В апреле 2009 года Джон посетил полтора десятка турецких городов, побывал на трех морях и познакомился с огромным количеством интересных людей со всего земного шара. Вашему вниманию представлена одна глава большого рассказа самостоятельного путешественника.
Каппадокия
(Турция, апрель 2009)
Семь иностранных туристов, включая меня и сильно изменившуюся в поведении американку, не пожелали осчастливить мелькнувший за окнами двадцать минут назад Невшехир, в котором до последней капли усвоилась турецкая солянка, а проследовали дальше, словно не переварившийся продукт, который организм привык сбрасывать в строго определенном месте.
Вокзал Гьореме материализовался в моем сознании без малейшего намека на неопределенность, уколов его легонечко за недостаточно критический подход к действительности. Вооруженный сведениями из чужого туристического рассказа, я засомневался в правильности выбранного маршрута, поскольку знал, что в Невшехир автобус попадал после требуемой деревушки. На деле же все оказалось иначе, но пропасть не позволили внимательные турки, косо поглядев на нерешительно удаляющегося от автобуса туриста в месте, где этого от него никто не ожидал.
Насупившись американка схватила чемодан и молча покинула мой мир, зарулив за угол автобуса с угрюмо-болезненным выражением лица и дерганным характером своих движений, возникшем, очевидно, в результате борьбы векторов тяги, разрывающих единое физическое тело желанием проследовать сразу в нескольких, порой противоположных, направлениях. Глупо было бы отрицать сходство ее поведения с моим, но в моей мотивации огромным восклицательным знаком доминировал вектор, направленный в сторону туристического офиса.
На вопрос: "Где находится пансион "Magic Cave" - доброжелательный турок с грустью в глазах рассказал, что такого заведения у них нет, философски намекнув при этом на неумолимое течение времени и бренность всего сущего, заключив тем, что с радостью подыщет для меня другое, но не менее подходящее пристанище. Утомленный общением с коренным населением этой страны, я его радости не разделил, и, отмахавшись от предложенной помощи, оказался на улице и перед самостоятельным выбором направления дальнейшего движения.
Вообще, Гьореме - это то место, куда можно смело отправляться без предварительной разведки. По крайней мере, в весенний сезон точно. Количество съемного жилья поражает воображение, особенно если иметь в виду, что находишься ты не в городе, а в крохотной деревушке, проросшей в низине среди высоких скал. Сперва я сунулся в какой-то пансион, затем поднялся вверх по дороге, где безуспешно прождал пять минут, но не встретил ни одного лица заинтересованного в сдаче жилья. Кардинально изменив направление и вновь миновав автовокзал, отправился проверять, что кроется за другими лаконичными вывесками, с однообразными названиями отелей. Уткнувшись в хостел, похожий больше на киношный мотель, попал в самый разгар завтрака, отчего хозяин-менеджер-официант совсем не скоро смог уделить мне чуточку своего внимания. Дожидаясь пока сонные гости получат-таки порцию белого воздушного хлеба с джемом, познакомился с парой молодых американцев, разместившихся в холле и заночевавших, по всей видимости, тут же, на узеньких диванчиках. Парень только рукой махнул, дескать "в гробу я тебя видал", а девушка вполне себе приветливой оказалась, и охотно поболтала со мной о том, о сем. Ее лицо, измятое еще слежавшейся подушкой и прикрытое пучком нечесаных волос во все направления излучало искреннее счастье и упоение молодой беззаботной, наполненной событиями жизнью. Она поведала, что народу в хостеле много, а цена колеблется в районе 20 лир. Появившийся некоторое время спустя хозяин, улыбаясь, рассказал, что мест свободных нет, но предложил подождать час, пока не съедет часть постояльцев, и не освободится отдельный одиночный номер за 25 лир. Тратить время на ожидание я естественно не стал и отправился дальше. Посетил еще пару мест и вернулся в тот самый пансион, который первым возник в моей каппадокийской жизни. За тридцать лир я снял небольшой номер, похожий больше на благоустроенную пещеру, нежели на заурядное жилище, воздвигнутое по типовому, бездушному проекту. Три стены и потолок комнаты представляли собой настоящую монолитную скалу, в которой вырублены ниши в качестве полок, а над головой вместо привычной плоской поверхности красовался купол! Хорошо оборудованный санузел и вовсе вызывал умиление, особенно если сравнивать его со стамбульским вариантом. Завтрак так же входил в стоимость проживания.
Гьореме удивительное место. Пожалуй, только здесь можно увидеть, как современная жизнь со всеми характерными ей атрибутами технического прогресса существует в естественных скалах почти так же, как это было у предков многие тысячи лет назад. В скалах причудливой формы вырубают ниши, прорезают окна и вставляют в них современные стеклопакеты, проводят коммуникации и достраивают веранды из современных материалов. В скалах ютятся и неказистые жилища бедных аборигенов и роскошные гостиницы для туристов со всего света. И таких жилищ сотни, если не тысячи. Вся деревня состоит из них. Сюда стоит приехать хотя бы для того, чтобы просто пожить в этой уникальной среде, побродить по узким извилистым улочкам, а уж сколько ярких переживаний вызывает созерцание окрестных долин и говорить не стоит!
