет" - такие насыщенные глубоким смыслом судорожные мысли вытеснили из головы анализ личности Настеньки. Причем, это была, отнюдь не паника, скорее предвкушение волнительного приключения. И, если бы мышцы ног так не ныли от напряжения после верховой езды, я, пожалуй, списала бы нетвердую походку на адреналиновое отравление. Быстренько приведя встрепанные ветром мысли в порядок, я сделала для себя аж два неутешительных вывода.
   Первое. Гизборна не проймешь на жалость и покровительство. Типаж бейби-блондинко явно не из его эротических фантазий. Поэтому девочку больше изображать не следует. Особливо - перепуганную и капризную. Вот когда я заботливо и бесстрашно его дыру в боку заштопывала, он молчал и вел себя покладисто. Впрочем, может просто сил выпендриваться больше не осталось. А до этого выпендривался - дай боже. Посему тип амазонки тоже не для него. Что же ему надобно-то? Маму что ли? Чтобы терпеливо и ласково объясняла своему малышу-крепышу, что есть хорошо, а что плохо? Уф, ненавижу. Эта роль не для меня писана. И даже мной не читана толком. Да я, если на то пошло, сама не уверена, что знаю, что хорошо, а что нарушение авторских прав. Придется экспериментировать и смешивать ингредиенты. Главное - постараться его внимание на позитивном заострять.
   Второе. А позитивного у меня маловато будет. Эх, не вовремя я приперлась. Пока Король тут, разбойники не станут высовываться из своих бомбоубежищ, и отыскать их в лесу будет очень трудно. Как и вообще в этот самый лес на целый день выбраться незамеченной...
   Мое отсутствие на самом деле заметила только моя служанка, которая караулила у дверей апартаментов.
   - Ах, леди, я так волновалась!
   - Надеюсь, ты волновалась молча.
   - Вы умчались неизвестно куда. В последнее время вы сама не своя...
   - Согласись, у меня есть на это причины, - перебила я ее. Все это я уже слышала неоднократно, и ничего нового в этом монологе не предусматривалось. - Милорд не возвращался?
   Сама вижу, что нет. Никаких следов присутствия. Как выскочил пулей, так и отрикошетил в неизвестном направлении.
   - Вот, кто действительно сам не свой в последнее время, Элиза.
   Служанка, не переставая вздыхать и охать, помогла мне переодеться, и была заслана на кухню за новой порцией кипятка.
   - Ты ведь знаешь, где его бывшая комната, по дороге покажешь.
   За всеми этими новыми впечатлениями я как-то забыла о том, что мой Гизборн - бедный, ну очень бедный рыцарь. И те, в общем-то, сносные, покои, в которых проходила консуммация и наша брачная ночь, были вынужденно выделены и в впопыхах обставлены шерифом, дабы у короля не случился культурный шок. Какой в данный момент случился у меня при виде прежней каморки Гизборна. Крохотной, зачем-то разбитой на два смежных помещения, типа раздельные ванна и сортир. Да, не поместились бы мы вдвоем на этой узенькой жесткой кровати, а ставить нормальную в этой аскетичной до предела, облезлой монашеской келье было некуда.
   Мрачные стены задрапированы не менее мрачными, выцветшими и покрытыми пылью гобеленами. Наверняка, прикрывающими провалы в этих самых стенах. Царивший вокруг художественный беспорядок плавно переходящий в бардак живо напомнил мне мою голодную юность, проведенную в общаге мединститута. Разве что гордо вывешенных на всеобщее обозрение трусиков поверженных девственниц не наблюдалось. Впрочем, трусики ведь еще не изобрели. Зато о былых победах моего супруга красноречиво говорили привязанные к столбикам кровати над изголовьем обрывочки ткани в Ноттингемских цветах. Интересно... в какие такие эротические игрища Гизборн играл с саксонскими прачками? Если, конечно, с прачками....
   Гизборн возлежал на своем "девственном" ложе, задрав ноги на подоконник, в который оно упиралось за неимением места. У его ног, прямо на полу, сидел тот самый рыжий юнош в экстравагантном костюме, который считался (как ни странно это звучало) его личным шутом. Можно подумать, у Гизборна столь неуемное чувство юмора. Впрочем... Чем еще объяснить тот обескураживающий факт, что мне влетело за то, что я приказала выпороть шута? Ах, ну да! Шут спас ему жизнь и любит его. Мда... англичане не изменились за 1000 лет своей истории.
   Но меня возмутил отнюдь не их тайный пьяный междусобойчик, а то, что эти издразнившие мое воображение шоссы на задранных ногах Гизборна были покрыты свежим слоем светлой дорожной пыли. Мне ли не знать, что это означает, я только что переодевалась из-за того, что подол платья был выпачкан абсолютно идентично. Я набрала побольше воздуха, исполненная чувства и такта тирада уже сложилась в моем мозгу:
   - Милорд, я не смею учить вас, как быть рыцарем, вы можете делать, что считаете нужным: приходить и уходить, когда вздумается, убивать, кого следует, и самостоятельно наказывать собственного шута и собственную жену. Но... как лечить вас после всего этого, решаю я. А вы слушаетесь и беспрекословно подчиняетесь. Поскольку, если будете продолжать упрямствовать, вас накажет ваше собственное тело, а мне придется заново все это убирать.
   Гизборн попытался сделать грозное лицо, но был изрядно навеселе, и получалось неубедительно. Я решила: во-первых, пояснить (поскольку недоумение все-таки прочитывалось). Во-вторых, придерживаться уже выбранной тактики - я белая, пушистая и мягкая, меня можно не только прогнуть, но и легко на кулак намотать, но, если дело касается болячек - я статуя свободы, хрен сдвинешь.
   - Вы ездили верхом, сэр. А, между тем, я вполне аргументировано просила вас поберечь себя, хотя бы эти три дня.
   - Ну, и что вы теперь со мной сделаете? - Гизборн дал знак шуту, и тот налил ему в бокал какое-то отвратно пахнущее пойло. Сам он решил изображать презрительную невозмутимость. Только что не отмахнулся, как от надоедливо зудящего над ухом насекомого.
   - Я собираюсь перевязать вашу рану, служанка уже согрела воды, так что потрудитесь переместить свое изможденное галопом и вином тело в нашу спальню.
   Гизборн чуть не подавился от моей наглости, а шут предупредительно перехватил кубок и собрался, было, покинуть помещение.
   - Леди, оставьте меня в покое со своей навязчивой заботой! - Раздраженно рявкнул Гизборн. - Я говорил вам, это не первое сломанное ребро в моей жизни. И не смейте указывать, что мне делать! Я сам приду, когда посчитаю нужным.
   - Мне казалось, что мы оба заинтересованы в том, чтобы вы побыстрее оправились от раны. Может, тогда вам и не надо будет в спешке покидать меня после первого поцелуя...
   И прятаться в этой страшной комнате. И пить с шутом. Но, судя по кривой усмешке и жестоким словам, именно за него он сейчас мстит мне.
   Гизборн обремененно вздохнул:
   - Если хотите стать для меня "идеальной женой", молчите и ждите моих указаний. Понятно? Выполняйте!
   Еле сдержалась, чтобы не вскинуть руку к воображаемому козырьку и отсалютовать - есть, сэр.
   - Простите, милорд, но я не могу молча ждать, пока вы доведете себя до очередного критического состояния, - я высунулась в коридор. - Элиза! Принеси сюда кастрюльку с водой, бинты и мою сумку.
   Оба пьяных партизана напряглись.
   - А вы, господин шут, если вас, конечно, не затруднит, помогли бы моей служанке побыстрее управиться. И я прошу вас отнюдь не для того, чтобы выпроводить вон из комнаты. Собственно, что вы здесь не видели.
   Рэд тихонечко слинял, пока Гизборн изображал немое возмущение. К счастью остроумием он не отличался и долго не мог придумать, как меня уесть. Чем я бессовестно и пользовалась, ласково заговаривая ему зубы.
   - Ну, как говорят у нас в Аквитании - если Магомет не идет к горе, гора идет к Магомету. А вы злопамятны, Гай. И это все мне? После того, как я убила две ночи на то, чтобы собрать вас по кусочкам, как Шалтай-болтая?
   - Шалтай-болтая? - Не понял Гизборн.
   - Да, такой детский стишок, - я присела рядом с ним на краешек кровати и уверенно потянула коту через голову.
   - Шалтай-болтай сидел на стене,
   Шалтай-болтай свалился во сне...
   Таким же манером удалось снять и рубашку. Гай казался то ли очарованным, то ли заинтригованным, но не сопротивлялся.
   - И вся королевская конница...
   - И вся королевская рать... - неожиданно с озорной мальчишеской улыбкой подхватил Гизборн и уставился на меня в ожидании развязки. Детский сад, ясельная группа!
   - Не может Шалтая, не может Болтая,
   Шалтай-болтая не может собрать, - закончила я как раз, когда подоспел шут с кастрюлькой и Лизка с бинтами, возложенными на пропаренное полотенце на вытянутых руках.
   Больше всего мне хотелось показать язык весьма удивленному моими успехами бедному Йорику, но я ограничилась только красноречивым взглядом - женщина всегда права. Даже, если женщина прикидывается дурой, она права тем более. Но шут решил впредь поберечь свою голову вкупе с прочими частями тела, и не наступать на грабли дважды. Поэтому он, молча, установил кастрюльку и покинул помещение, забрав с собой мою любопытную служанку.
   Гизборн, все еще улыбаясь, покорно закинул руки за голову, чтобы мне снимать бинты было сподручнее, и терпеливо ждал, пока я прощупаю и смажу шов. Пока еще не было заметно каких-либо последствий его верховой прогулки, но я подозревала, что его беспечность аукнется завтра утречком, когда встать с постели сможет только крепко стиснув зубы.
   Зато в розоватых лучах заходящего солнышка, бьющего прямо в окно комнаты, все его отметины бурной молодости вырисовывались с удручающей четкостью. Меня поразило скорее их количество на квадратный человеческий метр. То есть сразу представилась жизнь сэра Гая - суровая, страшная военная правда. Собственно, это объясняет его мерзкий характер.
   - Вы пережили так много боли, милорд, - словно не веря своим глазам, я гладила все эти рубцы и следы ожогов, желая удостоверится тактильно, неужели все это может вынести один человек. - Вы достойны большего, чем быть на побегушках у зловредного шерифа. Вы - герой.
   Гизборн замер, глядя на меня, как на сумасшедшую.
   - Не стоит вам на это смотреть, леди. Эти шрамы... они... отвратительны.
   - Отнюдь. Я нахожу их привлекательными, - и в доказательство я бесстрашно поцеловала эту сморщенную и бледную кожу на его плече. Не так уж и противно оказалось. Просто иное ощущение.
   Гизборн закрыл глаза, сосредоточенно нахмурившись, прислушиваясь к новым ощущениям, а потом...
   - Не надо, Эмма, прошу вас... - еле выдавил он, смутившись вконец.
   - Гай, - я инстинктивно почувствовала, что вот именно сейчас его надо срочно обнять. И самой вместе с ним испытать это головокружительное ощущение стремительного падения в приоткрывшуюся бездну, когда прежний мир закостенелых, заскорузлых догм рушится, все становится с ног на голову и оказывается - то, что должно пугать и отвращать, на самом деле прекрасно и истинно. Ну, или что-то в этом роде. Что-нибудь пафосное. Он такое любит.
   - Ведь эти ранения получены в битвах, а вашу храбрость и самоотверженность я уже имела честь наблюдать... - взахлеб шептала я ему, уткнувшись в покрасневшее ухо, диагностируя у себя взволнованную тахикардию и тремор от переизбытка эмоций. - Эти мужские качества достойны восхищения. Разве вы раньше не ловили на себе восторженных девичьих взглядов? Ладно вам, Гай, прикидываться! Все равно не поверю.
   - Да, ловил, - осторожно улыбнулся Гизборн, припоминая названные прецеденты.
   Самое смешное, что он все еще сидел с задранными за голову руками. Я оторвалась от него и, продолжая непринужденный треп, принялась накладывать повязку.
   - Так вот, Гай, до сих пор я была уверена, что такие, как вы, герои живут лишь на страницах книг и в безудержной фантазии девственниц. Мне даже во сне не могло бы привидеться, что такие экземпляры существуют на самом деле, а уж стать женой одного такого, я и не мечтала вовсе. Вы ведь расскажете мне о своих подвигах? Ну... чтобы я тоже восторгнулась. Чтобы я могла гордиться вами.
   - Рэд расскажет вам. У него получается лучше.
   Блин, он когда-нибудь уже перестанет попрекать меня этой "неуместной" поркой?
   - Нет, я хочу услышать все из первых уст. Из ваших... пусть качество повествования и пострадает.
   Да будь этот Рэд хоть трижды дипломированным скальдом, я случайно не его жена. Неужто Гизборн и впрямь не понимает, в каком интерьере, и при каких обстоятельствах я намерена выслушивать его солдатские байки? Нет, кажется, понял, наконец. И его бледные скулы слегка окрасились румянцем, если, конечно, это не лучи заходящего солнца постарались.
   - Как-нибудь... непременно, леди.
   - А теперь можете опустить руки, милорд, я закончила с перевязкой. И... давайте это ваше "как-нибудь" наступит прямо сейчас. Посмотрите, какой красивый закат. Почему бы нам не вернуться в нашу уютную и проветренную опочивальню? Я прикажу Элизе нагреть еще воды и обмою ваши уставшие ноги. А еще надо бы захватить пару свежих рубашек... Где вы их прячете в этом ужасном кавардаке?
   Я не успела даже встать, чтобы порыться в этом ужасно привлекательном, таящем столько удивительных открытий мужском хаосе, как Гай с хозяйской уверенностью вернул меня обратно на краешек кровати.
   - Я уже сказал Рэду перенести мои вещи в новые апартаменты.
   Да что же это такое! Снова тень шута грозит затмить мою яркую зовущую-манящую звезду.
   - Отличненько, - на самом деле я уже сожалела о том, что не приказала этого Рэда насильственно депортировать к неверным, куда-нибудь в Аравию. - А, если вы прикажете ему еще и принести для нас с вами немного вина и фруктов... Вино нужно нагреть, добавить гвоздики и меда, еще можно немножко маковых зерен - и это будет просто праздник какой-то!
   Так. Ну, кажись, смежный типаж мамочки, читающей сказки, заботливо дующей на заболевший пальчик, и любовницы, осыпающей искусными комплиментами, готовой доставить все тридцать три удовольствия, проканал. Главное, Ючи, не путай понятия: любовница, а не возлюбленная. Не прекрасная дама, а средневековая жена. Твой муженек относится к тебе чисто потребительски. Поэтому никаких обид и топанья изящной ножкой с указанием, куда идти и с какой скоростью. И бабочками в животе тоже не увлекаться! Только улыбаться, смиренно и с видимым удовольствием делать то, что он захочет, плюс собственная инициатива. От него ее ждать не приходится. Кроме того, он же не настоящий муж, только временное обстоятельство. Но тебе же ничего не стоит доставить мальчику такую радость. Все равно делать пока нечего. Как говорило одно маленькое, незаметное и беззащитное существо - Пятачок:
   - До пятницы я совершенно свободен.
  
  

РОБИН

  
   Хёрн смотрел на меня грустно и улыбался. Или насмехался, трудно сказать. Он пришел сам. Как человек, не божество. Как друг. Если друзья склонны поддерживать нас в беде.
   Мне было немного стыдно. Нет, вовсе не из-за того, что я публично отрекся от него. Нарушил волю. Ушел. Я до сих пор считал, что сделал единственно правильный выбор. Тот, который должен был. Выбор между предначертанным им и главным для меня. Но то, к чему привел меня сей дерзкий шаг, увы, не вселяло в меня уверенности лидера. Я подверг опасности друзей и свою женщину. Впрочем... я всегда поступал так. Оправдываясь тем, что друзья и женщина решили следовать за мной по собственной воле. Но... был ли у них выбор? Есть ли он теперь? Есть ли выбор у меня? И какой он, если есть?
   Я устал от загадок, символов и призваний. Я снова хотел ясности. Простой приземленной правды. И человек - Хёрн дал мне ее. Ясность. Но не уверенность.
   - Ты сам себя наказал, мальчик мой. Ты спас свою любовь, но потерял намного больше. Любовь народа капризна. Ты должен был укрепить ее. Вернуться из небытия громко и со славой - спасти короля. Стать героем. Снова стать героем. Снова и уже на века. За тебя его спас другой. Твое отражение - Гай. Тот, кто может вытеснить из памяти народа доброго и лихого Робина. И теперь у Гая все есть для этого. Связь дала ему часть твоих качеств, он уже не тот злобный, тупой юнец, каким был. Когда его привезли раненного в Уикем, я заглянул к нему в душу. И что я увидел? Не ненависть и жажду мести. Гай думал о крестьянке из Уикема, которая носит его ребенка. Он думал о ней не как о женщине, которую возжелал однажды, он решил позаботиться о ней. А та травница, Урфрида? Гай заслужил ее любовь, простив и взяв на службу ее сына. А Трой из Аддерхема? Он станет капитаном. А Гай - героем.
   - Почему бы тебе тогда не сделать его своим сыном?
   Я знал, что сказал глупость. Гизборна можно заставить раздать казенное серебро бедным только под пыткой. И то не уверен. Только, если помощник шерифа окончательно рехнется. Вот тогда, пожалуй.
   - Потому что детей не выбирают. Как и родителей. Сила указала мне на тебя. И я увидел твой путь. Который должен был закончиться там, на Каменном Холме. И долгое время я был согласен с этим выбором. Поскольку эта сила сияла в тебе, вела тебя, не давала сбиваться с пути.
   - А теперь? Ее больше нет?
   Я знал ответ. На мгновение я вспомнил, как лежал лицом в небо, как чувствовал и осознавал - что-то цельное, важное, живое, но не мое, покидает меня. И именно тогда я ощутил жесткое, волевое прикосновение - Гизборн сжал мое запястье. Я вспомнил, как он пытался сопротивляться, как без конца повторял шепотом свое имя... Как будто бы это могло помочь...
   - Тогда на Холме я тоже, как и ты, отвлекся от главной цели, и пошел наперекор, потому что для меня важнее было спасти твою жизнь, чем исполнить предначертанное и завершить магический круг. Сила покидала тебя. Она могла уйти в никуда. Но я отдал ее Гаю.
   - Почему ему? Врагу? Неужели ни одного друга нельзя было призвать?
   - Потому что забрать эту силу обратно ты сможешь только, убив. Ты предпочел бы убить друга?
   Я представил себя в этой финальной битве. Мой меч у горла противника. Да, пожалуй, я смогу убить его. Без сожаления. Без содрогания. Он - вор гораздо гнуснее и вероломнее, чем я. Он крадет незаметно, день за днем, час за часом, меня - у меня. И подсовывает взамен все свое - мерзкое, подлое, низкое... холодное, жестокое, бескомпромиссное.
   "Теперь ты совсем как твое отражение" - вспомнил я слова рыцаря в конской шкуре. И спросил со спокойной решимостью:
   - Что я должен сделать?
   Хёрн снова грустно улыбнулся.
   - Тебе решать, сын мой. И ты уже решил. Не отступайся от того, что считаешь правильным. Ведь ты считаешь?
   - Да. Я считаю, что сделал бы то же самое, будь у меня второй шанс. Только с тобой... с тобой я поступил все-таки глупо. И жестоко. Прости.
   Хёрн кивнул. Он должен был понять. Он ведь сам сказал, что был на моем месте и тоже принял то решение, которое подсказывало сердце. И спас меня.
   - Ты видишь сейчас, чем все закончится? Кто победит?
   Он тяжело вздохнул. Отвел взгляд. Я впервые заметил, какие голубые у него глаза. Наверное, просто солнце...
   - Вижу. И Гай тоже видел. Леди Озера показала ему.
   - Зачем?
   Неужели Леди на стороне этого норманнского ублюдка? Неужели... тогда почему она была так добра со мной? Или только притворялась? Зачем?
   - Ей не изменить его судьбу, Робин...
   Его судьбу...
   Не знаю, сказал ли Хёрн это намеренно, или случайно вырвалось, но я понял. Понял, кто победит. Иначе, зачем ей пытаться менять судьбу Гая Гизборна?
   Я покинул его пещеру, наполненный его опустошающей грустью, которая появляется, когда знаешь, какой будет конец. Единственное... какой ценой? Скольких я еще потеряю, прежде чем верну себе свое? Вдруг то, что показал мне странный рыцарь, случится наяву? Он говорил, что я стал таким же. Нечего терять, не за кого бояться. Смерть - просто еще один незаконченный бой. Если это единственное условие моей победы...
   И... если эта победа уже предрешена...
   Значит ли это, что я в итоге останусь один?
   Я споткнулся, что-то блеснуло в траве. Маленькая, с пол моего мизинца, и гораздо уже стальная вытянутая штука на цепочке. Отполированная до зеркального блеска, с четкими гранями и выгравированными буквами. Что это? Откуда? Я не знаю ни одного кузнеца в округе, который смог бы выковать такое. Если б только душу дьяволу продал. Украшение? Талисман? Я зажал холодный, гладкий металл в кулаке и побежал к своим. Сердце отчего-то взволновано билось. Я был уверен - это не случайность! Не зря я нашел это! Удача все еще на моей стороне, Гай Гизборн.
   Тук, увы, не разделял моего восторга. Обозвал кулон однозначно приманкой дьявола. Вспомнил сияющую звезду на груди барона Беллема. Пытался прочесть те странные письмена на гладкой поверхности. Расшифровать миниатюрные рисунки. Тщетно. Так и есть - происки нечистой силы. После такого заявления никто даже в руки чудесную штучку брать не хотел. Только Амира.
   На ее губах заиграла довольная улыбка.
   - Мы отдадим это леди Озера. Спорим, эта вещь принадлежала той сарацинской ведьме, которая напала на Назира и одурачила новичков? С помощью этой штучки леди Озера сможет найти злодейку и наказать ее.
   - Я же говорил, что это проделки дьявола, - закивал понимающе Тук.
   Но я был уверен, что кулон не причинит мне вреда. И я хотел бы сам передать его леди Озера. Передать и спросить - Зачем?
   Все то же "зачем", которое я безответно задавал Хёрну. На чьей она стороне. Каков ее приговор. Пришла ли она, чтобы изменить судьбу Гизборна. И зачем?
   - Как найти леди Озера? Она появляется, когда захочет и может вообще больше не удостоить меня вниманием.
   - Робин, ты же у нас особенный, - ободрила меня Ирина. - Силы Света и Тьмы сами выбрали тебя. Может, если ты позовешь леди Озера, она придет? Вспомни, она же всегда приходила именно к тебе. Значит, ты находишься под ее покровительством. И... если постараешься, сможешь сам ее позвать. Попробуй, сосредоточься, вспомни ее голос, представь, что разговариваешь с ней и позови.
   Легко сказать... Впрочем... Уже не один раз я в глубине души разговаривал с таинственной леди. Задавал ей вопросы, на которые сам не мог найти ответа. Говорил сам с собой. Но даже так, зачастую, становилось легче и спокойнее. Как будто бы я все-таки был услышан кем-то более мудрым, кем-то более светлым.
   Зажав талисман в кулаке, я сел под дерево, закрыл глаза и вспомнил тот раз, когда леди Озера разговаривала со мной. Заставил себя вновь почувствовать тепло ее пальцев на моих висках. Услышать ласковый, словно бы материнский голос.
   - Придешь сегодня на перекресток дорог, - услышал я вдруг прямо в голове знакомый голос, и сразу же ясно увидел этот перекресток и понял, где это место. - Как только стемнеет. Один. Ничего не бойся, Робин. Я не могу причинить тебе вреда.
   Я никому не сказал. Знал, что отговаривать начнут. И в компанию навяжутся. Но есть дела, которые человек должен делать сам. Дела, которые останутся незамеченными, но принесут пользу потом.
   Почему-то у меня не было сомнений и страха. Ничего. Я просто вышел к дороге и увидел в сумерках двух всадников. Леди и ее телохранителя. Последний заметно нервничал, настороженно вглядывался в темную листву - мы хорошо его напугали в тот раз, теперь на воду дует.
   Леди сняла капюшон, улыбнулась мне, я помог ей спешиться и просто протянул раскрытую ладонь, в которой держал талисман.
   - Что это?
   Леди усмехнулась. Конечно же она знала, что это.
   - В этой маленькой изящной вещице скрыто так много тайн, что не уместилось бы в голове старого и мудрого Хёрна.
   - Колдовство?
   - Своего рода. Такого же, как и серебряная стрела. В руках несведущих абсолютно бесполезна.
   - Значит это не талисман на удачу, не оберег, она не дает силу? - Честно говоря, я немного разочаровался.
   - Нет. - Леди рассмеялась. - Только хранит тайны. И, если ты отдашь ее мне, я смогу их прочитать.
   Серебристая штучка оказалась в ее руках.
   - Скажи, та, что обронила это, опасна для нас?
   - Нет. Она тоже пришла из другого мира, и не может причинить зло, только что напугать.
   - Как тот рыцарь в конской шкуре с голосом Гизборна?
   Леди заинтересовалась. Долго смотрела на меня и обдумывала ответ.
   - Тебе не стоит злоупотреблять напитком Хёрна, Робин, - наконец сказала она.
   Валлиец, внимательно вслушивающийся в наш разговор, нервно заерзал, лошади вздрогнули и навострили уши. Я уже было подумал, что парень разглядел торчащие из кустов стрелы моих товарищей, выследивших меня снова, но леди оставалась спокойна.
   - Я отказался от покровительства Хёрна.
   - Что ж. Хорошо для тебя.
   И тут я не выдержал и спросил то, что уже давно мучило меня:
   - Почему ты так не любишь Хёрна? Как он обидел тебя?
   Леди оглянулась на валлийца, наверное, ее раздражало то, что он нагло подслушивает. Тот скорчил недовольную физиономию и отвел лошадей чуть дальше от нас.
   - Хёрн... - Леди было тяжело подобрать правильные слова. Казалось, что она хотела бы сказать много больше, но я бы все равно не понял. - Я готова уважать его цели, но мне очень не нравятся способы, которыми он пытается их достичь.
   И последнее, что волновало меня после разговора с Хёрном:
   - Он сказал, что тебе не изменить судьбу Гизборна. Значит ли это что...
   - Я не гадалка на ярмарке, Робин, - прервала меня леди. Улыбка исчезла с ее лица. Я понял, что спросил о том, что не следовало. - Я не предсказываю будущего. И советую тебе не слишком полагаться на предсказания Хёрна.
   Телохранитель тут же уловил смену настроения своей леди.
   - Поехали, хозяйка, уже стемнело, твой малыш не найдет дороги домой.
   Я еще немного постоял на перекрестке, пока пыль не улеглась. Пока внутри меня не улеглась маленькая буря от того, что я услышал и понял. Хёрн не обманывал меня. Так и будет, как он сказал. А еще я понял, что леди Озера вовсе не нравится то, что будет. Но, почему, она никогда не скажет мне. И, возможно, эту тайну я не смогу долго держать в себе. Пожалуй, я расскажу... Марион. Пусть перестанет наконец за меня бояться.
  
  
  

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

  

18 October 1201

ГАЙ

  
   Нынешнее пробуждение оказалось не таким приятным, как вчера. Эммы не было, а ребро, да и вообще все тело отчаянно ныло, словно меня полдня били. Хотя, сказать по правде, бывало и хуже. Например, в тот трижды неладный день, когда Фьюри привез меня в Ноттингем, брошенного поперек седла. Тогда я всерьез боялся, что сдохну раньше, чем эта скотина дойдет до города. Шагом. Н-да...
   Впрочем, сейчас жаловаться было не на кого. Вчерашний день прошел бурно.
  
   Беседуя с королевой, я так правдоподобно притворился совершенно здоровым, что миледи Изабелла предложила мне сопровождать ее во время верховой прогулки.
   "Вы ведь не откажете? Мне хочется вспомнить прежние времена..."
   Прежние времена... Наше детство. Она и тогда любила кататься верхом. И, хотя в доме обитала целая толпа пажей, сопровождал графскую дочь чаще всего один. Гай Гизборн. Который в те годы мог носиться на лошади целыми днями, ибо еще не был рыцарем, не успел пройти войну, и у него ничего не болело... При мысли о том, чтобы сесть в седло и полдня разъезжать по окрестностям, меня взяла тоска, но не отказывать же своей королеве, особенно когда просишь ее о чем-то. И так-то в глазах ее промелькнуло удивление, когда я заговорил о награде. Наверное, в первый миг она подумала, что я алчен не в меру. А потом здраво заметила, что своего человека - солдат он там, шут или шпион, как предположил де Карнак, - я мог бы наградить и сам, благо теперь имею такую возможность. Пришлось пустить в ход все отпущенное мне Господом скудное красноречие.
   Выдержать прогулку помогла мысль, что чаемую королевскую милость я все-таки получу. Конечно, то, что я задумал, можно было бы сделать и самому, но этот путь мне не нравился. Боюсь, потом пришлось бы слишком многих убить. И первым - своего сюзерена, который изойдет на насмешки.
   На вечерний пир я не пошел, единственное, чего хотелось - отлежаться. Рассудив, что Эмма после утреннего скандала едва ли жаждет меня видеть, я отправился не в супружескую спальню, а в свои комнаты. Мне не хотелось ни упреков, ни обиженных вздохов, ни полных укора взглядов. Трудно отдохнуть, когда под боком рассерженная женщина. Да еще такая...
   Я вновь вспомнил возмущенно сверкающие глаза, разрумянившиеся щечки, вздымающуюся от частого дыхания грудь под тонкой тканью платья. Необычайно ярко представил, как Эмма снимает одежду перед тем, как лечь, ее кожа золотисто блестит в свете свечей...
   ...и чертыхнулся, едва успев ухватиться за стену. Упоительное видение сгинуло. Н-да... Споткнуться о ступеньку в сотню раз исхоженном замке - это надо суметь. Для полного счастья не хватало только грохнуться! Впрочем, отвративший падение рывок не прошел бесследно - и без того замученное верховой ездой ребро возмутилось изо всех сил, мигом отшибив разбуженное неуместными мечтами вожделение. Вновь выругавшись, я, уже не сомневаясь, направился к себе: мне совсем не хотелось уподобляться греку Танталу, или изощряться в покаянии, как Тристан, солгавший Изольде. Я невольно усмехнулся, вспомнив строки песни, слышанной еще в замке Глостера. Граф тогда пригласил известного менестреля...
  
   Возлечь с женою поспешу,
   Но наслаждений не вкушу,
   А горшей пытки и врагу
   Едва ли пожелать могу.
   Всю ночь терзать меня я сам
   Любви и ненависти дам:
   Коль жажду я жены своей,
   Отказ от нег - всех мук страшней;
   А коль не надо мне услад,
   Лежать с супругой - сущий ад.
   Будь ненависть то иль любовь,
   Страдать я буду вновь и вновь,
   И это мне епитимья
   За зло, что втайне сделал я...
  
   В отличие от Тристана, я не имел ни малейшего желания истязать себя таким замысловатым способом. Тем более что он сомневался, а я точно знаю, чего жажду. И что со мной после этого будет. А хуже всего, что даже не "после"...
   Ожидаемого уединения не получилось: в моих комнатах обнаружился Рэд с кувшином вина. Причем вино явно происходило из мною же сделанных припасов для королевского стола, а, судя по тому, как поперхнулся им бедный шут, увидев меня, добыто было не совсем честным путем.
   - Объедаем его величество? - осведомился я, заглядывая в кувшин.
   - Обпиваем... - осторожно сострил Рэд, прикидывая, чего ожидать. Впрочем, я был далек от того, чтобы подозревать его в воровстве. Наверняка кувшин утянула Альфива, вздумавшая утешить несчастного битого шута. Будет теперь Рэда обхаживать, раз уж в мою постель путь закрыт.
   - Ну, так делись с командиром! - усмехнулся я, бесцеремонно изымая кувшин. - Да чаши принеси, а то сидишь, как горький пьяница.
   - Может и кувшин второй заодно? - оживился Рэд.
   А почему бы, собственно, нет? Не только королева имеет право вспомнить прошлое! Может, я тоже хочу! Шавиньи и тамошний винный погреб, доставшийся нам по праву победителей... Я улыбнулся, подумав, как напьемся мы с Рэдом, когда король даст ответ на мою просьбу!
   Явившаяся Эмма застала нас навеселе, что совершенно ей не понравилось. Во всяком случае, взгляд, которым она одарила нас обоих, поразительно напомнил мне аббата Хьюго, как-то застукавшего меня в домике для паломников с приезжей леди, остановившейся на ночлег. То, что я не монах, муж леди Дженнифер погиб в Палестине, а грехопадение совершилось не в стенах монастыря, не спасло нас от гнева настоятеля. Преподобный рвал и метал: остаток ночи я пролежал крестом на полу в церкви, замерзнув до полусмерти, а бедная Джен, как я потом слыхал, промолилась то же время у себя в комнате - аббат смилостивился и все-таки не погнал ее в храм. Почему-то больше всего аббата возмутило то, что Дженнифер была на семь лет старше меня. Ну и что? Все бы женщины так выглядели в ее возрасте! Но, нет - в обличающей речи аббата я представал извращенным блудодеем, кидающимся на старух, а Джен - бесстыжей распутницей, совращающей мальчишек...
   Рэд поймал на себе недовольный взгляд госпожи, и, наученный горьким опытом, по первому же слову исчез за дверью - надо же, а меня он так беспрекословно слушался, только видя мой гнев... Убедившись, что шут убрался, Эмма принялась отчитывать меня за все сразу. Моя попытка выставить ее не увенчалась успехом...
   Но вечер оказался не хуже утра. Эмма перевязывала мою рану, напевая при этом детскую песенку, и это было удивительно мило и трогательно. Моя леди была ласковой, старательно притворялась, что мои шрамы не вызывают у нее тошноты, и просила рассказать о сражениях, в которых я участвовал во Франции. В первый миг я не сообразил, и сдуру предложил спросить Рэда. Что ж поделаешь, если Рэд и правда умеет рассказывать лучше, чем я? Способности у него к этому. Не был бы шутом - мог бы стать менестрелем. Но как же посмотрела на меня Эмма! Мне даже странно показалось. Ладно, дурак я, не понял сразу, в какой обстановке она хотела слушать мои солдатские байки (черт, быть мне нынче Тристаном!), но почему она так невзлюбила моего бедного шута? Я вновь вспомнил возмущенный взгляд своей жены, когда она вошла. По степени негодования можно было подумать, что она подозревает нас самое меньшее - в содомском грехе...
   Эмма, наконец, закончила с перевязкой. К своей роли жены новоявленная леди Гизборн подошла с подкупающей ответственностью: в своем намерении вернуть меня в супружескую опочивальню она была тверда, как первые крестоносцы - в стремлении взять Иерусалим. Думаю, откажись я наотрез, она осталась бы со мной здесь. На этой узкой кровати, среди старых выцветших гобеленов, на которые смотрела с таким ужасом. Я только вздохнул... и сдался, ибо смысла упорствовать не оставалось.
   А потом мы сидели на нашем ложе и угощали друг друга персиками и виноградом, а в окно смотрел ало-золотой закат. Я взялся рассказывать о войне, выбрав битву при Монтабане. Не знаю, почему именно эту. Возможно, потому, что тогда со мной не было Рэда, упоминания о котором так раздражали Эмму. Зато был Бертран де Невелль... Все-таки это он попал спьяну под лошадь, и нечего было морочить мне голову, будто это был не он, а я не помню. Все я прекрасно помню!
   Эмма ахала, ужасалась, смеялась... Ее удивило то, что я тоже побывал на ее родном юге.
   Потом Элиза принесла горячее вино с медом и пряностями, безумно вкусное, но от него начинало клонить в сон. Надоедливо нывшая рана притихла, словно вино убаюкало и ее тоже. Заснуть, преклонив голову на колени Эмме, было приятно...
  
