Белозеров Михаил : другие произведения.

Великий самурай. Глава 1. Жажда мести

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Роман о легендарном фехтовальщике Миямото Мусаси, который дрался на поединках 64 раза и ни одного не проиграл. Мусаси странствовал с ранних лет. Его жизнь полна приключний и войн. Он участвовал во всех крупных сражениях своей эпохи. Дожил до глубоких лет, обобщив свой самобытный опыт фехтовальщика в книге "Пять колец".
  Глава 1. Жажда мести
  
  Человека, которого он ждал, звали Нотори Коси. Он был помощником рыбаря, который поставлял карпов в дом управляющего. Обычно его не пускали дальше заднего крыльца кухни. Но теперь он хотел показать свою значимость и заставил себя ждать с полудня.
  Сквозь шелест ивняка он отчетливо различил хруст сучка под ногой, и, выхватив катана , припал к земле. Он мог ударить из любого положения и не боялся быть застигнутым врасплох. Мало того, он жаждал этого. Ему хотелось помериться силами со всем белым светом. И он знал, что легко одолеет его.
  Звук металла еще дрожал в воздухе, когда Нотори Коси испуганно воскликнул:
  - Не бойся!.. Это я!..
  Мусаси приподнялся. За кустом виднелась перекошенная страхом физиономия помощника рыбаря.
  - А... - с облегчением произнес помощник рыбаря, - вот ты где... Деньги принес?
  - Принес.
  - Давай!
  - Дурака нашел?
  - Я говорю, давай деньги!
  В ответ он услышал, как они издевательски бренчат в кармане Мусаси.
  - Ты их получишь, когда расскажешь всю правду!
  - Правду?! - решил покуражиться помощник рыбаря, глядя на плохо одетого мальчишку, неумело держащего длинный и тяжелый катана в положении атаки. - Что ты знаешь о правде, сопляк?!
  Нотори Коси было лет тридцать пять, но он казался Мусаси стариком, от которого скверно пахло рыбой и дешевым пивом.
  - Я знаю, что ты без одной минуты покойник!
  Мусаси всего лишь раз взмахнул катана, а куст, срубленный под корень, упал. Теперь между Мусаси и Нотори Коси не было никакой преграды. Нотори Коси отшатнулся, но холодная сталь коснулась его щеки.
  Хотя катана отца был слишком тяжел для него, Мусаси крепко держал его в руках.
  - Я пошутил! Я пошутил! - вскричал помощник рыбаря, показывая, что у него нет оружия.
  - Говори! - приказал Мусаси таким грозным голосом, что у Нотори Коси пересохло во рту.
  Убьет, подумал он, точно убьет сопляк и кинет в реку.
  Река Цуда, похожая на расплавленное золото, действительно, равнодушно искрилась на вечернем солнце. Вынести тело человека к далекому океану было для нее плевым делом.
  - Мой господин... - косясь на катана, многозначительно произнес Нотори Коси, - сегодня продиктовал такие стихи:
  
  Тот, кто безмерно силен,
  Обделен богиней Аматэрасу умом.
  Слабость его в отсутствии хитрости.
  Такого победит и младенец.
  
  - Значит, это и есть правда... - вздохнул Мусаси и опустил катана.
  Руки его устали. Другое дела - вакидзаси . Но драться вакидзаси - значило признать себя слабым, не доросшим до большего меча.
  Ему захотелось расплакаться. Он был никем - всего лишь сыном мертвого самурая, убитого неправедно и подло - исподтишка. Безмерная тяжесть навалилась на его плечи. Хотя отныне он знал имя убийцы и его месть приобрела вполне конкретное очертания, задача показалась непосильной. Убить управляющего дома Мори, господина Гэнрю Сасаки! На это не мог решиться даже отец, помня о жене и сыне. Как бы он поступил на моем месте? - подумал Мусаси. Ответ был слишком очевидным - как и то, что надо будет очень долго ждать, год или два - не меньше.
  - Э-э-э... - напомнил Нотори Коси, - а деньги?..
  - Вот тебе твои деньги! - Десять бу полетели в траву.
  Для помощника рыбаря это было таким огромным богатством, что он не мог удержаться и в присутствии мальчишки пал на колени.
  - Передай! - крикнул Мусаси, глядя в его спину. - Передай своему господину, что я вырасту и убью его!
  - Как же!.. Дерьмо! Убьешь! Сожрала мышь горы! Ты такой же бешенный, как и твой отец Синмэн Мунисай, - прошипел помощник рыбаря, собирая монеты.
  Впрочем, ему был все равно, кто кого убьет: мальчишка ли - его господина Гэнрю Сасаки или, наоборот, Гэнрю Сасаки - этого мальчишку. Я еще на этом не раз заработаю, лихорадочно думал он. А они пусть друг друга убивают. Кими мо, ками дзо .
  Две монеты он, как белка, засунул за щеки, а остальные рассовал по самым тайным карманам.
  - Тебе никогда не справиться с моим господином Гэнрю Сасаки! - произнес расхрабрившийся Нотори Коси, но когда поднял голову, рядом уже никого не было.
  Мусаси исчез бесшумного, как демон.
  Он бежал вдоль реки, перепрыгивая с камня на камень. Его путь лежал в горную деревушку Миямото. Отныне он не повторит ошибку отца. Как можно было дать подобраться к себе на расстояние выстрела?! Оставить их с матерью одних! Тело может быть расслабленным, но дух - никогда!
  Так родилась его первая заповедь Пути Война - еще неясная, как ощущение, но которой уже можно было руководствоваться.
  Дома его ждала страшная весть: в полдень от горя умерла мать.
  - Поплачь, поплачь, Бэн-но-сукэ... - говорил Гэнхатиро, дядя Мусаси, - теперь ты круглый сирота.
  По привычке он называл его так, как нарекли родители - Бэн-но-сукэ.
  В тот день до самого глубокой ночи Мусаси казался таким тихим и необычно сосредоточенным, что дядя Гэнхатиро вздохнул с облегчением. Обычно он не мог справиться с необузданным племянником - не по годам сильным и рослым. В отца растет, с сожалением думал дядя, в отца. Может, теперь из него толк и выйдет и он пойдет по моим стопам. Тогда в один прекрасный день, когда я сделаю его помощником настоятеля нашего храма, он будет моим самым верным помощником. Чем не обеспеченная, спокойная жизнь. Правда, немного скучноватая, но зато всегда сыт, одет и обут.
  Но, как и все родственники, дядя Гэнхатиро глубоко шибался, ибо Мусаси ощущал в себе такие силы, применения которым найти еще не мог. Мало того, как и все подростки, он не понимал сам себя и потому иногда его выходки были буйными и дикими. Лишь через много лет он смог справиться со своим нравом и направить его на пользу дела.
  Еще отец отмечал, что его сын, кроме непоседливости и шкодливости, обладает куда большей ловкостью, чем он сам. Отца это очень и очень озадачивало. Он даже испытывал странное чувство зависти, будто судьба посмеивалась над ним и говорила: 'Вот каким ты мог бы стать, но не стал'. Из-за этого он никогда не обучал Мусаси своему военному ремеслу, полагая, что в семье древнего рода Фудзивара должен быть только один настоящий самурай. А два самурая - это явный перебор. Единственного, чего он не мог запретить сыну - наблюдать за своим тренировками с мечом и железной дубинкой. Хотя, если бы не жена, которую он горячо любил, он бы лишил Мусаси и этой привилегии.
  Впрочем, семена пали более чем на благодатную почву: стоило Синмэн Мунисай отправиться на службу в гарнизон, как Мусаси тайком проникал в его кладовку, доставал оружие, амуницию и самозабвенно копировал движения отца. При этом, чтобы не выдать себя, он никогда не кричал во время удара, как отец: 'Ха!', а действовал тихо, как горная кошка.
  Тайком от взрослых он вместе с другими подростками устраивал тренировочные бои в ближайшем лесу и часто приходил то с рассеченной бровью, то синяками на теле. Он сильно увлекался, и ему доставалось. Но гораздо меньше, чем другим, словно его охранял дух судьбы. Иногда поединки носили форму ожесточенной драки. Но как бы то ни было, бровь ему рассекли всего лишь два раза. Больше он ни разу никому не дался. В нем жило просто-таки звериное чутье на любое движение и даже взгляд противника. Мало кто из сверстников мог справиться с ним. Разве что подростки старше по возрасту. Но после того, как Мусаси ловким ударом боккена разбил голову семнадцатилетнему противнику, с ним никто не хотел связываться, и Мусаси стал искать себе противников по плечу. Однако это был опасный путь.
  
