Этот знаменитый дачный концерт тоже придумала мама. Она все время что-нибудь интересное придумывает. Папа часто с ней соглашается, но не всегда, и любит над ней подшучивать. Однажды мама стала его подговаривать осенью съездить на машине в лес и выкопать там маленькую елочку, посадить ее в горшок, и к Новому году у нас на несколько лет будет живая елка. А папе не хотелось. Сначала он ее отговаривал:
- Сама подумай, ну, куда мы потащимся за елкой? В лесопосадках сажают сразу елочки побольше. Такую дома постоянно держать невозможно.
Мама стала спорить с ним:
- Не нужны нам лесопосадки. Приедем в любой хвойный или смешанный лес и на опушке найдем хорошенькую маленькую елочку.
- Но она в квартире не приживется.
- А мы выкопаем ее с лесной землей. Копать будем глубоко, чтобы корень не задеть, и сразу посадим в большой горшок. Ты будешь вести машину, а я подержу этот горшок на руках, чтобы елочка не тряслась.
Так они долго спорили, пока папа не сказал:
- Я же тебя хорошо знаю. Сначала ты просишь живую елку, а потом попросишь под нее живого волка.
Тут мама рассердилась и засмеялась одновременно, и разговор был закончен. У папы была причина так шутить, потому что маме очень хотелось иметь в доме собаку, чобы дети росли с животным. Но для того, чтобы нам гулять с собакой, мы еще были маленькими, и папа уверял ее, что она хочет собаку для себя:
- У тебя, что, забот мало? Два ребенка, муж, работа. Так тебе нехватает еще маленького щеночка?
Но мама настаивала. Только у папы были свои приемчики. Однажды он разбудил маму в полшестого утра:
- Вставай, вставай скорее!
Мама спросонья ничего не поймет:
- Что случилось?
- Вставай, с собакой пора гулять.
Тут мама рассердилась не на шутку. Папа до самого ухода на работу вел себя очень смирно, а вечером прочел маме новый стишок своего сочинения про ее любовь к собакам и поэтам. Там говорилось про стихи двух самых ее любимых: Блоха и Лохматову. Мама правда очень любила стихи. У нас на стенах висели четыре портрета: Блока, Ахматовой, Мандельштама и Цветаевой. На последнем дне своего рождения мама рассказывала своим гостям про Ахматову не меньше часа. И книг у нас было много, больше всего, стихов. Однажды Леша попросил ее:
- Вон висит портрет Цветаевой. Ты много стихов на память помнишь. Скажи мне какое-нибудь стихотворение Цветаевой, первое, какое вспомнишь.
И мама, не задумываясь, сказала:
"И была у Дон Жуана шпага,
И была у Дон Жуана Донна Анна.
Вот и все, что люди мне сказали
О прекрасном, о несчастном Дон Жуане."
Лешка так обрадовался!
- Что, что ты сказала? Повтори, пожалуйста!
А мне было совешенно все равно. Я не понимаю, что им так нравится. Читаю много, а стихов не читаю никогда.
Читать я стал рано, а говорить поздно. В два с половиной года я говорил только: "Мама, папа, дать". Самые небходимые слова. А некоторые буквы уже знал и умел писать. Однажды я долго думал, а потом сказал родителям:
- Пуговка.
Понравилось мне это слово. А они как обрадовались и стали просить:
- Мишенька, скажи еще разочек!
Я несколько раз им эту "пуговку" сказал, а назавтра стал понемногу разговаривать. Оказалось, я уже много слов знал, просто стеснялся. И совсем напрасно. Разговаривать очень удобно. Так легче друг друга понимать, и догадываться незачем. А потом и читать сам стал, а это еще удобнее. Никого просить не надо, и читать можно, что захочешь.
Только гулять стало мне неинтересно, и в футбол играть я так и не научился. Сначала стеснялся, что бегаю не так быстро, как другие ребята, а потом они стали играть все лучше и лучше, и меня не принимали. И я много стал гулять один и думать о том, что прочитал, а одна соседка, которую прозвали "Старая барыня на вате", маме сказала:
- Ваш Миша - ненормальный.
Мама только ахнула:
- Что за глупости вы говорите! С какой стати?
- А потому, что он все время ходит и думает. Ребенок не должен думать, он должен резвиться.
- Но он - вдумчивый ребенок. Из него вырастет серьезный, вдумчивый человек. Такие люди редки и очень нужны.
- Не знаю, не знаю, неправильный он.
