Андрей скрестил руки поверх неприметного черного чемоданчика и уткнулся в них лицом. Он знал, что долго так сидеть не сможет, но отчаянно надеялся, что его не успели еще заметить нарядно одетые ребятишки, возвращающиеся, судя по всему, с какого-то праздника. Дети еще не владеют искусством выборочной слепоты, которым в совершенстве владеют остальные сонные, усталые, спешащие по уютным домам пассажиры.
С тех пор, как началась его странная болезнь, он часто вот так бесцельно катался в метро. От начальной до конечной, путаясь в разноцветных ветках и переходах.
Хорошая вещь - общественный транспорт.
Десятки, сотни людей бок о бок, окружившие себя коконами и стенами взаимопитаемого равнодушия. Как бы ты не выглядел, что бы с тобой не происходило, даже подростки уже редко отваживались на громкие показушные шутки - а последнее время и их развязные компании только отворачивались и замолкали, завидев в толпе то, что некогда было его лицом.
Значит, выглядел он уже совсем ни к черту.
Странно, что еще никто не пытался вызвать охрану и указать на потенциального носителя неведомой странной заразы. Хотя сам он был абсолютно уверен, что эта беда была создана природой специально по его душу - и никому больше не грозила подобная незавидная участь.
Последние месяцы Андрей даже не пытался подойти к зеркалу. Плохо, совсем плохо - он чувствовал боль от воспалившихся гнойных язв, испещряющих кожу, изуродовавших его практически до неузнаваемости.
Иногда нарывы лопались сами по себе, от неосторожных движений или прикосновений к лицу, и он с отвращением ощущал, как мутная сукровица стекает по щекам мерзкой пародией на человеческие слезы. Стирать с себя эту слизь было поистине мучительно, но, морщась от боли, он только бередил другие воспаленные участки. Подчас ему казалось, что то застывшее выражение, которое он старался удерживать все эти дни, недели и месяцы уже превратили его в монстрообразную маску.
Врачи только разводили руками, прописывали одну дорогущую мазь за другой - без малейшего эффекта.
Жена только брезгливо морщилась, глядя на то, во что он превратился, осторожно подливала в чай снотворное и какие-то странные травяные настои, полученные от бабок, гадалок и "потомственных целительниц двадцать пятого поколения". Вслух говорила о проклятьях и сглазах; незаметно, как ей казалось, собирала документы на развод.
Возражать и пытаться ее удерживать он не хотел. Слишком любил, чтобы обречь на существование в обществе урода, на которого смотреть без отвращения нет никакой возможности.
Наверное, лучше бы ему было самому исчезнуть. Снять квартиру или что-нибудь в таком духе, чтобы прекратить эти совместные мучения уже сейчас, но для такого шага ему определенно не хватало мужества.
Да и денег на это не было.
Втайне от жены он и сам обращался к работницам хрустального шара и кофейной гущи. Двое даже не пустили его на порог. Третья, кажется, посочувствовав, потрясла над ним какой-то штукой с красными кисточками, покачала головой и молча указала на дверь. Хоть денег не взяла, и на том спасибо, подумал Андрей. Да и не особо он верил им, продающим веру за деньги.
Так, накануне своего тридцатичетырехлетия он оказался совсем один среди окуклившихся клерков, продавцов, курьеров и прочих чрезвычайно занятых людей, усердно не замечающих его лица.
Впрочем, он всегда, всю сознательную жизнь поступал так же. Отворачивался в сторону, изучая свое отражение в мутном черном окне, нет-нет да и бросая невольные взгляды искоса - все же уродство обладает поистине странной магической притягательностью.
Постепенно народу становилось все меньше.
Он сменил уже третью ветку, бездумно катаясь туда-сюда. Домой не хотелось.
Хотелось думать.
На днях он случайно адрес аптеки, свободно отпускающей сильнодействующее снотворное. То, которые должно, по закону, продаваться только по рецепту, подписанному минимум двумя врачами.
Мысль заглянуть туда на днях была весьма привлекательна.
Терять, по сути, было уже нечего.
Кажется, еще в детстве у Стивена Кинга он читал описание чего-то похожего. Цыгане, проклятья и прочая мистика с летальным исходом.
