Бродский Давид Шикович : другие произведения.

Мамма мия...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Холст, масло, 60 х 40,1995  [Давид Бродский]
  
  
  Пришел из школы. Мама смотрит в окно. По плечам вижу - расстроена. Облокотилась на подоконник и даже не повернулась мне навстречу.
  - Мама, что случилось?
  - А... Никакой жизни от этих ... нет! Понаехали и дерут!
  - Да объясни, что случилось.
  - Что случилось, что случилось... Мандарины у них по три пятьдесят! А в магазине по полтора!
  - Так чего ж ты не покупаешь в магазине?
  - В магазине, сынок, мандарины мятые и мелкие! А эти ... Понаехали тут, никакой жизни нет!
  - Мама, еще вчера вечером ты возмущалась соседом - какой он антисемит. А сама ...
  - Как же можно сравнивать одно с другим!
  Мама возмущена. Ей совершенно не приходит в голову абсурдность ее заявлений. Отсутствие логики и чего-то еще, а чего, не могу сразу сообразить. Мне становится смешно и грустно.
  У мамы своя логика. У мам вообще особенная логика. У пап тоже своя, но она построена совершенно на другом фундаменте. Мама любит и заботится. Папа - только заботится.
  О материнской любви писать нет смысла - все это испытали, испробовали и запомнили на всю жизнь. Напишу просто о своей маме.
  Она работала зав. медпунктом в техникуме ЖД транспорта, куда я (естественно по ее протекции) и поступил, и где проучился всего один неполный курс. Меня туда "засунули" из-за плохого, мягко говоря, отношения к общеобразовательной школе. Но, за этот неполный, я успел натворить много чего.
  Сижу у дружка из соседнего подъезда и слышу знакомый голос из прихожей: "Сын у вас?! Где он? Сейчас же позовите! Немедленно!" Выхожу в прихожую. Мама хватает меня за ворот рубашки и тащит к выходу.
  - Как ты себя чувствуешь? Живот болит? Голова не кружится? Температура есть? Стул жидкий?
  И все это бегом из подъезда в подъезд. Снизу вверх. Все время трогает мой лоб, щупает пульс, заглядывает в глаза... Добегаем на свой этаж. Открывает дверь, заталкивает меня в квартиру и снова вопросы, вопросы.
  - Да объясни что случилось! Да здоров я! Ничего у меня не болит!
  - Что ты ел позавчера? Где был? Что ты ел, спрашиваю! Ты можешь мне рассказать подробно что ты позавчера ел?!
  - Так ты же знаешь, что я позавчера ел! Тоже, что и вчера и тоже, что и сегодня. Ты же сама и готовила и ничего другого я не ел. Что ты ко мне пристала с этой едой!
  - Что пристала?!! У тебя брюшной тиф, холера, глисты, гастрофилез, сап, и ... Нет, ты меня в могилу загонишь! Что ты ел, я тебя спрашиваю?!! Где ты питаешься вне дома?!
  - Мам, ты можешь объяснить, что происходит? Я же тебе говорю - я здоров.
  - Что происходит?!! Ты здоров?!! Да в твоих анализах нашли полный букет! В техникуме паника. Собираются закрыть все учебные заведения района на строгий карантин! Весь район!!!
  И тут до меня начало доходить.
  В техникуме сказали принести стеклянную баночку и спичечную коробочку, надписав фамилию. В баночке было моё, а в коробочку мы с дружком положили из под лошади - тогда еще существовал гужевой транспорт и по городу кое-где дымились аккуратные лошадиные клубни. Свое было как-то не с руки, да и пошутить захотелось.