   Интересно, где она?
   В дверь постучали - негромко и как-то нерешительно. Эмма? Она бы не стала стучать, зачем ей!
   - Войдите! - дозволил я, не смущаясь, что меня застанут в постели. Еще не хватало наряжаться ради слуг, а король или шериф велели бы прийти мне... Хотя, три моих свободных дня еще не закончились.
   В открывшуюся дверь заглянула женщина - немолодая, в новом, необмятом еще, дорогом платье. Верно, из-за этого платья я и не узнал ее, пока не услышал голос:
   - Утречко доброе, милорд!
   - Фрида? - Вот кого я никак не ожидал увидеть в замке!
   - Я самая, - кивнула, улыбаясь, уикемская знахарка. - Видите, какая теперь... - Она покосилась на свой наряд. - Ох, и удружили вы мне, милорд Гизборн! Иль в золоте ходить, иль петлю на шею...
   Удружил? Я посмотрел на улыбающееся лицо женщины, ее красивое, явно самой ей непривычное платье. В чем бы я ни был виноват, похоже, все обернулось для Фриды к лучшему. Но спросить, что стряслось, я не успел.
   - Нынче, как рассвело, - охотно принялась рассказывать женщина, - слышу - шум, гам, топот! За плетнем - отряд целый. Да в королевских цветах! Я аж перепугалась. А старшой их и говорит мне: собирайся, мол, старуха, поедешь с нами в Ноттингем. Король ждет! Я так и обомлела! А он мне: ему сэр Гай Гизборн твое лечение хвалил. Я и спрашиваю: чем король занемог-то? А тот молчит! Государственная, грит, тайна! А мне как лечить, с собой какие травы брать? Ну, я ему: не хотите, милорд, говорить, стало быть - сейчас все свои травы, сколько их ни есть, соберу, и поедем. Ну и собрала, все травы, все сборы. Всех солдат, что приехали, навьючила. Только от родильной горячки не прихватила. И поехали.
   Да уж, что бы ни случилось с королем, едва ли он страдал бы родильной горячкой!
   - Видать, ты ему угодила! - улыбнулся я.
   - Угодила, - кивнула Фрида. - Делов-то! Изжога у него, - походя выдала она мне государственный секрет. - Пир же - вот, видать, и объелся. А лекарь, хоть и ученый, а не храброго десятка: трусит королю сказать, мол, того или этого не кушай... А уж как разобиделся, как надулся!
   Неудивительно! Ученый лекарь, которому предпочли деревенскую травницу! Кто хочешь надуется!
   - Верно, опять мне вас благодарить, милорд! - продолжала Фрида. - Король-то обрадовался, велел мне кошель полный насыпать, да не серебра, а золота! Отродясь таких деньжищ в руках не держала. Куда и девать - не знаю. И самой на всю жизнь хватит, и Кенрику останется. Благослови Господь вас, милорд! Давайте, посмотрю рану вашу?
   По чести, не очень-то я благословение ее заслужил. А ну как не угодила бы королю?
   - Смотри, - согласился я.
   Фрида сноровисто размотала повязки и удивленно уставилась на рану.
   - Зашивали, никак? - оторопело вопросила она.
   - Моя жена зашила, - пояснил я. - Она говорит, что так делают сарацинские лекари.
   - Отродясь о таком не слыхала! - покачала головой Фрида. - А заживает хорошо. - Она осторожно прощупала бок, и вновь удивленно посмотрела на меня. - Как же так, милорд? Не было ж ребро вовсе переломлено, я же видела! А сейчас, вон - ходят обломки!
   Ну, то, что они "ходят", я и сам чувствовал. Вот как! Значит, Нэста все-таки доконала надломленное стрелой ребро! То-то оно так болит временами!
   - Так вышло, - уклончиво ответил я.
   - Вышло, вышло... - проворчала Фрида. - А если б это ребро наружу вышло? Вон, Седрик-то мой! Тоже ребро сломали по пьяному делу. Подрались мужики в трактире-то! А он нет, чтоб образумиться - и опять в драку! А то тумаков обидчику мало навешал! А его об стол - тем же боком! - она вздохнула. - Все вы себя не бережете, что рыцарь, что солдат, что смерд! А бабам потом по вам плакать!
   На какой-то миг мне показалось, что женщина сейчас закатит мне подзатыльник. Мне следовало давно уже рассердиться на нее за дерзкие речи, но почему-то не получалось.
   - Обо мне некому плакать, - брякнул я, не подумав, что говорю. Хотя это не было жалобой. Просто сказал, как есть. А кто? Нэста? Когда-то я и правда думал, что она обо мне поплачет, но, как оказалось, Нэста только порадуется, хотя я по сей день не знаю, чем заслужил такое. Эмма? Она за мной замужем два дня. Прольет слезинку для приличия, и другого найдет. Мать и сэр Эдмунд, пожалуй, вздохнут с облегчением. А кто еще? Шериф, что ли? Этот, может быть, и всплакнет! Когда будет новому помощнику жалование отсчитывать.
   Разве что милорд Глостер мимолетно пожалеет, узнав. Да еще Эдлинн...
   - Не грешите, милорд! - строго проговорила Урфрида, и оглянулась по сторонам: - Где повязку-то взять? Свежую надо...
   Словно в ответ на ее слова дверь отворилась.
   - Доброе утро, Гай! Если бы вы знали, как трудно было встать раньше вас. Теперь вы понимаете, как приятно понежиться в постели до полудня? - Эмма быстро подошла ко мне, поцеловала в лоб, проверяя, нет ли жара. Мгновенье удивленно созерцала Урфриду. - Вы тоже спасли моему мужу жизнь? - озадаченно осведомилась она. Право, странная леди мне досталась! Она что - будет теперь ревновать меня к шутам и старухам? Нет, мне, особенно в юности, бывало, нравились женщины старше меня, но всему есть предел! Что же будет, когда ей расскажут про меня и Нэсту!
   - Нет, миледи, не привелось, - спокойно ответила Фрида, поднимаясь и кланяясь. - Раз только рану перевязала милорду. И не надо ко мне как к знатной обращаться, я ж не из благородных.
   А ведь верно! Эмма обратилась к Урфриде так, словно говорила со знатной дамой. С равной! Видно, загадки моей жены не исчерпываются необъяснимой ненавистью к шутам.
   - Привелось, Фрида, - улыбнулся я. - Ты забыла про отвар, вылечивший меня от яда.
   - Ах, да... - смутилась женщина. - И верно. Запамятовала.
   - Не всякий способен так легко забыть добро, которое сделал другому, - задумчиво проговорила Эмма. - Чаще люди забывают то, что сделали им.
   - Это верно, миледи, - отозвалась Фрида, и обрадованно обернулась к Элизе, вошедшей с котелком и полосками такни. - Давай, девочка. Вот хорошо-то, а я как раз повязку милорду сменить хотела.
   - Именно это я собиралась сделать, - улыбнулась Эмма, усаживаясь на постель возле меня. - И не откажусь от помощи. Вы ведь та самая травница, которую Гай хвалил королю?
   - Да, миледи, - кивнула Урфрида.
   - Хорошо, что вы здесь, у меня будет к вам дело, - проговорила Эмма, как мне показалось, с облегчением в голосе. - Милорд, я хотела бы испросить у вас разрешения проследовать за миледи Изабеллой в монастырь Святого Кирика. Королева желает помолиться о даровании английскому престолу наследника. - И добавила, словно спохватившись: - Это ненадолго.
   - С миледи Изабеллой? - удивился я. - Но вы ведь больше не входите в ее свиту... - Хотя, я в ее свиту тоже не вхожу, однако вчера... Мало ли, какой каприз может прийти в голову женщине, даже и королеве. - Или ее величество пожелала видеть вас среди своих дам, пока она в Ноттингеме?
   - Да, милорд, - с готовностью кивнула Эмма.
   - Но почему?
   - Вероятно, ей есть, что еще мне сказать, - многозначительно, но с хитринкой в глазах заметила моя супруга. - И, наверное, говорить она будет о вас. И возможно, я даже узнаю что-нибудь новое и интересное.
   - Что может сказать обо мне ее величество? - Впору было растеряться. Что такого знает обо мне Изабелла, чтобы секретничать с моей женой? Сколько раз я тайком воровал для нее сласти, когда ее лишали этого удовольствия в наказание за какую-нибудь шалость? Когда меня в конце концов поймали, милорд Глостер сразу понял, ради кого я согрешил, но я молчал, как кремень, и не сознавался, хотя врать в лицо покровителю было трудно. И бесполезно. Графу понравилась самоотверженность, с которой я защищал его дочь, но порки я все-таки не избежал... - Но если королева желает, езжайте, конечно.
   - Только я беспокоюсь о вашей ране, милорд, - вздохнула Эмма. - Не хотелось бы оставлять вас сейчас. Вы опять плохо спали сегодня. А мне даже не на кого понадеяться...
   Я по простоте душевной чуть не брякнул: "Рэд позаботится". Судя по взгляду, Эмма тоже ждала именно этих слов. Нет, она точно ревнует! Глупости какие!
   - Не тревожьтесь, миледи, - просто сказал я, решив не упоминать, кому поручу себя на время ее отсутствия.
   - НЕ смогу, - улыбнулась Эмма. - Но постараюсь.
   - Вот именно, не тревожьтесь, миледи, - немедля поддержала меня Урфрида. - Езжайте с королевой, а я уж присмотрю тут за милордом. Хотела уж домой идти, но ради такого дела и остаться не грех.
   - Об этом я и хотела попросить вас, Урфрида, - оживилась Эмма. - Вы сможете, во время моего отсутствия в Ноттингеме, перевязывать и промывать рану милорда? Так, как я вам скажу это делать? И обязательно мыть перед этим руки. Кипяченой водой...
   - Конечно, миледи, - с готовностью отозвалась Фрида: - А руки я завсегда мыла. Чтобы грязь какую не занести. Только не кипяченой водой, а родниковой...
   - Лучше все-таки кипятить, - деловито заметила Эмма, обрабатывая рану. Травница с интересом следила за ее действиями.
   - Не слыхала я никогда, миледи, чтобы рану зашивали, - сказала она наконец. - С нитками-то что потом делать? Или сами выйдут, как железо, бывает, выходит?
   - Нет, их надо будет вытащить, - сказала Эмма. - Когда заживет. Но это уже не больно. Давайте перевяжу, Гай!.. Только если возьметесь, Фрида, игла нужна изогнутая, прямой шить неудобно, а раненый терпит лишнюю боль.
   Правда, подумал я, вспомнив свадебную ночь.
   - Да уж, наука-то это, думаю, непростая, не платье шить, - здраво заметила Фрида. - Долго, верно, учились, миледи? Прежде чем живого человека-то...
   - Я упражнялась на сырой поросячьей ножке, - кивнула моя жена. И смущенно улыбнулась: - Но вы, Гай, были первым, кому я по-настоящему зашивала рану.
   - Это было заметно, - хмыкнул я, не удержавшись от легкой насмешки. - Пожалуй, когда вы вернетесь из монастыря, я велю принести вам еще одну поросячью ножку, миледи. А кузнец пусть сделает иглу, какую нужно.
   - Что вы, Гай! - почти испугалась Эмма, закрепляя повязку. - Такую иглу надо заказывать ювелиру! И лучше, чтобы она была из золота, или серебра. Тогда она не будет ржаветь, и меньше шансов, что занесет заразу. - Закончив с повязкой, Эмма обернулась к Фриде: - Я вам дам снадобье, которым надо после того, как рана высохнет, хорошенечко промазать шов. А потом перетянуть бинтами, не очень туго, но так, чтобы ребра оставались, по возможности, неподвижны. Все, как я сейчас делала. Справитесь?
   - Не беспокойтесь, миледи! - ласково улыбнулась Фрида. - Все будет, как надо. Я на своем веку и раны лечила, и простуды, и ребра поломанные... А придет время, - она заговорщицки глянула на Эмму: - так я у вас и ребеночка приму...
   Эмма вздрогнула, с каким-то испугом покосившись на старую женщину.
   Ребенка?
   Монастырь святого Кирика!
   Кирик... Мальчик трех лет, убитый римлянами вместе со своей матерью, святой Иулиттой, за исповедание христианской веры! Кирику молятся о здоровье детей...
   Неужели...
   "Придет время - поймешь, - всплыли в памяти слова сэра Эдмунда. - Если только не убьют раньше".
   Да. Сдается, я смогу полностью изведать, что чувствовал милорд Гизборн-старший, когда ему предъявили меня...
  
  

АНАСТАСИЯ

  
   Восседавший во главе стола король выглядел весьма довольным и что-то воодушевленно говорил шерифу. Де Рено, склонив голову ближе к монарху, почтительно кивал. Я отстраненно подумала, что неплохо бы потом полюбопытствовать, о чем шла речь. Для истории, будь она неладна!
   Ну, когда же они, наконец, наедятся и натреплются? Праздник - вещь хорошая, но, согласитесь, не каждый же день! Признаться честно, сидеть на очередном затяжном королевском завтраке было уже попросту скучно, а уйти, пока не отчалит его величество - невозможно...
   Как только Брианна выдерживает ежегодные празднования Йоля в раннесредневековом Ноттингеме - по двенадцать дней нескончаемых пиров? Помню, на лекциях студенты временами пытались отвлечь ее, задавая вопросы о жизни викингов. Брианна кратко рассказывала что-нибудь занятное, и неумолимо возвращалась к теме...
   От нечего делать я разглядывала собравшихся.
   По другую сторону помоста для жонглеров восседал лорд Клан. Я подумала, что за обедом надо будет выбрать себе другое место, подальше - валлиец беззастенчиво глазел на меня, и это отчаянно раздражало. Вокруг лорда тусовалась целая стая диковатого вида вояк с выкрашенными синим прядками в волосах. По мне, так эти странные личности были уместны скорее в лесу или в казарме, а не в королевских покоях.
   Роберт Хантингтон, так трогательно предостерегавший меня относительно Клана, куда-то делся, похоже, уехал с отцом. Королевы тоже не было - она отправилась молиться в монастырь святого Кирика. Я попыталась вспомнить, удастся ли ей выпросить у Небес долгожданного сына... Кажется, нет. Наследник Джона, Генрих, родится во втором браке, еще не скоро.
   Меня сопровождать ее величество не позвали. И слава Богу. Честно говоря, посиделки с леди Изабеллой и ее дамами успели мне надоесть не меньше, чем ежедневные пиры короля, хотя я и собрала кучу сведений о придворной моде и интригах, а королева пожаловала мне - за развлекшие ее рассказы о Руси, - золотой перстень со своей руки.
   Я поискала взглядом Рэда, и, естественно, тут же наткнулась на Гизборна. Помощник шерифа сидел в странной задумчивости, периодически наполняя кубок. Почему-то он делал это сам, не дожидаясь, пока отреагируют слуги. Кстати, леди Эммы тоже нигде не было видно. Неужели они так рассорились? Из-за Рэда? А может, Гизборн ее избил, и бедняжка не может людям на глаза показаться, пока синяки не пройдут? Или королева ее забрала с собой, как остальных своих дам? Это было бы странно. Хотя, вполне может быть, что Изабелла не хочет оставлять даже замужнюю Эмму наедине с королем. Гизборн такой подхалим, что, пожалуй, с готовностью закроет глаза на беготню супруги к коронованному любовнику. Не на то ли рассчитывал король, выдавая фаворитку именно за него?
   Монарх тем временем отвлекся от разговора и досадливо махнул рукой в сторону менестреля, довольно заунывно голосившего какую-то балладу. Певец заткнулся. Его величество встал и вышел, утащив за собой своего наместника. Ну, наконец-то!
   Я откланялась и пошла к себе, кликнув, по обыкновению, Рэда - якобы для того, чтобы он мне спел.
   Рэд кивнул, давая понять, что придет, как только освободится. А освободится он, когда Гизборну надоест сидеть в зале и пить! Как хорошо было раньше, когда я могла позвать Рэда в любой момент, а Гай и слова против не говорил! Но сейчас он вряд ли отнесется так же благодушно к тому, что я забираю его шута...
   Я вздохнула и почапала в свои покои, но на узкой лестнице наткнулась на какого-то отвратительного лысого типа, который раскорячился на ступеньках, полностью загораживая проход. Там же распространились и маленькие цветные камешки на грязной промасленной тряпице с какими-то руническими символами, кубок с вином и недоеденная свиная кость. Сам тип был одет в простую длинную камизу, из-под которой торчали острые голые коленки. Какая пакость! Кто его вообще в замок-то пустил?
   При моем появлении человечек окинул меня коварным и откровенно раздевающим взглядом маленьких бесцветных глазок, мерзко ухмыльнулся и на мое приказное: "Дай пройти!", только еще больше разложился на ступеньках.
   - О, прекрасная незнакомка, - заискивающе прошелестел он. - Не проходи мимо, лови свою удачу за хвост...
   Это его, что ли?
   - Выбери любую, - он протянул мне камешки на ладони. - Узнай свое будущее.
   - Гадание - грех, - выпалила я первое, что в голову пришло.
   - Тогда я согрешу вместо тебя, прекрасная леди, - с готовностью согласился тип и бросил камешки на тряпицу, тут же объявив мне результат. - Ты выйдешь замуж по любви, везучая моя леди!
   Я опешила. Замуж? По любви? Что он имеет в виду? Почему он вообще решил, что я... Откуда он знает?
   Слава богу, вовремя сообразила, что этот тип мало отличается от тех же цыганок у метро: говорит то, что я якобы хочу услышать. Ничего удивительного в том, что он решил, будто леди хочет замуж и притом - по любви. Стандартный набор желаний средневековой женщины. А я чуть не попалась на его удочку.
   Лысый тип довольно улыбился. Я снова еще более настойчиво приказала ему убираться, но без толку. Тип затянул какую-то горестную песнь на непонятном языке.
   Ну и что прикажете с ним делать? А если он сумасшедший? Во всяком случае, вид этого Горлума наводил на такую мысль. Я внезапно вспомнила, где видела эту образину, и открытие мне не понравилось - полоумный гадальщик отирался возле лорда Клана...
   На мое счастье (вот уж не думала, что когда-нибудь это скажу) на лестнице в этот миг нарисовался наконец-то допивший свое вино Гизборн. Предупреждающе рыкнув: "Прочь!" (кажется, нам обоим), он оттолкнул ногой лысого и уже собирался попрать сапогом его тряпочку с камешками. Тип, возбужденно сверкая глазами, вцепился в плащ рыцаря при исполнении и заголосил, причитая на всю лестницу:
   - Бедная девочка! Упала с лошади! Разбилася! Какая глупая смерть! Лежит в лесу одна одинешенька! Землицы не освятили, молитв не прочли! Могилка неглубокая! Скрытая под папоротниками! И никто не знает, не ведает! Бедное дитя, так и не покинувшее утробы матери!
   Гизборн окинул его презрительным взглядом, вырвал плащ, пнул камешки. Они посыпались по ступенькам, лысый тип - за ними.
   - Пошел вон, смерд... - злобно прошипел Гай и направился наверх, а я кинулась следом, пока лысый собирал свои бирюльки.
   По пути меня догнал Рэд и мы поспешили в мои покои.
   - Это... что было? - я махнула рукой в направлении лестницы, где остался лысый.
   - Это? Кажется, его зовут Гуннар, - сообщил мой осведомленный шут. - Он из свиты Клана. Не то колдун, не то друид, не то просто безумец. Вроде, Клан держит его, чтобы предсказывать будущее и проклинать врагов.
   - Тебе не кажется, что лорда дурят? - хихикнула я: не знаю уж, насколько качественно лысый Гуннар проклинает врагов, но предсказание моего будущего говорило само за себя.
   - Не знаю! - пожал плечами Рэд. - Но вояки Клана его боятся.
   Боятся? Ну, это еще ничего не значит. Много ли надо суеверному дикарю? Тем более, что Горлум и впрямь вызывал опаску - а вдруг кусается?
   - Как придворные это выдерживают! - риторически вопросила я, закрывая дверь своей комнаты. - Я про завтрак. Думала - сдохну от скуки.
   - Ничего, скоро здесь будет весело. - Рэд, по своему обыкновению, уселся на подоконник. И усмехнулся. Усмешка была странная. Какая-то... злая. Словно бы и не его. - До меня... слух дошел. - Это, пожалуй, следовало толковать как "понимаешь, я тут подслушал..." - Король велел де Карнаку не ждать до возвращения в столицу, а допросить Джеффри Мортона прямо здесь, в Ноттингеме.
   У меня упало сердце.
   - Боюсь, Гай не догуляет своих трех дней, - продолжал Рэд, - как только наш горе-стрелок назовет тех, кто подбил его на этот "подвиг", ноттингемской страже немедленно найдется дело... А может быть и раньше... - шут вдруг замялся: - А впрочем, отлов разоблаченных заговорщиков - не то развлечение, которое может понравиться леди. Тебе лучше будет запереться и не выходить из комнаты. Недаром королева, уезжая, забрала всех своих дам.
   Вот оно что...
   Пожалуй, скуке действительно придет конец.
   - Рэд, неужели тебе его совсем не жалко? - осторожно закинула я удочку.
   - Кого? - удивился шут. - Гая? Или короля?
   - Джеффри. Ты представляешь, что с ним теперь сделают? - На миг мне пришла в голову дичайшая идея попросить помощи Брианны - вот уж кто смог бы вывести покушенца из камеры, да и из замка, так, что ни один солдат бы потом не вспомнил, что за парочка прошла мимо него...
   Нет... Айриш Брин никогда на такое не пойдет.
   - Представляю, - бессердечно кивнул Рэд. - А ты представляешь, каково приходится крестьянам, которых поочередно грабят войска нескольких претендентов на престол? Мне, знаешь ли, как-то жальче их. До сих пор помню рассказы деда о том, что творилось в Англии лет шестьдесят назад. Если бы Вильгельм Завоеватель в те дни восстал из мертвых, чтобы унять своих потомков, его приняли бы как святого и норманны, и саксы.
   Вообще-то, в этом с шутом трудно было не согласиться. Когда через деревню идет военный отряд, выгребая все, что может унести, и сжигая все, что унести не может (чтобы врагу не досталось), а следом - такой же, но служащий другому кандидату в короли... Да, несчастному народу Англии не сильно помог бы и батальон Робин Гудов.
   - А ноттингемцы? - продолжал Рэд. - С какой стати они должны расплачиваться за грехи этого мерзавца?
   Ноттингемцы?
   - Погоди, - тряхнула я головой, - о чем ты? Причем тут ноттингемцы?
   - О том... - поморщился Рэд. - Шериф собирается взять с города удвоенный налог.
   - С какой стати?
   - В наказание. За то, что не выловили вовремя валлийцев, которых я выследил. И тем допустили покушение на государя.
   - Причем тут валлийцы? - Я уже ничего не понимала. - Они же не участвовали в покушении!
   - Он говорит, если бы их поймали, то заставили бы сказать, кто их нанял, и заговор был бы раскрыт заблаговременно, - вздохнул Рэд. - Некоторый смысл в этом есть, конечно...
   - Вряд ли они знали имя нанимателя, - с сомнением проговорила я. - И потом, за что накзывать горожан? Валлийцев твой сэр спугнул, вот его пускай и штрафуют!
   Рэд вновь улыбнулся, на этот раз невесело:
   - Ох, Настя, здесь дело в другом. Его лордству абсолютно безразлично, кого карать, лишь бы государь видел, что наместник не бездействует. Гай сейчас неприкосновенен, он - герой, спасший короля, и король может, мягко говоря, не понять. Шериф никогда не посмеет тронуть человека, обласканного монархом - вон, даже Робина терпел, пока к тому благоволил Ричард. Значит, пострадают горожане.
   - Как говорят у нас: "Разберемся во всем, и накажем, кого попало...
   - Именно, - кивнул Рэд. - Метко сказано! Думаю, скоро у ноттингемцев будет одна мечта - увидеть твоего Джеффри на эшафоте.
   - Он вовсе не мой! - запротестовала я. - И вообще... Это нельзя так оставлять. Ну что ты сидишь? Надо же что-то делать!
   - А что тут можно сделать? - пожал плечами Рэд. - Свистнуть Робину, чтобы перехватил мешки с деньгами на пути через Шервуд?
   - Но ведь Робин ушел на север...
   - Уже вернулся, - заверил Рэд. - Не знаю подробностей, но что-то у них там не заладилось. Однако я не уверен, что Робин так уж поможет нам здесь. Как хочешь, но я не стану подбрасывать ему "блестящую" мысль сунуться под мечи королевской гвардии. Это тебе не здешние лентяи, которых сам святой Майкл не превратит в настоящих солдат.
   - Тогда я пойду к шерифу и попробую отговорить его... - Я решительно встала и оправила платье.
   - Настя! - вздохнул Рэд. - Шериф - не Гай. Он не из тех, кого могут разжалобить мольбы прекрасной дамы. Его ты не уговоришь.
   - Посмотрим! - воинственно отозвалась я, вспомнив, как ошеломила его лордство притворной истерикой в день ареста Гизборна. - Последнее время милорд шериф у меня из рук ел!
   - Ел, - согласился Рэд. - Пока это было выгодно, или не мешало его планам. Настя, будь с ним осторожна, прошу тебя!
   - Конечно! - воинственно улыбнулась я.
   Стражники в коридорах удивленно проводили меня глазами, недоумевая, куда это я спешу так решительно.
   В кабинет к шерифу я влетела, как в прошлый раз, в надежде, что единожды не подведшая тактика сработает снова... и остановилась, как вкопанная. Де Рено был не один. За столом, в любимом кресле шерифа, расположился его величество король Джон Еще-не-Безземельный. Хозяин кабинета устроился рядом. На столе были разложены какие-то бумаги...
   - ...слава Богу, что вы наконец-то покончили с этим разбойным гнездом, - услышала я обрывок королевской фразы. - Надеюсь, теперь налоги из Ноттингема будут поступать вовремя.
   Это шериф что - жаловался королю на Робина? Я прямо-таки отчетливо услышала заискивающе-возмущенный голос де Рено: "Всё, всё, что нажил непосильным трудом! Три сундучка с деньгами кованных, три полных доспеха рыцарских нормандских, три невесты отечественных... Стрела серебряная! Три..."
   - Леди Нэста? - в голосе короля прозвучало радостное удивление. Странно. С чего это он так рад меня видеть?
   Я поспешно сделала реверанс.
   - Прошу прощенья, ваше величество, я ничуть не хотела помешать. Я надеялась застать здесь милорда шерифа, - быстро пояснила я. - Чтобы попросить его... об одной вещи.
   - Тогда вам повезло, миледи! - разулыбался король, поднимаясь из-за стола. - Здесь я, Божьей милостью король Англии! Какое у вас дело, леди Нэста?
   - До меня дошел слух, что милорд де Рено намеревается в этом году вдвое повысить налоги в Ноттингеме - в наказание его жителям. Я хотела просить его не делать этого. Сжальтесь, ваше величество! - я жалобно поглядела на короля. - Горожане не виноваты! Сейчас они радуются, что Небо сохранило им короля... Неужели вы омрачите их радость от вашего визита незаслуженным наказанием?
   - Ох, леди Нэста! - поморщился шериф. - Это ваше всегдашнее милосердие, к кому не надо! Пожалуй, в прошлый раз я поторопился поверить, что до выкрутасов с налогами Гизборн додумался сам, без вашей помощи...
   - Вот как! - Король покивал, словно получив подтверждение каким-то своим предположениям. - Так это леди Нэста уговорила вашего помощника понизить сборы в ярмарочные дни? Да? Ну да ладно. Де Рено уже сказал мне о своем намерении. Вы, значит, пришли просить его отказаться от повышения налога? Но что до этого вам, миледи? Вы чужестранка! Это не ваш город, а вы приходите ко мне просить за его жителей, словно вы их госпожа! Словно... Де Рено, как звали ту отважную леди, в давние времена спасшую Ковентри от непосильного налога, жену их эрла?
   - Леди Годива, ваше величество, - услужливо подсказал шериф.
   Кто?! Что...
   - Вот-вот, - согласился Джон. - И, кстати, я был неправ. Почему - в давние времена? Не так уж давно и было - в сороковом году, если я правильно помню... Или в пятьдесят седьмом?
   - Не могу сказать, ваше величество, - покаянно сознался де Рено. - Не знаю.
   - А надо знать! - строго укорил монарх и взял из вазы на столе румяный персик. - Не сочтите за труд почистить, де Рено.
   Шериф вытащил нож и занялся персиком. Я мысленно пожелала, чтобы у него отсох язык. Напомнил, ёлки-моталки! Авось, король, упомянув леди Годиву ради красного словца, забыл бы о ней, если бы никто не поддержал тему, а теперь... Господи, что он теперь придумает?! Я понадеялась, что Джон все-таки не решит изобразить графа Леофрика, и не потребует, чтобы в обмен на отмену налога я тоже проехала по Ноттингему нагишом.
   - Должен сказать, что вы похожи на отважную графиню Ковентри, - продолжал король. Его взгляд совершенно мне не понравился. - Я видел фрески в тамошнем монастыре, том самом, который графиня одарила собственными драгоценностями. У нее тоже были золотые волосы, укрывавшие ее, словно плащ...
   Король выразительно обрисовал руками в воздухе нечто, менее всего напоминающее волосы. Или, возможно, он подразумевал то, что они укрывали. Я подумала, что если английскому монарху, расшалившемуся в отсутствие жены, и впрямь придет в голову потребовать от меня повторить подвиг леди Годивы, я откажусь. Всему есть предел. А будет настаивать - уйду. В Шервуд! Благо, Робин с отрядом снова там.
   - О чем вы так встревожились, миледи? - улыбнулся король. Видимо, мои чувства отразились на лице достаточно ясно. - Возьмите персик!
   Он сунул мне половинку почищенного шерифом фрукта, вторую откусил сам.
   - Кушайте же, миледи, кушайте...
   Мысленно чертыхнувшись, я съела свою половинку.
   - Можно подумать, вы боитесь, что и я поставлю вам подобное условие? - утешил Джон, доев персик. - Право, как вы могли так подумать, моя дорогая? Мы ведь понимаем, что столь достойная леди может сбросить одежды лишь перед одним мужчиной, не так ли? - голос короля стал добродушно-игривым.
   - Разумеется, ваше величество, - облегченно вздохнула я, решив, что он подразумевает мужа. Но я-то не собираюсь выходить замуж! Что бы ни плели сумасшедшие колдуны, которых таскает за собой суеверный лорд Клан.
   - Де Рено! - Король величественно повернулся к шерифу: - Налоги останутся прежними. Я не собираюсь карать своих добрых подданных за чужие грехи. Такова моя королевская воля!
   - Да, милорд! - поклонился шериф.
   - Спасибо, ваше величество! - с чувством произнесла я. Право слово, даже не думала, что все получится так легко! Не иначе, король решил выставить себя в лучшем свете перед иностранной подданной. - Я так вам благодарна!
   - Что вы, для истинного рыцаря воля прекрасной леди - закон! - Джон галантно поцеловал мне руку. - Что вы все время смущаетесь, миледи? Хотя ваше смущение весьма мило, не так ли, де Рено?
   - Конечно, ваше величество! - согласился шериф.
   - Я могу идти, ваше величество? - попыталась я прервать неловкую ситуацию.
   - Разумеется, миледи, - кивнул король. - Однако я надеюсь увидеть вас снова нынешним вечером...
   - Разумеется, ваше величество! - кивнула я. Конечно, мы увидимся за ужином! Странный вообще вопрос, куда ж я денусь с ноттингемской подводной лодки?
   На обед я не стала спускаться в зал, приказав принести мне еду в комнату, несмотря на то, что служанка изо всех сил старалась прельстить меня каким-то заезжим менестрелем, которого раздобыл шериф для развлечения короля. Подумав, решила не выходить и на ужин. Что ни говори, а какое бы благородство ни проявил король, было бы глупо искушать его лишний раз. Особенно сейчас, когда в замке нет королевы...
  
   ...Признаться, явление шерифа оказалось неожиданным. Я успела настолько привыкнуть, что здесь никто не смеет без разрешения впереться в комнату леди, что даже несколько опешила.
   - Чему обязана, милорд? - холодно осведомилась я.
   - Леди Нэста, сколько можно прятаться? - возмутился де Рено. - Вы забыли, что Его величество желает вас видеть?
   - Сейчас? - поразилась я. Ужин, на котом я обещала быть, вообще-то уже прошел. - Зачем?
   - Что значит - зачем? - поглядев на меня, как на законченную дуру, шериф сунул мне в руки нечто легкое, гладкое и воздушное, немыслимого для Англии средних веков бирюзового цвета. - Держите. Вам следует переодеться.
   - Это шелк? - изумилась я.
   - Византийский, - кивнул шериф. - Самый лучший! - Он усмехнулся: - И как раз под цвет ваших глаз! Милорд Джон выбирал сам.
   - Но это же... - я встряхнула подарок в руках и поглядела на просвет. - Это даже не платье, это... ночная рубашка какая-то!
   Интересно, кому принадлежит эта вещь? Королеве, или шериф держит в шкафу стратегический запас?
   - А вы чего ждали, леди Нэста? - сварливо поинтересовался его лордство. - Вы же пообещали королю, что он увидит вас сегодня вечером! Не верю я в дев столь невинных, чтобы не догадаться, что к чему! Не тяните, миледи, король ждет, а от длительного ожидания он становится склочным.
   - Но, значит, - до меня начал доходить ужас моего положения. Никакого благородства Джон не проявлял, и проявлять не собирался! Он... - Король думает, что я...
   - Именно так он и думает, - почти торжественно подтвердил де Рено. - И вы не разочаруете его, леди. Если вам дороги наши с вами головы.
   - Я не пойду к нему! - решительно ответила я.
   - Пойдете! - отрезал шериф. - Когда король приказывает, долг подданных - повиноваться.
   - Ну, так идите к нему сами! - я отшвырнула легкую ткань, словно она была отравлена.
   - Невозможно, - с наигранным огорчением возразил шериф, подхватывая драгоценный шелк. - В том, что касается плотских удовольствий, Его величество никогда не разделял вкусов Вильгельма Руфуса. А если бы и разделял... У моего помощника было бы больше шансов, он моложе и привлекательней.
   - Вы не имеете права! - возмутилась я. - Я не английская подданная!
   - Ой ли, моя леди? - усмехнулся де Рено. - Пока ваша госпожа не отыскалась, вы находитесь под моей опекой. Вы сами пришли ко мне и попросили покровительства, если помните, вас никто не заставлял.
   - Но, милорд! - взмолилась я: - Я не могу. Я... желала бы посвятить свою девственность Господу нашему.
   - Господу? - изумился шериф. - Стать монахиней? Что за чушь, моя госпожа! Вас так напугала брачная простыня леди Эммы? Полно! Не все мужчины такие скоты, как Гизборн. Его величество - весьма галантный и обходительный рыцарь. Ручаюсь, вы останетесь довольны.
   - Но король женат! - попыталась я воззвать к его совести.
   - Ну и что? Какие, право, мелочи...
   - Вы смеетесь? - Нет, он точно издевается! - Если вы называете меня своей подопечной, как же вы можете! Это... порочно! Это грех!
   - С монархом - не грех, - шериф бесцеремонно сунул византийский шелк обратно мне в руки. - Поймите, леди, я не желаю зла ни вам, ни себе. В конце концов, если для вас это так принципиально, мой брат с радостью отпустит вам все грехи. Да и что здесь такого страшного? Подумайте, если вы угодите его величеству, какие перспективы откроются для вас в Английском королевстве! Кто вы сейчас? Нищая чужестранка! А сможете получить драгоценности, земли, возможно, даже титул! Вы сможете оказаться при дворе...
   - Не нужен мне ваш двор! Я не шлюха!
   - Разумеется, вы не шлюха! - согласился шериф. - Шлюха утоляет страсть солдата или смерда за пару медных монет. Женщину, покорившую короля, никому никогда не придет в голову называть столь гнусным словом, да и вознаграждение куда щедрее. Перед вами будут преклоняться! Вас станут воспевать все английские менестрели!
   - Пусть воспевают кого-нибудь другого! Я скорее убью себя!
   - Одевайтесь! - мрачно приказал де Рено. - И не говорите глупостей. Я не желаю впасть в немилость из-за вашего упрямства. Так-то вы благодарите меня за то, что я избавил вас от больших неприятностей?
   - Каких еще неприятностей? - опешила я.
   - Ох, миледи, не прикидывайтесь! - поморщился его лордство. - Кому как не вам знать, что шотландцы не сватали для лорда Найла никакой русской принцессы! Вы самозванка, леди Нэста... - он сделал выразительную паузу: - Или, может быть, даже и не леди?
   Сволочь!
   Я поняла, что погибла. Это был полный провал! Как давно он догадался? И ведь ничего не сказал!
   - Но как же вы впустите меня в опочивальню его величества, даже не зная, кто я? - Я ухватилась за последнюю соломинку: - А если я сообщница покушенцев?! А если...
   - А если я сейчас позову сюда милорда де Карнака? - мечтательно закатил глаза шериф. - Или, может быть, лучше Гизборна? Хочу вам сказать, леди Нэста, вы до сих пор знали сэра Гая с наилучшей стороны. А он, между прочим, может быть и совсем другим. Особенно по отношению к женщине, оскорбившей его в лучших чувствах. Или пытавшейся скрыть от него то, что он жаждет знать. Помню я одну ведьму...
   Мог бы и не говорить, а то я не знаю, как жесток и мстителен может быть Гизборн! Я вспомнила камеру для допросов... Плеть в руке де Карнака, брызги крови... При мысли о том, что сделает со мной Гай, окажись я по соседству с Джеффри, мне сделалось дурно. На виселицу тащить нечего будет!
   - Я пошутила... - вздохнула я. - Я не имею никакого отношения к этому покушению!
   - Разумеется, - кивнул де Рено. - Ведь вы понятия не имели, когда именно король решит навестить Ноттингем. С тем же успехом он мог заявиться сюда лет через десять. У меня были сперва подозрения, что вы шпионка кого-то из моих врагов, но я счел их необоснованными. - Он заинтересованно уставился на меня, словно видел в первый раз. - Хотя, может быть, вы все-таки сами развеете мои сомнения? Признаться, я извелся от любопытства: кто вы?
   - Я дочь русского купца, - сымпровизировала я. - Мы с братом приехали в Англию продавать мех соболя, но на дороге через Шервуд на нас напали разбойники. - Я всхлипнула: - Брат велел мне бежать. Я убежала. И пришла в Ноттингем... И больше я не видела ни его, ни других... Наверное, они не смогли отбиться от этих бандитов. А про княжну я солгала - в надежде, что так меня лучше примут.
   - Торговка, значит... - усмехнулся шериф. - Я мог бы догадаться раньше, уж очень хорошо вы разбираетесь в денежных делах. Ваш брат был неосторожен, взяв вас с собой в такую далекую и опасную поездку... Но ведь вам понравилось быть леди, не так ли?
   - Кому бы не понравилось, - пожала я плечами. Хотя больше всего мне хотелось бросить ему в лицо, что мне плевать на все их титулы, и куда охотней я была бы сейчас в Шервуде. - Но не настолько же, чтобы продавать себя!
   - В таком случае, миледи, - насмешливо посоветовал де Рено, - не берите у его величества ни пенни. Отдайтесь бескорыстно, это произведет на него благоприятнейшее впечатление. Но ради всего святого, не навлекайте на себя королевского раздражения! Да и на меня, в конце концов! Что дурного я вам сделал?
   Как похоже на его лордство! Все о себе, а другие хоть пропади! Я крепко заподозрила, что шериф рассчитывает получить с короля какую-то выгоду в обмен на позор своей "подопечной". А почему бы нет? Запродал же он Марион в жены барону-чернокнижнику!
   - Надевайте шелк и выходите, я подожду вас за дверью! - скомандовал шериф и вышел.
   Я стояла, комкая в руках гладкую невесомую ткань, и понимая, что моя миссия завершена! Деваться некуда! За дверью караулит шериф. Сбежать через окно тоже не получится - во дворе полно солдат и слуг, поймают. Единственный способ исчезнуть отсюда - вызов спасательной группы и переход в будущее. Вот так все глупо!
   Я ничего не смогла сделать: ни для шервудцев, ни для бедолаги Джеффри... В старинном английском фильме в такой же ситуации оказалась Марион, но ее спасли... Шервудцы и Хантингтон. А спасать меня будет некому! Остаться в Ноттингеме я могу только в одном случае: если надену этот проклятый прозрачный шелк и пойду развлекать похотливого короля! А это невозможно! Спать с врагом - неприемлемо даже ради помощи друзьям. А я еще думала, не выйти ли мне за шерифа!
   Я погладила браслет...
   Первый вызов - Брианне, второй - спасательной команде... Надо бы еще Ирке, но шериф ждет под дверью, у меня нет времени. Сегодня вечером я уже буду дома - засветившийся агент никому не нужен. Больше не увижу зеленых крон Шервуда, ребят, Робина...
   Я уткнулась лицом в развратное византийское платье и тихонько завыла от злости и обиды на судьбу.
  
  

БРИАННА

  
   - Трой, миледи, - представился молодой воин в синем плаще и хорошем, хоть и не самом дорогом доспехе. - Заместитель помощника шерифа, Трой из Аддерхема, к вашим услугам. Милорд шериф почтительно приглашает вас в Ноттингемский замок.
   О, как! Даже "почтительно приглашает"? Что это стряслось с милордом шерифом? Если честно, Брианна ожидала что-то вроде "желает видеть" или "велит явиться". Или шериф так и сказал, а Трой по собственной инициативе решил проявить галантность? Все-таки сейчас не древние времена, чтобы кто-то расшаркивался перед бардом, хоть бард и дама. Брин даже не исключала возможности, что приглашения не последует вообще, и в замок придется идти самой...
   В зале вовсю шел пир, и гости явно успели утолить голод и жажду настолько, чтобы пожелать менее материальных удовольствий.
   Столы были специально поставлены способом, в будущем именуемым "европейский банкетный" - то есть, кириллической буквой "П", оставляя в середине место для жонгеров, глотателей всяких неподходящих для сего предметов, акробатов и прочих тружеников развлекательного фронта, хотя сейчас эта братия отсутствовала - ждали даму-менестреля, заранее привлекавшую самой своей необычностью. Все-таки здесь не юг Франции, где менестрелем себя не мнит только ленивый, и дамы, воспевающие любовь к Прекрасному Рыцарю, встречаются отнюдь не на каждом шагу.
   Появление Брин немедленно вызвало перешептывания и обсуждение. Смотрели с любопытством. И неудивительно: вряд ли кто-то из них знал имя Шоны Мак-Иф, хотя ее и отрекомендовали, как "прославленную" - эту лестную новость сообщил Трой по дороге. Кроме того, похоже, гости пытались определить, действительно ли обещанная менестрельша знатна, и если да, то насколько. Брианна с достоинством поклонилась, и прошла вперед, к стулу, специально для нее поставленному расторопным слугой. Как положено, осведомилась, что желали бы услышать гости - разумеется, решающее слово было за королем.
   Начала с нескольких красивых аквитанских любовных песен, которых здесь прежде не слышали. Расположение посреди зала оказалось удачным в том плане, что Брин могла видеть своих знатнейших слушателей, отслеживая их реакцию. А также... она могла видеть Гая. Который преподносил очередной сюрприз.
   Помощник шерифа смотрел на заезжую менестрельшу недоумевающим напряженным взглядом, однозначно толкуемым как "Где же я ее видел?". Странно. По идее, помнить встречу в лесу Гай не должен. Тогда что его так насторожило? Может быть - голос? Чушь. Голоса он тоже не должен помнить. По крайней мере - осознанно. Но подсознание... Ох уж, это подсознание Одаренных! Мысль, что талантливое дитя, умеющее нечаянно ловить вызовы элит-агентов, столь же нечаянно активирует Второе Зрение, и разглядит ее настоящую внешность, не вызывала у Брианны никакого вдохновения. Узнать загадочную Леди-в-Зеленом - скорее всего, не узнает, но факт колдовства будет, как говорится... на лице. И плевать, что ему никто не поверит. Ей не навредит, а вот себе - да.
   Брин успела ненавязчиво порасспросить и хозяина гостиницы, и говорливую служанку, и еще изрядное количество самого разнообразного народа, так что репутация молодого ноттингемского командира была ей известна. Слыл он человеком с нелегким, временами отчетливо вредным характером, но, в сущности, ничего особо страшного она не услышала. Однако, кое-что, в том числе - считанное во время встречи, настораживало. У парня наблюдались основательные проблемы с нервами, так что ему совершенно незачем в очередной раз делаться беспомощной мишенью для насмешек.
   Ладно! То, что требуется спрятать, надо класть на видное место, где никто не додумается искать. Если Гаю кажется, что он где-то видел леди-менестреля, подтвердим - видел. Брин звонко и задорно перебрала струны и послала рыцарю улыбку узнавания, ту, после которой мужчины обычно задаются вопросом: "Где и когда я с ней спал?".
   Есть! Именно этот вопрос немедля и отразился на лице сэра Гая Гизборна. Брианна перевела дух и поинтересовалась, что еще пожелают услышать милорды.
   Мнения разделились. Часть хотела что-нибудь еще о любви и рыцарском служении прекрасной даме, часть находила, что об этом уже спето достаточно, и пора веселиться. Поэтому взоры обратились к королю. Его величество подумал, затем махнул рукой и предоставил Брин выбирать самостоятельно. Агент Эриу мысленно подосадовала. Хуже нет, чем выбирать по своему разумению, когда слушатели сами не знают, что им надо. Запросто скажут, что хотели не этого. Так что, придется делать сюрприз и угождать обеим сторонам. Брин очаровательно улыбнулась и заиграла лирический мотив:
  
   Порой вечерней среди лугов
   Зеленые травы и алый цвет
   К любимому дева пришла на зов
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   "Баллада о рыцаре и деве" начиналась традиционно. Настолько традиционно, что на лицах некоторых слушателей отразилось легкое разочарование. Право, есть ли более избитый сюжет, чем история о том, как отважный рыцарь похищает девицу, а отец и братья похищенной бросаются в погоню, что завершается взаимоуничтожением того и других, а несчастная дева льет слезы (вариант - умирает от тоски)?
   У героя песни и его невесты все именно к тому и шло:
  
   Меня похитишь порой ночной -
   Зеленые травы и алый цвет
   А утром меня назовешь женой.
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   На этом влюбленные расстались, и девушка отправилась домой ожидать условленного часа. Но рыцарь, как оказалось, мыслил нестандартно:
  
   А верный клятве ее жених
   Зеленые травы и алый цвет
   Похитил братьев ее пятерых.
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   Самым сложным было сохранять абсолютно серьезный вид, чему не способствовал ни текст песни, ни выражения лиц собравшихся. Описание того, как рыцарь похищает отца невесты, и, засунув будущего тестя в большой мешок, тащит к себе домой, вызвало бурю хохота. Дальше - больше! Разгневанная девица вскакивает на коня и пускается в погоню, осыпая возлюбленного упреками и обвиняя в оскорблении своей чести, ведь мыслимо ли снести такое непонятное пренебрежение:
  
   К чему тебе вся моя родня?!
   Зеленые травы и алый цвет
   Ты должен был похитить МЕНЯ!!!
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   Лорды взвыли. Король, откинувшись на спинку роскошного кресла, повизгивал и дрыгал ногой.
   Брианна позволила себе легкую улыбку и продолжала. Рыцарь доказывал деве, что поступил совершенно правильно: ведь если бы он похитил возлюбленную, то отец и пять братьев пустились бы в погоню, и непременно догнали бы, и ему пришлось бы принимать бой, а в результате... Умный парень дальновидно излагал девушке навязший в зубах трагический сюжет, объясняя обиженной невесте, сколь горька была бы в этом случае ее участь.
  