Андрей мог поклясться, что последние лет десять не видел ни одного цыгана, и уж тем более с ними не ссорился. Да и если уж на то пошло, он вообще ни с кем не ссорился. Даже с женой - и подумать только, они ведь уже начали вести разговоры о ребенке...
Ну а теперь, когда он представлял собой живого кандидата в Кунсткамеру, достойный выход ждал его в той аптеке.
Все же лучше уйти по-человечески, а не превращаться в гниющий живьем кусок мяса. Порой ему казалось, что из-за всего этого он просто сходит с ума и скоро может стать опасным для окружающих. Чем доходить до такого, лучше уж тихо умереть во сне, согласно собственному расписанию.
"Осторожно, двери закрываются, следующая станция Спортивная..."
И двери действительно начали закрываться, он уже мысленно представил тот приглушенный стук, с которым смыкаются прорезиненные створки, приготовился к несильному толчку, сопровождающему отправление поезда...
Но размеренное движение было остановлено вклинившимся невесть откуда парнем. Спиной упершись в одну створку и удерживая другую, он подождал, пока под рукой проскользнет еще один опоздавший, судя по всему, его приятель, и вошел, наконец, в вагон.
Поезд тронулся, а Андрей против воли начал рассматривать эту парочку.
Обычные ребята обычного неформального вида. Странным был только очень уж разительный контраст между ними - один, тот, что задержал электричку, был статен, высок, черноволос и весьма хмур. Узкое лицо, в котором Андрею чудилось что-то неуловимо восточное, нахмуренные брови вразлет и поджатые тонкие губы - казалось, он крайне не одобряет то, что оживленно втолковывал ему спутник.
Тот выглядел немного младше, невысокого роста, изящный, улыбчивый. Светло-русые волосы собраны в растрепанный хвост.
Он бурно жестикулировал, пытаясь что-то то ли объяснить, то ли доказать, но Андрей не мог разобрать ни слова за извечным стуком колес.
Оба словно сошли со страниц романов для девочек.
При виде этой беспардонной юности он особенно остро осознал собственную немощную безобразность.
Но вот ему показалось, что младший махнул рукой именно в его сторону. Спор уже перешел на повышенные тона - если этот монолог можно было назвать спором. Второй парень так и не произнес ни слова.
Андрей пригляделся к ним внимательнее - и замер.
Не переставая говорить и размахивать руками, юноша слегка подпрыгнул, чтобы перекричать шум и вещать прямо в ухо собеседнику - и завис в воздухе, игнорируя законы физики.
Мужчина зажмурился. Снова открыл глаза. Пустота под ботинками светловолосого никуда не делась, а сам он как ни в чем не бывало продолжал разглагольствовать.
"Бред какой-то," - подумал Андрей.
В этот момент старший, наконец, что-то резко ответил, положил собеседнику руку на плечо и заставил вновь коснуться ногами пола.
Тот только развел руками и взялся за убеждение с новой силой.
Андрей огляделся.
Другие пассажиры не обращали на странных ребят ни малейшего внимания.
"Следующая станция - Парк культуры!" - торжественно провозгласил механический мужской голос.
Молодые люди двинулись к выходу.
Неожиданно юный летун подскочил к Андрею, сунул руку в карман и что-то бросил ему на колени.
- Слушай. Езжай сейчас на Тушинскую, садись и жди. Только бумажку не выбрасывай. Тебе помогут...
- Ниэв!
Он хотел добавить еще что-то, но резкий оклик заставил буквально подскочить на месте.
- Иду, иду...
Его рассерженный спутник, явно не удовлетворенный таким ответом, схватил парня за шкирку и потащил к выходу - благо двери уже открылись.
Еще мгновение - и они покинули вагон, оставив остолбеневшего мужчину наедине со своим недоумением - и согнутым раз в шесть ветхим листком бумаги.
Андрей развернул "подарок".
Внутри оказался довольно примитивный карандашный рисунок, словно второпях нацарапанный детской рукой. Конечно, он мог и ошибаться, но что-то подсказывало, что это действительно чья-то неудачная попытка нарисовать его самого.
