Ты, как всякая кошка, любишь черноту комнат, 
чтоб тебя никто не нашел. А я люблю снегов покрова, 
и чтоб не было рва между нашими два: 
 - Чтобы было, как я люблю, - я тебе говорю, 
- надо еще пройти декабрю.
 Чтобы был закат цвета рябиновых брызг, 
и снег оскольчат и ноздреват. 
- Нет, - возражаешь ты, - нет ничего вкусней 
черных босых ночей, 
поступью сентября бабье счастье творя. 
На неостывшей земле ягоды - россыпь бус. 
Слышно, как сладок хруст 
лопнувшей кожуры ... 
Я не хочу жары, но не могу без тепла. 
                   (Ясно - живет вчера). 
- Если бы ты могла взять от весны - сок, 
к ней примешать летнюю благодать, 
после все настоять осенней тоской в стихах, 
чтобы потом, зимой, пить по глоточку в день, 
глядя на белизну снегов, 
что нужно бросить в коктейль? 
  - Скоро накроет скатертью белизна. 
Как мы найдем тогда, то, что уже прошло? 

И вкус сладких до хруста бус с капельками дождей, 
что прослезились с ней, плачущей в темноте - 
потеряли клубники вкус, ночи уже не те ... 
- Не верю, - ты говоришь, но прячет глаза темнота, 
сердцем чувствую дрожь и злюсь на себя за ложь. 
Уходящая правота, двери не притворив, 
оставила щель добра, белой надежды блик. 
Зайчиком прошмыгнув, выпрыгнул разговор, 
так и не уяснив, что между нами ров. 
  
День начался теплом, окна - лучей дисплей. 
Выяснилось, что днем - ясность куда видней. 
Девочка со звездой во лбу, узница правоты, 
даже странно, как я люблю все, что не любишь ты. 
Пусть  в мозгах в этот миг черно, и начинает плести свет
сеть из сплетенных тел, плененных белизной своих нет, 
на чистом листе творя новый мир из не сочетаемых двух: 
прошлого вчера и завтрашнего навсегда, 
где много еще чего случится, как будто вдруг.