Каппадокия, как область центральной Анатолии обязана своей привлекательностью не только древним геологическим процессам, но и богатой рукотворной истории, давшей хорошее ускорение при заселении этой местности, как в древние времена, так и в настоящее время, когда страна, завязала со своим воинствующим прошлым, дав от ворот поворот религии в деле управления государством, назначив язык мятежных курдов, принадлежащий другой языковой группе, диалектом турецкого и приветливо помахав западу в надежде, что кольцо из золотых звездочек замкнется за границами этой чудесной страны.
Одной из главных задач первичного ознакомления с местностью служит поиск и изучение карты. За время выбора пристанища мой багаж потяжелел на несколько листов бумаги, стандартного для современных офисов формата. На листах красовались отпечатки карты местности, которые как две капли воды походили один на другой, если не обращать внимания на скромные происки доморощенных дизайнеров, экспериментирующих с рамками, шапками да рекламой. Странно, что местный народ так и не соизволил изготовить хоть сколько-нибудь пригодную для употребления карту, при том, что количество туристов, стягивающихся в Гьореме, из разных стран мира едва ли не превосходит численность местного населения. Та самая карта, что безвозмездно предлагается всем желающим в любом отеле и даже встречается в красочных книгах о местных достопримечательностях, с легкой руки художника, чья творческая фантазия не умещается в тесных рамках, свободна от правил строгой, но признанной науки картографии, а так же масштаба, стилистического и лингвистического единообразия.
Вариантов ознакомления с местностью имеется, понятное дело, великое множество, но если классифицировать их по способу перемещения в пространстве, то останется только три. Во-первых, всем желающим предлагается великое множество колесной техники, начиная от велосипеда и заканчивая комфортабельными, современными автомобилями. Во-вторых, можно купить автобусный тур и проследовать без забот и хлопот, под познавательный рассказ гида, по значимым местам. Ну, и в-третьих, вы можете позволить себе совершенно бесплатную прогулку на собственных ногах по маршруту, что называется "куда глаза глядят". Интенсивность получаемой информации уменьшается, понятное дело, от первого варианта к последнему. Но находится ли в прямой от нее зависимости интенсивность и качество возникающих эмоций, вот это вопрос!
В концепцию дешевого самостоятельного туризма не укладывались ни дорогие экскурсии, ни аренда транспорта в одиночку. Следовательно, оставалось только уверить себя в том, что никакие подземные города, древние церкви и прочие памятники старины, значительно удаленные от "Невидимой деревни", меня совершенно не интересуют, и приехал в эти края я только для того, чтобы просто побыть среди причудливых скал.
"Love Valley" или так называемая "Аллея Любви" стоит того, чтобы пройти ее всю! Чудо картографии, прихваченное с собой, все же имело важную особенность в виде пунктирных линий, взявших на себя смелость обозначать пешеходные тропы, по которым и следовало передвигаться туристам. Опознав развилку на тропе, конечно не стоило обращаться к "карте", но с ней, по крайней мере, ясно, что в вытянутую долину возможно попасть лишь с торцов. Таким "глобальным" ориентированием пренебрегать не стоит, поскольку местность сильно изрезана глубокими каньонами и высокими горами, преодолеть которые под час бывает просто не возможно.
Долина, в которой прорезалось русло мелкого ручья, горделиво бурлящего во время дождей, заключена между высокими грядами гор. Тропа, петляя и разветвляясь, проводит туристов среди причудливых горных образований, каждый из которых не двусмысленно напоминает член. Организованные группы зевак забираются в долину со стороны Чаушина, доходят до первых образований, расползаясь своими самыми неугомонными пенсионерами на лишнюю сотню - две метров в округе и сбегаются потом, кряхтя и поглядывая на часы, аккумулируясь в прохладном автобусе, не без ностальгической грусти вспоминая бурную свою молодость... Между тем, дальше долина не менее интересна. Из цивилизованно-туристической в начале она переходит в сугубо-крестьянскую в середине, где местный народ активно окучивает землю в надежде вырастить на ней виноград. Далее же, как только рельеф выкидывает первый не преодолимый трактором выкрутас, сельскохозяйственные угодья заканчиваются, но тропа, не сдаваясь, уходит вдаль, сливаясь периодически с колючими кустарниками и влажным руслом ручья. И если первую половину пути легко преодолеть и в парадно-выходном костюме, то во второй, ближе к Учхисару, лучше быть одетым скромнее и по-походному: рискуете увязнуть в грязи, изодрать одежду и обувь. Тропа там расходится и на моей пришлось даже карабкаться в гору, срываясь раз за разом по крутому склону вниз.