Хотя он не спускал глаз с обоих ребят и мог поклясться, что ни один из них при нем ничего не рисовал.
Быть может, они встречались раньше?
Но такую колоритную компанию он бы запомнил. А его собственные перемещения в метро были слишком хаотичны и непредсказуемы даже для самого себя.
На этом странности не закончились.
Буквально через несколько станций какая-то необъятных размеров дама попыталась усесться прямо на него - хотя свободен был практически весь вагон. И на лице ее читалась крайняя степень удивления, когда она, наконец, поняла, что это место уже занято.
Андрей раздумывал, стоит ли следовать совету этого странного, случайного, по сути, попутчика.
Даже не совету, не рекомендации, а почти приказу.
С одной стороны, он категорически не любил всяческих команд, требующих безусловного исполнения - тем более, от какого-то незнакомого мальчишки. Да кто он, собственно, такой и что вообще может знать?
Может, это и вовсе какой-то дурной розыгрыш, изощренное издевательство. Такая популярная детская забава - проведи взрослого и посмейся над ним из-за угла. Хотя на детей эти парни все же похожи не были.
Но автору рисунка вряд ли больше десяти лет.
Или они просто шатались по метро в поисках кого-то, похожего на этот "портрет"?
Одна версия сомнительнее другой.
Ну не могло же ему все это привидеться.
Андрей мог под присягой засвидетельствовать, что действительно видел, как этот молодой человек висел в воздухе, ни за что не держась, не опираясь и не прикладывая к этому ни малейшего усилия.
В конце концов он успокоился, вспомнив, что терять ему все равно нечего.
До полуночи оставалась четверть часа, когда он устроился на скамейке и стал ждать.
Редкие припозднившиеся гуляки не обращали на него внимания - но это было не то наигранное равнодушие, противящееся любопытству и брезгливости, к которому он привык за время болезни.
Казалось, люди просто ослепли и не замечали его.
Шум поездов не раздражал, а, напротив, убаюкивал. Необычная сонливость, которой он раньше за собой не замечал, подкралась исподволь. Он чувствовал, что начинает тихонько клевать носом.
Электронное табло мигнуло и высветило ноль часов ноль минут.
Если что-то собиралось произойти, самое время ему было бы начинаться.
Но вокруг все оставалось по-прежнему. Андрей усмехнулся собственной глупости - надо же, поверить в такую чушь.
"Совсем плохой, раз цепляюсь не за соломинку, а за ее призрак".
Но раз уж никто его здесь не замечал и не тревожил, можно было еще немного подождать. Тем более, что устроился он со всем возможным для метро комфортом и уютом. Даже пронырливый холодный ветер, гуляющий по туннелям, здесь его не беспокоил.
Он зевнул и прикрыл глаза.
Хорошо бы все происходящее было сном...
Его разбудил резкий гудок.
Андрей подскочил и уставился на табло.
Полтретьего.
Но метро ведь уже закрыто!
Перед ним в полумраке стоял лысый человечек, завернутый в черную хламиду, напоминающую рясу.
Человечек требовательно протягивал к нему раскрытую ладонь, но молчал.
Андрей во все глаза уставился на пришельца, позабыв на время даже о своей проблеме.
Он был похож на маленькую обезьянку, хотя роста был лишь не намного ниже среднего. Черные глаза внимательно и настороженно изучали его, и Андрей, не склонный вообще-то к патетике, поразился их поистине чудовищной мудрости. В нем не было ни презрения, ни отвращения к его лицу.
Человечек ждал.
Наконец, он спохватился и сообразил протянуть незнакомцу порядком помятый листок с рисунком.
Тот одобрительно хмыкнул, покачал головой и улыбнулся.
- Ну что ж, твое счастье, что некоторых хлебом не корми, дай только кого-нибудь спасти и облагодетельствовать. Добро пожаловать!
Андрей ошалело крутил головой, только сейчас заметив за спиной черного человечка странную конструкцию, которая стояла на рельсах. Она напоминала дрезину, но ни рычагов, ни будки, ни вообще какого-либо помещения на ней не было. Небольшая, в ширину шпал, узкая платформочка, в центре которой на манер костра были сложены какие-то светящиеся штуки, похожие не то на камни, не то на гигантских светлячков, не то на стеклянные камни с подсветкой.