  ***
  Утром следующего дня управляющий дома Мори - Гэнрю Сасаки ехал в долину Идасу к наместнику двенадцати провинций дома Мори - Асикага Тадацуна с отчетом о посевах, о рисовой и денежной податях и о прочих сельских вопросах. Как и все управляющие такого ранга, он немного подворовывал. Вначале боялся, потом привык и даже с некоторым пренебрежением посматривал на своего непосредственного начальника, который казался ему простофилей, хотя и вынужден был ежегодно платить ему пять тысяч рё неофициальных отступных за право занимать должность управляющего.
  Наместник Асикага Тадацуна сам подворовывал, но в гораздо больших масштабах, так же платил отступные своему начальнику, сидящему в Киото, и закрывал глаза на воровство управляющего, полагая, что он должен быть достаточно умен, чтобы не зарываться. Так они и жили, честно глядя друг другу в глаза.
  Дорога лежала среди цветущих садов. Там и здесь мелькали зеленеющие поля, цветущие вишни и соломенные крыши хижин. Над деревьями вился дымок. Крестьяне, идущие по дороге, бросали пожитки на землю и становились на колени. Даже скот замирал, прерывая свою бесконечную жвачку. Собаки же трусливо поджимали хвосты и шныряли в первую же подворотню. Кто беден, тот и глуп, высокомерно подумал Гэнрю Сасаки, проезжая мимо.
  Чем шире открывалась долина реки Цуда, тем сладостнее становилось на душе у Гэнрю Сасаки. Он вдыхал ароматный воздух и предавался размышлениям. Впрочем, если бы носильщики пели потише, вообще бы ничего не мешало.
  Между тем, носильщики знали свое дело.
  
  Кого мы несем?! - орали они во все горло, оглашая округу.
  Своего господина!
  Слава его выше неба!
  А добродетели не имеют границ!
  
  Кого мы несем?!
  Нашего любимого господина!
  Да пребудет Будда с ним!
  Да воздастся ему за его доброту!
  
  - Все! Хватит! - высунулся в окно управляющий. - Помолчите!
  Кимоно у носильщиков уже потемнели от пота, хоть они только-только тронулись в путь - час змеи было жарко.
  - Уважаемый господин, желает, чтобы мы пели тише! - подскочил старший носильщик, почтительно сдергивая с головы широкополую соломенную шляпу.
  - Нет, дурак, вообще заткнитесь! Вы мне мешаете думать!
  - Эй, вы! - крикнул старший носильщик. - Заткнитесь! Наш господин думать будет.
  - Давно бы так... - откинулся на подушки Гэнрю Сасаки и положил руки на рукояти двух мечей: катана и вакидзаси. Как истинный самурай, он любил оружие и прикосновение к нему наполняло душу спокойствием.
  Однако настроение было подпорчено и вовсе не тем, что пришлось наорать на слуг, а тем, что Гэнрю Сасаки вспомнил дурную весть. Даже не весть, а так - вестушку, которой в другое время вообще не стоило придавать никакого значения. Однако она не дала в полной мере насладиться праздником. Ему - управляющему дома Мори, получающему десять тысяч корзин риса в год, смел угрожать какой-то двенадцатилетний мальчишка, которого Гэнрю Сасаки в глаза не видел. Конечно, он не считал, скольких таких мальчишек оставил сиротами. Это не дело самурая - печься о ком-то. На то воля вездесущего Будды! Заведено издревле, что господин поступает так, как велит закон, а крестьяне терпят. Не будет же люд дуть на солнце?! Это глупо!
  Его дуэли с разорившимися самураями давно гремели по всей округе. Каждый день он тренировался у себя в зале четыре часа, выбирая в соперники кого-нибудь из слуг, пока не калечил или не забивал его насмерть.
  Он нанимал лучших учителей, чтобы проникнуть в тайны их мастерства, и считал себя очень искусный самураем, которому не было равных в провинции Харима. Поэтому он и не терпел сильных соперников. Рано или поздно для самоутверждения и славы Гэнрю Сасаки выискивал себе достойного противника из числа мелких самураев и убивал его. Вот только с Синмэн Мунисай ничего не вышло. Точнее, он опозорил его - Гэнрю Сасаки, сбил наземь, прилюдно вырвал катана и сохранил жизнь, проявил великодушие. А скорее всего испугался последствий, тешил самолюбие Гэнрю Сасаки. Решил, что я ему спущу. Как же, глупец!
  Эхе-хе, думал Гэнрю Сасаки, если бы я был свободен, как ветер, если бы я мог стать ронином и странствовать с мечом по стране, каких вершин я достиг бы. Но... Гэнрю Сасаки усмехнулся, сытая жизнь лучше пустого живота. Конечно, я не превзошел своих учителей, но мне и так хорошо. А здесь какой-то мальчишка! Пускай даже он и сын Синмэн Мунисай. При воспоминании об этом человеке Гэнрю Сасаки испытал удовлетворение. Две луны его люди ходили за ним по пятам, выжидая удобного момента. Вчера они свершили месть. Было чему радоваться. Однако, думал он, самураями у нас становятся в возрасте пятнадцати лет, и в данном случае это может быть опасно. Как говорится, после победы подтяни завязки шлема!
  - Эй! - крикнул Гэнрю Сасаки. - Почему молчите?!
  - Господин желает, чтобы мы снова восхваляли его! - тотчас отозвался старший носильщик.
  И они заорали:
  