   И чтоб никому не пасть под клинком -
   Зеленые травы и алый цвет
   Родня твоя сидит под замком.
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   И будет там, пока час не пришел
   Зеленые травы и алый цвет
   Вместе сесть за свадебный стол.
   А влюбленному сердцу отказа нет!
  
   Так дай мне руку, ступай со мной -
   Зеленые травы и алый цвет
   И нынче же стань моею женой!
   А влюбленному сердцу отказа нет!(1)
  
   Монетки сыпались, устилая пол у ног. Брин сделала знак пробегавшему слуге и указала взглядом на блестящее изобилие. Даме приличествует, когда ее осыпают золотом и серебром, но не самой же ползать и собирать? Слуга, конечно, монетку заначит, ну, да и пусть. В награду за труд. Шериф ему за месяц столько не заплатит.
   Зал восторженно рукоплескал, король стонал, утирая слезы. Бородатый лорд Клан, вздымая в руке рог с чем-то хмельным, громогласно доказывал, что лично знал некоего валлийского князя, который, надумав жениться, поступил именно так.
   - Это точно наша, кимрская песня! - гордо заявил он. - Как имя барда, сочинившего ее?
   - Эту песню сочинила женщина, - улыбнулась Брин. - Ее имя - Элеонора.
   - Элеонора? Матушка? - озадаченно спросил его величество. Почему-то - у шерифа. - Да. Она вполне могла бы сочинить такое...
   Какой-то священнослужитель в богатом облачении немедленно поддержал, заявив со смехом, что такое и впрямь могла сочинить лишь женщина, уставшая от прямолинейности и глупости нынешних рыцарей. Право, странно: почему до сих пор ни одному балладному герою не приходила столь здравая идея? Доблесть доблестью, но надо же и голову на плечах иметь!
   - Нет, милорд король, - мягко возразила Брианна. - Ту Элеонору отделяют от наших дней целых семь веков!
   Уточнять, в какую сторону, Брин, разумеется, не стала. Как она и рассчитывала, "древность" баллады произвела на собравшихся самое глубокое впечатление. И они немедля запросили еще чего-нибудь, столь же радующего душу.
   Брин заверила, что желаемого, то есть - веселых песен, - у нее в избытке, и посмотрела в зал, ища взглядом Гая. Словно почувствовав, молодой рыцарь оторвался от беседы с каким-то молодым придворным, и тоже посмотрел на нее. Брианна заговорщицки подмигнула заместителю шерифа, улыбнувшись его удивлению. И, на ходу меняя слова на более отвечающие времени и ситуации (в частности, переименовав героиню из "Шифры" в "Ингрид"), завела шуточную балладу о повитухе, к дому которой однажды подъехал знатный лорд в золоченом возке и пригласил принимать роды у супруги. И все бы ничего, да только завез ее в дремучий лес, в свой замок, на поверку оказавшийся огромной пещерой, и...
  
   И сказал ей незнакомец: "Не пугайся, повитуха,
   Мы идем к моей супруге, соберись, без лишних слов.
   Примешь роды - и уедешь..." И добавил - страшно, глухо:
   "А зовусь я Старым Херном, Повелителем Лесов".
  
   В оригинале назывался Асмодей, но Херн в данном случае был актуальней... Гай тихонько рассмеялся, как вдруг показалось Брин - с неким облегчением. Агент Эриу вдруг подумала, что где-то прокололась: во время исполнения первых куплетов ей почудилось, что тема рожающей супруги почему-то нервирует молодого рыцаря. Во всяком случае, взгляд у него сделался подозрительным, как у человека, пытающегося понять, издеваются над ним, или все-таки нет.
   Песенка вела свое повествование дальше. Оказалось, что принимать роды у жены лесного демона вовсе не безопасно:
  
   И сказал недавний спутник бедной Ингрид со злорадством,
   И из глаз его бездонных на нее взглянула ночь:
   "Будет сын - уйдешь с почетом, без урона и с богатством.
   Но убью тебя, старуха, если вдруг родится дочь!"
  
   Не иначе, Херн совсем отчаялся заиметь наследника. И то: разве начал бы он искать приемного сына, будь не так?
   Ну и, понятно, как водится, Закон Всемирного Свинства явил себя во всей своей сомнительной красе:
  
   Принимала Ингрид роды, Херн стоял у изголовья.
   Посмотрела на младенца, поняла - обречена.
   Ну и как тут скажешь Херну, без ущерба для здоровья,
   Что девчонку, а не парня родила его жена!
  
   Но, разумеется, находчивая знахарка не растерялась:
  
   Не услышал Бог молитвы, и тогда она сказала:
   "Ну-ка, выйди, повелитель, чтоб не сглазить молодца!"
   А сама скорей в ладонях воск старательно размяла,
   И снабдила дочку Херна имитацией конца...
  
   Благородное собрание дружно ржало, на миловидном лице помощника шерифа отразилось истинное удовольствие. Казалось, рыцарь едва сдерживался, чтобы не откинуться назад и не начать дрыгать ногой по примеру его величества.
  
   Через год, на том же месте Ингрид-знахарка сидела.
   И пришел лесной разбойник, чтоб известье передать.
   Он воскликнул: "Повитуха, повитуха, как ты смела?!
   Как разгневан Херн-Охотник, я не смог бы описать!
  
   Признаться, самой Брин гнев черта всегда казался наигранным - какой смысл ждать столько времени, чтобы сообщить, как гневался он год назад? Хотя, вполне возможно, посланник стращал знахарку так, на всякий случай, на будущее. Младенцы рождаются часто, а искусную повитуху - поди найди.
  
   Но сказать велел тебе он, что на первый раз прощает.
   И преследовать не будет, и семью свою любя,
   Он велел тебя доставить - вновь его жена рожает,
   А в округе повитухи нет искуснее тебя!"(2)
  
   Наконец публика устала хохотать, и паузой воспользовался давешний епископ, рассуждавший о здравомыслии рыцарей: святой отец усомнился, подобает ли леди исполнять подобные песенки на грани приличия, и пожелал услышать нечто более подобающее устам дамы: благочестивое и душеполезное. Придворные слегка скисли, но возражать не решились, исключая лорда Клана, немедленно и во всеуслышанье заявившего, что если леди сумеет спеть нечто благочестивое и душеполезное так, чтобы ее было интересно слушать, он признает, что она достойна встать в один ряд с прославленными бардами его родины.
   - Я поведаю историю древнего короля - Александра, владыки македонян! - объявила Брианна.
   - Александр был несравненный рыцарь... - донеслась реплика какого-то "знатока"
   - Верно, - согласился король, - как я слыхал, это был воитель не хуже нашего дорогого брата - Ричарда... Пойте же, леди! Мы слушаем!
   Эта песня тоже предназначалась Гаю, но королю об этом знать было необязательно.
  
   Если заговоры, как кобры,
   расползаясь, мутят умы,
   если некто оком недобрым
   еженощно глядит из тьмы,
   если в самых родных и ближних
   видишь только стаю зверей --
   нелегко устоять и выжить,
   даже если ты Царь Царей...
  
   Слушатели притихли, внимая повествованию о том, как великого полководца Александра постиг загадочный недуг, и лишь один лекарь, Филипп, отважился взяться за лечение, взамен потребовав лишь одного - чтобы царь доверился ему. Но в тот миг, когда лекарство приготовлено, в царский шатер входит гонец с письмом...
  
   И папирус на пол не выпал,
   и развернут он,
   и прочтен...
   О! В измене врача Филиппа
   обвиняет Парменион.
   Мол, недаром врач так насуплен,
   исподлобья глядит не зря;
   он персидским золотом куплен
   и в могилу сведет царя...
  
   Зал уже не шумел, слушали напряженно, даже кубки с вином оказались забыты. Им и впрямь было интересно, что сделает Александр, получив такое известие. Судя по отрывочным негромким репликам, даже примеряли, что сделали бы сами на его месте.
  
   Всем победам пришло похмелье,
   жаркий локон ко лбу прилип...
   -- Царь, проснись!
   Это чашу с зельем,
   поклонясь,
   подносит Филипп.
  
   -- А, Филипп...
   Царь очнулся сразу.
   Приподнялся, в лицо смотря.
   Своему доверял он глазу:
   это все-таки -- глаз царя!
   Но и врач,
   словно так и надо,
   все острее сужал зрачки...
   Сталь на сталь -- два упрямых взгляда.
   Два достоинства.
   Две тоски...
  
   Этот миг,
   что давно вчерашен,
   Арриан к нам едва донес:
   царь берет у Филиппа чашу,
   а Филиппу дает донос...(3)
  
   Последние аккорды прозвучали уже в абсолютной тишине.
   Брианна опустила инструмент. По логике, концерт можно было заканчивать.
   - Право, я не знал, что нынешние менестрели перекладывают на музыку творения Арриана, - произнес столичный епископ тоном, дававшим понять, что его надежды на спасение нынешнего заблудшего поколения значительно возросли. И, оглядевшись по сторонам, добавил для собравшихся: - Да, как сообщает нам историк Арриан, Александр доверчиво взял чашу из рук Филиппа, ему же вручил письмо с доносом, и выпил лекарство, пока врач воздевал руки, призывая богов в свидетели своей невиновности.
   - Богов? - удивился кто-то. - Они что ж, язычниками были?
   - Да, но им простительно, ведь великий Александр жил за три столетия до воплощения Господа нашего... - пояснил епископ. - Благодарю вас, миледи.
   Сняв перстень, святой отец протянул его поклонившемуся слуге, видимо, сочтя, что певица заслуживает награды, врученной, как подобает, а не брошенной на пол. Достойные лорды, глядя на епископа, тоже зашевелились, так что слуге пришлось обежать их всех. Собранное было торжественно высыпано из подола слуги в какой-то кстати нашедшийся платок и сложено к ногам "шотландки".
   Превзошел всех лорд Клан, не поленившийся выйти из-за стола и торжественно высыпать кошель золота ей прямо на голову - хорошо хоть, монетки были не шибко увесистыми. Ох уж, эти любители красивых жестов!
   Брианна прикинула объем полученной награды, и подумала, что нести эту груду дорогого металла, считая валявшееся на полу, будет тяжеловато. Робин Гуда что ли поискать, чтоб ограбил? Если осмелится... Хотя, Грендель, по крайней мере, сможет не сомневаться, что получит оговоренную плату...
   Что ж! Вот его и надо будет навьючить! Брин поискала взглядом телохранителя. Грендель давно уже затесался в группу своих шумных соплеменников, так что она едва отличала его среди этой буйной длинноволосой оравы. Валлийцы веселились вовсю, налегая на угощение, особенно почему-то на... груши. Вероятно, это были первые в истории окультуренные груши, привезенные для королевского пира из Франции, и валлийцам они казались некоей заморской диковинкой. Во всяком случае, один из них не выпустил из зубов вожделенный плод, даже когда наливал вина в кубок своему лорду.
   Ах, да, Грендель ведь ждал лорда Клана, собираясь к нему наняться. Видимо, и наймется, но пока он еще служит ей!
   Очевидно, король тоже решил, что с песнями пора заканчивать, и поднялся, намереваясь удалиться.
   Благородное собрание вздохнуло с облегчением и расслабилось.
   Брин тоже встала. На сегодня песен было достаточно, в горле ощутимо пересохло, как она только "Александра" сумела до благополучного финала дотянуть...
   - Его величество жалует вам, миледи... - какой-то придворный, явно сомневаясь, следует ли кланяться менестрельше (пусть даже она и леди), протянул кольцо со шлифованным красным камнем.
   Брианна поблагодарила и одним слегка надменным взглядом разрешила сомнения посланного - поклонился. Никакой "магии" для этого не понадобилось. Уметь надо. Чтоб вовсе уж не колебался, агент Эриу небрежно подала ему руку для поцелуя. Тот послушно припал. Брин еще не доводилось встречать мужчины, который усомнился бы, что обладательница этих маленьких точеных ручек - аристократка в энном поколении.
   Так... Теперь можно и назад в таверну. Нет, при желании и здесь можно переночевать. Рядом с "волками" Клана или еще чьими-нибудь вояками, которые вон уж скоро полягут вповалку там, где свалит хмель. И не одна она такая будет. Это не пренебрежение - теснота. На всех отдельных апартаментов не напасешься. И более знатные, чем захожая певица, люди будут ночевать сегодня по-походному на коврике. Но Брин такая перспектива не вдохновляла. Уж лучше на постоялом дворе, там кровать есть. А впрочем, можно ведь и Энестейшу потеснить...
   А то и вовсе...
   Его величество как раз в этот миг остановился на пороге, окинув Брианну выразительным взглядом. На лице отразилась борьба, переходящая в муку выбора - вероятно, на эту ночь у государя была на примете фаворитка, и сейчас король никак не мог решить, кого же осчастливить своим вниманием - придворную даму или менестрельшу. Наконец милорд Джон выбрал. Просияв, сказал что-то на ухо спешившему следом шерифу, и исчез за дверью. Дама победила.
   Какой-то молодой и, видимо, не шибко знатный рыцарь проявил куртуазность и поднес Брианне кубок вина, загородив при этом и короля, и его ноттингмского наместника.
   А, между прочим, его лордство под шумок куда-то исчезал, подумала Брин, утоляя жажду. А теперь вернулся. Куда его носило, интересно? Ради какого важного дела он решился оставить короля, от которого не отлипал весь вечер?
   ...В следующий миг Брианне показалось, что ее ударило током. Кубок едва не выпал из руки. Пространство настороженно звенело. Где-то сворачивался воронкой незримый, но мощный энергетический вихрь.
   - Миледи, что с вами? - вопросил над ухом чей-то настойчивый голос.
   "Аномальная активность", всплыло научное определение творившегося безобразия. Чувствительные люди испытают сегодня странные ощущения и увидят необычные сны...
   - Благодарю, милорд, я немного устала, - автоматически отозвалась Брин. Второго "взрыва" не последовало, взбаламученная энергия медленно успокаивалась, пожалуй, Брианна могла бы сейчас ответить, откуда расходятся круги. Эпицентр лежал к северо-западу от Ноттингема. Значит - Круг Девяти Дев. Одна из вершин равностороннего треугольника. Две другие - Круг Рианнон и Каменный Холм, но там все спокойно, лишь слабое эхо доносится. Навскидку Брианна сказала бы, что некто предпринял в Месте Силы действие, в нынешнем веке обозначаемое словом "колдовать". Предпринял неумело и неосторожно, но что-то, к сожалению, получилось.
   Хотя, вполне может быть, что Круг выкинул этот протуберанц сам, по каким-то своим внутренним причинам. Или... Или кто-то заставил Круг сработать в режиме хронопортала, и произошел нелегальный переход. Или спонтанный. Шотландские легенды о стихийных порталах, перебрасывающих человека во времени, причем всегда на четыреста лет - далеко не всегда фантастика. И ладно, если это нелегал, знающий как выбраться. А если безвинный попаданец? Бывает ведь и такое. Редко, но бывает.
   И ладно, если это действительно всего лишь портал, а не что похуже...
   Именно поэтому всякий элит-агент, уловивший подобное возмущение, обязан проверить, что произошло.
   Черт!
   И ведь надо, чтобы именно это место!
  
  
   Ее последняя проверка аномальной активности места силы касалась именно Круга Девяти Дев, только в тот раз он "рванул" не здесь, а в Сноттингхайме девятого века.
   Был вечер, и солнце уже почти спряталось за верхушки деревьев за лесом, бросая на пожелтевшее от усталых колосьев поле длинные тени. Но, взглянув на каменный хоровод, Брин даже зажмурилась на мгновение. За глыбами пряталось второе солнце. Зависнув низко над землей. С противоположной стороны, на востоке. Так, словно не вечер вовсе, а раннее утро. Открыв глаза, Бриана с изумлением отметила, что это не зрительная галлюцинация. Эффект сохранился. Даже края камней золотились от лучей. Конечно, это могло быть некой природной аномалией, и Брин поехала к камням, припоминая, что слышала что-то объясняющее...
   Вроде как такой эффект могли дать холодные и горячие слои воздуха, поднимающиеся от земли. Как например в пустыне - мираж. Или, наоборот, в снегах крайнего севера. Но здесь нет таких жестких природных условий... А солнце есть.
   Вот оно! Прямо перед ней, если смотреть на восток. А позади... Брианна оглянулась и замерла. Позади нее больше не было хорошо протоптанной дороги прямо к камням, и вместо видневшихся шатров на поле, да и вместо всего поля, почти вплотную к холму подступала темная кромка леса.
   Первой мыслю или скорее интуитивным желанием было - бежать прочь из странного круга. Вниз, к лесу, куда угодно. Но Брин переборола подступивший страх. Зря, как оказалось. Но одно из первых правил инвайдера - не поддаваться панике. А первое правило исследователя - идти навстречу неведомому. Брин пару раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить трепещущее сердце, и медленно обошла каждый из монолитов, внимательно вглядываясь в каменные лица "дев", вырезанные древними художниками. Вероятно, те пытались внушить ужас, напугать посетителей этого странного места. Лица были не просто грубыми (как впрочем, у многих изображений кельтских богов), они казались угрожающими, мрачными, зловещими. Бриана вспомнила легенду о постройке этого круга. Якобы на месте силы были принесены в жертву девять юных жриц. Самых искусных, самых красивых, самых достойных. Их убивали ритуально, тремя способами, тремя стихиями: проткнули копьями, утопили и затем сожгли. То, что осталось, закопали как раз на месте камней. А дальше легенда, как обычно туманно разбредалась в предположениях и догадках, на грани ужастика. Якобы духи этих дев охраняют путь в "благословенную долину", что забирают себе тех, кто им понравится, что принимают до сих пор кровавые жертвы, что меняют свою душу, на душу несчастной жертвы... В общем, рассказывали, кто что горазд.
   У Брианны уже давно была своя версия: эти камни построены на месте природного портала, который был здесь, возможно, с начала времен. И куда выводит портал - неизвестно. Туда, где сейчас утро, уже или еще нет дороги и шатров, только лес вокруг, и... Брианна не знала, откуда взялась уверенность, что ТАМ - даже не другое время, а вообще не Земля, но она, эта уверенность, была нерушимой, как девять монолитов, составлявших Круг.
   И попасть туда вовсе не входило в планы Брин. Но... как попасть обратно? Запястье тревожно кольнул браслет, но Брин и без предупреждения техники чувствовала, что место это к ней не благосклонно. Вот только выталкивает или втягивает в себя? Голова закружилась, в ушах стоял высокий мерный звон, во рту пересохло. Стало трудно дышать, и картинка перед глазами померкла, застлавшись каким-то серо-жемчужным туманом, в котором скользили радуги, но не ясные и красивые, а противно-маслянистые, словно в нефтяной луже.
   - Брианна! Брин! Услышь меня! Ответь! Посмотри на меня! Ну же! Брин!
   Туман сгинул разом, словно человеческий голос его спугнул. Медленно сознание возвращалось. Первое, что она поняла, ее держит в объятиях Лейф, он зовет ее, пытаясь перекричать навязчивый звон.
   - Брин! Слава Богам!
   Лейф поставил ее на землю, но о слабости она еле могла удержаться на ногах. Юноша вытащил из ножен свой меч, блеснувший на солнце.
   - Беги, Брианна, беги прочь так быстро, как только сможешь, и не оглядывайся. Я не знаю, как долго я смогу удерживать Хвитинг.
   - Лейф... - Брин совсем не хотелось бросать его в этом злополучном кругу. - Здесь опасно оставаться... здесь...
   - Беги! - Нетерпеливо крикнул на нее, привыкший отдавать приказы ярл и со всей силы вогнал Хвитинг в землю посреди круга.
   Брин казалось, что воздух словно стал плотнее, и каким-то горячим и горьким. Бежать было тяжело. Как только Брин решила было оглянуться, вопреки совету, сильный ветер погнал ей в лицо облако пыли с дороги, закружил в миниатюрном ураганчике, вместе с листвой, мусором, сухой травой. Закрыв лицо ладонями, пригибаясь к земле, Брин настойчиво двигалась все ближе к кромке леса. Вскоре сквозь пальцы она разглядела дорогу под ногами. Ту самую, по которой приехала на холм. Упав на колени, вцепившись в сухие пучки травы на обочине, Брин снова попробовала оглянуться. Там, среди поднятой пыли, в ветряной круговерти маячил силуэт Лейфа. Некая неведомая сила вытолкнула меч из земли и приподняла настолько высоко, что юноше пришлось вытянуться во весь рост, чтобы удержать рукоять двумя руками так, чтобы острие все еще указывало вертикально вниз. "Насколько же сильно магнитное поле" - поразилась Бриана - "как долго это будет длиться?".
   Наконец Лейфу удалось загнать клинок в землю. Ветер успокоился, словно и не было вовсе. Да и действительно, возможно, что и не было. В этой реальности. Пыль на дороге была испещрена следами копыт, кони спокойно жевали траву, изредка удивленно оглядываясь на своих странных хозяев, которые сидели обнявшись, прямо на земле, и лица их казались загорелыми из-за налипшей мелкой дорожной пыли.
   - Я никогда раньше так не боялся, - едва отдышавшись, признался Лейф. - Я мог потерять тебя и даже не вспомнить, что ты была...
   - Как ты узнал об этом? И о том, что надо сделать.
   - Боги сказали мне, что согласны обменять тебя на Хвитинг. Но я сказал, что меч они заберут, только если смогут вырвать из моих рук.
  
  
   - Вы вздрогнули, словно кто-то вас напугал, - заметил лорд Роджер де Карнак.
   - Что вы, милорд, ничуть... - Брианна усилием воли отогнала воспоминание.
   - Занятный выбор песни, - заметил де Карнак. - Именно сейчас. В этом можно усмотреть попытку смягчить гнев короля, обращенный против заговорщиков.
   Чтоб тебя, подумала Брин. Нашел, когда пристать со своими гэбэшными шуточками. Вот и изволь "слушать пространство", одновременно общаясь с этим дьявольски наблюдательным человеком!
   Активность будет держаться еще некоторое время, только бы никто не сунулся в Круг, по-хорошему - его сейчас вообще надо красными флажками обнести, как открытый люк.
   - Песня говорит лишь о том, что никакой заговор не должен отвратить сердце короля от тех, кто действительно верен ему. Заставить отвернуться от преданных слуг, - улыбнулась Брианна. - Подозревать всех вокруг - не королевское занятие. Для этого у нашего государя есть... вы.
   - Здесь вы правы, леди, - согласился де Карнак. Похоже, королевский безопасник питал слабость к тем, кто его не боится. - Не приказать ли мне одному из моих гвардейцев сопроводить вас? - он выразительно указал взглядом на слугу, собиравшего с пола монетки. - Наши времена не послужат истоком легенд о том, как невинные девы безопасно ездят по стране с мешком золота. Или даже серебра.
   - У меня есть телохранитель, - возразила Брин, ища взглядом Гренделя, как раз сейчас вздумавшего куда-то запропаститься.
   - Если, разумеется, его еще не сманил лорд Оуэн Клан, - кивнул де Карнак. - Я бы на вашем месте не слишком доверял этому валлийскому разбойнику.
   - Пока что он не давал мне повода для недовольства... - Следовало как можно скорее отделаться от начальника королевской безопасности и ехать к Кругу Дев. Нравится тебе это место, или нет, а проверить, что там происходит, надо! Разумеется, не суясь внутрь...
   - Брианна! - всхлипнул внезапно в голове дрожащий, несчастный голос Энестейши. - Докладываю о необходимости вызова спасательной группы.
   Сохранить внешнюю беззаботность помог только хваленый профессионализм, а может - чудо, удержавшее Брианну от того, чтобы заскрежетать зубами и выругаться вслух. Ох, ну три ж тебя раза через болото да об кочку! С этой-то что? Вызов спасательной группы подразумевал, по меньшей мере, раскрытие и угрозу жизни агента.
   - Доложить обстановку! - мысленно рявкнула Брианна и воззрилась яростным взглядом на вынырнувшего из пестрой толпы Гренделя, спешно дожевывающего уникальный импортный фрукт. - Степень непосредственной опасности! Тебя раскрыли? Ты арестована?
   - Нет, - всхлипнула Энестейша, - ничего такого, просто...
   Просто!
   - Тогда отставить вызов! - распорядилась агент Эриу. - Назвать местонахождение! Ждать меня!
   - Тебе следует бдительнее охранять свою хозяйку, валлиец! - строго заметил де Карнак и, к облегчению Брианны, наконец-то убрался.
   - Пошли! - скомандовала Брин телохранителю. Грендель, к его чести, сообразил, что для обычных пререканий не время, и потопал следом.
   Кажется, Кругу все-таки придется подождать. Прежде следует разобраться с Энестейшей, пока та и впрямь не вызвала в Ноттингем спасательную группу.
   Дверь опочивальни оказалась не заперта.
   Русская стажерка - целая, невредимая, и с виду никем не обижаемая, - стояла посреди комнаты, с беспомощной яростью глядя на зажатый в руках кусок голубого шелка.
   - Что происходит? По какому поводу истерика?
   Властный начальственный голос заставил девушку вздрогнуть и обернуться:
   - Брианна?
   Брин стояла у двери, меряя паникершу изучающим взглядом.
   - Докладывай.
   - Король! - От усилий не орать голос девчонки стал каким-то шипящим: - Сволочь! И шериф не лучше! Они хотят... Убила бы...
   - Я сказала - докладывать, а не истерить, - оборвала Брин, тем непререкаемым тоном, что действует не хуже пощечины. - Что это у тебя?
   - Византийский шелк. - Энестейша замолкла и яростно встряхнула ни в чем не повинную ткань, словно предъявляя улику страшного преступления. Шелк оказался не то ночной сорочкой, не то платьем, не особо отличимым от ранее названного предмета по виду и назначению.
   - Вот оно что! Понятно, зачем ты понадобилась нашему проныре-шерифу! - усмехнулась Брианна. А также, куда изволил так торопиться его величество. Черт! Вот тебе и проверила причину аномальной активности! Решение проблемы задержит ее на полночи!
   - Он... он просто...
   - Сводник, - припечатала Брианна. - А как ты думала? Что шериф встанет насмерть за твою честь, когда явился такой повод угодить монарху? Ладно, давай мне этот твой... византийский шелк.
   - Но ты же не пойдешь к королю? - опешила Энестейша.
   - Не поняла. Ты все-таки хочешь пойти к нему сама?
   - Нет, нет, конечно, нет! Я лучше во рву утоплюсь!
   - Не советую, - покачала головой Брианна. - Не хочу топтать твои романтические представления, но в этот ров сливается содержимое всех замковых сортиров.
   Новоявленная Диана де Меридор поперхнулась.
   - А ты...
   - У меня - свои способы общаться с непривлекательными королями, - улыбнулась Брин. - Давай сюда свой балахон. Его величество, поди, заждался уже. Не хватало еще, чтобы за тобой прислали стражу.
   - Ты скопируешь мое лицо?
   - Можно и так, но зачем? - пожала плечами агент Эриу. - Ты же не метишь в новые фаворитки?
   - Нет, конечно! - испуганно ахнула стажерка.
   Быстро переодевшись, Брин выскользнула за дверь, почти ожидая увидеть караулящего шерифа. Того не было. У входа мялся Грендель, мгновенно остолбеневший при виде византийского шелка.
   - Слушай меня, Грендель. Внимательно! - приказала Брианна, понадеявшись, что способности соображать парень все-таки не утратил. - Не перебивай и вопросов глупых не задавай, пока не закончу...
   Разумеется, не будучи Одаренным, Грендель мало в чем мог разобраться, но все же лучше, чем ничего, а потом она взглянет сама. Если выплеск кто-то спровоцировал, на то, чтобы отследить этого "кого-то" Гренделя хватит вполне, тем паче, что после такого всплеска виновник будет еще несколько часов валяться в трансе. Если, конечно, есть виновник...
   - И запомни: в сам Круг не лезь ни при каких обстоятельствах! Понял? Ни при каких! Даже если... увидишь родного брата, истекающего кровью на груде золота в объятиях голой эльфы! Понял?!
   - Понял, хозяйка, - на автомате отозвался парень, которого, похоже, полупрозрачный шелк на собственной госпоже занимал сейчас куда больше, чем гипотетическая голая эльфа.
   То, что при этом его никто не должен заметить, разумелось само собой, но Брин на всякий случай повторила и это несколько раз.
   - Все! Иди! Утром доложишь.
   Раздраженно напевая: "Несмотря на слёзы, плач и сопли Стража волокла её в гарем..." (и мстительно представляя на месте влачимой героини русскую стажерку), Брианна прошествовала мимо вытаращивших глаза часовых в сторону королевской опочивальни.
   "Властелин сказал, что на сегодня Этих дур в гареме сорок три..."
   - Леди Нэста! - Шериф выскочил навстречу, словно чертик из табакерки. - Ну наконец-то! Я уже хотел идти за вами...
   "Хочет довести по полусотни... Тоже хобби, что ни говори..."
   Брианна сделала шаг в сторону, давая факелу хорошо осветить себя. Шериф поперхнулся. Пару секунд изумленно созерцал подмену.
   - Что это значит?! - возмутился его лордство, убедившись, что глаза не обманывают.
   - Король ожидает даму! - томно улыбнулась Брианна.
   - Да, ожидает, но не вас, леди! - огрызнулся шериф. - Где эта несносная девчонка?
   - Где бы ни была, - жестко проговорила Брин. - Чем дальше от королевской спальни, тем лучше для вас, милорд. Что-то говорит мне, что король остался бы очень недоволен нынешней ночью.
   - А если я вместо дамы, которую он велел пригласить, приведу вас, леди Шона, он непременно останется доволен! - скривился шериф.
   - Ручаюсь за это, милорд! - Брин изобразила настолько обольстительную улыбку, что даже женоненавистника де Рено, кажется, проняло.
   Из-за угла раздались шаги.
   - Двоих стражников - под окно, - распорядился появившийся из темноты, де Карнак, окинув взглядом даму в шелках.
   - Это расценивать как честь? - приподняла бровь Брианна. - Или, явись сюда леди Нэста, вы сделали бы то же самое?
   - Несомненно, - кивнул королевский телохранитель. - Безопасность короля превыше всего, хотя леди Нэсту и трудно воспринимать всерьез.
   - Вы уверены? - протянула Брин.
   - Именно поэтому я бы решительно не хотел подпускать ее у государю. - Судя по выразительному взгляду лорда Роджера, эта фраза адресовалась не столько Брианне, сколько шерифу. - В этом тихом омуте водится прорва чертей, в чем уже имел случай убедиться ваш помощник, де Рено.
   - Сэр Гай? - Осторожно удивилась Брианна.
   - А вы не слышали? Эта северная фея сломала ему ребро. Удачи, леди Шона. - Де Карнак удалился по коридору.
   - Почему вы не вздумали явиться этой ночью к де Карнаку? - вздохнул шериф, поглядев ему вслед. - Если я хоть сколько разбираюсь в людях, вы умудрились покорить это чудовище!
   - У лорда Роджера своеобразная манера шутить, - заметила Брианна, мысленно припоминая второй вариант окончания песенки - тот, где из девицы делали чучело. - Но я верю, что он непременно встретит даму, которая не упадет в обморок и не утратит дар речи, услышав намек на обвинение заговоре. И будет с нею счастлив... Вернемся к нашему делу. Я надеюсь, милорд, вы не хотите, чтобы королю сломали ребро?
   Шериф закатил глаза - видимо, представил в красках.
   - Ступайте! - Он с видом великомученика посторонился от двери.
   Брианна гордо прошествовала мимо.
   - Кто там? - Раздался из-за полога роскошной кровати недовольный раздраженный голос его величества. - Это вы, де Рено? Сколько я еще должен ждать?
   - Это я, милорд! - мелодично откликнулась Брин, появляясь пред королевские очи.
   - Что это значит? - опешил монарх, высовываясь из-за полога и оторопело взирая то на знакомый византийский шелк, то на его нагло подмененное содержимое. - Леди Шона? Откуда вы взялись, я вас не звал!
   - Да, это я, мой государь! - прошептала Брианна, вскидывая руки на плечи Джону и тесня короля к покинутой было постели. - Я пришла без зова, ибо моя страсть сильнее меня, мой король, мой державный британский лев!
   - А г-г-де леди Нэста? - Неуверенно пробормотал Джон, ошеломленный таким неожиданным и решительным натиском.
   - Какая разница... - пожала плечами Брин. - Зачем вам эта глупая девица, холодная, как ее северная страна? Наслаждение следует искать там, где его действительно можно найти, милорд! Кто захочет грызть лед, когда в руке кубок с вином, горячим и пряным?
   - Конечно, дорогая моя леди Шона! - с готовностью согласился соблазняемый, чьи руки уже вовсю измеряли объем талии совратительницы. - Однако... Где вы взяли платье? Надеюсь, вы не убили эту бедняжку?
   - О, что вы, ваше величество! - рассмеялась Шона, прикидывая, как бы половчее уронить короля на разложенную постель. - Наверное, она сейчас возносит молитвы, благодаря Господа за то, что удалось уберечь свою лелеемую невинность для монастыря.
   - Монастыря? - Его величество переменился в лице, словно попробовал несвежее блюдо. - Не люблю святош. Что может быть скучнее женщины, бормочущей молитвы в постели?
   - И вы абсолютно правы, милорд! - с готовностью согласилась Брин.
   - Я тебе правда так нравлюсь? - вкрадчиво и самодовольно осведомился заулыбавшийся король.
   - Конечно, ваше величество! - томно выдохнула "леди Шона", подставляя губы для поцелуя. - Разве мои глаза могут солгать?
   И поймала королевский взгляд, одновременно активируя Песню Сирены. Не слишком жестко, в четверть мощности, но Джону хватило с лихвой. Монарх остолбенел, уставившись на несостоявшуюся возлюбленную, как птичка Дарси на кобру Нагайну.
   Дальше было самое сложное. Гипноз с загрузкой в сознание "жертвы" блока ложных воспоминаний - вершина работы элит-агентов, владеющих техникой внушения. Закончив, она мягко взяла монарха за руки и уложила на роскошную постель. Теоретически можно было без опасений прилечь рядом, но хроноразведчица предпочла расположиться в кресле - заснуть было бы крайне неосторожно. Ах, да, еще одна мелочь! Микрофон в браслете. Дорожка 15 - "Страстная сцена", специально для любителей подслушивать за дверью. Опочивальню наполнили томные вздохи и стоны, по интенсивности и страсти достойные крутого порнофильма.
   Его величество на постели метался и постанывал, бредя феерическим сексом.
   Наконец король успокоился и заснул сладким, безмятежным сном. Брианна поднялась и вышла в коридор. Если кто-то и подслушивал - сгинули заблаговременно, услышав ее шаги.
   Вернулся ли Грендель? Может быть, и вернулся, но вряд ли. До Круга Девяти Дев скакать не менее трех часов, плюс там около получаса, плюс те же три часа обратно. Брианна не могла объяснить самой себе, почему наперекор здравому смыслу направилась в конюшню, где стояли их лошади.
   Оказалось, что интуиции надо доверять всегда. Даже, если все говорит против. Грендель, вместо того, чтобы выполнять поручение, нахально дрых в сене, приткнувшись спиной об дверной косяк. По довольной физиономии было видено, что сон ему нравился. Вороной Монти меланхолично жевал овес в стойле, и по его виду можно было сказать однозначно - ближайшие пару часов он был здесь, и его никто не тревожил.
   Обрушившийся на ничего не подозревающего наемника хозяйский гнев был стремителен и ужасен. Брин казалось, что сегодня все на свете словно сговорились ее доставать. Разве что король Джон оказался на удивление сговорчивым паинькой. Грендель - едва проснувшийся, сконфуженный и пристыженный, - с трудом продрал пьяные глаза, молча вскочил на подготовленного Брианной коня и умчался в едва наступающий рассвет, потирая ушибленную поясницу.
   Агент элит-класса еще долго пыталась успокоить нервы и заставить себя верить, что не все потеряно. Парень, несмотря на все его минусы, вроде, показал себя смекалистым и разумным. Оставалось только ждать его возвращения. И время теперь, как назло будет тянуться медленно и нудно. И невозможно будет толком ничем себя занять...
   Брианна улыбнулась самой себе. У нее осталось еще одно дело. Вовсе необязательное, но приятное и успокаивающее нервы. Она сейчас поднимется обратно в замок и навестит сэра Гая Гизборна. Да, сейчас это, кажется, вполне возможным. Рыцарь наверняка спит. А все, что ей сейчас хотелось (кроме того, что просто увидеть милое сердцу лицо, конечно) - это убедиться, что Настенька не разворотила своему поднадзорному грудную клетку в порыве праведного гнева. Который, разумеется, никак не вписывался в рекомендуемое поведение инвайдера (даже практиканта), но который сама Брин только что в полной мере испытала на себе. На спине ее телохранителя еще долго будут красоваться синяки после вынужденного полета с комфортабельной лежанки.
   Супружескую опочивальню новобрачных Брин нашла быстро. Дверь оказалась лишь слегка прикрыта. На полу полосой просачивался дрожащий свет свечи. Не спит? Брианна осторожно заглянула в комнату и сразу увидела его. Глаза рыцаря были закрыты, рука свободно откинулась на пустующую сторону брачного ложа. Брин почувствовала, как дыхание перехватило от предвкушения. Вот, сейчас она войдет, присядет рядом и нежно сожмет в своих ладонях эти слегка подрагивающие во сне пальцы.
   Но оказалось, что вожделенный маленький белокурый мальчик был в комнате не один. Рядом с окном, у небольшого столика, заваленного посудой и тряпьем, суетилась средних лет женщина, одетая в приличествующее зажиточной горожанке платье, но отнюдь не выглядящая, как городская жительница. Служанка? Но что она забыла в комнатах милорда так поздно ночью?
   - Кто ты, женщина? - требовательно осведомилась Брин, входя в комнату. Великая вещь - умело притвориться, что имеешь право спрашивать. Ответят.
   - Я это... Фрида я, - слегка настороженно отозвалась та. - Из Уикема. Знахарка тутошняя. Миледи Эмма велела приглядеть за милордом.
   Эмма. Свежеиспеченная женушка. И куда ж она усвистела от раненого супруга?
   - Не будите его, Бога ради! - Продолжала шептать Фрида. - Его уж шут этот бесстыжий разбудил, чтоб ему пусто, пороть его некому...
   - И как чувствует себя милорд? - тихонько поинтересовалась Брин, усаживаясь на постель рядом с Гаем и касаясь полускрытой одеялом белой повязки, стянувшей торс. - Не бойся, скажи - он мне не чужой.
   - Не развязывайте, миледи! - вскинулась Фрида. - Я только что повязку сменила, чистая она. Все, как леди Эмма велела: руки помыла, тряпку окунула в кипяток. Все как надо!
   - В кипяток? - Кем бы ни была новая леди Гизборн - понятия о гигиене у нее не средневековые...
   - Ну да, - кивнула Фрида. - Все как надо! И рана на диво хорошо заживает. Я уж тоже боялась, что под вечер жар будет, ан - нет, нету. - Она осторожно, ласково провела ладонью по щеке спящего, коснулась шеи - там, где бьется жилка. - Нет жара. Это все мазь заморская, что леди привезла.
   - А что за мазь? - поинтересовалась Брин, почти с ужасом представившая смесь сока мандрагоры со слезами девственницы, собранными в первое полнолуние после праздника Марии Магдалины, сдобренную порошком девятисотлетнего оленьего рога, благословленного святым Дунстаном. Или еще какое подобное чудо средневековой медицины. Чудо - потому, что люди от этого умудрялись выздоравливать. Великая вещь - психология...
   - Вот эта, миледи! - знахарка с готовностью сунула ей под нос лекарство. - Видать - сарацинская. Или еще где доктора ученые придумали. Никогда такой не видала. И чтоб раны ниткой шить - тоже не видала...
   Раны - ниткой?
   В другой раз эта фраза непременно привлекла бы внимание Брин. Но не сейчас. Сейчас она была уже излишней. Потому что небольшой серебряный флакончик в руке знахарки говорил все и сразу. Такой же, как тот, что хранился в поясе самой Брин. Нет, он не был каким-то особенным, такие делали и здесь. Вот только самые ученейшие местные доктора не сумели бы наполнить его полупрозрачной массой регенерационного геля.
   - А что, леди - сарацинка? - словно бы между делом осведомилась Брианна, возвращая лекарство знахарке.
   - Да нет, что вы! - замахала руками Фрида. - Наша, крещеная. Сам милорд аббат их венчал. А что чернява, так и тут такие есть, вон - валлийцы те ж. Она на них и похожа - сама смугла, а глаза синие...
   Вот как. Стало быть, Сколопендра, если это она, тоже пользуется "лицом" - иначе при виде ее кукольной японистой мордашки Фрида бы ни за что не сказала, что "и тут такие есть", и не сравнила бы с валлийкой.
   - Хорошо, оставь нас пока с милордом, - распорядилась Брин.
   - Не оставлю! - запротестовала саксонка. - Не велено!
   Спрашивать у женщины, выглядящей, как знатная леди, какой ляд ее сюда притащил, и что ей нужно, старуха явно не рисковала, но долг няньки намеревалась исполнить со всей ответственностью.
   - Не думаешь ли ты, Фрида, что я могу съесть твоего подопечного? - усмехнулась Брин.
   - Съесть не съедите, а во грех введете! - со знанием дела озвучила старуха свои подозрения. - И верно: грех вам, леди! Женатый ведь он теперь.
   Брианна едва успела захлопнуть себе рот ладонью, чтобы неуместным хохотом не разбудить уснувшего рыцаря. Н-да... До такого редкостного изврата, как прелюбодеяние с собственным правнуком, кажется, даже римские императрицы не добирались.
   - Не тревожься за невинность милорда, Фрида, - улыбнулась Брин. - Я ведь ему родня по крови.
   - Какая уж там невинность! - Хмыкнула старуха, тут же, впрочем, настороженно замолчав - мало ли, вдруг леди разгневается...
   Ну, понятно, какая... Отраженная на вывеске таверны "Право господина". А Фрида, видать, в замке недавно - молчать не выучилась, что на уме - то и на языке.
   - Ну ладно, сиди тогда, - дозволила Брин и с улыбкой поглядела на сладко спящего рыцаря. Признаться, она не ожидала внезапно явившегося странного желания: обнять, расцеловать и потискать вполне взрослого парня, словно маленького. Причем желание это, вопреки опасениям Фриды, явно не имело ни малейшего эротического подтекста.
   - Говорят - внуков любят больше, чем детей, - задумчиво пробормотала Брин, мысленно оценив парадокс. - Когда родятся, надо будет сравнить... - И добавила громче, обращаясь к "няньке": - Так значит, тебе по нраву жена милорда?
   - А что ж нет? Леди добрая, заботливая. Да и парню давно жениться пора была, - рассудительно проговорила Фрида. - Мужику без бабы никак нельзя, будь он лорд аль виллан! Кто за ним приглядит, без бабы-то? Одичает ведь!
   - Ты права, Фрида, - кивнула Брин, убирая с лица Гая светлую шелковистую прядку. В полумраке его сходство с Лейфом казалось разительным.
   - Пойду я на кухню, миледи, принесу что-нибудь, покуда проглоты эти все-то не сожрали... - высказала Фрида внушенную идею. По своей воле старуха не убралась бы точно. Телохранитель - почище Гренделя.
   Брин проводила ее взглядом.
   Гай пошевелился, чуть приоткрывая глаза.
   А вот это было совсем не нужно! Спи, радость моя, спи.
   Больше всего хотелось лечь рядом, обнять, прижать к себе... Брианна вздохнула. Нет. Надо рожать, или, на худой конец, куклу купить, что ли! Ага - в полный рост и с портретным сходством...
   - Сегодня тебе будет сниться только хорошее, милый... - Она наклонилась и поцеловала сонные ресницы. Длинные и пушистые, но заметить это можно было только глядя в упор, как сейчас. Потому что светлые...
   Брианна вновь тихонько рассмеялась воспоминанию.
   Она еще до первого похода "на глубину", из переведенных саксонских источников знала, что у датчан было принято подкрашивать глаза - причем делали это как женщины, так и мужчины, что, по словам тех же саксонских хронистов, "сильно улучшало их внешность". И все равно! Слишком уж это не соотносилось с обычаями мужчин века нынешнего. Лейф никогда не мог понять, почему ее так забавляют его подчерненные ресницы. На суше, разумеется, а не в море, где брызги летят в лицо. Подруги в Институте ухохатывались, наперебой советуя подарить своему викингу водостойкую тушь...
   Гай вновь завозился и подозрительно метко для спящего сцапал разведчицу за талию. Постаравшись не вскрикнуть и не задеть рану, Брин шлепнулась ему на грудь. Руки у парня были крепкие, и выпускать добычу он не собирался...
   - Эмма... - еле слышно выдохнул Гай. - Эмма...
  