Перед этим своеобразным очагом сидел второй человечек, как две капли воды похожий на первого.
- Эй, ты что, остаться тут решил? - вернул его к действительности человечек номер один.
Андрей вскочил и, путаясь в собственных ногах, проследовал за ним. К его немалому удивлению, пол этого транспортного средства был застелен мягким и чистым ковром, на который они и уселись.
- Я брат Антоний, - представился человечек. - А это - брат Доминик, - указал он на товарища. - Только его сейчас лучше не отвлекать.
- Вы монахи, что ли?
- В каком-то смысле. Но, наверное, не в том, в котором ты думаешь.
Хотя Андрей по-прежнему не замечал никаких средств управления этой штуковиной, "дрезина" мягко тронулась и стала быстро набирать скорость.
Совершенно неслышно колеса касались рельс, он даже не сразу понял, что платформа закончилась и они уже мчатся через туннель. Разгон, взятый недо-монахами, позволил бы им обогнать средний поезд, они неслись, со свистом рассекая воздух.
Андрей судорожно оглядывался в поисках перил, ручек или хоть чего-нибудь, за что можно ухватиться, но в скудном свете камней видел только очень довольную рожицу Антония.
Про себя он решил, что если не свалится, то точно умрет от сердечного приступа.
По бокам струились неровные стены, покрытые причудливыми переплетениями проводов. Промелькнули три или четыре станции.
Не раз и не два ему мерещились подозрительно чужие тени поверх их собственной, смазанной и перетекающей.
- Доминик сегодня в ударе, - одобрительно сообщил Антоний, когда дрезина начала плавно притормаживать на какой-то станции.
"Авиамоторная", - прочел Андрей на стене.
Сам он давно уже перестал ориентироваться в пространстве, и сейчас радовался хотя бы тому, что за пределы Московского Метрополитена его еще не увезли.
Монах проворно спрыгнул на мраморные плиты и пошел прямиком к груде тряпья, сваленной на полу возле колонны.
Оставшись с Домиником, Андрей занервничал еще больше - теперь ему представилась отличная возможность разглядеть его застывшую позу и остановившиеся глаза безо всякого выражения, пустые, как дом под снос.
"Безумие какое-то... Неужели я угодил в какую-то секту..." - подумал он.
И бежать-то некуда. Глубокая ночь, выход из метро закрыт. А по рельсам далеко не уйдешь, к тому же эта штука догонит его в два счета.
В это время вернулся Антоний, неся на руках спящую девочку лет двенадцати. В руках она сжимала желтую бумагу, как две капли похожую на ту, которую вручил ему тот парень.
Монах передал девочку ему.
- Держи крепче, но постарайся не разбудить, - строго произнес он.
- Я в похищениях не участвую.
Брат усмехнулся.
- А это и не похищение. Но ей нас сложнее будет забыть. Пусть лучше выспится. Детям оно полезно.
Андрей ничего не понял, но счел за благо подчиниться.
Посапывающая девочка, как ни странно, придала ему уверенности. Теперь, когда было кого защищать, он словно бы вдруг обрел твердую почву под ногами, и уже не думал о том, что может не удержаться и упасть по дороге. Теперь он озирался по сторонам с новым интересом.
Вскоре к ним присоединился еще один мужчина, с таким же, как у него самого ошарашенным выражением лица.
Новоприбывший смотрел на Андрея жалобно, почти умоляюще, очевидно полагая, что он хоть немного в курсе происходящего. Но он мог только развести руками. Перекинуться хотя бы парой слов они не успели - неугомонные монахи снова углубились в туннель.
Последним на пушистый ковер уселся светловолосый юноша, вручивший ему бумагу с рисунком.
Он улыбнулся Андрею как старому другу.
- Ну вот видишь, Антоний, не так уж и много работы я вам прибавляю.- Прибавляешь-прибавляешь, - весело проворчал монах. - Хотя тебе все можно. Но вот убегаешь ты зря.
