Аннотация: Небольшая зарисовка без намёка на обычную для меня фантастичность. Навеяно прогулками по петербуржским кладбищам.
Виноградный сок
Я встретила этого человека несколько лет назад... на кладбище. Я хорошо помню, как это было. Помню своё настроение, когда я брела по палой листве между могил, не разбирая пути и не уступая дороги идущим навстречу людям. Тогда я только приехала в город, в котором не была шесть лет. Вернулась почти без денег, в давно заброшенную квартиру, которую даже никто не снимал, в заросшую пылью комнату, маленькую кухоньку с разбитым окном... В город, который был для меня родным так долго, но который я покинула в погоне за обещанной прибыльной работой. Проторчав в Москве полтора года на хорошем заработке, я вдруг лишилась всего. Фирма, в которой я работала, оказалась левой, отмывающей деньги, начались таскания по судам, безумные траты, какие-то угрозы, потом проблемы с милицией... Я хотела вернуться домой уже давно. Но Москва оказалась местом, из которого очень трудно уехать. Я постоянно размышляла: а найду ли я хорошую работу дома? В конце концов, я жила в Москве в коммуналке, подрабатывала где придётся, но ведь - жила. А на что ехать обратно? Поднимать квартиру? Начинать с нуля жизнь?
Год за годом, Москва мне опостылела. Плюнув, я получила последнюю зарплату и на первом же поезде вернулась домой. Едва только приведя в порядок квартиру. Выбросив старую мебель и купив еды на первый срок, я решила наведаться на могилу родителей, на Восточное кладбище.
Взяла с собой пакет, положила туда лопатку, маленький веник, несколько тряпок, средство для чистки металла, сунула в карман куртки кошелёк и минут сорок тряслась на электричке...
Я хотела привести в порядок могилу родителей, на которой меня не было уже столько лет, но меня на кладбище ждал новый удар.
Я никогда не думала, что всего за шесть лет может произойти такое изменение. Некоторые могилы десятилетиями стоят нетронутыми, постепенно порастая травой, или даже деревьями, но почему-то именно ко мне судьба оказалась неблагосклонной.
Могила моих родителей стояла на склоне, внизу, где-то в метре, уже текла мелкая речка... Оказалось, кому-то в голову пришло засыпать речку - видимо, чтобы потом можно было делать там новые захоронения, потому что места на кладбище не хватало. Судя по всему, работали неаккуратно, машины, двигавшиеся вдоль оврага, подвозившие песок, своротили, раскололи памятник с могилки родителей, смяли тонкий железный паребрик. Земля встала дыбом, и на ней ясно виднелись засохшие следы шин, так и нетронутые ни дождём, которым нынешний год не радовал, ни ветром.
Вокруг было ещё несколько повреждённых могил, но они меня не волновали. Я стояла, выронив пакет на землю, прямо на перекрёстке, глядя на этот мрачный пейзаж, и не знала, что мне больше хочется - плакать или рвать и метать.
Жаловаться? Подавать в суд? Всё равно, восстанавливать могилу нет денег!.. А ведь меня не было в городе всего шесть лет!
Как завороженная, ничего и никого не замечая и совершенно ни о чём не думая, выжатая до конца, я пошла прочь от своего участка, не по широкой дороге, а по узким тропкам между крестов и памятников...
Так я шла долго, и углубилась в совсем старый участок кладбища. Могилы здесь были такие старые, что многие из них давно провалились. Пожалуй, дети этих людей успели уже умереть, или забыть напрочь своих родственников... Перешагивая через втоптанные в землю полусгнившие искусственные цветы, я безразличным взглядов всматривалась в истёршиеся надписи на могилах, зацветшие портреты на камнях...
Тогда я и встретила этого человека. Он сидел на одной из покосившихся скамеечек, локтём опираясь на железный столик. На столике стояла бутылка, пластиковая, без этикетки, с жидкостью невнятного цвета, рядом лежали несколько одноразовых стаканчиков, и ещё один, полный, человек держал в руках.
Он был одет в синюю куртку, плотную, хотя было вполне тепло, джинсы и кроссовки, не новые, с налипшими хвойными иголками и запутавшейся в шнурках веточкой. Он заметил меня, когда я остановилась напротив - сама не знаю, почему остановилась, - сдвинул кепку за козырёк подальше на затылок, и я увидела его лицо.
Это было самое обыкновенное лицо. Такие редко остаются в памяти надолго - только у меня осталось. Лицо изображало настороженность, постоянную, он изучал меня тёмными, очень глубоко посаженными глазами, отчего они были в тени, и не улыбался, хотя и не казался неприветливым. Он казался старше, чем был - по фигуре, глазам он был моложе меня, а лицо с ярко выраженными скулами, будто бы морщинами у подбородка, делало его взрослее.
- Хотите пить? - спросил он, свободной рукой ставя на донышко лежащий белый стакан.
Он угадал мои мысли. Я кивнула и подошла ближе, бросив пакет, в котором лежали ещё гвоздики и саженцы анютиных глазок, которые я хотела посадить родителям, на траву.
- Что это? - спросила я. - Пиво?
- Сок, - ответил он, не улыбаясь. - Виноградный. Любите?
- Да не очень, - я осушила стакан и рассеянно посмотрела на него. Он осторожно улыбнулся и подвинулся. - Садитесь.
- Спасибо, - я подумала, что стоит пойти дальше... Я вдруг вспомнила о квартире, о доме, о поисках работы... Но всё-таки села рядом с ним.