  
  

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  

18 October 1201

  

ЮЧИ

  
   Влиятельная третья сила.
  
   Отпроситься у своего "супружника" прогуляться оказалось проще, чем я думала. Мне почему-то казалось, что ему не захочется расставаться с грелкой, чесалкой и гладилкой на две ночи, но я оказалась очень, очень не права. Просто гормоны в голову ударили, и полез весь этот романтический бред. Ючи! Остынь! Ты на задании, а он абсолютно отморожен.
   Королева решила очень вовремя для меня совершить экскурсию по монастырям близлежащим, и я примазалась к кортежу. Гизборн удивился слегка, я ведь больше, как бы, не придворная дама, но только и всего. Возражать не стал. Даже обидно несколько. Хотя... его столь равнодушная реакция позволила мне заключить, что в дальнейшем не составит труда придумать причину для того, чтобы отлучиться. Ему в принципе все равно. Для моей миссии это удобно.
   Как бы случайно отстав от кортежа Королевы, я немного проехала назад по дороге и сверилась с навигатором. Сей миниатюрный шпионский гаджет был упакован в виде кулона. В моем случае, он просто незаменим. Тут сразу без бутылки и не разберешься, в какую сторону направить бешеную лошадку. Путь мой лежит в замок Беллема. А на обратном пути хорошо бы нарваться на разбойников.
   Я ухмыльнулась, вспомнив нашу первую встречу с шервудским атаманом. Как же я удивилась!
   Я ведь представляла себе этакого чумазого, оборванного, дурно пахнущего громилу-головореза. Никаких голливудских шаблонов и смазливых мордашек. Все в не приукрашенной попкорном реальности. Лицо бородатое, голос простужено пропитый. На голове этот дурацкий капюшон, чтобы жертва его глаза добрые не заметила. За плечами знаменитый лонгбоу, на поясе меч болтается. Страшно, аж жуть!
   И вот, выйдет такая страхолюдина на тропинку, и я ему скажу: "Прекрасный вечер, не находите?", а он: "Кошелек или жизнь!". Тогда я скажу: "Ну, вы же благородный разбойник, и не откажете в помощи даме в беде", а он скажет: "Пожалуй, и не откажу, только сначала ограблю". А я с восхищением на него посмотрю и так заискивающе: "Ах, какой у вас красивый, большой меч! Можно его посмотреть поближе? А в руках подержать?", а он...
   Ой, что-то меня не в ту степь понесло.
   - Эй, навигатор, далеко еще до проклятых развалин тащиться? Что? Всего-то четыре километра? Так это... еще засветло доберусь.
   Ага, разбежалась, засветло. Уже давно, как стемнело, а зловещие руины все никак не становились ближе. Заколдованные, что ли? Может, мне, как Алисе в стране чудес, ехать в обратную сторону? И кто так дороги строит! Ладно, сверну напрямик. Через заброшенный яблоневый сад.
   Вскоре среди мрака внезапно наступившей промозглой осенней ночи забрезжил огонь рукотворный. Правда, несколько в стороне от самого замка. Но я рискнула полюбопытствовать, кто там природу загрязняет. Подъехав ближе, я обнаружила, что это не костер вовсе, а свечи на земле пентаграммой расставлены. Даже неоригинально как-то. Сейчас еще ведьмы на шабаш подтянутся.
   Местный черный маг, по пояс раздетый, стоял с ведром в руках посреди круга и бормотал заклинания. Вдруг с каким-то жалобным восклицанием плеснул водой на свечи, бросил ведро и вскинул руки к темным небесам и... ничего не последовало. Факир был пьян и фокус не удался. Горе-колдун так и остался стоять с воздетыми руками, в прострации пялясь в пространство.
   Зато моя кобылка нетерпеливо всхрапнула и невоздержанно почесала ногой пузо. Маг встрепенулся и ошалело уставился на нас с лошадью.
   - Добрый вечер, я тут случайно проезжала мимо... зашла на огонек.
   Странно, Элиза мне описывала (а ей в свою очередь рассказали на кухне) барона Беллема, как пожилого такого, но все еще крепкого старикашку. Этот же был молод и, пожалуй, приятен на лицо. Может, зелья какого молодильного напился?
   - Ой, наверное, я вам помешала, барон? Прошу прощения. Меня зовут Эмма де Сен-Лорент, я придворная дама Его Величества, нечаянно отстала от кортежа и заблудилась. Надеюсь, вы не откажетесь приютить меня на ночь?
   Молодой человек, наконец, вышел из катотонического ступора и обворожительно мне улыбнулся:
   - Барон де Беллем? О нет, леди, вы ошибаетесь. Я управляющий. Следуйте за мной, я провожу вас.
   Он собрал мокрые свечи в ведро, взял факел, рубаху, брошенную в кругу и, хромая, направился по едва различимой тропинке к замку. При столь скудном освещении, мне никак не удавалось хорошенечко разглядеть, что у этого малого со спиной. Что-то явно не так. Первое впечатление, что его переехал поезд. Какое-то хаотичное нагромождение выступов и провалов там, где должна быть грудная клетка. Этакий смазливый Квазимодо.
   - Я вас не напугал, миледи?
   - Перспектива провести ночь в лесу пугает меня гораздо больше, - призналась я.
   - Вы, должно быть или слишком хорошая христианка, либо отступница, - все так же мило улыбаясь, предположил мой проводник в мир черной магии. - В любом случае, вы очень храбрая леди.
   Прямо забросал комплиментами. Он что, соблазнить меня пытается? Чтобы потом принести в жертву? Вот возмутится Азаил! Ему, небось, только девственниц подавай.
   - У нас редко бывают гости, - добавил он, помогая мне спешиться. - Барона считают дьяволопоклонником.
   И, как бы подтверждая его слова, хмурый конюх, одетый во все черное, увел мою лошадь в конюшню. Надеюсь, он не успеет высосать из нее всю кровь до первых петухов.
   - Да, люди погрязли в предрассудках... - согласилась я. - С другой стороны, это не так уж и плохо. Страх заставляет уважать.
   Мы вошли в освещенный чадящими факелами холл, пустынный и позаброшенный. Уборки здесь не проводили так давно, что на спинках кресел наросла паутина. Может, все служанки были принесены в жертву или попросту разбежались? Но на столе уже аппетитно дымился поросенок в яблоках. Оказывается, в саду не только устраивали спиритические сеансы. Во всяком случае, в штате присутствовал повар и садовник.
   - Устраивайтесь, миледи, барон скоро присоединится к вам, - культурный Квазимодо предупредительно отодвинул для меня стул.
   Присаживаясь, я разглядела его уродство. Явно приобретенное, и притом достаточно недавно. Похоже было на то, что сломанные ребра неправильно срослись. Гизборну было бы полезно посмотреть, что бывает при неправильном лечении или вовсе при отсутствии такового.
   - Приятный сюрприз, не ожидал так скоро увидеть вас здесь, Леди Гизборн, - барон, как и следовало ожидать, появился незамеченным, впрочем, в таком полумраке даже стен как следует не разглядишь. Не то, что черную кошку в темной комнате. А вот то, что он знает меня под недавно приобретенной фамилией, это настораживает. Квазимодо как-то странно на меня посмотрел и с такой силой сжал спинку моего стула, что костяшки пальцев побелели.
   - Вы свободны, Хантингтон.
   Повисла неловкая пауза, покуда управляющий ковылял прочь, все время оглядываясь. Я пригубила вино, хорошее, пусть и немного кислое.
   - Простите, что не пригласили вас на свадьбу, списки гостей не я составляла. Скорее, сама была приглашена в последнюю минуту. Случайно.
   Барон понимающе кивнул. Он слишком внимательно следил за мной, даже смутил меня своим пристальным, изучающим взглядом.
   - Вам ли не знать, миледи, что случайностей не бывает. Вы довольны замужеством?
   - Вы же спрашиваете просто из вежливости и не ожидаете откровенного ответа? Да, я всем довольна.
   - Значит, вы назвались своей девичьей фамилией по привычке, или, может, из предосторожности?
   У меня появилось какое-то неприятное чувство, как будто мой кот уделал соседский коврик, пока я была на работе. Соседи коврик помыли, но осадочек то остался.
   - Ваш муж - существо слабое, легко управляемое.
   Вот-вот, мне бы только найти пульт управления.
   - И тот, кто управляет им сейчас, мне очень не нравится, - между тем, продолжал его колдунство, даже не притронувшись к еде. Это он зря, свининка была отличная, и вино я уже распробовала.
   - Мне тоже де Рено не очень нравится, если честно, - ну вот, еще не пьяная, а уже понесло на откровенность. Доболтаешься, девочка, с яблоками сожрут.
   - Я не о шерифе говорю, - Беллем как-то многозначительно ухмыльнулся. - Из-под его влияния, Гизборн однажды запросто мог ускользнуть, если бы я тогда позволил.
   - Тогда о ком? - осторожно спросила я (уж не обо мне ли?).
   Барон покачал головой, словно мысли мои прочитал.
   - О, это старая вражда. Обе стороны одинаково погрязли в самолюбовании, погубили достаточно жизней, чтобы перестать считать себя правыми, но каждый из нас все еще жаждет получить то, что нам не принадлежит. И вот появилась третья сила, неведомая, непредсказуемая и оттого пугающая. И я бы хотел примкнуть к ней раньше своего противника и заставить ее принять мою сторону.
   Постойте-ка... это он что, меня считает неведомой третьей силой? Круто! Ючи Сколопендра - могущественная недовалькирия!
   - Я - сила та, что без числа творит добро, желая зла, - представилась я.
   - И, если вы любите своего мужа, мой враг - теперь и ваш враг. Мы можем быть полезны друг другу.
   Так, а теперь все с начала: Двидл-дам и Твидл-Ди не поделили старую сломанную погремушку и решили подраться. Тут прилетел ворон и напугал карапузов. Вопрос: нужна ли ворону погремушка? И... причем здесь Гизборн? Прямо в каждой бочке затычка! Однако надо сделать вид, что мне все понятно, я ж - загадошная третья сила. Барон, судя по всему, тоже блефует вовсю.
   - Как именно вы можете быть полезны мне?
   Его колдунство заглянул в свой кубок и плотоядно ухмыльнулся.
   - Я могу погубить Робина из Локсли, чтобы освободить вашего дорогого супруга от удушающей его мистической связи.
   Что-то на полянке слишком много народу собралось! Еще парочка дерущихся карапузов. Один из них, как бы мой с прыгалками на шее, а у другого запрещенное оружие из "Звездных Воин". Но у меня нет лицензии на убийство. Строго говоря, меня здесь вообще здесь нет и быть не должно. Придется еще разок удивить магистра черной магии.
   - Мне не нужен Робин из Локсли, мне нужен его меч. Да и тот только на время.
   Барон не удержался и хлебнул из кубка, поморщился. Стало быть, вино и, правда слишком кислое, как теперь и его физиономия.
   - Что ж, договорились, будет вам Альбион.
   - Вот уж нет. Не нравятся мне ваши методы работы. Найдите, родите или сконструируйте мне знатного кузнеца, прирожденного Виланда, чтобы он за короткий срок изготовил близнеца Альбиона под моим чутким руководством, разумеется. Если работа меня удовлетворит - будет вам покровительство третьей силы в вашей бессмысленной схватке с Твидл-Ди из-за сломанной погремушки.
   На том и порешили. И разошлись по спальням. Кстати, кровать в замке Беллема была ничуть не хуже, чем в Ноттингеме. И никаких клопов и крыс. Вероятно, их всех тоже принесли в жертву. Я не придала большого значения нашей странной беседе. Жизнь научила меня не верить обещаниям подвыпивших пожилых альфонсов. Ишь какой, решил примазаться к моему могуществу и разделаться под шумок со своим "заклятым врагом". Моими руками. Да щас! С какого перепугу?
   "Надо бы, на всякий пожарный, проверить, нет ли в замке каких халявных стационарных порталов. Место подходящее. Какие бы чудеса не происходили в этом проклятом замке, для местных все объяснится колдунством экстравагантного хозяина" - подумала я засыпая.
   А ночью мне приснился кошмар. Как и следовало было ожидать. Вредно плотно ужинать после шести вечера.
  
   Космические свиньи приземлились прямо в Шервуде. Их корабль жутко напоминал голубой пластиковый уличный туалет. Они ловили разбегающихся в ужасе разбойников и запихивали их в туалет, то есть, в корабль. Странно, НЛО был явно одноместным, а народу в нем уместилась целая куча.
  
   Вы что, серьезно решили, что это и есть мой кошмар?
   В Ноттингеме было тихо. Спали все. И выдохшийся после неумеренных возлияний на пиру король. И шериф, поникший головой на стол. И гости, благородные и не очень. И даже стражники. Для ассоциативного ряда не хватало только прекрасного принца, который спешит поцеловать и расколдовать свою спящую красавицу. О! А вот, кстати, и он! Едва забрезжил рассвет, как мой храбрый рыцарь в сопровождении не менее храбрых солдат, вооруженных арбалетами и фонарем прокрались в амбар.
   Веселые разбойники спали, закопавшись в сене. Гизборн ухмыльнулся - все идет по плану. Никакого сопротивления, убить беспомощных разбойников во сне, тела вывезти в Шервуд. Но милая рыжеволосая леди проснулась и разбудила остальных. Дальше трудно вспоминаемая и нелепая сцена разборки, в результате которой Гизборна проткнули арбалетным болтом с трех шагов, как бабочку булавкой, а амбар загорелся. Странно, пусть я отдавала себе отчет в том, что вижу сон, но метаться в поисках выхода среди полыхающего пламени было страшно, как наяву.
   Дальше какое-то странное место, каменное мегалитическое сооружение, наподобие Стоунхенджа. Прямо посреди поля, на небольшом холме. Солнце красное, как при закате. И вокруг нагромождения каменных глыб, едва заметные фосфорицирующие нити, перетекающие друг в друга, струящиеся, словно живые. Они связывают тех, кто в кругу - разбойника и его умирающую возлюбленную. И тянутся дальше, куда-то за горизонт, туда, где садится солнце. Лицо разбойника в сияющей дымке, но я знаю, что он плачет. И еще знаю то, что и он знает - как только вытащит стрелу, девушка умрет. Юноша в отчаянии резко дергает древко, нити упруго натягиваются, мерцание начинает пульсировать все сильнее и наконец, взрывается радужными кольцами, поглотив мегалитическую постройку в слепящем сиянии. Я знаю, что вижу это только я. Только я могу мысленно проследовать вдоль натянутых звонкими струнами энергетических нитей-меридианов туда, где жуткая тьма. Узкий колодец, стенки давят, чем дальше, тем труднее дышать, жар заставляет кожу лопаться, тело дергаться в судорогах. Вдруг словно осиновый кол вогнали в спину, и пару раз еще крутанули и выдернули наружу. Жуткая боль пронзила легкие, я захлебнулась собственной кровью. Агония... но что-то там, на том конце, в самом начале... куда так трудно, страшно и больно падать... Посмотри на руки! Смотри, говорю! Видишь, это только сон! Проснись! Проснись...
   - Портал! - Я проснулась в холодном поту. Взглянула на руки - не светятся. И никаких сияющих нитей вокруг. А страшно-то как было! До сих пор пальцы дрожат. Даже завязать платье долго не получалось. Трепещу, как в детстве, когда веришь, что на новом месте вещие сны снятся. Я покопалась в навигаторе на предмет ближайших неолитических построек. Есть одна, навигатор ее видит, но названия не дает. И вообще пишет, что такого быть в природе не должно. Загадочное место. Надо бы смотаться туда, просто так, для расширения сознания.
   - Леди Гизборн, - одновременно раздался предупредительный стук в дверь, и вежливый голос милашки Хантингтона. - Доброе утро. Завтрак уже готов, я скажу, чтобы седлали вашего коня. Милорд попросил меня проводить вас до дороги.
   -Замечательно, красавчик, завтрак очень кстати. Конь тоже. Похоже, от меня хотят поскорее избавиться. Очень предусмотрительно со стороны барона.
   Красавчик ждал меня в холле перед накрытым столом, вид у парня был крайне заспанный, глаза красные. Наверное, остаток ночи вызывал еще какую неведомую зверушку в пентаграмме.
   - Спасибо, мой заботливый друг, все выглядит таким аппетитным, - подбодрила я волшебника-недоучку.
   Он, как и вчера отодвинул стул и вымученно улыбнулся мне, закашлялся, знаком попросил прощения, отошел прочь. Да у него бронхит, запущенная форма. Травок бы попить.
   - Ты же ученик барона? Корень Алтея и Солодку, знаешь?
   Он, наконец, откашлялся и покачал головой.
   - Нет, не ученик, - ему было нелегко отдышаться. - И, миледи, прошу вас забыть о том, чему вы вчера явились невольным свидетелем.
   - Вот уж нет! Эту красивую сцену до конца жизни помнить буду. Только, знаешь что, не прими за дерзость, но в следующий раз, когда будешь вызывать демона, разденься донага.
   Хантингтон криво усмехнулся, но в ту же секунду снова закашлялся. Надо бы попробовать хотя бы на слух кашель диагностировать. А что? Какую бы экстравагантность я б не сделала, все пройдет, я ж почти что Люцифер, а ему подобает.
   - Подойди сюда, Хантингтон, - подозвала я зловеще. - Ближе... еще ближе.
   Парень насторожено повиновался. Как только он замер навытяжку вплотную ко мне, я скомандовала:
   - Задери рубашку. Живо. Вчера таким стеснительным не был.
   Немало смущенный и озадаченный баронский управляющий наблюдал, как я, перевернув пустой кубок, приложив его к уху донышком, приникла к его грудной клетке, сосредоточенно вслушиваясь.
   - Не дергайся, не каленое железо, всего лишь холодное слегка. Дыши ровно и как можешь глубже. - Сухие хрипы в правом легком. Жужжит, свистит, как расстроенное радио. - Дыши, дыши, не останавливаясь. Повернись. И продолжай дышать. И как долго это у тебя? Мокрота выходит при кашле? Какого цвета и консистенции?
   - Больше года. Простите, миледи, не всматривался.
   - Чем лечишься?
   - Вы шутите, миледи?
   - Ты же солдат, Хантингтон, не так ли?
   - Был, миледи. А почему вы так решили?
   Я тяжело вздохнула. Как это мне знакомо.
   - Все вы одинаковые. Прямо-таки слышу, как мой горе-рыцарь говорит мне тоже самое: "Вы шутите, миледи" - перманентно и с удовольствием истекая кровью. Для солдата его тело - то же оружие, за ним ухаживать надобно. Вот скажи, если на твоем мече трещина появится, что ты сделаешь? Купишь новый, или старый перекуешь.
   Теперь и Хантингтон тяжело вздохнул, поскрипывая легким.
   - К сожалению, нельзя купить новое тело, миледи, и перековать тоже.
   - Все на свете можно перемотать скотчем. Драться нельзя, но жить вполне. Ладно, по дороге до дороги я соберу тебе аптечку первой помощи.
   Уминая свою овсянку с маслом, я пыталась в кой-то веки раз сосредоточиться и представить свой грядущий маршрут. Путь к Кругу Дев через Шервудский заповедник непуганой истории. Как бы не вляпаться в эту самую историю. И поспеть в Ноттингем к ужину.
   - Ты видел местных разбойников, Хантингтон?
   - Нет, миледи... - бедняга ковылял изо всех сил, стараясь поспевать за лошадью. - И зря вы вообще сюда приехали... нехорошее здесь место... люди здесь пропадают...
   Утро выдалось холодным, дыхание туманилось, травы гнулись от росы. Тропинка была такая узкая, что ноги управляющего промокли по колено. "Теперь и вовсе сляжет с воспалением легких" - с неожиданным для себя сочувствием подумала я и притормозила.
   - Пропадают? Где именно?
   Я спешилась и, задрав подол, чтобы не намок, полезла в траву, собирать гербалайф.
   - Вон там, на тех холмах, - Хантингтон показал на закутанные туманом далекие холмы. - Барон часто туда ходит. Ночью. Ищет что-то...
   Ага, отлично вижу. Вот они, курганы викингов. А барон у нас, оказывается, не только черный маг, но и черный археолог. Небось, уже натырил золотишка. А вся эта ведьмаковская тема - только прикрытие для бизнеса, дабы чернь по могильникам не лазала.
   - Хорошо, обещаю держаться от этих холмов подальше, особенно ночью.
   Мы медленно по кустам добрались до дороги, настало время для красивого расставания.
   - Вот, - я протянула астматику букет из трав. - Промыть, просушить и курить. Ой, то есть, заварить и пить горячим, а лучше с медом. И ноги держи в тепле и сухости. Если будешь послушным мальчиком, еще женишься и детей наделаешь.
   - Спасибо, миледи, вы очень добры ко мне.
   Хантингтон очень странно на меня смотрел, словно бы хотел мне сказать что-то еще, важное, но не решался. Поэтому я прощалась долго, с намеком, может, соберется с силами.
   - Вспомнишь однажды мою доброту, и не только ласковым словом.
   - Прощайте, миледи.
   Так и не сподобился. А, видно было, что прямо таки разрывался от желания и сомнений. Надо бы при случае навести справки о нем. Странное же дело - парень с такой благородной фамилией на службе у местного аутсайдера колдуна. Что бедняга мог такого натворить? Или, может, его изгнали из-за вида "ужасного", несмотря на то, что прекрасен внутри? Надо загнать Элизу на кухню, пусть соберет сведения. О! А еще пусть поспрашает, кого так не любит барон. Наверняка, эта их "старая вражда" уже наследила всуе, и прачки и посудомойки перемывают косточки.
  
  

ГРЕНДЕЛЬ

  
   Да здравствует Король! Валлийцев больше не гоняют. При дворе лорд Клан учит терпимости. И, что самое забавное, моя леди менестрельская собралась в замок, чтобы услаждать пением августейшие уши. И, разумеется, я при ней. Куда ж теперь без меня?
   И, возможно, именно те гвардейцы, которые не поймали меня при облаве, теперь с каменными лицами позволили мне пройти за своей хозяйкой. И это, несмотря на мои вызывающе выкрашенные синим патлы. Впрочем, я вовсе не один был такой красивый и наглый. Клановские псы уже веселились вовсю. И лорд меня узнал, захотел обратно. Хорошо, говорит, я его чемпионов натаскивал. Натаскивал, говорю: бывало, половина мерли в процессе. Лорд Клан ухмыльнулся и в плечо, соглашаясь, двинул. Смотри, говорит - король. Да мне: что король, что сам черт. На что там смотреть-то?
   Вот выпивка - да. И еда с королевского стола. Давно уже так чрево не услаждал.
   А еще моя леди пела. Услаждала душу. Пусть не только мне и не сколько мне, но я был к ней ближе всех вчера и буду гораздо ближе завтра.
   - Уж не пением ли она тебе платит? - Дохнул перегаром прямо в ухо лорд Оуэн.
   - Ну, уж не только серебром. Это всяко, - не моргнув глазом, соврал я, подхватив его похабную ухмылку.
   - Молодец, парень, - он снова приложил мое плечо с радостным возбуждением. - Ушлый ты сластолюбец. Наделай ей дюжину валлийских щенков.
   - Тогда уж мне придется платить, - отбазарился я. - И, боюсь, только серебром.
   - Ну, без работы я тебя не оставлю. Жду вас с леди Шоной у себя, слышишь? Жду теперь с нетерпением.
   Ну что ж, будет по пути, заскочим обязательно. А то подо мной аж земля горит, так на арену вернуться хочется, подумал я со злой иронией. Голова мне моя не шибко дорога - это уже была самоирония. Вот, если б можно было бы ничего не делать и сытно жрать и на мягком спать, тогда я первый бы нанялся. За чисто символическую плату.
   То ли сладкое пение меня сморило, то ли сладкое вино... только понял, что уже пьян и сыт... а леди уже меня с собой забрала. Узкими коридорами ведет. Уж не в опочивальню ли?
   Головой тряхнул, смотрю - лестница широкая, дверь дубовая, за дверью плач девичий. Опочивальня, знамо дело. Леди меня за дверью оставила, а сама в спальню юркнула. Плач очень скоро прекратился. И хозяйка моя вышла. Отвела меня к окну и говорит:
   - Слушай меня внимательно, Грендель, не перебивай и вопросов глупых не задавай, пока не закончу.
   Хорошо так начала. Как с дитем неразумным. Правильно. Я ж пьяный и сонный. Киваю только для видимости.
   - Я остаюсь ночевать в Ноттингеме. А ты должен для меня кое-что сделать. Очень важное задание, Грендель, посмотри на меня, и перестать ухмыляться.
   Почти перестал. Уж больно у моей хозяйки лицо было серьезное. А платье... не ее платье. Новое какое-то... прозрачного голубого шелка. Все. Больше я на лицо не смотрел. И почти не слушал.
   Если честно, ничего не понял из ее последовавших наставлений, кроме одного - меня никто не должен заметить. Ну-ну...
   В конюшне сторож был еще больше на рогах, чем я. Вот этот меня точно заметил не сразу. Говорит: "пжди, парень, я щас ворота отпру" - а сам мне фляжку дрожащими руками протягивает - "тут у нас меры прдостожнсти, сам пнимашь". Понимаю, чего ж не понять. Пьянство на посту, оно частенько мерами предосторожности оправдывается. Оседлал Монти, а сторожа все нет. Подхватил какую-то завалявшуюся в деннике шубейку покоцаную. Так я, может, менее заметным покажусь. Сел на связанную упруго кучу сена, спину облокотил на стену, ноги задрал на поилку, глотнул из фляги сторожа дерьмо какое-то. Надо было бы пойти, его найти и поторопить, но до чего ж лень было. Решил подождать, а заодно и вспомнить, что мне хозяйка наговорила. Но вспоминал только ее прозрачное платье. Так перед глазами и стояло. Эти просматривающиеся двусмысленно формы, приоткрывшиеся возможности и чуть скрытые мелочи для полета бурной молодецкой фантазии. И для кого это все счастье приготовлено? Кто сей счастливчик? И почему у меня такое неприятное чувство, что убить кого-нибудь сильно хочется?
   Я прикрыл глаза всего на мгновение, как мне показалось, увидел, как складки легкой материи наполняются воздухом, сползая с мраморно белых, точеных плеч, как я прикасаюсь к их гладкой нежной поверхности, ласкаю, не в силах оторваться...
   - Грендель! Вставай сейчас же! Да как ты посмел ослушаться? - Возмущенный голос моей хозяйки послышался снаружи сновидения. И орала она так громко, словно я убил и съел ее любимую собачку. - Я тебя куда посылала? Что говорила? Спать в конюшне?
   - Хорошо, хорошо, уже в пути, - я сонно отмахивался от ее упрямых попыток растормошить меня. - Уже там даже.
   И тут она меня так приложила подзатыльником, что аж сковырнула с насиженной кучи сена прямо на пол. Не ожидал я от нее такого вероломства и такой силы недюжинной, расслабленный был, заспанный.
   - Вот теперь ты уже там, - хозяйка собственноручно вывела моего уже седланного Монти и снова прикрикнула на меня, впрочем, я на ногах был и сна ни в одном глазу.
   - Скачи так быстро, как только сможешь к Кольцу Девяти Дев. Знаешь, где это?
   - Да, моя леди, - если ничего не путаю, то знаю.
   - Инструкции мои помнишь?
   - Помню, - соврал я, не желая получить еще одну оплеуху. В основном потому, что еще не решил, как мне на это реагировать. Позволить женщине руки распускать? Наказывать меня, как мальчишку или пса дворового? Но и ответить неуместно - она леди и платит мне к тому же. Хорошо платит. За ту работу, которую я не слишком уж старательно и выполняю, как оказалось.
   Вылетел за ворота Ноттингемские - еще и не расцвело. Надеюсь, что никто из гвардейцев и дворовых моего позора не видел.
   Утреннее бодрое солнышко слепило глаза. Я жмурился и пытался вспомнить, чем таким знаменито в округе это самое Кольцо Девяти Дев. И каких моя хозяйка ждет от меня подвигов на этом стремном месте.
   Те, кто еще помнит - верят. Только я не люблю слушать. Мир не един и един одновременно. Вот такая чушь необъяснимая. И на нашей многострадальной земле есть врата между ведомым миром, и неведомым - тем, чему человек и названия не подобрал бы. Поскольку нет у человека слов, чтобы описать те чудеса, которые творятся там. Слова есть у Богов. А Боги вкладывают эти слова в уста избранных, и те открывают и закрывают врата, словно тонкой выдолбленной шкурой занавешенные. И творят эти слова дела небывалые, притворяясь ведомым, впуская неведомое в наш мир.
   И в неведомое это мне, если честно, и соваться не особенно хотелось. Самое страшное там, о чем и думать не хочется - то странное состояние небытия, когда ни жив, ни мертв, существуешь, но сделать ничего не можешь - Боги за тебя делают. И слова слышать тоже ну совсем не хотелось. Пусть лучше так и останется все это страшной сказкой, то ли про Богов каких древних, то ли про героев давно умерших.
   К чему я это все сейчас вспомнил? А к тому, что Кольцо Девяти Дев было тем самым местом, про которое говорили - там люди пропадают. И не просто пропадают, а уходят в то самое "неведомое", и остается в кольце только тело покинутое духом. Ни жив, ни мертв, существуешь в двух мирах одновременно и ни в каком не можешь быть единым, самим собой.
   Суеверный страх - вещь странная. Пока ехал, думал, что ничего особенного в этом самом Кольце со мной не случится, посмотрю, вспомню павших товарищей добрым словом, предков родовых вспомню... А как подъезжать стал и холм увидел, и камни на нем серыми вековыми вехами... как-то не по себе стало. Тревожно и холодно, аж покрылся весь гусиной кожей, и волоски на руках дыбом встали, под одеждой почувствовал. И это несмотря на то, что проскакал в шубу одетый, весь взмыленный и разгоряченный был. А что, если старый Блайтри прав? Что, если не миновать мне доли?
   Коня я в лесочке привязал. Всадник на холме легкая мишень. Но пока я на холм на своих двоих взбирался, семь потов сошло. Как-то, даже странно, холм-то вполне пологий. Может, я так ослаб, потому что всю ночь пил и куролесил, а поспать мне удалось едва ли часа два. Да и то сидя на сене. Или этот холм и, правда, замороченный?
   Уже на подходе заметил одинокую лошадку к кусту вербному привязанную. Хорошая, дорогущая животинка, и сбруя тоже. Кто ж ее тут бросил так беспечно. Я ведь и увести могу, с меня станется.
   Ладно, на обратном пути, потому что сейчас... сейчас я уже на холме, в Кольце этих самых Дев. Еле дух перевел, смотрю - девица лежит прямо на земле под камнем. Десятая.
   Признаться, первая мысль была, что ее принесли в жертву проклятые сасенахи чужим богам. Не простая девица-то на первый взгляд, леди. Платье бисером вышито, и на плаще фибула камешком на солнышке сияет, и кошель на поясе туго набитый. Хотели бы просто убить и ограбить, никто б ее на этот чертов холм не потащил бы. И почему лошадь оставили? Или ее тоже в жертву? А, если убежит? Ну, девица-то точно не убежит.
   Я склонился над ней, присмотрелся... дышит.
   А хорошенькая... только и всего. Моя леди куда красивше будет. А эта...
   Волосы черные, как крылья ворона и такие же жесткие... склонился, прядь с лица убрал.
   Совсем еще девочка... девственная жертва? Рука невольно сжала штанину, да так что со всей силы, в голове привычно зашумело. Славный, сладкий подарок мне моя хозяйка приготовила. Неужто откупиться вздумала от моей доставучей похоти... глупая...
   Присел возле нее... приподнял подол. Ножки маленькие. Так и захотелось стащить крохотные красные башмачки с этих аппетитных ножек и...
   Надо отнести ее вниз, к лесу. Нечего подставляться под стрелу каких-нибудь людей лихих на холме голом. Да в месте силы...
   Так до леса не донес. Свалился под ивушкой, в низине. Да там место, вроде, неприметное было, трава высокая. Думал, помрем мы оба здесь, я и мой подарочек сладкий, ядовитым плющом шею мою обвивший.
  
