|
Ночь смугла, луннолика, свежа...
В лёгком сумраке снов и тревоги,
словно масло на стали ножа,
тает свет фонарей на дороге...
С каждым часом темней и свежей;
ветер мнит себя влажным муссоном...
Спят глаза не моих этажей,
моего - почему-то бессонны...
Я стою на балконе босом,
глядя вниз на деревьев макушки,
и спиной ощущаю, как сон
укоризненно смотрит с подушки...
Может, что-то поведать хотел,
только я не склонилась к "поверью"?
Посмотрел, повздыхал - улетел...
Даже форточкой хлопнул, как дверью...
Он простит, попадясь на крючок,
на который и я соблазнилась:
атропиновый неба зрачок,
тишины несказанную милость...
|
Негритосская ночка свежа...
В лёгком сумраке снова тревоги.
Тает свет фонарей - на ежа
не спеши наступить по дороге.
С каждым часом всё больше ежей,
разгонять их придётся клаксоном.
Небоскрёб в сорок пять этажей
усыплён режиссёром Бессоном.
Я одна на балконе, Бессон.
Глядя вниз на деревьев макушки,
я спиной ощущаю, как Он
укоризненно смотрит с подушки...
Впечатленьем о фильме хотел
поделиться? - Прости, не поверю.
Посмотрел, повздыхал - захрапел...
Хлопну форточкой гневно, как дверью.
Попадья попадёт на крючок.
Но не жди, чтобы я соблазнилась!
Атрофирован неба зрачок.
До утра ты впадаешь в немилость.
|