  Пошутили.
  Мама сразу даже не поверила моему объяснению, но когда поняла, что это правда, слегла и неделю проболела. Скандал замяли, благодаря уважению начальства к фронтовичке имеющей множество военных наград. Тогда это еще работало. Тогда на все совещания мама крепила на выходной жакет орденские планки и сразу становилась моложе и даже кокетливее. Так мне казалось. Однажды заметил, что у нее больше наград, чем у отца. На все мои вопросы о войне мама отвечала рукой - она делала такое движение, вроде муху отгоняла от лица. А ведь она прошла фельдшером, потом врачом сан. поезда всю войну. Ей, почему-то, не хотелось об этом говорить. И другие фронтовики, и в старом дворе и в новой квартире, не вспоминали о войне. Уже не вспоминали. Наверное, у них были на то свои причины.
   Про отношение мамы к алкоголю. Рюмочка легкой домашней наливки - ее норма. Она ни разу не высказывала свое "фэ" по поводу наличия или отсутствия у меня трезвости. Папа (вполне принимающий стопку-другую крепкой), наоборот, имел привычку встречать меня вечером приказным вопросом: "Пил? А ну, дыхни!" При любом моем состоянии.
  Недопитый алкоголь убирался мамой с праздничного стола первым и застолье сразу притихало и сворачивалось. Папа всегда говорил в таких случаях: "Рая, почему нужно первым делом убирать бутылки?" На что мама отвечала всегда одно и тоже: "Поели? Хватит пить".
  В "барном" отделении серванта всегда стояла папина бутылка спирта. С маминой работы.
  Родители уехали в отпуск. Затеяв с друзьями посиделку, не рассчитали объем заготовленного вина. Оно кончилось. Я решился на "подвиг". Отлил некоторое количество спирта и долил до прежнего уровня водой. Спирт слегка помутнел, но пах по-прежнему. Это подтвердили захмелевшие друзья.
  Через пару часов по приезде родители сели за стол. Папа посмотрел на сервант. Мама достала. Папа налил и разбавил. Не следовало было ему разбавлять. Я сидел уткнувшись в тарелку и ждал начала жуткого скандала.
  - Рая, это вода!
  - Не может быть, ты же пил это перед отъездом, а другого я принести еще не могла.
  - Рая, но ведь это вода! Я что, не могу отличить спирт от воды?! (И посмотрел в мою сторону)
  - Саша, не морочь мне голову. Значит, ты плохо закрыл пробку и он выдохся.
  А ведь она видела, что пробка на месте и что жидкость слегка мутновата. Пронесло. Вернее - пронесла!
  Однажды я приполз домой на совершенных "бровях" и папа, оставив меня без ужина, отнес в кровать. Больше со мной он ничего пока сделать не мог. Ночью, тайком, под папин храп, мама принесла мне тарелку с пирожками. Сильно хотелось есть. Первый же застрял у меня в горле, я стал задыхаться. Папа, в кальсонах, прибежал на мамин крик и вышиб пирожок, врезав своей огромной ладонью по моему загривку. Посмотрев тяжело правым глазом (левый со сна не открывался - папа был контужен под Ленинградом) и выругавшись беззвучно, одними губами, пошел досыпать. Через минуту раздался многосложный храп. Мама еще долго сидела на кровати, прижав мою голодную хмельную голову к своей груди и молча плакала. Может, ей было жалко себя, а может своего непутевого сына.
  