  Хоп! Хоп! Кого мы несем?!
  Надежду наших семейств...
  Сытые желудки, кров и защиту!
  Ни у кого нет такого господина, как у нас!
  
  Вот так-то! - с удовлетворением подумал Гэнрю Сасаки. Кто посмеет замахнуться на меня?!
  Однако, кто знает свою судьбу? Лишь глупец, вообразивший себя господином мира. Разные превратности таятся на пути человека. Одна из таких превратностей зрела далеко-далеко на севере - в Столице Мира - Киото. Никто не подозревал об этом - даже люди, которым предстояло сыграть самую зловещую роль в жизни управляющего дома Мори, господина Гэнрю Сасаки.
  А пока он благополучно доехал до имения своего господина - даймё Асикага Тадацуна. Они вдвоем приятно провели день в благородных беседах, игре в го и чревоугодии.
  К вечеру он прибыл домой сонный, тяжело покачиваясь в носилках. Его ждала ванная и мягкая постель. Перед тем как отойти ко сну, он призвал Хива и Дзимму.
  - Где вы шляетесь? - спросил он, грозно насупив брови. - Ваш хозяин в опасности, а вы пьянствовали, небось?
  - Но что вы, уважаемый, - оправдывались они, стараясь дышать в сторону. - Мы весь день тренировались, как вы велели, в ходьбе по торцу доски и в прыжках по камням.
  - Я даже шлепнулся в воду... - пожаловался Хива.
  На самом деле, они воспользовались отлучкой хозяина и вкушали весь день пиво, а Хива упал в реку, будучи сильно пьяным.
  - Я знаю, что вы плохо двигаетесь, и специально учу вас ловкости. Но вы, неблагодарные, все равно меня огорчаете.
  - Чем, уважаемый?! - вскричали пораженные Хива и Дзимму, переминаясь, как малые дети.
  - Вы очень плохие слуги, потому что не предугадываете желаний своего господина! - заключил Гэнрю Сасаки. - Придется вас отправить на земляные работы.
  - Не надо! - в один голос закричали Хива и Дзимму. - Мы даже выучили удар, который вы нам давеча показывали.
  - Ну?.. - лениво полюбопытствовал Гэнрю Сасаки и даже отставил в сторону чашечку с душистым сакэ , настоянном на цветах сакуры.
  - Показать? - растерянно спросил Хива.
  - Покажите... - милостиво разрешил Гэнрю Сасаки.
  - Ну, значит... - начал неуверенно Хива, теряясь под пристальным взглядом хозяина, - если он целится в голову, - я блокирую его катана вакидзаси, а своим катана вот так, - он стал показывать на Дзимму, - протыкаю ему горло.
  - Как этот удар называется? - снисходительно поинтересовался Гэнрю Сасаки.
  - Я... я... я... - Хива стал чесать затылок.
  - Удар змеи! - выпалил Дзимму, все достоинство которого заключалось в медвежьем сложении и в медвежьей же силе.
  - А почему?
  - Потому что он скрытный!
  - Правильно, болваны. А теперь слушайте меня! Завтра, как только взойдет солнце, вы найдете в деревне сына того человека.
  - Какого человека, уважаемый? - не понял Хива.
  Он уже запамятовал, что они убили Синмэн Мунисай. Для этого они таскали с собой тяжелую аркебузу, чтобы все списали на горных разбойников.
  - Ты что слабоумный?
  - Нет... - потупился Хива.
  - А я думаю, слабоумный. Еще раз повторяю для дураков, сына того человека. Поняли меня? Его зовут Мусаси.
  По поверью, имя убитого нельзя было произносить вслух в течение трех дней, иначе его душа могла настичь убийц.
  - Поняли, уважаемый! - быстро ответил Дзимму и дернул за рубаху Хива, чтобы он быстрее соображал. - Все сделаем, как вы прикажете!
  - Убьете тихо, чтобы никто не видел, а труп бросите в болото Вамсё. Его там не найду сто лет. А за это... - Гэнрю Сасаки сделал паузу. - За это...
  У Хива сам собой открылся рот. Дзимму выкатил глаза. Хозяин никогда не платил им за работу, лишь бил и попрекал.
  - А за это я вам дам по одному золотому рё! - пообещал Гэнрю Сасаки.
  Хива и Дзимму еще больше удивились. Такие деньги они не зарабатывали и за год. Это было хорошей новостью. Теперь они могли даже жениться, правда, на самых бедных и разве что кривых деревенских невестах, но это было лучше, чем ничего.
  - А теперь идите... - во весь рот зевнул Гэнрю Сасаки, не боясь, что его душа выскочит из тела. - И помните, мальчишка опасен, как тигр! Мне бы не хотелось лишаться таких болванов, как вы, - и засмеялся мелким смехом, а потом преспокойно завалился спать, и прежде чем они спускались с крыльца, храпел, как старый пес.
  
