От старой железной дороги, проходящей через Борисовскую пустошь, остались только длинные, ржавые рельсы. Шпал почти не осталось. Их сожгли бомжи или бродячие таджики, как те, что сейчас идут вдоль длинной тени векового тополя, к плодородным, борисовским полям, где уже зацветает картошка. Один таджик остановился, его цепкий взгляд нащупал нечто непривычное для этих мест. У ангара стояла девушка, её стан покачивался, будто мираж, а волосы заслоняли лицо.
"Счастливые" - подумала Вика, глядя вслед уходящему каравану. - "Не знают, что мы прячем в этом ангаре". Иногда её переполняла тоска по простой жизни, особенно в те мгновения, когда эта жизнь отражалась контрастным белым венком на глади темно-синей реки. Вика жила в пучине высшего света, и уже разучилась наслаждаться тайнами, о которых не расскажет ни одна, даже самая независимая газета. Когда последний, любопытный таджик кинулся догонять караван, Вика проникла в мрачные своды ангара. Командир пропускного пункта узнал её и поприветствовал, но допуск, всё же, спросил.
- Киселёв ждёт вас на третьем уровне! - командир подал Вике удостоверение, и мысленно проводил её до лифта. Когда волнующий стан скрылся за металлическими створками, командир вновь включил радио, и стал слушать вести из мира, которому он уже много лет не принадлежал.
А Вика, размышляя об уровнях, вновь позавидовала таджикам. Как много они не знают, как спокоен, должно быть, их утренний сон. Викин статус давал доступ ко всем уровням, но она никогда не опускалась ниже пятого, даже во время боевого крещения в позапрошлом году. Как говорил Киселев - эти круги ада манят любопытных, но просто так их лучше не посещать. Сегодня он приветствовал Вику, но как-то иначе, и она сразу заподозрила неладное. В молчании они шли по небольшому, извилистому коридору, который можно было бы принять за больницу, будь в нём диваны для посетителей.
- Отчего такая спешка? - не выдержала Вика. - Может, наконец, расскажешь обо всем?
Киселев, не глядя, отдал Вике папку. На первом листе Вика встретилась глазами с молодым человеком, он смотрел с фотографии, испуганно, но надменно, выражая загадочное безразличие и к фотографу, и к тем, кто будет рассматривать этот снимок в будущем. А таких людей за последние дни набралось немало.
- Мы подобрали его на пустынном пляже в Алуште, - сказал Киселев, не торопясь открывать дверь.
- И как поняли, что он особенный?
- Элементарная проверка документов. Нам пришел сигнал из Украинского посольства, человек с именем Морус Церебри не проходил ни по одной из международных баз данных.
"Значит так его зовут, подумала Вика, повторяя внутри себя это странное имя - Морбус Церебри". Она не хуже Киселева знала, что человек, не проходящий по базам, фактически, не должен существовать.
- А что с документами?
- Документы выданы на его имя, возраст - 24 года, хотя он утверждает что ему - 29. Паспорт имеется, но скорее всего - поддельный, так как, повторюсь, упоминания о таком человеке не существует ни в картотеках родильных домов, ни в Интерполе, ни в миграционной службе, ни в МУГД. С последними мы до сих пор не можем объясниться.
- Как долго он здесь находиться? - поинтересовалась Вика, не выпуская папку.
- Три дня. Скажу сразу - он контактен, на вопросы отвечает вежливо, к делу подшиты стенограммы разговоров, хотя, - Киселев глубоко задумался. - Мы присвоили ему шестой уровень.
Вика удивленно вскинула бровями. Она прекрасно знала, что единственный объект шестого уровня находится в Палестине, но молчит уже не одну сотню лет. Простой облик Морбуса никак не совпадал с её представлениями о государственных тайнах. На вид этот человек ничем не выделялся, рост средний, глаза серые, волосы средней длинны, пшеничные, одет просто, кожа имеет бледный вид. Вика внимательно глядела на фото, задавая вопрос сперва внутри себя, а потом решилась озвучить его Киселеву.
- Что же с ним не так?
- После обнаружения его повезли в Алуштинскую больницу на медкомиссию. Показатели здоровья в норме, однако, энцефалограмма мозга показала кое-что странное. Его отправили в медицинский центр на магнитно-резонансную томографию. Сперва врачи грешили на сбой в аппаратуре, да и мы, случаем, думали о ментальной термографии.
- Но? - поторопила его Вика.
- Но всё оказалось куда сложнее и интереснее. Посмотри на снимки МРТ.
Несколько прозрачных, рентгеновских листов шли сразу за фотографией. Едва взглянув на них, Вику охватила дрожь.
- Да, - поддержал её волнение Киселев. - Поводов для беспокойства достаточно. Как видишь, все содержимое черепной коробки отсутствует, хотя, Морбус утверждает, что это не причиняет ему не удобств. Вместо мозга в его голове присутствует то, что ты видишь.