  

ЮЧИ

  
   МЕЧ И НЕВЕДОМОЕ
  
   Вот он - странный холм и мегалитическая постройка доисторических друидов на нем. Интересно, куда эти шутники англичане ее подевали? Почему ее нет в путеводителе для туриста? Я решила на всякий случай свериться с навигатором, но эта треклятая хай-тековская штуковина порадовала меня пустым экраном. Батарейка села? Так быстро? Черт, говорила я Китреду, чтобы не игрался с оборудованием! Как я теперь найду дорогу обратно? Если только лошадка сама вывезет. Но, раз я уже здесь, надо бы дойти до конца.
   Однако забраться на холм оказалось нелегко, благо, что я верхом. Зато с вершины открывался замечательный вид на окрестности.
   Красотища! Деревья уже слегка кое-где золотятся листвой, бескрайние просторы полей покрылись ползучей полосатой тенью от редких рваных тучек, набегающих на солнце. И никого вокруг. Только я и чокнутая кобылка, медитативно жующая пожухлую траву.
   Ну, и как эта штука работает? Где у нее кнопка? Обследовав придирчиво каждый валун, я пришла к неутешительному выводу: древние друиды не имели никакого понятия о нанотехнологиях. А если и имели, то примерно такое же, как и я - тупой юзер. Хоть бы инструкцию оставили... Но, кроме неаккуратно вытесанных на камне страшных рож неких языческих богов, никаких зашифрованных руководств по эксплуатации. Собственно, тогда же и письменности не было, чего я хочу.
   Разочаровавшись, я присела под один из блоков культурного памятника, вытянула занывшие от верховой езды ноги. Полчасика отдохну на солнышке и поеду обратно в Ноттингем.
   "У вас есть план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Э..." - действительно, есть ли у меня план? Меч у Робин Гуда, Робин Гуд в Шервуде, Шервуд большой и дремучий. Маленькая Ючи на деревянной лошадке-качалке заблудится в лесу, будет громко плакать, придет благородный разбойник и спасет маленькую заплаканную Ючи из когтей охватившего ее ужаса... дурацкий план. Но ничего в пустую тяжелую от недосыпу голову не лезло. Кроме, как стать добровольной жертвой разбойников. Может им придет в голову захватить заложника с целью вытрясти из Гизборна немного наличности?
   Кажется, я задремала, а когда открыла глаза, ласковое светило в зените надо мной что-то затмило. Нечто громадное и лохматое. Против солнца виден был только силуэт человека в ободранной шубе мериноса. Я хотела было вскочить, но тело не слушалось, разнежившись в тепле, стало тяжелым и неподъемным.
   "Посмотри на руки! Ты спишь" - хорошая мысль. Действительно, дрожащие руки зависли перед носом, зеленые, прозрачные и какие-то э... жидкие...
   Нефига себе, меня накрыло! Может, знаменитый недуг инвайдеров распространяется теперь и на женские особи? И я сошла с ума? Хм... это может быть интересно.
   Парень в шубе опустился передо мной на четвереньки и тревожно всматривался в мое неподвижное лицо.
   - И кто ж ты такая? И что это ты тут делаешь? И почему коня не привязала?
   - Я сплю... - отвечать на все его вопросы было затруднительно, слишком много слов, не осилить.
   - Ага... - он оглянулся вокруг. - Нашла, где развалиться. Вставай, уходить надо.
   - Не могу... идти... - какой смешной у меня голос. И акцент. Говорить жутко трудно, как после заморозки у зубного, и во рту пересохло. Я из последних сил боролась с сонливостью, старалась не моргать, до слез в глазах.
   Парень поднял меня (все еще таращившуюся на собственные руки) и решительно понес прочь из круга. Солнце в лицо светило, слепило. Но, стоило мне закрыть глаза, и сон победил.
   Я обнаружила себя посреди бескрайнего поля. Густая, ярко зеленая трава по пояс. Когда я оторвала, наконец восхищенный взгляд от пушистых щекочущих руки колосьев, передо мной стоял Гизборн. Правда, одет он был как-то странно и перемазан чем-то жидким и темным, но лицо в сияющей дымке вполне узнаваемо. Он ухмыльнулся зловеще и протянул мне меч. Тонкая грань клинка сверкнула на солнце. А мои руки все еще зеленые, прозрачные и слабые.
   - Держи! - Рыкнул Гизборн. - Крепче!
   Я, что есть сил, вцепилась в меч, но на самом деле оказалось, что я держусь за парня в шубе из мериноса. Он споткнулся о кочку, вместе со мной навернулся, и теперь валялся на мне, немного оглушенный, и сильно озадаченный своей необъяснимой неловкостью.
   - Плохое это место. Надо уйти как можно дальше.
   Я приподнялась и огляделась. Недалеко же он меня унес, а казалось, уже часа два тащит. Все-таки кое-как, но он выволок меня с холма, и мы оба обессиленные повалились в траву под деревом. Солнце больше не казалось мне ласковым светилом, оно прожигало черепную коробку, тушила мозг в собственном соку, ярким светом жестоко резало глаза. Я с трудом заползла под спасительную тень и отключилась. Трудно сказать, как долго я находилась без сознания, но теперь я не сомневалась - там наверху точно портал, магнитные поля - надежная система безопасности. Отсюда мне вряд ли удастся его активировать, но...
   - Проснулась?
   - Кажется, да, - я посмотрела на руки, они выглядели, как... руки. Нормальные живые конечности, ими можно было отковырнуть тугую пробку на флажке с водой и даже держать ее горизонтально. Опомнившись окончательно, я протянула фляжку своему странному спасителю, и тот тоже жадно припал к единственному (весьма поскудневшему) источнику живительной влаги.
   Спаситель выглядел странно. Впрочем, эта странность не была явной. На первый взгляд он казался обычным пастухом в этой дранной шубейке. Но это только на первый. Под шубейкой маячила довольно новая котта из хорошего сукна. И штаны. Кожаные. Нормальные!!! С двумя сшитыми половинками (я, конечно, не всматривалась особо). "Моя мама была портнихой, она сшила мне новые джинсы(4)" - почему-то вспомнилось мне. МАМА! Куда я попала?
   На лице "Нью-Орлеанского бедолаги" не было того отпечатка обреченного смирения, который появляется из-за тяжелого ежедневного труда, нужды и болезней. Нет, этому парню определенно было весело жить на белом свете. Опасности - повседневные и неведомые не страшили его, а скрашивали скучную обыденность существования. Впрочем, какие опасности? На этом странном холме можно забредших туристов голыми руками грабить, пока те в состоянии сдвинутого сознания пузыри пускают. Неспроста же недвусмысленные аксессуары - широкий кожаный пояс с огромным горлорезом и мечом, - дополняли экстравагантный костюмчик. Так, значит, я имею дело скорее с воином, чем с пастухом или бродягой. Или все же с разбойником? Чем черт не шутит?
   - Повезло тебе, что я оказался рядом, - с задорной улыбкой констатировал мой спаситель очевидное. Глаза так и светились гордостью за себя. Он ожидал похвалы. Я вытрясла из кошелька какую-то наличность, и он принял, как должное, не пересчитывая. Но, судя по всему, чисто на глазок ему показалось мало, и он решил повысить для меня значимость своего своевременного вмешательства:
   - Поговаривают, здесь люди пропадают. Девять Дев, в жертву принесенные, забирают души. Или Страж Врат их забирает.
   Страж ворот? Голкипер что ли? Странная местная мифология. Что-то подобное у Толтеков и Инков вроде было. Они тоже в футбол любили поиграть. Расспросить что ли подробнее, вдруг, что интересное узнаю.
   - Да... наверное... стража я видела... он сказал: "держи крепче".
   Парень удивленно приподнял бровь, и я поторопилась пояснить, выскребая оставшуюся мелочь:
   - Он дал мне меч. Белый такой, с рунами на лезвии. Как думаешь, что он от меня хотел?
   Парень озадаченно шмыгнул носом.
   - Меч? Белый? И ты взяла?
   - Взяла, но оказалось, что я тебя взяла... Может, ты и есть тот самый страж врат и все еще мне снишься?
   Парень усмехнулся, продемонстрировав мне неровные, но удивительно белые и здоровые зубы.
   - Не... я Робин Гуд. Тот самый. Граблю тут помаленьку того, кто в одиночку шляется. И маленьких глупых леди, которые без спросу из дома убегают, чтобы подразнить чужих Богов.
   Заметив, что это меня не очень-то убедило и напугало, поспешно добавил:
   - Ну, ты же не думаешь, что я должен все время ходить в капюшоне?
   - Нет, конечно, ты очень даже похож на знаменитого благородного разбойника. Вооружен до зубов, маленьких глупых леди от чужих Богов спасаешь, не гнушаясь за это плату взимать. Но... у тебя синие прядки в волосах, валлийский акцент... и, спорим, что тот громадный тесак за поясом ты метнешь более метко, чем пустишь стрелу. Если, конечно, отыщешь свой хваленный лонгбоу в кустах. Впрочем... валлийцы ведь тоже хорошие стрелки... Но будь Робин Гуд валлийцем, это была бы уже совсем другая история.
   Парень был до глубины души поражен и даже где-то восхищен (смею предположить) моей проницательностью. Головой тряхнул и языком прищелкнул.
   Давай, колись, юный антрополог на полевых работах, если ты здесь и сейчас, если говоришь мне про местные поверья, значит все не просто так.
   - И давно ты за мной следишь? Кто подослал?
   - Так я тебе все и рассказал, - хитро ухмыльнулся мой загадочный консультант по мифологии древних Бриттов. - Твой покровитель щедро платит мне за молчание.
   Покровитель? У меня? Беллем или Гизборн? Кто из них достаточно бесбашенен, чтобы нанять валлийца? Не Настенька же. Либо парень врет, и просто гулял здесь, туристов грабил. Либо есть еще один инвайдер, который меня засек. С моим послужным списком меня должны были арестовать тут же. Почему медлит покровитель? На моей стороне играет?
   - Лошадь! - Между тем обрадовался парень, заметив, как моя чудная кобылка, волоча запутавшийся в траве повод, нарисовалась на пологом изгибе холма. - Сиди здесь, сейчас поймаю.
   Он вскочил и, исключительно грациозно крадучись, пошел в обход моему средству передвижения. Я с удовольствием наблюдала, как этот плут гонялся за очумевшей животинкой по склону, пытаясь ухватиться за сбрую, и честя четвероногое божье создание на свой валлийский лад. Жаль, что я языка не знаю. Могу только догадываться, что обозначают сие наполненные скользящими распевными гласными комплементы и угрозы. Слыша мой смех, он не останавливаясь, кидал на меня яростные взгляды и нес нечто непереводимое уже в мою сторону.
   - Негоже привязывать коня к тому, что он в состоянии сожрать, - откомментировал запыхавшийся ковбой, когда, наконец, обуздал "иноходца" и подвел к месту привала. - Давай, подсажу.
   Шустрый он, однако. Я опомниться не успела, как оказалась в седле, а он за мной.
   У средневековых всадников (особенно диких) есть привычка задирать повод так высоко, что бедная моя изнеженная скотинка начала трясти головой и капризно ходить под седлом. Парень, было, протянулся к укрывшей нас своей тенью вербе, чтобы сорвать прутик, но лошадка просекла его маневр и совершила встречный, пятясь задом, вопреки его яростным понуканиям.
   - Да что ж за дьявольское создание! - С досадой выкрикнул опытный конелюб и приложил бедняжку по крупу плашмя мечом.
   Мы резвым галопом пересекли поле и перешли на шаг только, когда въехали в лес, и я заметила собственного коня валлийца. Привязал он его надежно. Впрочем, сразу было видно, характер у коня нордический. Когда рядом с ним оказалась нервно танцующая арабская кокетка, он даже не оторвался от фигурного выгрызания пожухлой зелени с орехового куста.
   - А может...
   - Нет. - Сразу пресек мои надежды парень. - Видел я, как ты в седле мотаешься, а лошадь у тебя невыезженная больно.
   - Тогда меня к Керклесу, пожалуйста. На перекрестке высадишь.
   - Монастырь? - Парень злорадно ухмыльнулся. - Уже есть, что отмаливать?
   Вот черт! Откуда мне знать, успела ли я нагрешить, пока в отключке под деревом лежала.
   - А я-то думал... - разочаровано закончил он, горячо дыша перегаром в мою шею.
   Не знаю, что именно он там думал, и что именно его во мне так разочаровало, но мне себя сразу как-то жалко стало. Лука седла больно натирала, но возникать было бессмысленно. Оставалось только уповать на то, что мой мистический покровитель не приказал похоронить меня в зеленом лесу. Брутальный валлиец крепко прижимал меня к груди, мотая поводом прямо перед носом, а едва представленные друг другу животные, следуя бок о бок, то и дело задирали друг друга. Парень был почему-то уверен в своем искусстве наездника и не обращал на эти мелочи внимания.
   К концу сей безумной скачки, я уже представляла собой израненную и изможденную жертву Дикой Охоты в жестких и обезволивающих объятиях Гвин ап Нуада(5), пропахших потом и дымом костра. Мне уже и три преследующие гончие мерещились - белая, черная и кроваво-красная...
   Думаю, и двух часов не прошло, как мы уже выехали на перекресток дорог к Ноттингему и Керклесу. Валлиец осадил лошадей и нехотя спешился, позволив мне, наконец, занять всю территорию седла и расправить безбожно помятый подол платья.
   - Дальше, маленькая леди, смею надеяться, доедешь без приключений, - с двусмысленной ухмылкой заверил меня парень, все еще придерживая за путлище, похлопал мою Эмблер по вздрагивающему крупу. - Если, конечно, не станешь шибко лихачить.
   Лихачить? Да я и шагом-то теперь еле доеду. А, кроме того, что за странная манера принижать мои способности и обращаться исключительно на "ты"?
   - Как-то же я добралась до Кольца Дев, не завалившись. Признался бы напоследок, что просто хотел потискать леди.
   - Ха! - он опять ослепил меня своей белоснежной плотоядной улыбкой. И как ему удалось сохранить столь бросающееся в глаза стоматологическое здоровье? Эх, какой ценный генетический материал зазря пропадает!
   - Ты просто не видишь себя со стороны. А я, в свою очередь, не видел такого жалкого зрелища с тех самых пор, как мы однажды монастырь сожгли, и монашки от нас по полю, кто, на чем скакали.
   И, кто в чем, видимо... Я сразу же представила эту картину маслом.
   - Один мудрый человек сказал однажды: "не можешь помочь, сделай вид, что не заметил".
   И поехала я прочь, намеренно строевой рысью. Да еще и оглянулась, чтобы проверить, впечатлился ли крутой валлиец дамскими привставаниями в седле.
  
  
  

ИНТЕРЛЮДИЯ

РАЛЬФ ХАНТИНГТОН

  
   Жаль, до главного персонажа
   Тебе точно не дотянуть.
   Ты бы с этим смирился даже,
   Если б был поскромней чуть-чуть.
  
   Ты бы мог поступить иначе,
   Не сжигая последний мост
   Под ногами своей удачи,
   Затерявшейся между звезд...
  
   "Герой Второго Плана", Хельга Эн-Кенти
  
  
   Ральф Хантингтон, младший сын Эммера Хантингтона, с детства считал, что каждый сам кузнец своего счастья, и именно люди управляют судьбой, а не наоборот. Хотя бы потому что самому Ральфу удалось уйти от предназначения. Как младшего сына, его с распростертыми объятьями ждало аббатство Вигмор, но так и не дождалось. Жизнь монаха не привлекала. Стефан Флешер взял к себе оруженосцем, а так как сам выздоравливал после сильного ранения, война откладывалась на неопределенное время.
   А Ральф мечтал стать рыцарем, как старший брат. Роджер настоящий герой, жаль дома появлялся редко, а после женитьбы совсем забыл родной замок. Ещё семь младших сестер - беспомощные создания (несмотря на вредность).
   В пятнадцать Ральф убил человека. Не совсем человека, какого-то безмозглого менестреля. Каждый вечер завывал о прекрасных верных женах и распутных вдовушках, восхвалял черные волосы и синие глаза, хотя любому хоть раз взглянувшему на леди Кэтрин (вдову сэра Жильбера) ясно, что самые красивые волосы на свете - золотые, а глаза - зеленые. Однажды Джоанна пришла в слезах, со словами, что беременна, а отец ребенка отказывается жениться и вообще не обращает внимания. Анри-певун и на Ральфа внимания не обратил. За что и поплатился. Сестру (признавшуюся, что на самом деле менестрель её не замечал и она таким способом надеялась его привлечь) Ральф не выдал, и хранил молчание, так как не мог придумать вразумительного ответа на вопрос "Зачем ты его убил?". Но все обошлось. Позже, узнал что на менестреля точил зубы сэр Стефан, певец так и кружил вокруг леди Мабель (прекрасная верная жена!), и именно поэтому за убийство Ральфу ничего не было. То есть почему не было. Было! Вечером Ральфа вызвала к себе леди Кэтрин и, улыбаясь, сказала, "Ты решил заступиться за мою честь?". В горле пересохло и вообще говорить Ральф смог только на следующий день.
   Через полгода леди Кэтрин уехала в Сомерсет к родственникам. Вскоре пришло сообщение, что она собирается замуж за какого-то известного менестреля. Ральфа - на которого не подействовали ни серьезный разговор с отцом, ни слезы матери, ни насмешки сестер, ни трепка Роджера, - заперли в подвале, где он благополучно напился и распевал песни собственного сочинения. Когда через три дня его выпустили, сообщил, что решил стать менестрелем, и попытался продемонстрировать искусство "зырканья на Прекрасную Даму" и спеть "дивную канцону". Но в Сомерсет не поехал.
   Джоанна оказалась первой ласточкой. Сестры одна за другой взрослели, превращаясь в красавиц. Отец с ними не справлялся, поэтому Ральф взвалил на себя обязанность блюсти честь сестер Хантингтон. Почти год оттаскивал разных придурков от дверей и окон спален, дрался... Случайно убил жениха Сесилии, назвавшего Джоанну распутницей. Умный парень, с первого взгляда разглядел самую суть, но он все-таки был так сказать пришлый, а Джоанна родная сестра; никто не мог так отзываться о сестре Ральфа, кроме него самого. Ну, сами сестры тоже могли. Мда... Кто ж знал, что парень так неудачно стукнется об угол стола? Сесилия долго рыдала.
   Через год, в восемнадцать, Ральф окончательно отказался от уготованной участи стать монахом, отрастил бороду и оправился на войну с сэром Стефаном. В тактике и стратегии не разбирался - скакал, рубил, выполнял приказы. Война оказалась простым делом - резней, в которой нужно уцелеть. В основном это были мелкие приграничные стычки с валлийцами. Единственное большое сражение, в котором Ральфу довелось участвовать, позже получило название битвы при Радноре. Отряд Стефана Флешера быстро оказался в окружении, отбивались, надеясь только прихватить с собой на тот свет как можно больше врагов; Ральф смутно помнил, что потерял коня, сэр Стефан что-то кричал, обступающие совершенно звериные валлийские морды... а потом выпал из бренного мира почти на сутки. С трудом пришел в себя, когда мародеры стаскивали с него одежду. К счастью заступились монахи, читавшие молитвы над павшими.
   Вернулся домой. Живой и почти невредимый: несколько сломанных ребер, два выбитых зуба и полсотни синяков. Что может валлийское оружие против английской брони? Выкупленный семьей сэр Стефан произвел в рыцари. Завоевание Уэльса откладывалось на неопределенный срок, нужно было искать другое занятие.
   Ральф сбрил бороду и стал помогать отцу присматривать за хозяйством.
   Из Сомерсета пришло известие о смерти леди Кэтрин. За полгода сгорела от проказы. Затем ребенок и письмо. В письме леди Кэтрин вручала заботам Ральфа их общую дочь. Долго разглядывал трехлетнюю девочку, пытаясь разобраться, на кого она похожа, мать и сестры хором кричали: "У неё твои глаза/уши/губы/волосы!.." Девочку Ральф отдал Аделаиде, своих у той не было, а чем еще заняться вдове? Её муж в пьяном виде свалился в канаву и свернул себе шею, Ральф доказывал, что труп уже начал разлагаться, то есть был трупом около недели, а сам Ральф вернулся через день после находки, но слава режущего зятьев, как хлеб за обедом, уже разнеслась повсюду.
   Отец намекал, что пора успокоиться, уйти в монастырь (все-таки не дело, что в семье ни одного монаха), или уж завести семью и жить, как все нормальные люди. В возрасте Ральфа у Эммера Хантингтона имелся собственный замок и двое детей (очень хотелось напомнить отцу, что замок этот был унаследован после смерти деда и четырех дядьев с семьями от чумы, но не стал).
   Сидеть на месте было скучно, поэтому использовалась любая возможность вырваться из замка. Болтался между Вигмором и родным замком.
   И однажды все изменилось.
   Роджер Мортимер выдал одну из своих внебрачных дочерей за одного из своих соседей. Сам сосед служил в отряде графа, и в замок свой наведывался редко. Ральфа отправили подготовить все к приезду молодоженов. Дыра с деревянными стенами, ничего удивительного, что хозяин предпочитал там не показываться. Тоска. Генрих-управляющий почти открыто обкрадывал отсутствующего сюзерена. На выяснение масштабов у Ральфа ушло два дня, после чего он радостно настучал на старого Генриха приехавшему хозяину. Управляющего повесили, а его место предложили Ральфу. Если бы в тот день Господь предложил поменяться судьбой со старым Генрихом, согласился бы тут же. Но к счастью в то время у сэра Роджера гостил Рэймонд из Эшлифорта, который предложил проверить своего управляющего, Ральф согласился, не раздумывая. Освин сюзерена тоже обкрадывал. Правда, старательно скрывал этот факт. На сбор доказательств ушел месяц. Дальше все пошло само собой.
   После очередной проверки Ральф оказался в Шрусбери, где обнаружил шайку фальшивомонетчиков прямо под носом шерифа. После этого месяц просыпался от собственного крика. Снилось подземелье, жара, он как и в жизни стоял на коленях, со связанными руками и с воронкой во рту, а Веселый (дурацкая кличка) Фил приближался с ковшом расплавленного металла и безумной улыбкой: "Спой, птичка, о краях, откуда ты родом". В итоге Ральф стал помощником бейлифа. Платили неплохо, люди недолюбливали, в любой момент можно было отправиться на тот свет, но было весело. Ральфу нравилось носиться по графству и разговаривать. Искреннее интересуйся, внимательно слушай, запоминай все, что говорят, и узнаешь даже то, что человек скрывает.
   Он собирался остаться там. Жизнь в городе намного интереснее.
   Но все опять изменилось. Встреча с Ричардом де Фицгилбертом. Который услышал историю о том, как Ральф выяснил, кто из восьми сыновей Генриха Прескотта подкупил виночерпия или слугу подать отравленный эль (оба очень быстро скончались во время допроса; сам Ральф допросы недолюбливал, особенно после того, как сам немного повисел на дыбе - к счастью, как и в случае с фальшивомонетчиками, отделался парой тревожных снов. Под пытками человек признается во всем, даже в убийстве Вильгельма Рыжего. Выбить признание - да, а узнавать истину лучше другими способами), пришел в восторг и предложил работу. Которая Ральфу сразу не понравилась. Такими вещами должны заниматься специальные королевские комиссии. Надо было прислушаться к предчувствиям и отказаться. Одному человеку ни за что не справиться. Это и явилось причиной, Ральфу всегда удавалось выполнить задание, каким бы трудным оно ни было. Слово "Невозможно" означало, что остальным страшно или лень и придется все делать самому. Берись и делай! Предложение де Фицгилберта стало вызовом, на который нельзя было не ответить.
   В Ноттингем Ральф Хантингтон прибыл с одной единственной целью: раздобыть доказательства, что шериф де Рено присваивает королевские налоги. Или найти, в каком направлении искать эти самые доказательства. Хотя все в графстве шептались, что шериф присваивает налоги, доказательства на видном месте не лежали.
   Чем труднее задача, тем интереснее искать решение. Ральф объявил, что собирается писать "Историю Ноттингемшира", это дало возможность свободно разъезжать по окрестностям и расспрашивать местных жителей. Обошел все деревни вокруг Ноттингема. Запомнил имена старост, их жен, детей, родителей, клички любимых свиней и коз. Выслушал пару сотен историй о Робин Гуде, Херне, неверных женах и обо всем произошедшем в графстве за последние пятьдесят лет (в том числе и наименования семнадцати статуй на стенах замка Беллема). Обычная арифметика показала существенную разницу между тем, сколько отдают сборщикам крестьяне и горожане и тем, сколько шериф платит в королевскую казну. Интересно, как он это делает? Разумеется, шериф мог собирать деньги на ремонт дорог и прочие потребности графства. Ральф зарылся в изучение законов. Получить доступ к бумагам и найти доказательства. Хотя бы в каком направлении искать. Остальное сделают те, кто придет следом.
   Гай Гизборн. Его Ральф собирался частично посвятить в свои планы, многие вассалы с радостью помогут избавиться от сюзерена. Отношение шерифа к своей правой руке удивило. И реакция Гизборна, как же он воевал такой нервный? Командиры ещё и не так выражаются. Впрочем, к вечеру Ральф сменил мнение, уж лучше выслушивать солдатскую ругань, чем язвительные замечания шерифа. Де Рено явно получал удовольствие, издеваясь над Гизборном, а рыцарь всегда остро реагировал. Через неделю у Ральфа появилось подозрение, что по бумагам получится, что налоги присваивает именно Гизборн, и именно для этого шериф его при себе держит. Хотя что-нибудь украсть Гизборн явно не способен, даже о повышении жалования не заикается (Ральф чуть от удивления не умер, узнав, что у него - пришлого сакса не самого знатного рода, работающего всего месяц, - жалование такое же как у первого шерифского помощника, исполняющего обязанности шерифа в отсутствие последнего). Хороший исполнитель, голова на плечах имеется, но почему такой дерганый? Единственный сын и наследник одного из сторонников Ричарда, Гизборн и сам встречался с королем Ричардом и королем Джоном. Солдаты гарнизона уважали командира. Везучесть и выдержка поражали: после частых встреч с лесными разбойниками - ни одной царапины. А получив-таки от тех же разбойников стрелу в спину и обгорев, выжил и ничем не показывал, что что-то не в порядке.
   Так почему вечно ходит с таким видом, словно только что получил известие о смерти всей семьи? Почему даже не заикается о повышении жалования? Почему после нескольких попыток уйти всегда возвращается к шерифу Ноттингема? Какая-то причина наверняка имелась, но быстро выяснив, что распределением налогов Гизборн не занимается, Ральф просто-напросто забыл о "солдате, а не придворном".
   Искать причины поступка, приведшего к беде, бессмысленное занятие. Причина всегда одна и та же: глупость. Колокола вовсю звенели о предстоящих неприятностях, но Ральф не обратил внимания. Расслабился. Нужно было насторожиться, когда шериф начал расхваливать на пустом месте. Сам Ральф был уверен, что нигде не ошибся, но шериф мог переписываться с кем-то, кто знал. Или аббат Гуго, сказал же, что поддерживает связь с настоятелем Вигмора.
   Последний день прежней жизни...
   Барон Саймон де Беллем. Как-то связан с Робин Гудом, хотя кто в этом графстве не имеет отношения к Робин Гуду? Разве что тот парализованный старик на окраине Ноттингема. Ах да, барон собирался взять в жены Марион Лифорд, а Робин Гуд выкрал леди из-под венца и убил барона. Лихо. Крестьяне деревни Беллем единственные исправно платят налоги. Никто из них не участвовал в поджоге и разграблении замка. Всех слуг в последний день своей жизни барон отпустил в деревню, где они и остались. Сокровища барона... он же колдун и наверняка наложил заклятия на каждый камень, столько легенд о сокровищах колдуна, и обычно все кончается для искателей плачевно... Аббат Гуго благословит все драгоценности? Хотя неизвестно, что там вообще за сокровища. Может какие-нибудь дьявольские амулеты.
   Гизборн запытал пленную ведьму до смерти. Это надо было постараться. Шериф упражнялся в остроумии, Гизборн неумело оправдывался, Ральф думал, можно ли исправить ситуацию, хотя лучше не связываться с наследством колдуна, крестьяне же не просто так сожгли замок, и теперь только уродливые статуи смотрят со стен... "Глаз Сат"?
   - Вы позволите, милорд шериф? ... На северной стене замка, высоко над рекой горгулья - одноглазый дьявол! Крестьяне прозвали её Глазом! Глазом Сатаны!
   - Мой дорогой Ральф! Что-то подсказывает мне, что ты далеко пойдёшь!
   Гизборн разъярился и отошел к стене, пылая от гнева. Ральфу стало смешно, неужели сэр Гай и правда решил, что сакс может занять высокую должность в любимом месте отдыха королевской семьи?
   За сокровищем де Беллема их отправили вдвоем. Две трети гарнизона валялось без движения после эпидемии дизентерии, девять десятых священнослужителей праздновали столетний юбилей аббатства Святой Марии, в самом аббатстве.
   Замок-пепелище. Ральф подумал, что стоило бы снести его до основания. Кто бы сказал, что вскоре придется заняться восстановлением...
   - Это невозможно!
   - Опасно. Но возможно.
   - Так разубеди меня!
   Что-то ведь не понравилось тогда, мелькнуло что-то в глазах Гизборна. Но не придал значения. Решил, что Гизборн боится высоты.
   Ральф не раз, что называется, встречался со смертью лицом к лицу. Но обычно был готов к встрече. Например в тот раз когда его избили, раздели, сунули в мешок и бросили в реку (странные люди, сам Ральф в подобной ситуации просто рубанул бы себя мечом), в этот раз он расслабился. Далеко от дома, никто не знает, сэру Гаю ничего плохого не сделал, за несколько лет тот должен был узнать цену похвалам шерифа, неужели тот ни разу не хвалил подчиненного...
   Те мгновения, пока Гизборн перерезает веревку... Ральф испугался, конечно же, испугался, но сильнее страха было недоумение. Это просто не укладывалось в голове. Как? Это не может происходить с ним. Он не может умереть вот так, сейчас. Страх и непонимание закрыли все. Разум молчал, и все, что Ральф мог, это цепляться за каменную стену. С ним не может случиться такое. Нет. Смерть случается с кем-то другим, только не с ним. Нет!
   Темнота. Покой. Навсегда.
   Чей-то голос. Что-то говорит... Не дает уснуть... Бьет по груди... Что-то вливают в горло. Зачем? Я ведь умер...
   В следующий раз он пришел в себя от боли. Дни и недели непрекращающейся боли. Голос сорвался от крика и даже шепот давался с трудом.
   Выныривая из забытья, Ральф видел иногда пожилую женщину, иногда барона. Кто они, узнал позже, а тогда понимал только одно: эти люди спасли ему жизнь. Барон Беллем появлялся редко, мрачно смотрел и молчал. Женщина поила какой-то гадостью и злилась, когда Ральфа рвало. Тоже молчала.
   Через две недели смог встать. Месяц учился ходить.
   Грудь напоминала капустное поле после уборки урожая и набега кротов. Спать мог только на спине. Спать? Первое время, доковыляв до кровати, Ральф просто терял сознание. Барон сказал, что сам факт, что Ральф выжил, уже чудо, и надо быть благодарным за это, лучше не будет. Ральф не поверил. Он обязательно поправится. Он молодой и сильный. Никогда ничем не болел, все недомогания переносил на ногах. Падение с такой высоты - не шутка, но он выжил и обязательно выздоровеет. Позже. Не все сразу. Может, пройдет год, но все будет в порядке.
   Живому Беллему Ральф не удивился. Умер, а душа поблизости гуляла, с колдунами такое случается. Зачем спас? Непонятно. В жертву колдуны обычно приносят невинных красавиц. Барон не отвечал ни на какие вопросы, но однажды предложил в благодарность за спасение жизни отработать управляющим. Год. За стол и крышу.
   Ральф сбежал тем же вечером. Под проливным дождем, по мокрому лесу, постоянно рискуя выколоть глаз или свернуть шею подскользнувшись, добрался до дороги, где бродячий торговец Лоуренс согласился довезти до аббатства Святой Марии.
   Аббат Гуго появлению Ральфа не обрадовался. Рассказу тем более. Гуго де Рено считал Гизборна подопечным и, услышав о произошедшем, расстроился словно отец, узнавший о проступке любимого сына. Гизборн с каждым разом расстраивал все больше. Побег с еврейкой, расходование средств в отсутствие шерифа, теперь вот убийство... там и до кражи святых реликвий недалеко.
   В том, что Гизборн выполнял приказ шерифа, аббат сомневался, брат бы обязательно проговорился об обнаруженном проверяющем. И что делать? С одной стороны, в нынешнем состоянии однофамилец Хантингтонов угрозы не представлял, с другой, вполне мог пригодиться, можно попытаться его руками устроить Беллему... что-нибудь устроить. Аббат не мог простить барону уплывших буквально из рук земель Лифордов. Не будь чернокнижника, леди Марион вскоре ушла бы в монастырь, Робин Гуду не было бы никакого резона спасать Ричарда Ли, и тот бы... встретил свою судьбу, что бы король Джон ему не уготовил. Все под Богом ходим.
   Аббат прочистил горло и начал...
   Говорил долго, красиво и убедительно. Кратко обрисовал положение Ральфа: калека ("Это временно!"), друзей/родственников поблизости нет. Свои сомнения о роли брата в произошедшем озвучивать не стал, наоборот намекнул, что узнав о воскрешении Ральфа, шериф попытается довершить начатое. Жизнь вне закона слишком трудна для... не совсем здорового человека. Сам аббат готов помочь, он переписывается с аббатом аббатства Вигмор и собирается отправить туда нескольких монахов, к которым Ральф может присоединиться и спокойно добраться до дома. Караван обойдет все крупные аббатства Англии и выйдет в путь следующим летом. А пока...
   Аббат напомнил о непрекращающейся войне Господа и Дьявола. О долге любого христианина выполнять заповеди и бороться с врагом рода человеческого. О том, что мирская жизнь быстротечна, а душа бессмертна. "О горнем помышляйте, не о земном". Отметил, что ни один истинно верующий не должен спать спокойно, зная, что сторонники нечистых сил не дремлют...
   И дал задание - вернуться в замок Саймона де Беллема и, если тот решит вызвать Сатану или еще как-то навредить крещеным людям, тут же сообщить аббату. И вообще выяснить, что барон замышляет и, если удастся, можно ли как-нибудь его убить.
   Позже Ральф не раз пытался вспомнить, почему согласился? Почему не остался в аббатстве, или не пошел в другой монастырь? Помнил, что никак не мог согреться после прогулки под дождем, сросшиеся кости адской болью напоминали о недавних переломах, в голове стоял туман... Хотелось, чтобы всё кончилось. Побыстрее.
   Напоследок Ральф спросил о своем коне. Оказалось, Гизборн привел Белого Сюррея (странная кличка для гнедого, но Ральфу нравилось) в Ноттингем, и коня отдали сэру Дэвиду, как "ближайшему родственнику" с сообщением о смерти одного из Хантингтонов. Ральф даже восхитился, сэр Роджер конечно не стал бы разбираться, что там случилось с сыном одного из вассалов на другом конце страны, но лучше не рисковать. Да и отправить коня или деньги за него в такую даль выйдет дороже, чем сам конь.
   Ральф вернулся к де Беллему и согласился на работу управляющим. Тут же свалился с простудой и вылечиться уже не смог. Через неделю встал и приступил к обязанностям. Барон - не шериф и маска услужливого выскочки тут не годилась, поэтому Ральф старательно изображал жизнерадостного идиота. Замок, как ни странно, понравился. Особенно калорифер. Барон на все восторги сказал: "Это все было в Древней Греции. Чему их учат эти монахи?"
   Ральф сразу же понял, что попал в ловушку. Покидать земли барона нельзя, можно встретиться с кем-нибудь, кто мог опознать. Да с тем же Гизборном, совершающим рейд по Шервуду. К аббату не попасть. Оставались замок и деревня. В родном замке Ральфа постоянно кто-то гостил, влюблялся, вступал в брак, болел, умирал, рождался. В подвале то что-то пропадало, то находилось, время от времени кого-нибудь бросали в темницу, собаки путались под ногами, крысы шуршали по углам... И ему там было скучно, вот получи и веселись. В замке Беллема стояла тишина. Слуги унылые, разговаривали мало, в основном по делу, ещё жаловались на судьбу да описывали увиденные в замке чудеса. Даже не сплетничали. И не воровали.
   Ральф развел бурную деятельность. К счастью, одним из не пострадавших от пожара помещений случайно (хотя кто знает, что у этих колдунов случайно, а что нет?) оказалась библиотека. Девяносто восемь книг, треть на арабском и треть на еврейском. Библию продали тому же аббатству Святой Марии, трактат "О травах, отравах и отварах" - Керклесу, еще десяток книг разным любителям чтения. Найм строителей, ремонт, обстановка комнат, пополнение запасов (как бы крестьяне не боялись колдуна, но обчистить подвалы - всегда первые) - дел хватало. Замок постепенно восстанавливался. Ральф верил, что и сам станет прежним.
   С приходом строителей стало веселее. Правда, в самом конце их глава попался на краже. А вроде толковый мужик. Был. Барон приказал повесить напоминающий вяленую рыбу труп у ворот.
   Лето кончилось.
   Ральф, отправившийся в Фарнсфилд за медом, смог заглянуть в аббатство Святой Марии. Чем-то взволнованный аббат говорить не захотел, вручил бочонок святой воды и приказал обрызгать все сатанинские алтари и вообще все богопротивное.
   Барон вернулся и заперся в лаборатории. Сидел Беллем в ней обычно до ночи, так что Ральф, не волнуясь, занялся выполнением задания. Святую воду для удобства решил носить в ведре. Слуги посмотрели как на идиота, но промолчали. Ральф можно сказать вымыл святой водой огромную комнату, явно предназначенную для каких-то сатанинских ритуалов, и размышлял, за что браться теперь, когда Ателрик сказал, что в ворота стучат.
   Пришла толпа монахинь и послушниц, и почти сразу все ушли, оставив одну. Она Ральфу понравилась тем, что ловко обвела вокруг пальца. С первого взгляда - невинность и наивность. А сама на следующий же день зачем-то стащила арбалет Айкена. Тот ныл, Альфрида обвиняла призраков, остальные слуги весь день стояли на ушах, разыскивая пропавшее оружие. Вечером пришла очень спокойная Кристиана, отдала конюху арбалет и, скосив глаза к переносице, сказала, что увидела в библиотеке мышь, и хотела её пристрелить. За все время в замке Ральф не видел ни одного животного. Ни собак, ни кошек, ни мышей. Вшей и блох тоже не было. Альфрида рассказывала, что у барона одно время жили огромный говорящий ворон и бобр с утиным клювом, но потом сдохли, Ральф сделал вид, что поверил, позже заглянул в библиотеку, но зачем девушке понадобился арбалет, так и не понял.
   Тем же вечером Ральф долго разглядывал свое отражение в святой воде. С виду он остался прежним, и если не двигаться, то и не скажешь, что изменился. Но он изменился. Прежняя жизнь кончилась. Жизнь, в которой Ральф был сильным и ловким. Мог весь день пробегать по городу. Мог в броне подняться по обратной стороне поставленной к стене длинной лестницы, хватаясь только руками за поперечины. Хорошо плавал. Мог вскочить с земли на коня за спину движущемуся всаднику, лишь одной рукой ухватившись за рукав этого всадника. Лазал по стенам...
   Ральф неожиданно понял, что никогда не станет прежним. Он привык быть честным с самим собой. И похоже пора признать - он никогда не поправится. До конца жизни будет задыхаться от кашля, хромать... Ничего не осталось. Здоровья, честного имени, будущего, надежды. Только жизнь. Сколько её осталось? Вряд ли больше года. Может он и эту зиму не переживет. Если бы не угроза адского пламени, Ральф бы сам прыгнул вниз головой из окна повыше, чтобы наверняка. Кто захочет нанять задыхающегося калеку? Кем?
   Приступ жалости к себе кончился так же внезапно, как начался. Прошлая жизнь не вернется, значит надо привыкать к тому, что есть. Придумать, как жить дальше, сколько бы этой жизни ни осталось. Обязательно выбраться из проклятого замка, избавиться от кашля, вернуть своего коня, вернуться домой. Бейлиф Беррингер хороший человек, и если доказать, что хромота - не помеха, можно вернуться на прежнее место. В крайнем случае, попроситься тем же управляющим к Роджеру. Возвращение блудного брата. Ха!
   Так или иначе новая жизнь началась. Ральф сбрил бороду.
   Через пару дней барон неожиданно заявил о приезде важного гостя. Аннис поменяла белье на кровати в комнате для гостей. Аклберт проверил камин и принес дрова. Кухня напоминала ад, Альфрида, выныривая из клубов дыма, только рявкала на всех. Когда все было готово, Ральф споткнулся о ведро (с которым сроднился за последние дни) с остатками святой воды. Кто бы там ни приехал, еще один колдун или ведьма, но замок (кроме лаборатории, куда Ральфу заходить было запрещено) облит святой водой и для сатанинских обрядов не годится. Размышляя, не вылить ли оставшиеся полведра в бадью для гостя, Ральф неожиданно вспомнил: звезда из черных камней. Находится за стенами замка, почему собственно и оставил её напоследок. Взял ведро и направился к звезде, пытаясь насвистывать "Когда Уэльс станет графством". Подойдя к месту, споткнулся и облился. От неожиданности. На каждом камне стояла свеча. Черная.
   Долго стоял, разглядывая свечи. Почему-то подумал, что встречать "важного гостя" в мокром - одежда имелась только в одном экземпляре, перешитая из бароновой (Ральф ненавидел черный цвет!) - неправильно. А если он опять обольется? Тепло, можно повесить на кусте и заняться делом. Сделав задуманное, замер, размышляя, чем еще можно заняться, чтобы не подходить к проклятым свечам. Мысленно дал себе подзатыльник и решительно шагнул в середину звезды, чтобы... Дева Мария! Свечи вспыхнули. Все сразу. Каким-то дьявольским синим огнем.
   Сколько он просидел в кругу зажженных (кем?!) свечей в обнимку с ведром, Ральф не знал, но наконец решился и выплеснул святую воду. Свечи неожиданно потухли все разом, даже те, что за спиной и попадали с камней. Святые апостолы, дева Мария, святой Ральф, кто-нибудь...
  