  
  ***
  - А вдруг он сын демона, - с испугом предположил Хива и покосился на вершины елей, которые еще выделялись на фоне вечернего неба и казались ушами духов, - раз... раз... его боится наш господин?..
  Они вышли из имения управляющего, двигались по песчаной дороге и почему-то сторонились темнеющих по краям кустов. 'Омото-кё... - на всякий случай твердили они. - Омото-кё...'
  - А с чего ты взял, что сын демона?
  - Так, к слову...
  - Если бы он был сыном демона, - веско возразил Дзимму, - мы бы этого демона никогда не убили бы, даже из аркебузы.
  Хива подумал:
  - А я слышал, что у обычных самураев сыновья иногда становятся демонами ужаса!
  - Это если его родили в лесу и то только в волчьих логах, - Дзимму оглянулся и на всякий случай присел. Из-за кромки леса показалась ущербная луна. Дзимму долго с подозрением смотрел на нее, а потом добавил, не отводя взгляда: - Некоторые бабы специально ходят туда рожать!
  - Ова! - испугался Хива и тоже присел.
  Луна показалась ему драконом, несущимся по небу. Из пасти дракона извергался белый-белый небесный огонь. А один глаз с укором взирал на них с Дзимму.
  Несмотря на то, что Хива ослаб в коленях, он бросился в деревню. Дзимму за ним. Оба клацали зубами и долго пылил по дороге. Наконец устали.
  - Стой! - взмолился, задыхаясь, толстый Дзимму. - Стой!
  Но Хива добежал до поворота и начал уже голосить от страха, когда до него дошло, что он остался один. Позади кто-то чернел.
  - А-а-а!.. - Хива схватился за нож.
  - Это я! - крикнул Дзимму, уловив блеск металла.
  - Фу-у-у... - перевел дыхание Хива. - Ты меня напугал!
  - Я сам напугался, - поведал Дзимму, воинственно размахивая вакидзаси. - Я только что убил демона!
  - Ова! - ахнул Хива и приготовился бежать дальше.
  - Стой! - остановил его Дзимму. - Я его убил намертво!
  - Кими мо, ками дзо! - прошептал Хива, у которого от волнения перехватило дыхание.
  - Не бойся! - сказал Дзимму. - Он уже не встанет!
  - А кто это был?.. - шепотом спросил Хива, порываясь-таки бежать.
  -- А вот как раз демон ужаса! - окончательно расхрабрился Дзимму. - Но я его! - он воинственно взмахнул вакидзаси.
  На самом деле он сражался с цветущим кустом бузины, воображая, что это демон.
  - Какой ты молодец! - похвали его Хива. - Я бы не смог. Я бы умер со страху.
  - Я тоже чуть не умер, но развалил его от шеи до пояса! Это оказалось совсем легко.
  - Ова! - еще раз воскликнул Хива и тут его охватило сомнение: - А может, это был просто дух? Я чего-то не слышал, что демона, да еще ужаса, можно убить простым железом. Говорят, у него огромные зубы, а хвост...
  - Ты что, - важно перебил его Дзимму, - мне не веришь? - Он выпятил живот.
  Хива, который был пожиже Дзимму пошел на попятную:
  - Конечно, верю, но как-то сомнительно...
  - А ты во мне не сомневайся?! Думаешь, демоны ужаса такие уж неуязвимые?
  - Я не знаю... - признался Хива. - Я с ними не встречался.
  - А с другой стороны, только демон ужаса может угрожать нашему господину! - веско заметил Дзимму.
  - Ну да... - нерешительно согласился Хива, подумав о значительности Гэнрю Сасаки. Кто еще, кроме демона ужаса, может с ним справиться?
  Они невольно оглянулись в сторону имения управляющего и почтительно поклонились, будто господин Гэнрю Сасаки мог подслушать их разговор. Каждый из них вспомнил об обещанном золотом рё.
  - Что же нам теперь делать-то? - спросил Хива.
  Действительно, подумал он, понаделали мы делов. Зачем-то убили демона ужаса. Теперь они слетятся со всей округи, чтобы отомстить. Вот дураки-то!
  - Как чего? - удивился Дзимму, стараясь казаться бывалым. - Пойдем в харчевню, помозгуем, авось что-нибудь и придумаем. И Конфуцию не всегда везло!
  - Это точно! - обрадовался Хива и перевел дух, но на всякий случай оглянулся: вокруг больше никого не было, кроме старой тощей собаки, которая с настороженностью наблюдала за ними, готовая улизнуть в дыру в заборе. Глаза собаки светились недобрым зеленоватым светом.
  Пронесло на этот раз, подумал Хива, не обращая внимания на собаку.
  Между тем, дело принимало совсем уж плохой оборот, только Хива об этом не знал и не догадывался, ибо как он мог знать или догадываться, что под личиной старой, голодной собаки скрывается дух, покровительствующий Мусаси. Звали духа Занза . До недавнего времени он покровительствовал его отцу - Синмэн Мунисай, но не сумел уберечь его. Теперь он был перед ним в неоплатном долгу и любым способом решил сберечь его сына.
  Никто не знает, почему некоторые духи покровительствовали людям. Их называли духами судьбы. Счастлив был человек, у которого с рождения появлялся такой дух. Конечно, это не значило, что в жизни человека все было легко и гладко. Напротив, чаще всего из человека получался великий самурай, жизнь которого была наполнена опасностями и приключениями, которому, однако, отчаянно везло всегда и во всем. Только пока никто не знал, везет ли Мусаси в жизни или нет - слишком он был молод. Этого не знал даже сам Занза, ибо он всего лишь помогал человеку в благоприятствовании судьбы.
  