Похолодевшими руками Вика перелистывала снимки, осознавая ничтожность своего дара. Вся теория космоса, от большого взрыва до образования струн рассыпалась перед ней, а где-то на периферии памяти звучал голос отца - поезжай в отдел, там дело есть, отличная возможность попрактиковаться. Но теперь Вика не знала, помогут ли отделу её способности. Она зачарованно листала снимки, забыв о том, что над её головой десятки метров почвы, испещренной такими же коридорами. Но видит Бог, все они - ничто, по сравнению с Морбусом.
- Что это такое?
- Вместо нормального человеческого мозга в его черепной коробке присутствует сфера, состоящая из почвы и воды, и как нам кажется, представляет собой миниатюрный дубликат Земли, хотя расположение континентов не согласуется с каким-либо известным отрезком истории.
- Боже мой... - прошептала Вика. - У него в голове планета...
- Ты права! Сфера имеет свои погодные явления и незначительное притяжение, населена организмами, несколько похожими на таковые на современной Земле. В большинстве своем организмы разумны, хотя контакты с ними пока не установлены.
- И для этого вам понадобилась я?
Вместо ответа Киселев запустил Вику в стандартную, меблированную комнату без окон и с двумя дверьми. Одна вела в коридор, где только что переговаривались агенты, она строго контролировалась тремя уровнями безопасности и открывалась только снаружи. Вторая дверь вела к санузлу, которым за три дня Морбус ни разу не воспользовался. Он встретил Вику радушной, хотя и формальной улыбкой. Его посетили многие, но контакт с Викой должен стать особенным. Это понимали все, в том числе и Киселев. Но по особому уставу он не имел право находиться на эксперименте, и пожелав Вике удачи, покинул комнату.
- Привет, меня зовут Виктория. Сейчас мы с тобой немного побеседуем.
- Как с психологом? - спросил Морбус.
- Практически.
Все это время Киселев не покидал смотрового поста. Он наблюдал за разговором полтора часа и его кое-что насторожило. Вика не умела скрывать эмоций, через двадцать минут после начала беседы её лицо озарилось сожалением. По дороге на поверхность Вика рассказала сотруднику всё, что ей удалось узнать.
- Значит, - заключил Киселев. - Наше решение не случайно.
- Решение? - переспросила Вика.
- На завтра ему назначена трепанация.
- Нет! - запротестовала Вика. - Удалив планету вы убьете и Морбуса, и тех существ!
- Ну и что! - возразил Киселев. - Ты хоть понимаешь, с чем столкнулась? Может, тебе напомнить кодекс отдела? Есть генеральная цель, задуманная не нами, и не нам её оспаривать. Эта цель намного важнее, чем жизнь обителей его головы.
"Вы не понимаете, - думала Вика, но вслух свои мысли не говорила. - Это не простые обитатели".
Толстые створки лифта принесли их на верхний уровень, в реальный мир. Командир поста улыбался, даже не подозревая, что сегодня вечером он впустит Вику вниз, а потом удалит все записи с камер наблюдения. Без соответствующих инструкций он сам выделит Вике и её спутнику служебную машину, а потом забудется глубоким, полных грёз сном. Под покровом ночи военный джип пронесется мимо Борисовки, где в неустроенных бараках дремлют таджики, и запах картошки и коровьего молока витает в воздухе, отчеркивая обычную жизнь от мира, непокорного разуму.
Морбус молча следил за дорогой, и это молчание стало тяготить Вику.
- Скорей всего, меня накажут. - рассуждала она вслух. - Но я не могла поступить иначе. Потому что в отличие от всего отдела я ещё не разучилась любить людей.
- Как же ты уговорила охрану выпустить нас?
- В детстве мы с отцом ходили в бакалею. Продавщица насыпала мне полный пакет ватрушек, и никогда, никогда не просила денег. Мой мозг выделяет особые гамма-волны, способные влиять на людей. Члены моей семьи обладают устойчивостью к этим волнам, по-этому папа всегда заставлял меня возвращать ватрушки.
Вика почувствовала улыбку на лице Морбуса, и ей самой вдруг захотелось улыбаться.
- Твоим даром хотя бы можно пользоваться. А я, - осекся Морбус. - Я даже не могу заснуть.
- Ты никогда не спишь?
- Нет, - ответил он, - Никогда. Я воспитывался в детдоме, и там до моего сна никому не было дела. А своих родителей я не помню, я даже не знаю, есть ли они у меня.
- Твой дар намного важнее моего, - руль под хрупкими пальцами Вики задрожал. - Это даже не дар, это... чудо!
- Не знаю.
- А я знаю! - сказала Вика, тормозя машину у междугородней трассы. Перед тем, как попрощаться с попутчиком она выдала ему маленький кошелек с деньгами, и новый паспорт. Через несколько минут его силуэт исчез, подхваченных случайной ночной попуткой, а Вика ехала назад в ангар, размышляя о своем поступке, и о том, что она сохранит в секрете тот полутрочасовой разговор, изменивший её представление о реальности.