О'Брайн Бригита : другие произведения.

Легенда о Сунилли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Багряноземельская легенда. Повествование о любви прекрасной Сунилли и морисского нар-шада Амраха, записанное одним из достославных в позднейшие времена. Стилизация под тексты Ветхого Завета.

  

ЛЕГЕНДЫ БАГРЯНЫХ ЗЕМЕЛЬ

* * * *

КУБЬЕРТА

"Предания", свиток шестнадцатый.

КНИГА СУНИЛЛИ

  

Глава 1

  
   В давние дни случилось так, что по воле Кабиоховой начали множиться правнуки Его, и исходить из удела племени сынов Гоховых, из земель своих, и среды народа своего, и от родства своего, и селиться между иных племен.
   А было то время Флохово.
   Жил в те дни муж достойный и благочестивый, и было имя ему - Галлиоль, сын Эймиоля, внук достославного Исмеоля, тот же в дни молодости своей вышел с супругой и потомством своим из Хардрама к горам Равандийским, где были земли морискеянского племени, а имя тому племени на их языке - джал'Аммар.
   Морискеяне же от тех дней и доныне народ гордый, воинственный и весьма сильный, и неисчислимый подобно траве в степи или песку на берегу моря. И пасут они среди степей, и дом их - шатры, и несчетны табуны их, а кони - превосходны. Но истинной веры не имеют они, и из всех Сынов Кабиоховых чтят более прочих Флоха, Владыку пламени небесного и земного, Отца же Его не почитают.
   И пришел Исмеоль к владыке внуков Аммаровых, властвующему над многими коленами морискеянскими, и поклонился ему, и принес дары. Царь же оказал ему благосклонность, и отвел земли у реки Орон. И так поселился Исмеоль с родом своим в уделе аммареян, и торговал с ними.
   Сын же его первородный, Эймиоль, был врачевателем. И приходили к нему, и исцелял он.
   В ту пору, когда вошел Галлиоль в лета мужества, послал Исмеоль слуг своих к брату своему Иеммиолю в Хардрам, и просил дочь сына его, именем Саррит, в жену для внука своего, дабы была жена ему из дома родных его. Саррит же была девица весьма красивая.
   И так сговорились, и была свадьба, и взял Галлиоль Саррит, дочь Даориолеву, в жену себе, и познал ее, и полюбил великой любовью.
   И понесла она во чреве, и в должный срок родила дочь, и спросила: какое имя ей, супруг мой? И отвечал Галлиоль: имя ей - Сунилли, как мать матери моей.
   И печалилась Саррит, что не сына послал Оллиох чреву ее, и утешал ее Галлиоль, говоря: невелики годы наши, будет сын, возлюбленная моя!
   И миновало время, и родила Саррит сына, и имя ему было дано - Исмеоль, подобно деду отца его. И так жили они в большой любви и согласии, и породили сыновей и дочерей. И был назван второй сын - Даориоль, по отцу матери его, а третий - Эймиоль, по отцу отца его, а всего сыновей у них было восьмеро. Дочерей же три: Сунилли, Фаэлли и Анелли.
   Сунилли, старшая дочь Галлиолева, была девица превосходная видом, прекраснейшая между всех правнучек Кабиоховых, как лилия между травами степными: стан ее округл и нежен, подобно жемчужине, и очи - прозрачный мед под лучами солнца, и уста - рубиновая печать, и косы ее - пламень Флохов, и бела она, словно крылья лебедей Оллиоховых, и солнце не чернит лица ее. И добронравна была она, и разумна более других женщин. И любили ее родичи, и Эймиоль, отец отца ее, любил ее более всех других внуков своих.
   Эймиоль, отец Галлиоля, был стар и в преклонных летах. И пришло время, и он предстал пред ликом Кабиоховым, и печалились о нем в доме сына его.
   В тот год не завязала Сунилли Пояс Невесты, но никто не просил ее в супружество, так как печаль была в доме Галлиолевом.
  

Глава 2

  
   В те же годы состарился Джаррах, царь царей, владыка народа Аммарова и одиннадцати иных племен морискеянских.
   Любимых жен было у Джарраха две: Аззах и Майрин, и от тех жен два старших сына: Зийад от Аззах и Амрах от Майрин. Они были юноши красивые и сильные, и родились ему в один год, а разницы между ними было - четыре месяца.
   И говорил Зийад, сын Джаррахов: буду царем царей! И созывал всадников под знамя свое, и говорил льстивые речи к сердцам князей и предводителей, и ездил на охоту с ними, и давал им пиры, какие подобают царю, и делал это, не ведая стыда перед сединами отца своего.
   От того вошла досада в сердце Джарраха Аммареянина, и так говорил он к женам своим Аззах и Майрин: что прежде срока рядится сын мой в одежды мои, и опоясывается мечом моим, и на конях моих хочет ездить? Или уже сложил он холм, и камень поставил надо мною, и вознес молитвы Богам ради доброго мне Спутника? А когда бы и было так, разве кто слыхал, чтобы сказал я: "Зийад ар'Джаррах - мой наследник и станет царствовать после меня?".
   И плакала Аззах перед царем царей, и говорила: живи вечно и живи в радости, супруг и господин мой, и не гневайся! Он - сын твой первородный! Если нанес Зийад обиду тебе, прости ему ради любви нашей, ибо молод он, и злое его помышление - от юности его, и он твой сын от крови твоей.
   Второй же сын владыки морискеянского был молодой воин, прославленный среди сильных, отважный в сражениях, праведный и непорочный пред ликами сынов Кабиоховых. И дано было ему имя - Амрах, а на их языке значит - Лев.
   И призвал царь царей Амраха, и тот пришел, и стоял пред царем. И так говорил Джаррах к сыну своему: хочу объявить народу волю мою, чтобы ты царствовал после меня.
   И склонился Амрах, и отвечал: живи вечно и живи в радости, отец мой и царь мой! Не хочу царской власти, и того менее хочу быть препоной на пути брата моего.
   И скорбел Амрах о старости царя царей, и не желал престола его.
   Это о них.
   Теперь об ином.
   В то время возвысилось племя джал'Кхадир, а оно так звалось по имени их земель, ибо отечество их - земля Кхадир, что за потоком Оронийским, к восходу от удела Джаррахова.
   И возгордился Муваррих, царь кхадиреянский, ибо восемь сильных племен стали подвластны руке его, и так говорил к вождям, и князьям, и военачальникам своим: состарился Лев и затупились клыки его. Время приспело опоясаться мечами и перейти реку Орон. Не сыновья Джарраха, но я буду царем царей и повелителем всех племен удела Флохова, ибо над нами длань Бога Воителей!
   И поехал на охоту, и убил черного льва, и велел отвезти шкуру к аммареянским шатрам.
   Царь же Джаррах послал людей сказать ему: я - царь царей и воитель, избранный Владыкою Ратей! По воле Флоховой крепко оружие бранное в руке моей и сыновей моих, и благословение Его - на нас, и слава моя не состарилась. И вложит Флох меч Свой в десницу мою, и прострет его на землю Кхадира! Одумайся! Перейдешь Орон - не возвратишься обратно.
   Муваррих же смеялся речам тем, и велел обрезать посланцам волосы их и бороды их, и лишить оружия, и прогнать бичами с глаз своих, и так отвечал к слугам Джарраховым: скажите царю своему, пусть возьмет девицу, чтобы ходила за ним, и согревала ночами ложе его. И согреет та девица постель Джарраха, но он не познает ее, ибо холодна ныне кровь его!
   И был гнев великий в стане аммареянском, когда возвратились послы.
   И настало время года, удобное для войны, и Муваррих перешел Орон.
   И явился вестник, и говорил к царю: вот! Пришли кхадиреяне с шатрами своими, и с войском, в великом множестве, и разоряют подобно саранче землю народа джал'Зарих, и князь его, Фахд, вопиет к тебе!
   И отвечал царь царей: велик Бог Справедливости! Не я, но Муваррих джал'Кхадир пожелал этого!
   И было слово Джарраха ко всем племенам морискеянским, подвластным ему, и выступили они против Муварриха. И облачился Джаррах в одежды воинские и поехал впереди войска. И скорбели ближние царя и слуги его о том решении, но не отговаривали, зная нрав его, ибо бесполезны были слова.
   И пришли к потоку Оронийскому, и сразились, и предал Флох кхадиреян в руку Джаррахову, ибо праведен был царь пред лицом Властителя Ратей, и по воле Флоховой разбил он врагов своих, и храбрость их обратил в щепу, как разрушается деревянный щит от ударов меча, и отбросил их за поток Оронийский.
   И трепетал Муваррих, и бежал от лица Джаррахова в удел свой, тот же не пошел за ним, ибо камень из пращи поразил царя царей, и сокрушил ребра его против сердца, и от той раны не выздоровел царь, ибо был стар.
  

Глава 3

  
   И было так, как было: после битвы с кхадиреянами стал немощен владыка Джаррах, и не мог оправиться от раны, и говорил к людям своим, и военачальникам, и царям двенадцати племен: жду встречи с Богом Воителей в чертогах Флоховых!
   И вопрошали они: кто наследует тебе? Кого увенчать в царя царей над нами? И отвечал Джаррах: поклонитесь сыну моему возлюбленному, Амраху, и увенчайте его в царя царей над двенадцатью племенами, ибо я решил, и говорю вам, что он - мой наследник.
   И плакала царица Аззах перед ним, и говорила к супругу своему: есть у тебя сын первородный! Джаррах же увещевал ее, и утратил терпение, ибо она не слушала слов его. И повелел ей: удались, женщина! Назван наследник, брат же его будет служить ему мечом своим.
   Царица, слыша это, не дерзала перечить, но в сердце своем сетовала на великую несправедливость, и ярость ее была весьма сильна.
   И умер Джаррах, царь царей, и оплакивали его все племена, ходившие под рукой его. И справили обряды, как надлежало, и погребли его, и сделали над ним высокий холм, и камень поставили как памятник, и его можно видеть доныне. И была тризна шестнадцать дней, и закончилась.
   И пришли все князья, и военачальники, и знатные мужи двенадцати племен к царскому сыну Амраху, и поклонились ему, говоря: живи вечно и живи в радости, царь царей!
   И ответствовал он: оставлю ли меч свой, и стрелы свои, и коня своего, дабы идти с вами и воссесть на царском престоле? Оставлю ли войско мое ради царской власти, которая не мила мне? Одно мне дано от Флоха: водить войска и побеждать сильных ради народа моего.
   Они же так говорили к сердцу его: для чего царь царей, как не для того, чтобы водить рати, и защищать народы свои, и судить распри между ними и между людьми? То - воля отца твоего! Воспротивишься ли?
   И склонил он голову, и отвечал: не воспротивлюсь.
   Это о нем.
   Теперь о древнем.
   В давние времена жил князь, именем Мугхирах, и был он человек праведный и непорочный, и ходил пред лицом сынов Кабиоховых.
   И пришел Флох к шатрам его, и гостил у него, и беседовал с ним всякий день, пока был у него, и получил от него дары, и дал в ответ воинский пояс из своих поясов, обложенный золотом и украшенный алыми ройями, и меч из своих мечей, и копье. И то были дары Флоховы Мугхираху, и благословение божье было на них.
   И так пожелал Мугхирах в старости своей, чтобы впредь были те пояс, меч и копье у царей, правящих племенами, ради славы их. И то стали царские реликвии, а в бой их не брали.
   Это о древнем.
   Теперь о сыне Джарраховом.
   Пришли аммареяне к горам Равандийским, где было святое место, и явились праведные мужи, и поклонились царскому сыну, и повели его, и облачили в пурпурные одеяния, и опоясали мечом Флоховым, и вложили копье Флохово в руку его.
   И пронесли царский венец над священным пламенем, и воззвали: велик Бог Воителей! Благословение его да будет на царе царей - Амрахе, вожде внуков Аммаровых! И возложили венец на голову его, и увенчали его в царя царей над двенадцатью племенами морискеянскими по слову отца его, и радовались.
   И то был великий праздник, и собрались на него все князья и вожди, подвластные руке Джарраха Аммареянина, и среди них Кхайр, названый брат Амраха, князь рода джал'Рамлах из потомков младшего сына дщери Мугхираховой.
   Кхайр был человек красивый собою, воинственный, отважный, праведный сердцем и разумный в речах. В отрочестве был он дан Джарраху племенем своим как заложник, и служил ему, и носил щит его в сражениях.
   В те годы вступили они с Амрахом в братский союз, и заключили завет пред лицом Флоха, и поклялись железом и кровью, и хлебом и именами сынов Кабиоховых. И Амрах любил его, как если бы Кхайр был родным братом его, и родился бы Джарраху от Майрин, и Кхайр любил Амраха, как свою душу.
   И сказал Кхайр: рассказывают, что в давние дни пришел Флох к шатрам пращура моего Мугхираха, Мугхирах же оказал Ему почести, и поставил Ему шатер, подобный царскому, и послал к Нему дочь свою, именем Рамлах, для радости Его. И вошел Флох в шатер, приготовленный для него, коня же своего отпустил пастись.
   И увидела то Рамлах, и сказала: если родится у меня сын от семени Флохова, на каком коне ездить ему? И повелела слугам, чтобы выбрали из кобылиц в охоте лучшую кобылицу, и пустили ее к коню Флохову. И сделали так, и принесла та кобылица потомство, и родила жеребенка. И то был прекраснейший конь, какого видели глаза человеческие, но он не подпускал к себе всадника.
   И объявил Мугхирах, что даст дочь свою в жену тому, кто укротит священного коня, и многие жаждали взять в замужество благословенную подругу Бога Воителей, но не покорялся конь никому, и убивал посягавших на него, покуда не укротил скакуна Джарир, первый царь царей из народа аммареянского, сильный воитель, любимый Флохом.
   И вот: доселе есть кони от коня Флохова в табунах наших, и мы их держим на племя, ведь не каждому дано укротить их. Сами они выбирают из всадников того, на ком благодать Бога Воителей, иного же, кто посягнет на них, убивают в яростном гневе.
   И велел Кхайр конюхам своим, и привели они коня, и пустили, и разбежались по сторонам ради страха перед нравом его.
   Конь же был золотой масти, подобно пламени, некрупна голова его, уши остры, грива и хвост пышные и густые, копыта малы и округлы, как и надлежит лучшему скакуну, глаза же велики и лиловы, и огонь Флохов в них.
   И весь народ молчал и смотрел, и дивился, ибо знали о священных конях, которых не каждому дано объездить, но лишь избранному всаднику, кого благословил Флох. И знали, что есть такие кони, но не всем приходилось доселе видеть их.
   И спрашивал Амрах названого брата: как имя ему? Кхайр отвечал: имя ему - Пламень, и он происходит от коня Флохова, и не знал всадника до сего дня. И это мой дар тебе в день, когда увенчали тебя, ибо какой другой конь достоин царя и брата моего?
   И ужаснулась царица Майрин, мать Амрахова, и вскричала к Кхайру: безумный, за что возненавидел ты брата и царя своего, что зверя божия, сокрушающего мужей, даешь ему, дабы Амрах ездил на нем?
   Амрах же возрадовался великой радостью, и говорил: вот дар, достойный царей! И вышел к коню без страха, и простер руку, и конь пошел навстречу, и ласкался к нему, и покорился ему.
   Кхайр же смеялся и говорил к народу: как нет равных этому коню в табунах всех племен морискеянских, так нет воина, подобного брату моему, во всем народе, и достоин всадник коня, а конь - всадника! Видите ли теперь, кого избрал Флох, и на ком благословение Его?
   Люди же восклицали: радуйся, царь царей!
   И были праздники дважды по шестнадцать дней, и закончились они, и возвратились люди к шатрам своим, а приезжие - в свои уделы, и каждый пошел в дом свой. И Кхайр гостил дольше всех, но уехал и он, ибо удел его был без владыки, а если бы не это, не разлучался бы он с царем и другом своим.
   И шла молва по всем землям, что Амрах увенчан пред ликами Богов у святынь Раванда, и что благодать Флохова на нем, и народ радовался.
   Это об Амрахе.
  