Апофеозом тракторной непроходимости, а может быть и "водоразделом" для туристов, попадающих в долину с разных сторон, послужил самый удаленный и одновременно запущенный участок с засохшими виноградниками, расположившийся на некотором возвышении. Разбросанные повсюду и пришедшие в негодность и полное уныние приспособления для возделывания земли не вписывались в торжественную картину мира, вызывая сомнения в гостеприимстве этого места. Толи крестьяне трудились до изнеможения на аномально бесплодной земле, но так и не возродили на ней жизнь и вымерли за следующим поворотом от вселенской грусти, отчаяния и разочарования. Толи бежали в диком испуге, бросив рабочий инвентарь, и более за ним не возвращались. Однако больше всего вопросов вызывала сигнальная лента небрежно растянутая между сухих ветвей, запрещавшая попадать на участок красно-белыми своими кричащими полосками. Но для продолжения пути требовалось пересечь это место, поскольку тропа проходила через него. Перебираясь под лентой и изучая засохшие следы, я тревожно задумался, что ждет меня впереди. Изучение анатомии костно-мышечного аппарата турецкого крестьянина или же знакомство с тем, что вызывает еще у живых экспонатов такой сильный испуг. Словно завороженный, остановившись прямо посреди квадратного участка, я замер, вслушиваясь в бархатную тишину, залитой солнцем безлюдной долины. Ни души. И только редкие птицы, прячась от взглядов в слепящих лучах, тревожно кричали, заставляя эхо уносить их кличь в глубины неизведанного каньона, да редкие фигурки четырехлапых животных с интересом поглядывали на меня с высоты неприступных скал, словно наблюдая за глупым существом, шагающим туда, куда идти бы не следовало. Самые разные мысли возникали в моей голове, но при всей загадочности окружающего пространства, беспокойство вызывала лишь возможность столкновения с людским криминалом, с проявлениями которого уже приходилось встречаться в Стамбуле. После минутного созерцания окружающей среды на меня внезапно обрушился нестерпимый жар солнечных лучей, который я ощутил всей кожей обгоревшего лица. Стоять на месте нельзя. Нужно двигаться вперед, либо возвращаться назад. Последний вариант развития событий выглядел предательством по отношению к самой идее путешествия и неминуемо бы откликался постыдной нерешительностью в последующих воспоминаниях. Идти же вперед было жутковато, ведь ничего не известно о том, что ждет меня впереди. Есть ли на том конце выход из ущелья, хватит ли солнечного дня, чтобы вернуться домой, нет ли в этих краях диких животных и принято ли вообще здесь бродить одиноким туристам? Пока я колебался, солнце вновь надавило на виски, и по жирной коже пробежал озноб свежего прогрессирующего ожога. Нужно идти, и только вперед!
Согнувшись пополам под колючими ветками кустарника начал пробираться сквозь заросли вперед. С этой минуты дорога превратилась в вереницу сплошных препятствий, но на проскакивающих между ними прямых участках пути можно было наслаждаться диковинными видами волшебной природы ничуть не уступающей по красоте той половине ущелья. Минут через двадцать или тридцать пути я вновь замер, насторожившись. Ветер принес чьи-то голоса. Вслушиваясь в обрывки звуков, я не сразу смог определить, кому принадлежит голос. Но постепенно обрывки стали складываться в фразы, а фразы в диалоги. Обычная доброжелательная человеческая болтовня, ничего страшного. Я продолжил движение вперед, и уже совсем скоро навстречу из кустов вышла англо-говорящая семья из четырех человек. Совершенно спокойно с блаженной усталостью на лицах они шествовали вперед: мужчина с высоты собственного роста поглядывал в таинственную даль каньона, опираясь на деревянную палку в качестве посоха, женщина без устали поправляла рюкзак и больше смотрела под ноги, а мелкорослые дети, раскрыв рты, вертели головами и тратили, пожалуй, вдвое больше энергии, успевая устраивать мелкие разборки между собой, отвлекаясь периодически от созерцания красоты окружающей неживой природы. Мы поздоровались, а когда семья оказалась позади, я услышал в свой адрес несколько шуточек, а все потому, что полуденное солнце уже жарило так, что череп трещал по швам, а никакого головного убора с собой не было. Пришлось накинуть на голову носовой платок, так чтобы тот закрывал лоб, и повязать вокруг шнуром от сумочки для документов, на счастье оказавшейся в рюкзаке. Выглядел я в тот момент наверняка странновато...
Всего на пути я встретил две группы, пересекающих долину. И уже на самом выходе, вблизи узнаваемой вершины в центре Учхисара туда спускалась большая группа немцев. Но судя по тому, как добрая половина из них озирала простирающийся под ногами извилистый каньон без малейшего намека на готовность спуститься вниз, полагать, что хоть кто-нибудь из них прошел долину полностью, я не могу.
Оказалось, что карта, непригодная на первый взгляд для навигации, абсолютно точно показала пеший туристический маршрут. Отметив на ней пройденный путь, я определил, в каком направлении находится дом, но прежде чем отправиться туда, заглянул в одинокое кафе, справиться о наличии общественного транспорта в этих краях.
Красивая женщина поведала, что между городами курсируют автобусы и подбирать на дороге бродячих путешественников здесь уже давным-давно привычное дело, а посмотрев на часы, добавила, мол, минут через десять должен быть один такой, но поразмыслив еще пару секунд, заключила: "Если его не отменят...". Этот расплывчатый ответ, возникший, быть может, из-за моего плохого английского (женщина на нем говорила будь здоров) не вызвал доверия к сельскому турецкому транспорту и вынудил отправиться восвояси пешком.