И тогда я стал думать, правильный ли я ребенок. Мама действительно считает меня вдумчивым, я уже знаю. Все началось с купания в марганцовке. У меня сильный диатез, поэтому детский врач Нина Матвеевна велела маме при моем купании добавлять в воду немного марганцовки. Мама развела марганцовку в стакане и стала лить ее в в воду в ванне тонкой струйкой. Я до этого не хотел купаться в какой - то там марганцовке, но эта красненькая струйка мне очень понравилась:
- Смотри, мама, получилось течение Куро-Сиво. Хочу в нем купаться.
Мама же не знала, какие книги я беру, поэтому удивилась:
- Откуда ты про него знаешь?
- На карте видел. Ну, помоги мне скорее раздеться, а то оно в ванной расплывется.
В другой раз мне тоже сначала не хотелось отрываться от книжки и идти купаться, но мама спросила:
- Хочешь решить сложную школьную задачку? Для пятого класса?
Видишь ванну с водой? Представь себе, что в ней шесть литров воды. Смотри, через этот кран вода заливается, а через эту дырку выливается. Каждый час вливается три литра, а выливается два. Сколько нужно часов, чтобы ванна наполнилась?
Я полез мыться и стал считать: через один час три литра зальется, а два выльется, останется один литр. На следующий час то же самое вольется и выльется, но останется два литра. Так я долго прибавлял и убавлял, пока не получилось, что шесть литров наберется за шесть часов. Мама очень обрадовалась.
Про елку я считаю, что папа не прав. Это же мама каждый год елки домой таскает. Она говорит, что папа этим не может заниматься, потому что, когда он кончает вечером работать, все хорошие елки уже раскуплены, но я подозреваю, что мама просто никому не доверяет выбор елки. Это - целое дело. Если подходящей елки нет, то мама покупает две тощие и складывает из них одну пушистую, но для этого надо, чтобы елки подходили друг другу по высоте, цвету хвои и длине веток. И вот обе елки она тащит до дома сама, но хотя бы поднимает их на лифте, а потом, когда елка вянет и осыпается, приходится тащить ее с четвертого этажа по лестнице, потому что иголки сыплются и лифт засоряют. А после этого надо идти с совком и веником и всю лестницу и подъезд мести.
Обойтись без елки никак нельзя, потому что у Леши, моего младшего брата день рождения тридцатого декабря, поэтому в Новый год мы празднуем два праздника. Искусственную елку тоже купили, но это совсем не то. Леше ее подарили на день рождения как детский конструктор, и он сам ее собирает и наряжает в старинные картонные игрушки. А настоящая елка все равно нужна, делать нечего. Беда только в том, что, когда елку наряжают, Леша радуется, а когда разбирают и выбрасывают, он обижается:
- Да, пока она была новенькая, все ее любили, а теперь она никому не нужна?
Но мама сразу придумала, что ему сказать, чтобы он не расстраивался:
- Как по-твоему, откуда берут материалы для искусственных елок? На самом деле, из выброшенных стволов живых елок делают стволы для искусственных, а из хвои - иголочки.
И Леша сразу успокоился.
Обычно же папа охотно участвует в маминых проделках. Например, мама очень любит обои клеить, и, если у нее портится из-за чего-нибудь настроение, она покупает новые обои и переклеивает какую-нибудь комнату. Комната сразу становится новой и нарядной. Папа всегда ей помогает обои нарезать или клеем их смазывать. Подавать их маме не нужно, она сама ловко с ними справляется. И стенгазеты на Новый год они тоже всегда делают вместе. В них рассказывается про всякие события прошедшего года. Рисовать они не очень умеют. Мы собираем детские журналы и вырезаем из них подходящие картинки или наши фотографии клеим. А придумывать смешные подписи или частушки друг про друга и про нас они оба умеют очень хорошо.
В прошлом году Леше исполнилось три года, а мне - шесть с половиной. У нас разница почти точно в три с половиной года. Раньше было немного обидно, если день рождения не у тебя, и подарки дарят не тебе, но мама опять замечательно придумала: день рождения теперь у нас отмечается каждые полгода, только у одного это целый день рождения, а у другого половинный, но оба получают подарки. Если у тебя целый день рождения, то подарков больше, а если половинный, то поменьше, но все равно приятно. А на тот день Лешиного рождения мама предложила устроить детский новогодний маскарад. В гости, как всегда, пришли мамины подружки со своими дочками, которые наши подружки. Аня беленькая нарядилась бабочкой, Аня черненькая - Микки Маусом, а Света была мухомором. Нам тоже придумали костюмы. Раз я всегда серьезный, меня нарядили Знайкой. У меня есть такой черный вельветовый костюмчик, очень мне нравится, а на нос мама нацепила мне оправу от очков без стекол. А веселого Лешку сделали Незнайкой. Его одели прямо по картинке в книжке, а шляпу мама ему склеила из цветной бумаги, только он ее быстро потерял.
Все бегали по квартире, смеялись и очень шумели, и мне это надоело, и я спрятался под стол. Сначала ко мне приставали, чтобы вылез, а потом отстали. Я там посидел, и вдруг ко мне прилез папа и позвал меня играть в репку. Им очень нехватало дедки. Ну, я согласился. Папа сел на пол и сказал, что он - репка, и чтобы его тянули. А на нем была такая рубашка цвета репки, так что получилось похоже. Мы все ухватились друг за друга, чтобы его вытянуть, но это было трудно, потому что он большой и тяжелый. А Света потом вспоминала: "Это было в тот Новый год, когда дядя Гриша был репкой, и он был большая - пребольшая".
А еще через полгода на мой день рождения мама предложила устроить детский концерт. Я слышал, как она рассказывала папе, какие талантливые дети у наших дачных соседей, какие замечательные. Надо устроить им праздник. Особенно восхищалась мама тем, что все они, кроме обычной школы, еще учатся в музыкальной и ходят на гимнастику.
- Дети всесторонне развитые, образованные, здоровые, благодаря спорту. Они так много умеют! Вот увидишь, мы вас всех удивим. Знаешь, о чем я в последнее время думаю? В сентябре Миша идет в школу. Может, тоже будем учить его музыке?
- Вообще -то, у него есть способности, и у Леши тоже. Думаю, что у него абсолютный слух.
- Леша замучил воспитательницу в садике. Бедная, поет с ним по целым дням.
- Да, я за ним заходил вчера, так еще на улице слышу: "Путь далек у нас с тобою, веселей, солдат, гляди!". Значит, ты еще его не забрала.
- Он сказал в садике, что дома у нас есть пианино, и мы все на нем играем. Плохо, что выдумал, только выдумывает он хорошие вещи.
- Ну, что, покупаем?
И мама согласилась. Они договорились, что сначала мы с Лешкой оба будем учиться дома, у частной учительницы, а потом они посмотрят, что делать дальше.
- Вы уже составили программу своего концерта?
- Уточняем, только ни о чем меня не спрашивай. И не проси, ничего не скажу.
- Ты сама еще маленькая, - засмеялся папа. - Играешь, как эти дети.
Мне эти разговоры совсем не понравились. Ни стихи, ни музыка совсем неинтересны. Лучше хорошую книжку почитать. Я нашел такую дома, называется "Занимательная физика". Сначала мне показалось, что я ничего не пойму, но оказалось, там все очень понятно написано. Я даже посмотрел, кто ее написал. Оказалось, какой-то Перельман. Молодец. Маме я про книжку ничего не сказал, сначала сам хочу разобраться.
Соседские дети стали каждый день к нам прибегать. Они с мамой шепчутся, что-то вместе придумывают. Конечно, им легче, чем мне, с их музыкой и гимнастикой, хотя они меня ненамного старше. Кроме них, рядом с нами снимают дачу мамины старинные друзья, а у них дочка Аллочка двенадцати лет, мамина любимица, и мальчик Валя, но он уже большой, ему пятнадцать. Конечно, оба учатся в музыкальной школе, как будто без этого никак. С Аллочкой мама какие-то номера придумывает, а Валик воображает. Ходит, задрав нос, и ждет, когда к нему на поклон придут. Мама посмотрела на его поведение и ничего ему не говорит. Захочет, сам придет. Он долго держался, но перед генеральной репетицией девочки так забегали и секретничали на всю улицу: "Генеральная, генеральная". И Валик не утерпел. Мама его так спокойненько встретила:
- А, Валик, присоединяйся. Сам себе номер придумаешь?
И Валик придумал себе. Получился номер под названием "музыкальный эксцентрик". Оказалось, что очень многие предметы, о которых так и не подумаешь, если по ним постучать палочкой, начинают звучать. Стеклянные бутылки тоже звучат по-разному, если в них налить разное количесво воды. И Валик сделал себе музыкальный инструмент из всяких предметов, стучал по ним палочкой. И получилась музыка. Вот это - да! Мне даже стало немного жалко, что я, вообще-то, не люблю музыку.
Назавтра был концерт. Всем родителям написали красивые пригласительные билеты. У калитки нашего участка стоял Валик. Он забирал пригласительные билеты, а, вместо них, давал каждой маме маленькую красную розочку и провожал их к скамейкам. Родители ошарашены были от такого начала. Когда все уселись, мама объявила, что концерт начался. Вышла первая девочка восьми лет и прочла стихотворение Есенина "Вечер". Родители думали, что увидят обычный детский концерт с песенками и стишками. Не знали они мою маму. После девочки вышел трехлетний Леша и объявил , что будет тоже читать стихи Есенина. Родители обмерли - он же маленький! А Лешка стал читать:
"Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона..."
Все большое стихотворение он прочел наизусть без ошибки, потому что они с мамой твердили его давно почти каждый день. Дело в том, что мы с Лешей оба - "логопедические дети". Нам надо было исправлять то, что называют "дефектами речи". Мама с нами занималась, а твердить какие-то упражнения было скучно и ей, и нам. Вот она и придумала учить хорошие стихи, в которых было много трудных звуков, Всяких там "з", "ж", "р". А чтобы напомнить слушателям, что перед ними обычный маленький ребенок, вторым номером Леша спел:
"Киска к детям подошла,
Молока просила,
Молока просила,
"Мяу",- говорила".
А потом вообще началось. Клоун, мим, фокусник, испанский танец под гитару, музыкальный эксцентрик. Мне тоже пришлось немного поучаствовать. Мама меня уговорила и научила одному шуточному стихотворению про мальчика, который подрался, а своей маме сказал, что сам нечаянно укусил себя, а, чтобы достать до лба, влез на табурет. Мне не было особенно весело, поэтому я читал очень серьезно, а зрители умирали от смеха. Когда все кончилось, родители зашумели, что хотят еще. Тогда папа с Лешкой спели им на "бис" дуэт пирата и кота из мультика "Голубой щенок". Они пели:
"Я и ты - такие разные,
Ты и я - такие разные,
Но горячей дружбой связаны мы с тобою."
Папа смотрел сверху на Лешку и пел:
"Честно признайся, усатый,
Хочешь лишиться хвоста?"
А веселый Лешка лукаво отвечал:
"Не хочу!"
И было смешно на них смотреть, потому что они были очень разные. Папа - такой большой, а Лешка - такой маленький. Вот какой был у меня день рождения.
На следующий Лешкин день рождения папа поехал с Валиком выбирать нам пианино. Они его купили и были очень довольны, потому что у него был приятный звук и очень удачные клавиши, не мягкие и не тугие, и педали хорошие. Я в этом ничего не понимаю. Я же не хотел учиться музыке. Но мама подошла, подняла крышку и одной рукой сыграла какую-то очень приятную и простую песенку. Я спросил:
- Неужели это так легко?
- Очень легко, ну, немножко надо постараться и ноты выучить.
- А что ты играла?
- "Старинную французскую песенку" композитора Чайковского.
- Ты знаешь, пожалуй, я тоже буду учиться музыке, - решил я.
После Нового года нас с Лешкой послали на третью четверть в подмосковный санаторий, где нас обещали лечить и учить. Что-то типа лесной школы, только не для зверей, а для детей. Леша ехать не хотел, потому что дома была елка, но мама его уговорила, что там елки прямо из земли растут. Расти-то они растут, но Леша, наверное, ждал, что они растут сразу с елочными игрушками. Мы шли от электрички по тропинке и пели: "Вместе весело шагать в санаторий, в санаторий, в санаторий!"
Я взял с собой любимую книжку Перельмана. Мама, наконец, узнала, что я ее читаю и стала ругаться:
- Зачем ты берешь книги для старших школьников? Ты же там ничего не понимаешь. Терпеть не могу, когда скользят глазами по строчкам, не вдумываясь в смысл.
- Почему ты решила, что я не понимаю? Я понимаю.
- Не может быть, - сердилась мама. - Вот я тебя сейчас проверю. Вот открою наугад в любом месте и спрошу. А, вот, например, что такое вечный двигатель?
Я ей спокойно объяснил, что это - двигатель, который один раз запустили, и он продолжает работать, а откуда берет энергию, непонятно. Мама очень удивилась, потом подумала и сказала:
- Хорошо, будем подбирать тебе библиотечку из научно-популярной литературы. Но музыке ты учиться, все-таки, хочешь?
И мы решили, что, когда мы вернемся из санатория, нам позовут домой учительницу музыки. Я даже подумываю, может быть, и в гимнастике нет ничего плохого? Можно подумать и про какой-нибудь другой вид спорта.