Глава 4

  
   Теперь о брате его.
   Так было: сидел царский сын Зийад ар'Джаррах в шатре своем один, и пил вино, оно же было горько ему, потому что вошла в его сердце великая злоба и зависть к брату.
   И пришла царица Аззах, и утешала его, и так говорила к сыну своему: не увидит удачи брат твой от царского венца, так как он украл его, и сотворил беззаконие, взяв его, ибо не он первородный сын Джаррахов, а ты. И после тебя заключил Оллиох чрево мое, и я не рождала больше, но любил меня супруг мой ради тебя, и ты - единственный сын мой, что дороже мне души моей, и для тебя сделаю я все, что в силах человека, и много больше сделаю. На брата же твоего падет возмездие, ибо велик Бог Справедливости и Он - заступник за претерпевающих унижение.
   И так говорила Аззах по сердцу сына, и он слушал. В тот час входит вестник, и говорит Зийаду: иди, господин, царь царей зовет тебя.
   Аззах же встревожилась, и всплеснула руками, и взывала: будь осторожен, сын мой, ибо есть у него причины желать души твоей! Зийад же отвечал: не страшись, матушка, ибо я знаю сердце брата моего. Скорее ызарг станет летать, чем Амрах пожелает души моей, чтобы отнять ее.
   И пришел, и молвил к брату своему: вот я. Что повелишь, царь царей? И, говоря то, улыбался и был приветлив, но в сердце его была ненависть.
   И так говорил Амрах к Зийаду: вот, стань по правую руку от меня, и будь мне советником, и опорой плечу моему, когда стану судить споры между народами.
   Тот же вопрошал: доверишься ли мне во всякий день и во всяком деле?
   И отвечал Амрах: кому доверюсь более, чем тебе? Ты брат мой!
   И от этих слов торжествовал Зийад в сердце своем, и вопрошал: что ныне станем делать?
   И отвечал Амрах: хочу воевать с кхадиреянами и Муваррихом, царем их. Ибо лазутчик принес весть мне, что Муваррих замышляет напасть вновь, и ждет победы, уповая на молодость мою, и не уймется, пока мы не поразим его в самом сердце земли его. И возьму добычу на них, и от той добычи возмещу джал'Зариху, ибо кхадиреяне опустошали удел их.
   И говорил Зийад к царю царей: истинно, сделаем так. И думал в сердце своем, что кхадиреяне избавят его от соперника, ибо на войне легче погубить того, кто сражается, чем в дни мира.
   И возвратился, и рассказал матери своей. Она же говорила: не время сейчас, ибо князья не пойдут за твоим знаменем. Обожди, но делай так, чтобы брат твой верил тебе.
   И засмеялся Зийад, и говорил: невелики будут труды мои, ибо он и ныне верит мне, как своей душе. Но стану делать так, как ты говоришь.
   И наступило время для войны, и разослал царь царей весть во все племена, что под рукой его, и говорил: хочу перейти поток Оронийский и воевать Кхадир.
   И собрались князья и военачальники, и поехали на охоту, и убили львов черных, и шкуры их послали царю Муварриху. Муваррих же собрал войска, и встретил аммареян у переправы через Орон.
   В то время Амрах придумал, как отвлечь их, и спрашивал: кто сделает? И сказал Зийад: я сделаю. И Кхайр, названый брат царя царей, сказал то же. И запретил Амрах Кхайру, и говорил к нему: ты со своими людьми будешь по левую руку от меня.
   И послал Зийада с его людьми, и указал ему, что сделать. И тот перешел поток в стороне от места, где было войско, и напал на вражеский стан, и взял их шатры, и обозы, и все припасы. Царское же войско начало переправу через Орон.
   И когда люди Кхадира узнали, что взят их стан и все обозы, сделалось в их войске великое смятение, и был ужас в стане их и на поле, и аммареяне перешли поток невозбранно.
   Царь же Муваррих, видя это, велел отступать к горе Зуккар, и по дороге они обобрали своих же людей, из числа живших там, чтобы возместить себе потерянное в обозах.
   И отступили кхадиреяне к горе Зуккар, и укрепились там. И войско аммареян стало против них.
   Тогда выехал Муваррих из рядов войска своего, как поединщик, и говорил к Амраху: сразись со мною пред ликом Флоха, и да судит он эту войну мечами царей. Если победишь меня, выдам тебе дань долею от скота и всего добра, что есть в Кхадире, и дам вчетверо против вашего убытка от той войны, и присягну не нападать на тебя, доколе я жив. Если же я одолею - уйдешь в земли свои и сам возместишь мне урон.
   Амрах же сказал: какое возмещение дашь племени джал'Зарих за кровь родичей их?
   И отвечал Муваррих: девиц из народа Кхадира, не познавших ложа мужеского, дам в супружество внукам Зариховым, чтобы рождали им, и то будет возмещение за убитых.
   И согласился Амрах. И выехал навстречу Муварриху, и оба они были в багряных воинских одеждах, с лучшим оружием, и кони их были прекрасны, и вид всадников вызывал восхищение.
   И сразились они, и это был жестокий поединок, потому что оба были сильные воины, и отважные. И укрепил Флох руку царя царей, и поразил Амрах врага мечом в горло в отмщение за отца своего, и за разорение земли своей, и голова Муварриха пала наземь, и кровь хлынула в траву.
   Амрах же воскликнул: смотрите, народ Кхадира, велик Бог Воителей! А был закат, и зарево над головою царя. И проехал он перед полками кхадиреянскими, и возвратился к своим.
   Что же до людей Кхадира, то их охватило уныние, когда они увидели Амраха, едущего в зареве перед войсками. И говорили друг другу: наш царь погиб, этот же стоит невредимым, и длань Флохова - над ним! И растаяло сердце их, и угасла отвага их, как огонь, залитый водой.
   В то время Амрах возвратился к войску аммареянскому, и так сказал своим воинам: встаньте меж мною и ратями Кхадира, и скройте меня от взоров их.
   И когда это было сделано, протянул руку брату и молвил: помоги мне сойти с коня, дабы не пал я наземь пред очами воинов своих и вражеских. И тут лишь увидели, что он поражен мечом, и кровь течет и падает на траву, но на багряных одеждах она не была видна.
   И перевязали рану его, и сел Амрах в шатре своем, не сняв воинских одежд, чтобы не увидели враги крови его.
   В то время пришли послы кхадиреянские, и с ними пришел Умарах, сын царя Муварриха. И заключили договор, Умарах же поклялся гневом Флоховым, что все исполнит по слову отца своего, потому что в унынии было его войско, и он не видел другого пути, кроме как покориться.
   И уехали они, и остался Амрах в шатре, и снял багряные одежды, и видит: кровь проступает сквозь повязки. И уняли ее, но она проступила опять. Тогда позвал Амрах брата своего Зийада, и Кхайра, друга своего, и говорил к брату: оставайся здесь с войском, и закончи дело с Умарахом, чтобы исполнил он все по слову отца своего, и возьми дань и девиц, а я поеду в удел наш с Кхайром. И Зийад отвечал: сделаю, езжай.
   Амрах же сказал Кхайру: знаю, что есть лекарь-гоххон, именем Эймиоль. Отвези меня к нему, ибо я не хочу пока в чертоги Флоховы.
   И сокрушался Кхайр, и говорил: не далеко ли до него, чтобы везти тебя туда?
   И отвечал Амрах: недалеко, ибо он живет у потока Оронского на нашей стороне реки, против этого места. Родичи же его торгуют, и ради этого их не трогают и не разоряют, когда у аммареян бывает война с Кхадиром, потому что гоххоны продают и покупают и у них, и у нас, и польза от них тем и другим, сами же они в стороне от распрей.
   И так сделали.
   И остался Зийад собирать дань, а Кхайр Рамлахеянин поехал с царем царей к дому целителя. И сделали носилки для Амраха, и так довезли его, потому что худо ему было, и он все сильнее страдал из-за раны его.
  

Глава 5

  
   И было так, как было: приехали морискеяне к дому Галлиолеву, и привезли царя царей, и уложили в доме в лучших покоях, и вопрошали: где Эймиоль-гоххон, целитель? Им же отвечали: умер.
   Кхайр, услышав это, восклицал: беда случилась! Кто теперь исцелит царя царей?
   И вошел в сердце его великий страх за названого брата, ибо Кхайр любил его, как свою душу. Достославный же Галлиоль, сын Эймиолев, убоявшись, говорил так: длань Кабиохова да пребудет над доблестными! Дочь мою учил отец мой, и она исцеляет.
   И сказал Кхайр: зови ее, пусть придет.
   Галлиоль же сокрушался в сердце своем, ибо не дОлжно иноверцам видеть правнучек Кабиоховых, но не сказал ничего, страшась за себя и своих, ибо Кхайр был безумен от тревоги.
   И явилась Сунилли по зову отца своего, и вошла в покои царя царей. И врачевала рану Амраха, и перевязала. А он был в беспамятстве от слабости, и жар объял его из-за раны. И приказала Сунилли принести воды из родника, и той водой остужала тело царя от жара. И обнажила его ради врачевания, и не стыдилась, желая подать помощь. И увидела, что он красив и безупречен, и нет у него изъяна от стоп ног до верха головы его.
   И так говорила Сунилли: прекрасен Царь Царей и совершенен, как сыны Кабиоховы, и стан его подобен кедру в горах Раванда, и кожа его - золотистая бронза, и лицо его совершенно, и волосы его - благоуханная тьма, и губы как алая сердцевина граната, и зубы меж ними - жемчуг, и ресницы его - черные стрелы.
   В ту пору проснулся Амрах, но молчал, лежал и слушал, потому что говорила она по сердцу его. И умолкла она, он же устремил взор на нее, и молвил: чему уподобишь глаза мои, девушка?
   И взглянула Сунилли, и молвила: небо ночное, в коем мерцают звезды, и взор твой - блистающий клинок!
   И посетил ее Оллиох и коснулся души ее.
   И врачевала Сунилли царя царей усердно и искусно весьма, и поила целебными настоями, и четыре дня не отходила от него, пока не миновала лихорадка.
   И тогда оставила его со слугами, и возвратилась ради отдыха в покои женские, где были мать ее и сестры ее. И они говорили к ней, но она не слышала их.
   И пошла Саррит, и явилась пред мужем, и пала пред ним на лице свое, и вскричала: горе! Упилась дщерь, если только не гнев Роха на доме нашем!
   И сказал Галлиоль: позор главе моей, и моему дому, и четырем коленам рода моего - позор! Что хуже девы либо жены упивающейся?
   И пошел к дочери своей, и говорил к ней: ответствуй, несчастная, что за вино вошло в уста твои и лишило разума? Кто давал тебе от сего напитка, и ты пила? Делали ли то сыновья матери твоей, или кто из морискеян сделал это, пока ты была у царя царей?
   Сунилли же отвечала: смилуйся, отец мой, не считай дочери своей пропащею! Не входило вино в уста мои, и не от сока виноградного пьяна я, но от иного. То мне от Бога Любви, чей престол сияет над водами, и крылья лебединые осеняют его, и не братья давали мне от пьянящего напитка, но Оллиох, ибо прекрасен царь царей, и нет в мире подобных ему.
   И смутили Галлиоля слова ее, и хотел он запретить ей врачевать владыку морискеянского, но не отважился сделать это, убоявшись Кхайра, ибо Кхайр был как страж царю и другу своему.
   И миновало дважды по шестнадцать дней, и восстал царь Амрах с ложа болезни, и так говорил к дочери Галлиолевой: ты уврачевала раны мои, ты удержала душу мою во плоти моей. За то - проси. Что бы ни пожелала ты, будет исполнено, если не перейдет пределов власти моей, и не будет грешно перед ликами Богов моих.
   И возрадовалась Сунилли, и отвечала: живи вечно и живи в радости, царь царей! Не перейдет пределов твоей власти то, о чем прошу, и не грех сие перед ликами сынов Кабиоховых! Таково желание мое: пошли людей к родичам моим, и принеси дары, и проси дочь отца моего в жену себе, ибо недостойная полюбила тебя великой любовью, и нет у нее иных желаний.
   И вошла досада в душу царя царей от просьбы ее, потому что не были приятны очам его правнучки Кабиоховы, и не склонялось сердце его к Сунилли, дочери Галлиолевой. И сокрушался Амрах, и говорил в сердце своем: зачем не дал я ей алых ройев и сапфиров из страны Аллаф вместо обещания своего? Ибо истинно сказано: не угадаешь желаний женщины.
   И сделал так, как она сказала, ради слова своего и чести своей. И послал Кхайра, избранного из друзей своих, вручив ему ларец с дарами для Галлиоля и родичей его.
   Кхайр же удивился и говорил: пусть и благодарен я сей дочери Гоховой за исцеление твое, но для чего хочешь взять ее? Сернам подобны жены твои, эту же уподоблю корове, что скоро принесет двойню. И если станет она с твоим ребенком во чреве, не узришь разницы от того, что есть сейчас.
   Амрах же отвечал: я дал этой деве слово, что исполню любое ее пожелание, так как мне не исполнить обещанного, хоть и не отрадна он для взора моего? Иди, брат, и сделай, как я сказал, чтобы ее родные дали ее мне, как она хочет.
   И пришел Кхайр с людьми своими, и вручил дары, и говорил: дайте Сунилли, дочь свою, моему названому брату, ибо он пожелал взять ее в жену себе, и породниться с вами, ларец же сей будет выкупом за нее.
   Галлиоль открыл ларец, и увидел, что там лежат изумруды с гор Кенны и сапфиры из страны Аллаф, и подобные звездам алмазы из южный копей Кхалада, а поверх них - алая ройя, и это было великое богатство, превышавшее все, что имел он.
   И спросил Кхайр: доволен ли ты? И если нет, то скажи: царь даст все, что пожелаешь. Может быть, хочешь ты еще коней, или овец, или молочного скота, или чего иного? Скажи, и будет тебе по желанию твоему.
   Галлиоль же отвечал: щедр царь царей, и нет ему равных щедростью, но я должен говорить со своими домашними об этом деле. Дай мне четыре дня, а после скажу, что мы решили.
   Сам же испытал великую тревогу и смятение, и поспешил к родичам своим, и говорил к ним: щедр и могуществен царь морискеянский, но как отдать дочь иноверцу, не знающему имени Кабиохова? Не бесчестно ли это для нас?
   И спорили они, и одни говорили так, другие этак, и юные сыновья Галлиоля стояли за то, чтобы не давать свою сестру иноверцу.
   Тогда сказал Вейниоль, младший брат Галлиолев: не длань ли Рохова на доме сем, и не взял ли он от вас разум ваш? Нам ли тягаться с царем царей, и противоречить ему, чтобы он разгневался и погубил нас всех за одну девицу? Пусть лучше войдет она в его дом, и станет царицей, чтобы нам было хорошо ради нее.
   И восплакала Саррит к дочери своей, и говорила: не раскаешься ли, что идешь от родства своего к народу, которого не знаешь?
   Та же отвечала: никогда не раскаюсь, ибо люблю мужа моего, и любовь моя к нему крепка и вечна, как престол Оллиохов, сияющий над водами, и велика весьма, и безбрежна, как морской простор.
   И была свадьба, как надлежало по завету Оллиоха, сына Кабиохова, что царит над водами и лебеди служат ему.
   И вошел Амрах к Сунилли, и возлег с нею, и познал ее, но не было любви к ней в сердце его. Она же не заметила этого, потому что ласки его были ей лучше вина и сладостнее меда, и забыла она себя от великой радости.
   И был праздник шестнадцать дней, и завершился, и удалились аммареяне к шатрам своим.
  

Глава 6

  
   И повелел царь царей поставить для Сунилли шатер с багряным верхом, и дал ей служанок, и драгоценные одежды, и все, что подобает царской жене. И оставил ее, и лег в шатре избранной супруги своей Аминах. И не входил больше к Сунилли, и печалилась она великой печалью, и плакала.
   Так звались те из жен царских, что были ему милее прочих: Аминах, Майминах, и Санийях, и то были три царицы его, Сунилли же - четвертая, а больше законных жен не может взять морискеянин по завету Флохову.
   И так была Сунилли у Амраха четыре года, и вошел он к ней за то время четыре раза, не считая дня свадьбы их, и не послал ей Оллиох плода чрева. А другие жены родили ему дочерей, сына же не было у него.
   Это о Сунилли.
   Теперь об Зийаде, ибо он в то время завел у себя тайных вестников, и разослал лазутчиков во все племена морискеянские, подвластные царю царей, и говорил коварные речи к сердцам князей, и вождей, и военачальников, и одаривал их, и искал их дружбы, желая погубить брата своего, ибо зависть его была весьма велика, и язвила душу его, подобно шершню.
   А сказано от древних: злее кровной вражды зависть людская, и люта она, и гложет сердце, как Твари, что пожирают прОклятые души за Порогом дождей, и жжет она, как каленое железо, и не так ненавидят злейшего врага, от которого претерпели много, как ненавидят ближнего своего от зависти.
   Аззах же, мать Зийадова, привечала княжеских жен в шатре своем, и говорила к ним: горе земле, где царь - воинственный юноша, не знающий жизни. Ибо не видит Амрах истинной цены мужьям вашим, и выше стояли бы они у сына моего. И говорила так по сердцу женщин, и они возвращались от нее, и говорили на ложе к мужьям своим, и те слушали.
   И так составился заговор, и умножались сторонники Зийада.
   Зийад же завел дружбу с Тамманом, начальником царских всадников, братом царицы Санийях. Тамман же ненавидел царя и родича своего, ибо думал, что получит больше власти и богатств ради сестры своей, Амрах же не давал ему сверх справедливого, а тот хотел больше, чем имел.
   И сговорились Зийад с Тамманом, и удалял Тамман от царя царей военачальников и воинов, верных ему, и приближал верных Зийаду, и делал так четыре года.
   Начальником же царских телохранителей был аллафеянин, именем Хаммад. И пробовал Тамман говорить царю коварные речи против Хаммада, но Амрах не слушал, потому что верил Хаммаду.
   И было так, как было: пошла жена Хаммада Аллафеянина, Джамин, с другими женщинами к царице Аззах, и сидели в шатре ее, и пили шадди, и угощались сластями, и болтали, и Аззах говорила к женщинам, как обычно.
   И возвратилась Джамин, и рассказала мужу, что слышала, и говорила: язвит зависть душу царицы, и не видит она себе покоя. Только и знает, что говорить о том, как было бы, стань ее сын царем царей!
   И выслушал Хаммад, и отвечал ей: неспокойно сердце мое, ибо не знаю, простая ли это глупость, и не замышляет ли чего царица.
   И послал лазутчиков, и велел им с того дня следить за Зийадом и матерью его, и всем, что они делали, и сильно встревожился, хотя и не удалось узнать много, ибо осторожен был брат царя.
   Аззах же увидела, что Джамин более не приходит к ней, и устрашилась, и говорила сыну: глупо я поступила, что говорила при жене Хаммада, ибо он верен брату твоему, как никто другой, и не женским речам отвратить его от Амраха. Сделай так, чтобы не случилось тебе вреда от моих слов.
   И пошел Зийад к брату, и вопрошал: гневаешься ли на меня?
   Тот же отвечал: разве имею причину?
   И горевал перед ним Зийад, и сетовал на мать: ибо она говорит с женщинами неразумные речи, словно возненавидела сына своего, и ищет посеять вражду ко мне в сердце твоем.
   Амрах же утешал его и говорил к нему: разве есть на мне грех против брата моего, чтобы он пожелал мне зла? Тогда согрешил бы я, когда бы стал подозревать тебя в злоумышлении из-за того, что болтают женщины.
   И было так: утром другого дня пришел Хаммад к царю царей, и говорил: остерегись, мой повелитель, ибо самый близкий восстал против тебя. И рассказал все, что узнал.
   И отвечал царь царей: у Таммана дурной нрав, от тебя же не ждал я таких речей! Зачем говоришь скверное о брате моем? Если Аззах хочет, чтобы царствовал сын ее - это ли тайна? Брат мой сам сокрушался передо мною о речах, которые говорит она. Горда царица без меры, и неразумна, Зийад же не замыслит зла против меня, как я бы против него не замыслил.
   И еще дважды приходил Хаммад к царю и говорил, но не слушал царь голоса его, и отвечал так: я ли стану выбирать друзей первородному сыну отца моего, и указывать, к кому должен он питать приязнь, а кто - к нему? Что дурного, если князья вступают в дружбу с братом моим, когда брат мне верен?
   Хаммад же сильно печалился и говорил к Джамин: что делать, ибо непорочно сердце царя царей, и не поверит он, что брат его возненавидел его, хотя бы сам Флох пришел и сказал ему.
   И искал, что можно было бы дать в доказательство своих слов, чтобы поверил Амрах в измену брата своего, но не нашел ничего.
   Это о них. Теперь о Зийаде и матери его.
  