Возвращаться в деревню по пыльной дороге было не очень комфортно, но очень приятно было осознавать, что в жизни теперь появился не просто первый, а первый пройденный от начала и до конца каньон.
В отличие от стамбульского отеля, "Бедрок" был густо заселен людьми, а ядром интернационального коллектива оказалась группа южно-корейских девушек в составе шести человек. Разместившись в единственном номере на первом этаже, я был лишен возможности непринужденного знакомства с большинством соседей на почве незначительных бытовых происшествий, однако кореянки, специфически путешествующие по Турции, почти весь день проводили в уютном холле пансиона, жужжали на своем, не прерываясь ни на секунду, словом всячески провоцировали на контакт. К вечеру уже я был приглашен в ночной клуб, хоть и не слишком хотелось шарахаться по подобного рода заведениям, учитывая развеселый стамбульский опыт, но и отказываться от международной тусовки я не собирался.
Самой шумной корейской девушке, особенно проникновенно заглядывающей в мои глаза, я поведал о своей неистовой любви к танцам. Кто же мог подумать, что она окажется сумасшедшей и выскочит на пустой танцпол, окруженный не разогретой людской массой, а следом вытянет и меня. Не желая оказаться лжецом с первого дня знакомства, я начал изображать какие-то танцевальные па на совершенно трезвую голову под идиотскую музыку, ну и на потеху, разумеется, всем собравшимся. Подружка же прыгала рядом со мной, хлопала, топала, визжала - словом не ограничивала свою искреннюю человеческую натуру никакими правилами этикета, чем оттягивала на себя большую часть снисходительно улыбающихся взглядов. На том и спасибо. Вскоре очень многие решили для себя, что уж они-то могут и не хуже, присоединились к нам и вечеринка началась. Мне же удалось ретироваться, поскольку внимание развеселой девушки переключилось на более подвижные тела, способные резонировать с местной музыкой. Так бы и накачивался пивом в молчаливом одиночестве, созерцая невероятно энергичные танцы молодых турков вокруг конвульсирующей туристической массы, но вдруг откуда не возьмись за столиком появилась очаровательная, но ранее мне не знакомая, корейская девушка. Оказалось, что она так же проживает в нашей коммуне, но по неведомой причине прохладной пещере пансиона предпочитает продолжительные прогулки под жарким солнцем. Бесконечно отставшая от праздника, либо утомленная насыщенным днем, шумной сцене, окутанной сигаретным дымом, она предпочла общение со мной, которое быстро оформилось в увлекательный диалог. Общаться с красивой азиаткой было приятно, но чертовски сложно. Когда каждое слово делает вас ближе друг к другу, ограниченность словарного запаса оказывается уж совсем некстати. Но благодаря обоюдным стараниям очень скоро в наших отношениях слова оказались лишними.
Кино рождается в умах людей, но всякий раз, когда жизнь загибает эпизод покруче, не перестаешь ей удивляться, а порой и сожалеть о том, что не пошел на режиссерский. Утром кореянка уехала кататься на воздушном шаре, я отправился в долины, рассчитывая вновь встретиться с ней вечером, но больше ее так и не увидел. Полагаясь в общении на додумывание чужих высказываний согласно контексту происходящего, нежели опираясь на однозначный перевод произнесенных слов, поплатился недопониманием ситуации, а моя хитрая подруга, оказалась свободна от сентиментальных переживаний, удовлетворившись сухим "пока" при расставании навсегда... Вернувшись вечером домой, я узнал, что она съехала.
Долина Земи (Zemi Valley) встретила меня не только платной церковью Злого Глаза (El Nazar Kilise), внутрь которой я естественно не зашел, удовлетворившись осмотром ее внешней архитектуры мало отличающейся от архитектуры десятков других церквей и вообще перибаджалар, но и табуном скачущих навстречу лошадей, заставившим меня, как человека, не укротившего за всю жизнь ни одного ретивого коня, прятаться от фауны за флорой. Когда уже звуки, извлекаемые из камней земледельцами при помощи мотыг, перестали достигать моих ушей, увязая в густой растительности каньона, на пути возник мираж большого каравана. Собственно это была не оптическая иллюзия и не психоделическая галлюцинация, а простая фантазия. Три не молодых турка, распределив между собой обязанности, разжигали угли в мангале, сервировали стол с прибитой к нему белой скатертью, доставали заранее приготовленные закуски и бутылки с вином. Словом всем своим видом давали понять, что вскоре сюда прибудет огромный туристический автобус, и людей, измученных долгим переездом, будет ожидать приятный сюрприз в виде горячего кусочка мяса с бокалом местного вина. Далее дорога становилась менее проходимой с точки зрения практикующего автолюбителя, но пешеходу особых препятствий не устраивала. Отматав по ней еще минут двадцать, решил вернуться назад, поскольку идти по бурно заросшей тропе, не будучи при этом окруженным сколько-нибудь уникальным горным ландшафтом, не слишком-то и приятно, особенно зная, что это не кольцевой маршрут и назад все равно придется возвращаться тем же путем.