  ***
  Харчевня 'Круглая луна' находилась в центре деревни. Она была трехэтажной, и чем знатнее был гость, тем выше ему приходилось взбираться. Зато на самом верху не пахло скверными деревенскими запахами и можно было наслаждаться весенним ветерком.
  На первом этаже, правда, не с той стороны, где текли зловонные ручьи, в гордом одиночестве пропивал свои бу помощник рыбаря - Нотори Коси. На его левой щеке запекся свежий шрам от катана.
  Он уже порядком набрался и стал разговаривать с самим собой, когда до его слуха долетело знакомое имя: Мусаси. Нотори Коси насторожился и даже немного протрезвел. Мало того, что он заработал на своем господине, а потом, наоборот, на этом щенке - Мусаси, он тут же сообразил, что неплохо бы проделать это и третий раз. Чтобы не упустить своего шанса, ему пришлось выглянуть из-за колонны.
  По широкой лестнице как раз поднимались двое - толстый и тощий. Он узнал в них самых страшных людей деревни - Хива и Дзимму. Ходила молва, что эти двое выполняли для хозяина самую грязную работу и не чурались убийствами. Поговаривали также, что у них лисьи хвосты и рожки и что они знаются с хонки всех мастей. Из-за этого их все боялись и угождали - как сейчас харчевник.
  Как самых знатных гостей, хромой харчевник Минобэ сопровождал Хива и Дзимму на третий этаж, приговаривая заискивающе и беспрестанно кланяясь:
  - Пожалуйте, уважаемые господина... Пожалуйте...
  А его помощники уже тащили фарфоровые бутылочки с теплым сакэ и самую изысканную закуску - телячьи мозги с икрой морских ежей, не считая самых лучших подливок на сое и благородный зеленый чай аж трех сортов: розовый, синий и черный.
  Нотори Коси облизнулся, и ему стало обидно. Теперь, когда у него в кармане завелось гораздо больше монет, чем у этих двоих, он умеет право на лучшее обхождение. Дело в том, что управляющий Гэнрю Сасаки заплатил ему за новость о Мусаси ни много ни мало, а аж три золотых рё, кроме этого добавил еще жменю бу и с перепугу назначил бригадиром рыболовной артели. Только об этом никто не знал, и Нотори Коси наслаждался тайной. Завтра... думал он, завтра посмотрим, как у вас вытянутся лица. А особенно у тебя, хромой недоумок.
  - Эй, хозяин! - позвал он. - Я заплачу два бу, но хочу сидеть там! - он потыкал пальцем в потолок первого этажа. - Здесь дурно пахнет!
  С каких это пор помощник рыбаря разбогател? - удивился хромоногий Минобэ, но для приличия поспорил:
  - Где пахнет?! Где? - покрутил он носом и даже перегнулся через перила, чтобы вдохнуть ночной воздух и показать, какой он свежий.
  В действительности, все же пованивало, и не просто гнилыми овощами, а тухлой рыбой. Опять Саннокими, чей дом стоял впритык за кустами камелии, выкинула в канаву объедки.
  - Ничем особенным... как всегда... - проворчал он, но, делая вид, что оказывает большое одолжение, отвел Нотори Коси на второй этаж и за два бу даже позволил самостоятельно выбрать место. Впрочем, свободных мест было много, а посетителей мало, и хромой харчевник Минобэ остался доволен. В другое бы время он ни за что не уступил бы помощнику рыбаря, к одежде которого прилипла вся рыбья чешуя реки Цуда, а сам он походил на сушеного леща. Одного не заметил харчевник Минобэ - с каким почтением поклонились Нотори Коси завсегдатаи второго этажа. Новости в деревне разносились быстрее ветра.
  С его точки зрения Нотори Коси уселся не на самом удобном месте: не у перил и не у стены, а посередине зала, но сразу заказал очень дорогой тибетский чай , что означило, что помощник рыбаря пить сакэ сегодня больше не будет, а предпочитает медленно трезветь.
  И действительно, Нотори Коси проявил несвойственную ему стойкость духа. Может, как и в былые времена, он бы и напился и даже с удовольствием спустил бы все свои деньги, но с появлением Хива и Дзимму, ему послушался звон монет. Азарт охватил его. Такой же азарт он испытывал, когда на крючок ему попадалась огромная рыба оу.
  Нотори Коси прислушался. Вверху, наискосок лестничного пролета он видел Хива и Дзимму, который уселись возле перил и беседовали. Точнее, они обсуждали план, как убить Мусаси. А так как на третьем этаже больше никого не было, то делали это не таясь.
  - Я-я-я! - возбужденно кричал Хива, - я-я-я знаю, как выманить его!
  - Я тоже, - не уступал ему Дзимму. - Лучше всего... лучше всего...
  Они стали шептаться, не замечая однако, что в харчевне появилась странная кошка с зелеными глазами. Вначале она возникла словно ниоткуда на кухне и, мурлыкая, ходила под ногами повара и его помощников, пока один из них не пнул ее и она с громким мяуканьем не вылетела на первый этаж. Здесь они долго сидела под столиком, переживая унижение, а потом медленно и грациозно, словно не ее только что пнули ногой, прямехонько отправилась на самый верхний этаж.
  - Кыш! Кыш! - заметил ее харчевник Минобэ и даже выскочил следом, чтобы прогнать назойливую гостю, однако кто-то из поварят крикнул:
  - Осторожно! Это хонки судьбы!
  Харчевник Минобэ очень испугался - пнуть хонки! Что может быть хуже?! 'Омото-кё...' - прошептал он.
  Хотя по углам каждой комнаты и над входом на каждый этаж висели ловушки для хонки, на зеленоглазую кошку они почему-то не действовали. Кроме этого перед входом на каждый этаж стояла ширма с заклинаниями против хонки, но кошка ее беспечно обошло и даже потерлась боком.
  Стало быть, это не дух и не демон, заключил харчевник Минобэ, хотя в груди у него все же похолодело. Он во что бы то ни стало решил выкинуть кошку прочь. Но она пропала.
  Напрасно он звал ее:
  - Кыс-кыс...
  Напрасно обошел все этажи, заглядывая под каждый столик и в каждый угол, только удивили немногочисленных посетителей.
  - Вы не видели здесь кошку? - спрашивал он, растерянно тряся толстыми щеками.
  Хива и Дзимму уже захмелели, крутили головами и глупо хихикали. Кошки они не видели, разве что вот эту цикаду с необычайно зелеными глазами, которая сидела на столбе и отчаянно пела. Но цикада харчевник Минобэ не интересовала.
  - Погоди, я тебе... - разочарованно проворчал он и ушел, смахивая с перил невидимую пыль.
  - Ну что скажешь про мой план? - спросил Хива.
  - План хорош, - согласился Дзимму, - но как мы вызовем мальчишку? Он тоже не дурак. По-твоему, он сидит и ждет нас?
  - А что дети любят больше всего?
  - Он не ребенок.
  - Но что они больше всего любят?
  - Я повторяю, он не ребенок.
  - И все же?
  - Хоп! Ты меня озадачил, - Дзимму покрутил носом. - Давай лучше выпьем?
  Они выпили и снова принялись возмущенно шептаться:
  - А я тебе говорю, что выйдет!
  - А я говорю, что нет!
  - Даже после?..
  Нотори Коси, сидящий под ними на втором этаже, не разобрал последней фразы, хотя очень старался.
  - Даже! - разгоряченно кивнул Дзимму.
  - А что же ему тогда надо?
  - Не знаю! Ты голова?
  - Я голова! Поэтому сделаем по-моему!
  - Хорошо, кто спорит?!
  - Ты споришь!
  - Я спорю?!
  - Ты споришь!
  - Я спорю?!!
  - Стоп!
  - Стою.
  - Давай еще выпьем?
  - Давай!
  Они выпили, не заметив, как цикада с зелеными глазами превратилась в летучую мышь и поползла вверх по столбу. Под потолком она расправила крылья и улетела в темноту ночи, моргая зелеными глазами. Вслед за ней харчевню 'Круглая луна' покинул Нотори Коси. Он был так возбужден, что всего за полчаса, преодолев несколько петель горной дороги, попал в деревушку Миямото и в час быка тихонько поскребся в ворота храма Касима, как раз за прудом Нумао, над которым висела кривая луна. Через мгновение в саду замаячил фонарь, и мужской голос, принадлежащий настоятелю храма Гэнхатиро, спросил:
  - Кто там?..
  - Это я... - шепотом ответил Нотори Коси, - помощник рыбаря...
  Калитка в воротах открылась, и его впустили внутрь. О чем он говорил с настоятелем Гэнхатиро, никто не знал. Только через полчаса калитка так же беззвучно отворилась и из нее выскочил весьма довольный Нотори Коси и, три раза поклонившись воротам храма, беззвучно растворился в темноте ночи. За шрам, полученный от племянника настоятеля, он получил лишних пятьдесят бу. Поэтому он был не в претензии. Мало того, за такие деньги он готов был подставить другую щеку. Не жалко, думал он.
  Луна как раз заползла за тучи, и никто его не видел, кроме разве что той самой летучей мыши, которая вместе с ним покинула харчевню 'Круглая луна'.
  