Глава 7

  
   И настало время года, благоприятное для сражений.
   И призвала Аззах сына к себе и говорила: пора! Долго ли еще первородному царскому сыну повиноваться похитителю венца его на позор себе и родившей его? Пришла пора погибнуть Амраху, ибо таковы пути тех, кто завладевает чужим.
   Зийад же послал к Умараху, сыну Муваррихову, и так велел говорить к царю кхадиреянскому: доколе будешь терпеть стыд, оставляя кровь отца своего не отмщенною? Помоги извлечь стрелу, застрявшую в ране моей, а я сделаю то же для тебя.
   И удивился Умарах, и вопрошал: чего хочешь ты, Зийад Аммареянин?
   И отвечал Зийад: настало время убить черного льва! Собери войска и перейди поток Оронийский.
   Тот же вопрошал: что за прибыль мне, если перейду Орон, и гнев царя царей падет на меня?
   И отвечал Зийад: я говорил к Тамману, начальнику царских всадников, и он - со мной, и многие из военачальников брата моего верны мне, а не ему, он же о том не ведает, а если и ведает, не видит опасности для себя, ибо верит мне. Перейди Орон, и разори земли, и когда выйдет брат мой против тебя, отступят от него всадники, дабы он был поражен, и его стража - с ним.
   И сговорились, и сделал Умарах по договору их. И собрал великое войско, и перешел Орон, а шкуры льва не прислал.
   И известили царя царей, что кхадиреяне нарушили слово свое. И послал Амрах весть в подвластные племена, и умножил рати, и выступил против кхадиреян.
   Зийад же условился с Тамманом о том, что обещал царю Кхадира. Тот же говорил: сделаю по замыслу твоему, но зачем сам не убьешь Амраха, если ненавидишь его? Или не был ты подле него в сражениях не один раз до сего времени?
   И так отвечал Зийад: не могу, ибо мы росли вместе от чрева матерей наших, и взор его остановит руку мою. Сделай это ты, я же, когда стану царем царей, не забуду вознаградить тебя.
   В то время пришел Хаммад к царю царей, и говорил: берегись в битве, ибо враги твои возненавидели тебя, и я боюсь, что они сговорятся, дабы убить тебя, Зийад же будет царствовать.
   И услышал Амрах, и разгневался великим гневом, и отвечал: доколе станешь чернить брата моего? Знаю, что он был в обиде на отца за то, что не его назвали наследником, но как смеешь говорить, будто желает он души моей? Не с ним ли росли мы вместе, и не ты ли учил нас двоих владеть оружием? Он брат мой! Как может брат желать души брата? Скорее ызарг станет летать, чем рожденный от крови отца моего захочет смерти моей. И пусть то и то сделают мне Боги, и еще более сделают, если я поверю, что брат пожелал мне погибели.
   И от тех слов отчаянье вошло в душу начальника царских стражей. И пал он на лице свое, и склонился, и говорил: видишь, я у ног твоих! Если до сего дня обрел я благосклонность в сердце твоем за верность свою, сделай одно: обменяйся сегодня со мной одеждой и оружием, ибо я на коленях прошу тебя о том.
   Амрах же смутился и отвечал: хорошо, поднимись теперь, ибо я исполню все, как ты просишь, ради твоей любви ко мне.
   И молвил Хаммад снова: сделай еще одно - оставь Пламеня, и не езди на нем нынче, ибо его не примут за другого коня, и признают тебя по нему.
   И отвечал царь: добро, оставлю. Но замолчи, и не говори того, о чем говорил прежде, не то удалю тебя от себя, и не пожелаю более видеть тебя.
   Хаммад же отвечал: живи вечно и живи в радости, мой повелитель! И замолчал, и не говорил больше ничего, чтобы царь не удалил его от себя.
   И призвал Амрах военачальников, и говорил: отделим два полка от прочей рати, и будут они в засаде до условного знака. И встанет один по левую руку от войска, а другой - справа. Я же велю воинам отступить, чтобы кхадиреяне подумали, что сумели потеснить нас, и устремились в погоню, и встали между теми двумя засадами. И в должный миг ударим на врагов с двух сторон, и возьмем их, как берут двумя руками утку, и поднимают с гнезда.
   И спрашивали военачальники: кто поведет засадные отряды?
   И говорил царь царей: хотел бы сам стать во главе их, но не дано человеку быть в одно время в трех местах. Пусть поведут отряды те, кто для меня подобны мне самому: брат мой Зийад ар'Джаррах и брат мой Кхайр Рамлахеянин. Ты же, Тамман, велишь своим людям отступить, когда я повелю, чтобы враги были обмануты.
   И слушал Тамман, и торжествовал, и говорил в сердце своем: велик Бог Воителей, и длань его над нами и над Зийадом, кровь же глупца - на голове его.
   И началось сражение, и войско аммареянское билось с людьми Кхадира. Тамман же думал, не удастся ли самому поразить царя, ибо не доверял рукам кхадиреян, но среди сражения не мог отличить его между стражами.
   И сделал по уговору, и приказал, и отступили от Амраха всадники его, не дожидаясь царского повеления, потому что Тамман приказал им. Царь же остался против кхадиреян с Хаммадом и ближними стражами своими, и это был небольшой отряд, враги же казались бесчисленными, подобно саранче, и окружили его со всех сторон.
   И видел Зийад, что совершилось, и мешкал, после же сказал: выступаем. И говорил Лахав, начальник дружины Зийадовой: хочешь ли спасти брата своего, господин? И отвечал Зийад: не хочу.
   Лахав же говорил: тогда помедли еще, ибо не истреблен отряд царских стражей. После же скажешь, что не имел приказа, и не знал, пора ли выступить.
   И пали царские стражи один за другим, царь же бился, и поразили его несколько раз, и он упал вместе с конем своим.
   Кхайр же стоял, где было условлено, и ждал вестника, его же не было. И не знал, что в опасности брат его, ибо с того места не было видно поля. И послал воина, и повелел: узнай, что там, и не пора ли нам выступить.
   И возвратился вестник в великой тревоге, и говорил: все так, как замышлял царь царей, и пора выступить засадным отрядам, потому что Тамман отошел, и рати Кхадира между нами и Зийадом, словно между молотом и наковальней, но нет вестника от царя царей, и где сам он - неведомо, а был во главе войск.
   И встревожился Кхайр, и говорил к своим: выступаем немедля, и пусть Амрах сделает мне то и это, и больше сделает, лишь бы Флох уберег его.
   И бросился на кхадиреян, и ударил на них стремительно, подобно орлу, и посеял великое смятение среди них, ибо появился, откуда они не ждали.
   Лахав же говорил Зийаду: теперь пора, потому что Кхайр в поле, и нам нельзя медлить, ибо люди не уразумеют, почему мы медлим, когда он выступил.
   И ударили на царский отряд Кхадира, и смяли их, и рассеяли, и Умарах бежал от лица Зийада, и думал, что тот оставит его, и не станет преследовать. Зийад же вскричал к людям своим: велик Бог Воителей, вот царь Кхадира! И бросился в погоню, и настиг Умараха, и поразил его своей рукой, дабы никто не узнал о договоре их.
   И был бой до темноты, и настала ночь, и прекратилось сражение, потому что люди с обеих сторон были истомлены.
   В царской же страже был юноша, названный Сахлом. И упал он наземь в битве, и лежал без памяти, пока не сошла ночь, и он очнулся. И поднялся, и стал искать, кто живой. И отыскал среди тел царя царей, и восплакал по нему, ибо подумал, что тот мертв.
   Амрах же открыл глаза и спрашивал его: где Хаммад? И отвечал Сахл: живи, царь! Вот лежит он, и вся твоя стража подле тебя, всадников же царских нет, ибо Тамман отступил от тебя с людьми своими, и оставил тебя, и это было предательство, ибо враги не теснили его. И мы должны уйти скорее отсюда, чтобы ненавистники твои не наложили руку на тебя.
   И говорил царь царей: грех на мне, ибо виновен я перед Хаммадом, он же душу свою отдал за меня. Но неужели брат мой желал моей смерти? Должно быть, Аззах искушала начальника всадников, а Зийад не знал.
   Сахл же отвечал: благо душе твоей, мой повелитель, ибо свята глупость твоя. Сними покров с глаз своих, ибо ты знаешь правду в сердце своем, пусть и не хочешь видеть ее.
   И застонал Амрах, и слезы потекли из глаз его, и он лишился чувств, ибо кровь его текла наземь, и дух его был сокрушен, и Сахл мог перевязать лишь раны тела его.
   Вокруг же ходили кони, потерявшие своих всадников. И поймал Сахл коня, и положил царя на спину его, и пошел оттуда, ища, где укрыться. В стан же идти не хотел, ибо не знал, что там.
   Это об Амрахе.
  

Глава 8

  
   Теперь о брате его. Настало утро, и увидели аммареяне, что люди Кхадира бежали за Орон, Умарах же убит.
   И возгласил Зийад: славен Флох, Владыка Воителей, ибо мы победили! Где же брат мой? Идите на поле и ищите нашего повелителя!
   И это возглашал он громко, тихо же говорил к своим людям: да не привезете вы его живым, если отыщете.
   И пошли люди, и искали царя царей, и не нашли его, и возвратились в стан. И говорил Зийад: где брат мой или тело его? И отвечали они: нет его, ибо мы не отыскали его.
   Он же разгневался, и сказал: ищите снова. И устрашились они, потому что гнев его был весьма велик.
   Кхайр же Рамлахеянин лежал в шатре своем, ибо его ранили в битве. И сказал он: пошлите вестника к брату и царю моему, хочу знать, благополучен ли он, и не навестит ли он меня.
   И отвечали ему: никто не знает, где царь, ибо он не вернулся из сражения, и люди Зийада не нашли его.
   И встревожился князь рамлахеянский. И говорил к слугам своим и воинам: идите же, и ищите его, пока не найдете.
   И пошли они, и искали, и возвратились, и говорили к Кхайру: нет царя, отряд же его изрублен, и Хаммада, начальника телохранителей его, привезли в царских одеждах, и шестнадцать ран на нем.
   Кхайр же говорил: неспокойно на душе у меня. Для чего обменялся он одеждой с Хаммадом, если только не подозревали они злого умысла? Ступайте снова, и найдите его прежде людей брата его, ибо до смерти Джарраховой слишком желал царствовать Зийад.
   В то время пришли к Зийаду царские конюхи, и говорили: живи вечно, и живи в радости, господин! Беда случилась, ибо ярость обуяла священного коня, и он убежал в степи, мы же не смогли поймать его, убоявшись за себя, ибо гнев его был подобен гневу Флохову, и мы думаем, что дух Флохов сошел на него. И не ведаем мы, к чему это знамение, но совершилось оно в час битвы.
   И устрашился Зийад, и не знал, к добру ли для него знамение, или нет, и сказал в сердце своем: то конь священный, и Флох вразумляет его. И вошел в душу Зийада великий страх, и мрак объял его. И говорил он конюхам: не сулит удачи знамение, ибо что оно может значить, как не то, что нет более среди внуков Аммаровых всадника для священного коня?
   И ушли они, и скорбели.
   Зийад же призвал Таммана и Лахава, и сказал: скорбит ли Пламень о смерти избранного всадника своего, или знает, что тот жив, и хочет отыскать его? Может ли быть, что спасся брат мой? Езжайте со слугами своими, словно ищете повелителя. Сами же возьмите одно из тел, что на поле боя, и облачите в одежды царского стража, и сделайте с его лицом так, чтобы нельзя было узнать, кто это.
   Жены же царские в то время были в тревоге, и плакали, и взывали к Флоху и Братьям Его.
   И было так: пришел Зийад к шатру Аминах, избранной жены брата своего, и говорил к ней: сделай, как скажу. Привезут тело, ты же ступай, взгляни на него, и скажи, что это царь царей, и я скажу то же. И за то будешь моей избранной женой и царицей цариц, а сейчас ты царская вдова, и нет сыновей у тебя.
   Она же говорила: а если возвратится брат твой?
   И отвечал Зийад: не возвратится, ибо Тамман поклялся мне гневом Флоховым, что убил его своей рукой. Думаю, кто-то из врагов моих скрыл тело, чтобы досадить мне, ибо если не найдут Амраха, и не возвратится он, надо ожидать год и шестнадцать дней, прежде чем увенчать другого в царя царей, а я не желаю ждать столь долго. Если не сделаешь, как я прошу, то, став царем, отдам тебя последнему из воинов.
   Аминах же отвечала: чем пригрозишь матери его и другим женам?
   И сказал Зийад: Майрин дадим сонный отвар, чтобы она спала, а другим женам ты запретишь подходить к царю от великой любви и ревности.
   Она же отвечала: скажу, как ты просишь, но не из страха перед тобой, а ради того, что ты сделаешь меня царицей цариц, и возвеличишь меня превыше всех женщин, ибо я буду знать тайну о тебе.
   И так сделали, и принесли тело некоего воина, и говорили: вот царь Амрах! Лицо же его было обезображено, и нельзя было узнать, кто это. И положили его в царском шатре.
   И напоили царицу Майрин сонным зельем, и говорили, что это ради милосердия, дабы она не видела, что сталось с телом царя.
   И собрались в царском шатре князья и военачальники, и пришли Зийад и Аминах, и он говорил, что узнал брата по тайным приметам, царица же склонилась и говорила: вот родимое пятно, вот шрам от стрелы, который я помню, и вот еще один, от меча. Это царь царей!
   И объявили народу, и печалились люди.
   Сунилли же сидела в шатре со служанками, и молила Кабиоха о супруге своем, которого любила. И пришла прислужница, и возвестила ей. И восплакала Сунилли, и разорвала разноцветные одежды, что были на ней, и посыпала волосы пеплом, и побежала к царскому шатру. И так бежала через стан и рыдала.
   И пришла, и хотела войти, но не смогла, потому что служанки Аминах стояли вокруг, и говорили: госпожа не велела никого впускать, ибо не хочет ни с кем делить царя по смерти его, как делила при жизни.
   Сунилли же умоляла их, и кричала, и голосила, и вопль ее возносился до небес, где престол Кабиохов. И услыхал Зийад, и говорил к Аминах: прогони ее, ибо она станет искать след от раны, которую залечила ему, и не найдет.
   И вышла Аминах на крики дочери Галлиолевой, и так говорила к ней: ступай прочь, недостойная! Не входи, ибо не любил тебя царь царей и избегал ложа твоего, и противна была ты взору его.
   И пала Сунилли на лице свое, и склонилась, и говорила: вот, я у ног твоих, сжалься!
   И вышел Зийад, и возговорил к Сунилли: ступай, несчастная, и не упорствуй в желании своем, ибо кони растоптали тело царя царей, и лучше тебе не видеть того, что с ним сталось, ибо разорвется сердце твое от печали, если увидишь.
   И обернулся к воинам, стоявшим у шатра, и говорил: не впускайте эту женщину ради нее самой.
   И возвратилась Сунилли, и рвала косы свои, и обращала хулу против Кабиоха и Сынов Его, и призывала смерть к себе, дабы не разлучаться ей с супругом и повелителем, ибо, хотя он не касался ее, отрадой ей было лишь видеть его.
   Зийад же сказал: сложите священный костер, ибо царь царей должен быть погребен как можно скорее, дабы тление не осквернило тела его больше, чем оружие врагов и конские копыта.
   В тот час возвестили Кхайру Рамлахеянину, и возрыдал он, и разорвал багряные одежды, что имел на себе, и говорил: не зажигайте погребального костра, доколе не встану, и не выйду, ибо я хочу видеть брата и повелителя моего, который был дорог мне, как душа моя, и чья любовь была для меня превыше любви женщин.
   При нем же был лекарь, и говорил тот лекарь к нему: живи вечно, князь, и казни меня, потому что я не позволю тебе встать. Ибо ты убьешь себя, и не воскресишь тем повелителя своего.
   И было так, как было: вынесли ложе царя царей по слову Зийада, и поставили на костре, который сложили. И тот, кто лежал на том ложе, был в царских одеждах и с оружием, лицо же было закрыто.
   И плакал народ вкруг ложа, и вопиял.
   И так взывали: горе! Возвестите двенадцати племенам, дабы жены в шатрах восплакали, и небо услышало стон их.
   Не возвращался меч царя царей в ножны свои без победы, и копье не покидало даром руки его.
   Не говорите о печали своей в иных землях, дабы не радовались ненавистники!
   Сокрушена краса и мощь твоя, род Аммаров, сломлен меч твой, повержен щит сильных!
   Солнце! Оденься тьмою в сей день, ибо ты видело, как пал тот, кто сам был подобен тебе, и от чьего лица бежали враги, как бежит ночь от лица рассвета!
   Поток Оронийский! Да иссякнет влага твоя, и не питает степей, ибо на бреге твоем сражен Черный Лев!
   Возвестите двенадцати племенам!
   Плачьте о Амрахе, сыне Джарраховом, рыдайте о царе царей!
   Так плакали аммареяне.
   И в тот миг раздался великий вопль и плач от шатров, и взглянули все, бывшие там, и видят: идет царица Майрин от шатра своего, и служанки ее ведут ее под руки, и босы они, и разорваны одежды их, и волосы их распущены и во прахе, царица же была подобна пьяной от того зелья, что дали ей. И так шли они и вопияли.
   И встревожились Зийад и Аминах, и говорили друг к другу: как вышло, что она проснулась?
   И подошла Майрин к лежащему на костре, и плакала над ним, и не желала верить в смерть сына своего, ибо не могла узнать лица его, так как оно было рассечено оружием и разбито конскими копытами.
   И отвернула ворот одежды, дабы увидеть, есть ли родимое пятно у плеча его, и видит: пятна нет. И рассмеялась царица, и говорила к народу: воспряньте, внуки Аммаровы, не спешите плакать о Льве! Не сын это мой, и не ведаю, кто это.
   Зийад же услышал это, и молвил к слугам своим: возьмите царицу Майрин, и отведите в шатер от глаз людских, ибо Рох смилостивился над нею, и взял от нее разум ее, дабы не ведала она своего горя.
   И отвечала Майрин в гневе: не я безумна, но ты, ибо творишь беззаконие! Жив брат твой, ты же хочешь, чтобы думали, будто он мертв, ибо желаешь престола его!
   Зийад же разгневался, и вскричал: уведите ее скорее, ибо все видят, что она обезумела!
   И ее увели, и поставили стражу у ее шатра, чтобы никто не входил к ней.
   В то время Кхайр Рамлахеянин был в своем шатре, и услыхал крики, и говорил к воинам, стоявшим у входа: идите, и узнайте, что там, и скажите мне.
   И возвратился страж и отвечал ему: мать царя царей говорит, что не его тело на погребальном костре, ибо не она видела на нем приметного пятна, брат же сказал: она безумна. И это может быть так, потому что избранная жена узнала царя.
   И говорил Кхайр: помогите мне встать, ибо я должен видеть брата моего. Немало ран перевязали мы друг другу в юности нашей, и не бывать тому, чтобы не узнал я царя по следам их на теле его.
   И встал Кхайр, и люди его повели его под руки. И вышел он из шатра, и пошел, хотя каждый шаг ему был словно сражение. И пришел, и видит: костер зажжен. И молвил он к людям своим: отнесите меня обратно, ибо мне нечего тут смотреть.
   И воспламенился гневом, и говорил: для чего Зийад поторопился зажечь огонь? Не для того ли, для чего медлил, когда брата его окружили в поле?
   И увели его, и уложили в шатре, лекарь же причитал.
   И приказал Кхайр своим людям держать меч при бедре, и не оставлять оружия, и благодарил Флоха, ибо стояли они отдельным станом за пределами стана аммареянского. И говорил к своим стражам: если придут от Зийада, и будут спрашивать, говорите, что я тяжко болен, и вижу путь в чертоги Бога Воителей. Другие же сейчас пускай идут в поле, где была битва, и ищут там и вкруг того места, но так, чтобы не узнали о том люди Зийада.
   И вышли они, и искали по полю и вокруг, и возвратились в печали. И восплакал Кхайр, и облачился во вретище, ибо отчаянье владело им, и говорил: не поверю в смерть Амраха, доколе не увижу. Но оставила надежда сердце его.
  