   - Добрый вечер, я тут случайно проезжала мимо...
   А?
   - ...зашла на огонек.
   Девушка. Леди. Красавица.
   - Ой, наверное, я вам помешала, барон? Прошу прощения. Меня зовут Эмма де Сент-Лорент, я придворная дама Его Величества, нечаянно отстала от кортежа и заблудилась.
   Ральф очнулся.
   - Надеюсь, вы не откажетесь приютить меня на ночь?
   Вас, леди, хоть на всю жизнь!.. Как она меня назвала?
   - Барон Беллем? О нет, леди, вы ошибаетесь. Я управляющий.
   Поднял мокрую рубаху, зачем-то собрал свечи в ведро, взял факел и сказал:
   - Следуйте за мной, я провожу вас.
   Откуда она здесь? Ральф точно помнил, что никого с фамилией Сент Лорент в графстве не проживало. Она сказала "придворная дама Его Величества". Если слухи о короле Джоне - правда, то ничего удивительного, что он окружает себя красавицами. На самого Ральфа нормальная женщина теперь и не посмотрит. Раньше он собирался жениться, у человека должен быть сын, а теперь... впрочем, леди Эмма вроде не испугалась...
   - Я вас не напугал, миледи?
   - Перспектива провести ночь в лесу пугает меня гораздо больше.
   Она же спрашивала о бароне.
   - Вы, должно быть, или слишком хорошая христианка или отступница. В любом случае, вы очень храбрая леди.
   Дошли. Помог леди Эмме спешиться. Айкен увел коня.
   Похоже, именно эту девушку ждал барон.
   - У нас редко бывают гости. Барона считают дьяволопоклонником.
   - Да, люди погрязли в предрассудках... С другой стороны, это не так уж и плохо. Страх заставляет уважать.
   Ральф кивнул. Солдат у Беллема нет. Слуг едва хватает. Кажется - приходи и бери замок голыми руками. Но никто даже не пытается.
   Провел гостью в зал. Осмотрелся. Паутина! Аезэлу, ты труп.
   - Устраивайтесь, миледи, барон скоро присоединится к вам.
   Барон присоединился тут же.
   - Приятный сюрприз, не ожидал так скоро увидеть вас здесь, леди Гизборн.
   Жена Гизборна? Гизборна? Господь явно забыл о Ноттингеме. Этому... такая красавица!
   Ночью, после ужина, барон вызвал к себе, уставился холодным взглядом и бесстрастно поинтересовался, чем Ральф занимался, когда встретил леди Эмму?
   Чем-чем... Ничем особенным...
   - Вы меня слушаете?
   - Да, милорд.
   Кажется, я влип...
   - Понимаю, что вам здесь скучно.
   Скучно? Интересное определение.
   - Но даже от скуки не стоит лезть в то, в чем ничего не понимаешь...
   Вообще-то не от скуки. Выбора нет.
   - ...Опасно. Можно потерять здоровье...
   Было бы что терять.
   - ...жизнь...
   Разве это жизнь? Как я ловко. Начать говорить это вслух, научиться падать на ровном месте и терпеть зуботычины. Какой шут получится. Барон уже улыбается. Лучше бы не улыбался.
   - ...или душу.
   Душа... что там отец Лукас говорил? Душа не кошелек и не жизнь, отобрать не получится. Душу человек может только сам отдать. Хотя колдун может сделать что-нибудь не менее ужасное. Держись, Ральф, сейчас тебя превратят в лягушку и раздавят.
   Опять! Нет, не выйдет из меня шута...
   Барон спокойно ждал, пока управляющий откашляется. Смотрел холодными голубыми глазами прямо в душу. Взгляд говорил, что шутки кончились, и теперь...
   - Гизборн нужен мне живым. И меньше всего мне нужно, чтобы кто-то мне мешал.
   Ральф пожал плечами. Мешать колдуну - святая обязанность любого христи... Причем тут Гизборн?
   - От вас требуется выполнять свою работу и забыть о Гае Гизборне. Не пытаться навести на него порчу...
   Что?
   - ...сглаз или ещё как-то магически воздействовать.
   Магически?
   - Он умрет. Скоро. Но прервете его жизненный путь не вы.
   А шериф? Скорая смерть Гизборна радует, но он просто исполнял приказ. Вот на казнь Роберта де Рено Ральф бы с удовольствием полюбовался. Лучше не насмерть, отрубить шерифу все конечности и посадить у ворот просить милостыню.
   - Это понятно?
   - Да, милорд.
   - То, что нельзя прикасаться к моим вещам, тоже понятно?
   - Да, милорд.
   - Завтра отправитесь в аббатство Торнтон. Отвезете кое-что аббату. Он даст вам деньги.
   Ральф кивнул.
   И все? Аелла за разбитое стекло Беллем повесил рядом с бедолагой-строителем.
   Барон протянул что-то:
   - Возьмите.
   Ральф шагнул к де Беллему и взял небольшой круглый амулет, похоже из кости, с изображением звезды - каждая линия разного цвета. В середине какой-то знак.
   - Возьмете в левую руку, и сожмете в кулаке, когда встретите лесных разбойников.
   "Когда"?
   - Сожмите! - приказал барон. Ральф повиновался. В глазах потемнело. Очень ясно вспомнилось, как в детстве осматривал пол обеденного зала в поисках мух, которые, по словам Роджера, дохли от историй дяди Майкла... Помотал головой. Барон улыбался. Лучше бы не улыбался... Кажется, я это уже думал.
   В ту ночь он так и не уснул. Проклятый кашель.
   Утром проводил Эмму Гизборн. Она ещё и добрая. Как ни странно, ни в замке, ни в деревне никто не разбирался в травах, не барона же просить (Ральф подозревал, что Беллем зачем-то запретил всем помогать, не может же быть, чтобы никто не знал, как лечить кашель). Почему-то захотелось рассказать леди о перерезанной веревке. Но не стал. Какое ей дело до того, кого её муж когда-то почти убил. Сам Гизборн наверняка к вечеру забыл об этом. Попросил не рассказывать об увиденном. Хотя вряд ли она будет рассказывать о том, как ездила к колдуну.
   Получив от барона книгу - "Историю англов" Беды Достопочтенного - отправился в аббатство Торнтон.
   Шервуд начал окрашиваться в желтые цвета, тишина, никаких колдунов поблизости...
   Ральф давно запретил себе думать о шерифе де Рено, о Гизборне и о своем последнем деле. Потому что рано или поздно все размышления сводились к одному и тому же - к тоскливым и бесполезным мыслям, от которых хотелось выть и биться головой о стены. Мыслям, начинающимся со слов "Если бы я тогда...".
   Но ведь жена Гизборна - это не сам Гизборн. Молодая, здоровая, нарожает ему кучу сыновей. Ральф давно мечтал о сыне. Здоровом и сильном. На голову выше него самого. Он станет великим человеком, которым можно будет гордиться. Если есть сын, то и умирать не страшно. Леди Эмма сказала: "женишься и детей наделаешь". Это правда или ложь? Шрамы... шрамы украшают мужчину. Хромота тоже не порок. На свете полно дочерей безземельных рыцарей. Такие с радостью выйдут замуж за любого. Это если леди Эмма не солгала. А с какой стати ей лгать тому, кого она первый раз в жизни видит? Или она все-таки явилась из преисподней? Суккуб? В юности Ральф видел их во сне. Но они могут появляться только ночью. Такая красавица не может быть демоном, у тех всегда либо рога видно, либо копыта, либо хвост. Видимо поэтому женщины носят длинные одежды и покрывала. Что-то тут непродуманно. Хотя если по улицам будут ходить девушки с непокрытыми головами и открытыми ногами, это ж будет просто... праздник какой-то!
   - Жизнь или кошелек!
   Вот так. Только задумаешься о какой-нибудь красотке и тут же вляпаешься во что-нибудь. А ведь Сарацин уже какое-то время проявлял беспокойство, явно пытался дать понять всаднику о приближении людей.
   Пара молокососов с мечами. Страшно собой гордятся. Ральфу очень не понравилось, как они держат мечи. Озверевшие от голода и поборов крестьяне так мечи не держат. У них и мечей-то обычно нет. Палки да дубинки. Луки еще. С одним и в теперешнем состоянии справился бы, с двумя - нет, да и третий наверняка из лука в спину целится. И неизвестно, чего ждать от коня.
   - У меня нет денег.
   Парни переглянулись.
   - Тогда... тогда...
   Стоящий слева додумался:
   - Отдашь нам коня! И сапоги снимай!
   - Рубаху тоже!
   - Сейчас. - Ральф достал из-за пазухи амулет. Сжал. В глазах потемнело... Вспомнилось, как чуть не утонул в детстве...
   Очнулся. Огляделся. Нападавших не видно. В левой руке амулет, а в правой... святые угодники! Подумав, сунул трофеи в седельную сумку. Достал меч. Чистый. Что случилось? Колдовские штучки.
   До аббатства Ральф добрался без происшествий. Отдал книгу, получил деньги, исповедался, пообедал, выслушал десяток советов, как вести себя с бароном. Выяснилось откуда у Гизборна жена. В Ноттингем приехал король Джон, валлийцы пытались его убить (небольшой спор: большинство монахов считало, что если бы Джон погиб, то королем стал бы Артур Бретонский, но часть настаивала на том, что сын Ричарда Филипп обязательно воспользовался бы ситуацией и попытался претендовать на земли отца). Но доблестный Гай Гизборн закрыл короля собой и тем самым спас Его Величеству жизнь. Чуть не умер. Жаль. За что король и отдал отважному рыцарю в жены то ли дочь, то ли сестру, то ли племянницу. Красивую и богатую.
   На обратном пути опять встретился с разбойниками. На этот раз с самим королем Шервуда и его бандой. По крайней мере, темноволосый парень назвался именно Робин Гудом. Остальные разбойники окружили. Две девушки. Красавицы. Рыжая - это леди Марион, с ума сошла, жить в лесу с шайкой разбойников. Хотя выбор был или лес, или барон. Правильно сделала, но почему потом не вернулась в Ноттингем? Шериф нашел бы ей подходящего мужа. Кто вторая девушка? Крестьяне Беллема о происходящем в мире ничего не знают. О том, что Робин Гуд жив и вполне здоров, никто не говорил. Даже слухов никаких.
   - Кто ты такой? - спросил Робин Гуд.
   - Ральф Хантингтон, - покладисто отозвался Ральф. Что дальше?
   Разбойники переглянулись.
   - Хантингтон?
   - Из тех самых?
   - Ещё один?
   Ральф мысленно взвыл, как оставил родные места, так все окружающие постоянно раздражали вопросами, кем он приходится шотландскому королю. Правде - что прапрадед Ральфа ушел из Хантингтона, обосновался на новом месте, и место рождения стало фамилией - почему-то не верили. Надо поменять на... хм... Эммерсон - звучит и отцу будет приятно. Объяснил:
   - Просто однофамилец.
   - И что ты делаешь в Шервуде, однофамилец Хантингтонов? Один и без охраны.
   - Еду в замок своего господина. Я управляющий барона Саймона де Беллема.
   Разбойники зашумели:
   - Беллем?
   - Может не связываться? - задумчиво сказал толстый монах. - Пусть едет.
   - Что? Да хоть сам Сатана! - рявкнул плотный короткостриженный мужчина. Посмотрел на коня. - Хороший конь.
   Управляющий барона де Беллема согласился:
   - Хороший. Его зовут Сарацин. Говорят, это было одним из условий, когда де Беллем продавал душу дьяволу, что на барона всегда будет работать сарацин.
   - То есть забрав его, мы совершим доброе дело - разрушим договор с дьяволом.
   Дева Мария, подумал Ральф, полгода назад я был таким же - здоровым, уверенным в своих силах, с горящими глазами... И что со мной теперь? Выпрямился и заявил:
   - Я не собираюсь идти пешком до замка. Сегодня утром на меня уже нападали. Два сопляка, один тощий темноволосый, другой - крепкий светловолосый. Ваши? - Судя по встревоженным лицам девушек, угадал. - Тычут мечами, снимай, говорят, сапоги и рубаху.
   - А вы? - спросил рыжий парень, и вытянул шею, разглядывая, есть ли на пленнике сапоги.
   - Я? - Приступ кашля. Разбойники настороженно смотрели на странный объект грабежа, который откашлялся и продолжил: - Я болен. Что мне оставалось делать? Снял. - Ухмыльнулся: - С одного сапоги, с другого рубаху.
   Робин Гуд резко приставил меч к горлу Ральфа.
   - Ты их убил?
   - Не помню. - И ведь не солгал. Нет, ребята, от ваших рук я умирать не собираюсь. Ральф нащупал за пазухой амулет, сжал - в глазах привычно потемнело - и провалился в воспоминание о том, как потерял на ярмарке Иду - самую младшую сестру...
   Шервудцы переглянулись.
   - Пусть едет, - повторил Тук.
   - Пусть сначала расскажет, что сделал с Элвином и Осбертом, - сказала Ирина.
   - Он работает на колдуна. Лучше сразу убить, - предложил Уилл.
   - Мы с Назиром тоже работали на барона, - напомнил Джон.
   - Думаешь, он околдован? - Встревожилась Марион.
   Джон пожал плечами.
   - Ладно, - сказал Уилл. - Расскажет, что с ребятами и пусть проваливает, но кошелек и коня предлагаю забрать. Что скажешь, Робин? Робин!
   Робин Гуд не ответил, он, слегка нахмурившись, словно пытаясь что-то вспомнить, смотрел на сидящего в седле человека. Вскоре вся команда встревожено глядела на своего командира. Управляющий Саймона де Беллема негромко сказал спокойным холодным голосом:
   - Не стой на моем пути, Робин из Локсли. Скажи своим разбойникам пропустить меня. Придет время, мы встретимся и вернем друг другу долги, - усмехнулся. - Ничто не забывается. - Снял с пояса кошель и бросил на дорогу. Робин Гуд кивнул и отошел в сторону, одним взглядом успокоив взвившегося Уилла. Разбойники освободили дорогу, переводя изумленный взгляд с командира на всадника, который тронул коня и вскоре скрылся за поворотом.
   Очнувшись, Ральф не увидел ни Робин Гуда, ни его людей, ни кошелька на своем поясе.
   Барон выслушал, кивнул, забрал захваченные сапоги с рубахой и ничего не сказал.
   Ральф захромал на кухню. Кристиана выкладывала на столе какую-то картину из высушенных вишневых косточек. Кивнула и пояснила:
   - Барон сегодня сам работает в библиотеке, - посмотрела на травы, которые Ральф собрался отдать Альфриде, чтобы заварила. - Солодка?
   - Ты умеешь готовить отвар от кашля? - обрадовался Ральф.
   - Нет. Корни используют при изготовлении некоторых красок.
   - Леди должна уметь готовить отвары. Если кто-то из семьи заболеет.
   - Я умею перевязывать раны и восемь раз помогала при ампутации. Пятеро даже выжили. Это очень сложно, жаль, что хирургия так мало изучается. - Похоже девушке хотелось поговорить. - Раньше люди умели больше чем теперь. В третьем веке святые Косма и Дамиан, однажды поменяли больному человеку ногу.
   - Как это? - заинтересовался Ральф.
   - У него болела нога, и все врачи говорили, что он умрет. Это был хороший человек и верил, что Господь ему поможет. И тогда пришли святые Косма и Дамиан, чтобы спасти этого человека, но его нога совсем сгнила, тогда один спросил другого: "Где нам взять ногу, чтобы заменить эту?" Другой ответил: "Сегодня будут хоронить чёрного мавра со здоровой ногой". Они отрезали ногу мавра, приставили её к ноге больного и наложили мазь. А больную ногу положили мавру в гроб. Пациент проснулся, здоровый и никакой боли. Он пошел и всем рассказал, что с ним произошло. Люди сбежались к гробу мавра и увидели отрезанную ногу. Все радовались чуду и благодарили Бога и святых Косму и Дамиана.
   Ральф посмотрел на правую руку. Ни одной целой кости. Согласен, чтобы эту отрезали и пришили другую, да и ногу бы не мешало... Стоп! Ральф развеселился, представив себя с черной ногой и черной рукой.
   - Им помогали ангелы...
  
  
  

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

  

18 October 1201

РОБИН

  
   Мальчик и волки.
  
   С утра шел дождь. Похолодало так, что мы толпились возле загубленного костра, ругаясь спросонья, кто его упустил... Грустно все это...
   Я пошел собрать хвороста. Знал, где найти сухой. Там, у оврага, земля нависла, под этим козырьком давно уже валялось поваленное дерево. Я собрал уже хорошую вязанку, ухмыляясь про себя тому, как встретят меня в лагере: "дерево? Сухое? Откуда ты его раздобыл, Робин?".
   И вдруг услышал, как всадник продирается сквозь чащу. Признаться, первой мыслью было - Гизборн. Я даже на себя рассердился. Ну почему всюду он? Больше что ли некому? В смысле, почему он первый, о ком я подумал?
   Отбросив вязанку, я укрылся под козырьком. Сообразил, что дождик-то накрапывает, опять метнулся, и подтащил хворост в сухое место. Притаился.
   Лошадь прошла над моим убежищем совсем близко, даже земля посыпалась на голову. И дальше. Не заметил. Хорошо. Кто бы он ни был, но мне сейчас не до него. Пусть едет с миром. Все, что мне надо, это сухой хворост для костра.
   Подождал еще немного, взвалил вязанку на спину и осторожно вылез из оврага. Никого. Вот и славно. Но... меня взяло любопытство - кто же это был? Чертово любопытство! Но на сей раз оно не привело меня в ловушку. Как ни странно. В последнее время мне очевидно и просто невероятно везло. Но... все по порядку.
   Прокрался следом, конь ступал неосторожно, ломая кусты, пер куда глаза глядят... И в общем-то я не удивился, узрев, что всадник им не управляет - повис тяжело на шее.
   - Эй! - Он не ответил. Только рука слабо дернула повод, в попытке приподнять ослабевшее тело.
   Догнал. Седло странное, не видел никогда таких, сверху укрыто шкурой овечьей, белой, но крови вроде нет. Ранен? Лица не видно за повисшими прядями спутанных, пропотевших волос. И лошадь тоже взмылена вся. Погоня? Обессилел просто?
   - Эй! - Скинул вязанку, заметив, что всадник пополз вбок, подхватил его, не удержался, упал на колени, но его удержал. Нет, не видно ни ран, ни стрелы... только из носа кровь течет уже густой дорожкой. Давно. - Кто ты?
   Он глаза приоткрыл, затуманенные болью. И... закрыл снова...
   Все, Робин, ему так худо, что об остальном придется догадываться самому. По одежде судя - иноземец. Долго ж его носило по свету, прежде чем сюда принесло. Совсем поистрепался. Меч в ножнах есть, но кошель пуст. И в желудке явно пусто. И не первый день. Отощал сильно. Да и конь его тоже. А лицо бледное, даже, несмотря на грязь.
   Пусть он не просил помощи... не гордость же виновата, а слабость. Пусть хворост мне придется оставить под дождем... пусть ребята не обрадуются, что я вместо топлива им проблему притащил... а то и беду целую. Но мне мог же я его умирать в лесу оставить? В моем лесу.
   Парень из последних сил держался за мое плечо, все голову приподнять пытался. Я его нес по возможности аккуратно, боясь споткнуться, ведь тогда оба опрокинемся. Хорошо, что конь послушно следовал за нами. Хорошая скотина, обученная, верная. И породистая, видно. Пусть масла из-под шкуры гнедой проглядывают.
   Ребята выбежали навстречу, обступили, приняли ношу из рук, как драгоценность. Я не мог ответить на их тревожные вопросы ничего вразумительного. Только, как нашел беднягу, рассказал. Марион и Амира сразу же принялись выхаживать. Мач за хворостом оставленным сбегал. Быстро справился, не плутал. Сняли с несчастного промокшую одежду, закутали в плащ, у костра, разведенного впопыхах, согрели. Он вскоре очнулся, воды попросил. Пил много, жадно, словно из пустыни вернулся.
   - Кто ты?
   - Артур...
   - Артур? Откуда ты, Артур?
   Он посмотрел на нас. Долго изучал каждого. И, если, правда, о наших разбойствах уже баллады слагают, и слухи идут, то догадался.
   - Просто Артур...
   - Не темни, парень, - предупредил его Уилл. - Правду скажи, мы же спасли тебя, считай.
   - Просто Артур, - повторил наш спасенный. - Я не доверяю вам.
   - Да кто ты такой, чтобы... - взвился Уилл.
   - Тише, - успокоил ребят я. - Он скажет, обязательно скажет нам все. Только позже. Дайте ему отдохнуть и понять, что нам можно доверять.
   - Его бы накормить, - предложила Амира.
   - Это точно, - согласился Тук. - И укрыть от дождя.
   Мы соорудили навес из плащей, укрепив их шатром на длинных прутьях лещины. Мясо наш новый знакомый есть не смог, но вот бульон выпил с удовольствием. Было чертовски приятно наблюдать, как Марион с Амирой суетятся вокруг бедолаги, как все остальные прониклись и больше не было споров о том, кто в чем виноват. Уилла, конечно, как и меня просто распирало от любопытства. А еще стих на него напал подозрительности. Он уже было собрался лошадь Артура зарезать на суп, лишь бы того разговорить, но тут мы наткнулись случайно на кое-что интересное уже само по себе. Правда от находки личность Артура стала еще более интригующей.
   - Стрела! - Завопил Мач чуть ли не на весь лес, и бросил находку в костер. Это он не подумав, с перепугу. Возился с вещами нашего гостя, пытался их над костром развесить, чтобы просушить, да и наткнулся, видать, на нечто твердое. Полез рубашку щупать, а там...
   Та самая серебряная стрела. Которую мы уже отчаялись отыскать. Которую Херн...
   - Он вез ее шерифу. Точно говорю, - сразу начал по новой Уилл. - Или Беллему, один конец.
   - Он ехал вовсе не в сторону Ноттингема. И не к замку барона, - принялся защищать я. Поскольку сам Артур, казалось, уснул, несмотря на наши вопли.
   - Сам говоришь, что лошадь, не разбирая дороги, по кустам его тащила. С пути сбился. Говорю вам, прихвостень шерифский. Или продать думал. Не мудрено, что он нам не доверяет. Вот, делай что хочешь, но завтра с утречка я его допрошу хорошенько. Он мне все расскажет. А пока я бы связал его. Кто знает, что на уме у этого парня.
   - Не надо его связывать! - Вступилась Марион, склоняясь над Артуром, поправляя откинутый тем в беспамятстве плащ. - Несчастный и так еле дышит от измождения, никуда он не сбежит.
   - Это сейчас еле дышит, а ночью...
   - Подождите, - Тук все это время соблюдал спокойствие, и внимательно изучал находку. - Это не та стрела. Я ту хорошо запомнил, еще когда при Ноттингеме был.
   Мы все окружили его, выхватывая стрелу, рассматривая, вспоминая. И точно - не та. Тоньше, меньше, легче. И по гладкому древку символы какие-то. Не разобрать. Но Тук сказал нам, что знакомые буквы попадаются. Очень похожие на латиницу.
   Уилл забрал находку себе, и меч Артура тоже. Сказал, что так надежнее. И всю ночь глаз не сомкнул, небось. Каждый из нас дежурил возле костра, как обычно. А Уилл дежурил с каждым из нас и в свою очередь. К рассвету он был зол от усталости и холода так, что я не завидовал нашему гостю. Впрочем, проснулся тот только ближе к полудню. Как раз Джон и Мач вернулись с полным котелком грибов и со странным известием о том, что по слухам из Уикхема в Марчери - маленькой деревеньке, что вблизи Аддерхема какая-то беда приключилась. Джон предположил, что деревню снова затопило, на болотах же стоит, а дожди считай три дня шли непрестанно. Если в амбаре зерно промокло, то худо будет. Шериф вовсе озвереет от досады и заберет все, что осталось, плевать ему, что крестьяне зимой голодать обречены. Мы подумали, и я решил, что Марчери далеко от Ноттингема, и вряд ли шериф вспомнит о них до отъезда короля. Так что если мы придем на помощь, слухи о моем воскрешении еще нескоро дойдут. Вот только что мы можем сделать с порченным зерном? Я не успел подумать, потому, что наш "умирающий" зашевелился, почувствовав аппетитный запах похлебки, и потревоженный голосами. Я склонился над ним. Что уж там, мы все разом над ним нависли.
   Он хмуро оглядел нас. Видать, просыпание не было приятным. Или наши рожи по-прежнему не внушали ему доверия.
   - Кто ты? - спросил он у меня, поскольку я был ближе всех. Или, может, по наитию догадавшись, что я вожак.
   - Робин Гуд! - Ответил за меня Уилл. И в его ответе явственно слышались угрожающие нотки.
   Но, как я и предполагал, Артур был все же не из робкого десятка. Он только ухмыльнулся в ответ и уточнил:
   - Какой из? - И, видя наше замешательство, перечислил всех. - Локсли, Хантингтон или... хотя вряд ли... Гудберт?
   - Матерь Божья! Сколько разбойников в округе развелось! - Перекрестился Тук. - И все норовят твое славное имя себе пристроить, Робин.
   - Народная любовь рождает легенды... - пояснил Артур.
   - Я - Робин из Локсли. Я настоящий Робин Гуд. Призванный Херном, - представился я.
   - Хантингтон... Это, небось, тот калека, который черту душу продал, помните? - Скарлет придвинулся ближе. - Я же говорил, этот тип Беллему служит.
   - Я никому не служу, - с усмешкой обвел нас презрительным взглядом подозреваемый. - Обычно служат мне.
   - Ну, прямо король Артур собственной персоной! - Не менее презрительно заметил Уилл.
   Тот лишь со снисходительной улыбкой подождал, пока всеобщий смех смолкнет и принялся одеваться. Скарлет не сводил с него настороженного взгляда. Тот тоже насторожился, как только обнаружил, что ножны пусты и карман тоже.
   - Так я пленник или гость?
   - Пока гость, - опередил меня Уилл. - Но... сам понимаешь, грань так тонка...
   - Значит, благородные разбойники, я должен заплатить вам за ваше гостеприимство?
   - Народная любовь рождает легенды, - передразнил его Уилл.
   - У меня есть, чем уплатить долг, - продолжал, как ни в чем не бывало Артур. - Вы ведь собираетесь в Марчери? Прекрасно. Там неподалеку я закопал то, что удовлетворит вашу алчность. Вы вернете мне то, что принадлежит мне, иначе... мне придется забрать самому.
   Он говорил это так спокойно и уверенно, что казалось, сожалел лишь о том, что придется нарушить закон гостеприимства. Скарлет, как обычно взвился, но вдруг понял - это не тот парень, что будет просить о милости. Он один против нас, но его угрозы не воспринимались пустым бахвальством, как в случае с Гизборном. Было что-то в этом Артуре неуловимое и притягательное. Спроси меня, так уверен, что он и в самом деле привык командовать, принимать решения и отвечать за своих людей. Наверное, из военных. Причем, из командного состава.
   - Скажи нам, откуда у тебя стрела? - Задал я вопрос прямо.
   - Я не друг, а гость. Мое останется при мне, - Артур откинул назад голову и смерил меня испытывающим взглядом, заставившим меня, словно мальчишку опустить глаза.
   - Ну... - Уилл достал из-за пазухи обсуждаемый предмет, взвесил в руках. - Тут серебра на фунт, не меньше. Будет, чем заплатить налоги всему Марчери.
   - Здесь меньше серебра, чем ты думаешь. Это не сувенир. Она нужна мне в практических целях. И притом, я дам вам золото.
   - Золото? - Оживились все, не веря, что это слово вообще было произнесено.
   Удовлетворенный произведенным эффектом Артур загадочно улыбнулся.
   - Похлебка подгорает. Давайте, угощайте меня тем, что ваш Херн послал. Отрабатывайте мою щедрость.
   Все уселись вокруг костра и принялись за еду. Я заметил, как мои ребята со все большим интересом наблюдают за Артуром. Этот тип действительно приковывал взгляд.
   Назир, который тем временем внимательно рассматривал меч Артура, нахмурился: - Странный меч, - провел пальцем по округлому острию.
   - Обыкновенный, - пожал плечами хозяин. - Просто очень старый, - потом снова обвел взглядом затихших ребят. - Ешьте, ешьте. Вам потребуется много сил и терпения, - он ухмыльнулся. - И лопаты.
   - Сукин сын! Ведет себя так, словно весь мир продал, - шепнул мне Уилл. Но к моему удивлению, вовсе не раздраженно, а скорее восторженно. - Я все еще не доверяю ему, но трепать гуся парень мастак, признаю.
   - Локсли, - внезапно обратился ко мне Артур. - Гизборн давно уже мертв?
   - Ага, как же! - Снова вместо меня ответил Уилл, злобно выплевывая разварившуюся луковицу в огонь. - Недобиток. Выжил, собака, да еще и жену получил в награду. Он теперь дюжину новых Гизборнов наделает. Не в счет бастардам. Та деваха из Уикхема-то, знаете...
   Он не закончил, Марион посмотрела на него так, что он вынужден был уткнуться взглядом в котелок и выслушать тот смех, что вызвало его недоговоренное заявление. Только Артур не смеялся. Казалось, он немало озадачен.
   - Тот Гизборн, с изуродованным лицом, - пояснил он, как будто бы Гизборнов, как и Робин Гудов было несколько.
   - Ну... не так уж я его и поуродовал, - я постарался припомнить, что ж я успел такого страшного сотворить с лицом "недобитка". - Подумаешь, рукоятью меча нос сломал.
   - Так он все еще жив, значит...
   - Жив, жив, - досадливо заверил его Уилл. - Я тут поговорил по-мужски со старостой в Уикхеме, мальчишка получил на орехи за то, что испортил мне праздник, - тут он снова поймал строгий взгляд Марион, но предпочел просто уставиться сквозь нее, сохраняя достоинство.
   Артур задумался, ковыряя в зубах ножиком. И даже Уилл не дернулся, когда это оружие оказалось у него в руках.
   - Что, народная любовь рождает легенды? - Поинтересовался вместо этого он.
   - Похоже... - Артур смерил пронзительным взглядом Марион. - Забудьте, просто страшная сказка для девок, чтоб не бегали в лес.
   - Расскажи, расскажи нам! - непосредственно потребовал любопытный Мач. Остальные тоже были не прочь послушать. Да и я сам не отказался бы узнать, что там такого про наши дела народ напридумывал.
   - Вряд ли оно того стоит. История эта слишком насыщена всякими сопутствующими народу вымыслами, неточностями и преувеличениями. Но, если вы так хотите... - Он сделал паузу, чтобы выслушать наше дружное "хотим". - Некий юный рыцарь, чтобы добиться уважения у шерифа ноттингемского и получить должность главного лесничего, решил изловить знаменитого разбойника. Для этого он прикинулся другом ему и пригласил в свой дом.
   - В жизни не слышал большего бреда! - Возмутился Уилл, но Джон пригрозил ему ложкой, а остальные просто на словах. - Но Гизборн пригласил Робина в свой дом! Нет у него никакого дома. А Робин еще и пошел, скажешь?
   - Пошел. И не один, - ухмыльнулся Артур. - Поучись выдержки у своих подельников, Уилл. Это всего лишь глупая сказка. Кроме того, вроде как оговаривалось, будто бы сэр Гай и Робин Гуд, до того, как тот ушел в разбойники знавали друг друга. И даже, кажется, состояли в дальнем родстве. Так что закатил Гизборн пир горой, а ночью, когда его друг с остальными разбойниками уснули в амбаре...
   - Вот! Это было! Только... - Уилла опять прервали, и Джон все-таки стукнул его ложкой.
   - Гизборн хотел повязать гостей вероломно, пьяными, спящими, безоружными. Чтобы утром предъявить всю шайку пред очи благодарного шерифа. Но святая Мария пришла к Робину во сне и предупредила его. Он успел спрятаться, и сердце его разрывалось от горя и гнева, когда он наблюдал, как его недавний друг вершит свой суд. Я даже запомнил слова, с которыми Робин якобы обратился к сэру Гаю, прежде чем выпустить стрелу в его спину: "Ты стал предателем, мой друг, но пробудешь им недолго", - Артур произнес эти слова, глядя на меня в упор. - Поднялся шум, разбойники проснулись и оказали сопротивление наемным убийцам. Им удалось уйти целыми и невредимыми, вдобавок поджечь амбар...
   - Какая несправедливость, - сокрушенно прошептал Тук.
   - Действительно, - подал снова голос неугомонный Уилл. - Пожар устроил сам Гизборн, повалившись в сено в обнимку с фонарем.
   - А святая Мария - это же наша Марион! - Догадался Мач и запрыгал от возбуждения на месте.
   - Дальше идет, на мой взгляд, самое слабое место этой байки, - продолжал вещать Артур с ехидной улыбкой. - Ибо никогда ни за что не поверю, что человек со стрелой в спине, пущенной из арбалета с десяти шагов в силах встать, выбраться из горящего амбара и еще выстрелить в след ускакавшему прочь противнику. Меня смешат все эти нелепые поэтические преувеличения. Зачем понадобилось описывать столь героический подвиг предателя? Услышав такое, я сразу и решил, что он мертв.
   Я встряхнул головой, прогоняя жестокие воспоминания. Да, пожалуй, каждому из нас было странно слышать эти подробности из уст человека, даже не подозревающего, что часть из его "нелепой истории", услышанной в каком-нибудь кабаке или деревне далекой - правда. Кое-кому у костра было откровенно неуютно. Их не было там с нами тогда. А Марион... я внимательно следил, Марион была спокойна и слегка отрешенна. Смотрела на огонь и, словно бы представляла страшную сцену, как будто бы это случилось не с ней. Не она в какой-то миг прозрения схватила с пола оброненный гвардейцем арбалет. Не прицеливаясь... ведомая страхом и стремлением выжить во что бы то ни стало... Только я, пожалуй, и видел, как соскочила тетива, и стрела ударила едва ли в половину силы. Гизборн даже не подался вперед, дернулся, сжимая плечи от внезапной боли и медленно, словно во сне ухнул вниз. А я ждал, что он обернется...
   Нам отчаянно повезло, что стрела все-таки достигла цели. Гизборну отчаянно повезло, что рана оказалась не смертельной. Но тогда и до сих пор я все отдал бы за то, чтобы тот выстрел оказался последним для рыцаря.
   - Народ так боится нашего помощника шерифа, что похоронил его заочно? - Грустно усмехнулся Тук.
   - Сначала добрый народ решил его помучить, - порадовал нас Артур. - С какой-то извращенной тщательностью в подробностях описываются муки раненного рыцаря. Некий бродячий монах с трудом смог выходить почти умирающего. Из-за страшных ожогов Гизборну пришлось скрывать свое некогда красивое лицо и тело под конской шкурой.
   Я вспомнил сразу свое видение в "чужом лесу". По спине пробежал холодок, и мне показалось, что тот самый рыцарь в конской шкуре стоит за моей спиной.
   - Еще одна нелепость, - продолжал Артур. - И не последняя. Якобы бедный сэр Гай совсем повредился умом после того, как увидев эти отвратительные шрамы, его невеста в ужасе сбежала в монастырь...
   - Ага! Как же жди! - хмыкнул Уилл. - От него так просто не сбежишь.
   - О нет, ты не прав, Уилл, - саркастически заметил наш рассказчик. - Это необходимая романтическая составляющая рассказа. Без отвергнутого возлюбленного сейчас ни одна сказка не обходится. Итак, сэр Гай разом потерял друга, доверие шерифа, здоровье и любовь. После чего отчаявшийся рыцарь продал душу дьяволу, за возможность отомстить Робин Гуду, но... наступила зима, и... рыцарь умер от лихорадки. Вот в это я охотно верю. И совсем необязательно было придумывать весь этот неуместный героизм со стрелой. А дьявол, в кой-то веке, сдержал слово, и теперь неупокоенный призрак сэра Гая Гизборна бродит по Шервуду и все ищет встречи с Робин Гудом. Но того хранит Святая Дева, и месть никогда не свершится. Зато все окрестные девки боятся ходить в лес в страхе наткнуться на призрак в конской шкуре и с обуглившимся мечом в руках, - пафосно закончил Артур и добавил, специально для Марион. - Вижу, вас проняло, юная леди?
   - Нисколько, милорд! - С не меньшим пафосом ответила Марион, поскольку всегда знала, как не остаться в долгу у красноречия. - На мой взгляд, живой и невредимый сэр Гай Гизборн намного страшнее. Поскольку никогда не выезжает в лес в одиночку. А это человек двадцать гвардейцев, и все они вооружены. Я бы предпочла бесплотного призрака.
   В Марчери мы выдвинулись, едва рассвело. Шли по своим тайным, протоптанным напрямую тропинкам. Артуру часто приходилось вести своего коня в поводу, если надо было спуститься в крутой овраг, или пройти через топь. Я с улыбкой заметил, что Уилл, как ни странно проникся симпатией к нашему гостю. Тот хорошо разбирался в военном деле, тактике и стратегии, оружии и битвах. Правда, делиться своим богатым опытом и премудростью не торопился, вынужденно комментировал возбужденный треп Уилла. Все еще не доверяет нам. Впрочем, понятно. Если он служил, то явно не простым солдатом, возможно и, правда - рыцарь из тех, что победнее. Ему трудно понять простого виллана, не говоря уже о беглых преступниках. Мача Артур просто очаровал. Парень следовал за ним тенью и вечно путался под ногами. Джона интересовало только, не врет ли Артур насчет прикопанного золотишка. Тук до сих пор был под впечатлением после вчерашнего рассказа. Марион с Амирой шли позади, перешептываясь, иногда даже хихикая. Вероятно, это о чем-то сугубо девичьем разговор. И только Назир, как обычно сохранял спокойствие и глаз не спускал с нашего гостя-пленника. А тот, как раз вдруг остановился, втянул ноздрями утренний промозглый воздух, оглядел орлиным взором овраг, в который нам предстояло спуститься.
   - Робин, я бывал в этом лесу всего пару раз, но вижу, что до Маршери можно дойти и по этой стороне оврага. Знаешь, там есть две такие каменистые насыпи? Старые курганы. Вот туда нам и надо. Вам ведь важнее получить свое золото, нежели поохать над мокрым зерном в деревне?
   Вот хитрая бестия! Я вынужден было скомандовать: "На Марчери". И пусть Артур, казалось бы, разочаровался так же, как и все остальные, но, уверен, именно этого он и добивался. Подойдя к деревне, мы заметили, что она вовсе не выглядит затопленной. Вода даже близко ко дворам не подошла. Амбар высился в центре деревушки. Здесь явно что-то не так. И, если бы не обстоятельства: присутствие короля, который занимает шерифа денно и нощно, ранение Гизборна, я подумал бы, что нас опять загоняют в ловушку. И, оказывается, я был не одинок в своих подозрениях. Пока Артур с дежурной улыбкой оглядывал прячущиеся среди деревьев домики, Назир встал за его спиной, чтобы приглядывать за ним. А Скарлет почесал затылок, переговорил с Джоном и предложил план действий. То ли он желал покрасоваться перед Артуром, то ли вспомнил ту странную деревню в чужом лесу...
   - Мы с Джоном спустимся в деревню, и поразузнаем, что там стряслось, прикинувшись бродягами на заработках.
   - Да, Робин, - вступил Джон. - Рано пока тебе высовываться. Пусть хоть до отъезда короля все считают тебя мертвым.
   Хм... я бы и сам мог бы неплохо прикинуться бродягой на заработках. Мое лицо не во всех деревнях знают. Да и хватит трястись надо мной, будто над святыней.
   Мне не удалось развить эту мысль. Пришли Уилл с Джоном и с ними хмурый староста с измученным тревогами и бессонными ночами лицом. Оказалось, что деревню уже вторую неделю атакуют волки. Режут скот. Причем, гораздо больше, чем смогут съесть. Десять дней назад унесли в лес пастушка. Вчера напали на взрослого человека, поставленного сторожить стадо. Парень еле отбился палкой, лежит покусанный в доме старосты. Травница из соседней деревни боится идти, говорит, Марчери проклято. Многие покинули дома, услышав об этой напасти.
   - И ведь правда, нечистая сила их ведет, видел я эти морды, - поделился в отчаянии староста. - Лютые звери, ничего не боятся. Появляются в ночи из ниоткуда и так же тихо исчезают... Священника бы пригласить... да тоже испугается, небось.
   Пока он рассказывал Артур стоял молча, хмурился и в задумчивости щипал отросшую щетину.
   - Мне нужно человек двадцать крепких мужчин, много сухого хвороста, стадо и... лопаты, - Неожиданно прервал он сбивчивый рассказ крестьянина. Все тут же уставились на него. Он принял командование на себя. Он, не я.
   - А... - староста обоснованно засомневался, - А кто ты такой?
   - Это Артур! - Представил его Мач, сразу же поймал на себе мрачный взгляд представленного и смысля в кусты.
   - Ты хочешь избавить своих людей от этой напасти? - Спросил его Артур, делая шаг вперед.
   - Да, конечно, хочу, - староста, теснимый наступлением явного лидера, отступал все дальше к деревне. - Просто... просто... зачем вам лопаты?
   - Копать яму, - как само собой разумеющееся, объяснил Артур.
   Дальше он уже спокойно диктовал и разъяснял нарисованный прутиком на дороге план избавления от напасти, а я только усмехнулся, махнул рукой. Пусть. Никто не узнает, что Робин Гуд жив. Марчери станет жить как прежде. Что еще нужно?
   План Артура был прост и незатейлив, но деревенским он показался верхом мудрости и военного искусства. Разумеется, они были согласны на все. Кроме того, спокойное и самодовольное поведение Артура вселяло в уверенность и в их отчаявшиеся души. По-моему, они решили, что он им послан самим Господом. В итоге мы были накормлены и обеспечены лопатами. Марион с Амирой остались в деревне, выхаживать покусанного паренька, поскольку никто из местных понятия не имел, что делать с такими ранами. А мы ушли через лес к курганам, пообещав вернуться засветло.
   Артур долго крутился вокруг одной из насыпей. Сказал, что удивлен, раньше курганы казались ему гораздо выше.
   - Дожди... - тихо заметил Тук.
   Наконец Артур, взглянув на солнце, выбрал место чуть левее от остроконечной тени и прочертил лопатой круг.
   - Копайте. Если я и ошибся, то всего на пару футов.
   Спустя какое-то время работы, стоя по колено в образовавшейся траншее, Уилл смахнул пот со лба и заявил, косясь на Артура, который спокойненько все это время прохлаждался в тени.
   - Этот хмырь и правда в прошлой жизни был по меньшей мере королем.
   - Я не удивлюсь тому, что он до сих пор в этой своей прошлой жизни... - вздохнул раскрасневшийся Тук.
   - А я все меньше верю, что мы действительно что-нибудь найдем, - заявил Джон, стаскивая с себя промокшую рубашку. - Может, парень над нами потешается?
   - И правда! - Подхватил Уилл. - Что может быть смешнее работающих разбойников?
   - Согласитесь, никогда раньше золото не давалось нам столь легко, - призвал я всех к смирению. - Нам приходилось платить кровью. А не только потом.
   Когда яма была нам уже по подбородки, Артур все же почтил нас своим вниманием. Оглядел рукотворное чудо, спрыгнул вниз, ковырнул лопатой два-три раза в дальнем углу, и с усмешкой извлек из грязи на свет божий почти истлевший и разложившийся сверток. Артур разложил аккуратно гнилое, сыпящееся в руках полотно на коленях, и мы все увидели, что в него завернуты странные поблекшие от времени, но без сомнения золотые украшения. Это были витые обручи с набалдашниками на концах в виде голов странных животных, либо покрытые изящными круговыми узорами. Всего их было пять. Один самый большой и тяжелый, два поменьше, и два совсем маленьких и тонких.
   - Жаль такую красоту плавить, - восхищенно выдохнул Тук. - Древность. Без сомнения древность. Если б отнести в монастырь Торнстон.
   - Кого это ты грабанул? - Поинтересовался Уилл.
   - Если не скажу, вы не возьмете клада? - Лицо Артура на какое-то мгновение стало жестоким. - Это всего лишь презренный металл... - проговорил он едва слышно, и скорее для самого себя, наверное, смиряясь с тем, что ему придется расстаться с этими вещами. И, вероятно, они имели гораздо большую ценность для него как память о чем-то личном, нежели на вес золота. - Я выкупил свой меч и стрелу. Не так ли, Робин?
   - Да. Отдайте ему то, что его.
   Уилл нехотя отдал и стрелу и меч.
   - Но ведь ты останешься с нами ради охоты на волков? - Спросил он.
   - Ради охоты, - мрачно сказал Артур.
   Охота началась, когда уже совсем стемнело. Мы вывели стадо овец на середину поля. Связали их ноги так, чтобы не разбежались. Схватишь одну, так и всех придется тянуть. Вокруг поля, там где маячила черная кромка леса Артур выставил маленькие шалашики из сухого хвороста. Каждый из добровольцев в Марчери был снабжен не только палкой или мотыгой, но и хорошим кустистым факелом, который полагалось зажечь по команде Артура. Мы с луками заняли позиции у деревенских стен. Сам Артур срубил в подлеске пару длинных стволов лещины, срезал ветви и скрылся с этим добром в кузнице напротив поля. Его конь оставался оседланным и ждал наготове.
   Ожидание тянулось нудно. Вскоре мне уже надоело слушать, как Уилл полушепотом хвастает перед деревенскими своими былыми подвигами, и я тихонько пробрался в кузницу, мучимый любопытством. И к своему вящему удивлению обнаружил, что Артур, в отличие от меня вовсе не страдал от вынужденного бездействия. Его одиночество скрашивала одна из местных девиц. Пожалуй, он был уже изрядно навеселе, но как только моя тень обозначилась в дверном проеме, в его руке вместо крынки с бодягой уже была та самая длинная палка с закрепленным клинком на конце.
   - Что это? Зачем? - Я в недоумении воззрился на странное и слегка нелепое оружие.
   - А ты думал, я буду склоняться с седла пред этими тварями? - Туманно объяснил Артур. - Слушай, признайся мне, друг, - я напрягся, его рука легла на мое плечо, а он между делом назвал меня другом. - Ты ведь кельт? Ну... мне ты можешь сказать...
   - Я сакс.
   Артур разочаровано хлопнул меня по спине.
   - Не важно. Все это не важно. Ты славный парень, Робин. Просто... просто похож на кельта... вот и все... - он снова погрузился в мрачные мысли. Даже девица, льнущая к его обнаженной груди, не развеселила его. - Вот и все...
   - Волки! - В проем просунулась чумазая морда Мача. - Седрик сказал, что слышал вой на том конце поля и видел их тени.
   - Ну что? Приятной нам охоты, красавица, - Артур, на прощание, прижал девицу, другой рукой заправляя меч в ножны. - Готовь правый фланг, Робин. И жди моего сигнала.
   Левым флангом командовал Уилл. Мы медленно и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, двигались по заранее намеченным тропкам вокруг поля, оставляя рядом с очередным шалашиком по постовому с факелом. Пока что не зажженным. Когда глаза привыкли к темноте, я с трудом различил в безлунной ночи, что те страшные, зловещие звуки, доносящиеся с поля, на самом деле производила волчья стая, терзавшая связанное и панически блеющее стадо. Хищников было не более десяти. И не все нападали. Большинство кружило поодаль, готовясь к решающему удару. И мы тоже были готовы. Со стороны деревни мелькнул едва заметный огонек. Артур подал нам знак. Один за другим зажглись факелы и шалашики превратились в пылающие башни нашей круговой обороны. Мач несся со своим огненным букетом вокруг поля, разнося радостную и волнующую весть о начале атаки. Волки смолкли. Интересно, о чем они думали? Оставить добычу, на первый взгляд такую легкую и спасать жизни бегством, или... или драться за свой кусок мяса до самого конца? И ведь у них тоже есть вожак. И он в ответе за все свое серое войско. Достаточно ли он хитер и дерзок? На самом ли деле это - то самое исчадие ада, про которое рассказывал староста?
   Но вот мы услышали воинственный клич Артура и медленно, но необратимо начали сужать огненный круг. Вот уже на нас из темноты то и дело выскакивали ощетинившиеся морды. Звери опасались факелов в наших руках больше, чем мотыг и даже стрел. Впрочем, стрел они и не видели. Было очень трудно целиться практически во тьме, ориентируясь на мелькнувшую тень, либо на грозный рык. Но слыша внезапно оглашающий мрак визг и скулеж, мы понимали, что чья-то стрела все же достигла цели. Чем уже становился круг, тем яростнее нападали загнанные в ловушку лесные чудовища. У них больше не было шансов отбиться, только прорваться с боем сквозь пугающее пламя, уйти, оставив добычу и честь. Я усмехнулся, представив вдруг, против кого мы сейчас сражаемся. Волки. Волчьи головы - так называл нас шериф ноттингемский. За каждую голову назначена награда. За голову вожака - двойная. Какой щедрый де Рено. Я поймал себя на том, что против здравого смысла сочувствую этим свободным разбойникам Шервуда.
   Вдруг справа от меня огромный волк бросился на человека, несмотря на факел в его руке. Мелькнуло сразу несколько стрел. Из темноты вынырнул Назир, разя зверюгу страшным ударом меча. Но живая цепь на какое-то время оказалась прервана. Сразу несколько чудовищ ринулось одновременно в образовавшуюся брешь.
   И тут появился Артур, преградивший на своем гнедом скакуне путь волкам. Это, показавшееся мне нелепым, оружие, на самом деле оказалось воистину грозным. Артур с кажущейся легкостью пригвоздил к земле бросившегося на него зверя. Вторым броском он снял в прыжке еще одного, готового прорвать нашу оборону. Вожак был ранен чей-то стрелой. Мы добивали его вчетвером: я, Уилл, Джон и развоевавшийся, и такой не похожий на беспечного мальчишку, Мач. Артур носился по полю брани, топча копытами подранков и, то и дело, вскидывая в рассветное небо свое копье.
   В утреннем тумане мы подсчитали поверженных врагов. Дюжина волчьих трупов была притащена на деревенскую площадь и торжественно сожжена. Парень, на которого напал волк отделался легким испугом и изодранным в клочья плащом, которые Артур приказал намотать на правую руку всем факелоносцам.
   Артур с достоинством принял в благодарность тушу загубленной волками жертвенной овцы, которую приказал испечь на огне, еще одну крынку понравившегося ему пойла и ту самую девицу, что уже успел зацеловать. После пира мы проспали почти до полудня. Разбудил меня Уилл. Он ругался почище, чем когда копал яму на болоте и грозно потрясал артуровским копьем. Чуть протрезвев, я понял из его возмущенной тирады, что наш спаситель и главнокомандующий исчез под шумок.
   - Вот что за человек! - Никак не мог успокоиться Уилл. - Вот за кого он нас держал вообще?
   - Не важно, - отмахнулся я, снова заваливаясь в прелое сено. - Он заплатил сполна. А меня, во всяком случае, он успел назвать своим другом.
  