  ***
  - Мусаси... Мусаси... вставай!
  Кто-то тряс его. Ему же снилось, будто он плывет на лодке, которую качают и швыряют волны. Душа его то замирала от восторга, то летела вместе с ветром туда, в высь, где теперь обитали его отец и мать. Он был счастлив, но его бесцеремонно разбудили.
  - Мусаси!
  Он открыл глаза и вскочил, сообразив, что что-то проспал.
  - Собирайся, надо уходить.
  - Куда? - просил он, поспешно одеваясь.
  - Бимбо проводит, - уклончиво ответил дядя.
  В круг света, падающего от фонаря, вступил долговязый монах с большими, как грабли, руками. За плечами у него темнела дорожная корзина.
  - Я возьму мечи, - Мусаси протянул руку к отцовской подставке, на возлежали катана и вакидзаси.
  - Не бери, они слишком тяжелые для тебя. У Бимбо есть клинок и нож.
  - Тогда я возьму короткий лук?
  - Он тебе не понадобится. На кого ты будешь охотиться?
  В былые времена Гэнхатиро напомнил бы ему, что он не сможет справиться с луком - сил не хватит. Но сейчас времени для объяснений не было.
  - Тогда я возьму железную дубинку!
  Дядя Гэнхатиро осуждающе покачал головой, но согласился:
  - Ну возьми, неугомонная твоя душа.
  Он отправлял его в горный монастырь Хорюдзи провинции Сануки. Раз сам управляющий стал охотиться за ним, то лучше спрятать племенника подальше от глаз, рассуждал дядя Гэнхатиро.
  Уже светало. Долина реки Цуда еще лежала в прохладной тени, но ее западные склоны уже окрасились в голубоватые тона. Самой же реки видно не было. Она только угадывалась за купами сосен и елей, да еще легкий туман выдавал ее течение.
  Для того, чтобы никого не встретить, Бимбо пошел не тропой торговцев, а, как охотник, - прямо через заросли в горы с целью выйти на перевал еще до восхода солнца. Он опирался на посох из белого корейского дуба, чья древесина славилась необычайной крепостью. При хороших навыках таким посохом можно было драться против катана. Внутри посоха был спрятан стальной клинок. В монастыре Хорюдзи Бимбо обучался приемам владения им. Тайны хидэна никогда не открывались посторонним. Они были священны, как и тайные знаки учеников.
  - Почему мы бежим? - спросил Мусаси, когда они достигли подножья горы и запутались в колючей ежевике.
  Бимбо был старше его на целых шесть лет. К тому же он два года провел в путешествии по стране. И хотя ему не удалось побывать на самых крайних островах севера и на самых крайних островах юга страны, он чувствовал себя бывалым бойцом, хотя учитель, с которым он ходил, опекал и не пускал его в рискованных переделки. Теперь Бимбо мечтал отправиться в третье путешествие, но уже самостоятельно, чтобы окончательно укрепить свой дух. Однако знающие люди предупредили, что он еще не готов, что он еще не достиг необходимого уровня дзэн и что без учителя ему никак не обойтись. К тому же ему нужен был надежный товарищ. Поэтому он приглядывался к Мусаси, о котором он был наслышан от настоятеля храма Касима. Правда, то, что он слышал, совсем не вязалось с дисциплинированным самураем, но это как раз и импонировало Бимбо. Говорят, что Мусаси побивает противников старше по возрасту. Что-то не верится, думал Бимбо, порой критически поглядывая на Мусаси. Ну крепок не по возрасту, ну высок, ну строен. А вот ловок ли? Что-то не верится. Приврал уважаемый Гэнхатиро, приврал. Вот отец его действительно был боец, каких мало. А этот?.. Да мал еще, мал, окончательно заключил Бимбо, не возьму я его с собой.
  - Так чего мы бежим? - снова спросил Мусаси, не дождавшись ответа.
  Пока они пересекали горный луг, он успел нарвать чесночной травы и жевал ее на ходу.
  - Чего бежим? - переспросил Бимбо, не зная, как ловчее соврать.
  Дело в том, что уважаемый Гэнхатиро запретил ему открывать Мусаси истинную причину бегства.
  - Еще отчебучит чего-нибудь, - предупредил он Бимбо.
  - В смысле? - спросил Бимбо, который сам был склонен к необдуманным поступкам.
  - В смысле, возьмет и сбежит! - кинул на него странный взгляд Гэнхатиро.
  - От меня не сбежит! - гордо выпятил грудь Бимбо.
  - Вот именно от тебя и сбежит, - с насмешкой укорил Гэнхатиро. - И не от таких бегал.
  - Ну вот еще... - обиделся Бимбо. - От кого это?
  - Да хотя бы от своего отца!
  - От Синмэн Мунисай?! - безмерно удивился Бимбо.
  Однажды он был свидетелем, как этот самурай на спор загнал жеребца. Правда, бегал Синмэн Мунисай за ним три дня, не давая ни травки ущипнуть, ни водицы испить. На четвертый день он привел его в гарнизон на уздечке. Так что, действительно, от такого сбежать было трудно.
  - От него, от него, - подтвердил Гэнхатиро. - Ты Мусаси не знаешь - он сорвиголова.
  Поэтому-то Бимбо и был настороже.
  - Твой дядя Гэнхатиро решил сделать из тебя самурая, поэтому отправил в самый лучший монастырь, где тебя обучат владению катана, - не моргнув глазом, соврал он.
  Целую минуту Мусаси думал, а потом сказал, насмешливо взглянув на Бимбо:
  - Врешь ты все!
  - Чего это я вру? - удивился Бимбо, беспечно размахивая белым посохом, изображая святую наивность. - Клянусь Аматэрасу!
  Они уже почти взобрались на перевал, и Бимбо с удивлением отметил, что Мусаси даже не запыхался. Казалось, ноги у мальчишки железные, а в широкой груди бьется не одно, а целых три сердца.
  - Если бы не врал, то мы бы спокойно ушли средь бела дня и не по кустам и лощинам, а по дороге, - сказал Мусаси, выдирая из непокорных волос бурый прошлогодний репейник.
  Странное было еще и то, что Мусаси как ни в чем ни бывало тащил тяжелую дубинку и между делом успевал сбивать ею головки цветов. Ловко у него это получалось. А еще Бимбо обратил внимание, какие у Мусаси не по годам развитые, жилистые руки.
  - Ничего я не вру, - сказал он. - Твой дядя приказал идти ночью. А еще меня там ждут, я ведь странствовать отправляюсь. Вот! - добавил он, гордясь самим собой, и оглянулся: Мусаси рядом не было.
  - Эй! - растерянно окликнул Бимбо. - Друг, ты где?
  Ответом ему был лишь щебет птиц да шелест листвы.
  Целых пять минут бедный Бимбо бегал по кустам и звал Мусаси. Больше всего он боялся гнева настоятеля, уважаемого Гэнхатиро, который его предупреждал. Так опростоволоситься! Упасть в глазах настоятеля - хуже было некуда.
  Наконец, Бимбо успокоился и сел. Сам прибежит, рассудил он с буддийским терпением. Куда он денется? Не будет же действительно искать неприятностей?
  Бимбо снял корзин и решил посмотреть, что им положили в дорогу монахи. А положили им рисовые лепешки, редьку и лук. Бимбо с горя позавтракал - тем более, что солнце уже встало и в лесу сделалось светло и уютно, как бывает только весной. Потом Бимбо незаметно для себя усну. И снилось ему, конечно, как он безуспешно ищет Мусаси, поэтому сон у него был беспокойный.
  