Глава 9

  
   Это о них. Теперь о Сахле, ибо он положил царя царей на коня, которого поймал, и шел от места битвы, пока не рассвело, и Сахл не убоялся за жизнь царя, ибо тот был ранен и в беспамятстве. И укрылся Сахл в стороне от места сражения, и переждал день, и пошел дальше, и отыскал место в скалах у потока Оронийского, где была пещера, и спрятал царя в ней.
   Шатры некоего Ноаха из рода Зарихова были недалеко от того места. Он был человек весьма богатый.
   И вышел Сахл, и пришел тайно к шатрам, ибо не имел никакой еды для себя и царя. Там же была тропа, и женщины ходили за водой к реке. И так решил Сахл в уме своем: воззову к женщине, которая придет, дабы она пожалела меня.
   И пришла дева, именем Руза, дочь Ноахова, и кувшин на плече ее. И сошла к воде, и почерпнула. И вышел Сахл, и говорил к ней: не страшись! Взять ли мне кувшин, и отнести ли, куда ты скажешь?
   Она увидела его, и вопрошала: кто ты, и откуда идешь?
   Сахл же отвечал, что он изгой из племени джал'Майнун, и ищет места, где укрыться, чтобы не нашли его враги, ибо он убил человека в ссоре, и страшится кровных мстителей, которые ищут его. А на нем была одежда, взятая после битвы с плеч кхадирского воина, и нельзя было узнать в нем царского стража.
   И склонился пред нею, и так молил ее: дай мне, что пожелаешь, дабы мне не умереть от голода, и ради Флоха и Братьев Его не говори, что видела меня здесь, ибо меня убьют, если ты скажешь, что я здесь был. Коня же моего возьми и пусти в табун отца твоего, и если случится потомство от сего коня, то будет платой за все, что ты дашь мне.
   И, так как он был юн и красив, от слов же исполнилось жалости сердце ее, то она не выдала его ради сострадания к нему, и говорила: приходи на это место, я же стану приносить тебе съестное, и все, что будет нужно тебе.
   И сделали так.
   И стало утро, и увидел коня один из сыновей Ноаховых, и спрашивал: откуда конь? Но никто не знал. И увидели у коня клеймо кхадиреянское, и решили, что конь пришел без всадника от поля сражения, и не удивлялись тому.
   Сахл же прятался у реки, и ходил за царем, потому что Амрах был болен, и лежал в беспамятстве, и не заживали раны его, ибо дух его скорбел. И Сахл был с ним, не желая оставлять его, пока было так. Руза же приносила ему все, что он просил, и не выдала их. А она была красива и миловидна, и Сахл полюбил ее, но не сказал ей о царе, ибо страшился языка женщины.
   И прошло восемь дней, и начали заживать раны царя, и миновала лихорадка, и он очнулся, и говорил к Сахлу: скоро ли встану?
   Сахл же отвечал: живи, царь царей! Нескоро ты сможешь подняться, ибо лошадь упала под тобой в сражении, и придавила ногу твою, и она сломана.
   И говорил Амрах к Сахлу: выйди и поезжай к шатрам Ноаха, или куда еще, и узнай, что в стане внуков Аммаровых.
   Сахл же отвечал: не хочу оставлять тебя.
   И ждал еще восемь дней, хотя Амрах скорбел и гневался. И вышел затем, и взял коня, и поехал к стану, дабы узнать, что там. И узнал, что другой погребен как царь царей, Зийада же увенчают перед святыней Раванда.
   По дороге увидели его рамлахеяне, те, кто искал царя, и вопрошали: кто ты? И он сказал им так же, как говорил Рузе: джал'Майнун.
   И вопрошали рамлахеяне: не видел ли ты такого-то человека, когда ехал сюда? Сахл же решил, что это слуги Зийадовы, и клялся кровью своей, что не видел никого, подобного тому, кого ищут. И возвратились рамлахеяне к повелителю своему, и говорили: мы не нашли его.
   Сахл же не знал, что то были люди Кхайра. И возвратился, и рассказал царю царей, что совершилось.
   И вопрошал Амрах: что с Кхайром?
   Сахл отвечал: живи, царь царей! Кхайр болен от раны, и видит путь в чертоги Бога Воителей!
   Амрах же, слыша это, не восплакал, но отвратился к стене и молчал. И Сахл не говорил к нему, и страх объял сердце стража.
  

Глава 10

  
   Это о них. Теперь об Зийаде, ибо он справлял тризну по брату своему. И были погребальные торжества шестнадцать дней, и закончились.
   И говорили военачальники и князья двенадцати племен: увенчаем Зийада в царя царей, ибо он - первородный сын Джаррахов, и в летах мужества, другие же - юны.
   Прочие же люди в стане Аммаровом говорили друг другу: кому править, как не брату царя царей, сыну Джаррахову? Ибо никто не думал, что рукою брата поражен Амрах.
   И послали князья к Кхайру, и говорили: здоров ли ты, и пойдешь ли с нами?
   И отвечал он: не пойду, ибо мать не признала царя царей, и верю, что жив брат и повелитель мой, и не сотворю беззакония, увенчав другого при жизни царя моего.
   Тогда сказал один из князей, Куррах: безумна царица Майрин, и безумен Кхайр Рамлахеянин, если ей верит. Не должно нам слушать их, но должно увенчать царя из рода Джаррахова. И побуждал других увенчать Зийада.
   И пошли знатные мужи к Зийаду, и склонились, и говорили: живи вечно и живи в радости, царь царей!
   Зийад же скорбел напоказ, и говорил: рад был бы вовек не касаться венца царского, лишь бы видеть брата своего живым перед собою.
   И было так, как было: пришли к горам Равандийским, где было святое место, и повели Зийада, и облачили в царские одежды. И разожгли священный огонь на жертвеннике, дабы очистить венец.
   И вопрошал праведный муж: если знает кто, что сей сын Джаррахов сотворил беззаконие или оскорбил Богов, и не должен царствовать, то пусть скажет о том.
   И видят: идет к жертвеннику Кхайр Рамлахеянин, и люди его за ним, и все с оружием, и в воинских одеждах, как для сражения. И вышел Кхайр перед всеми, и говорил: ведаю. Ибо Зийад содеял великое зло, и своими руками сотворил беду царю и брату своему, и предал его, и убил его мечами кхадиреян, ибо в сердце своем жаждал венца его.
   И вопрошал праведный муж: имеешь ли, чем доказать сказанное?
   И сказал Кхайр: если скажет Зийад, что это не так, пусть выйдет сейчас против меня, и да судит Флох эту тяжбу мечами нашими здесь, пред лицом святыни.
   И встал Тамман за плечом Зийада, и говорил к нему: прикажи, царь, и мы убьем их.
   Зийад же не знал, что делать, и думал в сердце своем: много людей у Кхайра, готовых к битве. И лишь верные воины мои пойдут против Кхайра, другие же из народа не пойдут, или, хуже того - восстанут за него против меня и людей моих, ибо любим народом Кхайр Рамлахеянин.
   И говорил так: видите, что он святотатствует, возводя такую хулу и клевеща на меня здесь, при священном огне. Я же не выйду, и не скрещу меча с Кхайром, дабы не оскверниться от него, но выйдет воин из числа моих воинов, и правда моя пребудет на нем.
   И сказал Тамман: безумен ты, Зийад, и Рох взял разум твой от тебя. Дашь ли Богу, читающему в сердцах, судить дело меж тобою и Кхайром?
   И отвечал Зийад: дам, ибо не я погубил брата моего клинками кхадиреян, но ты отступил от него в сражении. Кхайр же был ранен, и лежал в болезни, и мой воин легко победит его.
   И от тех слов вошла обида в сердце Таммана, и говорил он: истинно сказано, что даже и друг не обретет приязни в глазах нечестивого. Но если придет на нас суд Флохов за то, что мы сделали царю царей, не мне одному стоять пред лицом гнева Его!
   И вышел могучий муж из числа воинов Зийадовых. Кхайр же выступил против него, и сразились они, и скрестили мечи перед священным огнем. И одолел Кхайр Рамлахеянин, и повергнул врага наземь, и наступил на него, и снял ему голову мечом. И говорил к Зийаду: смотри! Поражена правда твоя на высотах удела Флохова!
   И все молчали и смотрели.
   И сказал Куррах: да не смутятся души аммареян, и да ведают, что не взирал Флох на этот бой, ибо сейчас не время заката.
   И смутились другие, и говорили: разве не скорбел Зийад о гибели брата своего, и не он ли победил Умараха, царя Кхадира, и поразил его своею рукой за гибель брата своего? Что же до Кхайра, то ведают, что он всегда ненавидел Зийада, сына Джаррахова, как ведают и то, что сыны Рамлах жаждут венца.
   И правда была в этих словах, потому что Кхайр не любил Зийада, и без необходимости не говорил с ним ни дурного, ни хорошего, рамлахеяне же были - царский род, высокий среди родов удела Флохова.
   В то время ушел Тамман, и возвратился, и встал подле Лахава за плечом Зийадовым, и говорил: с тобой сила, ибо всадники мои вкруг этого места.
   Зийад же не отвечал ничего, ибо не знал, кто из народа встанет за него, случись сражение. И взглянул на Кхайра, и померещилось ему вкруг него зарево, словно Закат, и убоялся он, и говорил: дайте уйти им, ибо я милосерд и не хочу мщения за их ложь.
   А Кхайр вложил меч в ножны, и говорил к людям: что скажете?
   Народ же безмолвствовал в растерянности, а иные вопрошали: род Талаха, старшего из сыновей Джарира и Рамлах, правит от начала времени Оллиохова, и кого увенчать в царя царей, как не первородного в сем роду, хотя бы и был он грешен?
   И поднял праведный муж венец, и пронес над огнем, и возложил на голову Зийада.
   И разгневался Кхайр великим гневом, и сказал: истинно говорю вам, восстенаете от царя, которого поставили над собой, и не услышат вас Боги.
   И отвратился, и пошел прочь оттуда с людьми своими, и покинул стан внуков Аммаровых в ярости, и так говорил к людям, что были с ним: пусть поразит меня Флох гневом Своим, если изопью воды или вкушу хлеба в сем месте, ибо оно нечисто.
   И возвратился к шатрам потомков Рамлах, и говорил к народу: ныне осквернена святыня Раванда, ибо она есть место правосудия, но беззаконие владычествует там, и место правды, но неправду там воцарили!
   И велел людям заготавливать пищу для пути, и собрать все, что есть при них. И, когда это было сделано сложили рамлахеяне шатры свои, и не пошли в удел свой, и откочевали прочь от тех мест, где жили до сего дня, и ушли со всеми людьми, с имуществом своим и скотом своим, и вышли из-под руки Зийада, потому что Флох повелел Кхайру сделать это.
   Прочие же люди пошли из Раванда каждый в свою землю.
  

