Аннотация: Фрагмент из романа Владимира Брянцева "ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ"
...В погодном ведомстве все никак не могли определиться. Вроде бы закончили с метелью, уже и солнышком с утра блеснули, но, кажись, передумали. Не убавив мороз, секли невозмутимо колючими гранулами по закляклому миру, нагоняя тоску и апатию на существ, заселивших этот мир.
Вадим сидел на месте пассажира в кабине "Вольво" и смотрел, как зацепившись на мгновение за ветровое стекло, снежинки умирали покорно, за жизнь абсолютно не цепляясь, и скатывались грязными струйками куда-то вниз, - как в преисподнюю.
Открылась дверь водителя и на сиденье, оставив кроссовки на подножке, как в прихожей, запрыгнул розовощекий крепыш призывного возраста:
- Опа! А напарник, оказывается, на месте, блин! Привет, батя! А медичка все допытывалась, где второй водитель, хочу взглянуть на его рожу, не с похмелья ли. Да, сиди, сиди! - фамильярничал крепыш, хотя Вадим лишь искоса зафиксировал его явление и сидел, как изваяние. - Я успокоил ее, что за руль тебя не пущу, она и шлепнула штамп. Ну, что, - ты готов? Поехали?
Не дожидаясь ответа, он с форсом взял с места, махнув вальяжно рукой дежурному механику.
- Ну, и грязи ты натащил своими берцами, батя! У меня здесь принято тапочки одевать, или в носках, как я. Ну, ничего, - потерпим несколько дней, из Москвы порожняком назад. Кстати, берцы свои в Германии прикупил? Сотка, не меньше, угадал? Вещь классная, надо будет и мне заскочить в Брауншвейг к Льолику. За блока три-четыре сигарет сторгуемся.
- Как тебя зовут? - лишь чтобы прервать раздражающий монолог, наконец, подал голос и Вадим, снимая куртку. В жарко прогретой кабине озноб, как будто, проходил.
- Зови "Юный", - с готовностью подхватил новую тему не в меру болтливый малый. - Это я на старой фирме был самый молодой. Шеф каждый раз, как увидит, спрашивал: "Ну, как дела, юный дальнобойщик?" Так и прилипло. А что? Мне нравится.
- Ну, "Юный", так "Юный", - безразлично произнес Вадим и подумал, скривившись: "Батя" и "Юный" - экипаж машины боевой, твою мать! Да уж, намучаюсь я в гостях у этого "Юного" за неделю. Лучше бы в село надо было. Растопил бы печку, сварганил чего-нибудь перекусить и улегся бы перед теликом. И никто, и ничто не мешает".
Но понимал Вадим, что наивно пытается обмануться. Сам себе он мешал бы в том одиночестве, а от себя не убежишь. Спасение его - за рулем в длинном рейсе. Там и оклимает, как не один раз уже бывало. Про будущее размышлять сил не было. Подальше, подальше по любому вектору, только бы в диаметрально противоположную сторону от этого маленького подольского городка - очередного неудавшегося этапа его грешного бытия. Чтобы уже не было ни возможности, ни сил, ни желания вернуться. Ночью, в летящем в снежной пелене поезде, кажется, переболел, пережил кризис и это его состояние - уже всего лишь рецессия теперь. Будем жить. Будем жить, Вадим!
"Юный" болтал без умолку, смоля одну за другой "Мальборо" и пуская из темной промозглой ночи сквознячок в приоткрытое окно. Вадиму тоже нестерпимо хотелось закурить. Ведь с уходом его уже был денонсирован глупый, как теперь выдавалось, обет воздержания от табака. Но попросить сигарету у этого бодрячка было как-то стыдно, что ли? Остался сидеть с закрытыми глазами, делая вид, что дремлет.
"Колейки" на границе не было, но все равно на украинской стороне стояли долго. Вадим даже уснул прямо на сидении. Но, наконец, клацнула дверь и в кабину, не забыв аккуратно разуться, залез раздраженный "Юный":
- Вот падла! Пока не добавил до полтинника, даже за карнет, козлина, не брался.
- Проблемы с бумагами? - спросил, не открывая глаз, Вадим.
- Да, нет. Видно, обиделся, что только двадцать гривен положил в паспорт.
- А зачем вообще давал? - так и не открыв глаза, даже не спросил, а всего лишь буркнул Вадим. - Вернулся бы в машину и на спальник. Принес бы он сам уже оформленный "тир". Или мы спешим куда?? Конвой русский хотя бы завтра к обеду подтянулся.
"Юный" не ответил демонстративно и повернул ключ стартера.
На российском переходе оформились на удивление быстро. "Юный" с довольным видом и так же молча, уверенно подъехал к выпускному шлагбауму и отдал пограничнику пропуск. Вадим уже не прикрыто удивился, когда, высветив на секунду фарами указатель: "Москва - 500 км", "Вольво" стал резво набирать скорость:
- А как же конвой?