Долина Мечей (KilГlar Valley) в самом своем начале, считая от дороги между Гьореме и Ортахисаром (Ortahisar) не похожа на все остальные обилием легкодоступных древних церквей, вырубленных прямо в скалах. Многие из них сохранили арочные проемы, куполообразные своды и простые орнаменты на внутренних поверхностях помещений. Удивительно, но, несмотря на легкую доступность и стремление объектов современного мира к многофункциональности, многовековые комнатушки миновала судьба общественных уборных. Во всяком случае, мой нос, наделенный достаточно грубым газоанализатором, не распознал никаких доказательств подобного надругательства над историей. Углубляясь в каньон по протоптанной тропе, повстречал двух девушек европейской внешности в сопровождении турецкого проводника. Компания поведала, что дальше по тропе пройти невозможно, но прислушиваться к их мнению я не спешил. Весь намеченный маршрут был завязан на прохождении именно этой долины, и невозможность пройти ее насквозь рушила все планы. Между тем, скалы, примыкающие с обеих сторон к тропе, непрерывно сближались друг с другом, пока не заключили меня в узкой расщелине, заставив опасливо озираться наверх и радоваться тому, что туристический сезон не начался, потому как любой предмет, весом от полукилограмма, упавший на голову сверху, навсегда лишит возможности не только путешествовать, но и дышать. От ощущения легкой опасности и тесноты окружающего пространства захватывает дух. Что-то подобное испытываешь, когда прогуливаешься по узким улочкам Нью Йорка среди могучих небоскребов. Пространство давит всей своей мощью на сознание человека, объясняя кто он такой в этом огромном мире стекла и бетона или же многовековых скал. Двигаясь дальше, приходилось преодолевать высокие барьеры, цепляясь за сухой кустарник и, извиваясь, словно змея, спускаться в затененные проломы, подбирая на ощупь подходящее для ноги место. К сожалению, все старания оказались напрасными, потому что тропа привела к низкому тоннелю, во всю ширину основания которого сочился холодный ручей. Чтобы преодолеть подобное препятствие, необходимо было испачкаться и промокнуть, а на такие жертвы я не был готов. Вновь пришлось возвращаться назад.
Оказавшись у дороги, заглянул в одно из многочисленных кафе, чтобы выпить чего-нибудь и передохнуть, а заодно и с корректировать дальнейший маршрут. За то непродолжительное время, что я восседал на мягком диване, мне довелось наблюдать за удивительной работой, думается успешного, турецкого торговца мелкими сувенирами. В зависимости от национальности проплывающих мимо туристов он обращался к ним на английском, немецком, итальянском, японском и быть может нескольких других языках. Причем это не были стандартные приветствия, а полноценная и шустрая болтовня с ответами на задаваемые ему вопросы. Но несмотря на понятные комментарии большинство туристов так и не меняло свои кровные на китайское барахло и, улыбаясь, растворялось в толпе других предприимчивых коллег, за что им в след следовали отборные ругательства с недвусмысленно читаемой злобой на лице, чего не видел, конечно же, адресат, но видел я, притаившись за своим бутербродом.
Посмотрев с высоты на музей под открытым небом (GЖreme Open Air Museum), где сотни туристов организованными группами перемещались от одной церкви к другой, убедился в бесполезности его посещения и проследовал дальше, к долине, расположенной между упомянутой долиной Мечей и Красной долиной (Kizilcukur, Red Valley), оставшейся безымянной на туристической карте, но обретшей свое название благодаря деревянному указателю, вбитому на обрыве каньона - "Meskendir valley".
Не могу даже представить, как бы я нашел в нее вход, если бы не единственный пешеходный дедушка, оказавшийся на пустынной дороге, заключенной с одной стороны холмами и равнинами, а с другой сплошным забором построек неясного назначения. Благодаря карте и интернациональному языку жестов мне показали, куда свернуть и куда спуститься. Дело в том, что спуск пришелся на такой крутой склон, на который бы я никогда не сунулся, если бы мне не сказали: "Лезь туда!". Терзаясь сомнениями о том, что более присуще пожилым туркам: черный юмор или же чувство сострадания, я все же спустился в каньон без особых проблем, обнаружив внизу не только пешеходную тропу со следами обуви, но и отпечаток протектора колеса, что вполне меня успокоило. Сама же долина оказалась вполне преодолимой, не без препятствий и развилок, разумеется, но все же пройтись по ней было приятно, было и на что посмотреть. Встречались не только ставшие уже привычными вырубленные в скалах жилища, перибаджалары и грибы, но и многочисленные тоннели, а также небольшие пороги и маленькие водопады журчащего вдоль тропы ручья. Каково же было мое удивление, когда через пятнадцать минут ходьбы я нагнал троих американцев, беззаботно смеющихся и фотографирующихся у подножия высоких гор в этих, казалось бы необитаемых краях.
