Серому попугаю Жако нравились женщины. Не пернатые серенькие самочки, а недоступные, безмерно влекущие дочери прародительницы Евы. Они могли быть натуральными блондинками с полными бедрами и пышной грудью, вылезающей из лифчика, или брюнетками с едва обозначенным бюстом и стройными ножками - попугая лихорадило при виде любой из них. Одного появления симпатичной дамы было достаточно, чтобы птичье сердечко стонало от страсти.
За свою долгую жизнь серый попугай сменил немало хозяек, что позволило ему накопить причудливый опыт будуарных отношений. Женщины привыкли к его постоянному присутствию, обнажались, примеряли трусики, занимались любовью. Они нисколько не стеснялись попугая, выставляя напоказ наиболее интимные стороны своей жизни. Редко кому доводилось видеть то, на что Жако взирал с завидным постоянством. В такие минуты его глазки пылали желтым огнем, но женщины легкомысленно относили это к особенностям природы пернатых. Можно сказать, что они совращали попугая, соблазняли изо дня в день округлостями своих тел, кружевным бельем, дразнящей речью. Впрочем, тут не было злого умысла, ведь Жако оставался для них забавной птицей. Но, будучи в некотором роде мужчиной, попугай страдал, скучнел, выщипывая перышки, не подпускал к себе серых самок и предавался фантазиям - самым смелым и дерзким, на которые был способен. Не стоит забывать, что, подглядывая и подслушивая с утра до вечера, он изучил женщин не хуже записного ловеласа. Он знал все тайные места, все трепетные уловки, способные воспламенить дам. Нередко он потешался, наблюдая за тщетными попытками мужчин преуспеть в постели. В глубине души Жако не сомневался, что сумел бы дать женщине намного больше. Ревновал ли он? Вне всякого сомнения; день, когда бывшему любовнику указывали на дверь, становился праздником в его достаточно серой жизни.
И вот он представлял, что было бы, если... Совершенное безумие, но вдруг... Он лежит около хозяйки, обнимает ее крылом и дотрагивается кончиком пера, очень нежно, вот здесь и здесь, чувствует упругую полную грудь и низ живота, и там... О, там потребуется вся мягкость, на которую способны его перья, и весь опыт, и такт. Любовная игра продолжается долго, возможно, всю ночь, пока она сама не откидывается в изнеможении на подушку, изумляясь способностям Жако. А он касается клювом ее полураскрытых губ и гордо удаляется в свою клетку.
На утро она обзванивает всех подруг и рассказывает о попугае. Рассказывает ровно столько, насколько позволяют приличия, но и этого будет достаточно, чтобы зажечь дамское воображение. Sapienti sat, добавил бы он, если бы знал латынь.
Так, мечтая, раскачивался Жако на жердочке. Вверх - вниз, вверх - вниз... Рядом ритмично скрипела кровать под двумя разгоряченными телами. Но разве это могло помешать полету его фантазии?
- А, собственно, почему? - размышлял Жако. - Почему у этого господина П. больше прав, нежели у меня? Я живу с ней не первый год, клюю зернышки из ее рук, знаю таблетки, которые она принимает от головной боли, любимый цвет колготок и запах духов. Мы, можно сказать, созданы друг для друга, но моя женщина мне не принадлежит. По нелепой, трагической случайности я родился попугаем. И сижу в этой дурацкой клетке.
Жако подумал, что было бы справедливо поменяться местами с господином П. Он засмеялся, представив, как перепуганный первый заместитель мэра станет почесывать мордочку о прутья, тоскливо наблюдая за постельными утехами серого попугая и его возлюбленной.
Сейчас на господине П. не было ничего, кроме гладких блестящих перьев пепельного цвета. Его тело, сжавшись до немыслимых размеров, оказалось жалким и беззащитным. Он распластал крылья, стремясь прикрыть позорную наготу, забился в угол клетки, перепуганный, растерянный. Привычный мир рухнул в одночасье, но его потрясенное сознание отказывалось принять новую реальность, и он решил, что бредит наяву. Он лихорадочно заметался по клетке, надеясь вернуться в тепло женского лона. Увы, искусанные металлические прутья не оставляли никакой надежды. Грязный пол был усеян шелухой, от запаха птичьих испражнений кружилась голова. Вопль ужаса вырвался из раскрытого черного клюва, но Клара, извивающаяся в чужих объятиях, услышала короткий хриплый клекот и вряд ли придала ему значение. Это был конец, и он явился господину П. в виде черной гудящей воронки, наполненной сверкающей всепоглощающей пустотой. Его втянуло в круговорот, завертело, швырнуло вниз. И на самом дне он успел заметить острые металлические колья, похожие на те, что окружали его ловушку.
Жако вылез из-под одеяла и плюхнулся возле обворожительной брюнетки, закатив маленькие глазки. Он явно переоценил свои возможности, но женщина осталась довольна, и это грело его самолюбие.
- Милый, - восхищенно сказала Клара. - У тебя такое гладкое упругое тело. Да ты просто красавчик! И как я не замечала этого раньше.
Жако лежал тихо. Если бы не мелкая дрожь, сотрясавшая его время от времени, со стороны могло показаться, что бывший попугай умер. Очевидно бурная постельная сцена выжала из него последние жизненные соки.
Она налила ему и себе немного, только чтобы взбодриться, а потом долго плескалась в ванной комнате.
Жако приоткрыл один глаз. Его воспаленный мозг был наполнен обломками мыслей, тяжелых, словно булыжники на мостовой. Кружилась комната и волчком вращалась клетка, где сидел несчастный господин П.
Жако выпил виски и посмотрел на него.
- Вот такие дела, П. Выходит, мы с тобой поменялись ролями. Теперь ты, заместитель мэра, трепыхаешься в моей клетке. Пожалуй, это не назовешь завидным продвижением по служебной лестнице.
- Немедленно выпусти меня отсюда, иначе я вызову полицию!
- Право, П., ты меня удивляешь. Попугаи не обращаются в полицию. Им не пристало спать с женщинами и разъезжать в служебных автомобилях. Их участь - клевать зерна и срать на пол.
- Ничтожество! - воскликнул господин П. - Жалкая птица, возомнившая себя человеком. Неужели ты думаешь, что твой обман не раскроется в первую же секунду?
Жако с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, направился к зеркалу. На него смотрел бледный 40-летний мужчина, как две капли воды похожий на прежнего господина П.
Когда Жако увидел свое отражение, торжествующий крик вырвался из его горла.
- Посмотри, - хрипло засмеялся он. - Вот лучшее подтверждение моей правоты. Поверь, я не терял времени даром и прекрасно изучил твои привычки. Я знаю, какие газеты ты читаешь по утрам, что куришь и как часто меняешь нижнее белье. Кстати, первый заместитель, ты большой неряха. Я стану истинным господином П., гораздо лучшим, чем оригинал. Комар носа не подточит, уж я постараюсь.
Он продолжал разглядывать отражение в зеркале, упиваясь своим новым обликом. Силы явно возвращались к нему, смертельная бледность уступила место румянцу того особого рода, который является следствием крайнего возбуждения. Жако уже не волочил ногу, словно раненая болотная утка, а стоял твердо и прямо, как и положено человеку его положения.
- Жизнь - удивительная штука. Это особенно заметно, когда в один прекрасный день вырываешься из клетки. Ну, ты меня понимаешь.
Господин П. не отвечал. Голова его безжизненно запрокинулась набок, а душа, втиснутая в маленькое птичье тело, медленно погружалась в бездну отчаяния.
- Дорогая, - сказал Жако, когда Клара вышла из ванной комнаты, - а почему бы нам не отметить этот судьбоносный день?
- Что же в нем такого особенного, проказник?
- Знаешь, я будто вновь родился на свет. Я хочу сказать, что твои объятия возродили меня к новой жизни. И в честь этого мне хотелось бы провести нынешний вечер в самом шикарном клубе города. Но послушай, - сказал он с улыбкой, - давай сыграем в одну игру. Обставим дело так, словно я приехал издалека и никого не знаю. Тебе придется представлять меня влиятельным господам и дамам, особенно дамам. Обещаю, повеселимся на славу!
Клара наградила его нежным поцелуем.
Минуло полгода. Жако, которого все называли не иначе, как господин П., первый заместитель мэра, разительно изменился. Он поправился, завел тонкие щегольские усики и, казалось, даже прибавил в росте. Куда девалась его робость и вкрадчивые манеры отщепенца, опасающегося получить пинок под зад от каждого дворецкого! Теперь перед ним заискивали, добивались расположения, искали его взгляда, чтобы пожелать доброго утра. В канцелярии восседала Клара, могущественная секретарша господина П., решавшая кого он сегодня примет, а кому укажет на дверь. Время от времени она удалялась в кабинет шефа, взяв со стола какие-то важные бумаги, откуда возвращалась минут через пятнадцать, оправляя строгую деловую юбку.
Дела у господина П. явно шли в гору. Он был вхож в дома местной аристократии, обедал или играл в гольф с промышленниками и банкирами, дружил с редакторами газет. Жены этих господ, единожды переспавшие с Жако, становились его верными соратницами, сплоченной командой, или, если хотите, группой влияния. Именно женщинам был обязан он продвижению и карьерному росту. Клара очень старалась не ревновать его, хотя нельзя сказать, что это давалось ей легко. Приглашая очередную нужную даму в его кабинет, она говорила себе, что так необходимо для дела. Сердце же его, Клара пыталась уверить себя в этом, принадлежало только ей.
Дождливым сентябрьским днем прежний городской голова застрелился в своем роскошном доме, из-за долгов, как полагали многие. Однако нашлись злые языки, уверявшие, что причиной самоубийства стал бурный роман супруги покойного с господином П.
Надо ли удивляться тому, что главным кандидатом на освободившиеся кресло мэра оказался именно Жако. Не прошло и нескольких дней после похорон, как рабочие уже вносили мебель в его новый кабинет. По распоряжению Клары в углу установили государственный стяг, а на подоконнике - горшки с геранью.
Однажды поздним вечером, когда хлопоты, связанные с переселением, остались позади, она прижалась всем телом к Жако, требуя вознаграждения:
- Ну, дорогой господин мэр, мы поработали на славу! Ты будешь великолепно смотреться на фоне этих темно-серых гардин.
Жако привычно погладил ее задницу, думая о своем.
- Разве ты не доволен, мой птенчик? - сказала Клара, увлекая его к большому письменному столу.
- Клара, не сегодня, - поморщился Жако. - И прошу, не называй меня птенчик! Что за дурацкая фамильярность.
- Это благодарность за все, что я сделала для тебя!? Я не заслужила немного внимания? - всхлипнула Клара.
- Дорогая, я действительно очень устал. Эта борьба отняла слишком много сил. Ты не представляешь, сколько денег ушло на то, чтобы заткнуть рты людям Гренье. Но они не успокоятся, эти шакалы. Будут копаться в грязном белье, наймут продажных писак. Мы должны быть очень осторожны, очень. Обдумывать каждый шаг, каждое свое действие. Ведь не за горами выборы губернатора...
Клара восторженно посмотрела на любовника.
- Ты далеко пойдешь! - прошептала она.
Жако приблизился к окну. Большая площадь перед зданием мэрии была пуста в этот час. На рекламном щите благородное лицо господина П., освещенное мощным прожектором, обещало жителям города скорое и долгое процветание.
- Кстати, - равнодушно спросил Жако, - этот твой серый попугай, он как... здоров?
- А что ему сделается... Он еще нас всех переживет.
Господин П. проснулся оттого, что его мучили ночные кошмары. Налитая свинцовой тяжестью голова привычно болела, и он сидел с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону. Ночь медленно уползала за горизонт, он чувствовал дуновение свежего ветерка, предвещавшего скорый рассвет, и шорох листвы, разбуженной этим ветром. Небо на востоке светлело. Начинался еще один тоскливый день, неотличимый от других, пустых и тоскливых.
Жизнь давно потеряла для него всякий интерес. Первое время господин П. еще надеялся, что дьявольское наваждение кончится, он снова примет человеческий облик, вернет Клару и оторвет яйца попугаю Жако. Он звал ее, кричал, обливаясь слезами - все было напрасно. Его никто не слышал. И тогда, как это бывает у людей, его любовь выгорела и сменилась ненавистью, самой жгучей и страстной, на какую способно было птичье сердце. Как часто он желал ей мучительной смерти, мечтал увидеть ее конвульсии, агонию. Он упивался ее страданиями, воображая, как однажды она приползет к нему на коленях, вымаливая прощение.
Потом ушло и это. Господину П. стало решительно все равно, он сдался, постепенно сходя с ума.
Несмотря на ранний час, в горле было сухо и противно. Чтобы утолить жажду, он сошел с жердочки на загаженный пол, устланный выщипанными перьями. Вода в блюдце оказалась не свежая: Клара забыла поменять ее.
- Потаскуха опять не ночевала дома, - злобно подумал господин П. - Совсем потеряла стыд. А я должен хлебать эту дерьмовую воду.
Он лениво поискал завалявшихся зерен, и не найдя ничего, равнодушно зевнул. Потом господин П. забылся тревожным сном.
Уже совсем рассвело, когда скрипнула дверь и кто-то крадучись вошел в комнату. Господин П. узнал этот запах, его невозможно было спутать ни с каким другим. Он приоткрыл один глаз, подождал, пока нежданный гость приблизится к нему, а потом заорал дурным голосом:
- Вор! Держи вора!
Жако отпрыгнул в испуге, но быстро взял себя в руки.
- Все забавляешься? - процедил он. - Я уж думал, ты подох давно.
- Врешь, - засмеялся господин П. - Врешь по обыкновению. Ты ведь прекрасно знал, что я здесь, потому и пришел. Ну, и чего тебе надо?
Жако развалился в кресле, достал сигару, но так и не закурил.
- Неважно выглядишь, приятель. Опустился совсем, запаршивел. А ведь отбою не было от баб, сами так и вешались на шею. Ну, признайся, мечтаешь о какой-нибудь грудастой девке? Времени у тебя теперь много, в клетке-то, - сказал он
- У каждого своя клетка, - ответил господин П. Да вот взять хотя бы тебя... Кто ты, укравший мою женщину, присвоивший мое имя, мою жизнь? Ты есть вор, жалкий подражатель, и куда бы ты ни шел, за тобой потянется этот след. Ты распространяешь отвратительный запах трусливого вора, занимающего чужое место.
- О том, что произошло здесь, знаем только мы с тобой.
- Я очень постараюсь, чтобы круг посвященных стал как можно шире, - подмигнул господин П.
- Вздор! Кто поверит болтовне старого смердящего попугая?!
- Найдутся немало таких, которые с радостью ухватятся за любую информацию, способную навредить новому господину мэру. Тебя съедят с потрохами и очень скоро.
- Гнусная тварь! - взревел Жако. Под его тяжелым взглядом господин П. затосковал, непроизвольно опорожнив желудок.
- И думать не смей! - малодушно пискнул он, когда Жако медленно направился к столу, не спуская с птицы ненавидящих глаз. Он навис над господином П., поглотив своим огромным телом свет нового дня. Он поднял клетку за металлическое кольцо и принялся раскачивать ее из стороны в сторону. Господин П. заметался в тесном узилище, в бесплодной попытке удержаться на ногах. Страшный, теряющий последние силы и перья, он опрокинул на себя блюдце с протухшей водой и больно ударился о решетку.
- Попугай, ступай в свою клетку! - крикнул господин П.
Это было последнее, что он успел сказать, потому что в следующую секунду Жако швырнул клетку в открытое окно. Пронзительные лучи солнца ослепили господина П., ветер переломал хрупкие тонкие кости, и он умер от разрыва сердца прежде, чем искареженная клетка повисла на металлическом заборе, а измученное тело пронзили острые черные прутья.
Жако стоял у окна, наслаждаясь ласковыми солнечными потоками, омывавшими его бледное лицо. Нервное возбуждение постепенно ушло, сменившись новым, прежде не испытанным ощущением. Убив господина П., он устранил единственного свидетеля своего чудесного преображения. С его гибелью исчезла опасность разоблачения, мина, грозившая обрушить башню. Жако словно сбросил с себя пудовые гири, душившие его все эти месяцы, и теперь дышал весело и молодо, разглядывая город с высоты. Свой город.
Клара вернулась домой в двенадцатом часу ночи. Забросив туфли в угол, она босиком прошла на кухню. Квартира встретила ее звенящей тишиной, такой, которая бывает в заброшенных подвалах или старых склепах. Проходя мимо большого темного зеркала, она едва не закричала от страха. Чей-то размытый силуэт мелькнул в полуметре от нее, но потом Клара сообразила, что это ее собственное отражение.
- Что же делать? - сдавленно прошептала она, пытаясь собраться с мыслями. На кухне она налила себе виски, и не разбавляя, выпила обжигающий янтарный напиток. События разворачивались слишком стремительно, надо было успокоиться, принять душ и как следует подумать над происходящим. Да, прежде всего принять душ.
Все это началось примерно неделю тому назад, когда Самуэль Гренье опубликовал в своей газете статью, содержащую прозрачные намеки на связь нового мэра с криминальными кругами, будто бы финансировавшими его избирательную кампанию. Статья была подписана инициалами И.Т.
Господин П. был вне себя от ярости.
- Я им перегрызу глотки, всей этой своре грязных мерзавцев! Они еще не знают, с кем связались. Мы должны ответить на удар, иначе нас сожрут с потрохами.
- Альберт, - обратился он к референту, - рой землю, мой мальчик, но выясни, кто скрывается за этими буквами И.Т.
- Клара, - сказал он любовнице, когда они остались наедине. - Я очень рассчитываю на тебя. Организуй письма возмущенной общественности, всех этих дармоедов из профсоюзных комитетов, два-три интервью на телевидении, домохозяек с младенцами на руках, ну, ты знаешь...Обещай им золотые горы!
Когда через день Клара заглянула в кабинет господина П., она застала шефа в самом мрачном расположении духа.
- Альберту ничего не удалось узнать. Писака, этот жалкий трус, скрывающийся под псевдонимом, как сквозь землю провалился. Просто человек-невидимка, - процедил он.
- А может, мы зря ищем? Что если никакого И.Т. не существует в природе?
Господин П. кивнул:
- Все возможно, дорогая. Не удивлюсь, если старая лисица Гренье сам и состряпал статейку. Или какой-нибудь голодранец из редакции, спешно отправленный на Антильские острова.
- Вот что, - оживился он внезапно. - Пригласи-ка ко мне мадам Гренье. Говорят, она весьма недурна собой. Придумай любой повод, ну, например, что я был бы непрочь прекратить вражду или что-то в этом духе.
- Это вряд ли получится, - осторожно заметила Клара. Она подошла к бару и налила себе джина с тоником, чтобы смочить пересохшее от волнения горло.
- Если, конечно, мадам не полная дура, - добавила она вполголоса.
- Сообщи ей о компромате на мужа, который я мог бы отдать в обмен на договор о ненападении.
Вопреки ее ожиданиям, спустя долгих четыре дня мадам Гренье согласилась на встречу. Она оказалась высокой блондинкой, одетой в строгий темно-серый костюм. На вид ей можно было дать не более тридцати пяти лет. Войдя в канцелярию, она сухо кивнула господину П:
- Учтите, у меня есть не более получаса, и я не намерена тратить время впустую.
- Ни в коем случае, - заверил мэр, пропуская ее в кабинет.
Мадам Гренье вышла спустя один час сорок две минуты. Клара слишком хорошо знала, что обычно происходит за плотно закрытыми дверьми, и не строила иллюзий на сей счет. Она пронзила гостью взглядом, полным ненависти, но мадам Гренье не могли смутить подобные пустяки. Не проронив ни слова, она деловито пересекла канцелярию, и вышла, оставив дверь полуоткрытой.
- Шлюха, - сказала Клара, готовая разрыдаться.
- Возможно. Однако каждый из нас получил, что хотел: она - документы по делу строительных подрядчиков, где был замешан Гренье, мне же досталось ее тело. И в качестве приложения к сексу, как бы между прочим, имя автора статьи. Я хочу провести несколько показательных акций, после которых Гренье поймет, кто в доме хозяин, - сказал господин П. - Для начала мы займемся этим И.Т. Я мог бы назвать тебе его настоящее имя, но стоит ли? Ведь он уже не жилец на этом свете.
От внезапной мысли у Клары закружилась голова. Она облизнула пересохшие губы и спросила чуть игривее, чем следовало бы:
- Ты мне не доверяешь?
- Меньше знаешь - лучше спишь, - засмеялся господин П.
-Да, именно так он сказал, - подумала Клара. Теплая вода обволакивала ее окаменевшее тело живым струящимся потоком, и она постепенно оттаяла и начала тихо плакать, и только одна мысль тяжело ворочалась в ее оцепеневшем сознании: - Что же теперь делать?
Ильмас осторожно отодвинул штору и осмотрел темную улицу. Фонарь у дома освещал ступеньки подъезда, густую крону каштана и несколько припаркованных автомобилей. Ничего подозрительного он не обнаружил...Разве что большой черный джип на противоположной стороне улицы появился не так давно. По крайней мере, еще час назад стоянка пустовала. Журналист понаблюдал за джипом с минуту и отошел от окна.
- Черт бы их всех побрал, долго меня будут держать здесь? - крикнул Ильмас в полумрак чужой квартиры. "А ты влип парень, влип по самые уши", - заметил перепуганный ребенок, проснувшийся в глубинах его подсознания.
- Эта игра нравится мне все меньше, - подумал он. - Гренье сказал, что придется пересидеть пару дней, пока скандал не наберет обороты. Но скоро неделя как я сижу в этой дыре, прокурор наложил в штаны, полиция и газеты молчат. И это дерьмово пахнет.
- Когда вся эта заварушка закончится, - сказал он самому себе, - я обязательно напишу книгу. Это будет книга года, настоящий бестселлер. Я расскажу о всех грязных делишках господина мэра, о его аферах, его женщинах... Название книги будет "Серый кардинал"... Нет, просто "Серый"...
В дверь негромко постучали. Ильмас замер, прислушиваясь к звукам в коридоре. Было очень тихо. Потом по улице проехала машина, и шум ее мотора завис ненадолго над спящими улицами.
В дверь снова постучали. Журналист подкрался к "глазку", пытаясь разглядеть стоявшего по ту сторону человека.
- А, это вы, - сказал он, открывая дверь на длину цепочки, - немного поздновато, не находите?
- Клара, детка, принеси свежий номер "Хроники", - раздался голос господина П.
Она вошла в кабинет и положила газету на стол. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас видеть этого человека, но Клара заставила себя улыбнуться. И потом, разглядывая его редеющий затылок, она почувствовала приступ дурноты. Где-то внутри шевельнулось в ней пугающее желание ударить мэра по голове, увидеть, как он свалится на пол.
Жако перестал читать и удивленно посмотрел на нее.
- Как дела, дорогая? Что за кислая мордашка? Смотри, ты нужна мне здоровая и полная сил, - он погрозил ей пальцем и продолжил уже серьезно:
- Одной гнидой стало меньше, но работы нам предстоит еще много.
"Загадочное убийство журналиста". Клара судорожно сглотнула слюну, стараясь удержаться на ногах.
- Это был он?
- Я же сказал, что парень долго не протянет. Теперь Гренье хорошенько подумает, прежде чем атаковать нас в своей паршивой газетенке. Однако мне не дает покоя одна мысль. Откуда у него появился компромат? Кто-то же слил ему информацию. Причем, этот "кто-то" находится рядом, в ближнем окружении... Ну ничего, мы вычислим грязного ублюдка и тогда он проклянет день, когда появился на свет!
Господин П. осекся на полуслове, разглядывая Клару так, словно увидел впервые.
- Послушай, дорогая, помнится, у тебя были рубиновые сережки. Такие маленькие, в золотой оправе. Мой подарок по случаю дня рождения. Ты перестала их носить?
- Да нет, просто потеряла где-то... - ответила Клара, думая о своем. - Правда, ужасно неприятно.
- Ну, не стоит так расстраиваться, - Жако полез в ящик стола и извлек оттуда небольшой сверток. - Вот что Альберт нашел в квартире журналюги.
И он показал Кларе рубиновую сережку.
- Все кончено, - подумала она.
В душе ее, однако, не было страха.
- Слава Богу, теперь я спокойна за судьбу твоего подарка. Да, я была у него в тот вечер.
- Это я понял, - сказал Жако. - И что ты делала в его квартире?
- Может, позволишь мне сесть?
- Так что ты делала в квартире Ильмаса Траста, дрянь? - повторил вопрос господин П. не повышая голоса.
- Это моя квартира, вернее, моей сестры Бетти, которя сейчас гостит в Америке. Впрочем, все это неважно...
Она хотела рассказать, насколько мучительно было видеть его постоянные измены. Как искала способ вернуть душевное спокойствие и в порыве отчаяния позвонила их злейшему врагу, Гренье.
- Это не он, не прежний господин П., - рыдала она в телефонную трубку, - его словно подменили. Очень похожий, но другой. Я боюсь говорить об этом, он способен на все.
- Так помогите себе и мне остановить его, - вкрадчиво заметил Гренье.
Ее попранное чувство требовало отмщения. Может быть, думала Клара, разоблачения в газетах хоть как-то отрезвят его.
После убийства журналиста все это потеряло смысл.
- Да, я была там. Вчера вечером я пришла предупредить Ильмаса о грозящей ему опасности. Мне понадобилось отлучиться на минуту в туалет... Вдруг я услышала звонок, Ильмас открыл дверь и почти сразу раздался выстрел. Это был Альберт. Полагаю, если бы он обнаружил меня в туалете, то прикончил бы на месте.
- Что тебе не хватало в этой жизни? - спросил господин П.
- Сейчас это уже не важно. Я выхожу из игры.
Господин П. медлил с ответом. Он глядел на любовницу, пытаясь проникнуть в смысл сказанного. От этого зависило принятие единственно правильного решения. Решения, способного круто изменить их жизни.
- Разумеется, ты можешь уйти. Ты ведь свободный человек. Хотя, признаться, мне будет очень недоставать тебя. Столько вложено труда, такой путь мы прошли вместе...
Он подошел к окну и распахнул его, чтобы впустить свежий воздух.
- Ты хочешь оставить меня, что ж, это твое право. Только с кем я буду работать? Нас окружают конченные идиоты, ни на кого нельзя положиться. Иди сюда, полюбуйся, что они установили на площади...
Он засмеялся, указывая на что-то глубоко внизу. И когда Клара приблизилась и заглянула туда, Жако резко нагнулся, схватил ее за ноги и швырнул обмягшее тело в пропасть, на бетонные плиты.
Прошло полгода. Поздним вечером двадцатилетняя профессиональная стриптизерша Стефани Райс, обладавшая мощным бюстом и плотными бедрами, напитывала разгоряченное (только что после ванны) тело увлажняющим кремом. Особый эротический запах крема предназначен был возбудить любовный пыл господина П., пригласившего Стефани в квартиру покойной Клары. Обычно интимные встречи проходили в его рабочем кабинете, но с некоторых пор господин мэр избегал подолгу оставаться там.
Покончив с кремом, Стефани одела черные кружевные лифчик и трусики, того же цвета чулки на поясе, и занялась макияжем. Здесь требовались аккуратность и чувство меры, потому что господин П. не терпел вульгарности.
- Стефи, детка, сделай мне это, - простонала девушка иммитируя голос мэра. - Глубже, черт тебя подери! Ох! Ах!
- Хотя, если честно, - подумала Стефани, - сукин сын явно начал сдавать. Лежит с тобой, а у самого рожа перекошена, будто увидал привидение. Ну что ж, всему свое время. А тебе пора заступать на трудовую вахту.
Она придирчиво осмотрела свое пока еще свежее лицо, и решила сегодня задать перцу, чтобы заслуженно получить пятьсот долларов.
Когда такси доставил ее к господину П., едва перевалило за полночь. Стефани отперла дверь ключом, взятым у консьержа, и войдя в ярко освещенный коридор, крикнула:
- Милый, твоя птичка прилетела!
Она прошла на кухню, для начала налила себе стопку русской водки и выпила ее не закусывая.
- Как прошел день, красавчик? У меня он выдался нелегкий, но когда было иначе? Впрочем, ночь вся наша и мы славно проведем ее. С твоей помощью и при моем непосредственном участии.
Стефани прекратила болтать и прислушалась. Только сейчас она заметила, что никто ей не отвечает. Странно... В доме было тихо, словно в склепе. Стефани решила, что господин П. заснул где-то, и, стараясь не стучать каблуками, обошла всю квартиру.
Она обнаружила бездыханное тело на пороге кабинета. Господин П. умер, насадив на голову пластиковый ящик с обрезками бумаги. Вероятно, он был очень напуган в свои последние минуты и искал способ укрыться от опасности, мнимой или реальной. Его брюки были мокрыми от непроизвольного мочеиспускания, а может, от спермы. Не исключено, что он покинул этот мир удовлетворенный.
Мгновенно протрезвев, Стефани деловито обыскала ящики письменного стола, засунула внушительную пачку банкнот в сумочку и лишь затем позвонила консьержу.
Позднее инспектор полиции отметил в записной книжке:
"Впервые в своей жизни я видел столь нелепую, в высшей степени необычную смерть. Господин мэр лежал на боку, раскинув руки, словно собирался взлететь. Его голова каким-то непостижимым образом оказалась втиснутой в узкий мусорный ящик. Вероятно, смерть наступила в результате асфикции. Имеются основания полагать, что покойный свел счеты с жизнью, и произошло это не позднее полуночи. В предсмертной записке, оставленной господином мэром, удалось прочесть короткую фразу, значение которой остается для нас загадкой: "Попугай, ступай в свою клетку".