Глава 11

  
   Что же касается Зийада, то он возвратился от святынь Равандийских, и призвал к себе людей своих, и вестников, и говорил: дам вам воинов в сопровождение, и отправляйтесь ныне по всем племенам, что под рукой моею, и пусть не останется ни народа, ни колена, ни меньшего из родов, куда бы не пришли вы.
   И так ищите, нет ли где самозванца, говорящего: я - царь Амрах. Ибо я думаю, что Кхайр станет искушать глупцов, чтобы делали это. И, куда ни придете, берите крепкие клятвы, что нет у них человека, говорящего такое. Если же случится так, что найдете самозванца, говорящего это, убейте его немедля, там же, где отыщите, и не ставьте перед судом, и не приводите пред лице мое.
   И ушли те гонцы и вестники.
   Зийад же сидел в царском шатре. И пришла царица Аззах, и обнимала его, и благословляла, и радовалась, и он благословлял ее.
   И так говорила она: что сделаешь с женами Амраха? Если пожелаешь слушать совета моего: войди к избранной супруге брата твоего, и возьми ее в жену себе, как повелевает обычай, прочих же отдай тем, кто с тобой, и пусть войдут к ним.
   И отвечал он: был ли день, когда бы не послушал я совета твоего? Ибо ты советуешь мудрое. Соблюду обычай, и войду к Аминах, и сделаю своей избранной женой, ибо она помогла мне, и была мне союзницей, более же ради того, что она прекрасна видом, и я желал ее с того дня, как взошла она на ложе брата моего.
   И вопрошала Аззах: что сделаешь с гоххони, ибо она станет ненавидеть тебя, те же, кто умеет исцелять, сведущи бывают в ядах и ворожбе.
   И спросил он: что думаешь?
   Она же сказала: изгони гоххони, и пусть возвратится к народу своему, дабы родичи дали ее другому мужу, и она забыла бы Амраха, а также для того, чтобы мне не видеть ее, и не знать тревоги.
   И отвечал Зийяд: не изгоню Сунилли, и не верну ее в дом родичей ее ради того, что она умеет исцелять всякую рану, и хорошо иметь в шатрах своих женщину, которая умеет это. Если же она сотворит ворожбу против меня, то повелю побить ее камнями, чтобы она умерла.
   И склонилась Аззах, и говорила: ради материнской любви моей к тебе исполни, о чем попрошу, царь царей!
   И отвечал он: проси, матушка, и чего бы ни пожелала ты, будет дано тебе, если не превысит того, что возможно для человека.
   Она же сказала: дай мне Майрин, мать Амраха, как служанку, дабы раскаивалась она, и сокрушалась о времени, когда лишала меня любви господина моего Джарраха, царя царей.
   И смутился он, и говорил: что скажет народ, если сделаю так?
   И говорила Аззах: что тебе до народа? Где тот, кто осмелится сказать избраннику Флохову: "Что делаешь ты?"
   И послушал Зийад голоса ее, и кликнул слуг своих, и сказал: приведите Майрин пред лицо матери моей!
   И привели ее, и молвил он: вот, раба твоя в руке твоей, делай с нею, что будет угодно твоей душе.
   Аззах же сказала: пусть отныне делает работу самую черную, как низшие из служанок моих. Сейчас же пускай идет и помогает готовить угощение для свадьбы сына моего с Аминах, царской вдовой.
   Майрин, услышав это, вскричала: опомнись, Зийад, ибо ты делаешь беззаконие! Разве берут женщину от живого мужа, не давшего ей развод?
   Аззах, слыша речи ее, разгневалась, и ударила ее, и говорила: замолчи, несчастная, если не насытилась еще трапезою жизни! Ибо сам Флох не спасет тебя, если обратишь на себя гнев мой! Отвечай, хочешь ли ты умереть?
   И склонилась Майрин, и отвечала: нет, ибо кто желает умереть раньше глубокой старости?
   В сердце же своем говорила так: смирю гордость свою сейчас, ибо не желаю вкусить смерти прежде, чем увижу гнев Флохов, павший на беззаконников.
   И пошла, и служила по слову госпожи своей, как последняя из служанок. И торжествовала Аззах, ибо думала, что Майрин покорилась ей.
   В то время сделал Зийад по слову матери своей, и говорил пред народом: ведайте, что я беру Аминах, вдову брата моего, и женюсь на ней, как деверь, по обычаю дедов наших. Что же до других женщин брата моего, то я решил дать их воинам моим, и вернейшим из них, дабы были вознаграждены верные мне, женщинам же не пребывать в печали и горьком вдовстве.
   И сыграл свадьбу с Аминах, и вошел к ней, и спал с нею. И повелел поставить ей шатер на холме, по богатству равный шатру царя, и называть ее царицей цариц, и ублажал ее ради тайны, которую она знала о нем, и ради того, что полюбил ее.
   И не ведал, что она любила лишь венец его.
   И вошел также к Майминах и к Санийях, и других женщин брата своего дал воинам своим, которые их пожелали.
   И прошла весть по степи о том, что совершил Зийад. И приехали купцы к шатрам племени джал'Надир, и говорили: царицу Майрин дал царь царей в рабыни матери своей, и та служит, как последняя из прислужниц.
   И это стало обидой внукам Надира, потому что Майрин была взята из их шатров, и они дали ее в замужество Джарраху. И от того сделался Зийад ненавистным для них. И собрались надиреяне, и взяли шатры свои, и скот свой, и все имущество свое, и вышли из удела своего, и откочевали из-под руки Зийада, и вышли из-под власти его.
  

Глава 12

  
   И было так, как было: пришел Зийад к Аминах после пира, и хотел войти к ней, потому что его объяло желание. Она же не хотела его, потому что он выпил много вина, и отвечала так: не прикасайся до меня, ибо я нечиста в сей день и еще четыре дня.
   И то было ему досадно, и отвратился он, и пошел в шатер к Сунилли. Она же сидела в шатре, и скорбела, но не надевала одежд вдовства, ибо служанка возвестила ей сказанное Майрин и Кхайром Рамлахеянином.
   И вошел Зийад к Сунилли, и говорил: я - брат мужа твоего, и жалостью к тебе полнится сердце мое. Не хочу оставлять тебя скорбеть во вдовстве. Слушай же, как я решил: возьму тебя, как деверь, дабы ты была моей наложницей, и не оставалась одна, как было прежде.
   И отвечала Сунилли: не вдова я, ибо неведомо, где супруг мой, и нет человека, кто видел бы его мертвым. То же, что сделали царица цариц и другие жены, пусть судят Кабиох и их совесть.
   Зийад же разгневался на слова ее, и говорил: Майрин - старуха в безумии, Кхайр же - мятежник, восставший на царя своего. Ты же их слушаешь, а мне, кто желает тебе добра - не веришь!
   И схватил ее, и говорил: иди, ложись со мною, ибо я пожелал тебя, и ты не преодолеешь меня. Я же не пренебрегу тобой, как пренебрегал брат мой.
   И испугалась Сунилли, и говорила ему: вытрезвись от вина, что вошло в уста твои и отняло разум твой! Что задумал ты и чего хочешь ты от меня? Я жена Амраха, не делай сего безумия, не открывай наготы брата своего!
   Он же отвечал: мертв брат мой, я же царь царей, и кто станет судить меня, если войду к вдове брата моего?
   И схватил ее за руки, и хотел сделать насилие над нею.
   Сунилли же крикнула: не войдет ко мне и не познает меня никто другой, кроме возлюбленного царя моего, которого я не оплакала! Ты же страшись, ибо сказано: проклят нечестивец, взявший женщину от живого мужа, и четырежды проклят осквернивший ложе кровного родича своего!
   И вырвалась из рук его, ибо ярость и силу для того дал ей Флох. И ударила его, и исцарапала ногтями лицо ему, подобно львице, не желающей подпустить к себе самца, который не по нраву ей. И отшатнулся он, и бранился, и поносил ее гнуснейшими словами, она же воззвала к Кабиоху, думая, что пришел ее смертный час, ибо ожидала, что он убьет ее, и то было ей в радость.
   И молвил Зийад: я оказал тебе честь не ради себя, но для тебя, ибо ты уродлива и не желала тебя плоть брата моего. Ты же, презренная, не знаешь благодарности! Радуйся, что никто не врачует лучше, чем ты, ибо я не стану убивать тебя ради пользы, которая от тебя есть, и ради того, что знаю: смерть для тебя желаннее жизни с того дня, как умер Амрах.
   И кликнул слуг, и велел отвести ее в шатер к самым низшим служанкам, чтобы отныне она была там, и служила с ними, если не захочет покориться ему.
   Они же повели ее, и говорили между собой: познать ли нам эту женщину, ибо честь слугам - познать ту, которую знал царь, и не ведаем, какое наслаждение бывает от такой женщины, как эта.
   И вышло так, что Сунилли услышала, что они говорили, и затрепетала, и воскликнула к ним: прокляну вас именем Кабиоха и сыновей Его, если сделаете это безумие, дабы усохла плоть ваша и не познали вы после меня ни одну женщину до дня вашей смерти!
   Они же не знали имени Кабиохова, но так как она была иноплеменница и исцеляла, то они подумали о ней: ведьма!
   И устрашились, и не пытались познать ее.
   И отвели ее туда, где были самые низшие служанки, собиравшие хворост и кизяк для костров, и она жила там, и одевалась как они, и с ними ела, что позволяли ей.
   И так она, вкушавшая прежде со стола царя, как жена его, и носившая тонкий шелк, и возлагавшая на себя драгоценные украшения, теперь была рада грубому платью из шерсти, и не всякий день имела пропитание себе.
  

Глава 13

  
   Это о ней. Теперь об ином, ибо гонцы приходили к племенам, и родам, и коленам, и требовали клятвы по велению Зийадову.
   И пришли к Ноаху, и говорили: есть ли кто в доме твоем, кто говорил бы: "Я - царь", и звался бы обманно именем брата царя царей?
   И отвечал Ноах: нет таких. И поклялся. Люди же, приехавшие с гонцом, ходили среди родни и домочадцев Ноаховых, и спрашивали.
   И не нашли ничего, и уехали, Ноах же говорил: если не верил я ранее, что не погиб второй сын Джаррахов, то верю теперь.
   И вопрошали сыны Ноаховы: если это так, то что станем делать, и пойдем ли вослед Кхайру, ибо к нему приходят те, кто откочевал из-под руки Зийада.
   Он же отвечал: что делать и к чему? Не все ли равно траве, на чьей голове венец, и замедлит ли солнце встать, услыхав имя царя? Что им до того, кто правит? Оставлю ли дом мой, и жен моих, и богатства мои, и пойду ли скитаться вослед изгнаннику, и ратовать за него против сильных?
   И услыхала Руза, и сошла к реке, и говорила к Сахлу: ты ли скрываешь царя царей?
   Он же отвратился и не знал, что сказать.
   И восплакала Руза и говорила: что я сделала, и чем погрешила против тебя, что ты не веришь мне? Я ли выдам врагу того, кого любит душа моя, и я ли предам царя, благословленного Флохом? И, в доказательство того, слушай, что я скажу. Если знаешь ты, где царь Амрах, то скажи ему: не приходи к шатрам Ноаховым, ибо Ноах не встанет за тебя против Зийада.
   И вопрошал Сахл: кто же поднимет меч за царя против делающих беззаконние?
   Она же отвечала: не ведаю, но буду знать, если тебе угодно.
   В то время приехали к Ноаху торговцы. Руза же пошла к матери своей, и просила, чтобы ей дозволили прислуживать гостям с другими женщинами.
   И мать вопрошала: для чего тебе?
   Руза же говорила к ней: ради любопытства, которое есть свойство женщин, и ради того, что проехавшие много дорог знают многое и говорят занятное.
   И пошла, и подносила гостям блюда с угощением, и наполняла кубки их, и слушала, что говорят. И дождалась вечера, и спустилась с кувшином к реке, и поведала Сахлу, что слышала.
   И возвратился Сахл в печали, и говорил к царю своему: беда, повелитель, ибо я не знаю, кто встанет с тобой против беззаконников, потому что Тамман брат третьей жены твоей, предал тебя, и многие из вождей предали, другим же нет дела, кто будет властвовать.
   И вопрошал Амрах: разве и Кхайр оставил меня?
   Сахл отвечал: Кхайр откочевал с людьми своими, и всем родом своим, и вышел из-под руки Зийада, и никто не ведает, где он.
   И вопрошал царь царей вновь: где джал'Надир, племя матери, породившей меня?
   Сахл же отвечал: Флох знает, ибо они ушли следом за Кхайром.
   И восстенал Амрах, и говорил: что стану делать теперь, ибо кому могу верить, кроме названого брата моего? Кому доверюсь, и к чьим шатрам пойду, не боясь за себя?
   Сахл же говорил: живи, царь! Выждем до времени, когда исцелятся раны твои, и да поможет нам Флох, ибо Он не оставит претерпевших от беззакония.
  

Глава 14

  
   Теперь о царице Майрин, ибо она служила Аззах, и та глумилась над нею. Другие же служанки стали презирать Майрин, и говорили к ней: почему покоряешься, царица, как последняя из прислужниц?
   Она отвечала им: хочу жить, дабы узреть день, когда возвратится мой сын и воздаст им.
   Из-за тех ее слов многие стали думать, что и впрямь сжалился над нею Рох, и взял от Майрин разум ее, дабы не ведала она своего несчастья.
   И было так: согрела Майрин воду для умывания, как всегда делала утром, и налила в серебряный таз, и взяла его, и поднесла Аззах. Та же крикнула: холодна вода, и глупа служанка, что принесла ее госпоже своей! И, сказав так, опрокинула таз, и ударила Майрин по лицу.
   Майрин же закрыла лицо руками и выбежала вон, и убежала из стана. И никто не преследовал ее, потому что ей некуда было уйти одной, без лошади, и пищи на дорогу она не имела.
   И так была она в степи у стана целый день, и стало смеркаться, и нужно было возвращаться назад. Майрин же сказала в сердце своем: не пойду, ибо нет сил моих далее выносить глумление Аззах.
   И огляделась, и молвила вновь в сердце своем: не восплачет сын мой в день победы своей о том, что ызарги съели среди степи родившую его. И хотела идти к стану. И тут видит: идет к ней некий муж, и лицо его было скрыто. И сказал он: ступай за мною, Майрин, и я уведу тебя из среды врагов твоих.
   Она же вопрошала: кто ты, и как уведешь меня от гнева Аззах?
   И отвечал муж тот: я - от сына твоего. Иди за мной, и увидишь.
   И они пошли от стана. Случилось же так, что ехали той дорогой трое стражей, объезжавших окрестности, и они были из числа верных Зийаду. И увидели идущих, и сказал один из тех воинов: кто пришел забрать служанку Аззах, госпожи нашей? Возьмем его и поставим перед лице царя нашего, ибо он лазутчик Кхайра Рамлахеянина.
   И простер руку, и сорвал покров с головы пришедшего. И в тот же миг гнев Флохов поразил его, и пал мертвым страж тот, остальные же смотрели, и ужас проник в сердца их.
   И молвил муж пришедший: вы отважны против одного воина и женщины, не имеющей защиты. Будете ли отважны, когда узрите?
   И воссияло пламя, спутник же Флохов стоял, и глава его подобна главе леопарда, и крылья за плечами, и тело его - огонь и молнии.
   И возговорил Спутник Божий: так ли отважны вы, что встанете против Грозы за сделавшего беззаконие?
   Те же безмолвствовали.
   И возговорил Спутник вновь: ступайте в стан, и возвестите Зийаду и родившей его, что Флох увел царицу из-под власти глумившихся над нею, они же пускай ждут возмездия за беззаконие свое, ибо гнев Бога Молний - на них, и их безумие покарает их!
   И ждал, не ответят ли они чего, но ужас лишил их речи и они молчали.
   И возговорил вновь Спутник Божий: ступайте в стан, и возвестите Зийаду и матери его! Как сделал он брату своему тайно, так сделает ему Флох рукою брата его перед лицом народов. И узнают о том закат и восход Удела Флохова, и до полуночи и полудня дойдет весть.
   И пошел, и Майрин пошла за ним, и не преследовали их. И шли, пока не утомилась царица, и тогда остановились, дабы устроить ночлег себе. И вопрошала Майрин Спутника: делать ли ложе тебе, чтобы ты спал?
   Он отвечал: не делай, если только не захочешь сделать ложе для нас двоих, ибо ты давно вдова, и мужа нет у тебя, и ты не нарушишь верности, если пожелаешь наслаждения от меня.
   И вопрошала Майрин: хочешь ли, чтобы я сделала так? Но к чему тебе, ибо я не дева и не жена в расцвете юности, и серебро в волосах моих.
   И отвечал Спутник: по желанию твоему будет, и не веди речей о серебре в косах твоих, ибо ты в годы твои прекрасна.
   И она сделала по слову его, и устроила широкое ложе, и они познали друг друга, и то было в радость им.
   И утром пропала седина в косах головы ее.
  

Глава 15

  
   И было так: возвратились те воины в стан, и пришли пред лице Зийада, и рассказали все, что видели, и говорили к нему, приказал Спутник Божий. И услыхал Зийад, и вошел в душу его великий страх и ужас. И кликнул он стражу, и приказал: возьмите этих, и удавите тетивами от луков. И так было сделано.
   И позвал Зийад Лахава, и сказал ему: эти трое говорили то, что не должен слышать ни один человек в стане. Повели же, чтобы нынче ночью были убиты те, кто исполнил приказ, ибо они слышали сказанное.
   И сказал Лахав: сделаю, но что они слышали?
   Зийад же отвечал: удержи язык свой, ибо мне пришлось бы убить и тебя, если бы ты услыхал это.
   И отвечал Лахав: если так, я рад, что не слыхал сказанного.
   И пошел, и исполнил все, как было велено.
   Зийаду же стали сниться дурные сны, и он не знал покоя из-за них, и не спал, и еда стала противна взору его. И пошел к матери, и плакал перед нею.
   Аззах же сказала: расскажи мне, что снилось тебе?
   Зийад отвечал: вижу человека в алом сиянии, подобного Флоху, и он поражает меня мечом, и меч его - молния. И лица его не видел я, но знал, что это брат мой.
   И спрашивала Аззах: был ли это беззаконник, похитивший венец твой, или кто иной из братьев твоих?
   И отвечал Зийяд: не ведаю, и ужас терзает меня.
   Она же сказала: верно ли ты поведал мне сон свой, и верно ли передали тебе, что как сотворил ты брату своему, так сотворит тебе Флох рукою брата твоего? Должно быть, это значит, что кто-то из братьев твоих лишит тебя царства, как сделал ты с Амрахом. Но если мы знаем о том, отчего бы не сделать, чтобы так не стало?
   И вопрошал Зийад: что ты задумала?
   И сказала Аззах: сделай, чтобы не осталось из семени Джаррахова никого, кроме тебя.
   Зийад же отвечал: боюсь гнева людского и Божьего за великое беззаконие.
   И встала царица Аззах и говорила: выйди сейчас, прикажи воинам, дабы повиновались каждому слову моему, как слову царскому, хотя бы повелела я им убить тебя.
   И вопрошал Зийад: для чего?
   И отвечала Аззах: узнаешь.
   Он же догадался и молвил: страшное ты задумала.
   И отвечала она: чего не сделает мать ради плода чрева своего?
   И сделал Зийад по слову матери своей, и повелел стражам своим, как просила она.
   И вновь возговорила царица к сыну: теперь созови слуг и езжай на охоту далеко, чтобы не было тебя близ шатров аммареянских, вернейших же из твоих воинов оставь здесь.
   И крикнул Зийад слугам своим, и повелел устроить царскую охоту, и уехал в степи от шатров аммареянских, и не было его. Царице же оставил Лахава и вернейших из царских стражей.
   Аззах же в шатре ждала.
   И миновало два дня, как уехал сын ее. И облачилась она в одеяния царские, и вышла к воинам, и спрашивала: помните ли приказ сына моего, и станете ли повиноваться слову моему?
   И они отвечали: слышали царский приказ и повинуемся тебе.
   И приказала Аззах им: идите по шатрам женщин господина моего Джарраха, и избивайте сыновей его, от младенца до отрока, и горе вам, когда хотя бы один уцелеет.
   Они же молчали и переглядывались друг с другом, ибо устрашились Богов и гнева Флохова.
   И говорила царица к стражам: осудят ли Боги мать, спасающую сына своего, и упрекнут ли ратующую за рожденного ею? Ступайте, и не бойтесь, ибо вы - меч в деснице моей, и грех ляжет на приказавшую, а не на исполнивших.
   И повиновались они, и пошли по шатрам жен и наложниц Джарраховых, и убили сыновей царских от младенца до отрока, числом шестьдесят четыре. И был крик и плач в стане, и кричали те женщины, и вопль их восходил до небес к престолам Кабиоха и сыновей Его. И ужаснулся народ аммареянский, ибо доныне не случалось в среде их подобного злодеяния.
   И прошло три дня, и возвратился Зийад и узнал: убиты сыновья отца его.
   И возрыдал он, и разодрал одежды свои, и посыпал голову прахом, и так сидел в шатре царском, сетовал и отвергал пищу, дабы все видели горе его.
   И пришли люди, и говорили к нему: покарай совершившую беззаконие!
   Он же отвечал: не подниму руки на родившую меня!
   И пошел в шатер царицы Аззах, и пал на грудь ее в великой радости, и благословлял ее тихим голосом, и поносил ее громко, дабы слышали стоящие у шатра. И то лишь сделал, что запретил слушать царицу и повиноваться ей всем, кроме служанок ее.
   И разлетелась весть о том по степям, и был великий гнев среди народов, и пять племен вышли из-под руки Зийада.
   Это о нем.
  