Примерно через час от начала пути на развилке дорог, выросших уже из троп, в безлюдном, с точки зрения торговли, месте, появилась большая торговая лавка. Одиночество жизнерадостного продавца скрашивала высокая красавица в парандже, которая, к великому удивлению, не имела ни малейшего понятия ни о Красной, ни о Розовой (Gulludere, Rose Valley) долинах! Однако продавец, оставив попытки продать мне один из многочисленных сувениров, добродушно кивнул на указатель, оставшийся чуть позади, не заметить который позволило лишь удивление от расположившегося здесь магазина. И только в этот момент до меня дошло, что я пришел уже к одним из самых красивых долин этого региона, однако, часы показывали 16:00, а к 20:00 над Каппадокией расстилалась тьма.
Красная и Розовая долины, расположенные по соседству, не столь протяженные, как, например, долина Любви, но тропа, с которой путник обозревает окрестности, вполне себе спокойно взбирается на вершину самой высокой горы. Периодически встречаются узкие скалистые перешейки, расположенные на трех-четырех метровой высоте или же настолько крутые спуски, что без помощи рук, цепляющихся за камни и кусты, преодолеть их не возможно. Не сверхэкстремально, но при неудачном стечении обстоятельств свернуть себе шею проще простого. С самой верхней точки Красной долины открывается потрясающий вид! Горный массив к северо-востоку от Гьореме, напоминающий знакомые по старым фильмам красные скалы Аризоны, отсюда виден, во всей красе, видна и долина, в которой расположился и сам уникальный туристический городок, и даже легкоузнаваемая вершина горы в Учхисаре не прячется от глаз.
Сумбурные размышления о жизни на фоне неописуемой красоты прервал чей-то надрывный ор: "Hello!!!". Присмотревшись, разглядел в Розовой долине маленький пикничек из середины которого, в моем направлении, активно размахивал рукой человек. Несколько ответных взмахов сняли его возбуждение, и он вернулся к коллективу. Но уже через считанные минуты извилистая горная тропа, нырнув в каньон между двумя долинами и вновь поднявшись на другой его стороне, вынесла меня прямо к этому пикнику.
- Приве-е-ет!!! - добродушно раскинув руки, приветствовал меня черноволосый мужик в зеленой футболке, сидя прямо на траве в компании двух турков.
- Приветствую вас! - я поздоровался с активистами и кивнул в сторону цивилизованной группы людей из пяти - шести человек, миролюбиво сидящих за столиком поодаль - Мне бы чаю. Можно?
Турок гостеприимно предложил пластмассовый табурет и ушел в пещеру ставить чайник на огонь.
- Я из Италии. Фабьо зовут! - махнул рукой зеленый.
- Джон, из России. - представился я.
- Ничего себе! Не видел здесь русских...
- Да... На самом деле нет их здесь...
- Давай еще вина? - вмешался оставшийся хозяин горного кафе.
- Как? У меня вино кончилось?! - изобразил удивление итальянец, посмотрев через горлышко на дно бутылки, и вытряс последние капли в рот - Нет! Спасибо! Я брата дождусь, тогда и выпьем! Марьо-о-о! Где-е-е ты-ы-ы?!! - громогласно проорал во все стороны сразу счастливый и слегка захмелевший Фабьо.
За легким шутливым разговором меня не только напоили чаем, но и накормили горячим шашлыком. Отказаться от угощения было просто не возможно. Особенно настойчиво уговаривали разделить с ними трапезу турки, им было проще, поскольку за мясо заплатили добропорядочные итальянцы, принимающие солнечные ванны в горах прекрасной долины. В минуты молчания, возникающие в моменты пережевывания особенно больших кусков, мои разум занимало переживание приятного удивления маленьким сюрпризам в спонтанном путешествии. Карабкаешься себе по диким горам, практически один на многие километры, и вдруг перед тобой возникает оазис! Неожиданно, удивительно и очень приятно!
Не смотря на предложение задержаться с новыми знакомыми до темноты и вместе отправиться в Гьореме, я откланялся, стремясь увидеть еще что-нибудь интересное, пока густая тьма не скрыла от жадных глаз незнакомый, удивительный мир.
К тому времени, когда я вышел на тропу, соединяющую Гьореме и Чавушин, солнце скрылось уже за горизонтом, и сумерки начали поедать горизонт. Логичнее мне показалось дойти до Чавушина, от которого я уж точно доберусь до дома, хотя бы по асфальтированной дороге, нежели пускаться в путь по незнакомой тропе, рискуя забрести в долину аккурат к полуночи.
Чавушин встретил меня кладбищем и панорамой заброшенного города в нависающей над городом скале, окруженной у подножия современными постройками малой этажности. Ничем не примечательный городок, тем не менее, рассчитывал переманить у центральной туристической деревни часть любопытных туристов, обзаведясь некоторым количеством отелей и пансионов, кафе и ресторанов. Но как бы там ни было, с Гьореме его и сравнивать нечего.
Проконсультировавшись с аборигеном, уже через пять непродолжительных минут я вышел на асфальтированную дорогу и со спокойной душой встретил наступление темноты. При необходимости можно было бы воспользоваться автобусом (их немало проехало мимо), но из принципиального желания сэкономить пару лир весь путь я отмахал пешком, затратив на него полчаса. Ни одна машина, в том числе и полицейская, возле меня не останавливалась, только тракторист, груженый сеном, изъявил желание помочь, но расценив мой жест "подожди, сейчас перебегу дорогу", как "Проваливай! Я сам дойду", поддал газу и скрылся за поворотом.
