Аннотация: Туман тек по улицам, и звонкий смех ребятни слышался приглушенно, будто из-под воды. Они пестрой стайкой собрались у придорожной канавы, по которой с шумом бежал бурный поток. Пускали бумажные кораблики.
Автор Бронзовая.
По улицам текли реки тумана. Редкие прохожие брели сквозь него, утопая по пояс. Иные плыли, двигаясь столь плавно, что движений ног не было видно.
Девушка в длинной широкой юбке шла, покачивая головой. Наверное, слышала только одной ей звучащую музыку. Разноцветный зонтик реял над ней, будто парус, и казалось, по улице её влечет легкий ветерок, играющий с клочьями тумана.
Что дождь, мелкой моросью летевший с неба, уже закончился, она осознала не сразу. Остановилась, робко выглянула из-под радужного купола-паруса, улыбнулась как-то смущенно и торопливо сложила зонтик, поплыв дальше уже своим ходом.
— Хорошенькая, но рассеянная, — постановил куривший на крылечке парень, гася сигарету. Его коллега кивнул. Выпустил струйку дыма, тут же смешавшегося с туманом, махнул рукой: иди, мол, я сейчас тоже.
Туман тек по улицам, и звонкий смех ребятни слышался приглушенно, будто из-под воды. Хлопнула дверь за ушедшим, оставшийся мужчина затянулся и поискал взглядом детей. Они пестрой стайкой собрались у придорожной канавы, по которой с шумом бежал бурный поток. Пускали бумажные кораблики, которые, подскакивая на прощание почти до самого полотна дороги, скрывались потом в широкой дренажной трубе.
— А у меня трехпалубный фрегат! Во-о-от такой! — хвастался один, осторожно опуская на воду большущий кораблик. Наверное, из половины газеты сделал — но вода унесла и его, только метнуло пятно у трубы.
— А у меня...
— А у меня!..
Корабли один за одним отправлялись в плаванье.
— А у меня яхта! — пискляво сказал мальчонка, чей кораблик был последним. Он возился с ним, пока остальные запускали свои флотилии, но теперь шел гордый-гордый: на макушке кораблика покачивался лазурный лоскуток.
— Настоящая, белая-белая! С вымпелом! А на корме медью: "Победа"!
Мужчина улыбнулся, глядя, как сделанный из листка принтерной бумаги кораблик отправляется в путь.
— Она уплывет в далекие-далекие моря, а потом вернется сюда, — с удовлетворением сообщил мальчишка.
— Кругосветное путешествие, пошли играть в кругосветное путешествие! — завопил кто-то, и ребятня с воплями и топотом сорвалась с места, скрывшись в потихоньку редеющем тумане. Он медленно вдохнул горьковатый дым. Пора было возвращаться к работе, но оставались еще последние вдох и выдох, болезненно-сладкие от этой горечи.
Туман лизал стены домов, нехотя стекая по ним на землю. Сверху уже проглядывало солнце — и в его лучах на фоне подернутого дымкой неба что-то мелькнуло. Лазурное-лазурное...
Отдаленный рокот медленно нарастал. Отражался от домов, накатывал и снова затихал, как, как... как рокот волн.
Бушприт взрезал туманные волны. Паруса были свернуты, но величаво покачивавшаяся яхта плыла сама, повинуясь воле течения. Белоснежная, с хищным, безупречно очерченным силуэтом и трепетавшим на мачте вымпелом, она надвигалась все быстрее и быстрее...
Рокот чуть стих, изменил тональность, и мужчина помотал головой, сбрасывая морок.
Мимо ехал старенький тягач, с трудом таща за собой установленную на прицеп яхту. Мотор натужно рокотал, когда водитель чуть притормаживал: улица шла под уклон и яхта то и дело опасно разгонялась.
— Бывает же... — усмехнулся мужчина, покосившись на сигарету. Потом решительно затушил её, так и не затянувшись. Ну его. И пачку выкинуть, от греха подальше.
Он уже собирался уходить, когда что-то заставило его обернуться, бросив последний взгляд на уплывающую в туман корму.