Гадалка, правильно предсказавшая мне судьбу, ещё и наделила меня иными способностями. От себя вместо сдачи оторвала, что ли...
Где-то в 1977-1978 годах ко мне стал приходить Его голос. Назвать Его я не могу - абсолютное табу, прописная буква просто заменяет фамилию. Фамилии принято писать с большой буквы. Он - не Бог. Человек. Поэт. Певец.
Что существует такая болезнь, когда человек слышит голоса, я знал. Видел достаточно людей, разговаривающих самими с собой. Быстро сообразил, что это не болезнь. Каким-то образом я был настроен на волну Его мыслей. Поток был односторонний.
Обычно Он приходил поздним вечером, когда я готовился ко сну. У меня с Москвой плюс три часа разницы, Он ещё бодрствовал. Для приёма мне нужно было просто отвлечься от всех внешних звуков, закрыть глаза. Нередко я принимал Его во Львове, где сам находился в своих бесконечных командировках. Один недолгий сеанс произошёл и в Москве. Дневные сеансы были редкими, я сам их не хотел - он днём ни разу мне не пел. А подслушивать чужие обычные мысли - неприятно. И вечером я обрывал ненужный контакт, когда научился это делать. Оказалось достаточно - часто постучать зубами.
Я слышал Его песни, никакие стихи Он не произносил просто так. Он всегда их пел. Пел своё и чужое, и оно становилось для Него своим. Очень любил петь женские романсы. Пел не вслух, "про себя", голос становился другим, но до боли узнаваемым. Мне запомнились песни из репертуара Клавдии Шульженко. Я не силён в английском, была у него и любимая английская или американская певица. Только однажды случайно я слышал "настоящее" её исполнение.
Я не знаток Его творчества, не был и фаном. Зелёным первокурсником услышал: "Казалось мне, кругом глухая ночь. Тем более, что так оно и было" - и всё. Для меня стало ясно, что Он - Поэт. Если даже это не Его строки, значения для меня не имело. Потому что Он спел их так, будто отрывал от себя родных детей, отдавая их в люди.
Труднее всего мне приходилось, когда Он пел под собственный аккомпанемент. Я не умею играть на гитаре, у меня мягкие подушечки пальцев, как у всех нормальных людей. Горели мои пальцы огнём, если гитарный сеанс был долгим. Поэтому я старался определить: где и для кого Он поёт. Его мысли не были для тайной. Я избегал Его концертов и пения в шумных компаниях - там не мог услышать ничего для себя нового.
Я, наверное, был первый, кто слышал Его новые песни в тот период. Строки имели много вариантов; но не помню, чтобы Он менял мотив. "Мелодии мои попроще гамм".
Одна из Его строчек мне запомнилась тем, что Он никак не мог сразу подобрать к ней продолженья. Потом Он к ней не возвращался, может, просто забыл. Теперь с этой строчки начинается одно из моих стихотворений.
Возвращался певец и к старым песням с целью улучшения. Понимал неправильность строки "Но сегодня не так, как вчера". Я слышал другой Его вариант:
- Рвусь из жил, и из всех сухожилий,
- Ради жизни рискую не зря.
"Последний полёт" сформировался в 1979 году. Тогда я запомнил в нём 18 четверостиший. Однажды Он начал петь его для кого-то, но я не успел понять, для кого именно - контакт прервался. Четверостишие "Дороги в выси все предрешены" было каким-то болезненным, что ли, для автора. Ему казалось, что строчки заимствованы, но Он не мог вспомнить, из какого источника.
После Его смерти со мной беседовала Его душа. Я сумел её узнать. Обычные мысли, но я мог задать свой вопрос и получить ответ. На следующий вопрос ответа не было. Наверное, вопросы были глупые.
После пение я услышал только в 1987 году. Я записал 2 четверостишия к "Последнему полёту" - "Я сеял правду..." и ещё одно, ныне утраченное. То есть всего было 20 четверостиший. Я давал прочесть стихотворение своим друзьям, может, кто-то сохранил полный текст. Мои записи пропали, а память меня подвела.
У "Последнего полёта" были продолжения. Память сохранила только начальные их строки.
Я не считаю стих окончательным текстом. Ни разу полностью Он его не пропел. Сам Он не успел или не захотел его редактировать, а я не смею ничего менять. Даже четверостишия я расставил так, как счёл нужным. Фиксированного порядка у них на самом деле не было. Я бы не удивился, если бы оказалось, что это не одно стихотворение, а, скажем, два. Только как узнать? Я не умею задавать правильные вопросы. Может быть, сумеет кто-то другой?
У каждого человека есть слова для всех и слова для самого себя. Или для очень близкого человека. Он знал, кто Он сам. Я знаю, что Он думал о самом себе. Теперь знаете и вы.
Стучится ко мне и другой поэт. Давно стучится. Не думаю, что ко мне одному. Ему стыдно за одну свою строчку, он просит заменить. Вот это четверостишие:
- Возникай, содружество
- Ворона с бойцом
- Укрепляйся, мужество
- Сталью и свинцом
Должно быть - "Выстрела с бойцом".
Я - материалист. Когда-то материалисты не признавали метеоритов...
Стихотворение "Последний полёт" - второе по счёту в сборнике "Весенних песен семена" на этой же странице сайта.
Добавление от 29 июня 2002 года. Мне из Нью-Йорка прислали вариант от 1987 года. Нашлось недостающее четверостишие! Как я мог его забыть? Вот оно :
Живи я до, устроили б дуэль.
В России не живёт подолгу гений.
Большой поэт - всегда большая цель.
Где круг успеха - там и круг мишени.