Солнце сюда не проникало. Здесь рос мощный, частый ельник. Могила, перед которой мы сидели, остро напомнила мне о родительской. Крест хотя и стоял ровно, овальная фотография на нём висела вверх ногами, буквы и цифры стёрлись, и даже прочесть фамилию было сложно... Чернов Алексей Дмитриевич. Хотя я и смотрела на перевёрнутое, пожелтевшее фото, мне понравились глаза лежащего здесь человека. Они были добрыми, только чуть-чуть укоряющими, и правый немного прищурен, а улыбка - неширокая, но приятная, доброжелательная, с лёгкой морщинкой у рта... В сердце остро кольнула мысль, что я так и не сделала родителям на памятник фотографии. Только заплатила за то, чтобы буквы выкрасили белой краской... и крестик нарисованный позолотили.
Внизу креста на старой-старой чёрной ленте, местами выцветшей до светло-серого, можно было различить слова: "любим, помним, скорбим"... На могиле густо рос бурьян, мох. Оградку оплетал вьющийся сорняк, она была чёрной от налипшей грязи, паутины. Упавшее когда-то от сильного ветра дерево лежало поперёк могилы, оттого в одном месте ограда прогнулась.
- Будете ещё сок? - спросил меня мой сосед.
- Не жалко? - поинтересовалась я и не отказалась. Он налил мне ещё, сок был кисловатый, пожалуй, не совсем свежий... - А что вы в таком состоянии могилу содержите? - спросила я его, набравшись смелости. - Трудно ли убрать?
- Да как-то,... - замялся он, глядя на меня с возросшей осторожностью. - У меня нет с собой ничего...
Я вздохнула.
- Жалко... Хороший человек лежит, - я была уверена, что Чернов Алексей Дмитриевич был хорошим человеком. Плохой не смог бы так улыбаться. - Давайте, я вам помогу. Я вот... Вроде как у меня всё есть.
- Хорошо, - мне показалось, что он удивлён. - Спасибо,... - он поднял мой пакет, заглянул туда и спросил. - А у вас тут цветы лежат...
- Мне больше не надо, - с надрывом проговорила я. - У вас посадим.
Я не понимала, почему он так на меня смотрит. У него был весьма тяжёлый взгляд, будто он всю жизнь никому не доверял и жил один, и вдруг встретил человека, который не бросился на него с камнем.
Почти два часа мы провозились с ним на могиле Алексея Чернова. Он сдвинул дерево, с трудом, и мы положили его между соседними, не менее заброшенными могилами. Я отчищала ограду, он выдирал колючие кусты и соскабливал мох, снимал паутину с креста. Чёрной тушью - моей, мне она была не нужна и не слишком подходила для этой цели, но большего мы пока сделать не могли - я обновила буквы. Он разрезал чёрную ленту карманным ножичком на узкие полоски и одной из них подвязал фотографию, чтобы она стояла ровно. Я обмолвилась, что нужно будет приклеить её, и он согласился...
Мы смели с могилы весь мусор и листья, оставили только ростки травы. Я взрыхлила землю, посадила туда свои саженцы, а он сбегал за водой, принёс её в опустевшей бутылке из-под сока, чтобы смочить землю. Обломав концы гвоздики и бросив рядом, мы воткнули цветы в землю у подножия креста...
Время шло к вечеру. Запоздало бросив взгляд на часы, я стащила перчатки и бросила их в пакет.
- Мне домой пора, - сказала я.
- Да мне тоже, - пожал он плечами, одевая куртку. Он скинул её, пока мы приводили в порядок могилу. - Мне к южному выходу, а вам?
- К северному, - только сейчас я поняла, что даже не знаю его имени. Но спрашивать было как-то уже неудобно.
- Ну, тогда до свидания, - он бросил ещё один взгляд на преобразившуюся могилу и уже собрался идти, когда я, сложив инструменты обратно в пакет, вдруг поймала взглядом совершенно непохожий на лицо моего случайного знакомого портрет Чернова и спросила ему вслед:
- А кто он вам?
Человек обернулся, рукой касаясь ствола ели, улыбнулся - впервые за это время, без осторожности, и громко ответил:
- Мне? Никто. Я просто сел здесь на скамейку попить сок. Прощайте, удачи вам, - он коснулся пальцем козырька кепки, отвернулся и исчез за крестами...
В тот день я вернулась домой растерянная, но уже не такая отчаявшаяся. У меня было такое ощущение, что весь день я билась не над чужой могилой незнакомого человека, а над местом упокоения моих родителей. Я думала, что все дела будут валиться у меня из рук, что я буду мучиться совестью... Но в ту ночь я спала, как убитая, а потом дела неожиданно пошли в гору.
Мне удалось найти хорошую работу, очень быстро, я даже удивилась. Я сделала в квартире ремонт, не евро, но зато трубы больше не визжали, и отопление работало исправно. Я восстановила могилу родителей, выиграла судебный процесс с руководством кладбища...
Два раза в год я бываю на Восточном кладбище. Но навещаю там не только могилу родителей, но и ту, что мы так долго восстанавливали. Бывает, что я сижу перед крестом Чернова дольше, чем у родителей... Я покрасила заново крест, обновила фотографию, только ограду так и не поменяла - она осталась смятой с одного боку. На его могиле я всегда сажала анютины глазки... Мне хотелось ещё раз встретить здесь того человека, с которым мы пили сок. Но он больше сюда не приходил.
Кто-то рассказал мне старую-старую, давно забытую легенду о призраке, который бродит по заброшенным могилам. Говорят, когда-то при строительстве часовни его могилу повредили, и никто её так и не восстановил, и с тех пор он постоянно бродит по самым бесхозным участкам, пытаясь привлечь к брошенным могилам внимание.
Я не верю, что это был призрак. В конце концов, вместе с тем человеком мы пили виноградный сок, сажали цветы... Но больше я не видела его на кладбище. Должно быть, тогда он и вправду забрёл туда так же случайно, как и я.