Глава 16

  
   Теперь о Сахле, ибо он пришел на берег реки, и ждал Рузу, и она пришла.
   И вопрошал он: что в уделе Флоха и в стане Аммаровом?
   И отвратилась Руза, и плакала, и отвечала: не проси сказать тебе, ибо не вынесет рассказа язык мой и сердце мое. Знай же, что царь царей убил своих братьев от младенца до отрока, и ни единый не спасся, и гнев Флохов на царе, и на народах, стерпевших это.
   И рассказала ему так, как слышала это от приезжавших к Ноаху.
   И восплакал Сахл, и говорил: для чего не поразил Флох меня прежде, чем принесу эту весть царю моему?
   И возвратился к Амраху в печали и горести.
   Амрах же в то время исцелился от раны. И поднялся он, желая идти в стан внуков Аммаровых. И сокрушался Сахл, и говорил ему: не ходи, ибо ты нездоров.
   И вопрошал Амрах: что ты скрываешь от меня?
   И восстенал Сахл, и поведал ему все, как рассказала Руза.
   И пал Амрах наземь, и рыдал о братьях своих, и Сахл плакал с ним.
   И говорил Амрах: пойду к шатрам джал'Аммара, и пусть будет, что будет, ибо я должен знать, что с моей матерью, и дочерьми моими, и матерями дочерей моих.
   О том же, что станет с ним самим, не думал он от скорби своей. И отговаривал Сахл, и смирился, ибо царь не слушал голоса его. И вышли они вдвоем, и пошли, и остановились в половине дня пути от шатров аммарейских.
   И было так: взял Амрах одежды царского стража, что были на нем в день битвы, и облачился в них, и дождался, пока стемнело. И приблизился к шатрам, и так прошел мимо воинов, и не узнали его, потому что стражи царя закрывали лица свои. И никто не спросил об имени его, ибо ближние воины Зийада внушали страх людям.
   И пришел туда, где был шатер матери его, и видит: нет шатра. И пошел искать по стану. В то время выходит служанка, в простом платье, как низшая из служанок, и браслетов нет у нее. И остановился Амрах, и говорил к ней: знаешь ли, добрая прислужница, где царица Майрин?
   Она же всплеснула руками и сказала: велик сын Кабиохов, поставивший твердь земную на основании ее! Не в сей ли час взял он от меня разум мой, ибо я слышу голос моего повелителя, который более не чаяла услыхать! И сердце ничтожной поет песнь радости, ибо она видит царственного живым!
   И взглянул Амрах, и видит: Сунилли.
   И возговорил к ней: ведаешь ли, где нынче родившая меня? Неужто не солгали мне, что она служанка у Аззах, ядовитой твари между женами?
   Сунилли же отвечала: велик Вентох, Бог безрассудных! Отврати лицо от лунного света, мой повелитель, и слушай, что я скажу. Не солгали тебе о родившей тебя, и она служила Аззах, и та держала ее с низшими из прислужниц. Ныне же никто не ведает, где госпожа Майрин, и смутные слухи идут о том по стану. Удались сейчас, чтобы не погибнуть тебе, ибо много слуг и льстецов у Зийада, которые убьют тебя, желая угодить ему. Народ же молчит, и я не знаю, кто из князей сохранил верность тебе в сердце своем.
   И спросил Амрах: что стало с другими женами моими?
   И отвечала она: не ищи их, потому что они не сохранили тебе верности, и брат твой - муж их.
   Амрах же сказал: не стану судить их, ибо много средств у Зийада принудить их, к чему он пожелает. Мудрость Богов превыше мудрости смертных: прежде сокрушался я, что нет у меня сыновей, ныне же радуюсь тому, и благодарю Оллиоха, ибо с ними было бы то же, что и с сынами отца моего. Скажи, где женщины, которых избрал я, и где дети мои, или пойду по стану искать их.
   И отвечала Сунилли: велик Вентох! Иди, но не входи в шатры их, и не заговаривай ни с одной, а взгляни на них тайно, чтобы они не увидели тебя.
   И пошел он к шатру Аминах, и отыскал его, где сказала дочь Галлиолева, и вошел тайно, и не заметили его.
   И входит в шатер, и видит: горит светильник, и сидят три женщины. И то были его жены: Аминах, Майминах и Санийях, и они не спали.
   И вышел он перед ними, и отбросил ткань от лица своего, и говорил: велик Бог Милосердия! Вы живы.
   Они же замерли и лишились речи, увидев его.
   И побледнела Аминах и говорила: обереги, Флох! Не звали тебя по имени, чтобы ты входил.
   И слова с трудом шли из горла ее, потому что великий ужас вошел в сердце ее.
   Он же говорил: не бойтесь ничего, ибо я жив и не уведу вас за Порог, но уведу с собой туда, где буду сам, если пожелаете этого.
   И рассмеялась тогда Аминах, и возговорила к нему: куда пойдем мы за тобою? Разве есть у тебя царство и войско, чтобы люди чтили избранную жену твою ради твоей мощи и славы?
   И отвечал он: нет их, ибо мой брат похитил престол мой, и я скитаюсь в степи с одним воином.
   И говорила она: есть ли у тебя надежда возвратить то, что потерял ты?
   И отвечал он: в сей день нет ее, ибо меня предали самые близкие.
   Аминах же отвечала: что мне в тебе тогда? Зачем пришел ты и тревожишь нас, изгнанник? Лишь ради прежней нашей любви и дочери моей, рожденной от тебя - ступай сейчас, пока не увидел тебя новый супруг мой, Царь Царей Зийад ар'Джаррах. Чтобы быть царицей, пришла я к шатрам твоим, и возрадуюсь брату твоему, если нет для меня иного царя.
   И побледнел он лицом, и говорил: то же ли скажешь ты, Майминах?
   И говорила Майминах: зачем пришел ты и тревожишь меня? Разве есть у тебя золото и драгоценные камни, чтобы украсить мои одежды, дабы чтили меня люди ради твоего богатства?
   И он сказал: нет, ибо я не владею в сей день ничем, кроме того, что на мне.
   И отвечала она: что мне в тебе тогда? Лишь ради прежней нашей любви и дочерей моих, рожденных от тебя - ступай сейчас, пока не узнал о тебе новый супруг мой!
   И молвил он: разве и Санийях скажет то же?
   И всплеснула руками Санийях, и восплакала к нему, и говорила: зачем пришел ты сюда, несчастный мой повелитель? Плачет сердце мое о твоем злополучии, но ступай от нас, пока не узнали о тебе брат мой Тамман и новый супруг мой, ибо полна душа моя страха перед их гневом. Нет радости рабе твоей от Зийада, но всякая живая душа боится за жизнь свою. Спеши, чтобы тебе уйти, пока не застигли и не захватили тебя слуги Зийада, и да пребудут огнезарный Флох и братья Его с тобой на путях твоих во все дни, и да защитят они тебя.
   И возрыдал Амрах в сердце своем, и вышел от них, и пошел прочь, укрыв плащом лицо свое, и так шел, не ведая себе пути. Сунилли же увидела это из шатра, где была со служанками, и вышла, и пошла вслед царю. И так они шли, и никто не остановил их, потому что были святые дни, и многие люди уходили для молитвы за пределы стана, и потому никто не окликал шедших пешими.
   И увидел он, что кто-то идет за ним, и остановился, и вопрошал: кто здесь?
   И склонилась она, и отвечала: это я, Сунилли, недостойная дщерь Гохова.
   И возговорил он к ней: что тебе до меня, женщина? Разве есть у меня царство, чтобы люди чтили тебя ради моей мощи и славы?
   Она же заплакала и говорила: что царство, мой возлюбленный повелитель? Или все царства мира дороже мне любви моей?
   И миновала полночь, и стало утро, и он шел, она же шла следом. И возговорил Амрах второй раз: зачем идешь вслед мне, женщина? Разве есть у меня золото и драгоценные камни, чтобы украсить твои одежды?
   И отвечала она: что золото и каменья, мой возлюбленный Царь? Или все сокровища мира дороже мне любви моей?
   И миновало утро и стал день. И устала Сунилли, но молчала и шла вослед супругу, и сказал он: зачем идешь вслед мне, бедная Сунилли? Или нет в душе твоей страха перед восставшими на меня?
   Она же отвечала: что все враги, восставшие на тебя, возлюбленный Амрах? Или жизнь ничтожной дочери Гоховой дороже ей любви ее?
   И засмеялся Амрах, и возговорил к ней: за то - благословенна будь, Сунилли, дочь Галлиолева, лучшая между женами в шатрах аммареянских!
   И было так, как было: пришли туда, где ждал Сахл, и пережидали жару. И говорил Амрах к нему: надо отыскать Кхайра с родом его, куда бы ни ушел он, ибо знаю, что он не предаст меня.
   И развел огонь, и устроил ложе, и молвил к жене своей: теперь отдыхай, пока не спадет жара. Вечером пойдем на север, к племени Кхайра, названого брата моего, сильного среди вождей народа морискеянского, и пойдем тайной дорогой, дабы на иных путях не застигли нас слуги брата моего.
   И так молвила Сунилли: живи вечно и живи в радости, царь и супруг мой! Не в тягость ли будет тебе недостойная на пути твоем, если пойдет с тобою?
   И отвечал Амрах: станет ли в тягость та, кем воскресла душа моя? Или желаешь ты возвратиться в дом отца своего, доколе не верну царства и не покараю делающих беззаконие?
   Она же воскликнула: нет, не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя. И куда пойдешь - туда и я пойду, хотя бы пришлось идти шестнадцать дней и шестнадцать ночей, и более идти, до края земли, до рубежей ее, и до Стены Мира.
   И сокрушался Сахл, и говорил: что будем делать, и где найдем внуков Рамлах, ибо они откочевали, и враги схватят нас, пока станем искать их.
   Амрах же отвечал: велик Бог Воителей! Разве не найду я брата моего, хотя бы откочевал он в Удел Вентохов? Отдохнем сейчас, а после подумаем, как найти его.
  

Глава 17

  
   И миновал день, и стал Закат, время Флохово. Морискеяне же зовут этот час - "алвах", и почитают священным временем. И зарево было в половину неба, и горело, как кровь.
   И взглянули они, и видят, что идет к ним от запада некий муж в багряных одеждах, и было так, словно он вышел из закатного пламени. И подошел к убежищу их, и вопрошал: приветишь ли меня, Амрах?
   И сбросил плащ наземь, и стоял перед ними. Лицо же его было прекрасно, прекраснее лиц сынов человеческих, и волосы цветом подобны золоту.
   Сунилли же увидела его, и пала наземь, и преклонилась, и восклицала: велик Бог Воителей, огнезарный сын Кабиохов!
   И встал Амрах, и выхватил меч из ножен, и вопрошал: ради чего привечать мне тебя? Для того ли, что благоприятствуешь делающим беззаконие, а честным противишься? Царь Джаррах облекался правдой, как мантией, и суд его венчал его, как драгоценный венец, сын же отца моего следовал стопами его во все дни, что царствовал. Не было и врага, что сказал бы: под рукою Амраха восторжествовала несправедливость, сирота обездолен и вдова обижена, и бедный не видит защиты от произвола богатого, и сильные утесняют слабых. И покоилась земля Раванда, ибо не владычествовала в ней неправда, и не посягал на нее враг. Ныне же отнялось от меня царство мое, и на троне отца моего - нечестивец в крови родичей своих!
   Так сказал Амрах, и велик был гнев его.
   И удивился Флох, и говорил к царю: не лгут ли очи мне, станешь ли ныне биться со мной, Амрах?
   Сунилли, видя то, бросилась на колени, и плакала к Амраху, и молила: не противься Сотворившим мир сей, не раздражай Бога! По силам ли смертному сражаться с Грозой, грядущей в молниях?
   И не слушал Амрах мольбы ее, и отвечал Флоху: стану! Как жить этому миру, если Справедливости не сыскать даже у Бога Ее?
   И обратился Флох к Сахлу, и говорил к нему: что скажешь, воин? Или тоже поднимешь меч на меня, подобно царю твоему?
   Сахл же преклонился, и отвечал: ужасом полнится сердце мое, но стану защищать царя моего даже и от Тебя, ибо царь мой прав перед Тобою и Братьями Твоими, и он - претерпевший от несправедливых, Ты же не помешал беззаконию!
   И обнажил меч сын Кабиохов, и сталь звенела. Сунилли же в страхе пала на лице свое, и покрыла голову свою, и плакала, и взывала к сыну Кабиохову: прости! Не порази рукой своей возлюбленного моего!
   И не видела, что совершалось, ибо была покрыта голова ее.
   И умолк звон оружия, и возговорил сын Кабиохов к ней: подними голову свою и смотри, Сунилли, дочь Галлиолева!
   И подняла она голову и смотрела. Флох же стоял, и одежды его были рассечены мечом и в крови. И замерла она, и стала подобна камню от ужаса, и не могла ничего сказать.
   И рассмеялся сын Кабиохов и молвил к ней: вот, смотри, не я поразил супруга твоего, но он меня.
   И собрал кровь в ладонь свою, и воссияла та кровь, и стала вместо нее алая ройя, рана же исчезла, словно не было, и одежды стали целы. И возговорил Флох к Амраху: опусти меч.
   И отвечал Амрах: не опущу, доколе не скажешь, почему ходит зло в этом мире невозбранно. Рад ли ты, что держит копье твое, тобою роду нашему данное, и на престоле отцовском восседает убийца в крови братьев своих, я же - здесь, изгнанный от шатров аммареянских? Почему попускаете совершаться злу?
   И говорил Флох: Боги ли виновны, что терпят аммареяне Зийада царем и не противятся, и вина ли Богов, что люди смотрят на беззаконие, и молчат? Восстать ли мне и братьям моим на свободу сотворенных нами? Я ли избавлю народ аммареянский, доколе не желает он быть избавленным? Если того хочешь - скажи! Сойду на стан аммареев, и положу волю свою на душу каждого, кто в нем, и восстанут на Зийяда не своим желанием, но моим. И воздвигну против него всех, способных к войне, даже и верных ему, и не вспомнят о верности, доколе не передумаю, и не возьму волю свою от душ их. Хочешь ли этого? Сделать ли?
   И опустил Амрах меч свой, и склонил голову свою, и отвечал: прости, не делай сего. Не хочу.
   И сказал Флох: за то - возрадуйся, ибо я с тобой во все дни, и не настигнет тебя стрела, и не ужалит змея в пустыне, и не споткнется конь твой, и враг твой не наложит руку на тебя. И выступят против тебя одной дорогою, но восемью дорогами побегут от лица твоего. Иди же, и возврати царство свое, и престол отца своего. Я же обещаю: не прольешь родной крови, и не от твоей руки падет Зийад, но от моего гнева и своего безумия. И сокрушу его, и повергну в прах пред лицом верных ему, и лица их воспылают от стыда.
   И склонился Амрах, и говорил так: страшусь за родившую меня, ибо не ведаю, что сталось с нею.
   И говорил Флох: не бойся за мать, я - крепость ей. Ступай к шатрам Кхайра, твоего побратима, и она будет там, обещаю тебе.
   И говорил Амрах: страшусь за дочерей, рожденных от крови моей, ибо они в руках злодеев, и то будет щит от меня Аззах и сыну ее.
   И отвечал Флох: не бойся за детей, ибо я - щит им, а врагам твоим нет щита от суда твоего и моей справедливости.
   И вспомнил Амрах, и говорил: как найду Кхайра, ибо он ушел далеко в степи? Ведаешь ли, и можешь ли указать мне: где он?
   И сказал Флох: нетрудно это. Дам спутника тебе, и проведет он тебя туда, где Кхайр.
   И простер руку. И явился круглый шар молнийный, какие бывают в грозу. И сверкал тот шар цветами золотым и зеленым, а величиной был с человеческую голову, и висел в воздухе ни на чем.
   И сказал Флох: идите, куда полетит, и он приведет вас, и не отыщут вас враги на путях ваших.
   И обратился к Сунилли, и говорил к ней: ройю, которая в руке моей, возьми, чтобы помнить этот день.
   И та ройя была большая, гладкая и округлая.
   И коснулся Флох руки Сунилли, и говорил: не помедлить ли одну ночь? Не устроила бы ты ложа для нас двоих, милая дщерь Галлиолева, дабы познали мы радость друг от друга?
   Амрах же, слыша это, положил руку на меч, и ярость была в глазах его.
   И устрашилась Сунилли, и отвечала к Флоху: устроила бы ради того, чтобы ты простил царю царей дерзость его, и рану, которую он нанес тебе. Для радости же не надо мне на ложе моем никого другого, кроме супруга моего, хотя бы это был и ты, Сын Кабиохов.
   И рассмеялся Флох, и говорил к Амраху: то, что сказал я, сказано в испытание ей и в поучение тебе. Не отвергай даров брата моего, царящего над водами!
   Царь же смутился и отвечал: не отвергну, и да простит Оллиох душу мою, ибо грешен я пред лицем Его!
   И угас закат, и они не видели больше Флоха, шар же остался.
   И полетел шар, и они пошли за ним.
  