Получив определенное мазохистское удовольствие от английских штучек южнокорейской подруги, которая, кстати, и проживала уже несколько лет в Лондоне, ничего не оставалось делать, как открыть свой разум для новых эмоций и новых людей, благо этот вечер принес в сети пансиона очередную порцию интернациональной молодежи. Француз с двумя симпатичными подругами и знойная испанка присоединились к вечернему корейско-русско-турецкому столу. К этому времени я уже успел напоить женский коллектив каппадокийским вином, пусть и не собственного производства, за что он накормил меня блюдом своей национальной кухни, приготовленным из острого перца, приправленного куриным мясом и овощами. А на вопросы о красной роже и слезящихся глазах приходилось отвечать, что я просто тронут добротой братского народа и приятно удивлен отсутствием гастрономических различий у двух, казалось бы, далеких друг от друга культур.
К тому времени, когда весь алкоголь перекочевал из темных стекляшек в разомлевшие тела, вынудив последние позаботиться о возобновлении запасов, хозяин отеля предложил всем желающим отправиться в его любимое место среди здешних скал, где сам он частенько придается медитации и созерцанию, наблюдая свысока за крошечным поселком, растворенным в ночи. Семеро желающих, включая обоих турков, опустошили сначала добрую часть холодильника в полюбившемся уже магазинчике, прикупив снадобья для более проникновенного общения с природой и друг другом, и, гремя бутылками, усаживаясь в машину, отправились в недолгий, но веселый путь. Остановились мы перед обрывом каньона в Голубиной долине (Pigeon Valley, Guvercinlik Vadisi), неподалеку от Учхисара, в стороне от скопления импровизированных кафе, где посетителям предлагается бороться с ветром, щуриться на яркое солнце и придаваться умилению выдумкам природы, воплотившимся в виде неземных пейзажей от которых рябит в глазах от беспорядочного чередования змеящихся хребтов и затененных впадин.
Ночной Гьореме не особенно впечатляет, робко подмигивая из глубины тремя фонарями. Гораздо привлекательней смотрится Учхисар, рассыпавшийся по горе мелким бисером электрических огоньков. Но самым завораживающим в ночном пейзаже оказалась полная луна, освящающая долину тусклым желтым светом, наполняющая ее каким-то новым содержанием, неуловимым для понимания смыслом.
Пригласивший полюбоваться ночным пейзажем турок, единственный, пожалуй, удовлетворился сентиментальными переживаниями и готов был считать день прожитым не зря, но остальная компания не разделяла его настроений и дружно отправилась в знакомый уже многим клуб. Вечер удался на славу. Вдоволь наобщавшись с французами, получив определенное удовольствие от музыки и выпив значительно больше обычного, покинув при этом увеселительное заведение под утро, лично я поплатился потерянным следующим днем. С похмелья отправиться в долину и жариться весь день под жарким солнцем мне было не под силу. А жизнь между тем не останавливалась. Вечером в Стамбул уехали французы, оставив на память свои координаты и приглашая к себе в Париж на огонек. Съехало и несколько кореянок. Но самое значительное событие в масштабах пансиона еще только значилось в расписании на завтрашний день. Как поведал хозяин, завтра его уютную гостиницу занимает большая группа туристов, забронировавших места еще несколько месяцев назад. Соответственно все постояльцы, живущие тут по сегодняшний день завтра должны убраться, о чем естественно всех предупреждали при вселении. Не желая заморачиваться переездом, но главное, считая четырехдневное пребывание в Каппадокии достаточным, купил билет до Анталии на завтрашний вечер.
Как и договаривались, к десяти часам утра я принял душ, позавтракал и сдал свой номер, оставив рюкзак на хранение до вечера в холле пансиона. Автобус в Анталию отходил от вокзала в 22:00, следовательно двенадцать часов необходимо чем-то себя занимать. Все окрестные долины, расположенные в пределах пешей досягаемости мной были уже осмотрены и к последнему дню оставалось лишь посетить соседние города, чтобы считать центр Каппадокии изученным и освоенным.
За полторы лиры с вокзальной площади автобус увез меня в Невшехир. Впервые за все время пребывания в Турции яркое солнце уступило густым облакам и те, наслаждаясь кратковременным превосходством, проливали над окрестностями тонкие струйки холодной воды, и вместо того, чтобы взбираться на самую высокую гору, я пережидал непогоду в интернет-кафе, непоследовательно изучая то Анталию, то Невшехир, то другие города, где предстоит еще побывать сегодня. И все же горячее солнце пробилось сквозь тучи, растворив их на время, достаточное, чтобы осмотреть центр города. Ничего интересного в Невшехире не обнаружил. Большой, если сравнивать с микро деревней Гьореме, город. Грязный, суетливый, без выразительных и запоминающихся черт. Однако цены здесь значительно ниже, чем в упомянутом населенном пункте, заполоненном туристами. Дешевле все: продукты, сувениры, рестораны, услуги, предметы первой необходимости. Планируя серьезный рейд по магазинам, независимо от тематической направленности, имеет смысл отправиться именно в Невшехир, заодно осмотреть город и никогда больше в нем не появляться.