  

БРИАННА

  
   - Эмма... - Гай внезапно открыл глаза и удивленно уставился на Брианну. - Леди Шона? Что вы здесь делаете? - На выразительном лице молодого рыцаря мелькнула едва заметная тень разочарования, немедля, впрочем, сменившаяся четко отобразившимся: я не знаю, каким ветром тебя принесло, но я, пожалуй, не против... Руки увереннее сжались на талии визитерши. И правда, что еще он мог в такой ситуации подумать? А наличие супруги остановило бы хорошо если одного рыцаря из сотни, и Гай явно не относился к их числу.
   Это было совершенно некстати!
   "Спи, моя радость, усни..." - мысленно пропела Брин одновременно с соответствующим воздействием... И натолкнулась на "щит"! Он был выставлен полуинстинктивно, абсолютно неумело, но он - был! Похоже, количество перешло в качество: Гай на уровне подсознания ощутил воздействие, и закрылся, хотя вряд ли сам представлял, как ему удалось это сделать. Брин с легкостью обошла бы эту неумелую защиту, но она была в слишком большом восторге.
   - Молодец! - абсолютно несолидно взвизгнула элит-агент Эриу, и, обхватив ладонями лицо рыцаря, расцеловала: - Гаай! Какой же ты у меня умница!
   Милорд Гизборн опешил и потрясенно захлопал ресницами.
   - Леди, а... что я сделал? - осторожно уточнил он.
   - Возможно, я расскажу тебе. Позже, - улыбнулась Брин. - А пока пусть это будет секретом.
   Гай не стал возражать, и спрашивать тоже не стал. Кажется, его занимало совсем другое. Брианна мысленно похвалила себя за то, что не осталась в королевском шелке.
   - Я помолвлена, - улыбнулась Брин, невозмутимо убирая рыцарские руки со своей талии. - А тебе снится твоя жена. И не говори, что нет - иначе ты во сне не назвал бы меня Эммой.
   - Меня женили, не спрашивая! - Возмущенно сообщил Гизборн.
   Брин тихо рассмеялась.
   - Знаешь, Гай - это большая удача: когда женщина, на которой тебя женили, не спрашивая, снится тебе ночью, и ты улыбаешься этому сну. Большая удача! Не упусти ее.
   - Неужели ты пришла говорить со мной об этом? - Рыцарь бросил на сидящую перед ним женщину красноречивый взгляд.
   - Не только. Я услышала, что ты был ранен.
   Его лицо осветилось радостью:
   - Все уже прошло! Рана совсем не болит. - Предложение немедленно доказать это не было произнесено, но ясно угадывалось по глазам.
   - Да, я слышала, леди Эмма хорошо умеет лечить, - кивнула Брин.
   - Далась тебе леди Эмма! - поморщился рыцарь. - И... - он улыбнулся: - я не верю, что ты помолвлена! Будь у тебя жених, он не отпустил бы тебя ездить по дорогам с единственным телохранителем.
   - А если он тоже бард? - Смеясь, поддела Брин.
   - Тогда ты достойна лучшего! - Без малейших сомнений, даже с ноткой возмущения заявил Гай.
   - А что - лучшее? Мы счастливы, получив то, чего желаем мы, а не то, что полагают желанным другие!
   Гай схватил ее за руки и опрокинул на постель. Движение было по-воински быстрым. При желании Брианна все-таки могла бы увернуться, но вот что потом? Бежать, будя в нем азарт преследователя? Нет. С этими средневековыми воинами надо иначе.
   - Я не верю тебе! - повторил он. - Иначе ты не пришла бы сейчас ко мне!
   Дверь скрипнула.
   - Фрида, изыди! - С явной досадой рявкнул командир ноттингемского гарнизона.
   Старуха охнула и выметнулась за дверь.
   Тааак... Вот значит, каким ты умеешь быть, мальчик! Теперь понятно, почему эта белокурая русская девственница от тебя шарахается!
   - Почему нет? - В его взгляде было удивление, граничащее с обидой. Пока что - удивление. Еще не злость... Брианна нисколько не заблуждалась, что может воспоследовать, если Гай сейчас ощутит ее сопротивление. Оказаться изнасилованной собственным правнуком - глупее не придумаешь! Ладно, сэр рыцарь, сейчас мы позаботимся о том, чтобы твоя настойчивость не перешла во что-то худшее. - В прошлый раз мы остались довольны друг другом! Почему сейчас - нет?
   Интересно! Какой "прошлый раз" он себе придумал, если так уверен, что этот "раз" вообще был? Занятней всего окажется, если это память крови предков. Точнее - одного вполне конкретного предка...
   - Потому что в этот раз ты хочешь не меня! - Категорично заявила элит-агент Эриу и посмотрела в недоумевающие синие глаза, уже не умиляясь неумелой попытке закрыться. Обогнула ослабевший щит и отвела эротические устремления сексуально озабоченного потомка в сторону, как отводят русло ручья. Искать конкретный объект и перенаправлять на него не стала, чтобы - упаси Бог! - не возникло искусственной привязки. А так его подсознание выберет само, и одна из знакомых женщин вдруг покажется милорду Гизборну очень желанной. Более желанной, чем захожая менестрельша. А теперь добавим чуточку платонических, безгрешных родственных чувств...
   На лице Гая немедля нарисовалось озадаченное сомнение. Брин не стала ждать, пока он что-то решит, и мягко высвободилась.
   - Вообще-то я пришла не развлекаться, а по делу, Гай.
   - Тебе нужна помощь? - Немедля вскинулся он. Ну, прямо сцена из "Парцифаля"!
   - Нет, я пришла помочь тебе, Гай, - Брианна извлекла из поясного кошеля ажурную золотую подвеску. - Вот, держи.
   - Красивая вещь! - Он поднес кулон ближе к свече. - Зачем она?
   - Это амулет.
   - Амулет?
   - Да. Не бойся, он освящен в церкви. Если не веришь, найди ирландскую часовню и спроси брата Колума. Он самолично освящал эту вещь. Надень и носи не снимая. Это защитит тебя, если... - Брин сделала интригующую паузу, и закончила приглушенно, слегка заговорщицким тоном: - Если Херн снова вздумает морочить тебя.
   - Херн? - В глазах рыцаря пролетевшим вороном мелькнула тень. Тень страха и ярости. Вероятно, можно было бы считать немало интересного, но Брин не рисковала дотрагиваться до Гая сейчас. Он дотронулся сам: схватил за руку: - Откуда ты знаешь?
   ...Деревья. Кроны, вращающиеся перед глазами. Дорога давно потеряна. Остался только туман и сумасшедший бег в никуда. И голоса. Знакомые и чужие. И один, перекрывающий все.
   - Я - Херн, Повелитель деревьев! Покорись мне!
   Собственный рвущий горло вопль: "Неееет!!!" кажется тихим, страшным шепотом. Таким же, как голоса деревьев вокруг...
   Вот это да!
   Ну, ты и размахнулся, Эрнгрим! Покорись - это надо же! Губозакатывательную машинку не подарить? А впрочем, все логично. У парня - талант. И заполучить его - хоть добром, хоть в рабство...
   А Херн, кстати, серьезно недооценил тебя, Гай. И совсем не нужно, чтобы он однажды попытался вновь, учтя прежние ошибки!
   - Ты пела про него насмешливую песню! Для меня пела! Откуда ты знаешь?
   - Я достаточно хорошо знаю Херна, - Брианна высвободила руку, и, забрав кулон, надела рыцарю на шею. - И у меня с ним... свои счеты. А то, что осмеяно - не страшно. Хотя осторожность, конечно, не повредит.
   - Я и так его не боюсь! - передернул плечами Гай. - А... - Он поглядел на кулон. - Это поможет?
   - Думаю, поможет, - кивнула Брин.
   Во всяком случае, чтобы преодолеть защиту типа "щит сплошной зеркальный упругий", Херну понадобится ОЧЕНЬ много сил. Столько, что от остатка Гай, в худшем случае, отобьется и сам.
   Оставалось лишь одно: активировать устройство... И если после этого Гаю что-то придет в голову - отбиваться, как обычная женщина, потому что "кулончик" защитит его от нее так же, как и от Херна - от любого ментального воздействия.
   - И еще одно, - продолжала Брин, не отпуская его взгляда. - Пожалуй, мне действительно понадобится твоя помощь. Я отослала телохранителя по делу, а с этой кучей серебра и золота, которую накидали мне лорды, по примеру Клана... Ты мог бы проводить меня до "Права господина"?
  
  
  

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

  

19 October 1201

АНАСТАСИЯ

  
   Ноттингемский люд все еще праздновал то ли приезд короля, то ли свадьбу Гизборна. На счастье, стояла солнечная теплая погода, и столы вынесли прямо во двор замка. Там теперь яблоку негде было упасть - все пространство кишело упившимися валлийцами лорда Клана, солдатами всех цветов, сопровождающими остальных именитых гостей, и, собственно, ноттингемскими гвардейцами. Хотя... как выяснилось тут же - ноттингемцам не повезло. У дверей я встретила караульного Кенрика, который с ясно написанным на конопатом лице трагизмом оглядывал веселящийся двор.
   - Сэр Гай запретил нам даже кружку опрокинуть, - вздохнул он горестно, когда я поинтересовалась, чего это он нос повесил. - Сказал - самолично проверит каждого.
   Как же! Представилось: ровная шеренга раскрывших благоухающие пасти гвардейцев - и Гизборн, проходящий вдоль строя, сосредоточенно принюхиваясь.
   - Сэр Гай сам уже набрался, - презрительно фыркнула я.
   - Что вы, миледи! - Поразил меня Кенрик своей верой в благонадежность командира. - Сэр Гай при исполнении. С раннего утра на ногах и трезв, как послушник. К тому же, мать сказала, ему леди Эмма пить запретила. Из-за ранения.
   Каким образом Эмма будет проверять трезвость своего муженька, даже представлять не хотелось.
   А двор гудел, пил и веселился. Даже прислуга и нанятые для помощи горожане были уже слегка под креном. Знали бы они, что я спасла их от репрессий шерифа, пили бы в мою честь. Впрочем, лучше бы не пили. Как будто радоваться без эля, вина и прочего нельзя. Если бы они только знали, чего мне это стоило! Сколько нервов потрепали мне его похотливое величество и мерзкий сводник де Рено. Вспомнила с содроганием. Если бы не Брианна...
   Брианна, как обычно, ждала меня в "Праве господина". Я надеялась, что она, как и в прошлый раз решит поговорить оптом и с Иришкой, и мы наконец встретимся. А ведь Ирка с ребятами могла навсегда уйти куда-то на север Шервуда! Мне было до жути интересно, что же все-таки заставило их вернуться. Ведь, говоря честно, там они были бы в безопасности. По-крайней мере, пока король не покинет Ноттингем. Я украдкой скрестила пальцы и загадала: "Пусть Амира окажется сидящей за дубовым столом в кабаке, когда я войду в двери". Я так давно не видела ни одного родного лица!
   Я зажмурилась, шагнула в дверь, взглянула... и увидела самое родное лицо! Прямо в толпе, снующей между столов и лавок. В первый момент я подумала, что мне, конечно же, примерещилось. После пережитого нервного потрясения, и просто из-за постоянного напряжения, из-за того, что мысленно я столько раз недавно обращалась к нему. Улыбнулась своей глупости, хотела уже отвернуться, но взгляд упал снова, и, на сей раз, Робин смотрел на меня в упор. Нет, я не могла ошибиться, это действительно был Робин Локсли. Прямо здесь, в ноттингемском дворе, среди солдат и стражников. Правда, вид у него был почти неузнаваемый. Он был одет совсем как те грубые, пропитые валлийские воины, которые приехали с лордом Кланом. И темные волосы его были точно так же раскрашены в синий цвет. И даже на лице - размазанный синий кельтский узор. Именно поэтому я в первый раз сразу решила, что обозналась.
   - Эй, леди! Прогуляй-ка молодца! - Робин сам выхватил меня из толпы, подхватил под руку и потащил на плац, где было больше свободного места. - Да не боись, силой не уведу. Сама напросишься, - он так забавно копировал акцент и манеру разговора валлийцев, которые уже успели настрять в моих ушах за несколько дней бесконечного банкета. Что он делает здесь? Как попал? Как вообще осмелился прийти в Нотингем и зачем? И... неужели совсем один?
   - Робин, ты с ума сошел, - зашипела я ему на ухо, пытаясь вырваться из его цепких объятий. Судя по дыханию, он еще и выпить успел. Небось, с новыми "соплеменниками". Я от души понадеялась, что делал он это исключительно для конспирации.
   - Конечно, сошел с ума! - Возбужденно вопил он, перекрикивая гул толпы, совсем не заботясь о конспирации, вернее, именно так ее себе и представляя. - Как увидел твои глаза, красавица, так сразу и сошел!
   - Что ты делаешь здесь? Ты один?
   - Один. Совсем один. Как перст! Веришь?
   Я огляделась в панике. Куда бы нам скрыться? Заметила, что амбар открыт. Замечательное место для того, кто хочет спрятаться, и мы направились прямиком туда. Но вдруг из толпы пирующих послышался зычный оклик в нашу сторону. С явным, столь умело пародируемым Робином, валлийском акцентом.
   - Эй! Щенок! Поди ближе! - Какой-то старый воин даже привстал с лавочки. Компания рядом с ним тоже разом оторвала грязные морды от глиняных кружек.
   Робин хотел было сделать вид, что не расслышал, но старик продолжал настойчиво звать его присоединиться. Как будто бы не видит, что "щенок" с леди.
   - Эй! Да, ты! Чего щемишься? Поди сюда, говорю, не укушу!
   Вызывающий хохот заставил Робина остановиться и развернуться навстречу компании. Я упрямо потянула его прочь, но старик никак не желал успокаиваться. Уж и не знаю, чем мой кавалер уж так сильно привлек его внимание. Он сам встал и подошел к нам. Я еле сдержала улыбку при виде странного украшения на поясе старого воина - на цепочках между ног болтались разноцветные косички. До меня слишком поздно дошло, что это человеческий волос - наверняка с поверженных стариком в былые времена знаменитых противников.
   - Ты чей будешь?
   - Ап Кэдоган я, - не моргнув глазом, соврал Робин.
   - Ап Кэдоган? - Между тем, с кривой усмешкой переспросил старик, слепо прищурившись, критически оглядел Робина с ног до головы и усмехнулся. - Сын того самого Кэдогана?
   Я испугалась, что сейчас окажется, что "сын того самого Кэдогана" недавно преставился, или вообще, сидит за соседним столом.
   - А что, похож! - Вдруг выкрикнул из теплой компании какой-то вояка. - Тащи его сюда, пусть споет нам!
   - Похож, похож! - На счастье подхватили другие, тоже поскакивали со скамеек и наполнили свои кружки, не переставая дружно ржать. - Ну, просто вылитый принц волков! Хорош щенок!
   - Хорош, хорош, ап Кэдоган, - старик дружески похлопал Робина по плечу. Вот только ухмылялся он как-то не по-доброму. - На мать свою похож. Знавал я ее. Самая красивая женщина в Гвинедде. - Он оглянулся на несдержанный смех своей компании. - Кто-то против? Ага. Ты должен спеть нам, ап Кэдоган. А иначе, зря про вас с отцом слава вперед коня бежит.
   Даже, если Робин умеет петь, вряд ли он сможет удовлетворить столь "изысканных" слушателей. Я почему-то сразу же вспомнила косматого охранника Брианны. Когда мы с Ириной только пришли прошлый раз в "Право господина", они с ирландкой на пару распевали что-то на их родном языке. Да, Робину не изобразить такое, как бы ни старался. Надо было срочно исправить положение.
   - Он не будет пить с вами! И петь тем более! Ему некогда! - Твердо заявила я, хватая Робина за руку. - Он мне жениться обещал. До захода солнца. А "Влюбленному сердцу отказа нет", - процитировала я слова песни Брианны, которую слышала урывками, пока де Рено угрожал сдать меня в гарем к королю Джону.
   Опять раздался дружный хохот. В сторону новоявленного жениха ап Кэдогана и его торопливой невесты понеслись отвратительные пошлые подбадривания, советы и пожелания.
   Робин очень искусно изобразил смятение души и борьбу с соблазном. Якобы и выпить с друганами и подрать глотку хотелось, но и леди надо услужить.
   - Запомни мои слова, щенок, женщины тебя погубят, - смеясь, угрожающе поведал старик. Робин только беспомощно пожал плечами. - Мудрый старый Блайтри знает, что говорит. У тебя на роду написано.
   Нам удалось оторваться от этой отвратительной пьяной компании, когда одного из заводил вывернуло прямо на стол. Все отвлеклись, и мы шмыгнули в толпу.
   - Никому не говори своего имени, щенок! - Донеслось издалека пожелание этого мудрого старого Брайтри, чтоб его. А его товарищи принялись с жаром обсуждать, как это молодому щенку удалось уговорить леди. Моей репутации крышка! Вот на что только не пойдешь, спасая друга!
   Хорошенько прикрыв дверь амбара и подперев ее бревном, мы, наконец, вздохнули с облегчением.
   - Робин, что это за маскарад? И перестань, ради Бога, говорить на этом жутком жаргоне, нас никто не слышит здесь.
   Он улыбнулся и соскреб высохший узор со щеки.
   - Я с утра уже говорю так, остановиться не могу. Эти валлийцы, они ж трепятся без умолку. И все время смеются. Вот этак, - и он продемонстрировал мне безудержный валлийский гогот. Надо сказать, ему нравилось прикидываться кимром. Или, может, больше нравилось то, что у него это так здорово получается.
   - Откуда ты взял эти тряпки и меч?
   - Парочка пьяненьких вояк плескались в Тренте, а я спер одежду и оружие. Там еще была баночка с этой синей глиной...
   - Но зачем? Это опасно! Ты не должен вот так просто рисковать собой! Мы тебя уже раз чуть не потеряли...
   Робин поднес, испачканный синим, палец к моим губам. Ему не нравилось, что я раскудахталась над ним, словно наседка над яйцом. Он герой. Он рисковал собой не раз.
   - Я здесь не просто так, Нэста, - Робин взглянул на меня внимательно, ожидая, что я пойму все сама. Без слов.
   Он пришел ради меня? МЕНЯ?
   - Но... Как ты узнал?
   Он улыбнулся и покачал головой.
   - Так же, как и про мешок с зерном и монетами внутри.
   Поразительно! Я просто не знала, что и сказать. Он увидел, как я плакала тогда в полном раздрызге, представляя, что больше ни разу не увижу зеленых крон Шервуда и лиц ребят и... его лицо? О, Боже! И он пришел. Пришел, рискуя быть узнанным. Как всегда дерзко и хитроумно. Из-за меня. И пусть помощь мне уже не требуется... как же мне теперь сказать ему об этом. Что мне вообще сказать?
   - Что случилось, Нэста? - Робин стал серьезен, он готов был совершить прямо сейчас любой сумасбродный подвиг.
   - Я... я была на грани отчаяния. И я не представляла даже, что ты можешь узнать. Я просто... просто не знала, что делать и... никто не должен был узнать...
   Робин положил мне руку на плечо, ласково заглядывая в почти наполнившиеся слезами глаза.
   - Нэста, ты очень храбрая девушка, но... всем нам когда-нибудь бывает нужна помощь друзей. В этом нет ничего постыдного. Это не слабость, Нэста. Ты ведь была рядом, когда мне было плохо, помнишь?
   - Конечно помню, Робин! - Горячо заверила я его. Подумать только! Он считает меня своим другом! Меня! Я думала, что занимаю скромное незаметное место среди прочих сочувствующих элементов. Просто где-то в сторонке стою. Иногда от меня есть польза для ребят. И всего-то. - А что именно ты увидел про меня?
   Робин снова покачал головой. И верно. Вечно я лезу со своими эгоистичными вопросами. Он не может мне рассказать. Я сама бы не стала. Да и неважно это сейчас.
   - Все обошлось, Робин. Де Рено хотел отдать меня на забаву королю Джону, но тот нашел себе новую фаворитку, и совсем забыл про меня.
   - Может, тебе лучше уйти со мной в Шервуд? На случай, если к королю вернется память.
   Ах, как бы я хотела уйти, Робин! Но тогда от меня будет еще меньше проку для ребят. Кроме того, Брианна Килпатрик все еще ждет меня на ковер для отчета в "Праве господина". Если я не появлюсь там, пожалуй, это припишется в список моих и без того многочисленных нарушений.
   Я потеряно покачала головой. Робин присел рядом на стог сена и обнял меня. Я поначалу смутилась, но он просто сидел рядом, говорил. И его объятия не имели иной цели, кроме как показать мне, что он рядом, что на него можно положиться. Стараясь подбодрить меня и заставить улыбнуться, он рассказал в подробностях, как крал одежду у кимров, как удивился тому, что они все словно на одно лицо и тряпки у них одинаковые.
   - Тот же Ноттингемский гарнизон, только в серых цветах. Как у крыс.
   Это было очень меткое сравнение. Я сразу же представила себе лорда Клана этаким крысиным королем, и полчище кишащих грязных грызунов несет его трехголовое тельце на своих спинах.
   Еще Робин рассказал о том, как они ходили в дальний, как он выразился "чужой" лес. То, что он пережил там. То странное необъяснимое видение. Он не рассказывал потом никому. Кроме меня.
   - Понимаешь, Нэста, они считают, что я слишком много испытал, и что это сделало меня другим. Боюсь, Марион тоже так считает. Из-за этой мистической связи с Гизборном. Но это не так. То, что я увидел тогда в лесу, пока они все сидели в ловушке, тот, с кем я разговаривал... это я сам, Нэста. Все то злое и темное, что есть во мне. Порождение моих страхов, то, что может разрушить меня изнутри. И тогда я сделаю ошибку. Одну непоправимую ошибку. И "оно" ждет в засаде, чтобы подловить меня. Обмануть. Вряд ли Гизборн когда-либо переживал подобное. Он слишком уверен, что всегда прав.
   Я слушала его, ошарашенная таким искренним, сокровенным признанием. Он доверил мне свое "слабое место" - Ахиллесову пяту. И я поразилась, какие же страсти разрывают его на части! Да, мне стыдно рядом стоять со своими переживаниями.
   Со двора послышались чьи-то надрывные крики. Я осторожно высунулась в проем двери. Молодой сержант отчаянно собирал ноттингемцев. Это было непросто, все разбрелись, расслабились, и ему приходилось орать благим матом. Старается выслужится. В своем рвении сам становится похож на своего истеричного командира.
   - Стройся! Сэр Гай сейчас спустится и задаст вам!
   О Боже! Что делать? Что, если кто-нибудь намекнет ему, что я здесь уединилась с валлийцем?
   - Я попробую его задержать, Робин, - решительно заявила я. В конце концов, от меня тоже есть прок. Вот мой шанс показать, что я достойна его дружбы.
   Задержать... Но как? После нашей ссоры меня он вряд ли послушает. Надо придумать что-нибудь этакое... Ладно, на месте сориентируюсь. Караульный мне доложил, что милорд в своей комнате. Вот бы достать бревно, чтобы подпереть дверь... Впрочем, она и так оказалась заперта изнутри. Зато легко узнаваемый командный голос поведал мне, что: "У меня нет времени на это". То есть Гай явно собрался выходить. Но я его не выпущу так просто.
   На мой настойчивый стук Гай ответил не скоро. И предстал передо мной весь какой-то встрепанный и раскрасневшийся. На заднем плане служанка Эммы, еще более растрепанная, судорожно разглаживала покрывало на кровати.
   - Леди Нэста? - Гизборн был наглядно удивлен.
   - Да, Гай, мне срочно надо поговорить с тобой! - Я отважно втолкнула этого прелюбодея обратно в комнату, даже не представляя, о чем буду разговаривать.
   - Сгинь, - бросил Гай служанке, прошмыгнувшей между нами, сконфужено придерживая ворот платья. - Давайте, леди, только побыстрее. И не забывайте, я вооружен.
   Ага. И очень опасен. Конечно. Знаем. Но я тоже за друзей готова глотку перегрызть. Так что, будь хорошим мальчиком, стой и слушай.
   - Гай, мне очень стыдно.
   - Что?! - Если до этого Гизборн был просто чрезвычайно удивлен моим вторжением, то теперь он просто опешил.
   - Я пришла попросить прощения, Гай.
   - А... а вот отсюда, пожалуйста, поподробнее, - он подпер спиною двери и сложил на груди руки. Кажется, я правильно выбрала тему для разговора.
   - Я очень сожалею о том, что сделала. Я ведь могла убить тебя.
   - Не преувеличивайте, миледи, - Гизборн сделал шаг навстречу. А я все думала, сколько прошло времени? И сколько мне его еще задерживать? Пять минут прошло хотя бы? - Вы меня не убили бы. Я солдат, прошедший войну. Переживший куда более страшные ранения...
   И как это понимать? Он меня прощает?
   - Тем более, было бы так глупо тебе умереть от руки женщины.
   Гизборн скривился.
   - Вы пришли каяться или дразнить меня?
   - Дразнить? В мыслях такого не было! - И это была сущая правда. Чего это он так взвился?
   - Скажите мне, Нэста, - он вдруг схватил меня за руки и прижал к двери. - Только правду. Зачем вы сделали это? Ревность? Страх? Глупость, в конце концов?
   Его лицо оказалось так близко, что я ясно почувствовала, что алкоголь в его крови отсутствует, зато лук... И он что, решил, что я пришла сюда за тем же, что и эта потерявшая стыд служанка? Да как он смеет!
   - Да к кому мне тебя ревновать? К этой глупенькой, пользованной фаворитке? Да ты ей уже изменяешь! И недели не прошло! А страх, пожалуй. Вот прямо сейчас я боюсь, что снова не сдержусь и хорошенечко приложу тебя за нерыцарское поведение!
   - У меня нет времени на рыцарское поведение, - ухмыльнулся Гай и вознамерился меня поцеловать.
   - Не смейте! - Взвизгнула я, надеясь, что кто-нибудь снаружи услышит и вмешается. - Я все расскажу леди Эмме!
   Самодовольная, мерзкая ухмылка насильника. Что ему какая-то там леди Эмма?
   - Этой глупенькой пользованной фаворитке? - Ухмылка приобрела зверские черты. Он ликовал от того, что я беспомощна. Садист! - Вам теперь будет, о чем поговорить. Де Рено вчера хвастался, как ему легко удалось заполучить расположение короля, подсунув ему девственную русскую красавицу. Не стройте из себя недотрогу, Нэста. Весь двор говорит о том, как вы вчера стонали на королевском ложе. Его величество остался доволен. А вы?
   Я задохнулась от такого мерзкого поклепа. И самое противное, не рассказывать же мне ему, каким образом мне удалось вчера избежать горькой участи. Все равно не поверит.
   Гизборн схватил меня и отшвырнул с такой силой, что я упала на кровать, приготовившись защищаться до последнего. Мелькнула мысль: "Может, все к лучшему? Убью его, и Робин автоматически станет свободным".
   - Вы могли бы стать женой рыцаря, героя, спасшего короля. Но предпочли стать любовницей его величества на одну ночь. - С брезгливостью бросил тот. - Что ж, ваш выбор...
   Он вышел и хлопнул дверью. А я еще пару минут лежала и пыталась выговорить хотя бы себе то, что жгло возмущением душу. Я не любовница короля! Как он смеет! Кто разносит такие подлые, грязные слухи! Убила бы! Одна надежда - мой подвиг не прошел даром, и Робин успел покинуть замок живым и невредимым, не втянутым в какие-либо межэтнические разборки или, еще хуже, пьянки.
   А вот Брианна, должно быть, уже зуб на меня точит за опоздание. Надо бы придумать отговорку. Не буду докладывать ей про нашу встречу с Робином. Во-первых, та сразу потребует полного отчета, а мне не хотелось рассказывать то, что доверено мне по секрету. Во-вторых, ей бы ему помочь, а не с этим Гизборном носиться. Вдруг она использует мою информацию в своих целях. А ее цели уж точно не совпадают с моими.
   Я с такой поспешностью покинула замок, что совсем забыла разыскать Рэда, чтобы он меня проводил под своей защитой. Мне казалось, что самое страшное уже позади. Но приключения только начинались.
   Отчаянно работая локтями и сделав возмущенное и неприступное лицо, я поспешила сквозь толпу к кабаку "Право господина". Я уже была в квартале от цели, когда в мое плечо опять кто-то судорожно вцепился и заорал мне на ухо:
   - Нэста! Черт тебя подери! Ты меня седым сделаешь!
   Это был Рэд. Конечно же Рэд! Весь раскрасневшийся и взмокший. Взволнованно размахивая руками, и на повышенных тонах он объяснил мне, что ему еле удалось догнать меня. И если бы не караульный у ворот, запомнивший мое направление, Рэд бы и не догадался, куда меня, как он выразился, черти погнали.
   - Ты словно дитя малое! Ну тебе ли не знать, что не все нищие и убогие призваны взывать к жалости и милосердию, не все разбойники благородны и не все рыцари начнут признаваться тебе в любви прежде, чем затащить в кусты!
   Ох! Лучше бы ему не напоминать мне о влюбленных рыцарях.
   - Нэста, ты ведь сама уже отлично знаешь, что леди не следует покидать замок одной! Тем более, сейчас, когда...
   Он не успел договорить, впрочем, я и сама все отлично знала.
   - Ап Кэдоган! - Раздалось радостное призывное восклицание за нашими спинами. Я почти подпрыгнула на месте. Первая мысль - Робин! К счастью, прежде чем меня хватил удар, вторая и более здравая мысль о том, что в Уэльсе этих Кэдоганов, что в Бразилии донов Педро, вернула спокойствие. Но я все равно не смогла удержаться, чтобы не оглянуться и не посмотреть, какой он - этот загадочный ап Кэдоган. К сожалению, в группе серых братающихся кимров понять, кто есть кто, было совершенно невозможно. И снова я с улыбкой вспомнила меткое сравнение Робина с крысами.
   - Нэста! Тебе нехорошо? - Тревожно осведомился Рэд.
   - Все в порядке, Рэд. Почему ты спрашиваешь?
   - Потому что ты улыбаешься тем, кто хуже попрошаек, разбойников и влюбленных рыцарей вместе взятых - диким воякам лорда Клана. Не дай Бог они заметят! Все. Заметили. Уходим. - Рэд подхватил меня под руку и увлек вниз по улице к заждавшемуся уже кабаку. К счастью дикие валлийцы не заинтересовались мной. Видимо, таинственный ап Кэдоган занимал их больше всего на свете.
   - Утром во дворе на пиру услышал прелюбопытную историю, - поделился Рэд. - Есть к западу от Аддерхема деревушка Марчери. Совсем крошечная, окруженная болотами. По причине удаленности де Рено туда всегда сэра Гая за налогами посылает. Так вот, слышу я, значит, там недавно беда стряслась, волки стали скот резать. Говорят, что даже людей в лес уносили. Староста уже вешаться собрался было. Но тут объявился, откуда ни возьмись, сам король Артур со своим войском и разогнал волков. Говорят, будто бы настоящую кровавую баню зверюгам устроил.
   - Мда... - вяло согласилась я. - Любопытно. Насколько же темные, забитые крестьяне верят во всякую чертовщину.
   - Ты не понимаешь? - Шут смотрел на меня, лукаво ухмыляясь. - Наш плут придумал просто гениальный выход. Как помочь бедным жителям Марчери и при этом не стать новой мишенью для королевских стрелков?
   - Ты думаешь, что это... - Я почти задохнулась от восхищения.
   - Да, я уверен! Это дело рук Робина и ребят. Понятно, что деревенских молчать не заставишь. От чистого сердца радостную весть разнесут. Но кто теперь поверит в такую сказку? Узнай об этом Гизборн, вся история тут же бы подверглась сомнению и осмеянию. Уверен, он даже не поехал бы проверять.
   Мне ничего не осталось, кроме как признать, что да, Робин здорово придумал. Видимо, он решил не ждать, пока его похотливое величество уберется восвояси со всеми своими гвардейцами и шумным двором, а действовать во благо обездоленных крестьян под прикрытием то британского мифологического короля, то вообще валлийского воина. Какая разница, откуда придет помощь, если эта помощь так нужна! Правда... оставалось некоторое сомнение... уж больно непроверенные факты изложил мне Рэд. И как-то странно, что он сам сразу поверил, даже не попробовав подтвердить свои предположения. Наверное, нам просто (как и всем саксам) хотелось, чтобы наш народный герой не канул в лету, продолжал борьбу, несмотря ни на что.
   - Рэд! Прежде, чем говорить о том, что... - но закончить фразу я не успела. Мы вошли в кабак и ужаснулись оба. В маленьком помещении питейного заведения было полным полно гвардейцев. Но что гораздо хуже - их белобрысый предводитель тоже был здесь. Вот так и стоял, облокотившись о самый большой стол, с которого наливали, и ржал. Именно ржал, как конь, этот его Фьюри. Даже за живот хватался, сгибаясь от смеха. Никогда прежде я не видела Гая таким бесшабашно веселым. Вот, что делает с человеком дешевое пойло и отсутствие жены. К чести Рэда, он тут же сориентировался и запихнул меня в самый дальний угол, подальше от придирчивых глаз. Но Гизборн, казалось, ничего вокруг не замечал в своем наркотическом экстазе. На том же столе сидел странный тип, который с удовольствием привлекал всеобщее внимание, рассказывая что-то явно похабное. Гай с него взгляд не сводил. Тип был явным кимром - то есть той самой "серой крысой", но вел себя так, будто бы он, по меньшей мере, король всея Британии. Когда он в запале, по ходу речи опрокинул кувшин с элем на пол, обрызгав всех в пределах досягаемости, включая зам шерифа, никто даже возмутиться не посмел. А наш нервный и стервозный главный по порядку только еще больше скорчился от смеха. А потом и вовсе заскочил на стол рядом и, обнявшись с типом, затянул какую-то походную военную песнь.
   - Поверить не могу! - Прошептала я на ухо Рэду. - Гизборн обнимается с валлийцем.
   - Возможно, это какой-то шибко знатный валлиец, - попробовал объяснить этот феномен Рэд. - Посмотри, как он себя держит. И говор у него чистый, с норманнским акцентом.
   И все равно я склонялась к мнению, что Гизборн в очередной раз попросту свихнулся. Ну представьте себе фашиста братающегося с евреем. Это сколько же надо выпить!
   Но дело было даже не в том, что сэр Гай чокнулся. А в том, что пройти мимо него к лестнице, ведущей на второй этаж в апартаменты агента Килпатрик, незамеченной было совершенно невозможно. Теперь я поняла, почему Брин не выходила со мной на связь, чтобы поругать за опоздание - возникли непредвиденные обстоятельства, при которых мне вообще лучше бы здесь не появляться и перенести выволочку на другой раз. Господи! А что, если Амира уже там? И как же ей теперь выйти? И сколько наклюкавшийся сэр намерен еще здесь проторчать? Нет, мне нельзя уходить. Возможно, понадобится моя помощь, чтобы отвлечь этого упившегося стража порядка, чтобы Амира смогла незаметно скрыться.
   - Странно все это, - хмуро размышлял Рэд. - Пытаюсь представить, с чего это Гай, наплевав на службу, пьет в кабаке?
   - Вот уж не знаю, - отмахнулась я, пытаясь придумать план спасения Амиры. - Сбрендил и всех делов то.
   К этому времени к нестройному хору запевал прибавились робкие поначалу голоса солдат. Молодой Трой из Аддерхема, которого Гай в порыве очередного нездорового приступа любви к ближнему сделал собственным замом, расхрабрился до последней степени и даже влез своим высоким фальцетом в завершающую фразу. Гизборн из-за него малость не попал в мелодию, но ничуть не рассердился, а просто начал припев по второму кругу.
   - Давай, Счастливчик, жги! - на чистом норманнском подбодрил странный валлиец и снова любвеобильно обнял Гая, прихватив и Троя заодно, чуть не свалившись со стола в оставленную им же лужу вина.
   - Не понимаю, - пробурчал Рэд. - Для чего этому парню прикидываться кимром?
   - Может, чтобы продемонстрировать вот этакую картину "Дружба народов"? Норманн, сакс и кельт по пьяни лобзают друг дружку. Какая мерзость! Пагубное влияние "зеленого змия".
   Наконец кельт что-то проговорил на ухо норманну, сакс жизнеутверждающе кивнул, и вся троица выкатилась на улицу. Мы имели счастье наблюдать, как долго и нудно они прощались, потом Гизборн влез в седло, вместе с ним уехала большая часть гарнизона, Трой вернулся к оставшимся, а "вероятно очень знатный валлиец" пошел пешком, слегка загребая влево.
   В кабаке стало заметно тише. И уже вскоре в темном проеме лестницы я разглядела знакомый силуэт. Иришка, боязливо оглядываясь, спустилась в зал. Заметив нас, она шустро прихватила со стола поднос с пустыми кувшинами, изображая из себя служанку, и подошла нас "обслужить".
   - Присаживайся, - я подвинулась на скамье, предоставив ей самый темный угол. - И рассказывай, что сказала наша "главная по тарелочкам".
   - Ох, - Ирка тяжело вздохнула. Видимо, разговор был тяжелым. Что меня ждет? Представить страшно. - Не могу сейчас. Бежать надо. Назир, небось, уже решил, что меня в темницу упекли. А этот Гизборн все не уходил, зараза.
   - А что он вообще тут делал?
   - Не знаю, куролесил. Надо же и ему хоть иногда расслабляться. Но надо же было и мне так попасть! Самое ужасное было, когда ему вдруг припекло подняться и навестить леди Шону. Прикинь, они, похоже, хорошо знают друг друга. Насколько я могла судить из разговора. И к тому же... в общем, близко знакомы, понимаешь? - Ирка многозначительно подмигнула мне. Я осталась в полном шоке. Этого еще не хватало! Теперь понятно, почему агента Килпатрик так интересовало, с кем и как спит этот ее распрекрасный сэр. - На меня он, к счастью, даже внимания не обратил, все к ней клеился. А я прикинулась служанкой, как будто кровать перестилаю и вообще убираюсь тут. Зато его бойкий дружок... пожалуй, слишком бойкий... кто бы знал! Надо рассказать Робину. Так вот тот сразу прихватил меня, и поцеловать успел.
   - Ты бы ему врезала, как нас учили, всю охоту бы приставать отбила! - Возмутилась я тому, как спокойно Ирка снесла такое наглое домогательство. Да и Брианна должна была, как старшая по званию и ответственная за нас, прекратить этот разврат.
   - Нельзя, - покачала головой Амира. - Представь служанку, которая дерется с милордом. Гизборн бы разом обратил на меня пристальное внимание и узнал бы ненароком. Да и не так уж плохо тот парень целовался. Ну... отделался легкой шутливой пощечиной и, кажется, удовлетворился. Ладно, побежала я. Остальное узнаешь от Брианны. Она тебя позовет. Сейчас она в трансе. Я бы тоже была. После того, что Гай учудил. Ну все, бегу. Пока, Целую. Встретимся!
   - Что? Что Гай учудил?
   Но Ирка уже вскочила и, живенько бросив поднос на "барную стойку", выскочила вон из заведения.
   - Интересно, что же такого учудил твой сэр? - В задумчивости я вглядывалась в проем на лестницы, ожидая персонального приглашения.
   - Да отпользовал твою ирландскую певунью. Всего делов то! - Передразнил меня Рэд. - Мне надо выпить! Срочно! - Решил он и полез через толпу к раздаточному столу.
   Вот, знал бы он, как бесят меня его пошлые шуточки! Он что, не понимает, чем грозит для ребят такое "сближение" руководящего состава? У агента Килпатрик еще много тузов в рукаве. Даже думать не хочется, что будет, если она примет сторону Гизборна.
   Правда, предаться горестным мыслям мне опять не дали. Сегодня день такой - суматошный и насыщенный неожиданными встречами. Не прошло и пары минут с тех пор, как Амира удалилась, как в кабак ввалился тот самый противный и вечно чумазый телохранитель Брианны. Тоже порядком подшофе. Он огляделся и сразу яростно стал продираться в мой заповедный уголок. Узрев меня, он возмущенно завопил на все заведение, привлекая ко мне всеобщее внимание.
   - Вот те раз! Ноттингемская леди пошла по рукам! За выпивку! Люди! Вас дурят! - Он смерил меня оценивающим, донельзя нахальным взглядом. - Это не леди вовсе! И даже не валлийка! Она обманула шерифа, но не обманет меня! Сколько кружек берешь за час, а, дорогуша?
   На такую наглость я даже не нашлась сразу, что ответить. Первой мыслью было просто вмазать ему по мерзкой роже тем кувшином, что оставила Амира, но ее же слова на миг меня остановили. А что мне бояться? Здесь нет Гизборна. И я не притворяюсь служанкой. И вообще...
   - Послушай, - внезапно прервал обличающие вопли наглеца вернувшийся Рэд. Схватил за плечо, рывком развернул к себе, тот чуть не свалился от неожиданности. - Послушай, заткнись, а...
   У Рэда в руках кувшин. Наполнен и тяжел. Зато кимр сразу же дернулся к поясу.
   - Пошел прочь, шут! Я не с тобой об удовольствии договариваюсь!
   В образовавшейся вдруг тишине было ясно слышно, как шаркнуло железом оружие, вытаскиваемое из ножен. Но воспользоваться им нахал не успел.
   - Взять его! - Раздался спокойный, но твердый голос внезапно протрезвевшего Троя из Аддерхема.
   И тут же шестеро гвардейцев разом навалились на зачинщика смуты и бросили его "фейсом об тейбл" прямо передо мной. Ах, как приятно было смотреть в его налитые кровью и ненавистью широко распахнутые от страха глаза.
   - Убить его?
   - Нет, - Трой покачал головой, лениво сполз со стола, на котором по привычке восседал, и подошел к нам. Сморщив брезгливую гримасу, он расстегнул широкий пояс валлийца, забрав и меч заодно, и задрал его камизу, оголив спину. - Высечь его. Пусть в следующий раз дважды подумает прежде, чем оскорблять леди находящуюся под защитой шерифа в присутствии его армии. Ты ведь подумаешь, кимр?
   Тот только яростно тряхнул головой.
   - Полдюжины ему, пожалуй, хватит, чтоб остудить пыл молодецкий, - Трой подмигнул Рэду. Тот кивнул со знанием дела, глотнул прямо из кувшина и с достоинством опустился на скамью рядом со мной, задрав ногу на ногу.
   - Поделом ему, валлийскому ублюдку, - хозяин заведения протиснулся сквозь толпу и принес плеть. - Вечно мне тут погромы устраивает. Давно бы выставил, да он сжечь меня грозится, негодяй!
   Кимр пару раз дернулся, прошипев на своем языке несомненные ругательства. Но как только первый удар оставил на его смуглой спине ярко красную полосу, тут же замолчал и обмяк. Только все таращился на меня снизу вверх с такой однозначной злобой, что я уже не сомневалась в том, что заимела своего собственного "заклятого врага", с которым мне придется однажды вступить в последнюю битву. Второй, третий удары рассекали кожу, кровь тонкими струйками потекла вниз. Я не сводила взгляда. Я должна была победить в этом противостоянии духа и услышать стон или мольбу о пощаде. Кимр упорно молчал. Только моргал при каждом новом ударе. Всего-то шесть. Не так уж и много. В драке с Робином ему досталось куда больше.
   - Вы довольны, леди Нэста? - Вежливо осведомился Трой.
   - Вполне. - Жаль, что я не могу просить о продолжении наказания. Это будет выглядеть странно. Впрочем, то оскорбление, которое нанес мне этот наглец, могло и на дюжину ударов потянуть.
   - Смотри у меня! - Трой от всего сердца сам приложился напоследок. Кимр вздрогнул. Плеть попала в предыдущую кровавую борозду.
   Гвардейцы разошлись по своим местам, как ни в чем не бывало. Рэд продолжал пить. А опозоренный и сразу притихший валлиец сел напротив нас, все еще "убивая" меня взглядом.
   - Выпей, и забудь, - Рэд налил ему эля из своего кувшина и выставил кружку прямо перед его мрачной мордой. - Забудь, как я забыл, что ты и в прошлый раз не заплатил за выпивку.
   Уж не знаю, какие там законы чести у кимров, но этот недостойный сын своего народа принял выпивку из рук своего врага, даже не поморщившись. Не совести, ни гордости, сплошная жадность. Его унизили, а он окусывается. Мерзость какая!
   Но, на счастье, мне не пришлось в напряженном молчании ждать, пока он напьется до бесчувствия, свалится под стол и прекратит сверлить меня взглядом. Я почувствовала укол на запястье, и тут же услышала тихий и какой-то уставший голос агента Килпатрик. Зовет!
   И правда, выглядела она крайне утомленной. Когда я вошла, она, в задумчивости прикусив губу, стояла посреди комнаты перед кроватью, на которой было разложено красивое шелковое зеленое платье. Наверное, собралась снова к королю. А про меня потом будут слухи разносить.
   - Закрой дверь на засов, Анастейша. Нам больше не нужны нежданные визитеры..
   - Конечно, - я заперла дверь. - Тем более такие, как...
   - Никакие, - Брианна наконец развернулась ко мне и начала свою проповедь как всегда назидательным тоном. - Выслушай меня внимательно. Я не хочу сейчас объяснять тебе, почему ты не должна была наносить телесные повреждения средневековцу, и чем это все могло бы закончиться. И для тебя, и для того парня и, как следствие - для всех нас вместе взятых. Ты и сама это должна отлично понимать. И не ставить собственные интересы выше поставленной перед тобой институтом задачи и долга. Но я поступлю по-другому. Я просто запрещаю тебе отныне применять силу. Попробуй пользоваться головой, находя пути бескровного решения конфликта. Или найми телохранителя.
   - Такого, как твой? Который пьет, дерется и прелюбодействует? Его, кстати, сейчас весь гарнизон порол с превеликим удовольствием. Боюсь, что это мне такого защищать придется, а не наоборот!
   Брианна подняла бровь, качнула головой. Нет, сегодня она явно не настроена на красноречивую взбучку.
   - Можешь выбрать по своему вкусу. А теперь расскажи мне подробно, что ты успела узнать о новобрачной.
   Что? Причем тут леди Эмма? Черт! Неужели агент Килпатрик и правда ревнует сэра к его собственной жене? Вот точно не желаю участвовать в этом!
   - Почему бы тебе не расспросить самого Гизборна, раз вы знакомы? Он, должно быть, узнал леди Эмму гораздо лучше меня.
   Брианна усмехнулась, но как-то раздраженно. Конечно! Я решила учить ее. Ее! Такую опытную, хладнокровную и разумную. Агента элит-класса.
   - Разумеется, я расспросила самого Гизборна. Но мне для полноты картины нужно несколько мнений.
   Никуда не денешься. Придется послушно рассказать "командиру" все, что я думаю о леди Эмме.
   - Маленькая наивная девочка. Полностью экзальтированная. Капризная и самодовольная. На второй же день после свадьбы уже приказала выпороть шута. Ну, Гизборн ей задал жару! Как только не убил! И... насколько я могу судить... - мне было неловко говорить об этом, но ведь именно этого ждет ирландка. - После брачной ночи они больше не спят вместе.
   - Почему?
   Господи! Мне что, еще и психологический анализ делать? Я же не Фрейд!
   - Наверное, она опасается его жестокости.
   - Нет. Почему ты решила, что они не спят вместе?
   Ах, так? Ну, я тебя сейчас припечатаю, агент элит класса. Сама напросилась.
   - Потому что Гизборн ищет развлечений на стороне.
   - Из чего ты сделала такой вывод? - Кажется, я ее рассмешила.
   - Он приходил сюда явно не по приказу.
   Брианна совсем развеселилась. Я уже ожидала, что она схватится за живот и согнется пополам, совсем как Гизборн.
   - Девочка, других идей, ради чего он мог сюда прийти, у тебя нет? Что - совсем нет? Ни одной? - С издевкой вопрошала она. - Да. Мне пришлось наладить с ним контакт.
   Контакт! Ах, вот как это теперь называется.
   - Что же еще оставалось делать? - Продолжала сквозь смех Брианна. - Если ты не можешь проследить за своим подопечным, без риска укокошить его в очередном приступе гнева. Так уж сложилось, Нэста, что истории сэр Гай Гизборн нужен пока что живым и невредимым. Амира мне докладывает все, что творится в Шервуде. А о Ноттингемском "отражении" я должна судить только по слухам, трепотне служанок и солдатским байкам? Между прочим, именно ты должна была предупредить меня и свою напарницу о том, что зам шерифа намерен посетить в неурочное время это богом забытое заведение, так как оно является нашей... как там у вас говорят... "явкой". И сегодня эта "явка" чуть было с треском не провалилась. И мне пришлось подключить все свое женское обаяние, чтобы сэр Гай не заметил Амиру. И, слава Богу, что он, как ты выразилась: "ищет развлечений на стороне". Иначе твоя подружка проследовала бы под конвоем прямиком в ноттингемскую темницу. Зато мы с тобой остались бы гордые и с незапятнанной честью.
   Когда я представила все то, что тут предположила Брианна, мне стало немного не по себе. Все! Глаз с этого белобрысого недоразумения не спущу больше. Он у меня никуда не рыпнется незамеченным. Я его тенью стану. Как бы противно мне при этом не было. Но я должна доказать, что не зря ем ноттингемский хлеб. Не зря мои друзья мне доверяют и на меня надеются.
   - Я все поняла, агент Килпатрик. Такого больше не повторится.
   - Хорошо. Посмотрим... - Брианна подошла к двери, прислушиваясь. - То есть, помни, что я за тобой тоже слежу. Иди теперь. А я потороплю своего высеченного телохранителя. Надеюсь, он в состоянии ехать верхом.
   - Боюсь, он слишком пьян, Брианна, - покачала я головой, пока мы спускались по лестнице.
   - Он может быть сколь угодно пьян, - все еще веселилась та. - Главное, чтобы на ногах устоял и в седле удержался. Грендель!
   Телохранитель оторвал лицо от кружки и оглянулся. Пожалуй, он был еще мрачнее и злобнее, чем когда я покидала его компанию. Брианна подошла к нему со спины и театральным жестом возложила руки на его плечи. Парень стиснул зубы и выдавил из себя кривую усмешку, гордо скрывая боль. Пока она давала ему какие-то распоряжения, а он притворно-лениво отбрехивался, я сочла за благо быстренько ретироваться, прихватив с собой уже наклюкавшегося за компанию Рэда. Мне теперь не до разборок со всякими драчливыми валлийцами. Мне надо следить за Гизборном. И как только его женушка вернется в Ноттингем, надо войти к ней в доверие и разузнать все интимные подробности, раз это так волнует начальство. Может, действительно я ошибаюсь, и личная жизнь зам шерифа интересует Брианну исключительно в рамках ее миссии. В конце концов, откуда мне знать цель ее пребывания здесь.
  
