К стойке регистратуры подошел очередной пациент. "Тоже клиент не мой" - подумала я. Определить нетрудно, парень с дрэдами черный, как ночь. Я сижу здесь, в глазном отделении уже минут двадцать. Пришла минут на десять раньше, уже и прием вовсю должен идти, а он так и не подошел. А может она, агентство дает только госпитальный номер больного.
Я села на стул в поле зрения регистраторши, симпатичной мулатки с пухлыми губами и выпрямленными волосами. Смотрю на тех, кто подходит к ней, и пытаюсь угадать, мой или не мой. На столике рядом лежали буклеты с описанием разных глазных заболеваний. Я вытащила наугад один, оказался на польском. Вспомнилась маленькая заметка, которую читала на прошлой неделе в газете "Метро", называлась "Обратите внимание на понглиш". Поляков здесь, на острове так много, что они не только открывают свои магазины, школы, университеты, но даже и язык свой изобретают. Порылась я среди брошюрок, на русском ничего. Есть на испанском, турецком, китайском, хинди, даже на языке тигрин есть, а на русском я не нашла. Хотя работы много, ведь весь бывший советский союз говорит по-русски. Во всяком случае, здесь, в Англии.
- Минут пять-десять еще подождите, и я подпишу вам форму, - регистраторша заметила, видимо, как я взглянула на часы.
Я не переживала, час работы будет оплачен в любом случае. "Вот платили бы сами пациенты, то не опаздывали бы", - я никак не могла представить, чтобы в России государственное здравоохранение давало бы кому-то переводчика, да еще и бесплатно.
- Не беспокойтесь, могу еще подождать, - я улыбнулась регистраторше, но она уже была занята с очередным только что подошедшим пациентом, черной женщиной с девочкой лет семи. Я уткнулась в журнал. Но прочитать ничего не успела. - Здравствуйте. Сказали, что вы будете нам переводить, - на чистейшем русском языке со мной заговорила негритянка. Девчушка стояла рядом, пританцовывала и напевала песенку на чистейшем английском. - Здравствуйте. У вас прием на 14.15.? - я пыталась скрыть свое удивление. - Да. Мы, правда, опоздали немного. Извините, пожалуйста. Спасибо, что дождались нас. - Ничего страшного, вы почти вовремя. Меня зовут Елена. Так кому же я буду переводить сегодня, вам или этой юной леди? - мне захотелось потрогать ее тугие торчащие в разные стороны косички. - Я, Нина, - женщина протянула мне руку, - А прием у Айрис. Она говорит по английский, мы уже три года здесь, она в школу ходит, так уже и дома стала говорить только по-английски. А вот я пока не очень хорошо понимаю, особенно когда быстро говорят, да еще разные медицинские термины. Так что вы уж мне поможете, правда? - Не переживайте, такие случаи часто бывают. Ну что, Айрис, можно маме узнать про что ты будешь говорить с доктором? Глаза девчушки блеснули мне яркими угольками, ее ротик приоткрылся и показал мне два ряда ослепительно белых зубов. - She can. Of course she can, - она крутанулась на пятке и сделала полный оборот вокруг себя. - Вот видите, она даже ответить не хочет по-русски, - извиняющимся тоном посетовала Нина. - Она здесь уже пол-жизни прожила, что же вы от нее хотите. Она английская девочка. Айрис свернула трубочкой брошюрку и стала изображать, что она поет в микрофон, пританцовывая. - Айрис, посиди спокойно минуточку. Вот непоседа. Сидит спокойно, когда рисует, часами может рисовать, а все остальное время, как шило в одно место вставлено, - Нина пыталась удержать дочку, - Стала часто щуриться, окулист направил в госпиталь, чтобы внимательно на своих аппаратах посмотрели. "Да откуда же у нее такой хороший русский?" Эта мысль не давала мне покоя. - Нина, вы сказали, что три года живете здесь? А откуда приехали, если не секрет? - Конечно, не секрет. Я в Киеве родилась. Мои родители из Кении, учились в Москве, а потом остались в Советском Союзе, в Киев переехали. Папа умер недавно, а мама все еще там, с моим младшим братом. А с мужем я познакомилась в университете. Он приехал из Нигерии. Потом решил сюда, в Лондон перебраться. Вот так мы здесь и оказались. Для него-то английский родной, а я еще не выучила. Дома в семье мы только на русском говорили. Нам пришлось долго ждать, пока Айрис пригласят в кабинет к доктору. Наконец, она притихла, пристроилась с листочком бумаги и карандашами и занялась своим любимым рисованием.
- Айрис - везунчик, - прошептала мне Нина. - Солнечный ребенок. Как ангелочек, - легко говорить комплименты, когда они искренни. Я не удержалась и все-таки погладила торчащие косички Айрис. - Она не чувствует себя изгоем. А я помню себя маленькой, как ребята во дворе обзывались, а их родители шептались, когда видели меня и брата. Сейчас там все получше стало, но все равно, не так как здесь. Может быть потому, что здесь много черных, а может просто люди добрее, не знаю. Мне стало почему-то неловко, как будто бы это я когда-то дразнила Нину и ее брата. Наконец нас позвали к доктору.
- Ну что, Айрис, ты просто умничка! И твои глазки очень послушные, не все глазки могут так слушать и делать все, что доктор их попросит, - окулист была похожа на Мэри Поппинс из русского фильма.
- Сейчас я объясню маме, что она должна делать и расскажу ей, что должна делать ты. И самое главное, что ты делать не должна, если ты хочешь хорошо видеть и стать художником, - и взмахивала своей длинной рукой в такт словам.
- Ну слава Богу, - выдохнула Нина, когда мы вышли из кабинета врача. - Ну что недельку тебе придется не рисовать, пока капли капаем. А так все хорошо, так ведь?
Я кивнула. Айрис, уставшая от получасового сидения в кресле доктора, снова крутилась волчком вокруг меня и своей мамы. Мы подошли к регистратуре, чтобы назначить следующий прием для Айрис и подписать мне форму.