  ***
  Между тем, Хива и Дзимму безуспешно пытались добраться до деревни Миямото. Делали они это с ранних петухов, но их словно, как кто-то водил из одной бамбуковой рощи в другую. Три раза они проходили через один и то же мостик и три раза кланялись бронзовому Будде рядом с прудом, три раза слышали крики священных белых птиц. А это было очень и очень плохим знаком.
  Однако ни Хива, ни Дзимму ничего не замечали. Если бы они были трезвыми, то наверняка увидели бы странное существо с зелеными глазами, которое появлялось на каждом повороте тропинки и шептало, как сирена:
  - Сюда-а-а... сюда-а-а...
  Это существо никто никогда не видел, разве что священные белые птицы, которые кричали от ужаса. Обычно оно только казалось человеку. Но его присутствие ощущалось с такой очевидностью, что многие, пережившие подобные приключения, верили в хонки и рассказывали самые страшные истории.
  Впрочем, выбора у Хива и Дзимму не было, потому что они боялись управляющего пуще хонки. Вот и бродили, ведомые духом Занза, по долине, мало соображая, что делают.
  - Все больше не могу... - простонал Хива и рухнул на тропинку, выронив из рук длинную нагинату.
  Дзимму споткнулся о нее и упал рядом под весом тяжеленной аркебузы, уставившись в небо, в котором беззвучно плавал стервятник. Стервятник тоже был плохим знаком, а в сочетании с криками священной белой птицы - трижды плохим.
  С полчаса они лежали, чуть дыша, постанывая и покашливая, не в силах шевельнуться.
  Верхушки бамбуковой рощи окрасились первыми солнечными лучами. Прокричал третьи петухи. Деревня лениво просыпалась. В храме зазвонил колокол.
  - Слышь, Дзимму...
  - Ну? - отозвался тот слабым голосом.
  - Как по-твоему, от чего лучше умереть: от похмелья или от руки нашего господина Гэнрю Сасаки? Да пребудет он в здравии и благоденствии!
  - Лучше от похмелья. Ой! Ой! - Дзимму сел и схватился за голову. - От руки господина больнее.
  У них уже был печальный опыт, и они знали, из чего выбирать: бамбуковые палки или головную боль.
  - Пойдем, я знаю, где здесь можно опохмелиться, - предложил Хива.
  - Пойдем... - согласился Дзимму.
  Через пять минут они уже ломились в чьи-то крепкие ворота:
  - Отоприте!
  - Вот сейчас как выйду! - пообещал кто-то.
  - Спасите!!!
  - Это кого надо спасать?!
  Калитка отворилась. В ней стоял здоровый, заросший по уши хозяин с такими страшными глазами, что ни будь Хива и Дзимму с похмелья, бежали бы они без оглядки до самой своей деревни, если не дальше. Но бежать сил не было. В руках хозяин держал дубину. За ним на тропинке показались два слуги, вооруженные копьями, и пять или шесть огромных собак, шерсть на которых встала дыбом.
  - Дайте нам пива! - из последних сил простонал Дзимму, на всякий случай пряча аркебузу за спину.
  - Так бы сразу и сказали, - с подозрением отозвался хозяин. - А то здесь вечно шляются всякие. Кувшин - шесть бу.
  Это было как минимум в два раза дороже обычного, но выбирать не приходилось.
  - Два... - простонал Хива, чувствуя, что он сейчас умрет прямо на дороге. - Два кувшина...
  Хозяин пожалел, что не заломил тройную цену.
  - А деньги у вас есть? - спросил он, глядя на их перекошенные лица.
  - Есть, есть... - Дзимму, не считая, высыпал ему целую ладонь мелочью. - Неси быстрее!
  После этого хозяин опустил дубину. Слуги побежали за пивом, а собаки, хотя и потеряли первоначальный интерес к Хива и Дзимму и шерсть у них на спинах опустилась, уселись и внимательно следили за незнакомцами.
  Пиво они выпили тут же под забором и разговорились:
  - Хорошо... - сказал Дзимму, вздыхая с облегчением.
  - А будет еще лучше, когда мы убьем мальчишку... - напомнил Хива.
  И оба они подумали о золотых рё. Это придало им силы. Они купили еще один кувшин на двоих и, покачиваясь и поддерживая друг друга, отправились к дому Мусаси. Жизнь показалась прекрасной.
  Дом находился на самом краю деревни, и улица перед ним больше походила на овраг, в который они оба едва не свалились.
  - Эй! Хозяин! - стали они кричать и трясти ворота. - Открывай!
  К ним вышел сам настоятель храма Касима - Гэнхатиро, при виде которого вся их храбрость испарилась, как иней на солнце. Они даже поклонились, сложив ладони. При этом Хива едва не выронил свою нагинату. Дзимму же предусмотрительно спрятал аркебузу в ближайших кустах.
  - Почему вы шумите, братья?
  - О учитель... - с перепугу произнес Хива, но больше не мог произнести и слова, силясь вспомнить их первоначальный план, который к тому же был чрезвычайно сложным и хитрым.
  - Мы... мы... - набрался смелости самый толстый и большой из них - Дзимму. - Сам управляющий господин Гэнрю Сасаки, приглашает вашего племянника в гости!
  - Вчера умерла его мать, - ответил Гэнхатиро. - Он отправился на покояние в монастырь Энгисики.
  Как хорошо, что я вовремя выгнал его, с удовлетворением подумал Гэнхатиро.
  - Это ж черти где! - вырвалось у Хива, который немного лучше знал географию, чем его толстый напарник.
  - Вот именно. Приходите через год. Он ушел постигать сатори .
  В этот момент он увидел, как из-за спин Хива и Дзимму появился Мусаси собственной персоной. Он воинственно размахивал дубинкой, всем своим видом показывая, что готов проломить головы непрошенным гостям.
  От удивления у Гэнхатиро глаза полезли на лоб. К тому же он очень сильно рассердился.
  - Вот! - закричал он. - Пошел вон! - естественно, обращаясь к племеннику, а не к этим двум болванам, которые явились за ним.
  Хива и Дзимму так перепугались, что бежали, не видя дороги и не различая ничего вокруг себя, в другой конец деревни. Все! - думал каждый из них, больше никогда-никогда не будем ходить в гости к настоятелю.
  Они добежали до той самой бамбуковой рощи с прудом, Буддой и белыми священными птицами и упали на том самом месте, где валялись до этого.
  - Что это был? - спросил тугодум Хива.
  - Будь я проклят, - отозвался Дзимму, - если что-нибудь понял...
  - Может, нам все приснилось? - предположил Хива. - Вот он пруд, а вот эти странные птицы.
  - Точно! - согласился Дзимму. - Перебрали мы вчера.
  - Нет, не перебрали, - с горечью вздохнул Хива.
  - Почему? - с замиранием спросил Дзимму.
  - Потому что потеряли и нагинату, и аркебузу, только кувшин и остался.
  С горя они приложились к нему по несколько раз.
  - Вот это да!.. - произнес Дзимму, увидев Мусаси.
  Он стоял на тропинке и поигрывал железной дубинкой. Дзимму закрыл глаза, подумал, что, должно быть, увидел приведение, а когда открыл их, Мусаси все так же стоял на тропинке. Оставался один путь к отступлению - вниз к реке. И они снова побежали - даже быстрее, чем в первый раз.
  