- Да ладно, подумаешь, прогуляться ушел...
Антоний только покачал головой.
Вскоре эта подземная одиссея подошла к концу, дрезина вздрогнула напоследок и окончательно остановилась.
В отличие от уже посещенных станций, это место было Андрею не знакомо.
Чем-то оно было похоже на настоящий "город-в-городе", только очень-очень маленький и скрытный.
Но народу собралось столько, что, пожалуй, хватило бы и на город полноценный. И все сновали туда-сюда, скрываясь в темных норах, уводящих куда-то вбок. Многие выглядели абсолютно так же, как монахи, что его сюда привезли.
- Прибыли! - объявил Антоний, спрыгнул с дрезины и, ухватив за руку мужика, отловленного в метро, затерялся в толпе.
Андрей обернулся к единственному более-менее знакомому человеку.
- Ниэв, - нерешительно начал он, припомнив имя, названное его спутником.
- Погоди немного, - отмахнулся от него юноша, сосредоточенно выглядывая кого-то в толпе. - Вот объяснюсь с занудой, можно будет тобой заняться...
Не успев договорить, он сорвался с места.
Андрей увидел, как парень с разбега прыгнул на шею тому самому хмурому субъекту, сопровождавшему его в метро.
- Ну извини, извини... - донесся до него звонкий веселый голос. - Но мне очень-очень надо было...
Дальнейшего мужчина разобрать не смог, ему оставалось только наблюдать за тщетными попытками "зануды" оторвать от себя довольного мальчишку.
Внезапно Андрей буквально затылком почувствовал на себе чей-то взгляд. Быстро обернулся и встретился глазами с Домиником, которого, по совести сказать, уже начал считать практически предметом мебели.
Тот неторопливо встал, потянулся и протянул к нему руки, недвусмысленно намекая, что хочет забрать девочку.
Андрей покачал головой.
- Мы не причиним вреда ни ей, ни тебе, ни кому-либо вообще, - произнес монах скрипучим, как старое кресло, голосом.
- С какой вообще стати я должен вам всем верить? - Андрей, наконец, дал волю своему возмущению и недоумению. - Откуда я знаю, что тут у вас происходит? Секта вы подземная или кто?
- Ну мне-то ты сразу поверил, - жизнерадостно произнес над ухом уже знакомый голос.
Ниэв стоял рядом и улыбался
"Зануда" маячил за его спиной, и выглядел он при этом еще недовольнее, чем раньше. Разговор был короток и явно окончился его полным и безоговорочным поражением. Не первый раз, судя по всему, и далеко не последний.
Он бросил на мужчину еще один недружелюбный взгляд.
- Как будто у меня выбор был, - буркнул Андрей. - А вот ему, - он ткнул пальцем в Доминика, - я не верю. И тебе тоже, - подумав, добавил он и указал на недовольного субъекта.
- Я тебе тоже, - не остался в долгу парень.
- Пф, глупости какие, - рассмеялся Ниэв.
Андрей собрался было продолжить эту словесную перепалку, но в это время внимание его привлекло некое движение. Какое-то темное пятно неторопливо передвигалось по платформе, ловко избегая случайных столкновений с ботинками, туфлями и прочей обувью. Приглядевшись, он чуть было не сел обратно: он увидел что-то, отдаленно напоминающее трехголового паука, размером с небольшую собаку.
Но самым невероятным было то, что на одной из голов болтался новенький mp3-плеер. У самого дома такой же где-то валялся.
- Что это?!
Воспользовавшись его замешательством, Доминик все же забрал девочку и мгновенно скрылся из виду.
- Ааа, это Катарина. Свалилась сюда пару лет назад из какого-то мира. Вот, думаем, как ее обратно отправить, - жизнерадостно пояснил юноша. - Ну пойдем уже, а то пока мы тут зависаем, ночь закончится.
Ловко пробираясь через толпу, Ниэв уверенно повел его куда-то.
Поворот, еще один - и они буквально налетели на монаха. Судя по энтузиазму в глазах и по тому, что он вел себя, будто они расстались всего четверть часа назад, это был Антоний.
- Ну вот, а я как раз нашел того, кто объяснил мне, что случилось и как с этим бороться, - сообщил он, обращаясь к Андрею.
"Хорошо хоть голоса у них отличаются", - подумал он, удовлетворенно констатируя, что не ошибся.
- Где случилось? С чем?
- С тобой, дурак-человек, - рассмеялся Ниэв и тут же посерьезнел. - Как бы то ни было, давай сначала это безобразие исправим. А потом уже предадимся рассуждениям. Вы и так полночи по подземку катались.
Антоний только пожал плечами и протянул Андрею... трехлитровую банку. С водой.
Где он прятал ее до этого осталось загадкой. Не было ничего - и вдруг банка.
- Умывайся.
Совершенно сбитый с толку, мужчина принял сосуд. Покрутил, даже понюхал. Ничего особенного - вода как вода.
- Что это?
- Сам же видишь. Или тебе будет легче, если я скажу, что это растаявший снег с вершин Кайласа? Или слезы пресноводных русалок? Или, скажем, земное воплощение Махамантры? - монах в недоумении развел руками, показывая, что он не понимает, чего от него хотят.
- Смотря что из этого правда.
- Все. Все правда. Абсолютно. Это были русалки, читающие мантру на вершине Кайласа. И плакали они потому, что замерзли. А теперь умывайся! - Ниэв начал проявлять нетерпение.
Андрей огляделся. Все трое выжидательно смотрели на него. Вопросы задавать расхотелось.
Вдруг он понял, что его язвы и нарывы не болят с тех самых пор, как... Ну да, так и есть. С тех пор, как он заснул на лавке посреди метро.
Наверное, он все же еще спит...
А раз это всего лишь сон, значит, лучше подчиниться его логике и закону.
Он плотно зажал банку подмышкой, плеснул немного воды на ладонь и осторожно потер лицо.
- Еще, -скомандовал Антоний.
Он повторил процедуру, потом еще и еще, пока емкость не опустела.
- Ну вот и отлично! Теперь об этом досадном инциденте можно просто забыть. Подумаешь, недоучки развлекались...
- Они свое еще получат, можешь не сомневаться, - вставил высокий приятель Ниэва. Андрей с удивлением осознал, что так и не выяснил его имя.
- Ну вот и все, чем мы могли быть тебе полезны, - подытожил Антоний. - здесь у нас ты все равно не приживешься, так что возвращайся-ка ты домой. Жена небось уже заждалась.
- Спасибо, но...
Он хотел сказать, что просыпаться из такого интересного и увлекательного сна совсем не хочется, тем более что он еще абсолютно ничего из произошедшего не понял, а это уже и вовсе просто обидно. Кроме того, как он будет возвращаться, если на дворе ночь и все выходы закрыты, да и дома ждать ему некому...
Но, как и положено сну, эти странные люди начали медленно таять, растворяться и расползаться в воздухе, как капля акварели в воде.
Наконец он и вовсе перестал их видеть, свет погас и какое-то время он ощущал только гулко вибрирующую тишину, от которой закладывало уши.
А в следующее мгновение он подпрыгнул от того, что кто-то не слишком дружелюбно тряс его за плечо.
- Просыпайся, мужик, конечная!
Над ним нависала суровая работница метрополитена, облаченная в форменный синий пиджак, не сходившийся на мощной груди.
- А? который час, не подскажете? - он попытался прийти в себя.
- Без двадцати одиннадцать. Что, на работу опоздал? - посочувствовала женщина.
- Утра?
- Конечно, утра. Ты с луны, что ли, свалился? Давай, выходи уже, поезд ждать не будет.
Он извинился и выбежал из вагона.
С некоторой опаской подошел к зеркалу...
И впервые за долгое, очень долгое время узнал в нем себя.
- Ну что, Ниэв, доволен?
- Конечно. Можно подумать, ты нет.
- Ты же знаешь, мне все равно. По крайней мере, пока ты не сбегаешь.
- Пф, если бы тебе было совсем все равно, ты бы меня не отпустил.
- А я и не отпускал, ты сам сбежал.
- А ты меня не остановил, - улыбнулся Ниэв.
- Да ну тебя... Все вы одинаковые.