  А еще мама пекла потрясающую вкусную коврижку. Сейчас почти никто не знает что это такое.
  А еще она жарила картошку мелкими кубиками и у меня до сих пор не получается ТАК исполнить этот простой (вроде бы?!) продукт.
  А еще она неподражаемо варила холодец из свиных ножек. Начинала за сутки до очередного праздника и по комнате распространялся специфический запах, не давая мужской части семьи спокойно жить. Когда дело доходило до отделения мяса от костей, полтора мужчины (мы с братом вдвоем тогда тянули на 0,5) становились в очередь на кухне и с боем, между собой, таскали из миски еще горячие кости и тут же обгладывали. Мама, продолжая свое дело, поглядывала на нас и снисходительно улыбалась. Понятно, на кого мы были похожи. Собак в нашем доме никогда не держали.
  А еще ...
  Сижу и напрягаю память. Какие-то разрозненные отрывки. Очень правильно поступают люди, ведущие с детства дневник. Как любил повторять мой лучший друг /беря в магазине к бутылке еще и чекушку/: "Наперед своего счастья не знаешь!"
  
  Какая еврейская мама не мечтает видеть своих детей в будущем выдающимися деятелями чего угодно! Впрочем, нужно отметить простой факт - не только еврейская. Но, еврейская мама это что-то с чем-то! Она всегда убеждена - ее отпрысков убережет от плохого - звание лауреата, научная степень, лавры гроссмейстера и кресло зубного техника . Хотя, история этого не подтверждает.
  Сколько себя помню, всегда хотел уметь именно так, как на цветных вкладках журналов "Огонек", "Здоровье", "Работница", "Смена". Репродукции аккуратно вынимали, собирали в отдельно лежащую папочку или клеили в альбом. Это таинство, приобщения к великому и совершенно недосягаемому, совершалось по всей стране - к изданным альбомам по искусству, у простых граждан, доступа не было. Доставая этот домашний Эрмитаж, подолгу рассматривал детали, врезавшиеся в глазную память на всю жизнь.
  Я ОЧЕНЬ хотел как ОНИ!
  И вот в нашем большом промышленном городе открывалась первая детская художественная школа. Я потерял покой. Мне казалось понятным - только через нее я могу приблизиться к высотам мирового искусства.
  Конкурс был апоплексический. Со всего города сбежались родители со своими жутко талантливыми чадами, с сумками, папками и желанием - ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!
  Сбежались и мы с мамой. Сбегались две недели, пока я и все остальные, с высунутыми от усердия языками, переводили грифель, акварель и бумагу.
  Настал решительный день по дороге к славе. Мы стояли с мамой у доски с листками фамилий счастливцев, перечитывая и перечитывая. Нашей фамилии там не было.
  Там была очень похожая, но не наша. Одна буква была другой. Я собрался реветь. Мама посмотрела на меня и сказала: "Не реви раньше времени!" (Вроде у большого горя есть расписание когда реветь и не реветь).
  Она взяла меня за руку и повела в лабиринт еще незнакомых коридоров, спрашивая у встречных:" Где можно видеть директора срочно?"
  Найдя этого радостного усатого, полного и, в тоже время, стройного дяденьку мама решительно, выдвинув меня вперед, сказала: "Это мой сын, а у вас одну букву в его фамилии перепутали. Исправьте пожалуйста".
  На что жизнерадостно-усатый директор взмахнул длинными руками, вроде желая объять необъятное, и, улыбаясь в черные усы, сказал: "Мамаша, не волнуйтесь, мы (потрепал меня по щеке) непременно исправим вашу букву и ВАШ вундеркинд (потрепал меня по макушке) непременно станет НАШИМ вундером! Приходите завтра на собрание принятых и не думайте за эту маленькую букву". (Он был родом из Одессы, но это я узнал гораздо позднее).
  Мы шли с мамой по осеннему парку. Под ногами шелестели опавшие листья. У меня было очень тревожно внутри. А вдруг это не ошибка? А вдруг выяснится, что это не ошибка? А вдруг фамилия в списках написана правильно. Вдруг я не поступил. Меня не приняли. Я не буду учиться и не стану великим художником, как те из папочки. Мне хотелось выть, но мама твердо и уверенно вела меня за руку домой, как ведут победившего в заезде коня. Были ли у нее сомнения, вроде моих? Не знаю. Может, отсутствие сомнений в способностях своих чад и есть материнская любовь?
  На следующий день будущие ученики принимали поздравления и дарили осенние букеты директору и будущим учителям. Я стоял за спиной родителей и ждал - вот, сейчас выяснится, что никакой ошибки нет и нас попросят выйти с этого праздника. Я так и простоял до самого конца в ожидании худшего. Но, чудо материнской любви победило.
  Победило мою заурядность - мальчик с "неправильной" фамилией учился в параллельном классе,
  победило мое неверие в себя - я до сих пор радуюсь каждому дню проведенному в мастерской,
  победило неуверенность в правоту материнской любви - мальчик с "неправильной" фамилией стал партийным секретарем.
  Дорогая мамочка, без твоей материнской любви меня бы просто не было.
  Ведь я не представляю свою жизнь без ежедневного творчества.
  Твоя вера и твоя материнская любовь победили.
  Я занимаюсь тем, чем хотел заниматься с детства.
  А может этого хотела ты?
   15.01.17
  
  http://arts.in.ua/artists/David_Brodski/w/180768/
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"