Глава 18

  
   Теперь о Зийаде, ибо он устроил пир ради священных дней Флоховых, и созвал всех своих людей, преданных ему, и веселился с ними, и награждал их.
   И так было: Джамин, супруга Хаммадова, ходила за дочерьми Амраха, и была в шатре их во время пира. И видит: входит брат ее, Найдах, и с ним жена его. И возговорил Найдах к сестре своей: думаю, надо уйти отсюда, и покинуть это место, прежде чем падет гнев Богов на пролившего родную кровь, не вредившую ему.
   Она же отвечала: куда уйду я от детей царя моего, и как оставлю их? Грех будет на мне, если покину невинных в руках совершающих злодеяния.
   И вопрошал Найдах: как защитишь их, и что сделаешь, коли пожелает Зийад их душ, как пожелал душ братьев своих?
   Она же укрыла лицо, дабы брат не увидел слез ее, и отвечала: ничего не сделаю, кроме как встать на пути пришедших сотворить беззаконие, чтобы была поражена мечом прежде детей сих. Но если и так, даст ли вдова Хаммадова меньше, чем отдал супруг ее?
   И возговорила жена Найдахова: за то благословенна будешь от Флоха, и благословение сие на тебе и роде твоем. Не страшись, и иди, и пройдешь мимо стражей, караулящих дороги из стана, и не увидят тебя, доколе не придешь к шатрам внуков Рамлах.
   Джамин же взглянула на них, и смотрела долго. И поклонилась им лицем до земли, и сказала: не брат ты мой, ибо я вижу твои глаза, и то не глаза человека. Ты - Спутник Флохов, и женщина, что с тобой, не супруга Найдахова, но Спутница.
   И отвечал пришедший: истинно так, Джамин! Ныне же ступай к брату своему, и родичам своим, и кто бы ни был у вас в стане сем, выведи всех из сего места, дабы не потерпеть вам ущерба от Зийада, ибо он не забыл верности мужа твоего царю царей, и велико будет безумие Зийадово, когда Амрах воздвигнет войско против него.
   И услыхала Джамин, и пала наземь, ибо ноги не удержали ее. И восплакала, и говорила: верно ли слышат уши мои - жив царь мой?
   Спутник же отвечал: верно, и ты возрадуешься более, чем сейчас, когда придешь в стан Кхайра Рамлахеянина, и увидишь его. Если же боишься, чтобы не узнали враги о том, что ты ушла, не страшись, ибо они не будут знать того, и станут думать, что ты здесь.
   И сказал так, и изменила Спутница обличье свое, и обрела вид Джамин, и та смотрела на нее, словно в зеркало. И возговорила Спутница: сделай, как сказано, за детей же не тревожься, ибо кто дерзнет прикоснуться до них, когда всемогущий Флох - защита их, и молния - их оружие? Ступай, я же буду при них вместо тебя.
   И преклонилась Джамин, и взмолилась: молю за царицу цариц, ибо она не зла, грех же ее - от глупости и тщеславия.
   И отвечала Спутница: пусть не убоится смертных царица, ибо Флох сбережет ее ради того, что она родила дочь от Амраха, царя, избранного Им. Но пусть убоится гнева Богов, ибо близится день возмездия делающим беззаконие, и один из них уже претерпел кару свою.
   Царица же Аминах пришла в то время к шатру, ибо там была дочь ее. И остановилась у входа, и слышала, что было сказано. И не вошла, но возвратилась к себе. И пала ниц, и молилась, и проклинала Зийада ар'Джарраха, и упрекала Богов за то, что отдала себя в руки его, ибо возненавидела его великой ненавистью.
   Зийад же веселился и раздавал дары приспешникам своим, и видит: нет Лахава. И позвал людей и вопрошал: где Лахав? Ему же отвечали: нет его, ибо он исчез, и его не могут найти нигде в стане, шатер же его сгнил, и все, кто был в шатре том - безумны, и не знают людской природы своей.
   И стемнело, и окончился пир, потому что гости утомились.
   И ушел Зийад в шатер к Аминах, и лег с нею, и она не воспротивилась ему, ибо думала лишь о том, как погубить его, а для того хотела, чтобы он ей верил. И уснул он подле нее.
   И миновало время, и взошла луна. И проснулся Зийад, и слышит: кто-то зовет его. Аминах же спала, словно опоенная зельем.
   И встал он, и откинул полог шатра, и видит: стоит неприглядная лошадь, на ней же сидит Лахав, и лицо его бледно, словно козий сыр, и смрад от него, как из разрытого кургана, где похоронен не знающий обрядов Флоховых.
   И возговорил Лахав: сядь со мною на эту лошадь, и она увезет тебя от гнева Флохова, как увезла меня, когда братья твои пришли за мною к шатру моему.
   Зийад же не устрашился, потому что был сильно пьян, и отвечал так: ты претерпишь за кровь сыновей отца моего, и Тамман претерпит за кровь царя царей, я же ничего не свершил, и руки мои чисты, вина же - на вас.
   И отвечал Лахав: думаешь ли ты, Зийад ар'Джаррах, что глупы Боги, и что не видят Они правды, и не ведают истины? Руки твои в крови сыновей отца твоего, и полы одежд твоих - в крови невинных, и ты говоришь: "я ничего не свершил"? Что скажешь ты, когда Боги, которые знают, станут судиться с тобой и с породившей тебя? Или и Им ответишь, как ныне мне отвечаешь? Так пускай случится предначертанное, ибо верно говорю: даже и Ей не надобен глупец, подобный тебе. И поворотил непотребную лошадь, и она пошла прочь.
   Зийад же возвратился на ложе, и уснул, и не помнил, что было.
  

Глава 19

  
   Теперь об Амрахе, Сунилли и Сахле, ибо они пошли вслед шару огненному, и так шли долгие дни, потому что шли тайно, и троп тех не знали люди.
   И собирала Сунилли коренья, и готовила на огне, и давала царю, и воину, и они ели. И уходил Амрах на охоту вместе с Сахлом, и охотились они, и приносили мясо, и давали ей, и она ела. И не каждый день они были сыты.
   И шли так, и увидели красивую рощу и родник: место, хорошее для отдыха. И сказал Амрах: будем тут три или четыре дня, дабы восстановились силы наши, а после пойдем далее.
   И было так: ближе к вечеру взяла Сунилли сосуд для воды, что был у Сахла, и пошла к ручью, ручей же разливался заводью, подобной зеркалу. И увидела Сунилли, что вода хороша и свежа, и захотела совершить омовение.
   И сбросила одежды свои, и сошла к воде, и распустила волосы, и склонилась, думая омыться. И узрела в воде облик свой, и смотрела, сердце же ее полнилось отчаяньем. И закрыла она руками лице свое, и восплакала о красоте своей, которой не было.
   Амрах в ту пору ждал ее в роще. И подумал, что она долго не возвращается, и встревожился, и пошел за нею, ибо такое желание было ему от Оллиоха. И услыхал, как она сетовала, и приблизился, и говорил к ней: для чего плачешь, и зачем сетуешь, возлюбленная моя?
   Она же горевала, и говорила к нему: удались и не смотри на меня, любимый, ибо иссохло тело недостойной дочери Галлиолевой, подобно грозди винограда, кою нерадивый виноградарь позабыл на лозе, и руки ее загрубели, и солнце обожгло кожу ее, и она стала ужасна видом.
   И подхватила одежды свои, что были у ног ее, желая укрыться от взоров его.
   Амрах же сильно удивился речам ее, и говорил: не взял ли Рох разум твой от тебя, Сунилли? Для чего говоришь столь нелепое? Не ты ли - прекраснейшая из женщин, что были в шатрах моих, когда был я царем царей? И ныне вижу, что нет из них ни единой лучше тебя, так о чем тебе печалиться?
   Сунилли же, слыша то, отвратилась со слезами, и сказала: не смейся над недостойной, жестока твоя насмешка, и грешна она пред лицом Кабиоховым! Как может быть красива злосчастная дочь Галлиолева, если Поясом Невесты, в дни отрочества ее подаренном ей родившими ее, могла бы ныне четырежды обвязаться? Ведь не будет она в глазах мужа своего как достигшая полноты! Если бы увидели ее нынче сестры ее, завидовавшие красе ее в дни юности их, что бы говорили они, если бы жалость не заградила уста им?
   И сказал Амрах: отчего думаешь, что я лгу тебе? Или не вижу я того, что пред очами моими? Прекрасна, как звездная ночь, возлюбленная моя! Волосы ее - пламень, и очи - прозрачный мед под лучами солнца, и стан ее - пальма над чистым источником, и дыхание ее благоуханнее роз. От стоп ног до верха головы ее нет у нее изъяна. Серне на вершине скалы подобна подруга, и лилии между тернами. Взглянул я - и плоть моя взволновалась от нее. Прекрасна моя жена, любимая сердцем моим, и отрадна она для глаз моих.
   И так говорил к сердцу ее. И простер руки, и обнял ее, и говорил к ней: совершенен облик твой, и слаще вина твои ласки, что опьяняют меня, о лучшая из женщин в двух племенах!
   И бросил наземь одежды свои, и возлег на них с Сунилли, и стала едина плоть их, и сердца их были как одно, и познали они великое наслаждение друг от друга. И то было угодно Оллиоху, Богу Любви, чей престол сияет над водами. И Он послал плод чреву Сунилли, и она понесла в утробе первенца от царя царей.
   Это о них.
  

Глава 20

  
   Теперь о Кхайре, ибо было так, как было: прошла весть, что Зийад ар'Джаррах совершил великое беззаконие, и руками родившей его содеял злодейство. И пять племен вышли из-под власти его.
   Здесь они исчислены: Азамм, Муафа, Рида, Аттар и Самх.
   И они откочевали прочь. И послали вестников разыскать Кхайра Рамлахеянина, и было их слово к нему: выступишь ли против осквернившего кровью венец царя? Он же отвечал: выступлю, и да свершится отмщение.
   И послал весть во все племена, бывшие под рукой Джарраха, и говорил: терпеть ли злодея, творящего беззаконие, лишь ради того, что нет иного от крови отца его? Не противно ли то взорам Богов?
   Если не найдется других, пошлю за пролив, за Врата Флоховы, к шатрам джал'Аллаф, чтобы дали нам сына Сайрин, дочери Джарраха, избранной супруги царя аллафеянского. Вот вам будет царь от крови Джарраховой - внук его! И сделаю так, дабы отсох язык, сказавший, будто я ищу венца для себя и рода своего!
   И приходили к нему все огорченные душой, и все недовольные, и все притесненные от Зийада и приспешников его, и войско росло, Кхайра же чтили как царя царей, доколе не будет другого, увенчанного в Раванде перед святынями.
   И было так: раз поутру взял Кхайр оружие, и пошел упражняться с воинами. В то время приходит страж из числа воинов, объезжавших земли, и говорит к нему: живи, князь! Пришли некие люди: двое мужей и женщина с ними, все благородные видом. И мы спрашивали их: кто вы? Они же отвечали: царь Амрах, и воин его, и жена его. Я же не мог знать, правда ли то, что говорят они, ибо никогда не видел царя Амраха вблизи, и не знаю его лица.
   Кхайр же удивился весьма сильно, и говорил: как может такое быть?
   И вопрошал страж тот вновь: велишь ли привести их пред лице твое?
   И отвечал Кхайр: веди, и если это шутка или ложь, то клянусь милостью Флоховой, каяться будет самозванец, и клясть тот день, когда его мать взошла на ложе отца его. Ибо то будет нож в рану мою, которая не зажила, и я не прощу.
   И привели пришедших, и воины вопрошали друг друга: "верно ли, что это царь?", Кхайр же увидел, и побледнел, и не говорил ни слова, и смотрел на них.
   И улыбнулся Амрах и сказал: брат мой, что с тобою? Или устрашился ты вида моего? Нет для того причин, ибо сейчас не дни Излома, чтобы пришедший из-за Порога стоял при свете солнца.
   Кхайр же шагнул вперед, и простер руки, и обнял его, и целовал, и славил Флоха. И так стояли они, и целовали друг друга, и плакали.
   И насытились слезами сердца их, и вспомнил Кхайр, и отстранил Амраха, желая поклониться, как кланяются царю царей. И говорил Амрах: не склоняйся, и не припадай к стопам, ибо ты брат мой, и единственный из братьев, оставшийся мне. Нынче же ответь: у тебя ли родившая меня, ибо я не знаю судьбы ее от битвы с кхадиреянами до сего дня.
   И отвечал Кхайр: не тревожься, ибо здесь царица Майрин, и ей возвестят немедленно. Войди в мой шатер, дабы вкусить отдых. После же выедешь к войску, чтобы увидели люди, и разнесли весть среди народов Раванда: возвратился царь! И ведай, что никто в народе морискеянском не скажет: "Это не Амрах, но самозванец, назвавшийся именем его", ибо священный конь Пламень пришел к шатрам моим, и нашел меня там, куда откочевал я, и он здесь. А издревле ведомо, что можно обмануть взор человека, но не сердце коня, знающего всадника своего. Иди же, и не тревожься ни о себе, ни о спутниках, ибо воину окажут почести, какие надлежит оказывать начальнику царских телохранителей, и женщина, что с тобой, будет принята в доме моем, как надлежит царице цариц.
   И сказал Амрах: истинно, так подобает тебе сделать, и принять ее, как царицу цариц, ибо она моя избранная жена, и да узнают о том народы Раванда.
   И удивился Кхайр, и вопрошал: тогда скажи мне, брат мой, кто эта дева, красивая и миловидная лицом и станом, которая пришла с тобой, и откуда она, ибо я не помню ее среди твоих жен.
   И улыбнулся Амрах, и отвечал: дивлюсь, что ты не узнал ее, ибо это Сунилли Гоххониянка, которую сам ты просил для меня у родни ее.
   Кхайр же молчал, ибо лишился речи, и не ведал, доверять ли очам своим. И рассмеялся, и молвил так: ведаю ныне, ради чего сыны Гоховы кормят столь щедро дочерей и сестер своих. Ради того, чтобы не крали их всадники морискеянские, и не похищали их иноверцы в супружество себе.
   И сделал так: поставил царский шатер для Амраха, и шатер царицы цариц для Сунилли, и созвал всадников, и лазутчиков, и вестников, и разослал весть во все племена: жив царь, и милость Флоха охранила его!
   И странники, и люди торговые ходили, и разносили ту весть среди Удела Флохова.
  

Глава 21

  
   И дошла молва до отечества внуков Аммаровых. И приходили люди, и говорили: солгал Зийад, и солгала избранная супруга Амрахова! Подлинно видели мы - жив царь царей.
   И весь народ стал в смятении, и иные ушли тайно из стана. И узнал Зийад, и устрашился, и велел своим стражам убивать тех, кто хотел уйти тайно. И разослал гонцов в подвластные племена, повелев собирать войско.
   И пошел к царице Аззах, и плакал к ней, и говорил: что делать теперь, когда возвратился брат мой, ибо мы напрасно содеяли беззаконие.
   И отвечала она: не плачь и не сокрушайся, но избери из своих людей вернейших, и пусть идут в землю рамлахеян, и предстанут пред лице брата твоего, и скажут: хотим отнять душу Зийада, и угасить светоч жизни его, ибо он лишил нас всего. И скажут так, и останутся в войске его, которое он воздвиг против тебя, и обретут доверие к себе в сердце его, и убьют его, когда случится для того удобное время. Ибо во все дни, пока жив брат твой, не устоишь ни ты, ни царство твое.
   И возблагодарил ее Зийяд, и сделал так. И призвал троих мужей из числа верных ему, и говорил: ступайте и убейте Амраха, ибо не будет мне покоя, покуда не взял Флох душу его.
   И они повиновались, и отправились в путь. И не останавливались, пока не увидели шатров рамлахеянских.
   А то было утро, и Амрах лежал в шатре Сунилли. И она проснулась и заплакала. И встревожился он, и спросил: о чем ты плачешь, возлюбленная моя?
   Она же отвечала: мне виделся сон, что твой брат впустил трех змей в сей шатер, и одна из них ужалила тебя.
   Амрах отвечал: не плачь, это пустой сон.
   В то время встала у шатра женщина из числа служанок Сунилли, и вопрошала, дозволят ли ей войти. И вошла, и говорила: явились некие люди, и говорят: проведите нас к царю царей, ибо мы жаждем видеть его. И вопрошали их откуда они, те же говорят: из стана аммарейского.
   Амрах отвечал: пусть скажут им, что они увидят меня.
   Сунилли испугалась и говорила: не ходи.
   И отвечал он: стану ли скрываться, страшась тени брата своего?
   Люди же Зийадовы пришли в царский шатер к Амраху, и плакали к нему, и говорили: претерпели мы многие несчастья от самозванца. Да обретем милость в глазах царя царей!
   И спросил Амрах: откуда вы?
   Они отвечали: внуки Аммаровы.
   И сказал Амрах: поведайте, чем обидел вас брат мой.
   Сам же взглянул, и видит, что они не аммареяне, ибо всех воинов аммарейских знал он в лицо их. Такой дар был Амраху от Флоха.
   Один же из пришедших отвечал: живи вечно, и живи в радости, царь царей! Скажи: пусть выйдут все стоящие при тебе, ибо у нас есть тайное слово до тебя.
   Амрах кивнул на те слова, и сказал: повелю, но прежде ответствуй, для чего это.
   И приблизился, и сорвал плащ с одного из них, и увидел меч, припоясанный к бедру под плащом.
   И повелел, и их схватили. И не разнеслось вести о том, что случилось, потому что Амрах приказал так, и никто в народе не знал.
   И возвестили Кхайру, и встревожился он, и говорил к царю и брату своему: не медлим ли мы выступить, ибо Зийяд узнает о нас и убежит, и как станем мы искать его по горам?
   И отвечал Амрах: пусть бежит, если пожелает того, ибо кто останется безгрешен, подняв руку на брата своего, каков бы тот ни был? Флох обещал мне, что не пролью крови его. Так пусть поразят его Боги, если то угодно Им, я же не обагрю оружия родной кровью.
   Кхайр отвечал: да будет по слову твоему. Когда схватим Зийяда, повелю своим людям закатать его в ковер и утопить в потоке Оронийском, дабы не пролилось крови сына Джаррахова.
   И было так, как было: той же ночью уснул Амрах, и узрел во сне Флоха. И говорил Флох: отпусти в степь священного коня. И сделал Амрах по слову Бога, и вывел Пламеня за стан, и расседлал, и освободил от узды, и говорил к нему: "Иди, куда повелит тебе Флох". И отпустил коня, и конь оставил его, и ушел.
   И миновало некое время, и умножили Кхайр и Амрах войско свое, и выступили к стану внуков Аммаровых.
   Зийад же собирал войска и ждал вести от посланных убийц, а вестей не было.
   И раз в утро явились люди, караулившие табуны, и говорили к стражам: возвестите царю царей, ибо свершилось чудо, и священный конь возвратился из степей.
   Конь же пришел к шатрам аммареянским, и поймали его воины, и явились к царю, и говорили: вот конь царя Амраха, скажи, что делать с ним, ибо не знает он другого всадника.
   И сказал Зийад: пустите его в табуны. И сделали так, и пустили Пламеня в царский табун.
   Зийад же возрадовался, и говорил к матери своей: воскресла душа моя, ибо это знак Флохов. Истину говорила ты: я прав перед лицем Богов! Меня возлюбил Флох, от брата же моего отвернулся, ибо Амрах похитил мой венец беззаконно.
   И услышала Аззах, и возликовала, и говорила так: радуйся, сын и повелитель мой, ибо ты сокрушил судьбу, и переломил ее, как вражеское копье! Не бойся ныне, и ничего не страшись, ибо вот знак свыше - священный конь возвращен тебе, ибо ты - последний из рода потомков Джарира, благословленного Флохом, и благодать Его - на тебе, и не отдаст он той благодати иному, когда бы и захотел, ибо ты - единственный, и нет другого.
   В то время вошел вестник, и склонился, и говорил к Зийаду: беда, царь, ибо войско идет с севера, и оно велико весьма, во главе же его - брат твой Амрах и Кхайр Рамлахеянин, и враг тот близко. Нынче утром напали рамлахеяне на наш разъезд, и лишь я избег гибели, дабы возвестить тебе об их приближении.
   Зийад же возвеселился сердцем, и отвечал: не печалюсь и не страшусь более, ибо знаю, что не одолеть меня самозванцу, назвавшемуся именем брата моего, даже если бы он привел сюда все народы Удела Флохова. Сами Боги - со мной!
   И вышел из шатра, и кликнул Таммана, и говорил к нему: готовься к сражению.
   Тот же ездил со своими людьми разведать о враге, и воротился только что. И увидел стан верных Амраху, и испугался весьма сильно, и сердце его замерзло в груди его, подобно воде на вершине горы.
   И возвратился, и так отвечал Зийаду: велик Рох, карающий первым! О какой войне ведешь ты речь, если у них преизрядное войско, тебе же и одно племя не сохранит верности после великого беззакония, что ты совершил? Ибо знай: возвратились гонцы, посланные созывать войска под знамя твое, и нет с ними воинов ни одного из племен. Ибо одиннадцать народов дали отряды свои Амраху, тебя же и аммареяне не станут хранить в сражении. И нет верных тебе, кроме изгоев и отребья племен Удела Флохова, которых собрал ты вокруг себя, и которых зовут царской стражей, доколе ты жив.
   И рассмеялся Зийад словам сим, и отвечал: раскаются изменники, оставившие меня, когда сокрушу брата своего, и шестнадцать мужей из войска мятежников падут от меча одного лишь из моих воинов; и четырежды раскаются, когда гнев Флохов падет на головы предателей, и сокрушат их, сколько б их ни пришло против меня! Одолеть ли смертному Грозу, грядущую в молниях? Знай же: есть знамение, и оно сбудется!
   И сказал Тамман: истинно изрек я, гнев Роха на тебе, и ты обезумел. О каком знамении говоришь? Если так, то выйди к войску, и говори к сердцам их. И пусть они узрят милость Богов, дарованную тебе, покуда не оставили тебя и те, кто у тебя есть, ибо они готовы бежать прочь восемью дорогами, хотя бы и на непотребной кобыле.
   Зийад же задумался, и вопрошал: как докажу им это, кроме победы?
   В то время пришла царица цариц к шатру его, и стояла у входа, и слушала, что говорят. И возрадовалась в сердце своем, ибо увидела путь для мести своей. И вошла, и возговорила к Зийаду: есть конь брата твоего, Пламень, конь священный, подобный коням Флоховым, и он возвратился к тебе. Оседлай и покори его, и то будет к радости сердца твоего, воины же увидят, что тебя благословил Флох.
   И послушался Зийад слова ее, и возрадовался, и рек к слугам: приведите мне коня священного, ибо на нем я поеду в битву.
   И привели Пламеня, и вышел Зийад пред лицем войска, и сел в седло.
   И, когда он сделал это, сошел дух Флохов на коня. И возмутился Пламень, и сбросил наземь всадника, и убил его по воле Флоховой перед лицем войска его, и всех людей его. И брызнула кровь на землю, и на копыта конские, и никто, кто взглянул бы, не мог сказать: "вот Зийад ар'Джаррах", когда бы заранее того не знал. Воины же увидели, и ужаснулись, и говорили: проклято сие место, и Зийада с матерью его проклял Флох! Выйдем отсюда немедленно, и покинем удел сей, чтобы не покарали нас Боги, и царь царей Амрах в гневе своем не догнал бы нас.
   И ушли оттуда, и Тамман ушел с ними, и никто не убрал тела Зийада, и не омыл его, доколе не возвестили царице Аззах.
   Она же услышала, и вскричала, и разорвала царские одежды, что имела на себе. И созвала прислужниц, и пошла, и возложила тело на погребальный костер, и убрала, как надлежало, и оплакивала его, и проклинала Богов, говоря так: не Боги Флох и Братья Его, но злобные демоны, ибо возносят беззаконных, праведных же ввергают в несчастья.
   И страшны были эти речи в устах ее.
   И так она плакала долгое время, пока не утомилась, и пока не пресытилось слезами сердце ее.
   И встала она, и осыпала прахом волосы свои, и молвила: отомщу за рожденного мною, и обращу победу в плач для Амраха и народа его.
   И призвала слуг, и говорила к ним: ступайте в шатер, где дочери Амраха, и задушите их тетивами луков своих, и угасите светоч жизни их, чтобы вино победы было горько тому, от чьей крови рождены они.
   Слуги же устрашились слов сих, и убоялись Богов, и отвечали: мало ли тебе, жестокосерднейшая из женщин, одного беззакония, что новое велишь нам сотворить, не страшась ярости Флоховой? Для чего нам слушать голоса твоего? Для того ли, чтобы мы погибли вместе с тобою от гнева царя царей? Лучше возьмем царицу, и отдадим ее в руки Амраховы, дабы он не гневался на нас.
   И схватили ее, и связали ремнями руки ее, и набросили аркан на шею ее, как если бы она была пленницей, взятой в походе. Она же плакала и взывала: где сын мой, Зийяд, чтобы защитить меня? Погибла справедливость, и царица - в руках изменников и врагов своих!
  

Глава 22

  
   В то время пришли люди из стана аммареянского, и говорили к Амраху: живи вечно и живи в радости, царь царей! Возвратись же, и войди в удел свой.
   И говорил он: что Зийад, и где он?
   И отвечали ему: Зийад мертв, ибо Флох покарал его пред лицем народа, и войско его разбежалось.
   И вопрошал Кхайр: сожалеешь ли о брате своем?
   Амрах же отвечал: Боги да простят меня - не сожалею. Но о том сокрушаюсь, что не велел задушить Аззах в день, когда увенчали меня перед святыней Раванда.
   И говорил Кхайр: неполна победа, ибо Тамман ушел, и наделает нам зла, если не поймать его. Повели, царь и брат мой, и я отыщу его.
   И отвечал Амрах: сделай так.
   И вышел Кхайр в степь с войском, и преследовал Таммана, и тех, кто ушел с ним, и разбил их у горы Кхалад, Тамман же убежал с поля боя, и Кхайр не отыскал его.
   Люди же в стане аммареянском радовались, и восклицали: славен Бог Воителей! Жив царь! И приветствовали Амраха с великим ликованием.
   Тамман же пришел ночью к стану, и встал у шатра Санийях, сестры своей, и молил: укрой меня, чтобы не нашли меня люди Кхайра, ибо он убьет меня, не желая, чтобы Амрах по доброте сердца своего помиловал брата жены своей.
   Она же увидела его, и сказала так: для чего пришел ты сюда, державший в страхе душу мою, из-за кого испытала я великий ужас, и из-за кого лишусь я ныне любви царя царей? Разве хочу я милости для сделавшего зло мне и ему? Но не отдам брата своего в руки врагов его, каким бы ни был он.
   И ввела в шатер свой, и дала ему чашу вина, и ярость была велика в груди ее, и ненависть к нему. Он выпил вино, и сказал: дай мне еще, сестра, ибо жажда измучила меня. И дала ему Санийях вторую чашу, и третью, и он заснул в шатре ее.
   Санйиях же сказала так: не выдам тебя в руки врагов твоих ради того, что ты брат мне, однако и впредь не дам тебе творить зло, которое ты можешь сотворить, ибо свята глупость супруга моего, и ее хватит на то, чтобы помиловать тебя ради сестры твоей, как ты сказал, и пригреть жалящего змея на груди своей.
   И взяла меч Таммана, и поразила брата своего мечом его, и убила его своею рукой. И пошла к царскому шатру, и стояла у входа, и меч окровавленный - в руке ее.
   И возвестили Амраху, и он сказал: впустите ее.
   И говорил: что тебе, Санийях? Для чего пришла ты с оружием к шатру моему, и чья кровь на мече твоем?
   Она поклонилась, и рассказала, что было, и что она сделала, и так говорила к царю: дозволишь ли, чтобы он был погребен, как надлежит человеку знатного рода, ради пращуров наших, которые не предавали царей своих?
   Амрах отвечал: что мне, и для чего я не стал бы позволять этого?
   Она же опечалилась и говорила: сказано, что предателя похоронят, как бродягу, найденного при дороге, и позабудут имя его, ибо так велит закон Флохов.
   Амарх сказал ей: милостив Флох! Сделай, как желаешь, и проси, что будет нужно тебе.
   И она сделала так, и созвала слуг и плакальщиков, и погребла Таммана, как надлежало по знатности и славе рода его.
   В то время привели царицу Аззах к царю царей, и спросили: что сделать с нею?
   И отвечал Амрах: дайте ее женщинам отца моего, чьи сыновья убиты по ее слову.
   И было сделано так, и предали царицу Аззах в руки наложниц Джарраха, и они побили ее камнями до смерти за великое злодеяние ее.
   И привели также жен Зийяда с детьми их, и спрашивали: что делать с ними, и дашь ли их своим воинам?
   И отвечал Амрах: дам, и пусть возьмут честно, как своих жен, кому какая полюбится, и не бесчестите, и не ругайтесь над ними, потому что безвинны они. И не чините вреда детям брата моего - безгрешны они, и кровь отца моего в них. Гнев мой будет на том, кто причинит им вред.
   Весть же о возвращении царя разнеслась, и люди радовались. И были праздники, как в день, когда увенчали Амраха в царя царей.
   И сошлись народы морискеянские к святыне Раванда, но та была осквернена и покинута.
   И повелел Амрах избрать мужей праведных, и разжечь снова огонь на алтаре. И сокрушались служители, ибо нужно было много времени, дабы принести огонь от других святынь. На алтаре же был сложен костер, как надлежало. И посетил Рох царя царей, и уделил ему от своей мудрости. И сказал Амрах к жене своей: при тебе ли ройя, сотворенная из крови Флоховой? И она отвечала: всегда при мне, чтобы мне помнить тот день, когда Сын Кабиохов пришел к огню моему.
   И взял Амрах ройю, и поднял над алтарем. И луч солнца прошел сквозь ройю, и зажег пламя. И возгорелось оно, и очистилась святыня Раванда. И та ройя там до сего дня, и это великая святыня, ибо она - из крови Флоховой, и ее чтят все народы морискеянские.
   И вопрошали Амраха: откуда ройя из крови Флоховой?
   И отвечал он: сие тайна великая между Флохом и мною, и не открою ее.
   И были праздники дважды шестнадцать дней.
   И в то время была совершена свадьба Сахла, начальника царских стражей, и Рузы, дочери Ноаховой, и они были в милости у царя царей во все дни жизни их.
   После же закончились праздники, и пошли люди каждый в удел свой.
   И царствовал Амрах, и покоилась земля во все годы его.
   И жен своих: Аминах, Майминах и Санийях, держал он, как подобает царицам, ради того, что они родили дочерей ему, но не входил к ним более до конца дней их, ибо не желал другой женщины, кроме избранной супруги своей - Сунилли Гоххониянки, и любовь его к ней была весьма велика.
   И были отважны сыны их, дочери же прекрасны видом. И пошел от них род сильный, прославленный в Уделе Флоховом.
   Вот годы царствования Амраха: семьдесят лет и два года. Жизни же его было девяносто девять лет. И скончался в старости доброй, насыщенный жизнью.
   И жизни Сунилли было девяносто два года, и она предстала пред ликом Кабиоховым в преклонных летах, в тот же год, что и муж ее.
   И потомству их дал Флох запад удела Своего, и внуки Кабиоховы брали на ложе свое женщин из рода их, и те рождали от сыновей Вентоха. И сестер своих давали богорожденные правнукам Амраха и Сунилли.
  
  

Перевод с гоганнского

Бригиты О'Брайн

   Гох и его жена Гарелли - легендарные родоначальники племени гоххонов.
   Время Флохово - Круг Молний.
   джал' - частица, обозначающая принадлежность к племени, называемому по имени родоначальника и местности, как то: "джал'Аммар" - потомки Аммара; "джал'Аллаф" - племя страны Аллаф (Аллоа).
   Оллиох (Унд) - Бог моря, почитавшийся также как Бог любви, податель семейного счастья и потомства.
   Пояс Невесты - гоххоны полагают, что красивой может быть только очень полная женщина. Когда девочка подрастала, ей дарили Пояс Невесты, которым постепенно распускался. В день, когда Пояс не удавалось завязать, считалось, что девушка достаточно хороши сложена и ее можно показывать жениху.
   Удел Флохов - Багряные Земли
   Флох (Астрап) почитался как Бог войны, воинской славы и справедливости, защитник от потусторонних сил.
   Ызарг - мелкое животное-падальщик, обитающее в степях Варасты и Багряных Земель, имеющее вид волосатой змеи на кривых коротких ножках. Название используется в качестве бранного слова, синонима всего презренного.
   Рох (Лит) почитался как Бог разума и мудрости. Гневом Роха объясняли сумасшествие.
   Царские всадники - гвардия нар-шада
   шкуры льва не прислал - то есть, напал без объявления войны.
   Не звали тебя по имени, чтобы ты входил - Аминах принимает Амраха за выходца.
   Удел Вентохов - Бирюзовые Земли, откуда по преданию вышел народ гоххонов.
   Алвах - Вечерняя Заря, Священный час, Время Астрапа. Со стороны Альбина Борраски было весьма претенциозно использовать это слово в качестве имени. Возможно, именно это подогрело интерес нар-шада к нему.
   ибо сейчас не дни Излома - выходец может являться днем только на Изломе, в "пустой год".
   велик Рох, карающий первым - багряноземельская модификация известной мудрости: "Кого Боги хотят наказать - прежде всего лишают разума".
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"