"Я родилась в подвале большого семиэтажного дома. Первые месяцы моей жизни не объяснили мне, почему остальные крысы сторонятся меня, избегая даже смотреть лишний раз в мою сторону. Я часто спрашивала об этом свою мать, но она только опускала глаза в ответ.

Всё прояснилось однажды, сырым мартовским утром, когда старая и не всегда добрая ко мне Клариса, сжав мою руку в своей сухой костлявой лапе, повела меня куда-то наверх. Мы протиснулись в щель света, манящего и опасного, чтобы оказаться в подъезде. Первое, что бросилось в глаза - картофельная шкурка, свисавшая по краю огромного мусорного ведра. "Я не хочу тебя обидеть, Клариса, но я не люблю картофельные шкурки," - машинально сложилось у меня в голове.

Но мы прошли мимо. Обогнули ведро. И вдруг я увидела ещё одну Кларису, идущую прямо на нас из остроконечного проруба в стене. Потом я узнала, что этот проруб - зеркало, что вторая Клариса - всего лишь неживое отражение первой, и, наконец, что белая крыса, стоящая рядом с ней - я. Да, я альбинос. И это многое объяснило мне.

Вернувшись домой, в подвал, я больше не спрашивала ни себя, ни мать, почему другие крысята не зовут меня погонять таблетку по гладкой доске, бывшей некогда полкой большого шкафа, не берут меня играть в "сумасшедшие гонки" по старой, но всё ещё целой виниловой пластинке, насаженой на штырь, не делят со мной сладковатые голубиные яйца, которые старшие из них воруют на всю стаю по крупным праздникам

Всё это заменили мне книги - они научили меня думать, мечтать и даже прощать. И, наконец, из книг я впервые узнала о ЛАБИРИНТЕ. Быть частью эксперимента, целью которого является большое светлое знание (может быть даже истина!); быть белой - и не стыдиться этого; найти среди коридоров лабиринта свою, собственную, ведущую к сыру, стезю - это ли не смысл, это ли не счастье?

С той поры моя жизнь изменилась, как будто осветилась изнутри мечтой: попасть в лабиринт.

- Как же ты дальше жить будешь? - Клариса выпустила дым густого папиросного дыма из своей желтозубой пасти.

- О чём ты? - Мне хотелось выглядеть непонимающей в её глазах.

- Стая никогда не примет тебя, а кошки скорее заметят белую крысу - сама понимаешь.

- Что же мне теперь отравиться?

- Нет. Но выход... есть один.

- Какой? - Моё сердце радостно забилось при мысли о том, что Клариса укажет мне путь к лабиринту.

- Есть одно место... - Она пододвинулась ближе и, озираясь по сторонам, продолжила, - ...где есть один мешок... а в мешке том... кхе... кхе... красочка серенькая. Первый месяц, наверное, пощипывать будет шкурку, но результат... того стоит.

Разочарование обдало меня с ног до головы, как ушат, разведённого водой крысиного яда. На минуту всё остановилось во мне, словно умерло. Но потом откуда-то с самого дна души возмущение поднялось во мне... почему я должна стать, как они, а не...

- А мешка с белой красочкой там нет? И большой ли мешок? На всех крыс хватит?! - не долго думая выпалила я.

Клариса взбесилась: вмиг её шерсть вздыбилась, глаза засверкали, и она с размаху полоснула меня когтем по плечу.

- Глупая девчонка... оставайся выродком, - прошипела она и поползла прочь.

Я захлопнула книгу.

Куда стучаться? Где та дверь, которую мне отворят? Ищите и... Да, нужно сначала найти, найти дверь, в которую стучаться. Всего-навсего... Проще пареной корки...

Знает ли кто-нибудь из крыс о лабиринте? Я пыталась поговорить об этом с матерью. И вот, что она ответила мне:

- Выдумки это всё, понимаешь, выдумки! Такие же, как "легенда о сыре". В твоих дурацких книжках пишут, что мы обожаем сыр. Кто-нибудь когда-нибудь хотя бы издалека видел его?

Нет никакого лабиринта... И забудь об этом.

Но я не унималась. Я искала. Я перерыла кучу книг, в том числе на английском и французском языках. К концу года уже вся стая считала меня сумасшедшей. Со дня на день меня ожидала расправа. Скучающая и озлобленная зимним холодом стая с азартом придумывала казнь "для сумасшедшей белой крысы".

Я уже начитала дремать, как вдруг мне в глаза ударил яркий непонятно откуда идущий свет. Привыкнув к свету, мои глаза различили длинную, уходящую вверх лестницу. Я ступила на первую ступеньку, пытаясь рассмотреть, куда ведёт лестница. Но различить, что там, вверху, прячет за собой сноп яркого света, было всё ещё трудно. Я стала подниматься выше, выше, выше... пока горячий папиросный шёпот не вернул меня обратно в серую подвальную явь.

Клариса, склонившись надо мной, слегка ткнула меня мундштуком в бок, не переставая шептать: "Вставай, вставай, Белая. Пойдём, времени мало..."

Я встала и, ни о чём не спросив, пошла вместе с ней. Она была взволнована, я редко видела её такой. По дороге она то и дело оборачивалась, прислушивалась. Наконец, мы пришли. Оказалось, она привела меня к щели, ведущей в подъезд.

- Вот, возьми, - она протянула мне бумажку, на которой углем был нацарапан не то чертёж, не то план, главный пункт которого был обозначен цифрой 312.

- Что это? - спросила я.

- Через пять подъездов от нас в 312-ой квартире живёт лаборант. Попадёшь к нему - попадёшь в лабиринт. Всё. Прощай. Тебя должны были убить этой ночью.

Я что-то ещё хотела ей сказать, но она просто выпихнула меня в щель.

- Подожди, Клариса. У меня последний вопрос: почему ты помогаешь мне?

Глаза Кларисы засверкали. Она выхватила из наплечного кармана какую-то сильно пахнущую дрянь, вроде мыла, и быстро натёрла ею свою левую лапу.

Когда серая грязная струя стекла с её лапы - белая, такая же, как у меня, шерсть показалась на ней.

Оказавшись на улице, я прикинула расстояние, которое мне придётся преодолеть, прежде, чем достигнуть цели, и испугалась. "Здесь полно кошек! У каждого подъезда по 5-6 этих тварей, " - думала я, и страх всё больше овладевал мной. Но как только я начинала думать о лабиринте, страх отступал. "Лабиринт", "лаборант" - теперь эти слова стали созвучны для меня с английским liberty - свобода. И я рванула вперёд. Добежав до ближайшего подъезда, остановилась, чтобы отдышаться. Ещё рывок... Второй подъезд - осталось ещё три... Третий - ещё два... Четвёртый... Последняя пробежка... Вот уже финиш... Ай! Вдруг что-то огромное повалило меня, прижало к земле и начало душить. Я попала - кошка набросилась на меня сзади! Значит судьба мне этой ночью умереть - а от судьбы никуда не деться.

Очнулась я от ощущения чего-то тёплого, розового, материнского. Запах... Этот запах я сразу узнала, хотя и не чувствовала его прежде так близко - я в руке у человека. Куда он несёт меня? Мне нужно в 312-ю квартиру. Во всём теле ещё чувствовались следы удушения: слабость, боль в грудной клетке. Не сломала ли мне кошка спину? Я пошевелилась - вроде бы нет. Непреодолимое, рефлекторное желание удрать овладело мной, и я дёрнулась.

- Ну-ну, цыц! Ты не в греческом зале! Да и пришли мы уже, - прогремел человек.

Я подняла голову и посмотрела на дверь: "Љ 312" - было написано на ней.

Вот уже пять лет, как я в лабиринте. Здесь всё запутано: ходы, выходы, входы, повороты, выборы, лесенки, спуски. И я бегу, бегу, в какой не знаю раз, чтобы снова и снова убедиться, что и эта выбранная мною дорожка, ведёт в тупик. Я где-то не там свернула... И я возвращаюсь назад. И снова бегу, бегу...

Иногда, я забываюсь - бегу ни о чём не думая. И мне спокойно. Но иногда я спрашиваю себя: куда я бегу? зачем? И тогда, словно огромная чёрная кошка начинает душить меня. Вот уж мне кажется, что всё, конец. И скореё бы уже. Но вдруг кошка отпустит, разожмёт лапы - беги. И я бегу, бегу...

Отчего крысы не летают, как птицы? Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела..."

Крыса представила, что летит и видит лабиринт сверху. И до того вдруг ясным и целым представился ей лабиринт, что она не понимала теперь, почему столько лет бегая по его коридорам, она не узнала, не увидела его таким?

Она подняла голову и посмотрела вверх. Раньше смотреть вверх было занятием бесполезным: зачем? ведь цель была где-то там, впереди, и нужно было бежать вперёд и смотреть вперёд, и видеть только коридор с его бесконечными поворотами.

Крыса стояла и смотрела вверх - широко улыбаясь, сощурив, почти закрыв, глаза. Потом, слегка разбежавшись, она запрыгнула на стену лабиринта. Осмотрелась, глубоко, словно прощаясь, вздохнула и пошла по стене, сознавая, что идёт теперь не по лабиринту, а над ним.

Перепрыгивая со стены на стену, она добралась до конца и покинула лабиринт.

2004.