"Юный" небрежно выдал, закуривая:
- Нам что - стольник зелени помешает разве? Каждому стольник, батя! - добавил он весомо. - Таможенник поделился инфой, что конвой будет только завтра к вечеру. Я почесал и репу и к нему, договоримся, мол? За сто баксов оформил без конвоя, прикинь! Только сказал, чтобы быстрее рвали когти, пока темно. Нормальный мужик попался, не то, что наш, что за двадцатку удавится. Квитанцию на обратке сделаем на триста в Берегах, пройдет, - произнес "Юный" уверенно. - А за ночь до Москвы довалим. За Жиздрой подменишь, я покимарю до Обнинска.
- А что ты везешь? - чувствуя какую-то легкую, но вмиг сонливость прогнавшую тревогу, спросил Вадим.
"Юный" вальяжно заметил:
- О-о, батя! Нам это винцо не пить. Есть такое, что по инвойсу до трехсот евро за бутылку, представляешь? Ну, и сигары там какие-то крутые. Наверное, те, что на Кубе мулатки на оголенном бедре вручную закручивают, - где-то читал я. Гурманы платят бешенные деньги за вкус дыма, разбавленного ароматом женского пота, - хихикнул "Юный". Короче, почти двадцать тонн такого подакцизного добра за спиной.
- А ты уже возил подакциз? - спросил Вадим.
- Ну-у, батя! Куда мне. Я не такой крутой дальнобойщик, как ты.
"Да и я, юный дальнобойщик ты наш, тоже не возил", - подумал Бут. Поддерживать разговор не хотелось. Хотелось, чтобы ночь эта быстрее кончилась. Да не уснуть теперь уже, чтобы укоротить ее, понимал.
Удивительно, но ни один ментовский пост их не тормозил. А их много понатыкано на каждой российской "федералке". Даже в Белых Берегах транспортник в полушубке, от мороза приплясывающий возле своей "кормушки" - весов, проигнорировал сбросивший скорость "Вольво" с украинскими номерами. Вадим помалу успокаивался, и хотелось, чтобы быстрее уже Жиздра, а за рулем он обретет уверенность абсолютную.
Ночь норовила забелить трассу поземкой, но круто посоленный от гололедицы бетон отторгал все усилия природы, превращая снег в безобразную кашицу. Она забрызгивала зеркала, и "Юный" заметил сзади "мигалку", лишь когда ударила противным фальцетом по барабанным перепонкам сирена. Он выругался и, включив аварийку, стал аккуратно смещаться на обочину, в страхе сползти в кювет. Вадим напрягся. "Вольво", отплюнувшись сжатым воздухом из тормозной системы, замер. Спереди, в свете фар тягача, рубила багровыми проблесками ночную темень мигалка "воронка".
- Чего надо, командир? Иду по "тиру", - включив свет в кабине, "Юный" только это и успел произнести в приоткрытую дверь, как его буквально смело с сидения, и дверь захлопнулась. Ошарашенный Вадим стал судорожными движениями одевать куртку, намереваясь выйти и выяснить, в чем же там дело. Сквозь рокот работающего двигателя он услышал крик и выключил в салоне свет, чтобы тот не мешал видеть, что происходит за пределами кабины. В просветах между налетами волн поземки и слепящих бликов мигалки он увидел, как в клетку ментовского "воронка" двое в камуфляже и масках впихнули тело "Юного". Бут так и воспринял увиденное - как "тело", как труп.
Интуитивно хлопнул ладонью по клавише дистанционного замка дверей и рванулся с места пассажира к рулю. Учил когда-то Пал Палыч Савчук начинающего дальнобойщика Вадима Бута - если подрезают и зажимают на ночной трассе, газ в пол и бей, тогда получишь свой шанс выжить. Не пригодился этот совет заматеревшего по сталинским лагерям старого водилы. Не пригодился на колымских трассах. Вот где выстрелило ружье, провисевшее, казалось, без толку двадцать лет на мизансцене жизни.
А в дверь уже не стучали, а лупили, как кувалдой, и рычали проклятьями:
- Открой, сука! Застрелю! Куда за руль, гад! Макс, бей в ветровое! Уйдет!!!
Фигура в клещах света фар резко подбросила к плечу укороченный ментовский "калашников". В мгновение Вадим сообразил, что наверняка добьет, может, еще живого пацана в клетке "воронка" и, уже резко бросив педаль сцепления, вдавил он изо всей силы правой ногой педаль тормоза. Где-то, видно, крепко хотели, чтобы жил дальнобойщик Вадим Бут, раз упреждая команду его мозга и просверлившие ветровое стекло пули, дернула его левая рука ручку дверей, и рванулось тело в спасительный проем прежде, чем подголовник сидения измельчило в клочья смертью со смещенным центром тяжести...
Роман Владимира Брянцева "ДОРОГА В ОДИН КОНЕЦ" доступен в магазинах электронных книг: