До двух делать мне было почти абсолютно нечего, и потому я дозвонилась до Григорьича, обсудила с ним мою, пока ещё только возможную, подработку. Григорьич был прост и предложил придумать несколько наиболее вероятных причин необходимости этой работы для меня и отдельно для Следственного комитета. Если хотя бы пара причин совпадет, то можно и поработать, всё равно, как он сказал, мне скучно, и лучше работать на государство, чем на какого-либо потенциального мерзавца или злодея. Пришлось уточнять, лучше ли работать на потенциального злодея на службе у государства, на что было предложено решать самой, всё-таки девушка более, чем взрослая. Самой так самой - решила я и пошла на базарчик покупать внеочередные брюки.
Базарчик меня не порадовал. Нет, брючки, конечно же, были, но какого-то пошлого розовато-бежевого цвета. Представила я их на своей пятой точке и расстроилась окончательно. Идти в магазин следовало только после получения первой зарплаты от СК - вот одна из причин сотрудничества с государством. Второй причиной для меня стало получение информации по Деточкину, а третьей - банальная скука. И понравилось мне предложение Иванова отсутствием обязаловки: хочу - работаю. По крайней мере, по обещанию этого самого Иванова. Ладно, поживём - увидим.
Летом в Берёзках полно народу: и детей, и взрослых. Детишки на велосипедах и самокатах представляют особую опасность: едут, одновременно орут что-то друг другу, догоняют и перегоняют друг друга, что-то едят, мажутся мороженым и сладкой ватой - не дай бог, не увернёшься - и будешь липким весь оставшийся день. Потому села я на лавочку, пристроила свою шляпу на нос, чтоб не обгорал, прикрыла глаза и приготовилась наблюдать за стаей десятилеток сквозь ресницы. Было у меня целых два часа - и я приготовилась их убить с удовольствием. Будете смеяться - у меня почти получилось. Только через час рядом со мной остановилась пара бабушек - старушек, которая обсудив снох, детей, внуков, перешла на дремлющую меня. К счастью для них, ничего обидного они не сказали, но быть объектом досужего обсуждения я тоже не захотела. Пришлось встать и двигаться в сторону СК. Дорога была не длинной, пешком я успевала к нужному времени, движение народа по тротуарам не мешало думать, а мозги упорно были заняты Деточкиным. Вот дурак, - думала я, - зачем он деньги мне положил? Жила бы я себе спокойненько и не задумывалась о старых делах. А теперь в голове крутятся пожар, трупы в прошлом и в настоящем, мой начальник, которому очень хотелось быстренько закрыть дело, возможные экономические махинации на работе у Деточкина. И причина совершенно не хотела находиться, где-то на уровне подсознания мелькало нечто, увиденное по телевизору или интернету, как мне показалось, не относящееся к Юрию Александровичу от слова совсем. Затем я задумалась о нашем с Григорьичем визите к адвокату и её семействе, тут тоже была какая-то связь с Деточкиным, и даже не какая-то, а самая прямая - семейство юридически обслуживало его как в суде, так и на работе, но додумать не удалось - день у меня сегодня был крайне неудачливый - я уже подошла к неказистому зданию, около которого мелькала тучная фигура Иванова. Это же надо так разъесться, как он в машину влезает - непонятно. Но вот мы встретились, он проводил меня до дежурного, мне выписали временный пропуск, забрали фотографию, и мы поднялись на второй этаж, там мне был подсунут договор, который, в принципе, меня удовлетворил, и я его подписала.
И вот тут начался самый натуральный допрос - Иванов дело, сданное мной когда-то по инстанции, изучил отменно. Каждый шаг Деточкина, описанный в документах, подвергался сомнению, а каждое моё действие рассматривалось под микроскопом, особенно Александра заинтересовал мой начальник, и его желание быстренько всё закрыть, завершить, закончить. Мне тоже был интересен этот момент, и мы договорись совместно его прояснить. Проговорив где-то с час и найдя еще несколько бумаг, которые требовали или разъяснения, или просто понимания, я предложила прервать нашу встречу, потому как мне нужно было время для воспоминаний, а вспоминать для меня лучше дома. Еще некоторые нестыковки я вспомнила сама, да и время начинало поджимать. Где-то через час меня будет ждать у Берёзок Григорьич, и нам еще надо было купить что-либо к столу - неудобно было идти в гости с корыстными целями и пустыми руками. Так что все размышления я запланировала на вечернее и ночное время. Договорились мы с Ивановым созвониться и обсудить новые мысли и старые материалы завтра, по мере возникновения этих самых мыслей. Выйдя от Иванова, я столкнулась в коридоре ещё с парой бывших сослуживцев, которые радостно меня приветствовали и поздравляли с возвращением на службу хотя бы в таком куцем виде - в виде консультанта.
С Григорьичем мы долго заморачиваться не стали: коньяк, торт и цветы были куплены по дороге. И к семи часам мы были на месте около двухэтажного домика, окруженного садом и цветником. Да, цветник был замечательный: плетистые розы на входе, яркие бархотки обрамляли тропинку к дому, ноготки вели к беседке в глубине сада, незнакомые цветы составляли альпийскую горку около забора. Абрикосы, свисавшие с деревьев, опадали от малейшего ветерка, яблоки и груши ещё даже не начинали спеть и были зелёными, но под их тяжестью ветки склонялись во все стороны сада - было красиво. Ольга встречала нас на небольшой лужайке около крыльца, была она в ярком красном сарафане, подкрашенные сочной красной помадой губы соперничали с серьгами из кораллов такого же оттенка. Ничего не скажешь, яркая женщина. Провела она нас к беседке, где мы с удовольствием расположились.
- Или вы пришли по делу, или я даром ем свой хлеб в адвокатуре, - смеясь, помогала она нам разместиться за столом.
- Спрашиваешь, конечно, по делу. - Григорьич не стал долго ждать, проще ведь было согласиться.
- И думаю, что дело связано с господином Деточкиным? - она продолжала улыбаться.
- Правильно думаешь, - Григорьич играл в разговоре с ней первую скрипку, а я тихо отсиживалась в уголке.
- И что же вас заинтересовало?
- Можешь ли ты рассказать нам всю эту историю? Понимаешь, у нас возникли некоторые вопросы, да и пожар в его фирме тоже этому способствует.
- Что конкретно вас интересует? - как можно говорить серьёзно и одновременно лукаво - я не понимала. Женщина, сидящая с нами за одним столом, буквально давала нам мастер-класс: глаза её светились, я бы даже сказала, смеялись, но лицо стало строгим, не знаю, как это ей удалось.
Григорьич слегка призадумался.
- Почему он отказался с тобой работать? Назвал ли он причину этого убийства? Знаешь ли ты о пожаре в его конторе? Почему убили директора Силуэта? Кто занимался все шесть лет работой фирмы? - Григорьич сделал паузу, в которую немедленно вклинилась Ольга Юрьевна.
- Постой, паровоз... Не всё могу сказать, есть, ты же знаешь, некоторые конфиденциальные моменты. Попробую ответить, если что захочешь уточнить, будь готов к тому, что не на всё отвечу.
- Давай, Олечка, давай, мы с нетерпеньем ждём...
- Почему он отказался со мной работать - не знаю. Объявил он об этом на процессе без объяснения причин. Сама была в шоке и долго думала, размышляла о причинах.
- И что надумала?
- Что дошла в работе на него до какой-то точки, дальше которой он меня пускать не собирался. Сами понимаете, что у адвоката и его клиента взаимоотношения должны быть абсолютно доверительными, если это правило нарушается, если клиент не помогает адвокату - то добиться чего-либо в процессе очень тяжело. Дело я изучила, свободы манёвра в нём практически не было: стрельба в центре города, куча свидетелей, опознание, найденное оружие, его собственные показания, признание в убийстве. Максимум, что я могла сделать - это уменьшить срок, но мне показалось, что мой клиент горел желанием оказаться в зоне и, как можно, надолго. Вот это, на мой взгляд, единственное разногласие между мной и клиентом.
Почему это убийство произошло - лично мне не понятно. То есть ситуация между электросетями, в которых работал убитый, и фирмой Силуэт господина Деточкина была обычной. Да, один потребовал вознаграждения за определенную работу, небольшого, кстати, это всё было в силах Силуэта, зачем было его убивать - не знаю. Причиной называлось требование взятки, нежелание её выплачивать. Разрулить ситуацию без экстренных методов, тем более таких, было более, чем возможно.
- То есть вы с Деточкиным это не обсуждали? - я подала голос из своего уголка.
- На мой вопрос прозвучал именно этот ответ. - Ольга Юрьевна встала. - Давайте на минуту прервёмся. Сейчас я чай принесу, с плюшками.
- Красивая женщина, - со вздохом заметил Григорьич.
- И умная. Что вздыхаешь-то?
- А, ладно. Что тебе дают эти ответы? На мой взгляд, ничего нового ты не узнала.
- Ты ошибаешься. Ольга мне подтвердила странность этого дела. Оно было странным для меня, оно стало странным для неё. Вот увидишь, оно будет странным еще для некоторых товарищей, и когда нам они будут об этом рассказывать, то количество и фактура этих странностей в конце концов сойдутся на определенных причинах...
- Вот и чай, вот и плюшки, - в беседку вплыла Ольга с подносом. Сейчас Димка подъедет, частично он, наверно, расскажет. Ну, что сможет...
- И мы будем крайне благодарны...
- Привет, мам! - Жилистый, небольшого роста молодой человек подсунулся к Ольге, клюнув губами ей в щёку, изображая поцелуй. - Здравствуйте, меня Дмитрий зовут.
Мы с Григорьичем тоже представились. Дима присел на край скамьи, Ольга отправилась за еще одной чашкой чая.
- Дмитрий, - старательно формулируя вопрос, начала я. - Когда-то я работала следователем прокуратуры. Сейчас я консультант в СК. Вела дело вашего начальника, Деточкина Юрия Александровича. Насколько я помню, мы с вами встречались во время следствия.
- Да, да, я помню. - поддакнул Дмитрий.
- Вот,- вздохнула я. - Не будете ли вы столь любезны, ответить мне на некоторые вопросы?
- Вот это Версаль! Вот это политес! - из-за дерева с огромной кружкой появилась Ольга. - Учись, студент!!!
- Буду любезен, обязательно буду! - Дима улыбался, он был совершенно не похож на мать, абсолютно ничем, кроме улыбки. - Но... если появятся вопросы, которые будут идти в разрез с корпоративной этикой...
- Тогда их задаст следователь, - завершила наш обмен любезностями я.