Аннотация: написано в 1984 году, не публиковалось; сейчас вставлю как отсканировал, потом поправлю Вставлена только вступление, там много ошибок, остальное позднее
СПЕЦПРОЕЗД
Тетрадь с предлагаемыми вниманию читателя записками мне передала пьяненькая светлоглазая девочка из тех, что ловят клиентов пред гостиницей "Интурист" на улице Горького. Настоящего имени этого своего литературного агента я не знаю, поскольку она, как и большинство ее товарок, фигурирует на своем поприще под псевдонимом Лики, Лины, Лолы или Ляли.
Первоначально, привыкнув к почерку в изрядно потрепанной толстой тетради в клетку, я был довольно-таки разочарован. Дело в том, что с тех пор, как в нашей прессе был начат разговор о проституции, мне не раз хотелось написать "очерк о нравах" продажных женщин. Но, как и большая часть наших журналистов, активно включившихся в разработку новой темы и вдохновляемых главным образом размерами гонораров уличных девиц, я плохо был знаком с предметом, о котором собирался писать.
И вот в моих руках тетрадь. Я полагал, что это дневник той самой светлоглазой девицы, исчезнувшей в недрах роскошного черного кадилака с очередным клиентом. Каково же было мое разочарование, когда мне пришлось убедиться, что эти записки принадлежат интеллигентному человеку, вдобавок мужчине!
Еще некоторое время литератор в кургузом пиджачке продолжал появляться на панели, по крупицам собирая интересующие его сведения. Коротко стриженные здоровяки из "конторы" при встречах подмигивали мне и временами препровождали в уютное звуконепроницаемое помещение, где участливо выслушивали меня, улыбаясь и не веря ни одному моему слову. Шлюхи давали мне мелкие поручения, которые старались щедро оплачивать.
Светлоглазая мне больше не попадалась. Но я отыскал ее подругу, которая рассказала об интересовавшей меня особе все, что знала. Голубоглазая девушка - это так называемая гастролерша. Она приехала в Москву откуда-то с юга, покрутилась здесь больше для развлечения, а не ради заработка и укатила восвояси. Менее достоверными представляются сведения об авторе публикуемого дневника.
Звали его Андрей. Вероятно, он был одним из любовников гастролерши. Испорченная нравственность у моей рассказчицы сочеталась с нездоровой романтикой - явление для этого круга лиц довольно характерное. Она взахлеб рассказывала мне о том, как незабвенный Андрюша женился на принцессе одной из народностей баро-бодо,- и умер (какая жалость!) в предгорьях Гималай от дизентерии. Все обстоятельства этой смерти вполне соответствуют извращенному вкусу моей осведомительницы: охота на очкового медведя, снежная лавина, сырое мясо - и как следствие, дизентерия (последнее поучительно).
Теперь настала пора перейти к сути. Содержимое дневника - смесь социально-сексуальной рефлексии с доморощенной философией,- как я уже говорил, первоначально разочаровало меня. Я отложил тетрадь и вернулся к ней только во время затяжной простуды, когда головные боли мешали мне сосредоточиться на чем-то серьезном, и я стопками поглощал детективы, роман-газеты и прочую дребедень.
Читаю я в таком состоянии все подряд, не избегая скучных мест, длиннот, досужего философствования и малоубедительных поворотов сюжета. Примерно в середине тетради моя обреченная пытливость столкнулась с рядом литературных зарисовок, Я мрачно отмечал сходство с Прустом, заимствование из Набокова, ошибки неофита... Один из сюжетов - романтическое приключение на южном берегу Крыма - я перечитал еще и еще раз. Сюжет был документальным - на это указывали многочисленные вымаранные и даже выстриженные из тетради адреса и номера телефонов.
Не сразу я убедился в самобытности этих записей, как произведения литературы; но в конце концов для меня стало совершенно очевидным, что немалочисленные реминисценции из Набокова служат лишь камуфляжем собственной, вполне оригинальной аморальности автора. Равнодушная толпа, интеллигенция, изверившаяся и развращенная, и надо всем этим тяжелый черный автомобиль с неслышно шелестящим мотором - это приметы нашей реальности,- нашего недавнего прошлого.
Автор дневника был лишен иллюзий относительно возможности опубликования своих записок. Теперь время изменилось, людям нужна правда, и мне пришлось немало поработать над литературной редакцией предлагаемого вниманию читателей сюжета. Я считаю себя полноправным соавтором Андрея,- многое пришлось исправить, сократить и дополнить. Но искренность автора и его тоска о настоящей любви, о лучшем, более совершенном мире, в котором он мог и хотел бы жить - подлинные.
дневник