  

ГАЙ

  
   Амбар...
   Фонарь в моей руке выхватывает пятно света из темноты. Солдат за моим плечом громко сопит и скрежещет механизмом арбалета. Тише нельзя? Хотя... Зачем? Обрадованные королевской милостью разбойники спят, закопавшись в сене. Марион? Конечно, где ж ей быть! Прижалась к своему бандиту. Я могу сейчас выхватить меч и прикончить их обоих раньше, чем они поймут, что происходит. Всего-то два удара, а лежат так удобно! Но...
   Нет, Локсли. Ты не умрешь во сне, что бы ни приказал король Ричард. Ты должен проснуться и посмотреть мне в глаза! Ты должен знать, кто тебя убьет!
   Ну? Ты проснешься, или мне торчать над тобой с фонарем до Второго Пришествия? Или мне пинка тебе дать, как делал сэр Гилберт, когда приучал нас, графских оруженосцев, просыпаться от малейшего шороха? Вот тем и отличается воин от смерда, случайно откопавшего в своем огороде рыцарский меч и вообразившего себя избранником Небес...
   Марион поднимает голову, открывает глаза. В них - недоумение. Испуг. Ужас.
   Что, Локсли, прочухался наконец-то? Интересно, когда с другими бандами за место в лесу резался, тебя тоже во время нападений жена будила, да? Вставай! Иди. Мальчишку и монаха взяли? Отлично. Привяжите. Ну, Локсли, что застыл? Спускайся. Вниз. Ну? Боишься? Сейчас увидим, есть в тебе настоящая отвага, или только наглость немереная. Если есть, клянусь - я сам прослежу, чтобы тебя обезглавили мечом, как воина, а не придушили веревкой, как простого разбойника.
   О, дьявол!
   Раскаленная вспышка боли толкает в спину. Я падаю. Медленно, как во сне. Где-то далеко звенит оружие. В глазах темно - только языки пламени рвутся сквозь черноту. Огонь? Откуда он? Как трудно дышать, жар заставляет кожу лопаться, тело дергается в судорогах. Где солдаты? Где эти трусы, разбежались?
   Боль пронзает легкие, словно осиновый кол вогнали в спину, и, пару раз крутанув, выдернули наружу. Рвущийся крик застревает в горле.
   Вставай, Гай! Не сметь сдаваться! Что это здесь, под рукой? Арбалет... Встать!
   Я еще живой, сволочи! Хоть одну стрелу! Я живой!
   ...Камни.
   Стоячие камни. Прямо посреди поля, на небольшом холме. Солнце красное, как при закате. И вокруг нагромождения каменных глыб, едва заметные светящиеся нити, перетекающие друг в друга, струящиеся, словно живые. Они связывают тех, кто в кругу - разбойника и его умирающую подругу. Лицо разбойника в сияющей дымке, но я знаю, что он плачет. И еще знаю то, что и он знает - как только вытащит стрелу, его леди умрет. Почему стрела попала в Марион? Я же стрелял не в нее!
   Локсли в отчаянии резко дергает древко, нити упруго натягиваются, мерцание начинает пульсировать все сильнее и наконец, взрывается радужными кольцами, поглотив каменный круг в слепящем сиянии. Я падаю вниз, в страшную, черную, обжигающую тьму. Больно, как же больно! Господи, помилуй душу мою!
   - Посмотри на руки! - Вдруг услышал я испуганный голос Эммы откуда-то извне. - Смотри, говорю! - Я честно попытался посмотреть, но никак не мог заставить себя поднять руки. Наконец, я увидел сквозь дымку саму Эмму. Она, казалось, была где-то рядом, но все еще какая-то ненастоящая. Не совсем похожая на себя. Словно кто-то нарисовал ее на холсте. Но она двигалась и говорила. - Видишь, это только сон! - Она поднесла мои руки к лицу. - Проснись! Проснись...
   - Эмма! - Я упорно звал ее, таращась на перепачканные в саже ладони. Что я должен разглядеть-то? Руки как руки. Несмотря на то, что я почти поверил, что это сон, я все еще слышал надрывные крики солдат и чувствовал мерзкий запах дыма и горящей плоти. - Эмма...
   - Ты снова кричал во сне, бедный мой солдатик... - приговаривала она, лаская меня и прижимаясь к моей груди, а сердце все еще натужно билось, и я не мог надышаться. - Больше не будет кошмаров. Все кончилось. Нет пожара, нет амбара...
   - Откуда ты знаешь? - Хотел было спросить я, но проснулся снова, от удивления чуть не выпустив женщину, которую держал в объятиях. Не Эмма. Это я сумел вспомнить, даже в тумане полусна. Эмма уехала с королевой, ее тут нет.
   - Леди Шона? Что вы здесь делаете? - Спросил я, досадливо стряхивая навалившуюся сонливость. От лекарских зелий, или оттого, что все-таки выпил кубок вина, но на какой-то миг я испугался, что сейчас позорно засну снова, прямо у нее на руках. И не узнаю, зачем она пришла...
   Заснуть я все-таки не заснул. Возможно, потому, что леди накинулась с поцелуями и восторженными воплями. Я вздохнул и окончательно отогнал сон, изо всех сил пытаясь припомнить, что же я такого для нее сделал, чтоб так меня целовать и тискать, - что я вообще за последнее время сделал, достойного такого восхищения? - но ничего не вспоминалось. Кроме короля. Или это из-за него?
   Я даже спросил, но леди-менестрель не захотела отвечать.
   А впрочем, какая разница? Я вновь вспомнил сон, и почувствовал, как меня опять пробирает дрожь. Плевать, что там думает Эмма о вреде вина для раненых, жуткое воспоминание надо было немедленно запить чем-то крепким, или... Я вдруг сообразил, что все еще обнимаю Шону за талию. И чувствую нежное прикосновение губ к щеке...
   Что ж, пусть так. Это даже лучше, чем вино. Я немного повернулся, стараясь скрыть от ее взгляда обожженный левый бок. Может быть, в тени она не заметит... Пока не дотронется, ччччерт!
   Леди Шона с улыбкой отстранила мои руки.
   Не хочет? Почему? Может быть, она таки разглядела шрамы, и ей стало неприятно? Помолвлена? Черта с два, ездила б она одна по всей Англии, будь у нее жених! Ревнует? Или капризничает? Хочет, чтобы я доказал ей свою любовь? Наверное, этого все дамы хотят. Кстати... а как я ей в первый раз доказывал? Где же мы встречались с ней раньше? Я ведь знаю, что что-то было, но вот когда, где, как? В упор не помню...
   Память словно не хотела дать ответ, подсовывала странный, но запомнившийся сон, где были корабли с драконьими головами, морской ветер в лицо и улыбка валькирии, притворяющейся пленницей. Я вдруг потрясенно понял, как похожа Шона на Деву из сна. Похожа чем-то неуловимым... Непонятным. Словно бы та же женщина приняла другое обличье. На нее, и... на Леди-в-Зеленом, привидевшуюся мне в лесу. Или, когда мы встречались, леди Шона тоже была в зеленом?
   - Гай, пусти меня, - вновь улыбнулась она.
   Меня внезапно бросило в жар от нахлынувшего смущения. Губы стали сухими и горячими, словно я впервые в жизни целовал женщину.
   Для чего же она тогда пришла, если не... Что может подумать мужчина, когда женщина приходит к нему в постель, обнимает, целует и ласкает? Я ведь не ребенок, чтобы она делала это просто так, от умиления! Чтобы узнать, насколько серьезна рана, необязательно обнимать и целовать меня. Она могла просто спросить у Фриды.
   - Я пришла помочь тебе, Гай. Вот, держи. Это амулет.
   Золотая подвеска казалась сплетенной из тонких золотых стеблей с ажурными листочками. Освященная в храме? Для чего она?
   - Это защитит, если... Если Херн снова вздумает морочить тебя.
   Хёрн?!
   Имя шервудского демона отозвалось в памяти отголоском пережитого тогда ужаса. Ну и воспоминания у меня сегодня! Точно надо напиться, и плевать, что скажет Эмма!
   Вот теперь я действительно могу поверить, что ты пришла ко мне не за любовной страстью! Где же я видел тебя, леди Шона Мак-Иф?
   Этот вопрос продолжал мучить меня, когда я одевался, с помощью леди Шоны облачался в кольчугу (бригандину решил не надевать - тут два шага проехать), созывал пять человек попавшихся по дороге солдат - больше для приличия, чем для дела, - и провожал ее до знакомой таверны. Кто она? Где мы с ней встречались? Почему она смотрит на меня так... странно? И этот амулет... Что у нее за дела с Хёрном? Или оленерогий дьявол успел и ей чем-то досадить? Чем? Что ему делить с девушкой-менестрелем?
   А может, - мелькнула неожиданная мысль, - она и не менестрель вовсе? Мало ли, кто умеет петь и играть на музыкальных инструментах? Эмма тоже умеет. У нее даже есть инструмент. Я видел, служанка в углу поставила. Похожий на лютню, но другой. Такой же, как у Шоны!
   Я окинул взглядом свой маленький отряд. Чуть позади меня ехал Освальд из Уикема. Его? Нет, пожалуй, незачем бывшему браконьеру знать про Генри. Или Марка. Я усмехнулся, подумав, что у этого пройдохи может быть еще десяток имен, которых я не знаю. Хотя... поздно стрелять, когда волк уже овцу уволок. Угораздило же милорда аббата язык распустить!
   И все-таки...
   - Уилбер! - окликнул я другого солдата. Тот немедля подъехал. - Разыщешь Теодора из Киптона.
   - Торговца ножами? - Уточнил Уилбер.
   - А ты знаешь в Ноттингеме другого Теодора из Киптона? - Прикрикнул я. - Скажешь, что он мне нужен. И побыстрее! Когда я вернусь, он должен ждать меня здесь. Ты понял?
   Хозяин восторженно причитал, кланялся и осаждал предложениями что-нибудь съесть или выпить, пока мы шли до комнаты леди. Я небрежно велел ему и солдатам выметаться и ждать меня внизу. И вдруг задумался, куда теперь леди-менестрель все это денет, не станет же ездить по дорогам вот так... как в пословице, с мешком золота. Ну, может, серебра там и больше, но все равно, расщедрились лорды. Раньше можно было бы отдать на хранение евреям, но мы с милордом де Рено хорошо распугали их год назад. Пройдет время, прежде чем кто-то из этого иудина племени отважится вновь поселиться в Ноттингеме...
   - А на чем вы играете, миледи? Как это называется? - спросил я, кивнув на чехол за ее плечом. - Это ведь не лютня.
   - Это? Латинская гитара, - отозвалась леди Шона. - Еще бывают мавританские, но у них совсем другой голос... - И вдруг улыбнулась: - Спеть тебе еще что-нибудь? В благодарность за твою помощь?
   Это что - намек, что ничего кроме песен я от нее больше не дождусь? Ну, хоть так... Можно ведь попробовать и из песен извлечь свою выгоду.
   - Спой, - кивнул я, усаживаясь у окна. - Что-нибудь... про Хёрна.
   И понадеялся, что мой голос прозвучал достаточно невинно. Что скажет? Насторожится, или нет?
   - Про Хёрна, - кивнула леди со странной удовлетворенной улыбкой. - Ладно, пускай будет про Хёрна.
   Мелодия начиналась нежным звоном струн, словно собиралась повествовать о чем-то спокойном и мирном, вот только слова... Слова были пугающими и тревожными.
  
   Был сначала подлесок, потом бурелом,
   А дороги не видно - иду напролом.
   Закружило тропинку, вода в сапогах,
   И запутались волосы в цепких ветвях...
  
   Я передернул плечами, как от холода, против воли снова вспомнив тот день.
  
   Солнце село в болото багровой стеной,
   Кочки, словно живые, скользят подо мной.
   Не пройти по болоту, назад не свернуть...
   Ворожила мне гибель туманная муть.
  
   Это была правда! Так оно все и было. Туман - и говорящие деревья. Скользкие кочки, уходящие из-под ног - и травы, жадно оплетающие сапоги. Ворожила мне гибель туманная муть... Как леди Шона сумела угадать? Или Хёрн и ее тоже пытался морочить?
  
   И как будто нарочно, в туманном окне
   Вдруг нечистая сила привиделась мне...
  
   Да! Я тоже видел! Силуэт человека в плаще, с увенчанной рогами оленьей головой. Он маячил где-то впереди, окутанный туманом, он шел медленно и величаво, а я мчался следом и не мог ни догнать его, ни даже приблизиться... Конечно, разве можно догнать нечистую силу?
  
   Я присела на кочку в непролазной глуши,
   А нечистая сила стала мне ворожить.
  
   А со мной Хёрн не пытался говорить. Жуткий, звучащий, казалось, прямо в голове шепот: "Покорись мне!" - не в счет. Мне лесной демон не обещал ни предсказать судьбу, ни указать дорогу... Легко понять, куда придешь по дороге, им указанной!
  
   Здесь туманы склубились в зелёный закат,
   Полусгнившие идолы в чащах стоят,
   И избушка укрылась у кромки болот,
   И, ищи не ищи - здесь никто не найдёт.
  
   Верно. Я тоже думал, что так и сдохну там, среди тумана, говорящих деревьев и шепчущих языческих идолов! И никто не найдет.
   Не знаю, как я вообще выбрался тогда из Шервуда, с Божьей помощью - не иначе. С детских лет не помню, чтобы ужас заставлял меня плакать! Под конец я уже вовсе не соображал, куда меня несет, и хотелось упасть лицом в мокрую траву, но было нельзя, потому что это значило - сдаться...
  
   Оставайся, послушай... Оттолкнувшись слегой,
   Я пошла по болоту без дороги домой.
   Но нечистая сила вслед шептала опять:
   Возвращайся скорее! А мы - будем ждать...(6)
  
   Да. Теперь, въезжая в Шервуд, я не могу избавиться от мысли, что он - ждет... Что там... ждут. Амулет, который защитит? Откуда ты так хорошо знаешь Хёрна, моя загадочная леди? И... кого ты знаешь, кроме него?
   Я постарался запомнить, какую комнату занимает леди Шона, и куда выходит окно. Там оказалась темный переулок. Между прочим, кимра-охранника нигде не было, и мне пришло в голову, что он, верно, любит погулять сам по себе. Небось, пьет с соплеменниками в замке. Либо... либо хозяйка сама отослала его. Но вот куда и зачем?
   Марк, он же Генри, он же Теодор из Киптона дожидался меня во дворе замка. Его искусство оставаться незаметным, находясь на виду у толпы народа, могло навести на мысль о колдовстве и умении отводить глаза, если бы мой киптонский лазутчик не рассказал мне уже давно, как у него это получается. Надо только правильно себя вести - и на тебя не обратят внимания. Впрочем, сейчас Ноттингемский замок переполняла такая толпа всякого разношерстного люда - слуг, охраны приехавших вельмож, - что, явись вдруг сюда сам Локсли, его бы, наверное, никто не заметил.
   Кстати, на самом деле моего осведомителя, кажется, звали Дэмьен, но у меня не было веры в то, что это и впрямь так. Скорее я бы поверил, что он и сам не помнит имени, данного ему при рождении.
   Я сделал гневное лицо и громогласно обругал шпиона за то, что проданный им якобы сарацинский нож оказался дешевой подделкой. Генри-Марк-Теодор рассыпался в извинениях и клятвах выкопать мне хоть из-под земли настоящий сарацинский кинжал. Я небрежно кивнул ему и пошел в зал. "Продавец ножей" резво устремился следом, потрясая целой связкой товара в аккуратных кожаных чехлах.
   - Мне нужно проследить за одной леди, - без предисловий сообщил я. Теодор из Киптона был достаточно умен, чтобы не спрашивать, есть ли у меня для него задание. Раз зову - значит, есть.
   - Леди Шона? - Догадался он правильно. А если и удивился - никак этого не показал.
   - Да. Мне нужно знать... все, что ты сможешь о ней выяснить. Кто она и откуда. Кто к ней приходит. Кого навещает она. Куда посылает своего кимра, какие поручения он исполняет помимо обязанностей охранника. Все! Иди! И помни, что твоя награда будет зависеть от того, много ли тебе удастся выяснить, и насколько ценными окажутся сведения.
   - Понял, милорд, - кивнул лазутчик и исчез.
   - Опять что-то затеваете, Гизборн? - раздался за моим плечом насмешливый голос шерифа. - Это ведь был Марк из Киптона?
   - Не знаю никакого Марка из Киптона, - улыбнулся я. - А этот жулик продал мне поддельный сарацинский кинжал.
   - Прошлого провала вам не хватило? - Скривился его лордство. - Я о вашей попытке заслать его в банду Робин Гуда. Странно, что Локсли не убил его. Я бы на вашем месте полюбопытствовал, не служил ли ваш человек еще и... хм... лорду Шервуда. Пока тот был жив, разумеется.
   - В прошлом провале, позвольте напомнить, был виновен ваш брат! - Я сам удивился, насколько резко прозвучали мои слова. Прежде я не говорил так с моим сюзереном, стараясь быть почтительным. Даже когда сил уже не хватало. - А что до Локсли, я думаю, вы еще будете сильно удивлены!
   - О, да, несомненно! - Шериф расплылся в гнусной ухмылке. - Гизборн, вам не надоело позориться? Разве я не говорил, что думать вам вредно?
   - Нынешнего провала вам не хватило? - Огрызнулся я. - Я о покушении.
   Де Рено поперхнулся и вытаращил глаза, словно впервые меня увидел. Даже хуже. Словно с ним внезапно заговорила человечьим голосом собственная шерифская цепь.
   Я развернулся и пошел прочь, не дожидаясь ответа. Дел было по горло. Пришлось вновь обегать весь замок. Хотя, оно и к лучшему. По случаю всеобщего сумасшествия... то бишь, праздника, ноттингемскому гарнизону было запрещено пить, и вид трезвого деятельного командира как нельзя лучше убеждал солдат, что тем, кто рискнет взять в рот хмельное, придется круто.
   Так-то!
   Потом, как все разъедутся, бегайте в кабак в любую свободную минутку, но до тех пор - ни капли! Те же валлийцы подерутся - кому разнимать, я вас спрашиваю?!
   Усталость догнала меня ближе к полудню.
   Я мысленно поблагодарил Бога, пославшего мне Троя - на Госса я никогда так не полагался. Спихнул оставшееся на помощника и ушел в спальню. Надо отдохнуть, не то свалюсь опять. Я с облегчением сбросил вооружение и одежду, и, выпив чашку принесенного Фридой мясного отвара, растянулся на постели. Бок слегка напоминал о себе, но настоящей боли не было, а тихие сетования старухи на то, что я опять загоняю себя, навевали сон. Солдаты умеют спать, когда выдается время, ночь им не обязательна...
   Проспал я, впрочем, совсем недолго.
   Фрида опять куда-то ушла, Рэда тоже, по обыкновению, унес черт, что было совсем некстати: доспехи - это такое одеяние, в которое без чужой помощи не влезешь.
   Я оделся и уже хотел кликнуть первого попавшегося солдата, чтобы помог с кольчугой, когда в дверь проскользнула служанка моей жены. Жены... Это слово еще звучало для меня странно.
   - Иди сюда! - скомандовал я.
   - Милорд? - Служанка сделала реверанс.
   - Помоги мне!
   Оруженосцем она оказалась неловким, что и понятно: шнуровать женские платья ей было куда привычней, чем облачать в броню воина.
   - Готово, милорд! - Элиза затянула последний ремень.
   Я покосился на нее. Служанка Эммы была молоденькой, крепкой, как все крестьянские девушки, и, по всему видно, бедовой. Может, она француженка?
   Я опустил взгляд на ее грудь, соблазнительно обрисованную простым платьем, на стянутую пояском талию. А что, почему бы и нет? Леди Эмма сейчас разъезжает по монастырям с ее величеством, но я-то не приносил монашеских обетов!
   - Милорд... желает еще что-то приказать? - Она прекрасно все понимала, и голосок был игривый. Но... Нашла, однако, время! Раньше надо было, когда я еще не успел влезть в кольчугу. А впрочем...
   Во Франции кольчуга не очень-то мешала в таких случаях. Особенно такая, как моя - кольчуга всадника.
   - А если желает? - выдохнул я, притягивая девицу к себе и подбирая одной рукой ее юбки. Элиза пискнула - скорее восторженно, чем испуганно и завалилась навзничь на аккуратно убранную постель.
   - О, милооорд...
   Я не удержался и рухнул на нее, чудом успев выставить вперед руки и не придавив служанку всем своим железом. Напряжение рук мигом отплатило: правый бок резанула боль. Резкая. Отрезвляющая. Я отстранился, глядя на Элизу. Ее ворот был распахнут - когда только успела? - но открывшийся вид почему-то не так уж сильно взывал к моим мужским желаниям. Возбуждение, вызванное ощущением сильного, но податливого женского тела в объятиях, куда-то делось. Может, виновата была боль в боку, а может... мне просто хотелось увидеть нежные золотистые грудки Эммы - небольшие, идеально округлые, безупречные... Поцеловать их, накрыть ладонями...
   Я вдруг отчетливо вспомнил Эмму: обнаженную, в свете свечей.
   - Милорд?
   - У меня нет на это времени! - Со злостью рявкнул я, поднимаясь. Даже не знаю, на кого я злился. На служанку? Или на Шону, которая оказалась абсолютно права? Когда хочется ароматного рубинового вина с напоенных солнцем аквитанских виноградников, пиво не покажется вкусным, хоть им залейся!
   Хотя...
   Если бы не чертова рана, так может, я и от пива б не отказался, раз уж вино ее величество унесла из-под носа.
   В дверь громко и настойчиво постучали. Так настойчиво, что я, грешным делом, подумал: уж не сам ли милорд шериф пожаловал? Странно! Что ему могло от меня понадобиться, чтобы переться ко мне в спальню?
   Элиза, поняв, что теперь продолжения уж точно не будет, подхватилась с кровати, быстро привела в порядок платье и принялась оправлять помятую постель.
   Я прошел к двери и распахнул ее и тихо остолбенел. Потому что сию особу готов был увидеть еще менее чем шерифа.
   - Да, Гай, мне срочно надо поговорить с тобой! - Решительно выдохнула зеленоглазая фурия, влетая в комнату. Не посторонись я - леди, пожалуй, снесла бы меня с ног, как тараном.
   - Сгинь, - бросил я служанке, та немедля исчезла. Нэста остановилась, опустив голову, сцепив на груди руки, словно собираясь с духом. Святая невинность, надо же! - Давайте, леди, только побыстрее! - Небрежно бросил я. - И не забывайте, я вооружен. - Последняя фраза была нелепа, и я немедленно о ней пожалел. Прозвучало так, словно я боюсь ее. Женщину!
   Нэста обернулась, подняла на меня тревожный взгляд.
   - Гай, мне очень стыдно, - тихо проговорила она наконец.
   Хм... Интересно, может ли остолбенеть тот, с кем это только что уже произошло? Ей стыдно? За что, за короля, что ли? Так я у нее отчета не спрашивал... Хотя, признаться, что-то царапнуло душу, когда я, проходя по коридору, мельком услышал болтовню двоих королевских гвардейцев, стоявших ночью у дверей королевской спальни. Да что там - царапнуло! Мне просто захотелось убить их. Я прошел мимо, кажется, не выдав себя. Чем виноваты эти двое солдат? Они и не знали, что за женщину привел к королю шериф.
   - Я пришла попросить прощения, Гай, - леди Нэста очень натурально всхлипнула.
   - А... а вот отсюда, пожалуйста, поподробнее, - кивнул я, прислоняясь спиной к двери.
   - Я очень сожалею о том, что сделала... - Она говорила, я слушал, пытаясь понять, что ей нужно на самом деле. Что за день сегодня: женщины, одна за другой, задают мне загадки. Сперва Шона, теперь... Или я просто вообще не в состоянии больше поверить Нэсте, даже если она скажет, что снег - белый. Но для "очень сожалею" покаяние несколько отдавало балаганом. И ненавистью. Словно бы ей приказали прийти и извиниться за мое сломанное ребро, и она через силу выполняет приказ. Но кто мог приказать ей? Де Рено? Король? Миледи Изабелла? Аббат епитимью наложил? Или это просто женское желание во что бы то ни стало поставить на своем и снова прибрать меня к рукам несмотря ни на что?
   Хотя, она права, умереть от руки женщины мне было бы чрезвычайно глупо. Глупее только напоминать мне об этом.
   - Вы пришли каяться или дразнить меня? - не выдержал я. Удивилась она очень искренне, но...
   Н-да. Это даже не балаган. Любой уважающий себя хозяин балагана выгнал бы леди на все четыре стороны.
   - Скажите мне, Нэста, - я схватил ее за руки - за локти, помня ее прошлый удар, - и прижал к двери. - Только правду. Зачем вы сделали это? Ревность? Страх? Глупость, в конце концов?
   Кажется, она не поняла, о чем я спросил. Решила, что я спрашиваю, почему ударила. Нет, миледи, это мне тоже интересно было бы узнать, но сейчас я хочу ответа - зачем ты сюда явилась?
   - Да к кому мне тебя ревновать? - возмутилась Нэста, окончательно расставаясь с образом кающейся монашки. - К этой глупенькой пользованной фаворитке?!
   Что?!
   Вот как? Пользованная фаворитка? Эмма? А ты-то кто?!
   Я не ударил ее, наверное, лишь потому, что не хотел отпускать ее руки - мало ли.
   - Да ты ей уже изменяешь! И недели не прошло! - Вопила Нэста, возмущенно, словно я изменил не какой-то презираемой "фаворитке", а лично ей. Похоже, вы до сих пор считаете меня своей собственностью, леди? Все-таки - ревность?
   - А страх - пожалуй. Вот прямо сейчас я боюсь, что снова не сдержусь и хорошенечко приложу тебя за нерыцарское поведение! - самоуверенно пообещала она.
   - У меня нет времени на рыцарское поведение, - ухмыльнулся я. Нэста уставилась мне в глаза с видом христианской девственницы диоклетиановых времен, отданной на растерзание льву. Ожидание во взгляде русской девы было таким отчетливым, что я решил ее не разочаровывать.
   - Не смейте! - Взвизгнула Нэста, уворачиваясь от поцелуя. - Я все расскажу леди Эмме!
   - Этой глупенькой пользованной фаворитке? - Наверное, усмешка у меня получилась кровожадная. И неудивительно. Подумать только, что эту женщину я хотел назвать своей женой! Бросить ради нее все - родину, положение, отказаться от королевских милостей, стать изгнанником!
   Во мне росло желание и впрямь отпользовать эту лицемерку, как поступают солдаты в захваченных городах. Для этого даже ложиться не придется. И напрягаться - тоже. Повернуть ее к себе задницей, придавить, задрать юбку - и вперед! Я представил, как она будет поначалу визжать и дергаться, а потом начнет удовлетворенно стонать, как вчера, в постели короля...
   Если бы...
   Если б не было так противно! Словно мне предложили совокупиться с жабой. Такой склизкой, ядовитой жабой. Размером с ведро.
   Даже восхищавшая меня прежде светлая красота Нэсты словно поблекла и стала какой-то призрачной. Ненастоящей. Или она всегда была фальшивой? Прежде я даже и не поверил бы, если б мне сказали, что красивая женщина может вызывать такую брезгливость!
   Я ничего не сделал. Просто сказал ей все, что о ней думаю, отшвырнул на кровать, и вышел, хлопнув дверью. На душе было мерзостно.
  
  
   (1) Автор баллады - Элеонора Раткевич
   (2) Автор оригинала - Даниэль Клугер
   (3) Автор стихов - Лев Вершинин
   (4) Ючи цитирует песню "Дом Восходящего Солнца"
   (5) В валлийском описании "Дикой Охоты", всадниками правит Гвин ап Нуад, божество смерти, войны, зимы. А так же, собственно, охоты.
  
   (6) Автор стрихов - Алькор
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"