  ***
  Управляющий Гэнрю Сасаки только-только проснулся, когда ему принесли дурную весть.
  - Не может быть! - воскликнул он, и волосы у него встали дыбом.
  - Да... да... - рассказывали ему, - самые настоящий демон смерти!
  - Где! - вскочил Гэнрю Сасаки. - Ведите меня! Ведите!
  Через минуту он уже бежал в окружении верных самураев в сторону болота Вамсё. Последние несколько шагов пришлось проделать по трясине. За гнилым бревном среди хвощей и тростника лежал Хива. На лице его застыла маска ужаса. В руках он сжимал разбитый кувшин - что само по себе означало очень и очень плохую весть. Ведь разбитый кувшин в руках у человека - это верный признак присутствия демона. Пытался ли он таким образом защищался от него, никто не знал.
  - Кого он так испугался? - удивился Гэнрю Сасаки и огляделся.
  Желтые метелки тростника колыхались на слабом ветру, невидимая пташка посвистывала в зарослях, где-то шумел водопад.
  - Ясно кого, уважаемый, - ответили ему слуги. - Демона смерти!
  - А где Дзимму?! - удивился Гэнрю Сасаки.
  - Мы не нашли!
  - Ищите! Ищите! - закричал он.
  В болото вели следы. Слышно было, как в тростнике кто-то вздыхал и плакал. Пробовали добраться туда, да проваливались по пояс. А когда все же добрались, то кроме птичьих гнезд, ничего не обнаружили.
  - Духи! - в ужасе твердили слуги, выбираясь на твердую почву. - Демоны! Хонки, одним словом! Заманили Дзимму, заманили!
  По деревне Миямото поползли слухи о том, что болото проклято. Люди перестали собирать тростник и плести циновки. Деревня замерла в ожидании несчастья.
  С тех пор управляющий Гэнрю Сасаки потерял покой и нигде не появлялся без охраны. Десять стражников с копьями и мечами сторожили его денно и нощно. В туалетной комнате он приказал сделать тайную дверь и там же, за ковром, прятал дубинку. Кроме этого везде расставили дополнительные ширмы с охранительными молитвами, чтобы хонки любым мастей не могли проникнуть в дом. Ведь как известно, духи и демоны, какими бы они ни были могущественными, могли двигаться только по прямой, а сворачивать с пути они не умели. Прошел год.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"