Следующим пунктом моего маршрута стал небольшой город Юргюп (эrgЭp), расположенный к востоку от Гьореме. Приятно пройтись по его ухоженному центру, поглазеть на мечети и современные дома, окруженные зеленью. Возвышающаяся над городом гора производит совсем иное впечатление, обнажая всем желающим разруху и бедноту. Извилистая тропа, ведущая на вершину, проходит через убогие трущобы, а древние пещеры, вырубленные в самой скале, и вовсе кажутся никому не нужными помойками. Словом, то, что могло привлекать туристов, заставляя их приезжать в городок, позабыто и позаброшено недальновидными аборигенами. Так же в городке есть обзорная площадка откуда открывается панорама на скромный населенный пункт, к ней по спирали ведет тропа окруженная вперемешку богатыми домами и незатейливыми лачугами ремесленников, штампующих грибы и прочую сувенирную продукцию. Но главной достопримечательностью этого места являются отнюдь не рукотворные объекты, а рожденные бурной геологией скальные "грибы". На выезде из города (по направлению к Невшехиру) сосредоточилась группа таких грибов, постоянно окруженная туристическим автобусами, и маленькими фигурками людей, задирающих головы в высоту. К сожалению схватка между силами природы продолжалась и господство солнечных лучей сменилось тиранией дождливо-ветреного ненастья, заставив меня спрятать фотоаппарат и застегнуть на себе все, что только застегивается. Когда дождь окончательно уверовав в свое могущество стал ливнем, от неминуемого размокания меня спас проезжающий в Невшехир автобус. Не успел еще доехать до города, как стихия унялась, и вновь солнечный свет озарил окрестности, растянув среди гор разноцветную дугу. Через пять минут ожидания к остановке подошел автобус на Аванос (Avanos) и подобрав вместе со мной и местным населением еще несколько туристов укатил из примелькавшегося города прочь.
Небольшой городок Аванос (к северу от Гьореме) отличается от соседей хотя бы тем, что через него протекает река, местами обмелевшая до неприличия и имеющая вид заурядной городской реки, то есть не вызывает и намека на желание искупаться, но прогуляться вдоль берега по благоустроенной набережной все же приятно. Центр города, так же, как и в предыдущем населенном пункте, вполне обустроен и предлагает случайному путнику множество развлечений гастрономического характера. Но чем ближе подходишь к окраинам, тем более трущобным становится город. На одной из последних улочек, круто поднимающихся вверх, ко мне пристал малолетний абориген, заучивший на английском лишь пару фраз. Сначала он влепил мне безапелляционное: "Три лиры", - а когда сообразил, что не дождется вознаграждения, запретил идти дальше. Я конечно улыбался, как мог, но на десятый раз подвинул мальца в сторону и отправился к горе. Юный попрошайка злобно выругался в мой адрес и угрожающе махнул рукой. Первое время я оглядывался назад, проверяя не последует ли за инцидентом какого-нибудь не здорового кипиша, но убедившись в несерьезности агрессии малыша со спокойной душой отправился дальше. С горы весь поселок просматривался, словно лежал на ладони: грустная река, текущая неторопливо вперед, висячий пешеходный мост через нее, высокий минарет, прорезающийся сквозь густой, непрозрачный воздух, черепичные крыши обветшалых домов, и большая долина, раскинувшаяся за рекой, с низкой цепочкой затуманенных гор.
К семи вечера автобус доставил меня в родной, уже полюбившийся, но самое главное - понятный во всех отношениях, Гьореме. Несколько кружек пива и электронная книга помогли скоротать пару часов. Между тем уже окончательно стемнело. Шорты и безрукавки туристов сменились одеждой, способной защитить обгоревшую кожу от ночной прохлады, и по мне от долгого и неподвижного сидения на веранде кафе начала пробегать бодрящая дрожь. Забрав рюкзак из пансиона, крепко пожав турецкие руки и поцеловав единственную корейскую щеку, возможно навсегда оставив это место, отправился на вокзал.
Автобус из Сиваса (Sivas), проходящий через Гьореме и следующий в Анталию, появился строго по расписанию, но перед тем, как погрузить вещи и покинуть городок, меня поджидал сюрприз в виде возникшей внезапно русской болтовни. Три молодых парня шустро шарились по прокатным фирмам, рассматривая какую колесную технику предлагают в аренду те. Имел бы я еще несколько свободных минут до отправления автобуса, обязательно познакомился бы с соотечественниками. Прожив четыре насыщенных дня в этих краях ни разу не слышал русской речи, а в последний день случилось просто таки нашествие сограждан. Нашествие - потому как еще двое немолодых уже мужиков прошли по салону автобуса, когда я занял законное место, но так недобро беседовали между собой, что афишировать им свое присутствие я не стал.
Соседом в автобусе оказался турецкий студент, живущий в Анталии, но учащийся в Сивасе, он вполне сносно говорил по-английски и помимо несущественной знакомственной болтовни, которой мы развлекали друг друга, подсказывал, чего говорит на остановках водитель и вообще помогал ориентироваться в пути.